Кентер. Тайфун

Нельзя опустить из описания отдыха Кентера такую вещь как тайфун. Дело в том, что в нашем островном регионе это явление - не обычный затяжной дождь, который можно пересидеть и переждать, а с ног на голову изменяющее ландшафт природы и бытового устройства событие. В страхе молятся во-первых, чтоб не смыло... Лагерь и постройки при неумелом обосновании может по-просту смести водой и ветром.

Поэтому уткнулись в телефоны, с ужасом глядят на циклонические рисунки и пальцем пытаются сместить красный язык синоптического вихря куда-нибудь на Японию или Корею - кто, что меньше любит.

Но с темнотой вечера обрушивается все то, что отводил на экране палец. Пока горит костер, можно сидеть даже под дырявым тентом. Иглы струй терзают его китайскую ткань и находят пути проливаться и на костер и на посуду и за шиворот обреченных отдыхающих. Самое время ползти в палатку для снов. Утром тоскливые глаза поднимаются к щелке от тента и опять видят унылый пейзаж. Снова весь день терпеть и ждать.

В ливень особенно ценны сигареты. Их принимают бережно, двумя руками и кладут за пазуху, благодарно хлопая ресницами. Детям - на сигареты плевать. Им по-прежнему нужны чипсы и шоколад. Героев мало, но они есть. К ним мольбами взывают: "Купи это, купи то. Деньги когда-нибудь в городе отдам." Герой одевается в плащ поверх рюкзака и как горбун-маньяк отправляется в дорогу. Героям лужи по щиколотку меньше луж по колено. И все-равно, вначале пути он один, а в конце - совсем другой. Ведь путь обрастает дополнительными водоемами. Чтобы дойти в магаз, надо пройти 3-4 км грязюки. Размытые канавы - бывшие тропы - форсировать можно или босиком или в тапках. Нормальная обувь там может остаться навсегда. Маршрут от лесного лагеря до магазина лежит через сопку с помойкой. У ее изголовья - "Грязный ручей". За полдня этот разливается до полномасштабной реки. С него сносятся плотины трапов, и он оборачивается в полноценную стремнину. Требуется шест и Сергей Бубка. Сапоги налипшей грязи - достойная плата за добытые ништяки. Когда плети ливня хлещут островитян по хребтам, добыча вдвойне ценна. Нет радости большей, чем раздача ништяков из мокрого рюкзака. Кто беден или ленится топать в деревню или не имеет навыков обращение к Герою, собирает грибы, чтоб пожрать бесплатно и сытно. В каждом лагере теперь одно блюдо: белые с гречкой. Набив желудки калориями сутки напролет ежатся под тентом, ждут просвета меж облаков.

В каждом лагере струи жижь извиваются и прокладывают фарватер возле кострища и кухонь. Приходят так называемые "Чваки-чваки". Это очень бесит жильцов. Они пытаются копать и смещать русла рек вспять подальше от систем жизнеобеспечения, но "вспять" капризно возвращается к очагу с углями, к кастрюлям с супами, к коврикам с людьми и подносит звериную мордашку даже к палаткам. В тех логовищах, где эта мордашка сожрала пламя очага, жильцы покидают "чачло" из обильных "чвакушек" и топают к соседям. Иногда на весь лес остается единственный костровой тент, под которым водный удав не надругался над человечеством, и огонь безмятежно существует. Там вся доблестная дюжина лесного народца шумно и благодарно греется. А чтоб грелось веселей, мы разработали игру Рейнмажинариум. Нарисовали карточки с пейзажами островного быта, типа "какашки на тропинках", "ветряк мусульманина" (кстати, крутится педалями мусульманина), "лапки и тапки", "пилим сижки". Эти раздаем каждому, кидаем кубик и играем в ассоциации обычного имаджинариума. Тайфун пролетает бодро и незаметно. Конечно, Японию нам жалко. Мы молимся.

Еще одна сторона тайфуна - корейские иммигранты. Русский рыбак и владелец катера Олег обалдел, когда увидел очами, как из-за скалы по бурунам пены на полном ходу вверх брюхом несется подлодкой шхуна, и с нее вычпокиваются четыре корейско-рыбацких головы. После того, как головы спасли и поместили в дом деревенского лесника, вся островная деревня проявила единодушие сострадания. Все как один через лесниковскую калитку понесли изголодавшимся спасенным морским нищим консервы, дошир, сгуху. Смущенные русской заботой корейцы жмутся друг к другу, кланяются, спасибкают и сербают куриный бульон. Их, уцелевших, завтра департируют в Пхеньян. И как к ним отнесутся дома, как к потерпевшим или как к перебезчикам, одному Богу известно. Русские соленые мужики немногословно курят и глядят на спасенных. В суровой автономности морских островов подвиг - дело коллективное. И когда с диким ветром и дождем бьют волны, они бьют по каждому.

Тайфун для мальчиков и тайфун для девочк отличаются. В затяжной дождь мальчишки тайно усаживаются друг с другом в палатки, достают ложки и без девочек лопают варенье. Девочки отправлены в город на домашнее обслуживание и обнятые одеялами не знают, что у мальчиков скрыты рундучки с подборкой разных варений. Но это скорее сладкое отступление от мокроты реалий.

Когда шторм частично уляжется, попавшие в палаточную тюрьму туристы дождутся паромного спасения в большой город. Сутки назад они вызволяли корейцев, а сейчас изможденные сыростью сами нуждаются в спасении комфортом. Они на катере лежат на сумках, их дети кормят собак, их собаки поднимают просящие глаза для новой колбасы. Морской трамвай шмаляет по волнам в бортовой и килевой качке. Ребенок сидит на коленках мамы и блюет в целлофан. Смотреть на это горько. Чтобы не чувствовать страх, молодежь заливается пивом и включает громкие бумбоксы с Бастой и иными реперами Москвы.

Солнце прожигает туман, пинает паром с кормы, заставляет щуриться обладателей билетов. Пассажиры глядят туда, где за горизонтом остались мокрые острова. Там под тентами у костров жмутся друг к другу гномики, варят растворимый кофе, делятся мокрыми сигаретами и верят, что мы к ним вернемся с новыми запасами ништяков.

------------
Первый Кентер тут: http://proza.ru/2016/09/27/437