Замок серебристый

Замок серебристый


«Я знаю, что я не такая как все, я это я, личность, индивидуум, уникум, меня не повторить, Я могу отражаться во множестве зеркал — во множестве миров. И только я останусь истиной, настоящей и правдивой, никому не подменить меня и не узнать, истина всегда проста. В общем, я это я и никто более», «Все мы лишь отражения сияющих звезд, пламени свечей» - иногда такие странные мысли посещали ее голову, а вот руки опять обожглись о горячий противень, голубое небо затмила боль, если бы его не скрывала крыша. Огромный ангар, казался огромным снаружи, а внутри еще больше. В центре располагается четыре  печки, размером с небольшой дом. Топились они преимущественно углем, потому никто не любил, когда приходила его очередь следить за огнем. Не сказать, что она любила остальные свои обязанности, связанные с работой в цеху по производству хлеба и сухарей. Три печи запекали хлеб, одна  румянила сухари. В соседнем помещении работали не покладая рук другие члены общины, замешивая тесто, в больших чанах. Община состояла из пяти семейств, усердно трудившихся в цеху, так же они держали скот и растили пшено. На окраине пяти домов, махала крыльями лопастями мельница, приветливо встречая членов общины после тяжелого дня.
Слишком мечтательная, она уже не раз вовремя работы обжигала пальцы и ладони. А работа надо заметить не из простых, а может и наоборот, ну что сложного сбрасывать с горячего противня хлеб, или сухари, стой себе и следи за бегущей лентой. А она нет, одно обжигается. За много лет, пора уже научиться. Печка дышит жаром как огромная огненная ящерица, кажется, вот, вот вильнет хвостом лентой, смахнет своей массой работников цеха. Девушка вздохнула, в свои 15 лет, она уже работала на ровне со взрослыми. Не зависимо ни от чего. График менялся каждый день, то ты в цеху, то в поле, то на мельнице, на мельнице самое милое дело, можно поспать, главное чтоб никто не заметил, а вот в поле, приходится то поливать, то сорняки выдергивать, полоть бесчисленные ряды грядок, уходящих дружно за горизонт, колышущихся на ветру. Очень романтично. Младшие дети учатся, Мама хотела отправить ее в город в старшие классы, но пока молчит, а года идут. Ей самой мечталось жить в красивом доме, и никаких тебе цехов и полей, домашней утвари и мойки полов. Иногда кажется, только закрой глаза и окажешься в прекрасном месте.
Но нет, не тут то было это лишь мечты, а ожог реальный, да еще болит. А иногда, кажется, жизнь проходит мимо.
- Ну, ты Ксюшка и грязнуля — смеется рядом мальчишка, он ловко и быстро сбрасывает свои порции сухарей и хлеба, его руки сильные, загорелые, со следами твердых мозолей, но не как не ожогов. Волосы взмыленной соломой блестят на солнце, мокрые от пота, он вытирает лоб рукой. Блестят зеленые глаза, светлые, почти прозрачные, как стеклянные камешки. Сеня всегда думала, как вороны не слетаются, что бы полакомиться ими. Торчат уши в разные стороны, в порыве обиды она всегда представляет, как они вырастают еще больше и тащатся за ним по земле. Терпеть его приходилось по одной простой причине, они работали рядом, сбрасывали сухари. Потому что сегодня их смена, потом что их вечно ставят вместе, словно издеваются над ней, позволяя ему потешаться. Он старше, он сын сестры, брата женившегося на сестре ее папы, короче никто и звать его ни как.
- От такого и слышу – взорвалась она и покраснела, до самых пят, до кончиков волос, стянутых в тугой узел на затылке, и спрятанных под темно синею косынку.
- У тебя с печкой лишь одно отличие, она не болтает – смеется тот еще больше, искрятся озорные зеленые глаза
- Посмотрим, как ты сможешь без меня прожить – спокойно сказала она – Родддииии – ее бровь поползла вверх, намекая на толстые обстоятельства, а без нее ему и в правду будет тяжело, управляться с делами, да хоть у ленты с сухарями. Одному не справиться. Не успела она в полной мере ощутить вкус кратковременной победы, как вновь над ней послышался свист плети и жгучий удар опустился на плечи.
- Хватит болтать – прокричал мерзкий голос. Над ней возвышалась надсмотрщица, злостью сверкали серые, безликие глаза, лоб мокрый от жары, из под сбившейся синей косынки, в разные стороны торчат белые локоны, в валившиеся щеки делают ее похожей на мумию. – Последний раз предупреждаю – грозно глянула она. И пошла, походкой хищницы по цеху, наблюдая за работой других людей. Готовая броситься на любого, отвлекшегося от своей основной задачи.
«Ничего» подумала Сеня, она лишь зажмурилась, перенося боль. Быстро сбросила подъехавшую по ленте порцию сухарей, прямо из огненной печки. Опять обожгла пальцы. «Я уже привыкла, моя спина, как изъезженная дорога, уже не больно, а я ведь особенная, я не одна из вас, я другая» данная иллюзия предавала сил, быстрее шевелить руками, превознемогая боль в спине и пальцах. Родион, ее напарник, то же притих, не желая попадать под плети, быстро работал, всякий раз, четко отрабатывая свою половину ленты, оставляя ей ее.
Сеня знала, вечером все будет хорошо. Спину она намажет мазью, попросит сестру намазать. И пальцы то же. И наконец, отдохнет.

Надо заметить община состояла из 5-ти семейных пар, когда-то решивших жить отдельно. Управляла общиной Калисто, мать Ксении. Детей в общине 10. В самом начале, пока дети были маленькие, взрослым общины приходилось тяжело. Развивать хозяйство, отстраивать на тот момент еще маленький цех, превращать его в завод. Искать рынки сбыта. При этом женщины еще связанны детьми, стиркой и готовкой. Потому старшие дети рано повзрослели, рано у  них появилось множество мелких обязанностей по дому, по хозяйству, уходу за животными, поливке и прополки огорода. И конечно же, в обязанности старших детей входило присматривать за младшими, братьями и сестрами. Сеня третья по старшинству, после Степана 20 лет, Родиона 17 лет. Девочка, после двух мужиков, конечно же все пеленки и кашки достались ей, бесконечная возня с малышами и ответственность за их синяки и ссадины. Мальчики рано начали уходить с отцами на завод. Работать, вместо того чтоб учиться читать и писать. Это конечно не значит, что они совершенно не умели этого, основы основ они освоили в начальных классах общинной школы. Ходить туда приходилось пешком. В соседнею общину, взрослые нанимали учителя из города. Обучение ограничивалось четырьмя годами, с 10 лет, начиналась иная, полная обязанностей жизнь. Возглавляла общину Калисто, мама Сени. Она решала на совете взрослых, что и когда делать. Составляла расписание работ, по необходимости меняла данное расписание, сама то же работала. Сеня всегда боялась, что станет похожей на нее. Толстой, с всегда замусоленным фартуком, большой родинкой на шее. Волосы под синей косынкой, собранные в тугой узел никогда не видели солнца, а перед сном, когда мама заходила ее поцеловать, казались соломенными. Жесткая и волевая она держала в строгой дисциплине всю общину, а в особенности своих детей.
Родословное древо общины

Квас + Вирджиния Луис + Сицилия Марад  +  Калисто Фернандо + Фиона Нарцисс + Луиза
               
Родион 17 лет Кристина 12 лет Степан 20 лет Нико 12 лет Ксения 15 лет Элиза13 лет Ванесса 9 лет Гартензия 9 лет Эверест 6 лет Гарик 3 года





Заколдованный лес


«Слишком длинный день» Подумала Сеня, вновь ощутив себя совсем одинокой, хотя и шла по ухабистой дороге, рядом с другими детьми общины. Их отправили погулять, развеяться, пока взрослые забивают кабана, малышам такое зрелище рановато-то, до и старшим детям иногда не мешает прогуляться.
В такие моменты свободы, они предпочитали ходить в лес, не далеко от их дома. Час ходьбы и ты уже в лесу. Трава жухлая под жарким солнцем, дорога пыльная, давно нет дождя. На горизонте зеленой полоской виднеется лес, сливаясь с голубым небом. Многовековые сосны, по крайне мере смотря на них так кажется, что они многовековые, величественно стоят, охраняя секреты в глубинах чащобы. Небольшой спуск, с горы, каменная рамка, и ты уже приближаешься к тенистой прохладе, пологи ветвей леса.
Лес считался волшебным, зачарованным. Само его расположение в низине, в чаше, предполагает некую загадочность. Окруженный на многие километры зубчатыми скалами. После заката солнца никто не ходил туда, поговаривали, что дорога в лес начинает петлять уводя в другую сторону в обход низины. Те кто оставался там на ночь больше не возвращались, днем не находили не их самих, ни их останков. А еще говорили, что тот кто влюбится в этом лесу, полюбит навсегда.
Звери в этом лесу водились, но очень в незначительном количестве. Редко когда увидишь лисицу, в основном мелкое зверье, белки и зайцы, птицы разных мастей и видов. А к северу, в двух днях пути раскинулось озеро, по которому плавали белоснежные крупные лебеди. Попасть туда можно, только обойдя низину с севера, по обходной дороге. Спрашивается зачем ходить в такой необычный лес, так ведь притягивает он к себе как магнитом. Вот и идут люди, очаровываясь природой, необычайной красоты на свой страх и риск. В лесу на душе покой, все печали и заботы остаются за склонами зубчатых скал. Какой человек не захочет стать счастливым пусть на несколько часов в день.
Дети ходили в лес тайно от родителей. Взрослые не пускали их туда, боясь, что те заиграются, не успеют вернуться. За солнцем над горизонтом, всегда следил Степа, старший из детей, теперь он в армии, и уже год, сами они не решались пойти. Сегодня на посещении леса настояла Элиза, родная сестра Сени. Элиза гордо шагала, держась за руку Родиона, по манерам ходить и говорить ей можно дать больше тринадцати лет. С самого детства Элиза с Родионом, хорошо ладили между собой, родители внимательно следили за ними, ожидая в будущем увидеть их мужем и женой. В прочем все к тому и шло, их нежная дружба восхищала родителей. Элиза едва доставала ему до плеча, своей белокурой головой, с длинными кудрявыми локонами, собранными под блестящий ободок. Желтое платье, чуть ниже колен, с белыми воротничками и фартуками в оборку, подчеркивало еще детскую фигуру. Ее родители с 6 лет, отправили в школу, не загружая ни какой работой кроме как в огороде, полить и прополоть. Сеню всегда задевало данная не справедливость, она трудится, а сестре новые платья, туфли, да еще и книжки в придачу. Элиза могла пол дня сидеть за письменным столом в своей отдельной комнате, Сене казалось та больше рисует чем считает примеры или учит уроки. Сеня закончила 6 классов, возможным учиться дальше не представляло возможным.
Гартензия и Ванесса, сестрички близняшки, шагали впереди, возглавляя шествие. Они вели за руки маленького Гарика, у него как всегда сполз правый гольфик, маленькие ножки усердно топали по пыльной дороге, выбивая такт, топ-топ, топ-топ. Его светловолосый затылок прыгал, в такт шагам а еще тому кто из сестер, что ему показывал и говорил, мальчик вертел головой, хлопая большими глазами в удивлении это его первая прогулка в дали от дома. Короткие темно зеленые шортики оголяли длинные ноги, от чего туловище казалось не пропорционально коротким, в синей футболке, с пуговицами на левом плече. Сам по себе худенький, он сразу больше походил на человечка, чем на пухлого пупса. Близняшки крепко держали его за худенькие ручки, высокие для своего возраста, то же худые. Хотя никто из детей общины не являлся упитанным, а тем более пухляком, может порода такая.
Близняшки всегда ходили в одинаковой одежде, гордились своей похожестью. Сегодня, в легких кирпичных платьицах, с коротким рукавом, ниже колена. Обе курносые, с веснушчатыми носами, короткой стрижкой каре, каштановых волос, карие глаза. Отличались они только одним, у Гартензи шрам, тонкая узкая полоска под нижней губой, в 2 сантиметра, упала в детстве неудачно. Шрам совершенно не заметный, просто тонкая полоска под губой.
За ними шли Элиза с Родионом, Сеня замыкала шествие, отставая на несколько шагов. Нико и Кристина, отправились в подвал, они уже много недель собирали там некую странную конструкцию, утверждая что она еще и полетит, впрочем каждому свое.
Лето в этом году обещает стать самым жарким, родители много говорят о погоде, Сеня же просто любит тепло, когда можно ходить в легком платье, собрав волосы в хвостик ленточкой и лучше всего босиком. Ее зеленый сарафан в белых облаках, на двух широких бретельках, достался ей от мамы. Они его вместе перешили прошлым летом.
Показались скальные ворота, так называли их люди, за то что там где обрывались зубья скал, образовался проход, небольшая каменная арка, из цельной породы. Дорога проходила прямо под аркой, когда проходишь сквозь них, кажется ступаешь в другой, сказочный мир. За ними расстилался волшебный лес. Сеня почувствовала как легкие наполнились новыми запахами, елей и сочной зеленой травы.
Первым на поляну спрыгнул Родион, помогая спуститься Элизе, подхватив ее на руки, затем Гарика и девочек близняшек. Кажется про Сеню он забыл, пошел в перед к деревьям в отдалении. Девочки то же не обратили внимания. Пришлось Сене самой прыгать вниз. Горный выступ ей едва доставал до плеч, забираться обратно ей явно придется самой. Раньше за всеми смотрел Степа, всем помогал, и Родион то же, но Сени никогда, за что он ее ненавидел. В том что это ненависть Сеня уверилась уже давно. В детстве она не обижала его, не обзывала и не крала его конфет, наоборот, он всегда задирал ее и дергал за косы, впрочем сейчас ничего не изменилось, только обижать стал по-другому, более утонченно, как взрослый, словами и делами, не приглядываться не заметишь. Сеня долгое время пыталась вспомнить, может она когда-то его обидела, воспоминания не приходили. Они не пересекались ни когда, даже не дружили. Он всегда и всюду следовал за Степой, она оставалась с младшими детьми. Да же говорить по сути не о чем.
Лес живет своей жизнью, дышит полной грудью. Тихо вокруг, нет, а кое где дятел стучит, птицы поют, чирик-чик-чик. Родион подобрал с земли камень, замахнулся запустил в дерево, едва не попал в зазевавшуюся Сеню. Ту чуть чиркнуло по плечу, он отвернулся, поднимая с землю очередную шишку во всех движениях свобода, гармония и грация, то чего у Сени не было и в помине.
Она смотрела на него, сложно поверить, как в человеке уживаются такие разные эмоции, как другие не замечают. Возможно потому что их не касается, не к ним относится, на своей шкуре мы  все острее ощущаем.
Очередная шишка полетела в другую сторону, не сей раз попала четко в дерево.
- Родион, смотри, деревьев в волшебном лесу не останется — рассмеялась Элиза, синие глаза улыбались, излучая свет, она присела на бревно, собранные цветы, положила рядом. Элиза брала по одному невероятно прекрасному цветку вплетала его в венок из точно таких же. Такие цветы, необычайной красоты и цвета, растут только в волшебном лесу. В руках разных людей, цветы приобретают разный оттенок. У одних цветок сияет, невероятными не земными цветами, каждый лепесток своим, а у некоторых вянет, превращаясь в обыкновенную лилию. Такие люди редкость что бы цветок на столько сильно поменял окрас. В руках Элизы цветки приобретали синий сияющий оттенок, под цвет глаз. Родион улыбнулся ей в ответ, словно тихий свет от них двоих, мягкий, теплый.
- Не переживай за них, Гартензия — позвал он, девочки улеглись в траву, собирали в рот клубнику, рядом сидел Гарик и требовательно открывал рот, как Кукушонок, беспрестанно твердя — Есе, есе, Тесия, есе Гаик,есе, Несса................
- А — отозвалась та, толкая очередную ягодку Гарику.
- Перекормишь его, хватит
Сеня не смотрела в его сторону, но без того четко представляла, как он наклоняется, подхватывает шишку прямо в траве, замахивается, отправляет шишку в полет, прямо в дерево.
В руках Сени, цветок приобретал белый, почти прозрачный цвет лепестков, даже стебелек, едва светился зеленым, она передала цветок Элизе, помогая ей со сбором цветочков в венок.
- Не такой, Сеня, видишь, он короткий, не подойдет, ножка не вплетется в общее — подняла от венка свои глубокие синие глаза Элиза, объясняя ей как будь-то Сеня маленькая, как будь-то они поменялись местами и старше Элиза.
- Вот такой длинны — Родион легко наклонившись, сорвал прекраснейший из цветков, в его руках он приобрел, яркий, насыщенный оттенок желто-зеленого цвета. Протянул переливающийся цветок Элизе. Она улыбнулась ему в ответ, улыбнулись и синие глаза, приняла цветок и тот моментально стал ярко синим.
- Да именно такой длинны — они оба улыбались друг другу, а Сеня смотрела на них, ощущала себя чужой, никому не нужной.
«Заколдованный лес, как он прекрасен» наслаждается Сеня звуками леса, теплом солнца, закрыв глаза, растянулась на полянке, рядом дремлют Гортензия и Ванесса, на той лежит Гарик, уже спит около часа. Хорошо. «Хотя почему лес называют то заколдованным, то волшебным. Если его заколдовали то кто? А если он волшебный то ни какой загадки нет. Хотя всем людям он видится по разному, кому-то просто волшебным, а кому-то злым, заколдованным»
- Здесь растут самые красивые цветы – невинно смотрит в глаза Родиона Элиза.
- Да, говорят тот, кто влюбится в этом лесу, полюбит навсегда, до конца своей жизни – говорит Родион, Сеня нежится в тепле солнечных лучей, немного приоткрыв глаза, смотрит на них из под ресниц. «Какие красивые, верно, что их пророчат друг другу».
- Это лишь легенда – печально сказала Элиза, опустив взгляд к своим цветам на коленях.
- Есть еще одна легенда, из-за которой нам пора идти - Родион протянул ей руку помогая встать – Как жаль, что с наступлением темноты здесь поселяется ужас, девчонки подъем – последнее относилось к лежебокам. Сеня поднялась, помогла встать Ванессе, Гарик по-прежнему спал.
- Я понесу его – сказала она, протирая одной рукой сонные глаза.
- Будет тяжело, скажи мне, я возьму его – сказала Сеня, тоном старшей.
Обратно к скальным вратам брели, молча, стараясь не нарушать окутавшую их сказку, вечернего леса. Каждый кустик, или цветок кажется мифическим животным, вон там дракон, машет им хвостом, выдыхает в небо пламя. Божии коровки, водят хороводы в своих красных платьях в черный горошек, как светские дамы. Нет не страшно, интересно, невероятно интересно. Тени показывают сказочные миражи. В воздухе пахло тайной, деревья шелестели, не так как в обычном лесу, а словно рассказывали сказку. Дослушать которую означало остаться здесь навсегда.
- Солнце слишком низко – забеспокоилась Элиза, крепче сжимая руку Родиона. Тот лишь поджал губы, буркнул – Знаю
- Что же ты тянул время, до последнего – взорвалась Сеня, она шла позади, Он бросил руку Элизы, развернулся к ней.
- Тебя Ксюшка никто не спрашивал – закричал он, возвышаясь над ней, словно только и ждала повода, что бы закричать. Вымещая на нее всю свою злобу, за собственный промах со временем, теперь они могут не успеть покинуть лес, до темноты. Не успеть пройти скальные ворота.
- Не ори на меня – повысив тон защищалась та, почти срываясь на крик.
- Да кто на тебя орет кому ты нужна — взбесился он, прибавил шагу, Элиза шла впереди. Солнце беспощадно снижалась, пряча яркую голову за горизонт.
- Нужна, и очень даже — крикнула она ему в след, а шепотом закончила — но не тебе.......
- А кому же? - вернулся он так же быстро как ушел, насмехались ясные голубые глаза, кривился рот — Кому? может этому лесу, ветру? - иронично говорит он, словно стараясь расстрелять ее словами, ненависть вылилась на нее. На глазах навернулись слезы, злость прошла, осталось растерянность.
- Да — крикнула она, в отчаянье. Родион собиравшийся вновь идти вперед, развернулся вновь к ней. Сеня испугалась, он толкнул ее с ходу, вложив в удар всю свою силу — Вот и оставайся тут — зло прошипел он, Сеня не удержалась упала на землю.
Время уходило безвазвратно. играя за чужую команду против них. А Сеня с Родионом стояли, даже не пытаясь вновь вступить в игру. Он посмотрел на солнце, бросился бежать. Сеня видела, что над горизонтом осталась узкая полоска солнышка. Элиза и Гортензия и Ванесса пытаются влезть на выступ скальных врат, низкий рост не позволяет им этого. Ванесса с Гариком на руках очень отстала, раз и запнувшись завалилась на бок, перехватила ребенка по-другому, шагнула и вновь упала. Сеня видела как взметнулся кирпичный подол платья и худенькие ножки ребенка.  Родион догнал ее, попытался помочь встать, но та не могла идти.
- Ну нет — подскочила Сеня на ноги, побежала к ним, «Я не позволю им остаться со мной», преодолевая оставшееся расстояние, не замечая, что от нее самой исходит едва заметная радуга, во все стороны света. - Я понесу Гарика — подхватила она на руки расплакавшегося малыша, не останавливаясь побежала дальше к скальным воротам. Малыш приник к ней, вцепившийся ручками в платье. «Мы должны успеть». Девочки впереди прыгали у врат не в силах подняться на уступ. Дыхание сбивал невесть откуда взявшийся ветер, перехватывал, пытаясь остановить.
- Гартензия, возьми Гарика, давай — подбегая скомандовала Сеня, передала в руки растерянной девочки малыша — Элиза залезай,  - подставила ей руки, сложенные в замок, упершись в скалу — давай, цепляйся за край — та без слов, поставила ногу в босоножке на руку, раз, подтянулась на верх. Сеня постаралась подпихнуть ее.
- Не надо, я живот сдеру, платье — за возмущалась та.
- Быстрее — прикрикнула на нее Сеня, Гарик вновь заплакал, Элиза встала на колени, поднялась на ноги. Сеня забрала Гарика из рук Гартензии, подняла его, передала Элизе. Та приняла ребенка, как пушинку подняла наверх в безопасность.
- Теперь ты, давай — Гартензия сама готова вот расплакаться вместе с кричащим Гариком, Элиза опустила его на землю, протянула руки Гортензии. Сеня уперла уже грязные руки в скалу, Гартензия легче Элизы, но и меньше, общими усилиями та смогла подняться наверх.
На землю опустились сумерки, Сеня на миг обернулась, чернота наступала из леса, съедая пространство вокруг, небо, деревья, едва появившиеся звезды, страшная и ужасная чернота. Лес сворачивался, как сворачивают бумагу, в трубочку, скручивался, собирался в одну точку, не оставляя за собой ничего, только пустоту, бесконечную бездну. Не спеша, вальяжно, подступала тьма. Да и куда ей, тьме, спешить, знает, что неизбежно догонит.
Родион несет Ванессу на руках, болтаются длинные ноги девочки, в красных босоножках, чернота следует за ними по пятам. Сеня подпрыгнула к уступу, ухватилась за него руками, подтянулась, Элиза пыталась ей помочь, тянула за руку.
- Сеня, они не успеют!? - захныкала Элиза, измазанное белое лицо с дорожками от слез в полутьме казалось чужим, испуганным, бестолковым.
- Успеют, не реви — Сеня забралась на выступ, встала в проеме скальных врат, Родион рядом, уже поднимает на руках Ванессу, подает ей. Сеня ловит девочку за руки, та тяжелая для нее,  - Ванесса помогай, - Элиза стоит глотая слезы.
Нога у Ванессы распухла, она едва заползла на выступ, осела на землю, Гартензия подлетела к ней, помогла встать, обняла за талию, помогая от прыгать на одной ножке в сторону, за скальные ворота.
Родион прыгнул, что бы уцепиться за край уступа, земля под его ногами ухнула в низ, ее погладила прожорлива чернота, догнав их. Он ухнул вместе с чернотой.
- Родион — кричит Сеня, она даже помогать ему не собиралась, а теперь бросилась вперед всех, падая на самый край уступа, не опасаясь ободрать руки, не опасаясь упасть. - Родион — кричат девочки, сливаясь в один крик отчаянья.
- Ааааааааааа — кричит Родион, хватая руками пустоту, как спасательная соломинка попадаются Сенины руки. Раскатился крик по зубчатым скалам и стих.
Тяжесть обрушилась на ее руки, потянула вниз, - Помогите – кричит Сеня, девочки разом прыгают на нее сверху, удерживая весом на краешке уступа.
- Не бросай меня – просит Родион, Сеня чувствует как что-то горячее побежало по рукам. Только сейчас осознала, в какой они нелепой ситуации, вытащить Родиона невозможно, не хватит сил, ни у нее, ни у девочек, он руки сам не отпустит, а значит, она упадет вместе с ним, думать нужно было раньше. Впрочем Сеня сама не отпустит, будет держать пока есть силы.
- Элиза беги, беги – задыхаясь от тяжести девчонок, хрипло шепчет она.
- Куда – всхлипывает Элиза, прижимаясь к ее спине.
- Домой за помощью, за взрослыми – хрипит Сеня, сердится, от чего у нее прибавляется сил – Родион держись крепко
- У тебя кровь – он поднял голову, посмотрел на нее огромными голубыми глазами, наполненными страхом. По его рукам бежала кровь Сени, впитываясь красным в закатанные белые рукава рубашки. Груз на ее спине ослаб, послышался быстрый топот ног и тут же прибавился вновь, только меньше.
- Это я! – шепнула Ванесса, она видимо только добралась до Сени, со своей опухшей ногой. Вот тебе и заколдованный прекрасный лес, пустая черная бездна. Одна большая пасть, без зубов, но не менее опасная.
- Помоги мне!
- Я стараюсь – Сеня не могла даже слегка подтянуть его к себе. Чернота расстилалась от зубчатых скал до точно таких же с другой стороны и убегала вдаль, до тех скал, которые невидно. Чернота, подмяла под себя саму скалу, ту что ниже утеса, Родиону не за что попытаться уцепиться ногами, он висит в пропасти, Сеня знает, что не отпустит, и знает, что не сможет удержать.
- Держись – кричит Сеня ему, чувствуя, как ослабла его хватка – держись, Родион, отпустишься, я сама за тобой прыгну – он поднял на нее отчаявшиеся глаза, ему тяжело и страшно, а еще на него давит вечная ответственность старших детей за младших. Вокруг их рук обвилась лентой радуга, взметнулась в небо, поднимая Сенины волосы вверх. Радуга, та, что  виднеется в небе после дождя, теперь извивалась вокруг их сжимающихся рук, материализовалась напротив Сениного лица в маленькую женщину с крылышками радуги за спиной. Сама женщина совершенно обычного вида, только глаза, крылья и волосы переливаются радугой.
- Помоги нам – в голос попросили Родион и Сеня – Помоги нам – в надежде и отчаянье.
- Я! – удивленно хлопает длинными светлыми ресницами маленькая женщина – Я фея волшебного леса, его цвет и запах, я знаю вас, не раз видела играющими на моих полянках, что не успели уйти, ай-я-яй – всплеснула она крошечными руками, от нее исходит яркий свет в темноте спустившейся ночи. – Помочь вам? – две пары глаз смотрят на нее с надеждой. – Могу, вот только ты девочка, неужели хочешь и, правда, спасти своего обидчика, простишь ему его насмешки, его грубые шуточки?
- Прошу – не задумываясь, отвечает Сеня, руки скользят, Родион вот-вот, упадет в бездонную черноту. Руки, смоченные ее кровью. – Феечка удивленно возводит радужные глаза к небу.
- И даже ненависть? – смотрит пристально в глаза Сени, радужные крылья переливаются, так красиво, плавно сменяются цвета. Феечка угадала, сложно простить то, что не понимаешь, не знаешь за что.
- Я…………..
- Прости меня – шепчет Родион.
- Так не честно – возмущается Феечка, ее лицо обостряется, мягкие контуры становятся иными. Лицо приобретает злое ворожение.
- Я прощаю его – руки скользят, размыкаются, не поддерживаемый ни чем Родион срывается в черную бездну. Радуга бросается следом, подвешивает за шкирку, поднимает вверх.
- Гартензия, беги, останови Элизу – кричит Сеня, девочка убегает.
- Нет, так не пойдет, попроси у него, что-нибудь взамен – сердится Феечка, покачивая его как мешок с картошкой над черной бездной.
- У него ничего нет – растеряно говорит Сеня.
- Нет, попроси – капризничает Фея, отпуская Родиона и вновь ловя, он только вскрикивает в страхе, бьется, сражаясь с радугой, и не может победить, а победа означает смерть.
- Пусть улыбнется, хоть раз – Ванесса слезает с ее спины, Сеня садится, вздыхая полной грудью, вот и все. Радуга переносит Родиона, на выступ в скальных воротах, исчезает в черноте волшебного леса. На прошение, махнув на них рукой. На небе горят тихие  звезды. Они остались в темноте, в безопасности.
Руки она разодрала от локтя до самых подмышек. Боль жгла, беспощадная боль.
- Пойдемте домой – отвернулась она от Родиона, помогая встать Ванессе. Нет, она не ждала от Родиона ничего, с самого детства он ни разу не проявлял доброты по отношению к ней, ни жалости, всегда смеялся над ее бедами, детскими, но бедами. Почему теперь все должно измениться, он без сожаления бы бросил ее в бездну, поменяйся они сегодня местами.
- Ааа, я на ногу не ступлю
- Сеня – позвал ее Родион, она обернулась. Он стоял в шаге от нее и улыбался, впервые по настоящему, от всего сердца, от чего казалось, мир расцветает теплотой. – Спасибо тебе – шагнув к ней, обнял.





«Иногда все в мире меняется, по взмаху волшебной палочки. А иногда просто кажется, что изменилось». Жизнь текла в прежнем русле, Сеня как и раньше выполняла домашние обязанности, работала в цеху. Ее жизнь изменилась, но текла в том же направлении, что и раньше, по той же отлаженной схеме. Руки разодранные в тот вечер на выступе скальных врат, со временем зажили, покрылись корочками, оставили нежные рубцы. Гартензия каким-то чудом смогла догнать Элизу, почти у самого дома. Возможно Элиза не привыкшая к тяжелой работе и вечной спешке не так уж хорошо бегает, или же Гартензия в тот вечер бежала на сверх скорости. Впрочем это не так уж важно, Сеня долго объясняла всем, что просто упала, да разодрала руки, да больно. Мама смотрела пристально, неверующим взглядом, остальные дети подтвердили ее версию. Маленький Гарик, только и говорил — Сеня бум — и даже показывал, ловко падая на пол. Родион заступился, сказал, что сам видел ее падение, и что не в какие дали они не ходили, были в скалах играли в прятки, от волшебного леса держались в дали. Наверное Родион смог убедить взрослых, что ничего страшного не произошло, сам скрыл некоторые царапины, пустяковые по сравнению с Сениными. С тех пор они стали дружить, болтать без умолку, бродя в поисках грибов по лесу, или же выполняя другую совместную работу без посторонних ушей. Старались, что бы их дружба не попалась на глаза другим членам общины, не к чему пересуды. Больше всего этого не хотела Сеня, боялась мама поймет, что дружба возникла после ее содранных рук. Жизнь продолжалась, текла так же размеренно, только содержание жизни, наполнилось иным смыслом.
В большой кастрюле закипела вода, пузырики воздуха деловито всплывали на поверхность воды, вызывая бурление. Сеня достала пельмени из погреба, поставила рядом с кастрюлей на столик, принялась медленно опускать их в кипящую воду. Слушала неспешную болтовню своей мамы и мамы Родиона, они втроем готовили сегодня ужин на всю общину. Обе мамочки ловко крошили вареную картошку в две больших чашки, собираясь приготовить салат.
- Вот вырастут наши детки, нам замена, в добрых руках окажется наше хозяйство — говорит мама Родиона, пельмени падают в кипящую воду и оседают на дно.
- Элиза учится хорошо, подрастет отправим учиться в город, твой Родик, что-то с ним надо решать, негоже ему быть неучем, занятия два дня в неделю ничего не дают — Калисто всегда говорит властно, с юности она привыкла решать дела семейные, ей легко подчинялись люди, ясность ума и трезвость мысли возвысили ее над остальными.
- Хорошо бы, да только мужчин итак не много — вздыхает мама Родиона
- Скоро Степан вернется с армии, Родин пусть учится, в армию пойдет потом, а может и не пойдет, хватит один наш сын уже служит государству — детей общины все взрослые считали общими, делили только по родству внутри семьи. - Выучится, к тому времени и Элиза вырастет, закончит учебу, поженим, два образованных человека во главе семьи, чего еще желать. А иначе и не будет, об этом я позабочусь, ты меня знаешь. Молодость глупость, у них хорошие отношения, а значит поладят, а иначе начнется, сейчас того люблю, того не люблю, много любовь эта в жизни нам помогла? - раскипятилась Калисто.
- Да, да, верно говоришь — закивала мама Родиона — нас тоже родители свели и вот как славно живем
Пельмени осели на дне, на разделочной доске ничего не осталось, Сеня взяла большую ложку, бросила соли в воду, принялась помешивать, что бы к дну пельмени не прилипли. Те нехотя отлеплялись со дна, всплывали вздувшимися боками, на поверхность воды, кипящей в кастрюле.
«Значит они уже все решила, за нас» Сеня, взяла тарелки, пошла в столовую общины, накрывать стол. Белые тарелки, на желтой скатерти, их наполнят едой, опустошат и помоют. Вроде как все в порядке и никому нет дела, что при этом чувствует тарелка. Сеня почувствовала себя, такой же как эти тарелки, которые достают по необходимости, используют и убирают в шкаф, распоряжаются их жизнью.
Питались все члены общины совместно. Согласно графику, понедельно дежурили на кухне, по три человека. Первыми ели всегда мужчины, дежурные женщины подавали на стол, только потом женщины.
За время ужина Сеня ни разу не взглянула на Родиона, она вообще не поднимала взгляд от подноса, с чашками и тарелками. Мужчины обсуждали новое оборудование, за ним ехать чрез неделю. Заказали оборудование еще месяца дав назад, по началу разговоров много было, потом поутихли, а теперь ближе к дню поездки вновь заговорили.
Когда сели кушать женщины, Сеня есть не хотела. Потихоньку выскользнула из-за стола, прихватила с собой свою чашку, пока, женщины шумно кушали и смеялись.
Принялась за мытье посуды, после мужчин, а так же кастрюль, свободных от пищи. Из глаз бежали невидимые слезы. С самого рождения за нее все решали и не в ее пользу.
Никто из женщин ничего не заметил, даже ее мама.
Сеня последней ушла из кухни, во дворе сидели мужчины и женщины, развели костер. Сеня прошла мимо не замечая их, с одной мыслью, лишь бы никто ее не окликнул. В очередной раз ощутить себя ничем, пустым местом, марионеткой на веревочках. Миновала строения с животными обогнула их, там в ангаре в задней части огорода есть ангар, где хранится сено летом, сохнет под открытым небом на солнце. Лесенка на крышу уже старая, но еще крепкая. Пахнет травой, сено недавно привезли с покоса, лето выдалось дождливое, впрочем как обычно. Поэтому таких амбаров построено восемь штук. В хорошую погоду они открыты лучам солнца и обдуваемые ветрами. В дождливую их закрывают крышей, на шарнирах, та что не одна капелька не коснется сена. Здесь никого нет, только небо с звездами, бездонно, бескрайнее небо. В прочем Сене нет никакого дела до неба и звезд. Она, уткнувшись в колени, свои собственные коленки, плакала.
- Сеня, ты что плачешь, Сеня — ей на плечи легли теплые руки, она еще сильнее зажмурилась, сердце щемила боль. Родион склонился к ней, обнял — Сеня, ты чего, Кто тебя обидел? Сеня, я же здесь скажи мне..... - гладит ее по голове, обнимая ее такую как она свернулась в клубок.
- Нет, никто не обижал, никто — слезы не прекращались, Сеня старалась успокоиться.
Понемногу, в его объятиях Сеня успокоилась, горькие, злые слезы перестали литься, бесперестано по щекам.
- Ты можешь мне объяснить, что произошло? – спрашивает он, они сидят на краю крыши сеновала, свесив ноги в пустоту. Она положила голову ему на плечо, он ее обнял, словно укрыл крылом от звездного неба, черной ночи, бездонной пустоты волшебного леса, где-то там за зубчатыми скалами.
- Они все решили за нас, взрослые, ты скоро уедешь учиться в колледж, а по приезду женишься на Элизе, вы возглавите нашу общину – отстранено, словно ее не касается, говорит Сеня, боясь иначе вновь расплакаться.
- Значит ты не хочешь быть в тени?
- Причем здесь это? – возмутилась она.
- Я верно понял, тебе не нравится, что кто-то в будущем будет править, а ты нет, это жалко, Сеня – она выбралась из под его отяжелевшей враз руки, встала на ноги, зло топнула каблучком.
- Ты женишься на Элизе, а мне может вам гимн любви спеть – рассмеялась она нервно. Он поднялся на ноги за ней следом.
- А кто сказал, что я женюсь на Элизе, кто сказал, что поеду в колледж, кто сказал, что я не сам выберу себе любимую? Кто? – говорил он тихо, внушительно. – Кто сказал? что я полюблю другую? вместо тебя? – на фоне неба, еще чернее его силуэт, в темноте видно очертания лица, не как днем конечно, но можно увидеть на сколько серьезно он говорит.
- Правда!?
- Давай сами решать свою судьбу, а нет, значит убежим
- Пусть они не знают. - пытается разглядеть его глаза в темноте Сеня - не обещай сейчас, доживем до твоих двадцати и тогда решим, быть нам вместе или нет – обняла его Сеня, вдохнула любимый запах.
- Хорошо, только ты обещай сейчас, что выйдешь за меня замуж, не смотря ни на что – обнял он ее крепко, крепко. Под ногами солома, еще теплая от солнечных лучей, прогревающих ее целый день.
- А ты будешь учиться, я дождусь и тогда выйду замуж за тебя – улыбнулась она в темноте, пусть он и не увидел, зато почувствовал.
- Вот только мы не сможем возглавить общину, уверенна, что хочешь этого?
- Вот ерунда какая, я люблю тебя, и не важно возглавишь ты общину или нет– поцеловала его в щеку она, рассмеялась, выскользнула из кольца его рук – Я согласна жить хоть вдали отсюда, только с тобой  - смеясь побежала к лесенке, быстро спустилась, чувствуя, он не отстает не на шаг, припустила в сторону дома. Родион догнал ее, закружил в объятиях – Я люблю тебя

Жизнь продолжается, такова ее особенность, не смотря ни на что. Иногда странно смотреть, как окружающие тебя люди, продолжают жить, не замечая вокруг себя ничего. Никто не заметил изменения, по крайне мере так казалось. Безнаказанность и счастье. Сене казалось она по-настоящему счастлива. Работа давалась легко, даже в горячем цеху, где неизменно с ней в паре у печи стоял Родион, они говорили мало, не привлекали к себе внимание. Особенно внимание, особенно надсмотрщика, роль которого сегодня исполнял Нарцисс. Он обычно ходил в шляпе, даже в помещение цеха, дома конечно нет, а так везде и всюду. Из под широких полей шляпы торчал большой курносый нос, черные глазки смотрели из под полей вдумчиво. Иногда казалось он думает о чем то глобальном, постороннем. Рубаху он носит всегда на распашку, на поясе брюк широкий армейский ремень. Высокий и худой, напоминает юного бойца, вот только он совсем не юн, старше своей жены Луизы на 10 лет. Всегда и везде ходит босиком, даже зимой. Члены общины давно махнули на него рукой, о жене и детях заботится, в общине делает все возможное во благо остальных ее членов, а значит полностью соответствует своему статусу, мужа Луизы. Наверное где-то далеко, он когда-то жил в другой общине, теперь ставших модными, не желе единая семья. Он пришел босиком, нанялся за тарелку супа к ним, Луиза на тот момент потеряла своего молодого супруга, он погиб в волшебном лесу, говорили любил выпить. Нарцис ей понравился не сразу, он не спешил, где два слова скажет, где три, завяжется разговор. Рассмешит, вроде как невзначай, вся община наблюдала за его неуклюжими ухаживаниями, а потом Калисто сказала Луизе, пора подумать о за мужестве, выбирай сама, пол года на выбор. Луиза нигде кроме общины не бывала, тогда ее даже в город не отпускали, Сеня поняла, мама сделала все, что бы Луиза обратила внимание на Нарцисса, собственно говоря не в зря, мужем он оказался надежным.
Исподволь, все ровно Сеня улыбалась, скрыть улыбку не возможно, можно только спрятать, отвернувшись. Родион серьезно, с деловым видом сбрасывает с ленты сухари, искоса наблюдал за ней. Она заметила, но не сразу, он искусно маскирует взгляд, вроде смотрит мимо и раз на нее, скользнет взгляд. От этого Сеня улыбается еще больше, а нельзя.
- Сеня, - позвал Нарцисс, с другой стороны печки — иди, тебя мама зовет — помахал ей мозолистой рукой, Сеня посмотрела на Родиона, испуганно, он поднял одну бровь вверх, мол иди.
Вырваться из прогорклого цеха всегда радостно, Сеня выбежала на свежий воздух, вечерело, до конца смены осталось чуть больше получаса. Зачем позвала мама. Тропинка извиваясь уходила прямо к большому дома, ворота в этот час открыты. Она быстро миновала огород, подсолнухи кивали на легком ветру, своими большими желтыми головами. По краю забора тянется зеленый, нежный горох. Тянется от самого дома, опоясывает забор до самого цеха. Веселый, зеленый горошек. Зеленеет картошка, тянется в небо колосок. Всему в мире нужно тепло солнечного света.
Растения, животные не смогут жить без с голубого неба, без ясного солнечного дня.
Дорожка горячая, дымится под ногами, пахнет землей. Ворота скрипнули, впустили ее в тень крытой веранды. Здесь пахнет сыростью, открыты двери в баню, сохнут полки и доски с пола, мокрые с вечера или утра. Гартензия с Ванессой в мыле выносили из бани большой таз, со скрученным бельем, обе в мокрых майках и штанах закатанных выше колен.
- Девчонки, мама где? - обе подняли на нее две пары одинаковых карих глаз.
- В бане — осторожно спускаются босыми ногами с двух маленьких ступенек. - Иди, иди....... - смеются близняшки. Одинаково улыбаются похожие лица.
В бане прохладно, низкий потолок, Сеня почти достает головой деревянные доски, кто выше, приходится наклоняться. Калисто, мама Сени, топчет покрывало в большом тазу, полном пены.
С закатанными штанами до калена, широкая цветастой рубахе. С косынкой, на голове.
- Ты где вчера была? - смотрит с высока, Сеня прислонилась к холодной, глиняной печке, ноги подкосились.
- Я спать раньше ушла, живот болел — первое, что пришло на ум сказала она, а если мама искала ее и в комнате. По спине прошиб пот, хотя в бане прохладно, печка не топится, а значит просто испуг.
- Тебя Элиза искала, почему ты мне не сказала? — строго смотрит мама на нее, вот -вот отчитает, но нет, ждет ее ответа.
- Я выпила отвар и пошла спать, я не хотела тебя беспокоить из-за пустяка — оправдывается Сеня, смотрит в пол  в черные расщелины между досками.
- Ладно, иди — вздохнула мама — большая стала — принялась дальше мять ногами покрывало в корыте. Сеня не чувствуя своих ног двинулась к двери.
- Сеня — окликнула ее мама, девушка вздрогнула, повернулась ожидая не известно чего, худшего.
- Не говори никому об наших планах на Родиона и Элизу, меньше знают удачнее выйдет
- Хорошо! - кивнула она, большими глазами смотрела на маму.
- Так нужно детка, беги к Элизе, в цеху справятся без тебя, и еще там новое расписание, посмотри
- Новое расписание, почему? - удивилась она, расписание менялось раза, два за всю жизнь Сени, за все пятнадцать лет.
- Перемены нужно делать вовремя, беги к Элизе – Сеня ушла, оставив маму в бане, стирать в мыльной пене покрывало, к ней развесив белье вернутся сестрички близняшки, будут щебетать. А чувство в душе такое словно ее предали в очередной раз, предали самые родные люди. Решили за нее ее судьбу. Расписание уже висело на двери в дом, его увидела Сеня сразу, поднялась не спеша по деревянным ступенькам, расправила сбившийся половичок, медлила, смотреть в новое расписание. Жизнь вновь изменится, так хочется продлить прежнее счастье, хоть на несколько секунд, хоть чуть-чуть. Читать научили ее, даже писать. Белый листок прикрепленный иглой к двери не давал пройти, его еще никто не видел кроме взрослых, а значит Родион, еще не знает о переменах в его жизни, ни когда-то в будущем, а сейчас.
Она медленно посмотрела на лист бумаги, не поняла, что написано, ее имя неразу не встретилось с именем Родион, они разошлись в разные стороны, спрятались друг от друга, скрылись. Словно так и надо, словно так должно быть. Ей добавили одну смену в цеху, смену в качестве надсмотрщика, с хлыстом и криками, убрали огород напрочь. А вот Родион теперь переведен в огород вместе с Элизой, а так же освобожден от рыбалки и сбора грибов, шишек и прочей радостей леса. У его имени появилось расписание с занятиями, более усиленными, учитель из города будет приезжать не только к Элизе, его будут готовить для поступления в колледж. На белом листке расписана чужая жизнь и ее собственная. Чернилами и пером, как просто, садись и пиши чужую жизнь. Как же так.
В доме темно, ставни закрыты весь день, что бы дом не нагревался, давал прохладу его обитателям. В маленькой мансарде скрипит перо, Элиза делает уроки. В маленькой мансарде всегда светло и цветут розы, посажанные в большие деревянные кадки, тянется виноград затеняя окна, давая прохладу. Во всю стену растянулся шкаф с книгами и тетрадками Элизы, карандашами и красками, у большого окна стоит стол. Элиза как принцесса сидит за ним. Сеня тихонько заглянула, скрип пера прекратился несколько минут назад. Причудливый свет из окна освещал сказочный мир, иной мир не похожий на мир Сени. Два мира сплелись в единый, тесно, тесно, рядышком. Элиза теребит светлую челку, хмурит брови, смотрит в тетрадку, ее никто не спрашивал хочет ли она учиться, так же как Сеню никто не спрашивал. На полу шерстяной коврик, по середина шкафа примостился камин, его зажигали зимой, что бы цветы не погибли.  На стене за столом Элизы висят фотографии их общины, напоминание о семье, гордость взрослых, фотографии бешеное, дорогое удовольствие. Фотографироваться можно только в городе.
- Сеня – Элиза заметила ее, подняла голову – заходи, чего прячешься – на ней как всегда Синее платье с белым воротником и манжетами, на пуговицах на груди. Сеня разулась еще у крылечка, теперь прошла на цыпочках, к стулу рядом со столом, туда, где обычно сидит учитель. Стараясь не запачкать коврик.
- Примеры считаешь?
- Да, вот никак не сходится, дурное уравнение – теребит вновь челку Элиза. Белые странички тетрадки исчерканы чернилами. А уравнение то простое.
- Здесь будет 46 – непонятно почему сказала Сеня, цифры сами сложились в уме, оформились в ответ. Большие синие глаза смотрели на нее, играли желваки две секунды и вспыхнули щеки Элизы. Сеня смутилась.
- Откуда тебе знать!
- Я и не знаю, ты меня вчера, зачем искала? – отвела взгляд на полки с книгами, гордость и достояние общины. Смысл в этой гордости, если читать их нельзя, даже если очень хочется, даже если найти вечером время и тихий уголок. Ей доходчиво объяснили, нечего брать дорогие вещи, пусть стоят, пылятся.
- А ты где была? – смотрит она пристально. Волнами по плечам ложатся светлые кудряшки,
- Спать раньше пошла  - решила говорить всем одинаково Сеня.
- Да ладно, в комнате тебя не было, я язык учила до полуночи, и в мастерской тебя никто не видел, Так где ты была? – грозно сошлись на переносице брови.
- Я ходила в лес – призналась Сеня – на дальние ангары, хотелось одной побыть
- Да ладно, к тебе кто-то приходил? – подозрительно смотрит она.
- Да, парень из соседней общины, мы недавно познакомились…………….. – почему не соврать если этого ждут от тебя больше всего. Тем более не первый раз за год.
- Ух, а я уж решила, что вы с Родионом встречаетесь, его вчера то же ни где не могла найти – обрадовалась она, засияли синие глаза – Ты думаешь у него кто-то есть? – Сеня молча смотрит на книжные полки, хорошо жить в такой комнате, где круглый год цветут розы и лежат книги, можно устроившись вечером на кровати не спеша читать истории, описанные в романах.
- Кто-нибудь из другой общины? – не унималась Элиза, расстроенным грустным голосом, ей Родион наверное нравится, или даже больше того.
- Ты его любишь?
- Он моя судьба, разве ты не знала, странная ты стала, чужая – надула губки Элиза, положив голову на руки, сложенные на столе, поверх тетрадки.
- Элиза, как ты можешь знать свою судьбу, ты у него спросила, а вдруг он считает по-другому? – возмутилась Сеня, в порыве поднялась на ноги, сжались сами собой кулаки. Элиза растеряно подняла на нее огромные синие глаза полные слез. «С кем я воюю?, не могу я ее обидеть, не могу» - Я пойду, не плачь – Сеня не то что пошла, побежала прочь из дома, скоро идти накрывать на стол, хорошо хоть сегодня не она готовит, сменилась неделя. Да и какое теперь дело до еды, когда кажется мир вокруг рушится, как можно гоняться за призраками. Как можно разбить мечты сестры, отобрать у нее надежду на светлое будущее. Кто она такая. Как удержать рядом с собой того, кого любишь больше жизни?
Мужчины и женщины шли со смены из цеха, гремела посуда из столовой. Сеня быстро миновала жилые дома, шла на встречу членам общины, отработавших свой день, в горячем цехе. Родион шел вместе со своим папой, чему-то улыбался, среди гула голосов не разобрать о чем они говорят.
- Сеня ты куда?
- Решила еще поработать! – смеется кто-то
- Смена закончилась – останавливает ее нарцисс.
- Я там косынку забыла, - мяла она в руках темно синюю косынку, которую якобы забыла. Прошла мимо него, мужчины шли дальше. Проходя мимо Родиона, дернула его за рукав, одними губами шепнула – Поговорим – кивнула в сторону цеха, продолжила свой путь. Твердо и уверенно.
Первыми в душ шли мужчины, женщины рассаживались у душевой на скамейки. Все дело в том, что мужчины мылись быстро и успевали поесть, пока моются и прихорашиваются дамы.
В цеху стало тихо, не схлынул еще жар с печи, опустели рабочие места. По-прежнему, пахнет гарью. Навьюченные мешки сухарем, стоят в углу. Утром за ними приедет телега, увезет в другие общины, вернется с другими продуктами. «Натуральный обмен» возникло в голове Сени и погасло, она, словно вспомнила, что-то из когда-то прочитанной книжки. Она даже вспомнила тяжесть книги и толстый твердый переплет и кажется, напрягись можно вспомнить номер страницы. «История для 1 класса» вспомнилось название. Историю в их школе не преподавали, только письмо и счет. Историю рассказывали взрослые, сидя зимой у камина в общей гостиной.
Напротив нее стоял Родион, закрывая собой солнце.
- Мечтаешь? – улыбается он, чистый, в душ он успел сходить, а вот поесть похоже нет. Разве, что перехватил, что-то по пути. А то не вернулся так быстро.
- Элиза, ты знаешь она ведь думает вы пара, ну в будущем – не знает как объяснить сбивчиво говорит она, прежняя уверенность исчезла.
- Я думаю иначе
- Так скажи ей об этом
- Не могу, я не могу ее обидеть, она поймет все сама, со временем, поймет – оправдывается он.
- Ничего она не поймет, уже ревнует тебя ко мне. Следит, кто где вечером в свободное время, вчера искала нас и не нашла. Как думаешь долго еще взрослые не узнают о ее подозрениях, не узнают, что у нас свой план на жизнь, а их летит в тар-тарары – разъярилась Сеня, была бы шпага так полетели головы окружающих людей, воевала бы с ветром и вьюгой.
- Успокойся, я ей скажу – растерянно, не уверенно сказал он, скрестив руки на груди.
- не надо, лучше удели ей немного внимания, попей чай с ее куклами и она успокоится – отвернулась Сеня, ух не хорошие мысли вертелись в голове.
- Ты предлагаешь мне подпитывать ее мечты?
- А что это? - за его спиной мелькнула фигурка, он сразу спрятал руки, стоило ей повернуться – покажи
- А ты обещай не ругаться больше – улыбнулся он, увернулся от Сениных попыток заглянуть ему за спину.
- Родион – капризно потребовала она.
- Поцелуй – улыбается он, Сеня привстала на цыпочки, чмокнула его в щеку.
- Вот – раскрыл он в руке небольшую фигурку.
- Замок серебристый – обрадовалась Сеня, бережно взяла из его рук статуэтку, подставила в свет солнца. Замок засеребрился в теплых лучах уже вечернего солнца. Некий скульптор точно передал формы замка статуэтке, башни, и колонны, резные стекла в полукруглых окнах. Хрупкий, изящный замок, с большими воротами, настолько искусно вырезанными, что кажется их можно открыть, а на балкон с витыми колоннами выйдут прекрасные дамы.  – Какое чудо
- Серебристый, хорошо ты придумала – потер Родион переносицу, довольный собой, так что грудь колесом. – там еще много такого, пойдешь со мной
- Да – не раздумывая согласилась Сеня – а где это?
- В старом замке, или боишься? – положил руки ей на плечи, внимательно смотря в глаза, а Сеня не могла оторвать свой взгляд от фигурки.
- Не боюсь, можно я его себе оставлю? -
- Конечно, после ужина на нашем прежнем месте, и мне что-нибудь прихвати – наклонился к ней Родион, близко, поцеловал осторожно, легко, словно спрашивая разрешения. В души Сени все перевернулось, ей казалось ноги ослабли, и она сейчас упадет, но его руки удержали ее от падения. Родион улыбался – Я жду тебя
Обратная дорога пела и плясала, в душе поселилась не только тревога, но и надежда, надежда на будущее.



Замок серебристый


Смеркало, солнце медленно клонилось к земле, расплетая косы лучи во все четыре стороны света. В последний раз, за сутки, охватывая собой мир на земле, что бы скрывшись вернуться завтра.
- Ты не боишься, Сеня – Родион бережно сжимает ее руку, зеленые глаза обеспокоены. Сеня качает головой, нет. Как хорошо идти с ним за руку, неважно куда, главное вместе. Жили бок о бок столько лет и не знали что счастье рядом, оно существует.
- Это замок? – спрашивает она, смотря на солнце, на яркий оранжевый круг, зависший над пиками елей, окруживших замок.
- Да
Она боялась посмотреть на еще далекий замок, взгляд как магнитом возвращало к строению. Огромный по своим размерам замок, с пиками башнями, смотрящими бесстрашно в небо, черные проемы полукруглых окон, как заплаканные глаза, без надежды, в отчаянье. Хотелось взять замок на ладонь, обнять теплотой своей души. Спрятать от посторонних глаз, сберечь, от ветров и дождей. Закрыть собой от напасти.
- Сеня, ты точно не боишься, у тебя такой взгляд – теребит ее за руку Родион.
- Что ты чувствуешь, когда смотришь на него
- Груда хлама, там призраки и те не водятся? – с усмешкой говорит он, сшибая другой рукой непривычно большие одуванчики, от чего белые хлопья, семена летят подхваченные ветром.
- А ты уверен, что сказки о замке на самом деле вымысел? – Сеня по-прежнему смотрит на замок, слегка оранжевые стены, освещенные садящимся солнцем, нагретые за день.
- Уверена, ты точно не боишься?
- Нет, - рассмеялась она, ей все казалось, замок приветствует ее, радуется, словно они старые друзья. Ощущение тепла и покоя, словно возвращаешься домой, и больше уже некуда спешить, все тропинки давно известны и время притормозило свой ход. Знаешь каждый закоулок, каждый кирпичик, знаешь и не знаешь одновременно, словно помнишь его, но не таким.
- Хорошо, что смогли найти его до темноты – Родион точно не знал пути, в детстве напуганные сказками родителей, они боялись даже ходить в сторону старого замка, потом навалилось много забот и проблем, другие приоритеты. Теперь же они искали приключений вдали от дома, после тяжелого рабочего дня хотелось побыть вдвоем, подальше от членов общины, избежать лишних пересудов. Сеня прекрасно понимала надолго скрыть их новые отношения не возможно, но продлить состояние, когда никто ничего о них с Родом не знает, нужно. Это потом мама с папой будут читать нотации. Браки в нутрии общины не поощряются, да и дойдет ли дело до брака, ей всего 15, а ему 17 лет. Не то что бы она не верила в искренность его чувств, или не доверяла себе, просто страшно менять жизнь, свою собственную, особенно в глазах взрослых. Родион согласился, с условием, что в его 20 лет, они объявят о своей помолвке всем и поженятся. Пришлось с ним согласиться. Сеня не жалела, пока дружить, не переступать черту, а значит оказаться в безопасности от взрослых. Пока он рядом, держит за руку, не страшно идти через лес, туда куда страшно было ходить с самого детства.
- А если там и правда живет чудовище? – Сеня лукаво улыбается, приятно видеть его уверенным, пусть даже в очевидных вещах.
- Не говори глупости, сказки кончились, Петр давно уже ждет нас там, обещал показать клад – сверкают в полутьме зеленые глаза. Стены замка,  зубчатые, своды медленно, но верно приближались. Деревянные ворота, выломаны, местами выжжены. Серый забор порос мхом и диким виноградом.  Кое, где цветет сиреневыми цветочками плющ, заявляя свои права на строение. Просто почувствовать себя ничтожной щепкой по сравнению с огромными воротами. Еще неприятнее мысль, подобную махину кто-то смог разбить, куски дерева валялись вокруг, горой мусора. Дорога, когда-то вымощенная серым камнем, теперь поросла травой.
- Сколько труда, сколько камня вложено в один только двор – удивлялся Родион, в серых сумерках еще можно разглядеть большой двор, полуразрушенные телеги, ведра без донышек.
- Здесь все из камня, даже замок – в общине дома строили из дерева и глины, а тут камень.
- Пойдем внутрь  - Родион зажег факел, прихваченный собой на случай темноты. Дверь в замок оказалась приоткрытой. Сеню не покидало ощущение, что войдя внутрь она увидит то что уже знает. Но внутри замка оказалось сыро и темно. Сама же дверь, точнее ее порог Родиону по плечо, когда-то каменная лестница, превратившись в горы пыли, лежала рядом. Кто-то постарался раздолбить ее в пыль. Возле самой дверь не ровные края, позволяли представить себе, каким орудием можно раздолбить камень. Сеня обернулась, ей привиделась лестница, она словно стояла посередине, вмурованная внутрь, новой каменной лестницы, белого цвета, так что последние сумерки освещали поверхность как лед зимой. Родион запрыгнул на порог, смотрел на нее сверху.
- Руки давай – наклонился к ней, ухватив за руки своими сильными руками, подтянул наверх. Она оторвалась от земли его усилиями, едва успела подтянуть ноги, упереться коленками о порог старинного замка. Немного ушиблась, да мало ли в ее жизни синяков. Факел висел на стене, в специальном креплении для факелов, ими явно раньше пользовались жители этих мест.
- Мама мне в детстве рассказывала о чудовище, больше чем корова. Сильнее чем бык, злее волка и хитрее лисицы, опаснее льва – подала ему она руку, мерцает огонь, тенями на пустых каменных стенах, местами с черными разводами, выжженными огнем.
- Животные, а ты всех знаешь – усмехнулся он, смело шел вперед – так здесь на право, широкий коридор вильнул, обернулся узкой лестницей.
- Разве тебе не говорили, как опасно здесь бывать – ступеньки кое, где превращаясь в каменную крошку.
- Ты все, таки боишься?
- Нет, но чудовище подстерегало взрослых и детей, в образе странника, человека как ты и я, стоило ему поверить, послушать его рассказы, как перестанешь сам принимать решения, увлечет, заманит в замок, обернется чудовищем и будешь томиться в высокой башне в его сетях вверх тормашками. Ждать своей смерти, в муках, он каждый день, будет отрывать часть твоего тела. Начнет с пальцев на руках и ногах………….
- Хватит, сказочки – нервно усмехнулся он, прерывая ее – Петр не чудовище, мы знаем его с детства, ведь так, согласись
- Я, то же не верю в чудовищ, просто темно и всякие страшные истории вспоминаются, против моей воли – из полукруглых узких окон видно черный лес и первые звезды на темном небе, солнце село. В такое время лучше быть дома, а не бродить по чужим развалинам. Сеня запнулась, пахло гарью от факела.
- Здесь должен быть поворот, но его нет – они поднялись на самый верх, уперлись в дверь, запертую, так что дергая за ручку ничего не изменишь. Дверь странного желтого цвета, Сеня однажды видела такой метал на ярмарке. Маленькую капельку, кулончик на веревочке, стоил он бешеных денег.
- Золото! - удивилась она, прикасаясь кончиками пальцев к литой двери, с вылитыми на ней цветами и прекрасным орнаментом.
- А где он нас ждет? - Родион не обратил на ее слова внимания.
- Сказал в большой комнате, очень большой, про ступеньки ничего не говорил – озадаченно задумался он.
- Так мы не туда свернули, нужно вернуться вниз – из окна открылась хорошая панорама на лес и дальние огни, соседской общины.
- Пойдем, расскажи еще сказку – вниз идти не легче чем на верх, ступеньки так и стремятся выпрыгнуть из под ступни, обвалиться и свалить тебя следом.
- Ты же не любишь страшные истории?
- Такую, чтоб я не знал – на его лице танцевали блики огня от факела, он снисходительно улыбался, тишина хуже страшных рассказов, наверное, поэтому она сама не молчала, а то мало ли что послышится. А так может Петр их сам услышит и найдет, это если здесь кроме Петра никого нет.
- Хорошо – сжала его руку сильнее, вздохнула, вспоминая хоть одну историю, которую он не знал
- Я жду – подгонял он, Сеня поняла, что задумалась намного дольше, чем положено.
- Слушай, в далекие времена, не перебивай, тогда жил один древний народ, не такой как мы, они сильные и умные воины. Их женщины и дети сильны так же как мужчины. Они не боялись ничего, ни одно чудовище не могло сравниться с ними, в их изощренных играх с людьми, потому что они сами являлись чудовищами. Они властители мира, сильнейший клан во всем мире. Так вот, на охоту выходят они по ночам, прячась среди людей, рассказывая такие истории, что поверить не возможно...........
- Ты только, что рассказывала это – перебил он ее возмущенно.
- А ты дослушай сначала, представь, ты все силен, тебя боятся все, ты внушаешь страх, во взрослых и детей – умолкла она, по его лицу скользнула тень страха,  - ты непобедимый и ужасный, можешь погибнуть, от рук себе подобных, между ними идет война, кровавая война, подстерегают друг друга. Убивают, закидывают в чужой разум. Забавляются, заставляя жить в образе своей жертве, сильнейшего из клана. Однажды........ – зловеще продолжала она, войдя во вкус рассказчика.
- Хватит, давай смотреть, куда повернуть – они вернулись к порогу, большим раскрытым дверям, с железной ручкой.
- Туда – махнула она рукой, повела его теперь она – Петр – крикнула в темноту, в надежде услышать ответ, но тьма молчала.
- Давай заблудимся – раздраженно остановил он ее, осветил путь, справа в проеме горел свет, не яркий, тусклый, но свет. Большое пространство, тонуло во тьме, факел отвоевывал не много пространства, в полукруглое окно, заглядывала круглая, желтая луна, нахально подглядывая за ними.
- В зря мы пошли сюда! – шепнула Сеня. Разбитая мебель, обломки, чьей-то жизни. Грязь, жухлая листва вперемешку с мусором, банками, бутылками, обертками. В дальнем углу, рядом с широкой лестницей на второй этаж, прямо на полу сложен костер, тихо горит огонь, смирный, испуганный. На стуле, перед костром сидит человек, сгорбившись над чем-то в руках.
- Петр – крикнула Сеня, Родион удержал ее на месте, остановившись в проеме, там где возможно когда-то открывалась и закрывалась дверь. Темная фигура обернулась, поднялась им на встречу.
- Родион это ты, вы все-таки пришли – махнул им рукой Петр. При ближайшем рассмотрении их друг детства, все тот же веселый парень, со слишком смуглой кожей, от постоянной работы на солнце, с кучерявой, рыжей копной на голове. Улыбка растягивалась на пол лица, занимая львиную долю на голове – садитесь! – пожал руку Родиону и кивнул рыжими кудрями Сене – Хорошо, что пришли, ждем еще одного человека, страшно?
- Если верить в сказки? – усмехнулся Родион, сел у костра, поставив факел рядом в держалку на стене, Сеня молчала, присела рядом. Прислушиваясь к их разговору, болтовне о сокровищах, в которые она не верила.
- Я точно куплю свою ферму, может даже, женюсь и не раз – ухмылялся Петр, слегка заикаясь на сложных словах.
- Лучше бы тебе уже показать сокровища – нервничал Родион. Не выпуская руку Сени из своей, временами сжимая сильнее, не замечая данного факта, смеялся и болтал.
- А вот и он – подскочил Петр со своего самодельного стула, навстречу человеку спустившегося по лестницы, из темноты замка, без факела. – Гарольд, мы уже заждались, вот познакомься мои друзья. – указал Петр на Сеню и Родиона, по-прежнему сидящих на стульях. Новый знакомый радушно улыбнулся, протянул Родиону худощавую руку. Хилое тело, облаченное в нелепый пиджак, светло-коричневого цвета. Впалые карие глаза, ехидно улыбались вместе с узким ртом, от чего кожа на щеках чуть ли не просвечивала от напряжения. Родион нехотя пожал руку незнакомцу.
- Здравствуйте – сказал Родион сдержано – Ты не говорил, что будет кто-то еще? – сурово обратился он к Петру. Тот задергался, от чего еще больше заикаясь только смог выдавить.
- Он надежный парень – парню на вид казалось лет 20, хотя Сеня могла ошибаться.
- Понимаю Ваше не доверие к моей персоне, только фигурку дал ему я, и только я знаю, где сокровища – деловито, самодовольно улыбнулся он.
- Чего ты с нами решил поделиться? – спросил все так же сурово Родион, хмуря светлые брови.
- Замок серебристый! – удивилась Сеня, заговорив одновременно с Родионом. Гарольд повернулся на каблуках к ней, проигнорировав вопрос Родиона, сделал шаг вперед, наклонился к ней.
- Замок серебристый, да – задумчиво произнес он – фигурка моего дома, что бы не скучать в дали, я всегда носил его с собой, когда путешествовал по дальним странам, очень долго. – не мигая смотрел ей в глаза, улыбаясь своей тонкой улыбкой.
-Много путешествовали? – разом заговорили Родион и Сеня – Ваш замок?
Гарольд улыбнулся – Девушка, вы рассказывали такую захватывающую историю, хочу продолжения, расскажите нам, что произошло дальше с тем сильным народом. Я жду – не отрываясь, смотрел он на нее.
- Я не помню, это всего лишь история, страшилка для детей – растерялась Сеня, теперь она сжимала руку Родиона сильнее, чем он ее. Гарольд продолжал смотреть пристальным, хищным взглядом.
- Не смущайтесь, у всякой истории есть конец – с этими словами Петр подскочил со своего стула. Куда совсем недавно присел, улыбаясь, представляя своего друга. Подскочил и побежал прочь, стул упал рядом с пламенем.
- Я не знаю его – крикнул он в испуге напоследок, взметнулись следом рыжие кудри.
Гарольд отвел хищный взгляд с Сени на убегающего Петра. Из узкого лба со скрипом вырвались два длинных уса с очень острыми стрелочками на конце, бросились за беглецом, спеленали его у самой двери. Эхом раскатился крик Петра по пустым комнатам замка и стих. Хищные глаза, и точно такая же улыбка вновь вернулись к Сене.
- Теперь мы узнаем продолжение сказки? – спросил он мило.
- Я ее придумала, нет такой сказки – в горле пересохло, она с трудом могла говорить. Сеня чувствовала, как рука Родиона дрожит.
- Сказочки, не верите в сказочки – из его лба вдаль тянулись длинные эластичные усы, как у кузнечика, такие же тонкие и зеленые. – в каждой сказке есть доля правды, а в этой истинная. Сильные охотники, изощренно расставляли капканы прямо в сердцах людей. И я бы не стал привирать насчет заточения в слабых людях, это ты от себя придумала - Глаза налились кровью, в них вспыхнул голубой зрачок, лицо вытянулось, искажаясь с хрустом в хищную морду. Хрустели кости, принимаю другую, иную форму. Кожа темнела до искрящегося черного цвета, без того яркий свет как зеркала отражала вырастающая молодая чешуя. Руки и ноги исказились, превращаясь в вывернутые наружу лапы, длинные, острые когти светились серебром. Клинки, несущие смерть, во время схватки они просто разрывали жертву одним ударом. Тело раздулась как шар, набирая необходимую массу, правый бок массивной туши покрылся чешуей изумрудной окраски.
Усы напряглись, подтягивая по полу тело Петра, волоча, не заботясь о целостности. Раз, подвесили на стену, прямо на приспособление для факелов. Усы отпустили его, вернулись к хозяину. Лицо Петра исказила гримаса смерти, вместо одного глаза кровавое месиво, а второй выпучен так, словно выпадет из своих орбит. Руки с ногами неестественно вывернуты, свисают как тряпки вниз.
Сеня закрыла глаза, чтобы не видеть, Родион резко потянул ее в бок, выхватил свой факел со стены, направил на чудовище, бывшее когда-то Гарольдом. Тот замер, смотрел своими красными глазами на них, разжигая голубое пламя, внутри зрачков и тут Сеня поняла, он наслаждается Охотой.
В следующее мгновение пришлось удержать Родиона на месте, он попытался бежать, увлечь ее за собой. Только Сеня твердо знала, от такого не убежать, с таким не сразиться. Нужно ждать, чего? Возможно смерти. Умирать в 15 лет обидно. – Стой – крикнула она Родиону, прижалась к его плечу, тихо шепнула – он только этого и ждет, что мы испугаемся, побежим – усы взметнулись. Растаскивая их в разные стороны, обвили за талию, под натиском не человеческой силы, человеческие руки разомкнулись. Они кричали, летая без страховки под потолком огромной темной комнаты, только любопытная луна, большим желтым глазом смотрела в полукруглое окно. Впрочем, луна никому не расскажет о произошедшем с подростками несчастье.
- Говорила вам мама не верить незнакомцам, не ходить с ними в замок, говорила – победоносно смеялся голос, из искаженной не человеческой пасти, страшный, как в сказках. Усы бросили их к правому боку, там, где на теле чудовища блестели зеленые, изумрудные чешуйки, лоснящиеся в свете костра. Родион одним рывком бросился к ней, закрывая собой от чудовища, хохочущего на все лады, то визгливо, то приторно томно и сладко. Не поможет, усилия и героизм Родиона, чудовище сожрет его, а потом и ее. Картинка замедлилась, замок, словно ожил по волшебству, побежали непонятные ей картинки, события мелькнули в ее голове. Люди, чудовища, хохот где-то вдалеке и слова, сказанные не Гарольдом, а кем-то другим, в другом месте. – Чешуйка, выдерни чешуйку, всего одну и останешься в живых, а нет, умрешь, а впрочем. Поздно, крик девушки, или не крик, вновь хохот, сменяющийся жужжанием вентилятора, монотонный голос твердит одно. – Изъятие чешуйки из бока чудовища, приводят к парализации всего тела на несколько минут, жертва может успеть убежать, теоретически да, на практике нет, ее догонят – Сеня узнает этот голос, свой собственный, вентилятор жужжит, ей на встречу. Гарольд смеется – Чешуйка – гогочет его голос, Сеня отталкивает Родиона, бросаясь к чудовищу, к изумрудным чешуйкам, дарующим жизнь. Обрывает их одну за другой, хохот переходит в вой, вой боли – Не стой, помогай, - кричит Родиону, - быстрее – он подскакивает, начинает то же обдирать изумрудные чешуйки, в четыре руки чудовище быстро осталось, с голым боком, с правой стороны.
Грузное, черное тело с грохотом упало на каменный пол, поднимая столбы пыли. Зеленые чешуйки, смешались с общим хламом стали мусором на полу. Пальцы изрезаны острыми краями. Сеня растерла кровь о ладони, гордо вскинув голову прошла к морде чудовища, красные фасеточные глаза смотрели умоляюще.
- Если ты еще раз приблизишься ко мне или моей семье, я из тебя подушку сделаю, позову Ганса и ему подобных, из тебя чешуя, как перья посыпятся, понял урод. – тыкала она пальцем в хищную морду, прямо между глаз. Фасеточные глаза закрылись, черными веками. Род потянул ее за руку – Бежим – он помнил, откуда они пришли, в какую дверь пытался убежать еще живой Петр, теперь висящий на стене, уже не живой. Сеня обернулась, черная громадина, большим валуном лежала посреди зала, закрывая собой маленький костер у лестницы. Ей вдруг привиделся свет факелов и картина на выжженной стене, вместо разбитых окон, цветные витражи и красивые гардины. Тюль, вышита из тонкой паутины, незыблемый сказочный рисунок, неповторимый как хлопья летящего снега. Три дивана образующие треугольник в центре комнаты, на круглом ковре, вокруг стеклянного столика. Род тянул ее прочь из большой комнаты, прочь от чудовища, не дал рассмотреть картину на стене.
С высокого порога спрыгнули вместе, не разжимая рук, Сеня упала, Родион следом за ней не удержал равновесие, помог ей встать. Потянул ее за руку, подошвы стучали по каменному двору, они миновали ворота, вбежали в высокую траву.
Бежали, не разбирая в темноте дороги, за спиной ощущался страх, вдруг Сеня поняла, это не ее страх, а страх Родиона, гонит их прочь. Она не боится, как не боялась войти в заброшенный замок в темноте, не испугалась, встретив там чудовище, так чего теперь бояться, бежать в надежде заблудиться.
- Родион, Род, стой – тормозит она его, сжимая крепче его руку, упираясь ногами в землю, утопая в высокой траве, по пояс.
- Бежим, бежим – твердил он как зачарованный одно слово.
- Стой – разлетелся ее крик и стих, а над ними бескрайнее звездный купол и тишина.
- Посмотри, посмотри на меня, - кричит Сеня, тряся его за плечи – Все будет хорошо, слышишь – он мотает головой как безумный, пытается вырваться, бежать. Но она удерживает его на месте, они вместе оседают в высокую зеленую траву. – Он не преследует нас и никогда не посмеет преследовать, слышишь, Род – прижимает его к себе, она не знала, какие имена называла в гневе, тыча пальцем чудовище, как шпагой. – Я знаю его секрет, и ты тоже, мы всегда сможем спастись.
Перестал дрожать, сел отстранившись от нее.
- Сеня – она не могла рассмотреть в темноте его взгляд, но по тону, она поняла, он растерян и удивлен – откуда ты узнала, откуда?
- Я и не знала, я!.. – Сеня отвернулась, она знала, не могла не знать. Воспоминание о другой, былой жизни, вернулись к ней.
- Это чудовище, оно, испугалось тебя!
- Глупости, я говорила первое, что пришло в голову, главное не одно чудовище, не посмеет напасть на нас — он обнял ее, пахло болотом, они, наверное, заблудились, когда бежали сломя голову неизвестно куда и сколько времени. В голове спуталось, страх гнал их из последних сил.
По щекам Сени сами собой побежали слезы.
- Не плачь, я больше не боюсь — нежно гладит он ее по волосам, ей нестерпимо захотелось домой, в собственную комнату, забраться под одеяло с головой и плакать. Долго, навзрыд, и чтобы внизу, в большом зале висела картина, с двумя очень не похожими друг на друга девушками.

Несколько минут ушло на понимание где она находится. Сеня села в своей кровати, в комнате темно, за окном горят звезды. Как же так? Она откинулась обратно на подушку, осознание произошедшего приходило медленно, возможно потому что не хотелось верить. Тем не менее она спит в собственной комнате, справа от окна, шкаф с ее платьями. Сеня закрыла глаза, в надежде вновь уснуть, увидеть продолжение сна, приснившегося только, что. В надежде вновь увидеть Родиона, того что приснился ей, вместе со всей своей общиной и замком и чудовищем. Увидеть еще хоть одним глазком его. «Приснился, сны не бывают такими четкими, такими настоящими» Сеня обняла пуховую подушку, она спала, а значит случившееся сон, обман и неправда, вымысел ее воображения. Ее желание осуществилось, можно сколь угодно долго плакать в подушку, укрывшись с головой одеялом, оплакивать утраченную иллюзию, возможно даже возненавидеть мир, в котором нет дорогих ей людей. Ее желание осуществилось, она живет в замке, полностью обеспеченная, не обремененная тяжелой работой и тяготами общинной жизни. Во сне она рассказала странную сказку, превратив злодеев в главных героев, рассказала о собственной жизни, настоящей жизни в замке, где она родилась, и живут ее родители, чудовища. И сама она из клана чудовищ.
У нее есть все, что она только захочет. Она дочь самого могущественного клана на планете, она то самое чудовище о котором рассказывала Родиону. У нее есть все кроме Родиона. Все кроме любви.
Сеня плакала, завернувшись в одеяло как в кокон, обливая подушку горькими слезами, а прекраснейший из всех цветков мира, упал с края кровати, спрятался за ее тапочки в форме свинок.