Повесть о приходском священнике продолжение 58

Не влюбляйся в слова, влюбляйся в поступки.
Для Бируте...

В праздной суете пробежали святки, а с ними и суровые морозы. На улице заметно потеплело, даже несколько раз показывалось солнышко, прогоняя унылую мглу хмурого небосвода.
Как-то прихожу из храма, а у нас в доме за столом сидит Бабаиха, о чём-то мирно беседуя с Аней. Поздоровался, а старуха тут же в слёзы:
 — Ой, батюшка, простите грешную! Нет у меня смирения, нет любви. Бес попутал-таки, ввёл в искушение.
Я недоуменно пожал плечами, хотя догадался, что бабку совесть заела о нашем бывшем разногласии.
 — Пришла вас назад просить ко мне вернуться, — продолжила она, вытирая сальным платком набежавшие слёзы.
 — Что же мы как переезжие свахи с места на место будем мотаться? — говорю ей. — Некрасиво получается. Мы уж как-нибудь весны дождёмся, а там в свой дом перебираться станем.
 — До весны дожить ещё нужно, — не утихает Бабаиха. — Да и дом ваш не готов ещё. У Айнары лачуга совсем ветхая, вижу, как вы тут теснитесь. Перебирайтесь, Христом Богом прошу! А то меня люди со свету сживут.
 — Вон оно что, — покачал я головой. — Вам людей стыдно. Не поддержали вас, значит. А я ведь в курсе, какие напраслины вы на нас возводили в округе. Как же так можно? Верующий ведь человек.
 — Говорю вам, бес попутал! Не обижайте старуху, возвращайтесь. Вы как дети мне были. А в семье оно всяко случается, чай и повздорят, и мирятся. Ну, хотите, я на колени перед вами стану?! — Бабаиха затряслась в рыдании и стала опускаться на пол.
Аня мигом подхватила её под руки и усадила на стул, тут же посмотрев на меня растерянным взглядом. Конечно, проживание у Айнары приносило множество неудобств, только я сильно боялся, что бабку опять переклинит и тогда уж деться будет некуда. После некоторых уговоров, приняли решение вернуться. Бабаиха засияла в радостных чувствах, обняла Аню и принялась её расцеловывать. Мне поклонилась в пояс, взяла благословение.
Узнав о нашем решении, Айнара немного расстроилась.
 — Я так привыкла, что мы вместе, — говорила она. — Вы стали словно родными людьми. Но что поделаешь? Моя хибарка слишком тесная, да и не слишком удобная. Если старуха снова фокусничать примется, не стесняйтесь, возвращайтесь.
Узнав об этом, Алина возмутилась. Она была категорически против переезда к Бабаихе.
 — Ох, натерпитесь ещё от неё, — говорила она. — Оставались бы уже у Айнары.
 — Бабу Ольгу жалко, — ответил я. — Что ей в озлоблении сидеть одной? Примиримся, по-христиански, все обиды прочь.
После нашего возвращения бабку Бабаиху словно подменили. Она стала вежливой, смиренной, Аню называла не иначе как дочка. Мало того, устроила перестановку в доме и нас поселила в просторную комнату с тремя окошками и высокой старинной кроватью с пружинным матрацем.
Незаметно приблизились Крещенские праздники. К праздничной вечерне пришло много народа, чтобы  посвятить воду.
 — Вечерняя вода имеет большую силу, чем утренняя, — сказала тётя Нина, когда мы в окружении наших добрых друзей после службы, решили потрапезничать крещенской кутьёй в комнатке для продажи свечей.
 — С чего вы это взяли? — спросил я.
Тётя Нина искренне удивилась моей неосведомлённости:
 — А как же? Ещё моя мама говорила, мол, утренняя вода, что после литургии святится, — одно дело, а вот вечерняя особенно против нечистой силы страшна.
 — И на чём же основывается такое суждение? — не отставал я.
 — Ну… я не знаю, — замялась тётя Нина. — Просто так говорят. И батюшка Яков что-то такое рассказывал. И по радио слышала.
 — Глупости! — возмущённо сказал я, отмахнувшись рукой, едва не зацепив миску с кутьёй. — Бабские сказки. Действительно, есть практика освящать крещенскую воду вечером и с утра. Некоторые делают такое даже в полночь. Только вода от этого не становится больше или меньше святой, и свойства её ничем не отличаются. Молитвы ведь те же самые читаются. Я освятил воду сегодня после вечерни, потому что традиция в храме ещё до меня установлена прежними священниками. И люди пришли по этому поводу. А у нас в соборе чин великого освящения воды читали после вечерней литургии, то есть в Крещенский сочельник. И на само Крещение тоже после литургии освящали. Но никому в голову не приходило делить на различие свойств. Кто-то на работе или по другой причине не может посетить утреннюю литургию. Таким людям церковь идёт на уступки, и мы святим воду поздно вечером. Так что прекращайте разводить суеверия и не вздумайте их рассказывать другим людям.
Тётя Нина покраснела, виновато нагнув голову.
 — А моя мама говорит, что в Крещенскую ночь все животные и птицы способны разговаривать на человеческом языке, — вдруг выпалила Аля. — Это единственная ночь, когда неразумные твари могут прославить Бога человеческим языком. Иначе зачем ещё им болтать как люди?
От этих слов, все присутствующие упали от хохота. Аля неловко скривилась, продолжив:
 — А я верила. Так хотелось во что-то верить сказочное и необычное. Помню, тайком бегала в наш сарайчик в ночь на Крещение. Там жили несколько несушек и петух. Вот я садилась в уголочке и ожидала, когда же куры начнут разговаривать. Даже свет выключила, чтобы  их не смущать. Ничего так и не услышала. Теперь, думаю, может, стоило до полуночи подождать…
 — Кстати, о полуночи, — вступила в разговор Алиса. — У меня есть предложение. А давайте съездим к лесному источнику искупаться. Многие так делают. Освятим там воду и…
 — Ух ты-ы! — протянула Алина, всплеснув в ладошки. — Хорошая идея! Я столько слышала об этой традиции, но всё не представлялось случая поучаствовать. Я за!
Все посмотрели в мою сторону.
 — Ну, если все настаивают... — смущённо произнес я.
Где-то в половине двенадцатого Алиса с Алиной подъехали своими автомобилями к дому Бабаихи. Ане я настойчиво рекомендовал оставаться дома. Куда в её положении нырять в ледяную воду? Да и мороз на дворе доходил до двадцати градусов. Бабаиха недолюбливала Алису, так что о поездке вместе с ней не могло быть и речи. Придя из храма, старуха закрылась в своей комнатке и больше не показывалась до самого утра.
Собралось нас человек десять вместе с Настенькой, Славиком, Плейшнером и ещё некоторыми прихожанами. Всю дорогу шутили, пели Крещенские псальмы. Больше всего вызывал любопытство ночной зимний лес. С самого детства я с мистическим трепетом относился к лесной темени. Когда на землю опускались сумерки, мне казалось, что в густых зарослях могучих дубов и высоких сосен скрывается настоящая тайна. Вот и сейчас, проезжая заснеженной чащей, я всматривался в темный лес, надеясь рассмотреть нечто такое, чего не в силах объяснить моё воображение. Причудливые тени деревьев и кустарников в свете фар расползались в разные стороны, выстраивая на снежной белизне зловещие фигуры невообразимых химер. Сквозь кроны елей совершенно не было видно неба, и от этого лес казался ещё мрачней и темней.
Возле источника кто-то уже побывал, об этом свидетельствовало несколько пар следов и непогашенный свечной фонарик у самой купели. Я накинул на себя облачение и произнёс возглас. Тишину нарушило праздничное пение тропаря, чтение паремий, Апостола, Евангелия. Мороз слегка щипал за щёки, холодный воздух затруднял пение, но мы отважно отслужили чин Великого освящения воды.
 — Ну, кто первый в купель? — озорно сверкая глазами, спросила Алиса, и все почему-то посмотрели на меня.
 — Давайте батюшку пропустим вперёд, — широко улыбаясь, сказал Николай, наш новый прихожанин.
Все дружно поддержали его подбодряющими возгласами, добрыми шутками. Аля сунула мне роскошное полотенце, приготовленное заранее, и я, взяв его под руку, робко протиснулся в кабинку купели. Мне ещё никогда в жизни не доводилось нырять в ледяную воду, тем более в такой мороз. Впору бы отказаться, только совсем не хотелось спасовать перед прихожанами, большинство из которых девушки.
 — Господи, помоги! — прошептал я, перекрестился широким крестом, но никак не решался нырнуть.
Холод пробирал до самых костей, нужно было что-то срочно решать, иначе нависла угроза простудиться. «Будь что будет, — подумалось. — Праздник всё же. Где моя вера?» После этого, ни секунды не раздумывая, я бросился в купель. Холодная вода шокировала тело, показалось даже, что остановилось дыхание. Но то лишь на мгновение. Сделав три погружения, я пулей выскочил на деревянную кладь. Морозного холода совершенно не чувствовалось. Мало того, тело охватила бодрость, разбавленная неведомой доселе лёгкостью.
 — Ну, что батюшка? — Николай хлопал меня по плечу после того, как я вышел из купельной кабинки. — Как впечатления?
Я ничего не мог отвечать, наслаждаясь восхитительным состоянием. Чувствовалось дыхание мороза, только это уже было не так важно. Хотелось, чтобы  переживаемое мной ощущение не проходило, не прекращалось.
 — Для согрева, отец Виктор, — Николай протянул десертный стакан с бренди.
 — Мне завтра служить литургию, — отказался я и направился к автомобилю, в котором Алиса учтиво включила печку.
Девчонки храбро бросались в воду, громким визгом нарушая покой ночного леса. Николай у выхода предлагал всем бренди. Девчата, игриво хихикая, залпом выпивали напиток и уже весёлые, со вспыхнувшим румянцем, опрометью неслись к машинам.
Так необыкновенно и торжественно прошли праздники. Наступили будни. Аня ездила на проверку в больницу. Врач сказал, что беременность протекает нормально. Мы очень боялись каких-либо осложнений после того происшествия в доме Айнары. Но Господь был милостив к нам.

Продолжение следует....