2. 09. 18

Комната, в которой солнце всегда просыпается первым, погрузилась в тень. Белизна пустых стен потускнела, взяла на вооружение серость и ждёт заката, чтобы погрузиться в черноту. В этой комнате царит нищебродский минимализм: матрац, стол из Икеи, привезённый из родительского дома, и гордость - компьютерное кресло. Шпаклёванная коробка пропиталась книжным перегаром - бумажные тома разбросаны повсюду недопитыми бутылками виски. Окно раскрыто настежь, впуская город, который не желал задерживаться здесь. На самом деле в этой коробке было тихо. Душно тихо.
Её взгляд плыл по белоснежному картону стен, а руки толкали кресло вглубь комнаты, лицом на город. Скрежет мебели и резиновых колёс. Она посадила в кресло единственное тело, которое оказалось у неё под боком. Поставила перед ним покоцанный стол, а сама покинула коробку, чтобы принести из коридора тумбу.
Она надеялась, что тумбочка выдержит её. Села осторожно, несколько секунд наблюдая за собеседником. Встала, приблизилась к нему, чтобы поправить его осанку: это вышло не сразу.
- Никому не сдались наши переживания, ведь так?
Её глаза недвижно смотрели напротив. Она выпрямила спину и отставила руки назад, чтобы опереться на них.
- Сколько раз перетерпит близкий человек твою лапшу перед тем, как сказать, что это уже осточертело?
Мохнатое тело послушно сидело перед говорящей.
- Да чего уж тут... Я же не в депрессии. Вот, мы сидим, разговариваем, а у меня никакого кома в горле нет.
Она улыбнулась, отводя взгляд на пол.
- Это такое чувство... оно приходит к тебе не на один вечер. Оно не забывается на утро, а сидит на подкорке у тебя и держит в томлении. Да, напряжение. Будто ожидание, точнее сказать, ощущение того, что всё упустил. То ли не заметил, то ли просто не нашёл...
Пластмассовые глаза внимали, а нити продолжали улыбаться.
- О чёрт... Это так сложно...
Она сжала лицо ладонями, а затем растерла кожу, будто пытаясь смыть черты, мысли, прошедшее и вообще всё, что имелось в этом запертом чулане.
- Этот гроб уже заколотили, понимаешь? Минус одна оболочка. А новенькая не подъехала. И я просто сижу в этой очереди на донорское тело...
Замерла. Простым, разглаженным лицом она смотрела на собеседника всего пару секунд осознания, а затем сморщилась вся в недовольстве.
- Зачем мне чьё-то? Хочется новое... своё.
Долгое время между ними висела пауза.
- Прошлое отпустила и забыла, а новое, это будущее треклятое ещё не получила. И в чём смысл этого настоящего длиной меньше секунды? Я просто в какой бессмысленной пустоте.
Слушатель ничего не отвечает. Говорящая поднимает ногу над столом и тянется к телу, не дотягивается. Тяжело придвигается ближе к столу, чтобы наконец коснуться собеседника. Хладнокровно толкает его вбок, и тот не удерживается, сваливается с кресла на пол. Какое-то время она смотрит в потолок с закинутой на стол ногой. Её зрачки редко плывут по неровностям, зависая на каждой на продолжительное время.
Она подрывается и выходит из комнаты, чтобы вернуться с ещё одним гостем. Он неуклюж, мешается под ногами, но она усаживает его в кресле, деловито положив его локти на боковые ручки и скрестив тонкие пальцы рук воедино.
Бывшего непутёвого собеседника она отправляет на матрац в углу. Падает на тумбу и устало вздыхает.
- Серьёзный человек, - говорит костяному телу, уставясь в несуществующие глаза.
- Вот я бы ему помогла со всем разобраться.
Она фыркает, имея в виду плюшевого пса в углу.
- Я ведь не хикка? У меня просто как-то не складывается общение с людьми, я же их вижу.
Поиск реакции. Отсутствие.
- Видеть людей-то не трудно... Ты для себя уже всё заранее знаешь, если умеешь слушать. Себя и собеседника.
Она хмыкает, найдя каламбур в своих словах.
- Хотя, всё делается к лучшему, ведь так? Вот я сейчас читаю одну скучную книгу, там эта тема хорошо так разбирается. Идти до конца! Я, конечно не дочитала, но, думаю, всё пойдёт крахом, потому что ему говорили, говорили, что нужно остановиться!
Эмоциональная пауза, она выдыхает и продолжает намного спокойнее.
- Тот случай, когда ты следуешь своим желаниям и ощущениям, но все говорят, что это безумие. Нельзя строить этот шпиль, потому что он тупо не устоит на месте! Так что ж, правило "никогда не сдавайся" здесь сыграет с героем неприятную шутку? Или же будет скучный финал и башня устоит? Я пока не дочитала, потом как-нибудь тебе расскажу.
Собеседник, сложив пальцы замком, всё также внимательно слушает говорящую.
- Одним быть трудно. Я это знаю.
Она вновь протягивает ногу к телу напротив и сталкивает его на пол. Напрягается и вытягивается, как струна. Смотрит в кресло, нет, в пространство перед собой. Не отводя от чего-то взгляда, достаёт телефон из кармана домашних шорт, недолго копошится, и в глухой коробке раздаётся музыка. Она отстранёно смотрит в воздух, пытаясь углядеть физические его порывы, но кроме фантазий музыкальных вибраций ничего не видит.
- Я стала слушать больше агрессивной и энергичной музыки. Думала, что это поможет моему бессмертному состоянию "не на месте". Отвлекусь. Но лишь открыла странный отклик моего организма на всё это. Поэтому и ищу в тебе этого терапевта, который мне всё разъяснит.
Она говорила с кем-то, отлично понимая своё одиночество. Она знала, что одна, но никогда бы не смогла говорить с кем-то так, хотя говорила сейчас кому-то.
- Воздуху, может быть.
Она погрузилась в музыку, немного забывшись.
- У меня есть несколько песен очень пафосных, когда наступает пик этой пафосности в них, я раз за разом ощущаю ком в горле. Всего пару секунд, но отчётливо. Не надумано. Я не придумывала.
Музыка заполняет паузы между мыслями.
- Я анализировала природу этой реакции. То ли само моё нутро отторгает этот пафос, не свойственный мне; то ли хочет до тошноты, но знает, что не будет. Думает, что там где-то радость, а за ним и счастье. В чувстве крутости. Но этого чувства во мне нет. Ещё нет?
Ухмылка разрезает лицо и взгляд наполняется минутной наглостью. Смотрит в это пустое кресло словно во что-то. В своё будущее?
- Смелее нужно быть. Смелее и настырнее.
Она встаёт на последнем припеве и подходит к окну. Смотрит в тускнеющие краски своей улицы, слышит заполняющие вечер субботы звуки с балконов, из машин и дали. Смотрит в чернеющее небо, думая о том, что было бы красиво, если бы голубизна глаз могла также впадать в тёмную синеву.
- Потерпи, ладно. Просто надо потерпеть немного.
Она улыбается ещё раз, как-то отчаянно. В ожидании надежды на что-нибудь. Закрывает глаза и тянется вперёд, сбрасывая затёкшие чувства с костей, сбрасывая с себя ржавчину. Она захлопывает окно, отстраняясь окончательно от мира.
Умолкнувшая песня начинается сначала.