Глава 12. Из конца в начало

Сознание невероятно двоилось... Изображение, из глаз летящего ворона, перескакивало то на один, то на второй глаз, беспрестанно меняя ракурсы и углы наблюдения, от чего Копылова явственно мутило, и он бы непременно выплеснул остатки пищи, если бы не являлся ничтожной частью души, находящейся внутри птицы.
Ни смотря на трудности, картинку перед глазами все-таки удалось сложить как разрозненные части паззла.
Под крыльями ворона простиралась древняя, прекрасная и необъятная земля, существовавшая еще в те времена, когда невиданные, огромные животные вышагивали по просторам единого континента, сравнительно недавно сменив власть ящеров на территории Земли.
Едва Денис, по наитию, определился во временно потоке, как голос Воронцова, вторгаясь в пространство души, зашептал со всех сторон дивную историю, более похожую на сказ:
 - Все началось в очень древние времена, когда могучая, для своей эпохи и развитая цивилизация населяла обширные земли Сибири. Вера их была древна... так же древна, как и они сами.
Отдельные поселения были далеко расположены друг от друга. Дороги и тропы, сквозь тайгу, содержали множество опасностей и препятствий, а поэтому, у каждого селения, был свой шаман, который мог поддерживать связь с иными населенными пунктами посредством странных, ритуальных обрядов, берущих начало со времен первых людей.
Служители тайного знания чувствовали друг друга через великие расстояния, что позволяло древним людям вовремя приходить на помощь соседним селам, вести торговлю, мену женщин и войну.
Правители любили и боялись шаманов, ибо влияние их на людские массы была велика. Над каждым селением, по решению общего совета, был властен свой тотем – Белобог, Дажьбог, Морена, Чернобог, Велес и другие, вырезанные из древесной плоти, стояли в центре древних сел, охраняя их своими чарами.
Посреди леса, на ровном поле, огороженная высоким частоколом с несколькими многоярусными башнями, полностью противореча представлениям современного человека о временах первых людей, стояла самая настоящая, большая деревня. Дым печных труб, звон железа и скрип диковинных телег говорили о высоком уровне цивилизованности первых людей.
Ровно посредине деревни, ровным кругом, виднелась выложенная деревянными, бревенчатыми срезами, просторная площадь городища, в центре которой, возвышался на небольшом холме хорошо знакомый и свежий идол из видений.
Рассказ Воронцова продолжался между тем:
- Местный шаман избрал служение Чернобогу. И не был Чернобог зол или добр, хоть и символизировал темную, теневую часть человеческой сути. Природа его была такова, что надменное, по своему характеру, божество, редко обращало внимание на людские мольбы, но коли снисходило до смертных, то давало желаемое сполна.
Поэтому и шаман, поклоняющийся истукану Чернобога, был силен, могуч и почитаем, не считаясь, порою с самыми серьезными правителями этих земель.
Великие мечты будоражили его сознание. Как древний Прометей, вознамерился он объединить мир людей с миром духов, выискивая способы даровать силу каждому, кто бы возжелал ее.
Он видел светлое будущее, где племя людей, полностью раскрывших свой потенциал, пронзает пространство и время, становясь истинными властителями Вселенной. Но люд вокруг был черен и дремуч и не понимал, что хочет представитель высших сил, от чего сердце Шамана наполняла горечь. Горечь и отчаяние.
Пребывая на фундаменте страха и поклонения Шаман, на приеме послов соседнего селения, позволил себе говорить от лица князца, отсутствовавшего на торжественном приеме из-за охоты. Говорил он зло, много, напоминая послам, что много даров было послано соседнему князцу, представителю Белобога, но он так ничего и не сподобился ничего прислать в ответ, кичась своей силой за спинами многочисленного войска.
Был князь Белобога в ту пору старшим. Не по общему велению, но по своему хотению вершил он судьбы многих селений, и ни одна тысяча человек полегла под ударами его могучих дружин.
Слово в слово передали послы слова Шамана князцу, чем вызвали его гнев. Могучая рать, созванная со всех концов его вотчины, быстро выступила в сторону местного селения.
Картина резко сменилась. Уже знакомое городище, в мановение ока, оказалось со всех сторон в плотном кольце костров, юрт и людей. Осаждающие явно готовились к штурму, ожидая, пока новые и новые рати воинов, облаченных в костяные и бронзовые доспехи, вольются в общую массу, приумножая силы.
Помимо хорошо знакомых коней, среди рядов вражеского войска, медленно перемещались несколько запряженных мамонтов, что вызвало приступ восхищения у запертого внутри, Копылова.
- Напрасно корил местный князь своего Шамана, - продолжил сказание Воронцов, - пытаясь выслать богатые дары навстречу агрессору. Не принимал их гордый воитель, внутри ума своего, вознамерившийся покорить всю округу, взяв сеть селений под свое начало. Он искал повода. И повод был найден.
Опоясав тын селения многими рядами подготовленных воинов, князь Белобога выдвинул ультиматум: «Пусть с рассветом ваш Шаман будет повешен над воротами или ждите беды!»
Ночью, большая толпа местных жителей подступила к дому Шамана и, не смотря на его уговоры, подняла на костяные пики его бренное тело, смертельно ранив, но не убив.
Вывешенный над центральными воротами, Шаман с грустью наблюдал, как входят, потешаясь над ним, вражеские воины в границы родного селения. Как глумятся, плюют и рубят древний идол, стоящий посредине села.
Князь Чернобога вышел на центральную площадь лично встретить дорогого и грозного гостя. Дружина его, не выказывая враждебных намерений, была предварительно разоружена в знак вечной дружбы и поклонения.
Но не дружбы искал князь Белобога. По мановению его руки воины обнажили бронзовые, кремниевые и костяные клинки и ощерились пиками. Улицы селения обагрили потоки крови и стенания раненных и убитых.
(Сказ, как живой, объемный фильм, протекал перед глазами Копылова, втягивая, вовлекая в древнюю историю, которую никогда бы не удалось узнать стандартным, ортодоксальным путем общепризнанной науки)
- Горячо взмолился повешенный Шаман своему покровителю, призывая к отмщению. И Чернобог услышал просящего.
Поток силы, вошедший в душу Шамана оторвал его от ворот, поднимая в вышину. Карканье древних, огромных воронов разнеслось по округе, перекрывая звуки неравного боя, затихающего внизу.
Сама река, стеной воды, взвившись из привычного русла, обрушилась на селение, погребая под своими толщами самую могучую дружину местных земель. Из-под разверзшейся почвы забили, закровоточили грязные ключи, заполняя улицы селения.
Сама почва не выдержала пустот, образовавшихся под ее твердью, оседая, опадая внутрь самой себя вместе с домами и стенами. Лишь только поруганный идол, продолжал стоять на своем месте, на вершине свежеобразовавшегося холма.
 Костяная и бронзовая броня тянула воителей вниз, буквально пригвождая к земле. Мирных жителей практически не оставалось, а те, кто был жив, были измучены или ранены, поэтому также не могли спастись от смертоносных вод.
Ворон, спикировав вниз, бесцеремонно уселся на голову идола, оглядывая изменившуюся округу. У подножия деревянного истукана, мучаясь последним проявлением жизненных сил в увядающем теле, тихо сидел шаман, прислонившись спиной к подножию, также оглядывая творение своей воли.
- Сын мой, - шепнул идол, обращаясь к своему верному последователю, - я услышал и внял тебе, погубив много душ. Доволен ли ты?
- Доволен, отче, - прошептал шаман, счастливо улыбаясь словам своего повелителя, - моя поруганная честь отомщена. Какую плату мне принести в твое владение?
- Плату? Не стоит, человек. Я не зол и не добр. Я даю только то, что от меня просят люди. Ты навеки вольешься в мою общую структуру и тем самым обретешь вечную жизнь. Назови имя свое, отрок!
- Нил. Меня зовут Нил.
Назвав свое имя, древний шаман испустил дух, и изображение закрутилось, заплясало перед глазами сидящего ворона.
Восставали и опадали, как волны, холмы вокруг. Нарастал, наступал и уходил лес. Протаптывались и исчезали дороги под пляску звезд и солнц, слившихся в единый, световой поток на небе.
Все вело древнего ворона в наши времена, под нескончаемый сказ Воронцова:
- Каждая преждевременная смерть насыщала Чернобога, и древесный идол звенел, от наполнивших его сил. Воля Божества была нейтральной и не содержала зла, какого – либо окраса, ожидая того человека, который мог бы воспользоваться ей в свою угоду.
Уже хорошая сцена изнасилования промелькнула перед глазами, замедлив течение времени с ее окончанием:
- И такой человек нашелся. И была ей Анна, прочувствовавшая всю заклятую, титаническую силу места. И стала она олицетворением уснувшего Чернобога, его слугой и проводником в мир. И исказила его, пользуясь немощностью, привив ненависть ко всему живому на белом свете.
- А как же Нил? – спросил своего противника Копылов, - ты ведь не зря начал историю именно с него?
- Влившись в общую структуру Чернобога, став его частью, могучая Анна изменила ряд представлений и желаний Древнего Божества, предельно озлобив его. Но не сущность Нила.
- Что? – до глубины души удивился Копылов сказанному, - ты помогаешь мне?
- Помогаю нам, Денис, - горячо зашептал Воронцов внутри головы, - Анна безумна. Она желает только смерти всему живому. Я же хочу отринуть ее власть надо мной и пробудить к жизни Древнего Шамана. Миру требуются изменения. Тотальные, фундаментальные, страшные, но они вызовут эволюционный скачек человечества вперед. Ты мне нужен, Денис. Ты мне нужен... Найди могилу деда. Он оставил для тебя сюрприз...

- Ну что, по рукам? – прямо сквозь туманный забор Воронцов протянул свою ладонь к Копылову, ожидая рукопожатия.
- По рукам, - решительно и сильно пожал руку Денис и мир тут же ушел у него из-под ног. Вместе с пронзительной болью в руке, целая история, в доли секунды пронеслась перед глазами, рождая понимание.
- Тогда завтра ночью, у подножия истукана. Дорогу ты знаешь, - надменно хмыкнул Воронцов, втягиваясь в перья черной птицы, - и учти, если ты не придешь, твой мир ждет намного более печальная участь.
За Воронцовым, внутрь птицы втянулась и Анна, не заподозрившая ничего в безмолвном разговоре двух половин. Ворон успел как раз вовремя – едва он скрылся за чащей лесов, как первые лучи рассвета осветили место безмолвного сражения живых и мертвых.

Окончательно пришел в себя Денис уже внутри часовни, куда его под руки отвел Павел, вместе с вернувшимся в дневную форму, священником Андреем.
Копылов еле перебирал ногами, чувствуя ноющую, пульсирующую боль в правой руке. Перед глазами все было размыто, голова гудела колоколом. Вдобавок ко всему сильно тошнило.
С трудом сфокусировавшись в одной точке, раненный мужчина с опасением оглядел пострадавшую руку. Побелевшая, вздувшаяся кожа ладони и след пальцев от пятерни призрака, уходящий на тыльную часть, подсказал Денису, что объятий со своей греховной копией он бы точно не пережил.
- Ну что, жив? – Павел первым заметил, что в глазах товарища наконец-то появилась осмысленность, - а мы уж думали, добивать придется, - неудачно пошутил над ситуацией Корнышев, - Андрей. Воды что ли принеси.
- Хорошо, - легко согласился священник, направляясь к выходу с часовни.
- Сколько сейчас времени? - обеспокоенно спросил Копылов полицейского.
- Шут его знает. Но судя по солнцу – около десяти утра, - обрадовал товарищ своего страдающего напарника, - пока ты тут в облаках витал, я такого насмотрелся! Видел бы ты, как тени в дневную форму обращаются – жуть! Этот, - кивнул Павел в сторону ушедшего священника, - сначала по земле катался, как полоумный, стеная на тысячи голосов, а потом его тень стала плотью обрастать. Кусками. И запах такой... трупный... гнилой. Да и плоть сначала, как при обратной съемке. От гнилушки до свежего состояния возвращается... Я даже завтракать не стал. Все перед глазами это зеленое мясо...
Копылов, под длинный монолог товарища, осторожно встал на ноги и, не слушая его, направился к выходу.
- Надо же какой впечатлительный! – саркастично произнёс Корнышев, когда Копылова стошнило, едва он вышел за порог, - а представь, что бы с тобой было, если бы ты все видел это своими глазами...
- Да заткнись ты уже! – к Денису медленно, но возвращались силы, - давай за мной. Вечер близиться! У них моя дочь...
- И что ты хочешь? Заявиться к ним в гости и отдать себя? Тогда весь мир в труху, -  Павел догнал Копылова уже на крыльце, - я не позволю тебе, слышишь? На кону миллиарды жизней и если ты хочешь сдаться...
- А кто говорит про сдачу? Лично я иду драться, - сквозь зубы процедил доведенный до своего предела Копылов, и громко огласил округу криком, - Андрей!!! Где ты?
- Здесь, - священник скромно поднимался по тропе ввысь, неся в самодельном ведре питьевой воды.
- Где могила деда, Андрей? – спросил его Копылов, перенимая сосуд с живительной влагой из холодных рук священника.
- Вспомнил, наконец? – улыбнулся жадно пьющему человеку священник, - пойдем. Недалече она.

К стыду Копылова могила бабушки и дедушки даже не имела креста. Истлел от времени, а на новый, мраморный, внук, руководитель ритуального агентства, так и не сподобился раскошелиться.  Якобы из-за постоянной занятости...
Это теперь Денису казалось, после всех этих разговоров со своим предком во снах, что он должен был больше уделять времени на облагораживание могил ближайших родственников.
- Вот тут Константин Георгиевич и покоиться, - задумчиво, опершись на лопату, Андрей смотрел на покрытый растительностью, небольшой холмик, - значит, говоришь, сюрприз там...
- Он самый.
- Тогда копайте, - священник передал лопату Павлу и удобно расположился на соседнем памятнике, - не мой это интерес. Да и не к лицу священнику мертвых тревожить.
Он смешно подобрал под себя ноги и снял свою неизменную, черную шапку с православным крестом, уставившись на далекое, недостижимое для него, небо:
- Здесь, в Бамбуе, задерживаются те, кто во грехе пребывал, - начал он говорить, едва удары лопаты сбили верхний слой дерна, - Не исправил, не замолил былых проступков, но дед твой, не смотря на все те страшные дела, которыми была наполнена его жизнь, был очень идейным, волевым человеком. Праведный убийца. Воин, чье предназначение заключалось в том, чтобы Советский народ жил и процветал в счастье и мире и ради этой идеи, он иногда творил ужасные вещи, глубоко раскаиваясь в этом в глубине души.
- Праведный убийца, - повторил Павел, не отвлекаясь от работы и лишь на секунду о чем-то глубоко задумавшись, - интересно, а еще существуют подобные конторы, для борьбы с  призраками?
У сотрудника полиции явно проснулся интерес к упомянутой теме, ибо пока троица шла туда, Копылов успел поделиться с товарищами частью своих снов, особо делая акцент на те, в которых фигурировал дедушка.
- Не знаю, - также задумчиво произнес Андрей, - должны быть. Чертовых мест и теней по миру много. Если бы не было подобных, узкоспециализированных структур, то давно бы зло шагало по миру, никем и ничем не сдерживаемое.
- Если выберусь отсюда, то найду их! – твердо пообещал своим спутника Павел, и решительно погрузил лопату в раскрытый чернозем.
Работа спорилась. Корнышев и Копылов, сменяя друг друга, очень торопились, силясь узнать количество сюрпризов, которые дед оставил для продолжателей своего дела. Совсем скоро тупое острие лопаты чиркнуло по гнилым доскам, обнажая, при следующем ударе лопаты, части ткани, покрывавшей истлевшее тело и остатки рассыпавшегося гроба.
- Ну, привет, дедушка, - вслух, поздоровался с покойником Денис, бережно, как драгоценную реликвию, вынимая кости усопшего из земли. К черепу он так и не прикоснулся. Не нашел в себе моральных сил.
- Вы продолжайте, а я пока за новым гробом схожу, - сказал Андрей, поднимаясь с нагретого солнцем памятника, - ну как нового... – поспешил он исправить сам себя, - остались еще запасы в церкви на случай экстренных захоронений. Вот, пригодились.
- Хоть какая то польза от него, - проворчал Павел, вынимая неестественно белый, тазобедренный сустав покойного, - а то расселся тут и сидит, глаза мозолит.
- Зря ты про него так, - осадил своего товарища Денис, которого обуревали очень трудные чувства, ведь он помнил человека, которого вынимал из зева могилы, живым и теплым, - он, как-никак, нам помог.
- А вдруг это все хитрость теней и все это ночное светопреставление направлено на то, чтобы ты пришел на берег Чертового Болота, как они и хотят?
- Все может быть, Павел, но я иначе не могу. У них моя дочь.
- И ты решил умереть за нее? Как бы и что не пошло на том берегу, уверен, все силы зла будут направленны против тебя.
- Да не зло они, в чистой форме, Паша... Эти тени заблудились, запутались. Они двигаются по воле одного человека – это зеленой ведьмы! Она подчинила себе и Чернобога...
- Сути это не меняет...
- Не меняет, согласен. Но я и не хочу вернуться, - Копылов продолжил копать, аккуратно выложив худо-бедно сохранившееся днище гроба на бок вскрытой могилы.
- Вот это новости! – изумился словам друга Павел, - это еще почему?
- А потому, Паша, что убийцы не возвращаются домой. Поэтому мне нужна будет твоя помощь. Я закреплю на бумаге свои последние распоряжения по поводу дальнейшей судьбы моих накоплений. Оформлю грамотно, как и полагается юристу. Ты уж присмотри, чтобы они все мои распоряжения были выполнены в срок и...
- Это ты даже думать забудь! – Корнышев был в ярости, - я буду свидетельствовать в пользу тебя!
- И о чем ты расскажешь господину судье? Обо всем, что было здесь? Тогда тебя отправят в дурку и лишат занимаемой должности. Закон не верит в привидений.
- А зря, - тяжело вздохнул Корнышев на меткое замечание друга, - в будущем, надеюсь, законодатель учтет некоторую специфику дел, в которых фигурируют души усопших и древние Боги...
- И создаст особый кодекс, - весело хохотнул Копылов, - кодекс паранормальных нарушений.
- Или уголовный кодекс для привидений, - поддержал шутку Павел и осекся, так как его лопата, взрыв землю глубже гроба, чиркнула уже о металл.
Оцинкованный, военный ящик был тяжел. Пришлось вскрывать его прямо на дне могилы. И тяжесть была обоснована.
Отлично сохранившееся, советское оружие, боеприпасы, гранаты, коктейль Молотова и даже динамит оказались плотно, в несколько слоев уложены в просторном цинке. Встречались и вообще странные и специфические виды вооружения, например православные кресты, заточенные на манер кинжала или странного вида книжка, со словами молитв и заклятий.
Вода, найденная в бутылях там же, явно освещенная в церквях, не смотря на годы, не потеряла своих свойств. Лишь умывшись из зеленой бутылки, Копылов окончательно понял, что избавился от губительных чар Воронцова, почувствовав прилив бодрости духа.
Под влиянием воды заросла и рука, указывая на некую, намного более глубокую природу повреждений, которые явно заключались в более тонких ранах, чем отраженные на сугубо физическом теле.
- Ну что господа, пьем чай и вооружаемся, - раскомандовался Павел, вспомнив свое мирское предназначение, - не смотря на то, что преступники мертвы, но они все-таки преступники и будут наказаны, - для пущей вескости добавил он, внимательно рассматривая патрон к ППШ, на котором был вырезан уже знакомый крест для пущего эффекта.
- Андрей, ты с нами? – в лоб спросил священнослужителя Копылов, выжидая от него ответа.
- Хотелось бы, - грустно вздохнул священник, - но для этого мне нужно кое – что сделать...
- И что?
- То, что я давно откладывал на потом. Ребята, я отлучусь ненадолго. И если не вернусь, то идите без меня. Благо, до заката еще несколько часов.
Не вдаваясь в подробности, Андрей решительно направился к выходу из заколдованного круга, растворившись в туманной пелене зашиты.
- Странный он, - прокомментировал произошедшее Корнышев, отвлекаясь от разглядывания боеприпаса, - а знаешь что, Денис. Пули то еще и серебряные!