Древо. Возрождение. Глава 7

Древо. Возрождение.

Глава 7. Падение.

Лина расположилась за грядой камней, выбрав такое место, где, оставаясь незамеченной, могла при этом сама наблюдать за ходом подготовительных работ. Ее глаза неотрывно следили за действиями врагов. Кейд вряд ли узнал бы ее взгляд сейчас, находись он где-то неподалёку. Из этого взора исчезли нежность и ласка, беззаботность и игривость. Там теперь неистовствовал огонь ненависти, жажда смерти для всех этих захватчиков. Сами глаза казались крупнее. Возможно, из-за неаккуратной прически коротких наспех обрезанных черных волос. А может быть виной стало измученное голодом исхудавшее лицо, выделившее к тому же скулы девушки и нос, казавшийся теперь крупноватым. 

Она лежала на земле, вернее на мелкой коричневато-сероватой каменной крошке. Острые камешки усердно старались найти какое-нибудь уязвимое место, поранить нежную кожу, вонзиться. Но их чаянья оставались тщетны. Пару дней назад Лина сменила обрывки своего платья на прочную кожаную одежду, принадлежавшую ранее незадачливому лирийскому воину. Тому не посчастливилось, он нарвался на женский повстанческий отряд в одном из темных переулков. Это был последний раз, когда Лина участвовала с ними в нападениях. У повстанцев отсутствовали и планы, и централизованное управление. Все на что они способны - изматывать лирийцев, отщипывая от них крохи. Рано или поздно такая тактика, как рассказывал Лине отец, приведет к тому, что враги перестанут терпеть и устроят массовую зачистку. Пострадают и виновные, и невинные, прольются реки крови. Да, ее отцу, к сожалению, приходилось пару раз врываться с отрядом вооруженных стражников в наиболее неблагополучные районы Арты, когда доходило до того, что там образовывались целые разбойничьи гильдии. Он неделями после такого не мог смотреть Лине в глаза, стараясь убивать время или в казарме, или в трактире. 

Лина подтянула правую ногу, чтобы опереться на нее, продвинуться чуть вперед и немного приподняться. Кожаные штаны, несоразмерно большие, расшевелили камешки, подняв шорох и облачко пыли. Девушка напряглась и замерла. Оглянулась. В десяти шагах сзади начиналась стена, одна из внутренних стен Арты. Дозора наверху в это время не было, но неприятности всегда случаются, когда их не ожидаешь. Пусто. Никто не заметил. Лина выдохнула и вновь устремила взор вперед. Там продолжалась погрузка сухого корабля. 

Корабль — это слишком громкое название для той лодчонки с парусом, которую грузили в поте лица лирийцы. Судно скрипело и стонало независимо от того ступали на его палубу люди или просто очередной порыв ветра тревожил невысокую мачту. Его серые борта истертые, исцарапанные суховеями, носившимися по руслу высохшей реки, поднимая то и дело потоки песка и высохшего ила, зияли многочисленными дырами и пробоинами. Полотно, служившее некогда парусом для этого подобия корабля, выцвело, разошлось по швам в нескольких местах и внешним своим видом напоминало просто тряпку, второпях натянутую на рее. Хуже всего смотрелись колеса, снятые, по-видимому, с нескольких телег и приделанные к бортам. Задумка малоизвестного артанского безумного инженера, стоившая членам бывшей команды этого корабля далеко не одной пряди седых волос. Его идея состояла в том, что высохшее русло реки за счет илистого дна было несмотря на трещины достаточно ровным для быстрой поездки на полных парусах. И идея эта, естественно, провалилась. Испытатели попрыгали с корабля, едва тот тронулся с места. Ветра, наполнявшие паруса, засыпали его песком, сыпавшимся потом на головы людей. Палуба вибрировала и тряслась, издавая чудовищные звуки. Скорость действительно была высока, слишком высока, чтобы стать приемлемой для перепуганных испытателей. Без управления конструкция вскоре влетела в стену бывшего берега. Конечно, корабль починили, но на проклятый борт не рискнул подняться ни один артанец чем бы его не пугали, что бы ему не сулили. Захватчики этой истории не знали, желающих посвятить врагов в нее тоже не было. Лирийцы, привыкшие к жизни на склонах гор, понятия не имели о речном транспорте, о его особенностях и извращенном сухопутном варианте. Они лишь предполагали, что на этом колесном чудовище артанцы добирались до ближайшего города, а значит смогут доехать и сами.

Некогда, до засухи, из Арты на восток и правда плавали купеческие караваны. Добротные, массивные, наполненные товарами суда слегка покачивались на волнах широкой спокойной реки. Они непременно вызывали эйфорию всей прибрежной артанской детворы, едва показывались на горизонте их раздувающиеся паруса и реющие на ветру многочисленные разноцветные флаги. Символ приближающегося праздника, не менее значительного для населения этого города, чем дни сбора урожая. В некотором смысле, дни возвращения речных караванов были даже желаннее. Экзотика товаров, сладостей, одежд неизменно подкупала людей. Настолько желанные ценные и интересные они не успевали добраться до торговой площади. Торговцы устраивали импровизированный рынок прямо у самого берега, не отходя далеко от кораблей. Артанцы просто закапывались в горы товаров, перебирая, примиряя, пробуя, наслаждаясь запахами. К слову, если бы они хоть раз отбросили мысль о том, что это все привезено из другого города и трезво посмотрели на груды представленных товаров, особой экзотики никто бы и не заметил. Но люди хотели праздника, хотели видеть в плодах труда жителей других городов новое, необычное, диковинное. Отсюда и сотни новых историй, которые каждый раз привозили с собой торговцы. О быте в другом городе, обычаях и порядках. Об удивительных событиях, легендах и героях. Конечно, приукрашенные, додуманные россказни сильно отличались от правды, но кто хотел бы вычленять истину. Нагруженные, преисполненные приятной усталости артанцы открыв рты готовы были слушать все что угодно. И торговцы, выпучив глаза, активно помогая себе руками, создавали интересный вариант правды о жителях другого города и порой даже начинали верить сами себе.

Ушло, исчезло безвозвратно. С приходом засухи, с приходом врага. Ушли истории, ветры развеяли привезенные когда-то иноземные товары, песок метался там, где течение играло в прошлом стайками рыбок. Лину уже не тревожили воспоминания пока она глядела на лодчонку с парусом. Девушка была сосредоточена на мысли о мести, придумывала план. Те люди внизу скоро разделятся. Одни влезут на корабль и разобьются недалеко от города, другие останутся. Удачный момент. Вопрос в том, что с ним делать? Ненависть от собственного бессилия вновь стала накатывать волнами на Лину. Воздуха не хватало, судорожное дыхание раздувало ноздри. Мышцы на лице дергались, вырисовывая малоприятные гримасы. Тело била дрожь, а в груди нарастал тяжелый ком. Лина три раза яростно ударила кулаком по земле. Чуть задержала руку и вновь нанесла два удара. Кисть тряслась, с мизинца сорвались первые алые капли. Девушка поднесла ладонь ближе к лицу, расправив ее. Глаза уставились на окровавленные раны с торчащими осколками камней. Боль пронзила руку. Брызнули слезы. Ненависть отступила, предоставив место отчаянию и обиде. Лина больше не могла сдерживать эмоции, но разрыдаться она не успела. 

Крепкая мужская рука схватила Лину за лицо, закрыв ей рот. Вторая рука с силой придавила девушку в районе лопаток, прижав ее хрупкое тело к земле. Глаза жертвы округлились, отразив всю глубину ее испуга. Она пыталась дергаться, ерзать, что-то мычать, кричать. Пока еще свободными руками Лина пыталась достать обидчика. Но вскоре ладонь, что прижимала ее сверху, перехватила целую руку девушки и, заведя за спину, вновь придавила к земле. Сил на сопротивление больше не было. Вернулась дрожь. 

— Вот и хорошо, - прошептал отвратительно - сладковатый и очень знакомый голос, - лучше не сопротивляйся, проживешь чуть дольше. Видишь этих идиотов там, внизу? Наш добрый король отправляет их на верную смерть, но единицы из них способны это осознать. Лирийцев мне не жалко, пусть сдохнут хоть все разом. Но этот глупец, не способный определиться, отогнал и мой народ тоже. Неровен час, и он прикажет своим горцам перерезать наши глотки. А тут, понимаешь ли, сладкая, такое дело, мы не очень-то хорошие бойцы лоб в лоб, у нас свои методы. Крови, конечно, пустим много, но в конце концов развесят наши внутренности вялиться по всей артанской стене. В общем, мне такое будущее не по вкусу. Тебе ведь знаком некий Кейд? 

Лина задергалась и замычала еще сильнее, едва услышав родное имя. Бесполезно. Ее лишь еще сильнее вдавили в землю. Она, практически, слышала, как усмехнулся нападавший. 

- Давай-давай, мне это даже нравится. Столько силы в таком хрупком теле. Правда ведь, пока дело касается только нашей собственной жизни, хочется, порой, прекратить борьбу и отдаться во власть судьбы. Но совсем другое дело, если вопрос затрагивает тех, кто тебе дорог. Может показаться кому-то, что моему народу наплевать на близость и чувства. Мы монстры для остальных людей, звери. Но я не согласен с ними. Когда-то мы выжили только благодаря сплочённости. Эту историю я расскажу тебе позже. Сладкая, я понимаю, что сейчас тебя интересует совсем другое и ты не сможешь проявить должного уважения к нашей истории. Король приказал моим людям убить Кейда и его товарищей, которым чудом удалось улизнуть с бойни. И дертанцы легко исполнили бы этот приказ. Это ведь наше призвание. А твой парнишка, надо сказать, не очень хороший боец. Да он даже как объект охоты не очень интересен. Но мы ведь с тобой друзья? Я не могу позволить своим людям сделать моему другу плохо. Они не убили Кейда. Пока не убили. Но, надо сказать, он близок к концу. Да не переживай ты так. Мы его выходим, будет как новенький. Даже с целыми руками и ногами. А ты пока мне тут поможешь, надо же тебя чем-то занять, чтобы сильно не истосковалась. Месть свою исполнишь. Помни, мы только оружие, а бить надо по тому, кто его держит. 

Руки отпустили Лину, и та немедленно перевернулась, уперлась взглядом в отвратительного дертанца. Да, тот самый, нисколько не изменившийся с тех пор, как она видела их с королем захватчиков у Кейдовой рощи. Лина несколько раз оттолкнулась ногами, чтобы отползти подальше и уперлась спиной в каменную гряду. Целая рука теперь болела еще больше раненой. Поэтому растирать ноющую грудь, пострадавшую от лежания на камнях, пришлось окровавленными пальцами. 

- Мое имя Нум, - представился дертанец, протянув руку. Мерзкая улыбка привела в движение все его лицо.

Лина продолжала молчать, глядя на напавшего взглядом загнанной жертвы, стараясь вообще не дышать. Как бы он не выглядел, она теперь знала силу, что прячется за комически-уродливой маской. 

- Ладно, можешь не отвечать, олененок. Пока что. Увидишь, мы еще станем очень близки. Особенно, когда отправим короля на вечную охоту. Есть некоторый план, но там для силков надо немного приманки. На что ты готова, чтобы встретиться со своим ненаглядным? Придется запачкать ручки. 

- На все....

Тем временем закончилась погрузка проклятых красных камней, провизии и оружия в сухопутный корабль и Ри’Дитар скомандовал отправление. Он смотрел вперед, туда, где пролегало пересохшее русло некогда крупной реки. Смотрел, как всегда чуть задрав голову, расправив плечи. Смерть его не страшила, смерть теперь была везде. Все вокруг и так мертво. А он воин. Для таких как он продолжительность жизни измеряется количеством павших врагов. “Хорошо пожил" - усмехнулся про себя главный тактик. 

Тряпка паруса развернулась, едва ее развязали на рее. Колеса заскрипели, заскрипел корпус, влекомый ветром в последний поход. Никто из команды никогда не управлял кораблем. Проклятье, они даже никогда не ходили под парусом, не пересекали реку вплавь. Для тех, кто привык высоко забираться, они сейчас поразительно низко ползли по пересохшему илу, растрескавшемуся дну. Корабль подпрыгивал на камушках, трясся, но двигался вперед. Скорость пока что была терпимой, направление еще можно было менять поворотом паруса. Но надвигающуюся беду чувствовал каждый, несмотря на слова Нума.

Где-то в своем артанском дворце сидел на троне Л’Варат. Мрачный. Чернее тучи. Он не стал смотреть на отправление корабля в разведку к соседнему городу. Знал, что не доползут. Все разваливалось. Дертанцы пробудили что-то страшное в нем, что нельзя было просто принять. Он должен убить этих зверей, перебить всех. Свои войска тоже разваливались. Ри’Дитара он отослал. Казнил, можно сказать. У остальных же морали практически не оставалось. Все разваливалось. Нет, это он сам разваливался. Его разум трещал по швам. Отламывались куски. Рыжие глаза уходили вглубь глазниц. Мрачная улыбка то гуляла по лицу, то исчезала, вытягиваясь в узкую струну губ. Он должен заботиться о своих людях. Они пошли за ним. Надо накормить их. Дертанцами, например. Король рассмеялся в голос. Эхо, отразившись от сводов зала отправилось исследовать дворец, заполняя тьмой пустые залы.