Надежда Глава IV

Бабье счастье
                1
Это лето запомнилось им надолго, так как на следующее - отдохнуть как следует не получилось. Директор школы, Марина Игнатьевна, уволилась по состоянию здоровья. Весь учебный год она болела, лежала в больнице и Наде пришлось тянуть лямку за двоих. Вести уроки, быть завучем и подменять директора. Но, не смотря на это, вызов в райком партии стал для неё неожиданностью, так как партийной она не была. Секретаря райкома партии звали Иван Иванович. Это был уже весьма пожилой человек, всем своим внешним видом он напоминал Хрущёва. Вот в Сталинское время руководители разных уровней старались быть похожими на вождя. Носили полувоенные френчи, сапоги, отпускали усы. Новое время диктовало новую «моду». Теперь предпочитали мешковатого покроя костюмы, вместо обычной рубашки под пиджак надевали национальные: то украинскую вышиванку, то русскую косоворотку. Иван Иванович придерживался такого же стиля. Он был среднего роста, но избыточный вес делал его зрительно ниже. К тому же у него была лысина, что добавляло ему схожести с руководителем государства.
- Здравствуйте, Надежда Алексеевна, присаживайтесь, - начал он. – Марина Игнатьевна перед своим увольнением была у меня. Мы хорошо знакомы ещё с довоенной поры. Она рекомендовала на должность директора школы вас.
- Меня? – удивилась Надя.
- Да, вас! Почти весь учебный год вы подменяли её и неплохо справились с этим, хотя ваши собственные обязанности с вас никто не снимал. «Кадры решают всё!» - это наш старый лозунг и весьма верный. От руководителя многое зависит и какой человек возглавит школу нам не безразлично. Конечно, для такой должности, вы ещё молоды, но с другой стороны, справились же с работой исполняя обязанности директора, значит должны справиться будучи директором школы. Конечно, на это место можно принять более опытного человека, но со стороны. Однако, сейчас очень приветствуется - растить свои собственные кадры. В этом плане вы полностью подходите. Так что вы на это скажите?
- Не скрою я очень удивлена. Прошло всего два года, как я стала занимать должность завуча и вдруг директорство! Но, мне хотелось бы занять это место. Хотя в нашей школе есть более опытные учителя.
- Директор – это административная должность, а учительский опыт – это совсем другое. Добавлю, что вас очень позитивно характеризовала Анна Аркадьевна, а это дорогого стоит. Мы с ней знакомы с незапамятных времён. В войну вы были в эвакуации? – уточнил Иван Иванович.
- Да, я была в Ташкенте, это указано в моём личном деле.
- Это очень хорошо. Хорошо, что не были в оккупации. И вот ещё, вы беспартийная?
- Беспартийная, - подтвердила Надя.
- Вам нужно подумать о вступлении в партию. В нашей Советской стране руководитель любого ранга желательно, что бы был членом партии. В общем райком будет рекомендовать РОНО вашу кандидатуру. Обычно к нашим рекомендациям они прислушиваются, - заключил он.
Так нежданно для себя Надя стала директором школы. Конечно, такой быстрый взлёт по карьерной лестнице, вызвал определённые толки, но тут ничего поделать было невозможно. «На каждый роток не накинешь платок» - говорит народная мудрость.
А, ещё в пятьдесят пятом году «выпустился» её любимый 10 «В» класс. Кажется, это было только вчера, маленькими несмышлёнышами они пришли в школу. Они так робели, так боялись, но не меньше их волновалась и она. Это был её первый класс, тогда она была учительницей начальной школы. И вот они ушли во взрослую жизнь, а она стала директором. Лето – пора отпусков, но Наде не до отпуска. В школе ремонт, идёт активная подготовка к новому учебному году. Завучем на её место назначили – Зинаиду Витальевну. Надю это очень радует и не только потому, что с Зинаидой они подруги. Она, тоже, любит школу, по многим вопросам их мнения совпадают. С таким человеком хорошо работать вместе. Школе нужна команда. Команда единомышленников, а иначе ничего путного не выйдет, Надя это хорошо понимает.
Не смотря на все хлопоты она сразу узнала маму одной из своих учениц. Маргарита считалась первой красавицей класса и мечтала стать актрисой. Девушка ездила в Москву, «штурмовала» ВГИК, но безуспешно, срезалась ещё на первом туре. Вернулась домой и впала в депрессию.
- Помогите Надежда Алексеевна, - просит обеспокоенная мать.
- У нас есть вакансия пионервожатой, - предлагает она, - если Риточка согласится, то милости просим.
- Пусть приходит к нам, - добавляет Анна Аркадьевна, - передайте ей от меня, что плакать дома – дело последнее. Какие её годы, весь успех ещё впереди. Пусть «держит хвост пистолетом», уныние до добра не доведёт!
Вот и первое сентября! В школьном дворе праздничная суета. Рита согласовывает с Зинаидой Витальевной сценарий всего мероприятия.
- Вот тут берёт слово директор, дальше поздравляем десятиклассников у них это последнее первое сентября, а потом первоклассников.
В этих хлопотах она забыла свои вчерашние горести, жизнь продолжается. И пусть она всего то пионервожатая, а не будущая кинозвезда, но Маргарита «держит хвост пистолетом», в школе на грусть нет времени. 
Первого сентября новая директор вместе со своим педагогическим коллективом встречает учеников. Всё как обычно: волнуются первоклашки и их родители, радуются встрече ученики средней школы, за лето они успели соскучиться друг по другу, а у десятиклассников это последняя школьная осень. Да, всё как обычно, и лишь для Нади это особенный день – она директор школы, в которую пришли все эти ребята! А, ещё среди будущих выпускников её старший сын – Саша!
Праздники пролетают быстро и начинаются будни. Надя рьяно взялась за дело. Конечно, когда много времени проводишь на работе, то на семью совсем не остаётся. Хорошо, что её ребята подросли, стали совсем самостоятельные, а домашними делами ведает мама. Наде очень хотелось, чтоб школа для учеников была по настоящему родной. Она «выбивала» в РОНО ставки для кружков. И скоро, кроме литературного клуба, который вела Анна Аркадьевна, в школе появилась – волейбольная секция, а также кружок прикладного творчества для девочек. Время сильно изменилось. Если до войны многие замужние женщины были домохозяйками, то теперь почти все мамы работают, а ребята после школы остаются одни, без присмотра. Открытие группы продлённого дня – стала для директора важной задачей. Ей пришлось побегать, потрудиться, но продлёнку в школе ввели. Все эти усилия молодой директрисы были замечены и Наде тоже подготовили сюрприз. К Международному Женскому дню её ожидал прекрасный подарок – новая квартира. С этой новой квартирой помог Иван Иванович, рекомендовавший Надежду на должность директора. «Что это такое, директор школы, семья из пяти человек, а ютятся в комнате коммунальной квартиры! Нужно выделить жильё из резервов,» - резюмировал он. И это самое долгожданное жильё выделили. Восьмое марта, день праздничный, это День рождения её сына, но день рабочий. В помещении городского театра яблоку негде упасть: женщины работницы, женщины служащие, женщины руководители. Здесь в связи с праздником чествовали и награждали героев труда, ударниц пятилеток, передовиков производства. Надя сидела в зале и вдруг её назвали. Она смутилась, но собравшись поднялась на сцену. Ей вручили грамоту, за хороший труд и она уже хотела возвращаться на своё место, как вдруг председатель райисполкома сказал: «А, ещё Кораблёвой Надежде Алексеевне вручается ордер на новую квартиру!» От неожиданности она обомлела. Вот так подарок, такой дорогого стоит! Её радости не было предела. Новая квартира – это же такое счастье!
В первый выходной, после праздника, они всей семьёй пошли смотреть новую квартиру. Она располагалась на третьем этаже четырёхэтажного дома. Вокруг пахло свежей краской, извёсткой – это был запах стройки. Вот она их новая квартира и в ней целых три комнаты и один балкон.
- Чур, это будет наша с Сашкой комната, - первым заскочил в квартиру и закричал Алёшка.
- А, эта комната наша с бабушкой, - добавила Леночка.
Они так заранее решили, что в новой квартире у мальчиков будет своя комната, а в другой комнате будут спать Любовь Николаевна и Леночка. Надя будет спать в зале на большом диване. В связи с этим им придётся купить новые кровати. Саша и Алёша все эти годы спали на раскладушках, которые убирали на день и заново раскладывали каждый вечер, иначе в комнате просто не было места. Новая кровать будет нужна и для Леночки. Надя с дочкой ютились на одном диване, и хоть диван был большим, но за это время девочка тоже подросла. Если раньше они умещались, то со временем места стало не хватать, а ведь девочка ещё и дальше будет расти. Трёхкомнатная квартира оказалась кстати. Дети очень обрадовались новому жилью, радовалась и Надя, лишь мама была невозмутима.
- Да, неплохая квартира, да отдельная, кухня большая - как-то спокойно отреагировала она.
- Что ты, мамочка, это такое чудо, такое счастье! – не скрывая восторга, радовалась дочка.
- Ох, третий этаж, подниматься нелегко, лестничные пролёты большие, - вздохнула Любовь Николаевна.
- Бабуля, да ради такой квартиры, можно по лестнице летать, - заметила Леночка.
- Спать на нормальных кроватях, долой раскладушки! – добавил Лёша.
- Мама, а ещё один письменный стол купим? – поинтересовался Саша.
- Конечно купим, да не один, а целых два, чтоб у каждого был свой, - согласилась Надя.
Они все так бурно радовались, что не поняли спокойствия бабушки, что ж – старушки такие, пойди их пойми.
Переехали. Попрощались с прежними соседями по коммуналке. Отметили скромное новоселье. Постепенно докупили новую мебель, и зажили по- прежнему, разве что с большим комфортом.
                2
За всеми этими хлопотами они не заметили, как очередной учебный год пролетел. Это год был для Нади настоящим экзаменом, и она его с честью выдержала, а настоящие выпускные экзамены ожидали Сашу, но это ещё впереди. А, сегодня Последний звонок! На школьном дворе построились все классы. Но, не только учащиеся на линейке, тут и родители, и гости. Мамы десятиклассников украдкой вытирают слёзы. Звучит последний звонок, он с таким трепетом отдаётся в сердцах выпускников. Наде тоже бы заплакать, как и другим мамочкам, но ей нельзя, она – директор. Она говорит свою поздравительную речь, она желает всем счастья. Вчерашние дети вступают во взрослую жизнь, она желает им, каждому отыскать свою дорогу, найти свой путь. Какой день! Слёзы радости, поздравления и море цветов. «Надежда Алексеевна, я займу ведро у технички, у неё есть совсем новое, - сказала секретарша Юленька, - цветов столько, что никаких ваз не хватит!» Надя только смеётся на эту сообразительность. Она раздала половину букетов, но и для неё самой осталось немало. Впереди у всех ребят летние каникулы, а у выпускников экзамены.
 Саша вместе с классом ушёл гулять по городу, а Надя нагрузившись букетами цветов отправилась домой. Вот он её новый двор. Она подошла к своему подъезду и увидела Алёшу и Леночку. Дочка вся в слезах, она пытается их вытирать кулачком, но они снова капают на летнее платьице. Алёшка тоже хмурый.
- Мама, бабушка! Её увезли в больницу! – спешит сообщить дочка.
- О, боже мой, - только и произнесла она.
 Надя присела на скамейку, букеты посыпались из её рук.
- Мама, мы с Ленкой вернулись из школы, а бабуля лежит на диване, ей совсем плохо, ну я и вызвал скорую. Машина приехала, бабушку забрала, а мы тебя ждём, - добавил к сказанному сестрой Алексей.
- Поднимайтесь домой, соберите эти цветы, а я в больницу!
Надя разыскала больницу, куда увезли маму, но к ней в палату её не пустили. Вместо этого её принял врач. Он совсем молод, но очки и очень строгий вид делают его старше и солиднее. Она сидит перед ним и чувствует себя девочкой-школьницей под его строгим взглядом.
- Вашу маму доставили к нам в очень тяжёлом состоянии. Скажите она давно болеет и почему не обращалась раньше?
- Про болезнь мне что-то сложно сказать, она никогда не жаловалась на здоровье. Последнее время мама стала часто уставать, появилась отдышка. Мы живём на третьем этаже и маме стало тяжело подниматься домой.
- Дело не в усталости. Сейчас мы оказываем вашей маме неотложную медицинскую помощь, анализы начнём делать завтра с утра, но первичный осмотр даёт мне право сделать предположение, что у вашей мамы онкология и в весьма запущенной форме. Странно, что вы ничего не заметили. Конечно, вы не врач, не специалист, но резкое ухудшение самочувствия вы должны были увидеть.
- Мама не жаловалась на здоровье, - снова повторила Надя. – Поверьте для меня это страшный и неожиданный диагноз.
- Сегодня вас к больной не допустим, приходите завтра, а лучше звоните, вот номер.
Надя записала себе в блокнот телефон ординаторской и вышла из кабинета. Она возвращалась домой с тяжёлым камнем на сердце. Как же так? Почему она ничего не замечала? Такой страшный диагноз. Как он задал вопрос, а ей даже нечего ответить врачу. И как он на неё посмотрел! В его взгляде словно читалось: «Эх, ты, да что ты за дочка такая! Матери так плохо, а ты ничего не знаешь о её самочувствии!» За последнее время Любовь Николаевна сильно похудела, а они думали, мол молодей мама взялась за себя, а то с лишним весом так тяжело. Только вот «стройность» мамы не была связана с диетой, а просто следствие тяжёлой болезни, которую та скрывала. Мама скрывала болезнь, скрывала свои проблемы, она не хотела быть обузой для них. А, она Надя, всё это время уделяла работе. После назначения на должность директора, она дневала и ночевала в школе, так старалась, продолжала вести уроки истории и плюс административные дела - поглощали всё её время. Так за делами она не заметила, не разглядела, что её самому родному человеку – маме, было очень плохо.
Эти первые летние дни стали в семье трудными и мучительными. Саша сдавал выпускные экзамены, а каждую свободную минуту они спешили в больницу к бабушке. Любовь Николаевна лежала в палате на двоих, лежала какая-то тихая, словно пребывала в другом, каком-то ведомом только ей мире. На слова дочки: «Мамочка, ну почему же ты ничего не говорила о своём самочувствии? Почему не жаловалась на боли? Мы бы раньше обратились к докторам!» - она только отмахивалась и как-то жалко, виновато улыбалась.
                3
Четырнадцатого июня Саша сдавал устный экзамен по химии. Все экзамены начинались в девять утра. Где-то ближе к одиннадцати он зашёл в кабинет Нади.
- Мамочка, поздравь, у меня – «отлично»!
- Умница, какой ты у меня молодец, дай я тебя расцелую. Куда теперь пойдёшь, домой?
- Сейчас ребят подожду, они ещё сдают экзамен, и сходим прогуляемся к морю. После экзамена хочется свежего морского воздуха. А, вечером все вместе бабулю проведаем.
-  Хорошо, я сейчас на совещание в РОНО, а вечером пойдём к бабушке, порадуем её твоим успехом. Бабуле приятно будет.
Совещание, как обычно, затянулось, любят у нас поговорить, тут уж ничего не поделаешь. Но, Надя сильно не печалилась по этому поводу. Лето – уроков в школе нет, а успешная сдача экзамена старшего сына, порадовала её. К тому же нахождение мамы в больнице и лечение – приносили свои положительные плоды. Любовь Николаевне явно стало лучше. Она выглядела отдохнувшей и казалось, что страшный диагноз – это ошибка. Им казалось, что мама шла на поправку.
Поэтому, когда она вернулась в школу, то немного удивилась сообщению секретарши: «Надежда Алексеевна, вам звонили из больницы, перезвоните им, я номерок записала». В одночасье все мысли перепутались, дрожащими руками она набрала больничный номер и на том конце провода женский голос (дежурной медсестры) произнёс страшную фразу: «Сегодня в четырнадцать десять Петрова Любовь Николаевна скончалась. Примите мои соболезнования».
Горе, какое страшное горе! От него не убежать, не скрыться. Мамы больше нет, подумать только! Как с этим жить, как ей со всем этим жить дальше?!
На похороны пришло много людей. Любовь Николаевна не работала, но была человеком общительным. Пришли соседи с прежней коммунальной квартиры, мамины приятельницы из старого двора, новые соседи. Приехала старая мамина подруга тётя Тамара и наконец из Москвы приехал отец.
Похороны - событие тяжёлое и печальное. Слёзы, слёзы, слёзы, все плачут. Необычно тихо плакала шумная, словно ураган, Дуся. «Ох, Люба, так рано ушла, ещё пожить бы,» - приговаривала их бывшая соседка Тоня. «Подружка моя, Любочка,» - вторила Антонине тётя Тамара. Отец не плакал, но по нему было видно, что он сильно опечален. Когда гроб опустили в могилу и по обычаю все стали подходить к открытой яме, бросать землю, отец подошёл, задержался, прошептал что-то, что не было слышно никому и отошёл в сторону. Что он сказал покойной? Просил прощение или наоборот сам прощал? Кто знает?
После поминок все местные разошлись. Отец уехал вечерним поездом, вместе с ними осталась лишь мамина подруга тётя Тамара. Она приезжала к ним в гости раньше, ещё в пятидесятом году. Надя тогда уезжала на сессию в Симферополь, а тётя Тамара жила у них целую неделю. Надя пересеклась с ней всего на несколько дней. Мамина подруга продолжала жить в том же городке. Супруг тёти Тамары вернулся с войны, и они оба работали на той же самой обувной фабрике. «После войны фабрику отстроили заново, лучше прежней стала,» - делилась с ними новостями гостья. Тамарина дочка пошла по Надиным стопам, поступила в то же самое педучилище, которое в своё время окончила Надя, а сынок подруги ещё учился в школе. Когда она уезжала они приглашали приезжать ещё, мол берите близких и приезжайте к морю, будем рады. Но, тётя Тамара только шутила в ответ: «Комнатка ваша на нас всех маловата будет, вы сами с трудом размещаетесь, вон ребятки на раскладушках спят, куда тут нас всех!» Теперь у них большая квартира и Надя снова стала приглашать её в гости:
- Не забывайте нас, приезжайте, теперь места хватит на всех!
- Эх, жизнь такая, заботы, заботы, этим летом не обещаю, а там будет видно, - ответила гостья.
                4
А жизнь, действительно, штука непростая и чем-то похожа на зебру: то чёрная полоса, то белая. И эта светлая полоса оказалась связана с тем, что Саша успешно сдал школьные экзамены. Отличником он не был, экзамены сдал на четыре и пять, получив тем самым аттестат без троек. Наступил выпускной бал! Конечно, после похорон, настроение у Нади было невесёлое, хотя она понимала, что нужно взять себя в руки. Выпускной –это такой важный праздник! Впервые она присутствовала на таком мероприятии сразу в двух ипостасях: как мама выпускника и как директор школы. Какими нарядными пришли в школу девочки: взрослые причёски, модные платья! Как повзрослели и возмужали мальчики у них серьёзные планы на жизнь! Позади трудные экзамены, школьные проблемы и былые неудачи. Их ждёт новая взрослая жизнь и всем хочется верить, что эта жизнь будет счастливой. «Только б не было войны, а там всё вынесем, со всеми трудностями справимся,» - так говорят родители, гости и учителя. Это поколение, отмеченное войной, знает, что говорит. Среди родителей очень мало пап, в основном мамы. Пришли, конечно, и другие родственники: бабушки, дедушки, братья, сёстры, но пап всё-таки очень мало. Вот оно последствие страшной войны.
После праздника Саша засел за учебники, стал готовиться к поступлению в медицинский институт. Он категорически отказался от того, чтоб Надя сопровождала его на вступительные экзамены. «Симферополь рядом, я поеду сам!» - заявил он. Саша уехал, а они остались. Волновались, переживали за него и желали ему удачи.
- Ты, скажи в какие дни у тебя экзамены, мы тебя будем ругать в эти дни, - сказала Саше Леночка. - Ты не переживай, мы будем тебя ругать понарошку, понимаешь примета есть такая, если ругать, то должно повести!
- Ладно, ругайте, - согласился он на всё, - лишь бы поступить.
И он поступил! Как гордилась за сына Надя, радовались за брата Алёша и Леночка. Была бы жива бабушка, она тоже порадовалась за внука. Мама поддерживала его выбор, связанный с медициной. «Хорошее это дело – людей лечить, нужное,» - говорила она. Эх, не дожила бабушка до такого момента.
Саша вернулся в родной город очень уставший, но счастливый. Лёшка и Леночка не отходили от него, всё расспрашивали о вступительных экзаменах, о том, о другом, им ведь тоже в своё время куда-то поступать. Наде же просто было всё интересно, она тоже слушала сына затаив дыхание, а сама думала: «Вот «первая ласточка», первый из её детей окончил школу, поступил в ВУЗ, с почином так сказать».
Вечером они решили устроить маленький семейный праздник. Леночка -  сама испекла пирог с яблоками по бабушкиному рецепту. Хорошо знакомый запах ароматной сдобы распространился по всей квартире.
- Интересно, а по вкусу, как у бабули будет? – спросил сестру Лёша.
- Вот остынет, попробуем и узнаем, - ответила она.
- Ты не печалься если пирог не такой вкусный, мы всё равно его съедим, - поддержал сестрёнку Саша.
Но, страхи были напрасны, пирог Леночке удался. Она больше других была при бабушке. Надя пропадала на работе, мальчишки бегали с друзьями во дворе, а Лена помогала бабушке и понемногу училась у неё.
В самый разгар чаепития раздался телефонный звонок, длинный, значит междугородний. Это из Москвы звонил дедушка.
- Как там наш абитуриент? – был первый его вопрос.
- Папочка, - ответила Надя, - у нас такая радость! Саша поступил в медицинский институт. Вот сидим отмечаем.
- Ну, поздравь его от нас с Верой. Мы очень рады! Успешной ему учёбы, да кстати, а как у тебя с отпуском.
- Как обычно, - ответила она. – Официально я в отпуске, но почти каждый день бываю в школе.
- Вот что, срочно собирайтесь и приезжайте в Москву! Деньгами на билеты я вам помогу.
- Папа, скоро лето окончится, про учёбу нужно думать, какая уж тут поездка! Мы лучше в следующем году приедем.
- Нет, это очень важно, вы должны приехать немедленно!
- Папа у тебя какие-то проблемы? Что-то со здоровьем?
- Со здоровьем у меня всё в норме, - ответил Алексей Иванович. – Ну, что со мной случиться, если у меня есть ангел-хранитель, моя Верочка. Просто у меня для тебя сюрприз.
- Папа, объясни всё толком, а то после случившегося с мамой, я так боюсь неожиданных «сюрпризов», - ответила дочка.
Но, Алексей Иванович темнил, ничего не объяснял, но при этом настаивал на их немедленном приезде в Москву. В общем Надя сдалась, махнула рукой на все дела, и они всей семьёй приехали в столицу.
                5
На этот раз они сами добрались от вокзала к дому отца. Алексей Иванович и Вера Викторовна ждали их у себя. Встреча, радость, суета. Конечно больше всего вопросов было к Саше. Как прошли вступительные экзамены? Какие отметки получил? Какие вопросы выпали по химии или по биологии? Но, Надя заметила, что папа ведёт себя как-то странно. Он явно взволнован, но скрывает это и словно ждёт кого-то. Кажется, у Веры Викторовны всё готово, можно сесть за стол: отметить встречу и Сашино поступление в ВУЗ, но они чего-то ждут. И вдруг раздался звонок. Отец загадочно улыбнулся, весь его вид говорил о том, мол как я всё хорошо подстроил, и он пошёл открывать дверь новому гостю.
Так оно и есть, к ним, действительно, пришёл какой-то человек. Хозяин и незнакомец вошли в комнату, и отец сказал: «Ну, Надюша, узнаёшь?»
Надя внимательно посмотрела на мужчину, он был ей совсем незнаком. Среднего возраста, скромно одет, грубый шрам через всё лицо сильно портил его, хорошо, что он не потерял глаз. Она продолжала рассматривать его и всё больше убеждалась, что этот мужчина ей, действительно, не знаком. «Может быть кто-то из моей прежней школы,» - мелькнула мысль. Но она её тут же отбросила. Отец не бывал в её московской школе. Он даже никогда не ходил на родительские собрания, это делала только мама, так как он был сильно занят на своей работе. Он был незнаком с её одноклассниками. К тому же она ушла из московской школы, когда они с мамой переехали в тот маленький городок в Орловской области. Но, кто же это такой?!
- Наденька, ты меня не узнаёшь? Я сильно изменился? – спросил незнакомец.
Голос! Этот голос! Человек сильно изменился, постарел, пообтрепался, жизнь его явно не пощадила, но голос! Голос – остался прежним, знакомым и очень родным. «Егор!» - прошептала она и от удивления, настоящего шока, стала медленно сползать по стене, хорошо, что отец подхватил дочку и усадил на, стоявший рядом, диван. Вера Викторовна принесла воды и строго сказала: «Я же предупреждала, что лучше подготовить человека, а то сюрпризы иногда инфарктами заканчиваются».
Живой! Егор был жив. Та похоронка оказалась ошибкой, но как? Она смотрела на него и не верила своим глазам. Столько лет она считала его погибшим и вдруг такая новость. Но, как отец смог отыскать её бывшего мужа? Хотя, смешно сказать – бывшего, они ведь даже не разводились. А, как удивились этой новости дети, особенно Алёшка, ведь он совсем не помнил отца, видел его лишь на фото и вдруг – вот он отец!
-Наденька, Алёшка и все вы мои дорогие, - начал Егор, - я сейчас расскажу вам свою историю, расскажу обо всём, а вы слушайте.
В свою часть я приехал за несколько дней до начала войны. Не успел как следует освоиться и тут – война. С первых дней мы вступили в неравную схватку с противником. «Почему в неравную?» - можете спросить вы, да потому, что наше вооружение сильно отставало от немецкого. Враг хорошо подготовился, на фашистскую Германию работала почти вся Европа: самолёты, танки, артиллерия, транспортные средства, автоматы, а у нас допотопные винтовки Мосина, да и то патронов не хватало. Как «отцы-командиры» собирались громить с таким вооружением врага – я просто не знаю!? Но не смотря ни на что, мы держались. Отступали с тяжёлыми боями, сами в этих боях добывали себе трофейное оружие. Держались за каждый выступ, бились до последнего на каждом участке фронта. Из-за неготовности армии к военным действиям, сколько жизней было положено! Погибли наши командиры, дошло до того, что батальон возглавил я – лейтенант, впрочем, назвать батальоном это формирование уже было нельзя, сильно «пощипали» нас фрицы. Опущу подробности, скажу так, что немец попёр – не сдержать и мы оказались в глубоком немецком тылу. Стали малыми группами просачиваться к своим. Враг не дремал и устроил настоящую охоту на «окруженцев». Передвигались ночами, пытались пройти болотами, да не всё так просто. Человеку нужна пища, а когда с неделю в лесу поголодаешь, то кажется волка и медведя съел бы. Приходилось нам по ночам заходить в сёла, просить помощи у местного населения, а в деревнях уже расквартировались фрицы. Вот при одной такой вылазке нас и сцапали. Постучались мы в избу попросили хоть чего ни будь: хлеба, картошки, каши. Нам бы всё сгодилось. А дедок, хозяин избы, нас немцам и выдал. Среди нас было много раненых, сбежать не сумели. Так я попал в плен.
- Какой мерзавец этот дедок! – вырвалось у Нади.
- Подлый поступок, - согласился с ней Егор, - но его в чём-то понять можно. Немцы объявили, что тех, кто будет укрывать бойцов Красной армии, попавших в окружение, разорвут собаками. На плечах деда пятеро внуков, мал, мала и меньше – как тут поступить!? Скажу сразу, что в концлагере мне довелось увидеть, как травят людей немецкими овчарками. Зрелище жуткое. Человека заживо рвут на части. Страшно! А, тогда мы все попали в плен и начался для нас – ад на земле. Я сменил несколько концлагерей и просто чудо, что остался живой. В какой-то степени спасло то, что военнопленных, кто покрепче, отправляли для работы на заводы. Там хоть кормили получше, ведь мы должны были работать на военных предприятиях. А, в лагерях – газовые камеры и быстрый конец. Обратно в лагерь меня вернули в сорок пятом году. Скажу честно, ждал своей участи, но повезло – Красная армия освободила. Мы были, что живые скелеты. Нас, конечно, подлечили, подкормили и начались проверки. При каких обстоятельствах попал в плен? Почему не застрелился, как было предписано? Эх, застрелиться! Было бы чем! Начались разбирательства, а пока снова определили, уже в свой лагерь, для перемещённых лиц. Правда, промурыжили меня недолго. Нашлись документы подтверждающие, что я входил в лагерное подполье. Попадись это немцам – сразу газовая камера, а тут спасло! Подчистую освободился я в октябре сорок пятого и сразу домой. Приехал в родную деревню, зашёл в родную избу и ахнул. На улице похолодало и в доме не теплее. Изба не топлена, отец больной лежит, встать не может. Как он мне обрадовался. Он то и рассказал, что ты Наденька с Алёшкой к родителям подалась. А у них беда случилась. Как немцы вошли в село стали готовить списки молодёжи для работы в Германии. Кто-то донёс, что у Кораблёвых сын в Красной армии, так что Прасковью среди первых угнали в Германию на работы. Как мать горевала по этому поводу. Всё себя корила, что злилась на тебя Наденька, за твоё решение уехать от них. Всё сквозь слёзы приговаривала, что надо было и Прасковью вместе с тобой отправить. Может спаслась бы девчонка, а так! Сгинула сестра в этой «Ниметчине», ни слуху, ни духу. Когда война подошла к концу, мать стала её ждать. Всё лето прождала. Бывало за околицу выйдет и смотрит – не идёт ли кто. Не дождалась. Как-то простояла так на ветру и простудилась. Болела тяжело и словно сгорела, померла к концу сентября, а батя слёг, ноги совсем отказали. Конечно родственники его не оставили, заходили к нему, да только и самим не легко жилось. Странно это как-то. Вот в городе, проработал человек положенное и ему пенсия начисляется, а в колхозе – нет. Сколько лет отец и мать в колхозе лопатили и ни пенсии им не положено, ни помощи какой! Не можешь за палочки-трудодни работать, так пусть тебя дети кормят, а некому кормить, так голодной смертью помирай!  Вот такая «петрушка» получается.
Стал я отца выхаживать, начал он с постели вставать, потихоньку по избе ходить. Вижу легче ему, вот тогда и отправился за вами. Приехал в городок, отыскал ту улицу и что увидел! Вместо вашего дома огромная воронка, никак от авиационной бомбы. Заглянул вниз, ух какая глубина. Воронка громадная, заняла место не только где дом стоял, но и часть сада-огорода прихватила. Ни грядок где Любовь Николаевна лучок-чесночок высаживала, ни сада – ничего нет! Кинулся к соседям, мол где жильцы? Что с ними? А те и отвечают: «Мы в эвакуации были, вернулись, а тут воронка, люди говорят, что вся семья погибла. Вы бы у других чего разузнали». Отправился к другим соседям. Те тоже самое: «Бои за город были страшные. Все жители сидели по своим домам, прятались по подвалам. Соседи также у себя были. Вот тут то их и накрыло. Своя бомба или немецкая - им уж разницы никакой. Видели какая воронка, тут не выжить». Пошёл к третьим соседям. Те хоть в эвакуацию не уезжали, да только нового ничего мне не сказали. Они подтвердили, что Миткин и его жена были в своём доме, и погибли. Я их про дочку и внука стал расспрашивать, да ничего путного не узнал. «Все, кто был в доме на тот момент погибли, а были ли другие жильцы в доме, кроме хозяев, так не припомним» - ответили соседи. Трудно передать моё горе. Всех растерял: мать умерла, отец слёг, родная сестра пропала и вот ещё сын и жена – погибли. Как это вынести! 
Вернулся в родные Корабли, рассказал обо всё отцу, стали горевать вместе. Да, только новую жизнь после всего начать нелегко! Работать в колхозе я не стал. Во-первых, у меня были документы, а колхозникам паспорт не полагался. Во-вторых, невзлюбил меня новый председатель. Помнишь, Наденька, прежнего председателя – Фому Савельевича. Повесили его немцы в сорок втором. Как заняли село, то напротив сельсовета поставили виселицу, там-то и расправились с Фомой Савельевичем. Нового председателя избрали в сорок пятом, из молодёжи, фронтовик. Как я вернулся, стал он меня пленом корить. Мол, пока другие на фронте воевали, ты Кораблёв в плену «прохлаждался». Я, конечно, не смолчал на такое: «Ты хоть знаешь, что такое плен! Как наших там мучали, как в газовых камерах уничтожали. Да я врагу не пожелаю через такое пройти, что мне выпало!» А, ему всё своё, я говорит в плену не был, только трусы немцам сдавались, мол был приказ лучше застрелиться, а в плен не попадать!
Один раз так схлестнулись, чуть морду ему не набил. Хорошо бабы не дали, разняли, да напутствовали: «Иди, Егор Петрович, по добру, по здорову, а то срок себе заработаешь, а тебе только этого ещё не доставало!» 
Пошёл я работать в МТС – шофёром. Тоже, сначала брать не хотели из-за плена моего, да мужиков не хватало. На тракторах подростки лет четырнадцати – пятнадцати работали.
Так прожили мы с батей несколько лет, а в сорок седьмом он умер. Похоронил я отца и подался из своих Кораблей «куда глаза глядят». Мотался, то там, то сям, в разных местах пристроиться пытался и в итоге осел в Курске. Вот живу, работаю шофёром на автобазе, разные грузы возим. Иногда по работе в Москву езжу.
- А, твоя личная жизнь? – спросила Надя. – Ты женат?
- Да, я женился, - ответил Егор и как-то смутился. – Мужику одному тяжело.
- Я всё понимаю, - согласилась с ним Надежда.
- Женился на одной женщине. Она – вдова, муж на войне погиб. У неё есть сын, по возрасту чуть старше нашего Алёшки. Вот так и живём.
Всё бы кажется хорошо, да опять те же проблемы у меня возникли. Сцепились мы тут с одним, он такой же, как и я шофёр, у нас на автобазе работает. Молокосос – на войну призвали в сорок четвёртом году, сразу на курсы отправили, в общем воевал то всего месяцев пять, а то и меньше. Воевал мало, а как хвастается: «Мы – ветераны! Я Берлин брал! А те, кто в плен попали – плохие солдаты были, настоящие, стоящие люди в плен не сдаются!» Зацепили меня эти слова, ой как зацепили. Мало того, что в каждой анкете нужно всё указывать, а тут ещё и такие сопляки будут мне выговаривать! Обидно! Одним словом - поругались. Вдруг подошёл ко мне один, тоже с нашей автобазы, и говорит: «Ты, Кораблёв, понапрасну со всеми не грызись, пользы от этого мало. Я вот, тоже сидел. По глупости в тридцать девятом попал, «политику пришили». Так вот, есть в Москве люди, которые таким как мы – помогают. Они сами в своё время от власти пострадали, но в отличии от нас с тобой, простых мужиков, они грамотные, законы знают, среди них есть юристы. Мне так очень подсобили. Реабилитировали меня по полной, все обвинения сняли. У тебя, конечно, случай другой, то обратись, может тоже чем ни будь помогут. И дал мне московский телефончик. Я листок с телефоном в карман положил, да и забыл. А, тут я с оказией оказался в столице и вспомнил о том разговоре. Думаю, была не была, позвоню, а там будь, что будет. На листочке с номером только имя – Алексей Иванович, даже фамилию мой знакомый не написал, а может и сам не знал. В общем созвонился я и получил приглашение подъехать вот сюда, в эту квартиру. Приехал я, встретились и рассказал всё свою историю, всю без утайки. Выслушал меня этот Алексей Иванович и говорит: «Ваш случай не простой. Всё, что вы рассказываете очень интересно, но рассказ никуда не пришьёшь. Нужно собрать документы. Сначала из военкомата, что в армии служили, окончили военное училище и получили распределение в Западный Военный округ. Нужна информация, где вы встретили начало войны, информация о ваших сослуживцах. А, также о тех, с кем вы пытались выйти из окружения. Это очень трудно, но только так можно доказать, что вы вели себя достойно, защищали родину и в плен попали из-за сложившихся обстоятельств».
Я его выслушал и стал благодарить, а он в ответ рассмеялся, мол рано мне ещё спасибо говорить, я для вас ещё ничего такого не сделал. Ну, а я ему в ответ, мол выслушали меня, посочувствовали и на том – спасибо! И вдруг я разоткровенничался о том, что у меня, тоже, был тесть – Петров Алексей Иванович, отец моей жены, только мы с ним не были знакомы, так как он сидел. Моя тёща – Любовь Николаевна, за другого человека замуж вышла и свою дочку заставила взять фамилию отчима. Наденька моя про отца почти ничего не говорила, но сынишку нашего назвала – Алёшкой в честь деда.
Он очень удивился и спросил: «Значит, Егор Петрович, у вас жена – Надежда и сын – Алексей и тёща – Любовь Николаевна?» А, я ему отвечаю, что были у меня жена и сын, но погибли при таких-то обстоятельствах вместе с тёщей и её супругом.
Побледнел он вдруг и говорит: «Подождите меня,» - а сам вышел в другую комнату. Возвращается, приносит фотографию и говорит: «Посмотрите Егор Петрович, может вам что-то этот снимок говорит».
Смотрю я и обомлел, да это же наша с Надюшкой фотография! Стал я объяснять, что это моя фото, что это мы с женой изображены. Это, когда в мае сорок первого года приехал я к тёще за женой, решили мы всей семьёй сфотографироваться. Да, только Любовь Николаевна, не дала взять к фотографу Алёшку. Это всё бабкины страхи, мол пока ребёнок мал, то лучше его не снимать. Вот исполнится хотя бы пол годика, а лучше год, то тогда можно. Ну, Надя спорить с матерью не стала, пошли мы вдвоём и сфотографировались, а готовые снимки родне раздарили. А, у вас такой откуда?
- Это же я и есть твой тесть – Алексей Иванович, - вдруг ответил мой новый знакомый, перейдя на ты. А, этот снимок мне дочка подарила. Они не погибли, они все живы, только вот Любовь Николаевна в июне этого года умерла.
У меня даже руки задрожали, от удивления я стал сам не свой, а Алексей Иванович продолжил:
- Надя с детьми в эвакуацию, в Ташкент попала, потом с матерью встретилась, а после войны они все вместе перебрались в Севастополе, где по сей день и живут.
 Рассказал он мне о твоих, Наденька, приёмных детях. В общем про всю вашу жизнь поведал:
- Алёшка, уже вот такой вымахал, скоро нас с тобой, Егор Петрович, перерастёт, а Надя большую карьеру сделала. Она – директор школы!
Я вспомнил, что жена педучилище в сороковом году окончила.
- Куда там – педучилище, - рассмеялся Алексей Иванович, - бери выше. В пятьдесят третьем году Надя закончила Крымский Государственный пединститут в городе Симферополе.
- Вот такие дела! Конечно, мне очень хотелось всех вас увидеть, вот мы и устроили с Алексеем Ивановичем вам сюрприз, если что не так, уж извините! «Воскрешению» Егора была удивлена не только Надя, но и дети, и в первую очередь Алёшка. Он привык к тому, что отец – «пал смертью храбрых», а тут оказалось он жив! Тем временем, пока они общались, Вера Викторовна накрыла стол. Нужно же отметить такую встречу. И снова, как много лет назад, за столом Надя оказалась рядом с Егором. Тогда, на дне рождения у однокурсницы, зародилось их чувство. Снова они вместе, сидят рядышком, Егор передаёт ей то салат, то какую-то закуску. Да, всё как тогда, но прежних чувств больше нет. Уже после застолья он ей скажет:
- Милая Наденька, я всё понимаю, прежнего не вернуть, пусть всё будет так, как уже сложилось, но разреши мне общаться с сыном, помогать вам материально.
- Конечно, - согласилась она, - я только «за», чтоб ты общался с Алёшкой, а деньги не обязательно, ведь у тебя семья.
- Что ты! Да у меня есть семья, но это же мой сын и это мой долг вам помогать. Столько лет я считал вас погибшими и вот вы – живы, я вас нашёл. Какое же это счастье!
- Хорошо, пусть будет так.
Снова поезд – они возвращаются домой. Алексей Иванович сдержал слово и купил им билеты в купейный вагон. Они едут с комфортом. Отдельное купе – словно свой домик: мальчишки спят на верхних полках, а Надя с Леночкой – внизу. Поезд спешит, стучат по рельсам колёса, словно убаюкивают. Надя залезла на верхнюю полку, а ребята сидят внизу, что-то обсуждают, спорят. Она же думает всё о своём, о женском. Куда уходит любовь? Вот они с Егором встретились, а ничего прежнего больше нет. Она испытывает к нему чувство сострадания, сочувствие его нелёгкой судьбе, но любви нет. Она лежит на верхней полке и вспоминает свою жизнь. Тогда в сорок первом году в деревне они прощались, Егор уезжал к месту службы, а они с сынишкой оставались у родителей мужа. Как ей не хотелось с ним расставаться. Как она вышла к воротам, смотрела ему во след. Как ей хотелось всё бросить и побежать за телегой, только бы быть вместе. Как она тогда его любила! А, потом, там в Ташкенте, когда она получила «похоронку», что с ней было! Она словно училась заново жить, жить с пониманием того, что его больше нет на белом свете. Сколько бессонных ночей она провела, когда мальчишки мирно спали, а она плакала, плакала в подушку и вконец обессилив засыпала. Знать бы тогда, что это известие о смерти мужа было ошибочным, ах если бы только знать! Но, жизнь идёт своей чередой и время неумолимо. Не даром говорили древние, что в одну и ту же реку нельзя войти дважды. Нельзя вернуться в прошлое и что-то исправить, изменить. Она разлюбила Егора и с этим ничего нельзя поделать, прежних чувств больше не было.
                6
Они вернулись в Севастополь и жизнь потекла в прежнем русле, только Саша стал учиться в Симферополе. Надя вновь с головой окунулась в свою работу, Алёша и Леночка в школьную жизнь, а Саша в новую для него жизнь -студенческую. Эта жизнь хоть и была непривычной, но очень интересной. У него появилось много новых друзей. Правда было и одно «но», он очень тосковал по своей семье. Хоть брат и сестра были ему не родными, но он очень скучал по дому и ему их не хватало. А, ещё он скучал по маме. Саша ничего не помнил о своей довоенной жизни. Самые первые детские воспоминания были связаны с жизнью в Ташкенте, с любимой мамой Надей и ещё с бабушкой Любой, которой ему тоже сильно не доставало.
Постепенно Саша привык к студенческой жизни в Симферополе. Время понеслось необычайно быстро: день за днём, день за днём, вот и зима. Он отучился первый семестр, сдал сессию, отгулял зимние каникулы, а за ними и весна подоспела.
Всё-таки взрослые странные люди. Вот мама, всегда сама нервничает, когда дедушка Алексей из Москвы, звонит и говорит загадками или наоборот темнит и что-то не договаривает. Она волнуется о его здоровье, как-никак возраст у деда уже не малый. А вот сама ведёт себя точно также.
Сашу позвали вниз на вахту. «Тебе звонок из дома,» - объяснили ему. Это в общежитие звонила мама. Сначала пошли обычные вопросы о его здоровье, учёбе, делах, а потом мама стала требовать, чтоб на выходные он приехал в Севастополь. Конечно ехать не далеко, всего-то полтора часа на автобусе, а можно ещё электричкой. Но особой причины спешить домой не было. Саша совсем недавно был дома. Во-первых, был праздник - Международный Женский день и он был рад поздравить маму и сестру, а во-вторых, у брата был День рождения. И вот нужно снова ехать в Севастополь.
                7
В субботу он отучился, собрал вещи и поспешил домой, теряясь в догадках о том, что такое случилось. На первый взгляд дома всё было как обычно.
- Сашенька, - сказала ему Надя, - после того, как неожиданно нашёлся отец Алёши, я стала задумываться, а может и ваши родственники живы и возможно их разыскать. Про Леночку мне почти всё известно. Её мама умерла в Ташкенте, папа погиб на фронте, а бабушка и дедушка в блокадном Ленинграде. А, вот с тобой много неясности. В общем, я собралась и написала письмо на радио. Там есть такая передача, где ищут родственников, пропавших в годы войны. И вот я получила ответ, кажется нашлась твоя мама.
- Мама! – от неожиданности вскрикнул он. - Зачем ты это сделала?! Разве у нас что-то не так, разве мы плохо живём, ну зачем нам какие-то перемены?
- Сашенька, я очень тебя люблю, и ты всегда будешь моим сыном, - ответила Надя, - но, согласись, эта женщина, которая дала тебе жизнь, она тебя не бросала, не предавала, вы потерялись из-за войны. Она имеет право знать, как ты живёшь, знать хоть что-то о тебе. Ты уже взрослый, учишься в ВУЗе, можешь самостоятельно решать, как строить свою жизнь. Но, выслушать человека нужно, возможно это окажется ошибкой, как знать?! Согласись, попытаться найти твоих близких, я должна, чтоб потом не было обидно, что что-то упустили. 
- Но, ведь моя мама погибла ещё тогда, в горящем вагоне.
- Да, я так считала, но возможно это ошибка.
- Где же она живёт?
- Эта женщина живёт в Минске.
- Ну, это не близко, чего было горячку пороть, - продолжал сердиться Саша.
- Дело в том, что она приехала сюда, в Севастополь, и через полчаса придёт к нам, - сообщила Надежда.
Саша занервничал. Он стал ходить по комнате взад и вперёд, так что Надя вспомнила выражение Анны Аркадьевны: «Словно пума в клетке». Да, это было похоже на сильно встревоженную пуму или скорее тигра. Вдруг в прихожей раздался звонок, и Надя кинулась открывать дверь.
Перед ней оказалась женщина средних лет в демисезонном пальто и платочке. Она вошла, улыбнулась и представилась:
- Здравствуйте, меня зовут Дарьей Васильевной, а вас я знаю из письма – Надеждой Алексеевной.
- Да, - подтвердила Надя и обратилась к гостье, - проходите в комнату.
Обе женщины зашли в комнату, служившую им залом. На диване сидели ребята. Надя догадалась, что они уселись так специально, словно хотели устроить незнакомке экзамен. Посередине сидела Леночка, а с двух сторон мальчики.
- Ну, вот они мои ребята, - промолвила Надежда.
- Он, это он, - сказала гостья и безошибочно указала на Сашу, - это он, мой Павлик.
- Простите, но меня зовут Александром, - возразил юноша.
- Да, я же вам писала, что ребёнок которого я подобрала, именно так сам назвал своё имя. Я задавала ему вопросы: «Как тебя зовут? Как твоя фамилия? Сколько тебе годиков?» - но он назвал только своё имя, всё повторял: «Сяся, Сяся».
- Нет, - уверенно ответила женщина, - его тогда звали Павликом, я не ошибаюсь, он очень похож на Бориса.
- А, кто такой Борис? – изумился Павлик-Саша.
- Это твой отец. Он погиб, но при каких обстоятельствах я не знаю. На все свои запросы я получила только извещение – пропал без вести.
И Надя, и ребята смотрели на гостью с любопытством и каким-то недоверием, уж как-то очень быстро она определилась, хотя, наверное, трудно в юноше-студенте признать двухлетнего кроху, коим был он тогда, в сорок первом году.
- Позвольте я расскажу вам всю свою историю по порядку, а иначе слишком много неясности. Раз уж я добралась к вам сюда аж из Минска, то прошу выслушайте меня, хотя я и займу ваше время.
- Конечно, мы вас послушаем, - поддержала гостью Надя.
Женщина начала свой рассказ и воображение слушателей стало рисовать картинки, как из старого довоенного кинофильма.
                Рассказ Дарьи Васильевны.
Первые числа июня 1941 года. Маленький городок невдалеке от границы. Раннее утро. На железнодорожный вокзал прибыл поезд. Паровоз издал гудок и состав подошёл к перрону. Среди прочих из вагона вышла совсем молоденькая девушка. На юной путешественнице была полосатая футболка с длинным рукавом, светло-серая прямая юбка, белые носочки и простенькие светлые туфельки с застёжкой. На голове девушки красовался белый беретик. В одной руке она держала чемодан, а другой небольшую сумку. К ней сразу подошёл военный и спросил:
- Простите, это вы будите Александрой Васильевной?
- Да, это я, - подтвердила девушка.
- А, я – Борис, вот приехал за вами.
- Здравствуйте, Борис, - поздоровалась она, – а, как по отчеству?
- Для вас можно просто – Борис.
- А, меня можно звать просто Сашей.
- Ну вот и познакомились, - подвёл итог военный.
- А, где же Дарья? Где сестра? Почему не пришла меня встретить? – спросила девушка.
- Дашенька и Павлик ждут вас в гарнизоне, - успокоил гостью военный.
Они подошли к военной машине, и мужчина представил гостью водителю:
-  Знакомься, это сестра моей жены – Александра Васильевна.
- Можно просто Саша, - вновь повторила девушка и поздоровалась с водителем.
- Значит сестрицей Дарьи Васильевны будите, - заметил тот.
Они погрузили вещи девушки и сели сами. Машина повезла их на пограничную заставу, точнее в небольшой военный городок, где жили семьи пограничников. Всю дорогу девушка развлекала мужчин разговорами, она оказалась очень общительной.
- Я, после школы, решила учиться на воспитателя детского сада. Правда же хорошая профессия?!
- Хорошая, для женщины очень хорошая, - поддакивали ей мужчины.
- Окончила годичные курсы и пошла работать в детский сад. Я очень люблю детей, и моя работа мне нравится. Положенное время отработала и пришёл мой первый отпуск. А, мамка и говорит: «Совсем наша Дарья совесть потеряла. Уже внуку два года, а мы его ещё не видели. Поезжай-ка, дочка, к ним в гости. Потом мне расскажешь, как они там живут, какой он – мой внучок». Сказано – сделано. Только не так всё просто. Ох, и пришлось мне побегать, пока все документы оформила. Но, со всеми трудностями справилась. Добиралась с пересадками и вот я у вас!
- Что же вы хотели, к нам так просто не попасть, мы же – граница! – заметил Борис.
За этими разговорами они почти доехали. Машина затормозила на КПП. У всех проверили документы и их пропустили. Военный городок был небольшой, он состоял из нескольких двухэтажных домиков, к которых проживали семьи военнослужащих, магазина и клуба. Водитель подвёз к самому дому. Саша первая вышла из машины и увидела женщину с маленьким ребёнком.
- Дашенька, здравствую милая, - закричала она, подбежала к сестре и от неожиданности замерла на месте.
- Здравствую, сестричка, - ответила молодая женщина и улыбнулась гостье.
- Дашка, как же так, ты – опять! – выпалила Саша.
- Не опять, а снова, - рассмеялась Дарья, - да я беременна, у нас будет второй ребёнок. 
- Ждёте кого? – тут же спросила Саша.
- Непременно сына, - ответил за жену, вдруг появившийся, Борис.
Он нёс чемодан и сумку Саши, про которые та совсем позабыла.
- Будет тебе, - со смехом отмахнулась молодая женщина, - есть у нас уже один сынок. Я дочку хочу, девочка к матери ближе.
- Ах, вот он сынок, - промолвил Борис.
Он подхватил малыша на руки и стал подбрасывать его. Павлик по- видимому хорошо с этим был знаком. Он радостно засмеялся. Подбросив малыша несколько раз, отец поставил его на землю, возле матери.
- Ну, здравствуй, племянник, - произнесла Саша и присела, чтоб быть поближе к ребёнку.
Малыш немного заробел от такого внимания незнакомой тёти и спрятался за юбку матери.
- Ничего, мы подружимся, я хорошо лажу с детьми, - весело сказала Сашенька.
Борис сразу ушёл на службу, а женщины пошли в дом. Гостья умылась, с дороги, и Дарья стала потчевать сестрицу. Они уселись рядышком за столом и потекла беседа:
- Как там мама, как её здоровье? – спрашивала Дарья.
- У мамы всё хорошо, только обижается, что никак в гости не приедете, она Павлушу увидеть хочет.
- А, ты как живёшь, сестричка, как она семейная жизнь?
- Хорошо мы живём. Любим друг друга. Наш военный городок, что деревня. Все друг друга знают, а если что, то выручают. Правда, некоторые местные, кто советской властью обижен, то не любят нас - пограничников. А, так ничего, хорошо живём.
- Ох, сестра, как же это ты на второго ребёнка отважилась, Павлику всего два с половиной годика, мал ещё, да и время такое непростое!
- А, у нас в стране – время всегда непростое! Так что ж, бабам не рожать! Вот нашу мамку возьми. У нас с тобой разница совсем небольшая. Я тебя всего на два года старше, а время тоже было непростое: гражданская война, разруха, голод. Однако же мама не испугалась, и вот мы с тобой живём – разве это плохо!
- Когда тебе рожать? – спросила Саша.
- Доктора говорят ближе к концу июля или в самом начале августа.
- Ещё не скоро.
- Только с этой беременностью у меня проблемы. С Павликом я так легко ходила, а сейчас сильно устаю, напряжение какое-то, иногда так внизу живота тянет. Боюсь, как бы раньше положенного срака роды не начались.
- Значит хорошо, что я приехала, чем смогу – помогу.
Возможно повлияло то, что Саша окончила курсы воспитателе детского сада и имела опыт общения с маленькими детьми, только уже через пару дней, они с Павликом стали не разлей вода. Она сажала племянника себе на закорки и катала его, а малыш был неимоверно счастлив, кататься на тёте, как на лошадке. Они вместе ходили на реку: купаться и загорать, играли в песочнице. Саша даже стала укладывать малыша спать, пела ему колыбельную, рассказывала сказки, читала детские книжки.
Как-то раз на реке их застал Борис. Они построили замок из песка, и тётя учила малыша делать пасхи (она привезла ему в подарок детское ведёрочко и савок).
- Вот вы где, а я вас ищу, - сказал Борис.
- Мне очень тут нравится, - ответила Саша, - такая тишина, а река какая красивая.
- Тишина тут обманчивая, - заметил мужчина, - вон видите на том берегу реки, там проходит граница, а вон там уже чужая территория.
- Да, надо же как близко.
- Саша мне нужно с вами серьёзно поговорить. Вы, когда собираетесь уезжать?
- Я вам уже надоела? - спросила она.
- Нет, нет, вы меня не так поняли, я просто хочу вас попросить взять с собой Дашу и Павлика. Знаете, когда жена объявила мне о том, что у нас будет второй ребёнок, я очень обрадовался и стал просить её, на время, уехать к маме. Но, она так обиделась и стала уверять меня, что раз мы одна семья, то и должны жить вместе. В общем я сдался и уступил ей, а теперь очень жалею об этом. Вторая беременность у неё проходит сложнее, чем первая и Дарья с маленьким Павлушкой, сейчас просто не в состоянии никуда самостоятельно добраться. А, с вами совсем другое дело, заберите их с собой в безопасное место.
- Боря, скажите, только честно – будет война? - спросила Саша.
- Ох, Сашенька, нам строго настрого запрещено вести такие разговоры. Приказ по всем пограничным гарнизонам, чтоб не поддавались на провокации и не сеяли панику. Но, я отвечу тебе по-свойски – да, война будет. Только вот когда? Несколько дней назад, не у нас, а на другом участке границы, задержали перебежчика. Его, конечно, отправили в Москву, но он прямо говорил, что война начнётся в июне, где-то во второй половине месяца. Каково?
Он тяжело вздохнул и добавил:
- Мне бы только Дарью с сынишкой отправить подальше, а там будь, что будет. И ещё, я тебя попрошу, про этот наш разговор никому не рассказывать.
- Борис, я всё понимаю и постараюсь уговорить сестру, - ответила Саша.
Она сдержала своё слово и при первом же удобном случае стала уговаривать сестру отправиться вместе с ней к матери.
- Ты понимаешь, что связываешь мужа по рукам и ногам. Всякое может произойти, а ты на границе с маленьким ребёнком, да ещё и сама на сносях. А у нас в родном городке! Павлика сразу оформим ко мне в детский сад. Я его сама буду водить и домой забирать, как дочка родится, то всегда мамка поможет. А, вот как ты сама с двумя будешь здесь управляться? Только подумай!
- Ладно, уговорила, я согласна, - сдалась сестра и весело заметила, - ишь сговорились за моей спиной.
Они решили, что как только подойдёт конец отпуска у Саши, то сразу все вместе отправятся домой, в маленький городок в Костромской области. Спланировали всё очень хорошо, да только реальность оказалась иной. Как- то ночью, с пятнадцатого на шестнадцатое июня, Борис разбудил Александру.
- Сашенька, проснитесь, кажется у Дашенька того, начинается.
- Что начинается? – спросонья не разобрала Саша.
- Кажется роды, - растерянно произнёс Борис.
- Как роды? Доктора же ставили по сроку на конец июля, первые числа августа? – удивилась она.
-Так я почём знаю? Плохо ей, я за машиной побегу, а вы ей помогите.
Борис ушёл просить у начальника гарнизона - машину, чтоб отвести жену в роддом, а Сашенька, наскоро накинув халатик, пришла в комнату сестры. Даша ещё лежала в кровати, положив руки на живот и словно прислушивалась к своим ощущениям. Увидев младшую сестру она улыбнулась ей с сказала:
- Эх, всё у меня не так. Только к мамке собралась и на тебе.
- Ты не расстраивайся, поезжай в роддом, пусть врачи посмотрят, что у тебя, им виднее, а я пока за Павликом пригляжу. Если что, ты не сомневайся, я за него хоть жизнь отдам, мне доверить ребёнка можно!
- Ой, ну что ты такое говоришь, - испугалась Даша, - если меня в роддоме задержат, то ты забери сына отсюда, увези к маме. Я Борю предупрежу, что я так решила, он будет не против. А пока, помоги мне собраться. Вон в шкафу вещи лежат, я заранее приготовила, заверни в узелок и мне помоги одеться.
Вскоре вернулся Борис. Ему выделили машину, чтоб с заставы увезти жену в роддом. Они попрощались, сели и уехали, а Саша осталась одна с маленьким племянником.
Утром она разбудила Павла, накормила и развлекала весь день, стараясь уходить от щекотливого вопроса: «Где мама?» Вечером со службы вернулся Борис. Он поведал о том, что Дашу привёз и оформил в родильный дом, а потом вернулся на заставу и сразу заступил на службу.
- Как она? – спросила Саша.
- Да, вроде всё нормально. Дорогу выдержала, а то тут у нас есть такой участок, одни ухабы. Я волновался, чтоб не растрясло и роды не начались прямо в пути. Но ничего, довёз.
- Как бы навестить сестру? А то, Павлик весь день про маму спрашивал, я уже и так, и этак его отвлекала.
- В, воскресенье, это будет 22 июня, я буду выходной, и мы все вместе поедем в город, навестим Дашу. Павлик маму увидит, а мы все наши дела обсудим.
- Борис, у меня ведь отпуск на исходе, нужно домой собираться, так мы с сестрой решили, что я Павла с собой увезу.
- Я не против, но может быть Даша в роддоме полежит, всё утрясётся и вы сможете все вместе уехать. Поедите налегке, возьмёте лишь самое необходимое, а остальные вещи я посылкой вышлю. Главное довезите их к бабушке.
-  Да, так можно, лишь бы у сестры всё нормализовалось.
Они так ждали воскресенья, строили свои планы, но даже не догадывались, что судьба их уже была предрешена.
А, тем временем Даша оказалась в роддоме. Врачи запретили ей вставать, назначили полный постельный режим. Хорошо, что палата была на восемь человек и можно было попросить других женщин о какой-то помощи. Эти суровые меры, кажется, возымели положительный эффект: ушло напряжение, у неё перестало «тянуть» внизу живота, да и общее самочувствие улучшилось. Она отоспалась, отдохнула и даже повеселела.
Дарья Васильевна посмотрела на своих слушателей и спросила: «Я вас ещё не утомила?»
- Что вы, мы внимательно вас слушаем и многое становится понятнее, - за всю семью ответила Надя.
- Ну, тогда с вашего позволения я продолжу. Вот таким образом накануне войны я оказалась в приграничном городке в роддоме, а моя младшая сестра, мои сын и муж непосредственно на границе в пограничном гарнизоне.
Моё самочувствие улучшилось, но ненадолго. Уже через несколько дней все мои проблемы возобновились, а к вечеру двадцать первого июня начались роды. Роды оказались не только преждевременными, но и очень тяжёлыми. Я долго мучилась и где-то без пятнадцати четыре утра – родила дочку. Меня перевели в палату, только тут я поняла, что в мире ещё что-то происходит. Там, в родильном зале, стоял женский крик, мучения и счастье рождения новой жизни. А тут! Девочки из моей палаты не на шутку были встревожены.
- Послушайте, такое впечатление, что где-то бой идёт! – сказала одна из женщин. – Там ведь дальше граница.
- Боже мой, это что? Война! – встревожилась другая.
- Девчата, не надо паники. Может быть это учения какие-то, - заметила третья.
- Как твои дела? Кого родила? – спросила меня совсем молоденькая женщина.
Её звали на украинский манер – Ганной. Перед родами мы лежали в одной палате, причём наши кровати были рядом и это как-то сблизило. Она часто помогала мне, то водички подавала, то ещё что-то, ведь я была – лежачей.
- Дочку родила, - тихо ответила я.
- Ну, поздравляю, ты ведь и хотела девочку, а у меня сын! – гордо сказала она. – Я решила назвать его - Архипом. Родила девятнадцатого числа. Кормить приносят, налюбоваться не могу. Такой чудесный, так сосёт забавно.
Ещё какое-то время мы лежали и прислушивались к звукам за окном. Роддом находился на окраине города, причём в противоположной стороне от границы и у нас всё вроде бы было спокойно. Где-то около семи утра в палату зашёл доктор.
- Товарищи женщины, началась война! Немецкие войска уже в городе. Всем женщинам, которые уже родили, старшая сестра-акушерка выпишет справку о родах. Забирайте своих малышей и по домам, в роддоме останутся лишь те женщины, кто рожает или на сносях.   
Он держался молодцом, говорил чётко и лишь руки дрожали и выдавали всё напряжение.
Слушая рассказ Дарьи Васильевны, Надя сама словно ощутила весь ужас происходящего. Она хорошо помнила свои роды. Это, наверное, то, что не забывает никакая женщина. Проходят годы, вырастают дети, а свои роды помнит каждая, это на всю жизнь. Но, как принять это! В маленький городок въезжают немецкие мотоциклисты, заходят танки, а в родильном зале идёт свой процесс. Женщины рожают! Они не могут остановиться, переждать опасность. Тут идёт рождение новой жизни, а там за окном наступает смерть.
Я подошла к доктору и стала спрашивать о том, что делать мне, я ведь с пограничной заставы. Доктор опешил, он хорошо понимал, что идти мне некуда.
- Я возьму её к себе, - сказала Ганна.
- Вот и хорошо, - обрадовался врач, - собирайтесь побыстрее и уходите через запасной ход, вам сейчас откроет дверь дежурная медсестра, он ведёт на задние дворы, и он безопаснее.
Прижав к груди своих новорожденных крох, мы с Ганной перебежками, прячась за густой растительностью, добежали до калитки её дома. Городок, кроме центральных улиц, состоял из частного сектора. В одном из таких домиков жила Ганна со своей бабушкой. У неё не было родителей, она была круглой сиротой, её воспитала бабушка. Так случилось, что она познакомилась и полюбила паренька – солдата срочной службы. Кавалер девушки демобилизовался, но обещал вернуться и жениться на ней. Война спутала эти планы.
Мы подошли к двери, Ганна тихонько постучалась. Никто не ответил. Тогда она стала сильнее стучать, дверь отворилась. На пороге появилась высокая, очень худая старуха. «Ой, господи, это ты,» - хриплым голосом произнесла она. Мы, тем временем, не мешкая заскочили в дом.
- Бабушка, это я, а вот твой правнук, - промолвила молодая женщина.
- Сокровище моё, маленький мой, - произнесла старуха и взяла ребёнка из рук внучки.
И тут её взгляд упал на меня. Ганна стала объяснять бабушке кто я такая и что тут делаю. Совсем не стесняясь меня бабка стала возмущаться:
- Что ты придумала, ты зачем её к нам привела? Немцы, слышишь немцы в городе!
- Бабушка, я же тебе объясняю – она с заставы, ей идти некуда. Что же человека на улице бросить!
- С, заставы! – завелась старуха. – Она из этих, из «погранцов». Хочешь, чтоб нас всех немцы расстреляли. Ой горе моё горькое, совсем у девки ума нет. Мало мне беды с тобой. Вон ребёнка без мужа завела, стыд и срам перед соседями, а теперь ещё кого в хату привела!
Старуха, наверное, ещё возмущалась, но у меня перед взором вдруг всё поплыло и дальше я ничего не помню, так как потеряла сознание.
Очнулась я и первое, что увидела – это низкий потолок в маленькой комнатке. Я лежала на железной кровати. Кто-то укрыл меня стареньким одеялом. Поначалу я не могла понять, где это я лежу и что со мной происходит? Сознание возвращалось постепенно. Да, я же сегодня родила! Эта мысль вдруг, словно угли, обожгла меня. Я родила дочку, и ещё сегодня началась война, немцы в городе!
Дверь распахнулась, в комнату зашли бабушка и внучка.
- Очнулась! – сказала Ганна. - Ты как себя чувствуешь?
- Ничего, только в голове немного шумит, а так ничего, - ответила я.
- Вот и хорошо, - встряла старуха. – Уходить тебе надо, а то сама погибнешь и нас погубишь.
- Куда же мне идти? – спросила я. И, вдруг, меня словно током пробило, - а моя дочка, где моя дочка?
Обе женщины на мгновение словно оцепенели, и старуха ответила:
- Померла.
- Что вы несёте! – закричала я. – Отдайте мне мою дочку, отдайте! Где моя девочка?
- Успокойся, Дашенька, бабушка права, - ответила Ганна. - Умерла твоя девочка. Ты, как сознание потеряла, мы тебя в эту комнату положили, а бабушка водички нагрела, и я стала Архипа купать. Он кушать захотел, плакать стал, а твоя тихонько лежала. Выкупала я ребёнка, накормила, и дай думаю и твою крошку покормлю. У меня молочка много, хорошо прибывает. Развернули мы её, стали теребить, а она никак не реагирует. Стала я ей щёчки тереть, по попке пошлёпала, а она никак. Тогда бабуля зеркальце принесла и к носику подставила, ну чтоб проверить – дышит или нет. Поняли мы, что мертва она. Бабушка её в одеяльце завернула и похоронила тут, в саду под яблоней. Сейчас на кладбище не сунешься, а потом перехороним.
Трудно передать моё горе. Я плакала, всё произошедшее казалось страшным сном, вот проснусь и снова окажусь в роддоме, роды впереди и главное – нет никакой войны! Но, правда – есть правда и от неё не убежишь!
- Милая, снова запричитала бабка, - сосед у нас тут один, сильно Советской властью обиженный, на всех злой-презлой. Он то уж, появлению немцев сильно рад. Как увидит тебя - донесёт. Он тут всё про всех знает, за родственницу нам тебя не выдать, сразу поймёт, что обман. Пожалей ты нас горемычных. Уходи, сама может спасёшься и нас тем спасёшь.
- Куда же мне идти? – тихо спросила я.
- Я тебе всё покажу, - быстро, словно боясь, что я передумаю, заговорила старуха, - вот ночь наступит и иди. Немцы победу празднуют, в центре, лучшие дома себе заняли, а мы на окраине. Тут до леса – рукой подать. Ночь очень тёмная, если осторожной будешь, так доберёшься, а там к своим пробирайся.
Она перетянула мне бинтом грудь, чтоб не было молока, собрала на дорогу немного провианта. Я распрощалась с Ганной, мы всплакнули и присели на дорожку. Бабка проводила меня до ближайшего поворота и на последок сказала: «Вот тут огородами иди, а там повернёшь налево, там дальше место открытое, но за ним лес будет. Храни тебя Господь, уж не поминай лихом».
Вот так я оказалась одна, ночью, а вокруг опасность и неизвестность. Если честно, то после всего пережитого, смерти моей новорожденной дочки, мне было всё равно. Где-то я даже хотела смерти, чтоб больше душа не болела и не мучатся.
Не буду вас, мои слушатели, утруждать рассказами о моих злоключениях. Скажу лишь то, что немалые испытания выпали на мою долю. Несколько раз я была на волосок от гибели, чуть не попала в лапы к немцам, но наперекор всему – выжила и оказалась в партизанском отряде.
Отряд был маленький и связи с большой землёй у нас не было. Я ничего не знала о судьбе мужа, сестры и сына. Поддерживала меня лишь надежда, что хотя бы Саша и Павлик спаслись.
Но, время шло. Наш партизанский отряд вступил в партизанское соединение, появилась связь с большой землёй. Стало возможным отправлять письма близким и родным. Написала письмо и я, письмо своей маме. Главное было узнать добрались ли сестрица с Павликом туда, в наш родной городок. Ещё сделала запрос о судьбе мужа и стала ждать ответов. Первым пришло извещение о Борисе. В нём сообщалось, что мой муж – пропал без вести. Потом пришло письмо от мамы. Из него я узнала, что с самого начала войны мама не имеет никакой информации об Александре и о внуке. К ней они не приезжали, а где они и что с ними случилось она не знает. Это известие было очень страшным для меня. Ведь, если бы сестре удалось вырваться с заставы, то она приехала бы домой или написала маме о месте своего пребывания. Молчание Саши означало только одно, то что скорее всего, они погибли на заставе в первые часы войны.
Я плакала, это было самое ужасное, что только могло случиться. Я потеряла всех: мужа, сына, сестру и свою новорожденную дочку. Моему горю не было предела. Оплакала всех и в мою душу пришла ненависть. Ненависть к врагу отнявшему самых близких, самых родных людей. Я рвалась в бой, страха за свою жизнь больше не было. Было лишь одно желание – мстить врагу, убивать их всех. «Ты, что сосем страх потеряла, первая рвёшься в бой,» - удивлялись товарищи. Да, наверное, так оно и было, жить мне было не для кого.
Время шло. Красная армия освободила тот регион, где мы партизанили. Многие местные жители остались, восстанавливать порушенное хозяйство, а я вступила в ряды регулярной армии. Так с боями дошла до Германии. Эти последние месяцы войны были самые трудные и я получила тяжёлое ранение. Обидно, всю войну ни единой царапины, а в каких переделках побывала! А тут оказалась в госпитале, на больничной койке. Нужно сказать особо, что госпиталь располагался в старинном замке, а вокруг роскошный парк. Как только я стала вставать, доктор разрешил мне выходить на прогулки в парк. В госпитале я застала известие о капитуляции Германии, известие, что пришла долгожданная – Победа!
Вот сижу я как-то на скамеечке, в парке, и плачу. Всё о своём думы думаю. Вдруг подходит ко мне мужчина, тоже из раненных, и спрашивает:
- Смотрю я на вас, вы гуляете и всё плачете. Победа же – ну разве вы не рады?
- Конечно рада, да только горе у меня большое – всю семью потеряла. Все погибли. Ну, как мне дальше жить?
- Горя сейчас, действительно, много, - согласился он. - Страшная война прошла, столько бед она нам принесла. У меня тоже большое горе. Я всё свою семью потерял.
Общие беды объединяют. Стали мы вместе на прогулки выходить и друг другу о своих потерях рассказывать.
Мой новый знакомый был сиротой, воспитывался в детском доме. Несмотря на все трудности, окончил институт и получил распределение в Минск. Там, работая инженером на заводе, он повстречал свою суженую. Она была местной, у неё была большая семья, правда жили они все в деревне. Расписались они, стали жить, появились дети – две дочки. А, тут война. Его, конечно, сразу призвали в армию, а жена с детьми осталась в городе. В сорок первом году старшей девочке было семь лет, а младшей три года. Минск оккупировали немцы и жена, моего нового знакомого, переехала в деревню к родителям. Война – время трудное голодное, а всем вместе, гуртом – выжить легче. Только вот, старший брат этой женщины ушёл в партизаны, да не рядовым бойцом, он возглавил местный партизанский отряд. За его голову фашисты большую награду обещали. Свою семью брат забрал с собой, в отряд, а родители жили в другом селе, он об опасности для них не подумал. Да, нашёлся предатель – выдал немцам, что там-то и там-то живут родители и сестра с детьми командира партизанского отряда. Схватили их немцы, сутки в сарае продержали, наверное, думали, что он придёт их выручать. Он к сожалению, даже не знал об этом аресте. Потом их вывели за село в овраг и всех пятерых расстреляли.
- Вот я, взрослый мужик, всю войну прошёл и остался жив, а моих малышек, моих девочек – нет! Вот представлю, как их ведут на расстрел, маленькая, наверное, у матери на руках, идут они на погибель и сердце моё начинает болеть. Как с этим жить?
Сочувствовали мы друг другу, сочувствовали и решили вместе держаться. Ему ехать было совсем некуда. Он так и сказал: «Увижу то место, тот овраг, так сердце разорвётся. Не вынести мне этого».
Расписались мы там, прямо в Германии и отправились в городок, где жила моя мама. Приехали и стали жить-поживать. На работу устроились. Лишь мама моя всё вспоминала и бередила мне душу: «Ах, внучок мой, Павлик мой, даже не пришлось увидеть тебя».
Так прошло несколько лет. Мама умерла, мы её похоронили и решили поехать в Белоруссию. Муж переписывался со своими старыми друзьями, и они звали его вернуться на завод. Подумали мы, подумали и перебрались в Минск. Муж, действительно, вернулся на свой завод (предприятие уже восстановили), да и для меня дело нашлось. Так с тех пор в Минске и живём.
Ну, а теперь перейду к главному. Направили меня по рабочим моим делам в Киев, в командировку. Ну, работа – работой, но мы женщины любим по магазинам пройтись, вот и я пошла. Все дела по работе выполнила, на вечернем поезде ехать домой, так думаю: «Дай пройдусь по городу, посмотрю столицу соседней республики, ведь я тут никогда не бывала». Сказано – сделано. Хожу, гуляю, зашла в универмаг. Товар рассматриваю, людей в магазине не перечесть. Вдруг смотрю женщина, а лицо её мне очень знакомо. Где бы мы могли видеться? Сразу и не вспомнить. И осенило меня это же жена нашего замполита, я её по той довоенной жизни знаю. А она, судя по всему – работница этого универмага. Подошла я к продавщице и стала расспрашивать про неё, даже фамилию припомнила. А та в ответ, мол это наша товаровед, зовут её Лидией Ивановной, а фамилия у неё другая. Но, я как услышала имя-отчество женщины, окончательно убедилась, что это тот же самый человек. Догнала её и стала просить поговорить со мной. А она мне в ответ:
- Вы по поводу бракованных ботинок, так можете сразу подойти в отдел обуви, там в курсе дела. Вам вернут деньги или подберите себе что-то другое.
- Нет, я не по поводу бракованных ботинок, я по личному вопросу, - отвечаю ей я. – Скажите, до войны вы жили на границе, в пограничном гарнизоне?
Она сразу как-то побледнела и утвердительно кивнула.
- Я тоже из этого гарнизона. Меня зовут Дарьей Васильевной. Помните, молодая пара. Муж – Борис, жена – Даша, а ещё у нас был сынишка маленький –Павлик. К нам перед самой войной в гости приехала моя младшая сестра – Саша.
- Ой, конечно помню, боже мой, вы живы? А мы вас погибшей считали. Пойдёмте ко мне в кабинет.
Мы зашли в её кабинет. Она достала бутылку и попросила какую-то сотрудницу принести нам из буфета бутерброды.
- Давай, Даша, выпьем за встречу. Это же надо ты живая!
- А, я про наших гарнизонных ничего не знаю, - ответила я.
Пришлось мне рассказать ей свою историю, а она рассказала мне свою.
Как только немцы перешли границу и атаковали заставу, наш командир приказал в первую очередь - вывести женщин и детей. Наш командир, не чета другим, в сказки о пакте не верил. И хоть у него из-за этого были неприятности, но наши ждали нападения и в отличии от многих встретили врага достойно. Это позволило нам женщинам быстро погрузиться на полуторку и покинуть заставу. Вещи брать запретили, только документы. Машина была перегружена, главное было спасти людей. Впрочем, многие и документы захватить не успели. С нами командир отправил вашего мужа. Так и наказал: «Что хочешь делай, а баб и ребятишек спаси!»
 Борис сразу сообразил, что везти нас в город бесполезно, там могут быть немцы. Мы помчались прямиком на узловую станцию. Она дальше от границы и больше шанса спастись. Как мы ехали, это отдельная история! Один раз чуть не нарвались на немецкие танки. Как шофёр их заметил и успел съехать с дороги в лес, просто не знаю. Он вообще был местным и очень хорошо знал все окрестности и главное всякие там просёлочные дорожки. Сидим, прижимаем детишек к себе, не дай бог, чтоб кто-то из малышей заплакал. Танки прошли, нужно выбираться на дорогу, а машина застряла. Давай её толкать, ну выбрались, так добрались на узловую и сразу на железнодорожный вокзал. А, там паника, все бегают, орут, суета, народа тьма-тьмущая. Борис к начальнику вокзала. Так мол и так, этих женщин и детей нужно отправить подальше от границы, а тот своё: «Вот последний поезд отправляется через пятнадцать минут. Он полностью заполнен людьми. Мест свободных нет». И тогда ваш муж достаёт пистолет и приставляет к голове этого начальника.
- Это жёны и дети пограничников. Если они попадут в руки врага, то их сразу расстреляют.
- Но, мест же нет, - попробовал спорить начальник вокзала.
- Я считаю до трёх, или вы обеспечите эвакуацию семей пограничников, или по закону военного времени я вас расстреляю!
- Подождите, - сказал какой-то человек поспешивший на помощь к своему начальнику. – У нас есть старые выгоны, они оставлены на списание. Думаю, среди них можно выбрать один, покрепче, и добавить к составу. Ещё один вагон паровоз вытянет.
Дело завертелось. К составу добавили ещё один вагон, и мы загрузились в него. Перед отправлением я в последний раз видела вашего мужа. Он и ваша сестра о чём-то говорили, а потом состав тронулся, и мы поехали, а он остался там, на вокзале. Больше о нём я ничего вам не скажу, судьба вашего супруга мне не известна.
Обе женщины не знали, да и не могли ничего знать о судьбе военного. (Борис дал приказ шофёру возвращаться на заставу. Он надеялся, что там ещё идёт бой, его товарищи-сослуживцы сдерживают атаку противника. Он и не мог поступить иначе. Приказ командира, по отправке женщин и детей в эвакуацию, был выполнен, значит нужно вернуться в свою часть, а иначе это могло истолковываться, как дезертирство. Но, только полуторка выехала со станции и оказалась в открытом поле, на небе показались вражеские самолёты. Один из них атаковал одинокую машину. Прямое попадание. Выжить в таком аду не смог бы никто. На следующий день по этой дороге проходила колонна немецких танков. Головной танк спихнул с дороги на обочину остов сгоревшей машины. Никаких свидетелей этому не было, поэтому шофёр – солдат срочной службы и старший лейтенант оказались пропавшими без вести.)
- Так мы отправились в эвакуацию, подальше от места боёв. Казалось, что очень скоро мы будем в безопасности, но это только так казалось. Наш состав постоянно останавливали. Мы пропускали военные эшелоны. Иногда стояли на станциях целые сутки. Прибавьте к этому отсутствие у нас запасов продовольствия, денег, ведь мы собирались впопыхах. К тому же стояло лето, жара, а у нас с собой не было даже воды. Конечно нас не оставляли без участия, спасибо людям – помогали.
В общем опущу все наши перипетии, мы оказались близ Смоленска. Знаете, многие из нас расслабились, казалось, что мы уже в безопасности. Но, тут то было. Вдруг, откуда не возьми, налетели немецкие самолёты. Начали бомбить. Состав остановился, люди в рассыпную кинулись кто куда подальше от поезда. Вот тут и случилась беда.
- Они погибли? – спросила я Лидию Ивановну.
- Да, ваша сестра погибла, а Павлик – нет. Ребёнок спасся!
- Как же это могло случиться, ведь они ехали вместе?
- Как только наш вагон остановился, все ринулись к выходу, образовалась страшная давка. Тогда ваша сестрица приоткрыла окно и стала кричать, звать на помощь, чтоб приняли ребёнка. К окну подбежал какой-то пожилой мужчина. Он протянул руки и Александра передала ему малыша. Конечно, Павлик плакал, ему было боязно, но Саша действовала решительно, мальчик был мал, и этот дед поймал его. Поймал, подхватил свой мешок и бежать, что есть мочи, подальше от вагона. Отбежал сколько мог, только мешок у него был приличный, да и далеко уносить малыша было нельзя, так он опустил его на землю, а сам побежал дальше. А, тут самолёты сделали разворот и снова ударили по стоящим вагонам. Они стали для негодяев очень лёгкой мишенью. Сашеньке не хватило буквально секунды, чтоб выскочить из вагона. Прямое попадание, вагон разлетелся, а то что осталось загорелось. В этом старом вагоне она и погибла. А, в тот самый миг, как только вновь началась атака на наш многострадальный поезд, взрывы, пожар, полетели осколки, откуда ни возьмись выскочила женщина, подхватила Павлика и тот час скрылась. Потом уже, когда мы отправлялись с этого места, я вновь увидела её. Она совсем молоденькая, примерно сверстница вашей сестрицы, только у неё уже свой ребёночек был, малыш грудничкового возраста. Я видела со стороны, как ей помогали сесть в новый вагон. У неё на руках свой малыш, рядом ваш Павлик, да ещё вещи – нелегко! Мне бы, конечно, подойти, разузнать кто она и куда едет. Да только всё, что произошло с нами, привело к такому тяжёлому состоянию: стресс, потом восстановление пути, погрузка по вагонам. Я так и не добралась до неё, а потом мы больше не пересекались. Только скажу вам уверенно – Павел жив!
 Вернулась я домой, сама не своя. Рассказала обо всём мужу. Рассказываю, а сама плачу, горькими слезами заливаюсь. Он мне говорит:
- Что же ты плачешь? Радоваться надо. Твой сын – жив!
- Только, где же мне его искать? – спрашиваю я сквозь слёзы. – Советский Союз большой, где же мой сыночек теперь живёт?
- Знаешь, Даша, - говорит он мне, - если бы мне кто-то сказал, что мои доченьки живы, что они тогда спаслись, то я бы весь Советский Союз обошёл, но отыскал своих малышек. Только это лишь мои грёзы, расстреляны мои дочурки, а вот твой сынишка – живой!
Взяла я себя в руки. Перво-наперво написала письмо на радио в передачу по розыску своих близких, пропавших в годы войны. Так через эту передачу и вышла на вас. Получила ваше письмо, стала собираться в Севастополь, а у самой так сердце и замирает. Чувствую, тут мой Павлик.
Они «переваривали» всё выше сказанное Дарьей Васильевной.
- Знаешь, Саша, (она хотела сказать – Павлик, но сдержалась) может быть ты хоть что-то помнишь из прежней жизни?
- Нет, - он только покачал головой, - я ничего не могу вспомнить.
- Саша, как же, а про малину, - напомнила Надя. Увидев, что он не понимает о чём идёт речь, она ему напомнила. – Мы, когда в сорок пятом году переехали сюда, в Севастополь, то жили в частном доме. Там был небольшой приусадебный участок. Росли разные деревья и кустарник. Так Сашенька, вдруг, мне и говорит:
- Мама, а это малина?
- Да, это куст малины, - подтвердила я.
- А, почему такой кустик? Мне казалось, что малина растёт как бы на дереве, - заявил он, - мы как-то малину собирали, а она над моей головой. Я голову поднимаю, а ягоды вверху высоко, высоко.
- Что ты, это тебе, наверное, приснилось. Мы никогда малину не собирали, а ягода эта растёт на кусту, - ответила я ему. Так потом этот разговор и забылся.
-  Правда, всё правда, мы собирали малину, - заявила гостья. – Только я и поверить не могла, что он мог бы это запомнить. Это ещё в сороковом году было. В тот год уродило у нас малины видимо-невидимо. А, я сама из Костромской области. Так там у нас малина была очень популярной ягодой. Я к ней очень привыкла. Мама, бывало, и варенье варила, и сушила ягоду, пироги потом с ней пекла. Вот я и стала мужа уговаривать в лес по малину пойти. А, на заставе был тогда такой приказ, чтоб никуда не отлучаться, в лес не ходить. Уже тогда неспокойно было. Но, «допилила» я Бориса. Мы потихоньку, чтоб никто не знал, отправились по малинку, и Павлика с собой взяли. Ему в ту пору всего полтора годика было. Выбрались значит мы в лес, нашли заросли малины. Стали мы с мужем быстро-быстро ягоду собирать, набрали полный бидончик. Видим Павел носом клюёт, спать хочет, у него же свой режим. Я его укачала, мы оставили его и набранный бидон на поляне, а сами второй набирать пошли. Тут рядышком собирали, ягод, действительно, был богатый урожай. Возвращаемся на полянку и что мы видим. Павлик проснулся, перевернул бидончик, ягода выспалась, так он сидит и уминает её. Сидит под малиновым кустом, сам крошечный ещё, веточки над ним с ягодками, что деревья, а он подбирает ягодки и в рот, и в рот. Поначалу, я даже рассмеялась, ну просто мишка-косолапый, да и только. Медведь – он тоже до малины больно охоч. А, потом испугалась. Малина ягода коварная, если её переесть, то даже рвота может начаться, а Павлушка то, совсем мал, много ли ему надо! Но, ничего, всё обошлось. Павлик, по-видимому, съел немного ягоды, а про нашу вылазку в лес, никто на заставе не узнал, иначе у Бори были бы неприятности. Про это малиновое приключение знали только я и Боря, да вот ещё, оказывается, сынишка что-то помнил.
- Скажите, - вдруг спросила Надя, - а когда у него будет День рождения?
- Павел Борисович Морозов, родился 27 декабря 1938 года, - ответила женщина.
Получается они почти угадали и все эти годы жил Кораблёв Александр Егорович, с датой рождения по документам – 25 января 1939 года. Мальчик оказался старше на целый месяц.   
Знаете, - продолжила Дарья Васильевна, - меня с сыном выписали из роддома 31 декабря. Муж привёз нас домой, на заставу. В клубе был праздник: концерт и танцы. Там отмечали Новый год всей заставой, кроме тех, кто нёс дежурство. И лишь мы были дома. Приготовить праздничные блюда было некогда, поэтому мы просто отварили картошку в мундире. Соседи отдали детскую кроватку (их малыш уже подрос), мы поставили рядом с кроваткой табуретку, а на неё кастрюльку. Павлик мирно дремал в кроватке, а мы пристроились рядышком, сидели ели картошку. Ах, как нам было хорошо втроём, так душевно. Наверное, это был самый лучший Новый год, за всю мою жизнь.
- Давайте выпьем чаю, у нас же есть торт, - вдруг подала голос Леночка, всё это время она тихо сидела на диване с мальчиками.
- Правильно, давайте попьём чаю, - поддержала дочку Надя и пошла на кухню поставить чайник.
Дарья Васильевна пошла на кухню следом за ней. «А, вдруг она сейчас скажет, что ей очень обидно, ведь по Саше не видно большой радости,» - подумала Надежда. Действительно, Саша был встревожен и даже раздавлен всей этой новой информацией. Но, женщина вдруг, совершенно неожиданно, встала перед Надей на колени.
- Наденька, спасибо, спасибо тебе за сына. Спасибо, что спасла, выходила, вырастила.
- Дарья Васильевна, сейчас же встаньте! Ну что же вы так, мне право, неудобно, - растерянно произнесла Надя.
Гостья встала с коленей, но продолжила благодарить:
- Я всё понимаю, он привык к своему имени. Я ничего против не имею. Пусть будет Саша. Это Борис назвал сына Павликом в честь Павки Корчагина. Ему очень нравился роман «Как закалялась сталь». Но, получилось, что сейчас он носит имя моей сестры, которая сама погибла, но его спасла. Пусть, пусть будет Александр, я привыкну.
Потом они все вместе пили чай с вкусным тортом и немножко хорошего крымского вина, так сказать за встречу, за знакомство.
Утром в воскресенье гостья уехала, ей нужно было возвращаться к себе, но она умоляла приехать к ним в Минск в гости. «Мы будем вас ждать, приезжайте!» - крикнула она из вагона.
                8
Летом у детей наступили каникулы: у Саши в институте, а у Леночки и Алёши в школе. Надя взяла отпуск и всей семьёй они отправились в Минск, в гости к Сашиной маме.
Всё было прекрасно. Эту неделю они провели словно в сказке. Им очень понравился город. Минск, как и Севастополь, заново отстраивался после военной разрухи, но всё равно в городе чувствовался свой колорит, своя притягательность. Всё это время Дарья Васильевна была вместе с ними. Она старалась поближе узнать сына, и Надя ей в этом не мешала. Они много гуляли по минским улицам, посещали музеи и местные магазины. Дарья Васильевна хотела осыпать Сашу-Павлика подарками. Но, понимая, что они единая семья, делала покупки сразу на всех. Если покупала рубашку Саше, то тут же и Алёше. Нарядное платье для Леночки, брюки для мальчиков. Не обошла она, своим вниманием, и Надю. Белоруссия, среди других республик, славилась своими товарами лёгкой промышленности. И хоть, военное лихолетье, отразилось на экономике республики, но к пятьдесят седьмому году уже многое было восстановлено. Дарья Васильевна уговорила Надю примерить трикотажный костюм и увидев, что костюм подошёл, решила его купить.
- Ну, что вы! Я не могу принять такой подарок, это слишком дорого, - возмутилась Надя.
- Наденька, примите, я от чистого сердца. Вы столько лет растили моего сына, кормили, одевали-обували. В голодные военные годы отрывали от себя, от своего ребёнка. А, сейчас – это та малость которую я могу сделать для вас.
Надя вспомнила подарок Изабеллы – сиреневое шифоновое платье и махнула рукой, согласилась. Ещё она подумала, что когда дети выросли у неё вдруг появилось много «помощников», ах как бы они были кстати в голодном Ташкенте.
Они уезжали вечерним поездом. На вокзале их провожали Дарья Васильевна с супругом. «Приезжайте ещё, приезжайте!» - кричали они им на прощанье.
Но, говорят же, что в гостях хорошо, а дома лучше. Они все очень соскучились по Крыму, по своему Севастополю.
                9
Впрочем, для Нади, выход из отпуска, ознаменовался неожиданным событием – её вызвали в райком партии.
- Здравствуйте, Надежда Алексеевна, сразу видно, что человек из отпуска, - заметил Иван Иванович, - а вот я для отпуска больше люблю осень.
- У меня дети: студент и школьники – у них каникулы, так что лето время семейного отдыха.
- Отдохнули, значит можно за работу приниматься, - заключил секретарь райкома. А, дело у нас такое. Новое назначение по службе получил супруг нашей заведующей РОНО, они уезжают из города. Появилась новая вакансия. Как вы смотрите на то, чтоб занять это место?
- Стать заведующей районным образованием? – удивилась Надя, - нет это не для меня. Я всего второй год, как руковожу школой. Не скрою, что для меня это были непростые годы. Наконец я разобралась во всех сложностях этой работы, пошли какие-то результаты. Кроме того, я не только административный работник. Я продолжаю вести уроки истории у старшеклассников. Мне очень нравится моё дело и ничего менять в этом я бы не хотела.
- Я в курсе ваших успехов. Не скрою, я наблюдал за вашей деятельностью. Если бы вы не справились, то мы бы вас сняли, но вы молодец. На сегодняшний момент школа стала одной из лучших в районе, да что там в районе, в городе.
- Это достижение всего нашего педагогического коллектива, - сказала Надя.
- Да, коллектив играет важную роль, но и ваша заслуга в этом есть. Знаете, Надежда Алексеевна, как люди говорят: «Свято место пусто не бывает». Узнав, что такая должность освобождается, появилось много желающих её занять. К сожалению, и у нас есть такие личности, очень падкие на высокие должности. Как хочется некоторым стать начальником или начальницей, это же престижно. Но нам то, как раз, таких руководителей и не надо! На этом месте я вижу другого человека, готового трудиться ради дела не покладая рук. Именно поэтому я и вызвал вас. Мне нравится, как вы всей душой болеете за свою школу. На этой должности нужен человек, который, также, всей душой будет болеть за образование всего района. Конечно, решение о назначении будет принимать ГОРОНО, но мнение партии тоже учитывается. Поэтому я хочу вас рекомендовать на это место, не отказывайтесь, выручайте свой район.
- Хорошо, если я соглашусь, то мне бы хотелось оставить школу в надёжных руках, - заметила она.
- Вы хотели бы рекомендовать в директоры – Зинаиду Витальевну?
- Да, всё это время мы работали вместе, она многое в развитии школы видит также, как и я. В таких руках наша школа будет оставаться одной из лучших в городе.
- Хорошо, мы учтём ваше пожелание.
Что тут поделать?! Пришлось ей согласиться. Надю утвердили, и она стала заведующей районным отделом образования.
Её уход из школы очень расстроил учеников и её собственных детей.
- А, вы что думали, мама всегда будет с вами в школе? – заметила она. Жизнь идёт вперёд и нужно быть самостоятельнее.
Впрочем, здесь она могла не волноваться, её ребята были достаточно самостоятельны. Алёшка хорошо учился по точным дисциплинам, а самым любимым предметом у него была физика. Именно с ней он и решил связать свою судьбу.
В 1958 году Алексей окончил школу. Он неплохо сдал школьные экзамены. Самыми любимыми, конечно, были физика и математика, по ним Лёша получил пятёрки, но и гуманитарные вышли неплохо, ведь – четвёрка, оценка хорошая. Весь выпускной Надя была, как во сне. Ей не верилось, что её «малыш» выходит во взрослую жизнь, а ещё мучила мысль, что мама не дожила до такого момента. После выпускного сын засел за учебники, стал готовиться к вступительным экзаменам. А, готовиться нужно было серьёзно, ведь для будущей учёбы он выбрал известный московский ВУЗ. Наде очень хотелось поехать вместе с ним в Москву, но Алёшка заартачился.
- Саша ездил на поступление самостоятельно, а я что маленький? Справлюсь сам!
- Алёша, сынок, Саша поступал в Крымский ВУЗ, Симферополь рядом, а ты собрался в Москву. Я поеду с тобой! – говорила Надя.
- Ну и что, что в Москву, - настаивал на своём Алексей, - в Москве я буду жить у деда. Мамочка, я справлюсь.
И она сдалась. Алёшка один отправился в столицу. На время экзаменов, он поселился у дедушки и каждый вечер, забыв о том, что междугородние звонки не дёшевы, она садилась у телефона и звонила в Москву.
Какое же это было счастье, когда он позвонил и просто закричал в телефонную трубку: «Мама я поступил! Поступил!» То-то было радости. За Алексея радовались все: Леночка, Саша, дедушка Алексей Иванович, Вера Викторовна. А, уж как гордился успехами сына Егор! Он принёс новую фотографию Алёшки на свою автобазу и, показывая всем, сообщил: «Мой сын, представляете, поступил в Московский ВУЗ, на физика будет учиться!» Мужики смотрели фото и отмечали:
- Физика – наука сложная, молодец он у тебя.
- В, таком ВУЗе учиться непросто, значит соображает парнишка.
- Ещё бы, школу без троек окончил, - замечал Егор, - это он у нас в деда пошёл, тот тоже мужик-светлая голова!
После сдачи вступительных экзаменов сынишка вернулся домой, но не на долго. К сентябрю он поехал обратно в Москву. Так Надя и Леночка остались одни. Саша продолжал учиться в своём мединституте в Симферополе.
Раньше семья была такая большая, а жили в одной комнате коммунальной квартиры, а теперь их двое в трёхкомнатной, бывает же так. Впрочем, Леночка по примеру брата, тоже стала поговаривать об учёбе в столице. В следующем году ей предстояло окончить школу. Она училась на отлично, как говорили: «Шла на золотую медаль», - и это давало надежду, что она тоже может осилить поступление в столичный ВУЗ.
                10 
А, пока жизнь протекала в привычном русле. Надя работала в своём РОНО, а дочка училась в десятом классе. Хотя определённого рода перемены не заставили себя ждать. Как не странно, но самые свежие новости она узнавала от секретарши. Та умудрялась первая узнать, что происходило в городе, «сарафанное радио» работало оперативно.
- Надежда Алексеевна, знаете, Ивана Ивановича, нашего секретаря райкома партии переводят с повышением в Симферополь.
- Как переводят? – удивилась Надя.
- Не знаю, так говорят, - туманно заметила Шурочка, - а ещё у нас будет новый председатель райисполкома.
- Тоже говорят? – рассмеялась Надя.
- Да, так говорят, - ответила Шурочка.
Как не странно, но Шура оказалась права. Ивана Ивановича «забрали» в Симферополь, хоть Севастополь и не имел прямого подчинения на столицу Крыма, а в городе появился новый «хозяин» района. Он был не из местных, как поговаривали в городе «из варяг», прибыл из другого региона страны.
- Какой симпатичный, - отметила вездесущая Шурочка, - ну прямо, как артист из кино!
- Главное его деловые качества, чтобы все вопросы решал оперативно, - высказала своё мнение Надя.
Они впервые встретились в сентябре, когда новый руководитель знакомился со своим районом и с людьми, руководящими разными направлениями от образования до торговли, от социальных объектов до промышленных предприятий. Новый руководитель произвёл на всех весьма положительное впечатление, а Надя, про себя, отметила, что Шурочка права. Председатель был мужчиной видным. Она сама не ожидала, что им вскоре снова придётся встретиться.
Как-то раз она выехала на очень важный для района объект – новый детский сад. Его по плану должны были сдать к новому году, но в реальности оказалось, что там и конь не валялся. Надя не увидела ни главного инженера, ни прораба, лишь простых работяг, которые усердно «забивали козла», попросту, в рабочее время играли в домино. Она не стала долго ждать и отправилась к председателю райисполкома.
- Здравствуйте, Олег Николаевич, я только что со стройки нового детского сада. – сказала она и подробно поведала обо всём увиденном.
Никодимцев внимательно выслушал её и набрал номер главного инженера строительно-монтажного управления, отвечающего за возведение этого объекта.
- Никодимцев на проводе, - начал он. – Что там с нашим детским садом?
Надя не знала, что отвечал главный инженер, но было понятно, что он пытался оправдать своё бездействие.
- Вы считаете это нормальным?! В рабочее время строители режутся в домино! Как же вы собираетесь укладываться в сроки?
- Что говорите? Кораблёва нажаловалась? Да, Надежда Алексеевна у меня. Что значит поставщики подвели? Что значит нет стройматериалов, цемент не завезли? Так почему вы молчите? Берите пример с Кораблёвой. Подготовьте мне рабочую записку о том, кто вовремя не поставляет вам стройматериалы и что особенно необходимо, ну там цемент, бетон, камень или ещё что. Вы понимаете, что детский сад – это важнейший народно-хозяйственный объект. Да, да, именно так. Сколько женщин ждут место в этот садик для своих детей. А, они между прочим, могли бы выйти на работу, на предприятия города. Вместо этого женщины сидят дома с детьми, а рабочих рук – ох, как не хватает! Я возьму на контроль этот вопрос и только попробуйте не уложиться в сроки!
Он повесил телефонную трубку и посмотрел на Надю. Их взгляды встретились и на секунду в кабинете повисла пауза.
- Спасибо вам, - нашлась она, - вы не представляете, как новый сад необходим району. Я «воюю» с этим СМУ с начала строительства.
- Почему же не представляю? Я хорошо понимаю эту проблему. Если будут какие-то проволочки, то сразу обращайтесь ко мне.
Они официально простились, по-деловому пожали друг другу руки, и она отправилась к себе в РОНО. Она медленно шла по улице и что-то приятное вдруг затеплилось в душе. Что произошло? Ничего. Обычный деловой разговор. Ну, совсем ничего особенного. Почему же ей вдруг стало так хорошо? Тогда она ещё сама ничего не поняла. После этого случая, они виделись каждую неделю на совещаниях, которые проходили всё так же по-деловому, но она вдруг отметила для себя, что как-то по-особому прихорашивается, наряжается, когда ей предстояло увидеться с Олегом Николаевичем.
                11
Накануне седьмого ноября в помещении городского театра проходило большое собрание. Разные коллективы района рапортовали о своих успехах, достижениях и трудовых победах. С чем мы пришли к Октябрю?! В пятьдесят восьмом году отмечали очередную годовщину Великой Октябрьской Социалистической революции, и хоть дата была не круглая, но всё равно, к празднику подходили со всей ответственностью.
В зале было много знакомых лиц. Сама Надежда сидела в президиуме. Первым слово получил председатель райисполкома – Никодимцев О.Н. Он выступал недолго, но говорил хорошо по существу, потом на трибуну стали выходить другие ораторы. Она внимательно слушала выступающих, как и все, аплодировала. Мероприятие подошло к концу. Надя получила в гардеробе своё пальто, оделась и вышла на улицу. Вечерело, кажется стал накрапывать мелкий дождик и вдруг к ней подошёл Олег Николаевич.
- Ещё раз здравствуйте, Надежда Алексеевна, - поздоровался он.
- Здравствуйте, - ответила она, и добавила, - мы с вами сегодня уже виделись, сидели в одном президиуме.
- Ваша правда, - согласился он и немного смутился. – Я хотел у вас узнать, как обстоят дела с тем детским садом?
- Всё хорошо. После вашего вмешательства, дело сдвинулось с мёртвой точки. Возможно, что они уложатся в сроки сдачи объекта.
- Они обязаны это сделать, - подвёл итог Олег Николаевич и вдруг предложил, - если вы не торопитесь давайте пройдёмся, обстоятельно поговорим.
Надя была свободна, спешить ей, действительно, было некуда. Дома её ждала теперь одна Леночка, а она была очень самостоятельной.
- Давайте пройдёмся, - согласилась она и раскрыла зонтик.
- Всё удивляюсь Крымской погоде. На дворе уже ноябрь, а как тепло! Вот, надеваю прямо на костюм лёгкий напыльник, а там, где я жил раньше - уже холодно, без тёплого пальто на улицу не выйти.
- В Севастополе всегда так, - подтвердила Надя. – У нас осень теплее, чем весна. Море за лето нагревается и отдаёт тепло, а потом наоборот. За зиму сильно охлаждается, и весна в Севастополе всегда более холодная, чем, например, в том же Симферополе. Я училась в Крымском Педагогическом институте и на себе это проверила.
- Вы давно здесь живёте? – спросил он.
- С, сорок пятого года. Мы приехали на восстановление города, так тут и остались.
- А, я тут совсем недавно. Направили на работу, вот мы с женой и перебрались в Севастополь.
- Как вам наш город?
- Очень понравился, город фактически заново отстраивается, действительно белокаменное чудо.
- Я помню каким он был сразу после войны. Одни руины. Мне даже пришлось поработать на разборке каменных завалов, а потом к новому учебному году открыли школу, и я пошла работать учительницей младших классов.
Так они шли и разговаривали на разные темы. Было удивительно легко и хорошо. Он рассказывал что-то о себе, а она про себя. Ещё говорили о городских делах и проблемах своего района. И вдруг она сказала:
- Хотите, я покажу вам сейчас одно из самых моих любимых мест в городе.
- Покажите, - согласился он.
Они прошли в самый конец Приморского бульвара, мимо арочного моста, мимо памятника «Затопленным кораблям» и спустились по ступенькам к морю.
- Вот посмотрите, там Северная сторона. Когда окончилась Крымская война 1854-1855 годов, поражением России, то по соглашению, оставшиеся русские войска должны были покинуть город. Тогда был построен понтонный мост, соединивший центр города с Северной стороной. По нему то и ушли наши войска. Так вот, этот самый мост начинался здесь.
- Не может быть! Неужели здесь был мост, через всю бухту! – удивился он.
- Да, здесь был мост, и последние защитники города уходили по нему. Когда я прихожу на это место, то начинаю представлять, как это могло быть. Как они шли по мосту: солдаты, офицеры, медсёстры, мирные жители, на подводах увозили раненых. Они оставляли город, но уходили с таким достоинством, что даже враги вспоминали, что не чувствовалось, что эти люди побеждены. Знаете, когда у меня неприятности, проблемы, то я прихожу сюда. Смотрю на это место и думаю о том, как им было нелегко. После стольких боёв, стольких тягот, испытаний и потерь, нужно уйти, оставить город. Что они чувствовали? Как им было горько! И мои собственные неприятности, вдруг становятся какими-то мелкими, я словно заряжаюсь от них мужеством и преодолеваю все невзгоды.
- Да, наверное, вы правы. Трудности нужно преодолевать, хотя это не всегда просто.
                12
Любовь – чувство загадочное. Вот пойди пойми, как оно возникает и почему мы вдруг в кого-то влюбляемся? Так и они влюбились друг в друга. У Нади – дети, у Олега Николаевича была своя семья, но чувство, совсем неожиданно вспыхнувшее, захватило их обоих. Плохо было то, что оба занимали высокие посты и были хорошо известны в районе и в городе. Иногда Надя шла по улице и слышала: «Здравствуйте, Надежда Алексеевна. Добрый день, Надежда Алексеевна». Ей оставалось только вспоминать о том, где она могла видеть этого человека. Очень часто это были бывшие ученики, их родители или ещё не бог весть кто. А, уж о Никодимцеве и говорить не приходилось. Председатель райисполкома – лицо известное. И потому, гулять по улице взявшись за руки им было опасно, а вдруг увидят знакомые. Решение пришло неожиданно и благодаря секретарше – Шурочке.
Когда, Надя вышла из отпуска, то Шура ей заметила:
- Надежда Алексеевна, а вы на море ходили, ну совсем не загорели.
- Ходила, но совсем мало, - ответила Надя, - у меня это лето было непростым. Сын в институт поступал, а я занималась памятником для мамы. Мы сначала временный памятник на могилу установили, а тут уже прошло два года, вот я и решила заняться. Пока в отпуске, время есть, так нужно всё сделать, а как выйду на работу, то снова дела, дела, то одно, то другое. В общем сделали опалубку, установили новый мраморный памятник и хорошую оградку. Так и провозилась весь отпуск: проверяла, как дело спорится, принимала работу.
- Чтоб отпуск не пропал, нужно из дома уезжать, - заметила Шурочка, - обязательно уезжать! Наш Севастополь, хоть и расположен на берегу моря, но город не курортный. Так вот, одна моя подруга, ездит на ЮБК. Кто-то дал ей адрес, там многие сдают отдыхающим жильё и теперь каждый отпуск – только туда. Домик не вдалеке от моря, пляж – роскошный и никаких проблем. Все дела оставляет дома, а там только отдых.
- Наверное, твоя подруга права, так и нужно отдыхать, - согласилась Надя и попросила адресок хозяйки домика, так на всякий случай.
Вот теперь этот адресок и пригодился.
Декабрь выдался бесснежный и нехолодный. Рано утром, в воскресный день, они отправились в маленький приморский посёлок, расположенный между Форосом и Ялтой. Наде не хотелось обманывать дочку, она просто сказала Леночке, что мол очень занята, но та допытываться и не стала. В школе задали сочинение и Лена решила сначала отоспаться, а потом засесть за работу. Ей нельзя было ударить в грязь лицом, как никак – отличница.
Что сказал своей супруге Олег Николаевич она не знала, наверное, тоже как-то выкрутился.
Посёлок дремал в зимнем покое. Здесь были свои законы. Лето «кормило» обитателей посёлка. Летом были пляжный отдых, курортные романы, а зимой тишина и скука. Они отыскали улицу Айвовую и нужный дом. Постучали и вошли в калитку. Уже немолодая женщина в байковом халате и вязаной жилетке развешивала бельё. Она с удивлением посмотрела на незваных гостей.
- Здравствуйте, - поздоровались они, - вы будите Алевтиной Григорьевной?
- Да, это я, а что вам нужно?
- Мне дали ваш адрес. Сказали, что вы комнаты сдаёте? – спросила Надя.
- Сдаю, только в основном летом, - согласилась та, - а вам что комната нужна? Отпускники? На сколько дней?
Они неловко замялись и вдруг Алевтина Григорьевна поняла для чего этим уже немолодым людям нужна комната. Таким людям было очень сложно. В гостиницу не пойдёшь, во-первых, как обычно, не было мест, а во-вторых нужно предъявлять паспорт, в один номер селили только мужа и жену. Чтоб сгладить смущение хозяйка предложила подняться на второй этаж. Домик стоял на склоне и имел оригинальную планировку. На второй этаж прямо со двора вела крутая лестница. Она выводила на большую веранду, а с неё можно было попасть внутрь. Тут было много дверей, ведущих в разные комнаты, специально для сдачи отдыхающим.
- Сейчас зима, постояльцев нет, все комнаты свободны, - заметила Алевтина Григорьевна, - выбирайте любую. Рекомендую вот эту, посмотрите, какой тут вид на море!
- Да, это хорошая комната, мы на ней и остановим свой выбор, - согласились гости.
Хозяйка ушла, оставив их наедине. И вот они одни, совсем одни. Никто не увидит, никто не осудит. Надя так давно не знала этого. Близости с мужчиной у неё не было ещё с довоенной поры. В июне сорок первого года они расстались с Егором, он уехал на службу, а там настала война, похоронка на мужа и одиночество. Что ей было вспомнить: слёзы в подушку по ночам, а потом сон от усталости, как забвение, и снова утро, дети, работа, домашние хлопоты. Переезд в Севастополь дал многое: работу в школе, учёбу в институте, новые подруги, только в личной жизни всё было по-старому – одиночество. Так она привыкла, успокоилась: учёба, работа, заботы - все чувства были заперты в глубине души и «повешен замок». И вот все чувства прорвались наружу, она влюбилась, влюбилась страстно, просто потеряла голову.
Теперь, сидя на совещаниях, она боялась поднять глаза и встретиться взглядом с ним. Вдруг, она не сумеет всё скрыть? Что если, окружающие догадаются об их отношениях? Но, скрывай - не скрывай, разве утаишь счастье?!
- Наденька, вы очень похорошели, - заметила ей как-то Анна Аркадьевна, - ох, наверное, влюбились!
Анна Аркадьевна попала в десяточку, но она была тактичным человеком и, как бы просто пошутила, не став углубляться в подробности. Такими тактичными были далеко не все.
                13
Где-то дней за десять до новогодних праздников они встретились вновь. Алевтина Григорьевна предоставила им полюбившуюся комнату и сказала: «Пока зима, постояльцев нет, все комнаты свободны, занимайте любую, а вот на лето – не взыщите. У меня есть постоянные клиенты, каждый год приезжают, так нужно заранее договариваться». Но, что им думать про лето, когда на дворе вторая половина декабря.
Снова они вдвоём и кажется, что больше нет никого на свете. Этот домик дарил им тишину и покой.
- Милая моя, как я тебя люблю, - произнёс он и нежно поцеловал её в губы.
- Мой любимый, когда я рядом с тобой, то так счастлива! Только жаль, что мы не можем быть вместе всегда. Горько, что нам нужно скрываться, таиться. Мне бы очень хотелось, не боясь людей, пройтись с тобой по городу, вместе пойти в кино, посетить театр. Хотелось бы познакомить тебя с моими детьми, а так скрываемся, словно мы преступники.
- Я тебя понимаю, - согласился он. – Тебе неприятно быть любовницей, мне бы тоже очень хотелось назвать тебя своей женой.
- Я понимаю, что это невозможно, - тяжело вздохнула она. – Люди говорят: «На чужом горе – счастья не построить». Наверно, правильно говорят, но я очень тебя люблю и мне очень хотелось бы быть твоей женой. Хотя, я всё понимаю.
- Никакого горя не будет, - уверенно произнёс он. – Я расскажу тебе про свою жизнь, и ты сама всё поймёшь. Мы с женой уже давно чужие люди, нас ничего не связывает. Особенно после того, как дочка выросла и вышла замуж.
Это было ещё в тридцатые годы. В одной весёлой компании мы отмечали – день взятия Бастилии. Ну, что ты смеёшься. Это было такое время, все говорили про интернационализм, мечтали о всемирной революции. Отметили очень бурно, да так, что утром я проснулся, а рядом девушка, которую я едва знал. Так встречались в общей компании, но близко не общались. Было как-то неловко, к тому же после выпитого сильно болела голова. Мы расстались. А, через месяц, она меня разыскала и объявила, что мол беременна, и я отец её ребёнка. У меня был шок, так как я ничего не помнил, но делать нечего, мы пошли и расписались. Начали жить вместе и лишь после она созналась, что тогда про свою беременность наврала, а вот только теперь у нас, действительно, будет ребёнок. Мне было очень неприятно, что она меня обманула, но что поделать, мы продолжили жить вместе дальше и на этот раз ребёнок был не выдумкой. У нас родилась дочка. Я жил с ней, даже не задумываясь о том, люблю ли я её. Жил себе и жил. Вот дочку сильно любил, а жену так, просто привык. Ещё я думал, что так живут все, а любовь лишь в книжках, да в кино. Потом началась война. Жена с дочуркой уехали в эвакуацию, а меня призвали на фронт. И вот там, среди бомбёжек и атак, я встретил свою любовь. Она была нашей медсестрой. Я влюбился в неё до потери сознания. Странно, вокруг идёт война, мы воюем, а в сердце моём – весна. Тогда я решил, что домой, к жене, больше не вернусь. Дочери помогать буду, а с женой меня ничего не связывает. Уйти от жены, в ту пору, мне было просто, ведь я не был начальником, ничего из себя не представлял. А в сорок четвёртом году, как раз в конце декабря, моя любимая погибла. Что со мной было! Мир потускнел в одночасье. Помню, как я страдал, даже жить не хотелось, но всё обошлось. Пришёл победный май, я выжил и что было дальше делать?! Я вернулся в семью, и мы зажили, как и прежде. Правда, иногда после работы домой идти не хотелось, ведь я уже знал, что не все так живут, я знал, что бывает по-другому. Стал задерживаться на работе, брать на себя дополнительные дела. Ещё на фронте, в сорок втором году, я вступил в партию и это сыграло в моей судьбе решающую роль. Моё нежелание идти домой, активность на работе, привели к тому, что моя карьера пошла расти в гору. Так прошло время, дочка окончила школу, поступила в институт. После первого курса, она вдруг заявила нам, что выходит замуж. Жена была против этого, а я поддержал дочь. Так ей и сказал: «Если это несерьёзно, то не стоит спешить, а если чувствуешь, что это настоящая любовь, то выходи, вот тебе моё родительское благословение». С замужеством дочери, мы с женой ещё больше друг от друга отдалились.  Не знаю, как бы мы дальше жили, но тут как раз и подоспело моё новое назначение, меня перевели в Севастополь. Знаешь, ещё на свадьбе своей дочери, я думал, что вот мол молодые, счастливые, а у меня такого никогда больше не будет. И вот, когда я только впервые тебя увидел, то понял, что ещё не всё потеряно и моё счастье возможно. Я полюбил тебя и словно заново родился, ожило «мёртвое» сердце.
Он замолчал, эта длинная исповедь взволновала Надю. Она любила его сильно и как никогда им было хорошо вдвоём, как хотелось бы больше не расставаться.
                14
Перед самым Новым годом, Леночка обратилась к матери с просьбой:
- Мамочка, в новом году я заканчиваю школу. Вот пройдёт выпускной бал и разлетимся кто-куда. Кто-то пойдёт работать, кто-то в армию, а кто-то будет поступать, разъедемся по разным городам. Когда ещё увидимся вновь?! Вот мы и решили с ребятами, встретить этот Новый год всем вместе. Только у кого встречать, где всем разместиться? Многие ребята ещё живут в коммуналках. Так я хочу тебя попросить, чтобы наш класс собрался тут, в нашей квартире. К тому же мне не хочется уходить и оставлять тебя одну. Что ты скажешь?
- У нас, так у нас, - согласилась Надя. – Хоть увижу твоих одноклассников, а то теперь уроки истории у вас не веду, забывать ребят стала.
- Мамочка, спасибо! Ты лучшая мама на свете! Так я скажу ребятам, что есть место для праздника!
- Только вот, праздничный стол? Я же 31 декабря буду на работе, не успею ничего приготовить.
- Мамочка, тебе ничего не надо делать. Стол мы накроем сообща, а ещё ко мне пораньше придут девочки и со всем помогут.
Счастливая Леночка оповестила своих одноклассников, об этой приятной новости. Что, мол мама дала согласие на проведение праздника в их квартире.      
С уходом из жизни Любовь Николаевны, перед Надей встала проблема домашних дел. Раньше мама и приготовит, и детей накормит, и всё в доме уберёт, а теперь - нет мамы. Хорошо, что в городе открыли множество кафе и столовых. Тут можно было не только пообедать или поужинать, но купить кое что с собой. По началу в системе общественного питания готовили очень качественно и весьма вкусно. В народе стало популярным со своими судочками приходить в столовые и брать еду домой. Чего тут только не было: готовые салаты, богатый выбор первых блюд, всевозможные мясные изделия, котлеты (даже рыбные), гарниры, большой ассортимент выпечки. Для Нади это стало настоящим спасением. Она просто оставляла детям деньги, а они, после школы, заходили в ближайшую столовую и покупали еду для ужина. Конечно, такие котлеты не могли сравниться с теми, которые делала бабушка Люба, но другого выхода не было. Вечером, после работы, у неё совсем не оставалось времени на стряпню. Нужно сказать, что не только Надя, а многие занятые женщины в то время так «выкручивались» и кормили свои семьи.
Тридцать первое декабря – день рабочий. Надя смогла отпустить своих сотрудниц раньше лишь на час, а сама ещё задержалась и пришла домой после шести вечера. С первого взгляда она просто не узнала квартиру. Елку они с Леночкой нарядили ещё два дня назад, а девчонки приходили утром, развесили гирлянды, поставили поближе к дивану стол, застелили скатертью, выставили посуду.
К одиннадцати часам ночи все собрались за столом. Договорились встречать без шампанского. «Своё первое шампанское попробуем на выпускном,» - так решили ребята, правда мальчишки выпили немного пива, по дороге в гости, так для храбрости, но совсем чуть-чуть.
Стол накрыли очень красивый и богатый. Каждый принёс из дома разной снеди. Всё это выставили вместе с минеральной водой, лимонадом и домашним компотом. В доме звучала музыка из радиоприёмника, работал телевизор (из первых с большой линзой перед экраном). Ребята оделись по-праздничному, особенно постарались девочки. Ух, какие они все повзрослевшие. Надя хорошо помнит, какими несмышлёнышами они пришли в школу в сорок девятом году. В молодёжной компании скучать не придётся: шутки, смех, яростные споры. Надя осторожно наблюдала за ними невольно сравнивала со своим поколением. Нет, они совсем другие. Более дерзкие, беззаботные, им кажется, что в жизни всё просто. А, эти извечные споры между «физиками и лириками». Это очень модно. Ух, как они стараются, настаивают на своём, какой задор!
Конечно были телефонные звонки. Из Москвы позвонил папа, он поздравил всех с Новым годом. С вахты общежития умудрился дозвониться Саша, Алёшка позвонил заранее тридцатого числа с междугородней телефонной станции.
Ребята от души навеселились и, после чая с тортом, решили погулять по ночному городу, а заодно проводить девчонок по домам. Они высыпались во двор, и сосед с первого этажа, увидев столько молодёжи, выставил на подоконник свой патефон, поставил пластинку. Пластинка закрутилась и раздались звуки музыки. В ней, вышедшая вместе с молодёжью Надя, узнала старую, хорошо знакомую мелодию - «Рио -Рита». С первыми звуками музыки ребята пустились в пляс, немного дурачась над старым фокстротом. Как только закончилась эта мелодия, пластинка порадовала новым шедевром, это была не менее известная песенка «Кукарача».
- Ребята, послушайте, «Кукарача», да это же каменный век! – произнесла одна из девчушек.
- Нет, Алексеевна, ты такое слышала! – возмутился сосед. – Между прочим это моя молодость!
Молодёжь ещё немного покрутилась во дворе и ушла. Они пошли гулять по городу, а Надя поднялась к себе.
Какой беспорядок, сразу видно, что гостей было много. Она тяжело вздохнула, вот сейчас она соберётся с силами и начнёт приборку и вдруг телефонный звонок. «Кто бы это мог быть?» - мелькнула мысль. Она взяла трубку и вдруг обожгло, словно жаром из печи: «Наденька, милая поздравляю с Новым годом, желаю счастья, сильно люблю…». А, дальше длинные гудки, на том конце провода повесили трубку. Незнакомец не представился, но она сразу узнала родной голос и ей стало хорошо и радостно. «Это он позвонил, поздравил, мой дорогой, мой милый,» - тихо самой себе прошептала она. И вдруг откуда взялись силы, мгновенно поднялось настроение, напевая слова из старой песенки она принялась собирать со стола грязную посуду. «А, Кукарача, а кукарача, ля, ля, ля, ля, ля, ля, ля, ля,» - пела Надя, так как больше слов песенки не знала, но под это «ля, ля, ля» - она собрала и перемыла всю посуду, навела полный порядок в доме, разве что не смогла одна поставить стол на место. Умаявшись она прилегла на кровать Любовь Николаевны (возле её диванчика стоял стол) и тут же задремала. Разбудил её звонок, это вернулась с прогулки Леночка.
- Мамочка, ты уже спишь? Ах, какая ночь! Как хорошо в городе! Совсем не холодно. Мы гуляли у моря, оно такое спокойное, лишь лёгкое волнение. Мальчишки, даже, решили искупаться, но мы их вовремя остановили, всё- таки на улице зима.
- Искупаться? – удивилась Надя, - вроде никто не пил.
- Это не от алкоголя, а от радости. Хорошо то как! Мамочка, меня ребята отговаривают идти в педагогический. Говорят, что мол ты же на медаль идёшь, так штурмуй университет. Заниматься филологией, научными исследованиями, это лучше, чем преподавать в школе.
- А, ты сама, что решила?
- Не знаю, я на распутье, ещё есть время определиться, буду думать.
- Думай, тебе самой решать, - подвела итог их беседы Надя.
Прошли каникулы, праздники, дни рождения Леночки и Саши, лишь к концу января они с Олегом Николаевичем смогли вырваться в «свой» уютный домик, место их тайных встреч. Надя как-то сравнила крутую лестницу на второй этаж и подъём к уникальному замку, расположенному вблизи Ялты, под названием - Ласточкино гнездо. И с тех пор они стали звать свой приют – ласточкиным гнездом. Но, это название было слишком длинное, они его подсократили и получилось, просто, гнездо или более ласково – гнёздышко. Ах, как хорошо было им двоим в своём «гнёздышке», что иногда даже не хотелось возвращаться в город.
                14
Народная мудрость гласит: «Готовь сани летом, а телегу зимой». И пусть на дворе зима, но Леночка задумалась о платье к выпускному балу. Ей очень хотелось поразить одноклассников. «У меня есть что-то для тебя,» - сказала Надя и достала старый большой чемодан, в нём хранилось то самое сиреневое платье. Платье было выстирано и спрятано в чехол. Она вытащила из чехла платье и предложила дочке его примерить.
- Это платье мне подарила твоя мама. Это было в сорок втором году. Мы с ней пошли на Алайский базар и купили его у одной женщины. Каким красивым тогда мне оно показалось!
- Это платье? – удивилась Леночка, - ладно, мама, примерю, только ради тебя.
Леночка, действительно, надела платье. Она вышла в зал и встала перед Надей. Надежда стала рассматривать дочку. Да, время не щадит не только людей, но и вещи. Платье смотрелось плохо. Во-первых, Леночке оно было немного широко в талии, во-вторых оно казалось каким-то поблёкшим, потерявшим свой вид. Ей даже стало странно, ну почему тогда платье казалось таким нарядным? Рассматривая платье теперь, она обратила внимание на то, как устарел фасон. Эти рюши, оборки и юбка солнце-клёш, были неуместны и смотрелись старомодно.
- Что ж, пусть это платье хранится у нас, как память, а на выпускной нужно шить новое! – заключила Надя.
С этим выводом дочка была полностью согласна. Надежда не стала медлить и в свободное время заглянула в универмаг, в отдел, торгующий тканями.
- Надежда Алексеевна, здравствуйте, помните меня, моя дочка училась у вас, - обратилась к ней продавщица.
- Здравствуйте, конечно помню, - ответила Надя, - как ваша дочка?
- Всё хорошо, окончила торговый техникум, пошла по моим стопам. А, вы что-то конкретное ищите или просто так заглянули?
- Мне нужна ткань светлой расцветки, - ответила Надя.
- Вот посмотрите, - с этими словами продавщица достала из-под прилавка рулон ткани. – Какова?! У нас девчонки её на блузочки брали. Ткань дорогая, но это же самый последний крик моды!
- Как вы думаете, а на платье для выпускного бала она подойдёт?
- Конечно подойдёт, главное хороший фасон подобрать. А, кто у вас выпускается? Неужели дочка?
- Да, моя Леночка десятиклассница, - подтвердила Надя, - в этом году оканчивает школу.
- Боже мой! Как быстро бежит время! Я помню по школе вашу малышку, когда она пошла в первый класс. И вот уже выпускница, ну в добрый час, удачи ей! – пожелала продавщица.
Надя, действительно, купила отрез этой модной и дорогой ткани, а в воскресный день они с Леночкой отправились к Надиной портнихе, заказывать наряд. Портниху все звали по-простому – тётя Муся, с ней Надежду познакомила Анна Аркадьевна. Когда Надю назначили директором школы, она пожаловалась последней, что хочется хорошо выглядеть, а где заказать обновку, она не знает. Раньше Наде всё шила мама, но последнее время Любовь Николаевна стала часто уставать и вот почти не садится за машинку. Тогда Анна Аркадьевна и познакомила Надю со своей портнихой. Тётя Муся шила на дому, а это не приветствовалось и новых клиентов она брала только по рекомендации, боясь нарваться на неприятность.
- Это ваша дочка? Как похожа на маму, ну просто копия мамочка, - заявила портниха (она не знала, что Леночка была Наде не родной). Покажите ткань. О, какая красота, какая нарядная ткань, да тут выйдет отличное платье. Какой фасон желает барышня?
Портниха была разговорчивой дамой, она сыпала словами, что горохом, и по ходу дела достала журналы мод и дала заказчицам. Леночка и Надя стали внимательно рассматривать наряды. Журналы модной одежды были большим дефицитом и в свободной продаже их почти не было. Портнихе их привозили из Москвы.
Наконец нужный фасон был выбран. «Дня через три подойдёте на первую примерку. Я долго не тяну с заказом, но такое платье требует времени, впрочем, до лета ещё далеко,» - заключила швея.
                15
Да, до лета ещё было далеко, на календаре был последний зимний месяц – февраль. В Крыму февраль абсолютно непредсказуем. Иногда февраль был самым холодным, снежным, с вьюгой и метелью. Иногда он больше походил на промозглую осень, дождливый и пасмурный, а иногда по-весеннему тёплый, что даже не верилось, что на дворе – зима. В этом году февраль был именно таким, в воздухе стоял запах весны, особенно сильно она чувствовалась на Южном Берегу. С начала года они всего несколько раз выбирались в своё «гнёздышко». И вот к концу зимы получилось съездить вновь. Добрая хозяйка встретила их, как хорошо знакомых друзей. «С приездом, как вам погода? Да, почти весна, миндаль во всю цветёт. В Никитском Ботаническом саду, говорят, уже скоро распустятся тюльпаны,» - заявила она. Насчёт тюльпанов это было явное преувеличение, но весна всё сильнее и сильнее заявляла о себе.
Они поднялись по лестнице на второй этаж в свою комнату. Вот, они снова одни, рядом нет ни близких, ни чужих людей. Только он и она, и эта небольшая комната с прекрасным видом на море. Надя подошла к окну и на мгновение замерла, не в силах оторвать взгляда. За окном был всё тот же пейзаж и это было море. На переднем плане выступали острые макушки двух кипарисов, а дальше, дальше только море. Ему не было предела, линия горизонта казалась какой-то размытой и море сливалось с небом. Словно, как в зеркале, море смотрелось в небо, а небо – в море.
- Знаешь, я где-то читала, что тучи и облака меняют лик неба, - промолвила Надя. – А, что меняет лик моря? Посмотри, оно всегда такое разное! У нас на Приморском бульваре оно одно, на Херсонесе – другое, на Фиоленте – третье, а здесь совсем иное, не похоже ни на что.
- Ах, Наденька, какая же ты у меня фантазёрка! – улыбнулся ей в ответ Олег Николаевич. – Всё очень просто. Цвет зависит от глубины моря в данном конкретном месте. Где-то мель, а где-то, наоборот, очень глубоко. К тому же ещё есть морские течения. А ты придумала: «Лик неба, лик моря!»
Он крепко обнял её за плечи, а она прижалась к нему, к его сильному мужскому плечу и пусть он не понял её в этот раз, но всё равно им вместе было очень, очень хорошо!
Надя очень надеялась, что после восьмого марта они сумеют вырваться в их милое «гнёздышко». Но эти надежды разлетелись в дребезги. После женского праздника он позвонил ей и почти шёпотом (соблюдая конспирацию) пояснил, что возникли определённые проблемы и пока им лучше не видеться. Что ей оставалось? Только согласиться, всё принять и ждать.
А, ещё она не знала, что в библиотеке обкома партии, где хранилась особая специфическая литература, между библиотекаршами состоялся такой разговор:
- Скажи, а ты знаешь некую Кораблёву? – спросила одна дама.
- Надежду Алексеевну, заведующую РОНО? Конечно знаю, - ответила другая.
- И что она из себя представляет? – снова спросила первая.
- Ещё довольно-таки молодая женщина. Знаешь, из современных руководительниц в стиле Фурцевой. Всегда подтянутая, с хорошей фигурой, с причёской, со вкусом одетая. Да, одевается она хорошо, по моде. У нас про таких говорят: «Одевается с «оглядочкой» на запад». Есть, есть у неё такое, но зато как выглядит!
- Значит одевается под запад? – вновь уточнила первая дама.
- А, что, наши женщины не хуже, теперь время другое, принарядиться всем охота, - вздохнула вторая дама.
Обе женщины замолчали и задумались каждая о своём. В этой беседе не было ничего такого, разве лишь то, что первой дамой была – Никодимцева, супруга Олега Николаевича.
                16
В середине апреля Надю вызвали в райком. Это могло быть связано с её предстоящим вступлением в партию. Ещё в прошлом году она стала кандидатом в члены партии. Обычно приём в партию старались приурочить к какому-то важному событию или знаменательной дате. Впереди были майские праздники: это и Первомай, и значимое событие, связанное с Великой Отечественной войной. Ровно пятнадцать лет назад Крым и Севастополь освободили от немецко-фашистских захватчиков. Так-что у неё не было особых причин к волнению, но всё равно на душе было неспокойно.
За большим столом сидели люди. Многих из них Надя хорошо знала по работе, а с некоторыми просто сталкивалась на заседаниях или каких-то районных мероприятиях. Председательствующий начал свою речь:
- Уважаемые товарищи! Сегодня мы должны были рассматривать для приёма в члены партии Кораблёву Надежду Алексеевну. Товарища Кораблёву в наши ряды рекомендовал всем небезызвестный - Полухин Иван Иванович. До сего момента особых вопросов к этой кандидатуре у меня не было. Надежда Алексеевна является заведующей нашим РОНО. С работой справляется хорошо, каких-то особых замечаний к ней не было, однако… В райком партии поступило заявление от Никодимцевой В.С. по поводу серьёзных проблем в семье. Казалось бы, какое отношение к этому заявлению имеет товарищ Кораблёва, но не всё так просто. В этом заявлении фигурирует и ваше имя Надежда Алексеевна. В связи с этим я хочу вас напрямую спросить: «Какие у вас взаимоотношения с Никодимцевым Олегом Николаевичем?»
На мгновение Наде стало не по себе. Она вдруг поняла о каких проблемах говорил тогда он. Делать было нечего. Надежда взяла себя в руки, нужно было отвечать.
- Олег Николаевич – очень близкий для меня человек, - произнесла она.
- Вы хотите сказать, что у вас был роман с товарищем Никодимцевым? – вдруг прозвучал вопрос.
- Можно и так сказать, - тихо ответила она.
- Как же так! – возмутился невысокого роста мужчина со смешной фамилией Хомяков. – Вторгаться в чужую семью, разрушать её, сиротить детей, да это полное безобразие!
- Это не совсем так. Каких это детей сиротить? - стала на своём настаивать Надя. – У Олега Николаевича одна единственная дочка и та уже взрослая. Она окончила школу, поступила в институт и вышла замуж. У неё теперь своя семья. А, отношения с женой стали формальными. Двое людей просто живут под одной крышей, но их давно ничего не объединяет, они давно друг другу чужие. 
- Это вам Олег Николаевич такое рассказал? – спросил председательствующий.
- Да, - утвердительно кивнула Надя.
- А, вот у нас совсем другая информация по этому делу. Вот, товарищи не дадут соврать. Вчера в этом самом кабинете мы разбирали это заявление и заслушали товарища Никодимцева. Так вот, он сказал, что всё произошедшее можно считать чистым недоразумением. Он очень любит свою жену, дорожит своей семьёй и разводиться не собирается. Он нас уверял, что у них с супругой просто была ссора, а сейчас они помирились, а то что произошло – назвал непростительной ошибкой! Как вам такое?
На мгновение ей вдруг стало нечем дышать и бешено заколотилось сердце. Значит их любовь – это только непростительная ошибка, всего-то на всего - недоразумение! Она побледнела, словно от холода задрожали пальцы.
- Я не могу отвечать за другого человека, но с моей стороны были искренние чувства, - глотая невидимые слёзы, сказала она.
- И такому человеку мы доверили районный отдел образования? – возмутился Хомяков.
- Тут не в партию принимать, а с работы увольнять! – заявил кто-то.
Все заговорили, каждый старался вставить своё словцо. В кабинете стало шумно, словно гудел пчелиный рой. Не в силах всё это вынести, она развернулась и выбежала вон из кабинета и побежала на первый этаж, взяла в гардеробе своё пальто, выскочила на улицу. Надя так спешила, что не слышала, как ей кричали во след. В эти минуты ей хотелось лишь одного, спрятаться от всех и больше ничего не слышать.
Её побег возмутил заседавших не меньше чем оправдания.
- Нет, вы видели такое! Как вам это нравится? – произнёс кто-то.
- Снять с занимаемой должности за такое поведение! – возмущался Хомяков.
И вдруг со своего места поднялась немолодая женщина.
- Можно мне взять слово? – спросила она.
Слово ей дали. Она обвела взглядом всех, чуть дольше задержавшись на маленьком Хомякове и вдруг стукнула кулаком по столу.
- Что это за судилище такое! Давайте, для начала, разберёмся во всём, ведь не Сталинское время. Значит, говорите, что нужно Кораблёву снимать с должности, а понять, что произошло не хотите? Я не оправдываю Надежду Алексеевну, но неплохо знаю её жизнь. Надя в девятнадцать лет стала вдовою! Да, девятнадцать и уже вдова, получила похоронку на мужа ещё в сорок первом году. На руках двое мальчишек: свой родной сынок и мальчик-сирота, которого она подобрала возле разбитых вагонов. Их состав, идущий в эвакуацию, разбомбили немецкие самолёты. Уже потом, в Ташкенте, удочерила девочку, дочку соседки. С этой женщиной они жили в эвакуации на квартире у одной хозяйки. Так у неё стало трое детей. В сорок пятом они приехали в Севастополь. Откликнулись на призыв о восстановлении нашего города. Работала на разборке каменных завалов, а потом пошла учительницей в школу. Со временем поступила в Крымский Педагогический институт. Что здесь ещё добавить: работала, училась, растила детей. О личной жизни не думала. Да и как тут думать?! Сами знаете, после войны молодые женщины, без детей, не могли выйти замуж, мужиков не хватало. А, когда у тебя трое на руках, тут и подавно, замуж никто не позовёт. Прошло время, дети подросли. Старший, усыновлённый мальчик, окончил школу, поступил в мединститут, свой сынок сейчас учится в Москве, парень с головой, поступил в престижнейший ВУЗ. В этом году школу оканчивает дочка, между прочим отличница, идёт на золотую медаль. Скажите, что в этом нет заслуги матери? Да и на работе! Товарищ Кораблёва всё душу вкладывает в свою работу, сколько людей ей благодарны. Вон, недавно новый детский сад открыли, так сколько ей побегать пришлось, как она за дело болела! Если бы не она, так возможно вовремя не сдали бы. 
Роман с женатым мужчиной это, конечно же, плохо, я это не приветствую, но мы же тоже женщины и у нас есть сердце. Столько лет одна! Вот и потеряла голову, влюбилась. А, вот с товарища Никодимцева я бы за всё строго спросила. В конце концов это он семейный человек, Надя то вдова! Это он ей сказки рассказывал об формальных отношениях с женой, так с него и спрашивать!
- Никодимцев вчера раскаялся, с женой он помирился, разводиться не будет, - вставил кто-то.
- Тогда за что Кораблёву снимать с должности?
- Клавдия Гавриловна, что вы конкретно предлагаете? – спросил председательствующий.
- Я предлагаю повременить с вступлением в партию товарища Кораблёвой. То, что произошло является случаем единичным. Мы понаблюдаем за ней. Возможно, что такого больше не повторится, а снимать с работы Надежду Алексеевну я считаю не стоит, это будет перебором.
- Вам бы Клавдия Гавриловна не за торговлю района отвечать, а в адвокаты идти, - заметил Хомяков.
- А, я несправедливости не люблю, - тут же парировала Клавдия Гавриловна, - а то куда не кинься, всё бабы у нас виноваты, а с мужиков никакого спросу.
- Предлагая отложить приём в партию Кораблёвой Надежды Алексеевны, - произнёс председательствующий. - Пусть ещё походит в кандидатах, а мы за ней понаблюдаем. Кто «за»? Кто «против»? Кто «воздержался»? Так «против» - нет, двое воздержавшихся, остальные будут «за». Решение принято большинством голосов.
-Да, сила убеждения – вещь великая, - произнёс кто-то. С ним было трудно в этом не согласиться.
Никодимцев подъехал к зданию, где располагался райком партии на служебной машине. Он знал, что сегодня будут разбирать «дело» Кораблёвой. Он явно нервничал и долго не выходил из автомобиля, но потом взял себя в руки и вышел, подошёл к двери, ещё пару секунд колебался и зашёл в здание. В вестибюле стояли пальмы в больших горшках, а с правой стороны располагался гардероб. Он медлил, не зная, что ему делать. После вчерашней разборки, его самоуверенности и важности поубавилось. Он хорошо понял, что может легко «вылететь» из своего кресла, а этого совсем не хотелось. Ох, уж эта супруга! Чёрт дёрнул её написать это дурацкое письмо. Теперь о разводе думать не приходилось, только бы замять эту неприятную ситуацию. Всё-таки он подошёл к гардеробщице, продолжая мучиться от своих раздумий. Она узнала его, поздоровалась и вдруг перейдя на полушёпот произнесла:
- Ох, что тут происходит! Вот, полчаса назад, ваша зав РОНО словно пулей пронеслась.
- Почему пулей? – обомлел он.
- Да, я почём знаю? Она дверью хлопнула и быстро, быстро сюда к вешалке. Мне то что, моё дело маленькое, я пальто ей подала, ну она и ушла. Но, я слышала, как ей во след кричали: «Вернитесь товарищ Кораблёва, вернитесь Надежда Алексеевна! Вот такие дела».   
Он не стал раздеваться, а после всего услышанного, тоже быстро покинул здание. «Что там произошло?» - вот вопрос! Ах, Надя, Надя – она такая искренняя, совсем не умеет скрывать свои чувства. В конце – концов она должна понять, как ему трудно. Ведь он не может отказаться от такой должности, от своей карьеры. Это тогда, до войны или сразу после неё всё было проще. Он ничего из себя не представлял. А сейчас всё по-другому. Да, он полюбил Надю, но работа, карьера, членство в партии, как это всё совместить с чувствами?! Где же теперь её искать? Куда она отправилась? Может быть домой? И вдруг его осенило. Он дал команду шофёру.
Машина остановилась на большой площади в центре города. Он вышел и прошёл к тому самому месту, откуда в годы первой обороны, уходили русские войска, когда оставляли город, к тому месту, где был возведён понтонный мост. И он не ошибся. Она была тут. Она стояла у самой кромки воды и смотрела на море. О чём она думала? Об этом можно было лишь догадываться.
Он стоял и смотрел на неё, а подойти не решался. Стоял и смотрел ей в затылок. И вдруг, она почувствовала его взгляд и резко обернулась. Он хотел было кинуться к ней, всё объяснить, что это мол жена, покаяться, даже попросить, чтоб она его простила, но наткнулся на её взгляд. Как она посмотрела на него! Вот говорят, что одним взглядом можно всё сказать. Ей было очень плохо, но она не плакала, глаза были сухими, без слёз, но сколько горечи, боли было в этом взгляде. А, ещё он понял, что теперь любые слова будут бесполезными, между ними всё кончено. Она его не простит и как бы ей не было тяжело, обратно к нему не вернётся. «Зачем ты сюда пришёл? Уходи, уходи,» - говорил её взгляд. И он ушёл, сел в свой служебный автомобиль и на вопрос шофёра: «Куда вас везти?» Только неопределённо махнул рукой и сквозь зубы процедил: «Да, куда-нибудь, хоть к чёрту на кукарки».
                17
Первого мая Надя встала очень рано. Сегодня в городе пройдёт демонстрация трудящихся, а ещё сегодня Леночка уходит в поход, аж на девять дней. Они позавтракали, подхватили Леночкин рюкзак и вместе ушли из дома. Надя помогла дочери донести рюкзак до школьных ворот. Они попрощались, и она поспешила на улицу Ленина, где обычно шла подготовка к демонстрации. Трудящиеся района как правило выстраивались в колонны по разным направления: тут медицинские работники, тут представители предприятий, тут работники системы образования. Среди людского моря, кажется, было трудно кого-то найти, но Надя вдруг увидела свою хорошую знакомую, директора школы – Зинаиду Витальевну.
- Зиночка, здравствуй, - поздоровалась она, - как ребята отправились, всё нормально?
- Здравствуй, Надя, - ответила подруга. – Ты не волнуйся, всё хорошо. Наши шефы из воинской части дали машину. Ребята погрузились и поехали, я лично проводила. Их довезут до одного села, а уж там дальше – своим ходом. Ты не переживай, всё будет хорошо. Кстати, а ты почему не на трибуне?
- А, чего мне на трибуне делать? – усмехнулась Надя, - я со своим районом пойду.
- Ну и правильно, - одобрила Зинаида и вдруг спросила, - ты Первомай где отмечаешь?
- Нигде, - ответила Надя, - после демонстрации пойду домой, хоть отосплюсь. А то, работа, работа, так устала.
- Надя, пошли к нам. Всё-таки праздник, ну чего одной дома сидеть.
- Зинуль, у меня совсем не праздничное настроение и в компании я буду только лишней.
- Да, какая компания?! Мы в гости никого не ждём, - уверила Зинаида, - только я и муж. Чего нам вдвоём скучать, приходи, посидим на троих, отметим праздник Мира и Труда.
- Хорошо, если только ты и твой Гена, то я согласна, - приняла приглашение Надя, - тогда после демонстрации, встретимся на площади Революции.
Они, действительно, встретились на площади Революции, правда Наде пришлось подождать подругу. Как директор школы она должна была проследить за доставку на место знамён, портретов Ленина, Маркса, Энгельса и членов ЦК КПСС.
                18 
После праздничной сутолоки в доме подруги было как-то особенно тихо и спокойно. Зинаида с мужем жили в просторной двухкомнатной квартире. Взрослая дочь училась в институте, в Ленинграде и бывала дома лишь на каникулах. Надя вымыла руки и освежила уставшее лицо. Зинаида тем временем уже хлопотала на кухне.
- Учти, хоть ты у нас и начальница, но я тебя буду эксплуатировать, - пошутила она, обращаясь к Наде.
- Эксплуатируй, - согласилась та.
- Тогда даю задание – почистить картошку. Вот кухонный нож, кастрюля для очищенной, а вот в миске и сама картошка. 
Надя принялась чистить картошку, а хозяйка занялась салатом. Она ловко нарезала овощи и болтала без умолку.
- В, конце апреля ходили с мужем в гости на день рождения и попробовали новый салат, называется – «Оливье», может знаешь такой?
- Нет, никогда не пробовала, - ответила Надежда.
- Ну, тогда попробуешь сегодня, мне так очень понравился.
- Зина, возьмёшь меня к себе на работу? – вдруг спросила Надя.
- Возьму, - машинально ответила та и словно очнувшись, удивилась, - тебя на работу? Кем же?
- Можно учителем истории, а можно и на начальную школу.
- Подожди, ты что такое говоришь? Ты же у нас заведуешь районным образованием?!
- А, вот меня уволят, так пойду обратно в школу.
- Чего это тебя уволить должны? Не выдумывай! Работаешь ты хорошо, нареканий к тебе нет.
- Всякое может случиться, - ответила Надя.
- Наденька, милая, успокойся! Сейчас не сталинские времена, а проблемы у всех случаются. То-то я смотрю ты последнее время такая печальная.
- Зиночка, вот ответь мне на вопрос: «Почему на душе такая тоска? Почему мне так тошно? Почему так плохо?» - в сердцах выпалила она.
- Ну, с такими вопросами нужно к нашей Анне Аркадьевне обращаться. Она у нас человек мудрый. У неё на все вопросы готов ответ. А я так тебе скажу, всё дело в том, что ты одинокая. Не спорь, Надежда, всё дело в этом. Одной женщине очень плохо, как ни крути.
- Нет, я не об этом, - не согласилась Надя. – Я совсем другое имею ввиду. Знаешь, я последнее время всю свою жизнь вспоминаю, словно киноленту обратно прокручиваю. В тридцать седьмом году арестовали отца и закончилось моё детство. Мы с мамой уехали из Москвы, потом мама вышла замуж, а я сбежала от отчима в другой город, поступила в педучилище. Едва исполнилось восемнадцать выскочила замуж, родила ребёнка, потом – война, эвакуация в Ташкент, похоронка на мужа. Как было тяжело, как голодно. Корке чёрствого хлеба были рады, что манне небесной. Трудно было неимоверно. Дети ещё маленькие, работала в больнице: посуду, полы мыла. Котлы от каши или супа такие, что пока их отдерёшь, то семь потов сойдёт. И всё же была надежда, жили и верили. Верили, что мы победим, верили, что после войны будет другая, лучшая жизнь. Война окончилась, приехали сюда. Сейчас вспоминаю, как искали жильё, как с мамой и детьми бродили по жаре, по узким клочкам на Корабелке. Как в пору бы впасть в отчаянье, ведь никто не хотел брать на квартиру с детьми. Но, однако же не унывали, и что ты думаешь, всё-таки нашли жильё. На работу устроилась – разбирать каменные завалы. От такой работы на руках пошли волдыри, перчатки не спасали, болело всё: спина, плечи, ноги, но не унывала. И мне повезло – взяли в школу учителем. Сколько было радости, от счастья на седьмом небе была, а теперь - всем районным образованием заведую.
Она замолчала тяжело вздохнула и продолжила:
- Преодолевать трудности, это вообще по-нашему. Не сдавались, не опускали руки, а главное с нами всегда была вера в светлое будущее. Пусть сейчас плохо, трудно, но завтра будет лучше и если не у нас, то у наших детей наступит счастливая жизнь. Ждали, ждали, кажется дождались. Посмотри, как всё изменилось. Карточек больше нет, основные продукты все есть в магазинах. Иди и покупай всё что нужно. Помню мама ходила в четыре утра очередь за мукой занимала, это сразу как карточки отменили. Теперь же мука, хлеб, крупы, молочные продукты в свободной продаже. А жильё! В коммуналке ютились, мальчишкам на ночь раскладушки ставили, места не хватало, а теперь трёхкомнатная квартира, все удобства, хорошие условия. Ну чего же ещё – живи и радуйся, а радости то и нету. Вот почему? Только не говори мне про одиночество, разве я одна – у меня дети, есть семья.
- Надя, дети - это очень хорошо, только выросли они. Саша в Симферополе, Алёша в Москве, вот Леночка через месяц школу окончит, поступит в ВУЗ и уедет. С кем останешься? Одна?!
 Только, знаешь Наденька, у тебя хоть есть надежда, как не странно это звучит. Вдруг произойдёт так, что ты встретишь хорошего, свободного человека, а у меня…
- Так ты же замужем. Тебе ли на судьбу жаловаться, - парировала подруге Надя.
- Да, я замужем, - согласилась та. – Муж у меня вроде бы хороший. Вот ты мне сейчас о себе рассказывала, а я тебе про себя расскажу.
Судьбы у нас чем-то схожие. Это, наверное, вообще типично для нашего поколения. Я местная, Севастопольская. Ещё до войны окончила пединститут, по распределению вернулась обратно в родной город, стала работать в школе и вышла замуж за моряка. Дочке годик исполнился, когда началась война. Муж ушёл на фронт, а мы с дочкой уехали в эвакуацию. Только не как вы в Ташкент, а в Сибирь. Представь себе маленький городок, деревянные одноэтажные домики, двухэтажные только в центре. Подселили нас с дочуркой в большую семью и всё одни бабы. Главной в доме считалась старуха-вдова, муж ещё в тридцать четвёртом году умер. У неё было три сына, все трое на фронте, а с ней жили три невестки и их дети, значит внуки для бабки. У старшей невестки – четверо, в средней – двое, а у младшей один ребёнок - совсем маленький, всего-то пару месяцев отроду. Я южанка и привыкла к теплу. В Севастополе, в некоторые годы, на седьмое ноября ещё можно было в море искупаться, а тут сразу холодно. Зимняя стужа пришла как-то рано, да такая суровая, мне с непривычки очень тяжело было. Но, ещё тяжелее было ожидание весточек с фронта. Поселили нас с дочуркой в крохотном закутке. Это была не то комнатка, не то просто какой-то простенок, раньше там старик спал. Ширина помещения совпадала с длиной старой железной кровати, а в длину тянулась на пол избы. В комнатушке было одно окно с широким подоконником. Кроме кровати в ней стоял столик, табуретка и скамейка – вот и вся мебель, да ещё прямо в стенку было вбито несколько больших гвоздей, на которые было можно вешать одежду. Электричество экономили, да и керосин берегли, вот и ложились спать рано. Вот так лежим мы с дочкой на своей кровати, она крепко спит у стеночки, а мне не спится. За окном вьюга воет, метель метёт. В деревянных домах окошки небольшие, да и то всё замёрзло, ничего невидно. Лежу я глаз сомкнуть не могу и лезут в голову разные мысли. И все мои мысли о нём, о моём любимом, о муже. Лежу и думаю: «Как он там, живой ли? Что делает в эту самую минуту? А может он погиб?» И так страшно от этих мыслей мне становится. Было бы возможно то я, как в сказке, птичкой обернулась, слетала к нему и всё узнала, а так лежу, с боку на бок кручусь и от неизвестности начинаю молиться. Точнее сказать не молиться, мы то выросли при атеизме, молитв не знаем, а просто своими словами просить у бога за мужа. Лежу и шепчу: «Только был бы жив, пусть он будет живым, пусть не погибнет! Я всё понимаю война есть война. Пусть ранение, пусть без руки, без ноги, даже без глаза, только пусть будет жив и ко мне вернётся! Я бы его в красный угол усадила, стол накрыла, я бы с него пылинки сдувала, только пусть вернётся с войны!» Так попричитаю, попричитаю и засну, а на следующую ночь всё опять повторится. А тем временем война идёт страшная и у моих хозяек похоронка за похоронкой. Сначала пришла на старшего сына. Ох, как плакали и старуха-мать, и её невестка, жена старшего сына. Потом пришла похоронка на младшего сына и последняя на среднего. Старуха то, как последнюю похоронку получили, то слегла, ноги отказали. А мне ничего, приходят письма от мужа, значит жив! И вот – победа, какая радость! Только с горьким привкусом эта радость была. Гена приехал за нами в середине июля, раньше освободиться не мог. Приехал – живой: руки-ноги целы, глаза на месте, вся грудь в медалях и орден имеется. Там в глубинке моряки за редкость, а на нём морская форма сидит, как влитая, такой бравый вид, не мужик, а прямо красавец. Смотрю я и вижу, как мои хозяйки на него посматривают. О, что это были за взгляды! Такое словами не передать, в них и обида за своё вдовство, мол почему у неё муж вернулся, а у нас – нет?! В них и отчаянье, и боль одиночества. Ух, как я испугалась этих взглядов! Дочку, Генку в охапку и быстрей домой, в родной Севастополь. Генка даже не понял моей спешки и паники. Вернулись, а жить негде. Город весь в руинах. Тогда Гена рапорт написал, мол помогите, семью нужно где-то устроить. Выделили нам жильё, аж в Симферополе. Так и жили на два города почти два года. Мы с дочкой в столице Крыма, а муж к нам в гости ездил. Только в сорок седьмом смогли в Севастополь перебраться. В этом году дочь в школу пошла, а я в ту же школу на работу, где мы с тобой Надя и познакомились. Ну, а дальше всё как у всех. Жизнь пошла своим чередом. И вот теперь всё устроилось. У нас своя отдельная двухкомнатная квартира, в доме достаток. Я работаю директором школы, муж тоже у себя не последний человек. Дочка школу окончила, поступила в институт в Ленинграде. Учится. Кажется, всё хорошо, всё в порядке. Да, только это лишь кажется.
- Что же у вас не так? – удивилась Надя.
- А, вот послушай, - продолжила Зина. – В конце апреля пригласила нас одна приятельница в гости, на свой юбилей. Мой то не ко всем моим подружкам любит в гости ходить, а к этой ничего, любит. У неё тоже муж фронтовик, только воевал в артиллерии. Собрались мы в гости, как говорится, других посмотреть, себя показать. Муж надел новый костюм, светлую рубашку, галстук, я тоже принарядилась, взяли подарок, купили букет цветов и пошли в гости. Значит, приходим к ней. Моя приятельница – хозяйка отменная, стол ломится от угощения. Тут и домашний холодец, пирог с мясом, разные соления, салаты. К стати, вот этот салатик я у неё впервые попробовала и рецепт взяла. Сама хозяйка тоже очень нарядная, гостей пришло много, ну сели за стол. Началось праздничное застолье. А мой сел рядышком с мужем именинницы и вижу, они о чём-то своём начали шептаться. Ну значит начали поднимать тосты: «За именинницу», «за её здоровье» - а нашим мужикам не до этого. Я то Генке полную тарелку положила и того, и другого, а он не ест, а лишь пьёт. Прислушалась я к их разговору и думаешь о чём они беседуют? Да, всё о том же, о войне! Сидят, значит, рядышком, повернулись и наклонились друг к другу так, что почти лбами касаются и слышу:
- Помнишь сорок первый? А у нас было так, - говорит ему мой.
- А, мы встретили немцев так, - отвечает тот.
И по рюмочке хлоп, хлоп, осушили.
- Сорок второй помнишь?
- Как не помнить, ох потрепали нас тогда. От нашего взвода одни «рожки да ножки» остались.
Снова они по рюмке пропустили. И так всю войну до самой Победы. Вспоминают и пьют, пьют и вспоминают. И нет для них ни Дня рождения, ни гостей, нет ничего, а есть только те военные годы. Слышу шепчут: «За Родину, за Сталина!» И снова по рюмочке. Что им именинница и все гости, они на своей волне. В итоге наклюкались так, что еле, еле на ногах стоят.
Привела я Генку домой. Обувь он снял, я с этим строго, у меня же в доме порядки. Пиджак успела с него стянуть, и он прямо в брюках, рубашке и при галстуке на диван плюхнулся. Упал и тут же заснул, а я как нормальный человек: переоделась, душ приняла, себя в порядок привела. Зашла вот сюда на кухню, окошко распахнуло, и голова кругом пошла, какие ароматы. Это соседка с первого этажа развела цветник. Вот днём идёшь и ничего, ну красиво конечно, но ничего особенного. А ночью! Уже тепло, ветерок лёгкий, такой ласковый, цветы пахнут, от одной сирени с ума сойти можно и мне вдруг захотелось любви. Чтоб всё по полной: нежности, ласки, страсти. Заглянула я в комнату, а мой! Лежит себе на диване, пьяный и довольный, да ещё похрюкивает в подушку. Ух, гад, да я бы его своими руками придушила!
От этих слов Надя от всей души рассмеялась. «Зиночка, ты не обижайся, но это как-то странно, то «в красный угол бы посадила, пылинки сдувала», а то сразу «гад такой, своими руками придушила,» - повторила она слова подруги.
Зина не обиделась, а тоже заразительно расхохоталась.
- Наденька, но ведь у нас сейчас самое прекрасное время. Дочка выросла, а мы ещё не старые, быт налажен. Самое время пожить бы для себя. Почему он этого не понимает? Я ему как-то предложила, мол давай возьмём отпуска вместе и куда-нибудь поедем по путёвке. Я путёвку достану с этим нет проблем. Предложила ему поехать в Прибалтику. От людей слышала у них всё по-другому, не так как у нас, там почти заграница. А он мне в ответ: «Чего я там не видел? Меня, после сорок пятого года, от этой Европы тошнит. Мне и дома хорошо. Никуда я ехать не хочу!» Вот и весь ответ.
Это он в Европе побывал, а я что в этой жизни видела?! Я вот всё чаще стала думать о том, что туда-сюда и старость не за горами. Окончит наша дочка институт, замуж выйдет, внуков нам родит и станем мы: дедом и бабкой! Ты, Надя, ничего такого не подумай, я не против внуков, даже наоборот. Я готова дочке детей помогать нянчить, но как-то обидно получается. Что же это, всё, жизнь окончилась, больше ничего личного? Мой-то в своё время сильно переохладился. Они в ледяной воде плыли, чудом жив остался. Жив то, жив, но со здоровьем свои проблемы. У него тогда в госпитале доктор спросил: «У вас дети есть?» Он ответил, что мол есть дочка. Доктор тогда сказал, что это очень хорошо, так-как возможно, что больше детей у него не будет. И ведь словно угадал. Я после войны мечтала ещё о ребёнке, но не получилось. Сама то я обследовалась, и врач сказала, что я по-женски здорова, могу детей ещё иметь. Вот такие у нас дела.
- А, ты себе любовника заведи, - ни то в шутку, ни то в серьёз предложила Надя.
- Ой, подружка, это не про меня, - тяжело вздохнула Зинаида. - Я ведь всего этого самого с ним, со своим Геночкой хочу, а не с кем-то чужим. Наверно люблю его сильно, - как-то по-особому нежно произнесла Зина. – А ещё это предательство и не только его, моего мужа. Это всё равно, что предать те бессонные ночи в эвакуации, когда я плакала и молилась. Вот ругать его это ничего, а изменить не могу. Ещё вот вспомню взгляды тех женщин и понимаю, мне повезло, а за везение, наверное, нужно платить. Вот я и плачу.
А ещё, приучили за годы войны наших мужиков к этим наркомовским ста граммам. Стресс снять, погибших друзей помянуть, согреться, от простуды – и всё этими самыми ста граммами. А операции без наркоза. Выпил стакан спирта и режут на живую. И так не больше не меньше, а целых четыре года. Вот и привыкли они, а теперь мы говорим им, что это плохо, что выпивать не надо. Конечно, не надо, да они уже по-другому не могут, вот и пьют, а мы то недовольны.   
- Ладно, подруга, прорвёмся, - поддержала Зинаиду Надя.
- Ой, мы с тобой тут откровенничаем, а мой Генка скоро придёт.
- У меня всё готово, - отрапортовала Надя, - картошку почистила, поставила варить, уже закипела.
- Ну тогда хорошо, а у меня салат готов. Давай поставим стол в зале.
- Может и на кухне сойдёт, нас то всего трое.
- Нет, давай в зале накроем, а то праздник не почувствуешь, - заметила Зина.
Они, действительно, едва успели накрыть стол: поставили тарелки, рюмки, бокалы для воды, как раздался звонок в дверь. Это пришёл Зинин муж – Гена. Из прихожей послышались какие-то голоса. Надя уловила хорошо знакомый голос Зининого мужа, но ей послышался ещё чей-то мужской голос. В комнату заскочила Зинаида и шепнула Наде, чтоб та поставила ещё одну тарелку и рюмку. Надя этому очень удивилась, но выполнила просьбу подруги, как в комнату вошёл Гена в сопровождении какого-то незнакомого мужчины. Гена очень обрадовался ей и тут же представил: «Познакомьтесь, это наша хорошая знакомая, работала раньше вместе с моей Зиной – Кораблёва Надежда Алексеевна. А это Лужин Сергей Александрович, приехал в наш город в командировку, - Гена посмотрел на уже накрытый стол и довольно потёр руки: - Ух, попируем сейчас, а мы вкусный торт купили, твой любимый Зинуля».
Надя выскочила на кухню, где приятельница выкладывала отварную картошечку на большое блюдо и возмущённо заявила:
- Значит никого постороннего не будет, только ты, я и Гена! Это что за мужик такой?!
- Наденька, это просто случайность. Я, действительно, никого в гости не ждала. Он командировочный, ну сама посуди – праздник, Первомай, куда ему идти? Он же не местный, что же ему в гостинице сидеть, вот Гена и пригласил к нам. И посмотри, как удачно! Между прочим, он холостяк, так что присмотрись к мужику.
- Они в командировке все холостяки, - огрызнулась Надя.
Новый гость оказался очень весёлым и коммуникабельным человеком. Он много шутил, рассказывал анекдоты, в общем веселил хозяев.
- Моё имя и отчество очень легко запомнить, - произнёс гость и добавил: - Я Пушкин наоборот.
- Вы что же тоже пишите, только не стихи, а прозу? – спросила Зина, - хотя Пушкин прозу тоже писал.
- Нет, я ничего не сочиняю, - ответил гость, - я совсем другое имею ввиду. Нашего знаменитого поэта все знают и помнят, как его зовут – Александр Сергеевич Пушкин. Ну, а я – Сергей Александрович, получается поменялись имя с отчеством. Вспомнил поэта, а я наоборот буду.
- Точно, легко запомнить, - согласились Зина с Геной.
Только Надя сидела надувшись и больше молчала, не поддерживая разговора. Она решила, что Зина специально пригласила её, чтоб познакомить с новым кавалером.
- Мне домой пора, - заявила она, хотя застолье ещё было в самом разгаре.
На кухне, тихонько, чтоб гость не слышал, Зина стала уговаривать подругу:
- Осталась бы, ну куда тебе спешить, дома ведь никого нет.
- Нет, мне домой пора, - упрямо произнесла Надя.
- Ох, Надежда, обожглась на молоке, так дуешь на воду.
- Мне правда нужно домой, - стала на своём настаивать она.
- Ладно, я добрая, - согласилась Зинаида, - вот держи.
- Что это? – удивилась Надя.
- Салат в баночку тебе положила и тортика, ты же до чая даже не досидела.
Надя хотела отказаться от гостинцев, ведь детей нет. Это раньше подруга всегда собирала угощение для Саши, Алёши и Леночки. А теперь для кого? Но Зинаида настояла на своём и вручила ей сетку с салатом и тортом.
Надя распрощалась с Геной и Пушкиным-наоборот, а тот вдруг в свою очередь вызвался проводить её до дома.
- Это лишнее, - отказалась она. – Вы в гостях, вот и празднуйте, отмечайте Первомай. К тому же, вы - гость нашего города, хорошо его не знаете, ещё заблудитесь потом. А вот я местная, город знаю, как свои пять пальцев, доберусь домой сама.   
- Ну что ж, как будет угодно, - с сожалением ответил Сергей Александрович.
                19
Она шла домой. Шла медленно, ей действительно, не куда было спешить. Дома её никто не ждал. Саша был в Симферополе, Алёшка в Москве, а Леночка в походе. И так она шла и думала: «Ну чего она сорвалась? У Зины было хорошо, весело, а она взяла и ушла. Зря она так поступила, нужно было остаться. Вот так я буду идти домой осенью, а дома никого не будет. Ребята разъедутся по ВУЗам и что мне делать. Буду от одиночества выть на Луну. Как говорила их хозяйка по частному сектору про одну соседку: «Озверела от одиночества». Что же и я вот так «озверею». Ну уж нет! Я не хочу так. Ну почему я одинокая? У меня же дети, нет я такой не стану. За моими окнами не будет темноты, там будет свет, там всегда будут мои дети. Если у женщины есть дети, то она не одинока. Так окна! А почему настежь раскрыто кухонное окно?»
Надя хорошо помнила, что окно было закрыто, если она и открывала, то только форточку. Эту привычку в них выработала мама. Куда бы они не уходили, всё должно быть закрыто: и дверь, и окно. Открытой могли оставить только форточку. А тут! Кухонное окно было распахнуто настежь, да так, что яркая кухонная занавеска развевалась от лёгкого порыва ветра.
Надя стремительно поднялась по ступенькам и на всякий случай позвонила в дверь. За дверью послышались медленные шаги и дверь распахнулась. На пороге стоял сонный Саша.
- Мама, это ты, я приехал, а дома никого нет, - заявил он.
- Сашенька, мой родной! – Надя бросилась сыну на шею. – Когда ты приехал? Что-то случилось?
- Ничего не случилось, - успокоил он её, - просто я соскучился. Мы сегодня с утра всем институтом отправились на демонстрацию. Ну, а после ребята разбрелись кто куда. Большинство отправилось на природу: кто в поход на несколько дней, а кто так, до вечера на маёвку. Часть ребят пошли в общежитие, праздновать Первомай. Как было принято, по студенческой традиции, – вскладчину. Наши девчонки молодцы, салатики нарезали, картошки и сосисок наварили. Сидим мы, отмечаем и мне вдруг так домой захотелось, я вспомнил, что ты одна осталась. Я не стал медлить, быстренько собрался, купил билет на автобус и вот я в Севастополе. Пришёл домой, а тут никого нет. Умылся с дороги, да прилёг на диванчик и заснул. Вот ты меня разбудила.
- А, я на демонстрации встретилась с тётей Зиной, она меня к себе в гости пригласила. Посидела я у неё немного, Первомай мы отметили и поспешила домой, словно почувствовала, что ты вернулся. Вот, даже торт не попробовала, давай вместе с Зининым тортиком чаю попьём. А, может ты голодный?
- Нет, мамочка, я не голоден, а вот чайку давай.
Надя быстро поставила на плиту чайник. Всё спорилось в её руках, она была несказанно рада приезду Саши.
- Мама, а куда это Леночка пошла? Что это за поход такой, аж на девять дней? Ты по телефону тогда сказала, но я не совсем понял, куда это она отправилась?
- В Крыму и в Севастополе очень много памятников, связанных с Первой и со Второй оборонами. Все городские памятники – ухоженные. Это вообще Севастопольская традиция – бережно и с уважением относится к своему героическому прошлому. В окрестностях города за памятниками ухаживают тоже. Но, есть памятники, связанные с партизанским движением в Крыму в годы Великой Отечественной войны. Большинство из них маленькие, поставленные в сорок четвёртом году, после освобождения Крыма от немецко-фашистских оккупантов. Главное, что расположены они в трудно доступных местах, на вершинах гор, в лесу, в дали от сёл и деревень. Природные условия там суровее, чем в городской местности, эти памятники ветшают, а привести их в порядок некому. Ведь не каждый может добраться в такие места. Вот и решили провести такую акцию, отремонтировать, привести в порядок партизанские захоронения. Тем более, что в этом году – юбилей, ровно пятнадцать лет назад были освобождены Крым и наш Севастополь. Эту миссию взяли на себя школьники, старшеклассники. За счёт школы закупили краску, извёстку, другой материал, школьные шефы выделили транспорт, чтоб подвести ребят, ну а там своим ходом. Так наши ребята будут путешествовать по горам и ремонтировать памятники партизанам, а к девятому мая все должны собраться на большой партизанской поляне. Туда съедутся ребята из разных Крымских городов, а также бывшие партизаны, кто уцелел на этой страшной войне. Проведут митинг, минутой молчания помянут погибших, а партизаны расскажут современным школьникам о своих ратных подвигах. Потом наших ребят также на машине военных шефов привезут домой, в Севастополь. Вот такое мероприятие.
- Здорово! – согласился Саша. Теперь мне понятно куда отправилась наша Елена.
Тем временем закипел чайник. Надя заварила свежий чай (в их доме уважали хороший чай), достала Зинин торт. Вечерело. Свежий весенний воздух проникал через открытое окошко, было, как-то очень хорошо и по-домашнему уютно. Они сели вместе почаёвничать. Так, когда-то они засиживались за чаем с мамой, а теперь она сидела с сыном. Говорили обо всём: про учёбу в ВУЗе, про Сашиных друзей, о том, о другом. И вдруг Саша сказал:
- Мама, а мне пришло письмо от мамы-Даши. Она спрашивает - приедем ли мы к ним в Минск этим летом?
- Этим летом вряд ли, - ответила Надя. – В этом году поступает Леночка. Она решила, как и Алёшка, ехать в Москву, а я поеду вместе с ней. Нужно проведать отца, а то почитай целых три года его не видела.
- Я так и думал, что у вас не получится, - заметил Саша. – Дело в том, что у меня в этом учебном году должна быть практика в медучреждении. Так вот, мама-Даша предлагает мне пройти практику в Минске. Она написала, что в республике открыли большой кардиологический центр, и она может сделать на меня целевой вызов. Центр новый, оборудован самой современной техникой и мне хотелось бы там поработать. Думаю, там было бы чему поучиться. Как твоё мнение, что мне ей ответить?
Надя поняла все «хитрости» мамы-Даши. Ей так хотелось увидеть сына, что она была готова делать невозможные вещи. Медиками ни она, ни её супруг не были. Каким образом она умудрилась бы оформить для Саши такой вызов, оставалось только гадать. Было ясно одно, эта женщина была готова свернуть горы, совершить буквально чудо, лишь бы заполучить сына, хоть на время летней практики и каникул. Подумав Надя ответила:
- Я считаю, что попасть на практику в такой центр, было бы для тебя неплохо. Ты ведь мечтаешь именно о кардиологии, это как раз то, что тебе нужно. Да и встретится с мамой-Дашей тоже было бы хорошо. Она ведь очень скучает о тебе. Пройдёшь практику, погостишь и вернёшься в Крым.
- Значит ты не против? – обрадовался Саша.
- Конечно я не против! – согласилась Надя.
Где-то в глубине души она ревновала сына к вдруг объявившейся родной матери, но старалась не выказывать этого. Надя очень любила Сашу и, может быть не сердцем, но умом понимала, что не имеет права мешать его общению с мамой-Дашей.
                20
Леночка вернулась из похода похудевшей и какой-то вытянувшейся. Кажется, ну всего-то девять дней они не виделись, а как девочка изменилась! Перемены были не только внешние. За эти дни она сильно повзрослела. Лена обрадовалась встрече с матерью и не могла наговориться, так ей хотелось всем поделится, про всё рассказать.
- Ах, поход! Мамочка, мы впервые ночевали в палатке. Ты оказалась права. Днём - тепло, а ночью в горах холодно, я радовалась, что захватила тёплый свитер. А, ребята, мы за все эти десять лет столько друг о друге не узнали, как за девять дней похода. Кто-то в школе был – ну просто герой, а при первых же трудностях сник. А кто-то наоборот. В классе совсем неприметным был, а в походе на все руки: хвороста для костра собрать, воды из родника принести, кому-то чем-то помочь. Про партизанские памятники, это вообще отдельный разговор. Как хорошо мы поработали! Какое это нужное дело оказалось! Памятники покрасили, красной краской выделили звёздочки, где-то оградку подчинили, где-то скамеечку поставили. Знаешь, некоторые прямо на горных вершинах, а некоторые в таких укромных местах, что даже лесник сразу найти не мог. Лесники нам помогали. Направление подсказывали и вообще много про лес рассказывали. Интересно!
Ремонтировали мы один памятник. Партизаны поставили его в сорок четвёртом году геройски погибшим товарищам. Они были разведчиками и, возвращаясь в отряд с задания, напоролись на засаду карателей. Разведчики приняли неравный бой и все погибли. Произошло это в сорок третьем году. Партизаны захоронили героев, сделали тайные знаки, чтоб потом найти могилу. А памятник поставили уже после освобождения Крыма, ведь враги могли порушить партизанское захоронение. Памятник очень скромный и сильно обветшал за эти годы. Мы его подкрасили, сделали каменную оградку, побелили её и чёрной краской обновили имена героев и даты их жизни. Присмотрелись и оказывается один из партизан был тогда нашим сверстником, ему не было ещё и семнадцати лет. Вокруг было так красиво, природа просто изумительная. Птички поют, трава зелёная, полевые цветы, такой аромат и вот тут среди этой красоты – погибли люди. Нам даже как-то не по себе стало.
Леночка замолчала, словно заново переживала свои походные впечатления.
- Знаешь, мамочка, мы как-то с Сашкой и Алёшкой вспоминали войну. Я ведь ничего не помню, лишь какие-то обрывки, какие-то эпизоды. Алёша тоже помнил всё очень смутно. Вот, пожалуй, Саша - получше. Он помнил дом, в котором мы жили в Ташкенте, помнил, как было голодно, как в детском саду на Новый год дали подарки – мешочек с урюком, грецкими орехами и изюмом. А, ведь мы пережили войну, правда были тогда очень малы. Как же тогда с теми, кто родился уже после войны. У нас в школе учатся такие ребята. Что о войне будут знать они? А те, кто родятся сейчас, а те, кто родятся позже. Что они будут знать о войне? Я думаю, что это будет зависеть от нас. Вот у нас в Севастополе хорошо поставлено патриотическое воспитание. Много памятников, музеев, к нам в школу приходят ветераны, рассказывают про войну, про подвиги советских людей. Но, даже при таком отношении, поход по партизанским местам, уход за партизанскими могилами - дали всем нам значительно больше, чем просто рассказы и разговоры. Так вот, я окончательно решила, что буду поступать в педагогический. Я хочу работать в школе с детьми и не только для того, чтоб говорить с ними про Онегина и Печорина, а для того что бы рассказывать им о войне, повести их в поход, такой же как давеча ходили мы.
Леночка замолчала, словно выдала всё, что накопилось за это время в её душе и больше добавить к сказанному – нечего.
- Я рада, что ты определилась, - поддержала дочь Надя, - буду «болеть» за тебя, надеюсь всё будет хорошо.
Последний учебный месяц май – промелькнул, только его и видели. Последний звонок, экзамены и выпускной бал. Для Нади это уже третий, последний выпускной её детей. Казалось бы, должна привыкнуть и быть спокойной, но не тут-то было. Она волновалась и переживала, как за Сашу, Лёшу, так и за дочку. А Леночка была на балу – просто красавицей. Ей очень шло новое модное платье. Особо приятным было то, что она окончила школу с золотой медалью. После прощания со школой Елена занялась подготовкой к вступительным экзаменам. Из Москвы вернулся Алёша, он успешно перешёл на второй курс и теперь отдыхал, у него наступили каникулы. Он то и проводил Надю и Леночку на вокзал.
                21
Вот она Москва! Они взяли такси и добрались к дому, где жили отец и Вера Викторовна. Надя увидела папу и кинулась к нему на шею. Последний раз они навещали отца в пятьдесят шестом году. За это время Алексей Иванович сильно постарел, хоть за ним и присматривала его земной ангел-хранитель, его Верочка. Он очень обрадовался приезду дочери.
- Приехала, наконец то, а то не дождёшься тебя, - попенял он Наде. – Значит наша Елена-прекрасная решила учиться в столице?
- Ой, дедушка, сначала поступить нужно, - промолвила Леночка, как и все абитуриенты, она была мнительной и боялась спугнуть удачу.
- Должна поступить! Ты же медалистка!
- Это для Севастополя имеет значение, а в Москву столько медалистов съезжается. Столицу золотой медалью не удивить!
Леночка сразу договорилась с матерью, что все вопросы с ВУЗом будет решать сама. Сама поедет и подаст заявление, сама будет ездить на экзамены, ведь братья поступали сами, и она не хуже. Надя согласилась, что тут поделать, её приёмная дочка – выросла!
Утро. Все разошлись по своим делам и только Надя свободна у неё уйма времени. Для неё это совсем непривычно. Она уже втянулась в жизнь на пределе, когда времени катастрофически не хватает и вдруг его полным-полно, и некуда бежать, не надо спешить. Это же чудо!
Надя гуляла по городу совсем одна. В те, прежние приезды в Москву, она развлекала детей. Они посещали места, которые в первую очередь были интересны именно детям: зоопарк, цирк, Красную площадь, музеи. Сейчас же она просто гуляла по Москве. Она бродила по центральным проспектам и старым улочкам. Бродила без всякой конкретной цели. То любовалась каким-то старым зданием, то присаживалась на скамейку в сквере, то отдыхала в парке или пила кофе в каком-то кафе. Вокруг бурлила столичная жизнь. Мелькали разные люди, но они были незнакомы ей, как и она им. У себя, в Севастополе, она привыкла быть на виду. «Здравствуйте, Надежда Алексеевна. Как поживаете?» - часто слышала она на улице. Это могли быть её бывшие ученики, их родители. Город был небольшим и она, благодаря своей работе, занимала видное положение и была на виду. Тут же до неё не было никому дела, и ей не было не до кого дела. Она была в гуще людей и всё-таки совсем одна, в этом тоже была своя прелесть.
В один из таких дней она села на метро, потом на трамвай и приехала в старый район. Прошла немного, вошла в большие железные ворота и остановилась. Кажется, от волнения, ей даже стало тяжело дышать. Она пришла во двор своего детства. Вот в этом доме они жили, вон окна их квартиры. Отсюда, тогда в тридцать седьмом, после ареста отца, они уехали с мамой в маленький городок Орловской области. Именно тогда, окончилось её детство и началась взрослая жизнь. Как это было давно! Надя немного успокоилась, уняла волнение и осмотрелась. Её двор был прежним и всё же совсем другим. Вот тут росло большое дерево, они любили лазить на него, а теперь дерева нет, лишь пенёк. Тут были лавочки, а теперь нет, а вон там находилась беседка. Девчонки любили сидеть в этой беседке со своими поэтическими альбомами. Самым шиком было написать подруге в альбом неизвестные стихи какого-то знаменитого автора. Ух, как они тогда старались. «Перерывали» поэтические сборники Тютчева, Фета, Аполлона Григорьева и других авторов. Как хотелось удивить подруг. Господи, неужели это было в реальности, а кажется всё происходило с кем-то другим или в другой жизни!
Надя присела на скамейку и стала внимательно смотреть на окна. Интересно, кто теперь живёт в их квартире? «Откройтесь, откройтесь, только бы взглянуть,» - упрямо заклинала она. Но, всё было глухо, наверное, жильцы уехали на лето на дачу или были на работе. Что сидеть и грезить о прошлом, она резко поднялась и покинула двор своего детства. Она пошла медленно хорошо знакомой дорогой, так раньше она ходила в свою школу. А вот и школа. Лето, в школе нет ребятни, разве что сторож или кто-то из администрации. Она обошла здание школы и пошла прочь, шла словно во сне, словно заново переживала свою жизнь и «очнулась» лишь возле метро, нужно было возвращаться домой к отцу, «возвращаться» в настоящее.
                22
Леночка сдала экзамены и наступил день, когда в пединституте должны были вывесить списки поступивших. С самого утра у Елены от волнения всё валилось из рук. Никакие увещевания, что мол всё хорошо, она сдала все экзамены – не помогали. Девушку трясло мелкой дрожью. С утра они позавтракали (хотя Леночке и кусок не лез в рот), и отправились в институт.
- Мамочка, я сама посмотрю списки, хорошо?
- Хорошо, - согласилась Надя, - я подожду тебя тут на скамеечке.
Леночка отправилась на свою «голгофу», а Надя осталась её ждать. Девчата, ребята – возле института людно. Надя засмотрелась на молодёжь. Какие они представители нового поколения?! И вдруг она увидела дочь. Лена вышла из здания и остановилась на ступеньках. Весь её вид говорил о победе. Она смотрела по сторонам, оглядывала окрестность с таким видом, словно хотела всем крикнуть: «Я поступила!» Надя без лишних слов поняла дочку. Леночка быстро сбежала со ступенек и подошла к матери.
- Мама, мама, - произнесла она и от избытка эмоций больше не могла ничего сказать.
- Милая моя, я всё поняла, поздравляю, ты заслужила это! – тоже задыхаясь от волнения выпалила Надежда.
Они обнялись, как хорошо, когда кто-то без слов понимает тебя, когда в есть кому тебя поддержать и в радости, и в горести.
Они пошли гулять по Москве. Они шли и улыбались встречным прохожим, а люди думали, что это, наверное, две сестры: старшая и младшая – такие красивые, счастливые идут по городу. Надя с Леночкой зашли на Центральный переговорный пункт и позвонили в Севастополь Алексею. Но юноши дома не оказалось. «Скорее всего он на море пошёл,» - решила Леночка. Позвонили в Минск Саше, но тот по-видимому был на практике в больнице, а мама-Даша с супругом на работе. Тогда позвонили Анне Аркадьевне. Учительница оказалась у себя дома и очень обрадовалась их звонку. Она поздравила Леночку с поступлением, наговорив много добрых пожеланий напоследок.
Купив большой торт, они вернулись домой.
- Я поступила! Поступила! – радостно сообщила Леночка о своём успехе.
- Ну, тогда будем пировать, надо же такое отметить, - решила Вера Викторовна.
Леночка с Верой Викторовной удалились на кухню и стали готовить угощение, а Надя вышла. Она залюбовалась зелёным двором возле отцовского дома. Тут было царство берёз: белоснежные стволы и яркая зелень листвы, не то что в Севастополе. В Крыму берёзы – редкость. У них во дворе росли: белые акации, софора, шелковица. Вдруг к ней на балкон вышел отец.
- Отдыхаешь? – спросил он.
- Хотела помочь на кухне, но они справляются, - ответила она и добавила: - Хорошо тут у вас.
Надя посмотрела на отца и как-то доверительно, словно на исповеди стала рассказывать:
- Мы сегодня ходили в институт. Я осталась на улице, ждать её на скамеечке, а Лена пошла узнать результат. И вдруг, вижу она вышла и остановилась на крылечке. Смотрю на неё, а она вся светится от счастья. Глаза горят и, кажется, хочет обнять весь мир. Я поняла, что она поступила, её мечта сбылась. Как это здорово, когда мечты сбываются! Весь её вид словно бы говорил: «Всё могу, всё сумею, я победительница!» Я всем сердцем порадовалась за неё, и ещё немного позавидовала. Вот у меня в жизни никогда не было такого всепоглощающего счастья. Даже если случалось что-то хорошее, то тут же что-то мешало. Вроде бы всё прекрасно, только при этом было какое-то «но» и оно омрачало, мешало счастью. Может просто это наше поколение такое, столько испытаний нам на долю выпало. Хоть бы им не знать этого, пусть будет мирное небо над головой.
- Ну, нашему поколению ещё больше не повезло, - добавил Алексей Иванович, - то революция и гражданская война, то лагеря, то Великая Отечественная. Сколько испытаний! Ну, про Леночку мне всё ясно. У неё впереди на целых пять лет учёба. А, как твои дела дочка?
- У меня всё хорошо, - ответила Надя. – Завтра поедем домой, в Севастополь. Догуляю свой отпуск, выйду на работу и начнутся обычные заботы. На носу начало нового учебного года, а значит подготовка школ к первому сентября. В одной школе нужно отремонтировать крышу, в другой систему отопления, а там детские сады. Хлопот полон рот.
- Ну, я вообще то задавая вопрос, имел ввиду твою личную жизнь, а не ремонт крыши и системы отопления, - заметил Алексей Иванович.
- А, моя личная жизнь это и есть ремонт крыши и системы отопления, - ответила Надя.
- Печально, - вздохнул отец.
- Ну как есть, - отпарировала она.
 – Нет, ну как же это так! Такая женщина! Собой симпатичная, умная, хорошо одетая, стройная, и никакой личной жизни! Где же эти мужики, куда они подевались? Куда смотрят? – словно обращаясь к невидимым свидетелям, нарочито возмущённо произнёс Алексей Иванович.
- Где наши женихи? – переспросила Надя. – Да, ведь известно где. В сырой земле лежат, в братских могилах. У нас под Севастополем, тут под Москвой, на Курской дуге, в Сталинграде и так по всей Европе, аж до самого Берлина. Что ж поделать если такая кровопролитная война прошла и такую высокую цену заплатил наш народ за победу. Вот и не хватает нам теперь мужиков. Если бы поднялись все, сколько бы народа прибавилось, только не встанут. Вот в чём загвоздка. А, за меня ты, папа, не переживай. Я не буду, словно старинная барынька, плакать и скучать от одиночества, найду чем себя занять. Я, когда пединститут заканчивала, то мне даже предложили на аспирантуру поступать. Но, тогда в пятьдесят третьем году это было очень сложно. Дети ещё маленькие, маме с ними было нелегко. А теперь, другое дело.
- Хочешь кандидатскую - докторскую диссертацию защитить? – спросил отец.
- Ну, сначала поступить нужно, а там посмотрим, - усмехнулась она.
- Значит новый Карамзин у нас появится? – пошутил отец.
- Может быть я не по истории, а по педагогике буду защищаться, - ответила Надя, - только не говори, что мол новый Макаренко или новый Сухомлинский.
Алексей Иванович хотел ещё что-то сказать дочери, но тут на балкон заглянула Леночка и пригласила к столу: «Мама, дедушка, идёмте, мы с тётей Верой уже всё накрыли». Застолье было весёлым, все шутили, смеялись, поздравляли девочку с успехом. А ещё им не давал покоя телефон. Сначала позвонил Алёша, а потом Саша. Они тоже поздравляли, хвалили, мол молодец такая, поступила, что к концу трапезы Лена устала и с радостью пошла помогать хозяйке мыть посуду.
                23
Они вернулись домой. Первым делом, по уже сложившейся традиции, купили тортик и отправились в гости к Анне Аркадьевне. Учительница встретила их с распростёртыми объятиями. Для Леночки и Алёши она заварила ароматный чай, а для себя и Нади сварила своё фирменный кофе, кроме того достала любимую кизиловую наливочку. Наливку разлили по маленьким хрустальным рюмочкам, и хозяйка произнесла тост:
- Милая, Леночка, поздравляю тебя с первым настоящим успехом! В общем желаю и дальше так держать, коллега!
- Ну какая же я вам коллега? – рассмеялась Лена, - я пока лишь первокурсница. Мне ещё учиться и учиться - целых пять лет!
- Всего то пять лет, - повторила Анна Аркадьевна. – Пять лет - это так мало, не успеешь оглянуться, как они пробегут. Что пять лет! Я не заметила, как вся жизнь промелькнула. Кажется, только вчера была молодой, а вот уже…
Она замолчала, вздохнула и выпила свою рюмочку наливки. Все последовали её примеру и пригубили наливочки.
- Да, время бежит очень быстро, - поддержала Анну Аркадьевну Надя, - только молодёжи пока в это трудно поверить.
Они принялись за тортик, а Елена стала рассказывать про экзамены, про институт, который ей очень понравился.
- Анна Аркадьевна, можно мне позвонить, - спросил Алексей.
- Конечно, аппарат в коридоре, он у нас на двоих с соседкой.
Алёша вышел в коридор и быстро вернулся. Глаза его горели, значит появилась какая-то новая идея.
- Мамочка, Анна Аркадьевна, тут ребята собираются в кино и нас с Леной позвали с собой.
- Алёшенька, мы же в гостях, - недовольно произнесла Надя.
- Ничего страшного, - поддержала молодёжь хозяйка. – Куда пойдёте и на какой кинофильм?
- В, кинотеатр «Победа» на французский фильм «Фанфан-тюльпан», - ответил он.
- Ах, это же с Жераром Филипом в главной роли! – воскликнула Леночка. Она была поклонницей этого актёра.
- В, фильме ещё занята Джина Лоллобриджида, - заметил Алёша.
- Ну, если сама Лоллобриджида, - рассмеялась Анна Аркадьевна, - отпустим их, Наденька, пусть ребята сходят в кино, тем более с друзьями!
Дети ушли, а Надежда осталась. Они пропустили ещё по рюмочке наливки и хозяйка вдруг сказала:
- А, я к началу сентября гостей жду. Должны приехать Андрей с женой, дочкой и матерью. Столько лет не виделись. Помнишь я тебе про них рассказывала. Так вот Андрей женился и у них родилась дочка. Пока совсем крошкой была, то никуда не ездили, а тут девочке три годика исполнилось, вот и решили выбраться в Севастополь. Да и Маруся с тридцатых годов здесь не бывала. Андрей специально в сентябре отпуск взял. Начало осени – это же бархатный сезон, а летом у нас слишком жарко.  Для малышки и для матери это время лучше всего подойдёт. Вот ума не приложу, как мне их всех тут разместить?
- Анна Аркадьевна, ваших гостей можно разместить у меня, - предложила Надя.
- А, вас они не стеснят?
- Давайте так: Маруся будет ночевать у вас. Вы две женщины и пообщаетесь вдвоём и так вам будет удобней, а Андрей с женой и дочерью поселятся у меня. Мои дети разъедутся, квартира будет пустой, а у меня целых три комнаты. Я же с утра буду уходить на работу и лишь к вечеру буду возвращаться. Так что ни я их не стесню, ни они меня.
- Это было бы чудесно, - согласилась Анна Аркадьевна. – Тебе, наверное, покажется странным, что я дружу с семьёй своего врага. Но, мы давно преодолели былые разногласия, наша «гражданская» война окончилась. Знаешь, Наденька, как Андрей назвал свою дочку – Аннушкой, в честь меня. – с особой гордостью сказала она и добавила: - я – Анна Аркадьевна, а она Анна Андреевна, вот такие дела.
Надя ещё немного погостила у Анны Аркадьевны и отправилась к себе домой.
                24
Выйдя из дома учительницы, Алёша и Леночка бегом помчались к кинотеатру, главное успеть на свой сеанс. Про кинотеатр «Победа» нужно сказать особо. Его возвели в 1949 году, через пять лет после освобождения Крыма и Севастополя от немецко-фашистских захватчиков. Архитектор весьма удачно использовал холмистый рельеф местности. Здание получилось, словно, стоящее на возвышении, а по внешнему виду напоминает древнегреческий храм. В кинотеатре - два зала: синий и красный, что позволяло большему числу людей посещать кинозал. Когда в домах у людей не было телевизоров, посещение кинотеатров было особо популярно. Кроме того, в кинотеатре было просторное фойе с небольшой сценой. В конце пятидесятых – начале шестидесятых, перед вечерними сеансами в кинотеатре звучала живая музыка, исполнялись популярные шлягеры и были танцы.
Лена и Алёша встретились с друзьями на ступеньках длинной лестницы и поднялись наверх. Они пришли вовремя. Уже играл оркестр, а на сцену вышла молодая певица, чем-то напоминающая кинозвезду Людмилу Гурченко. Певица озарила зал нежной улыбкой и запела весьма популярную песенку Гелены Великановой - «Ландыши». К ребятам тут же подошёл молодой парнишка и спросил:
- Алёшка, можно сестрицу на танец пригласить?
- Между прочим, я ему только сестра, а не частная собственность и сама решаю с кем мне танцевать, - устроила «головомойку» кавалеру Леночка.
Паренёк совсем смутился.
- Ладно, пойдём танцевать, - сменила она гнев на милость.
Они покружились по залу, песенка окончилась, раздался звонок. Он приглашал всех пройти в кинозал на просмотр фильма. Они уселись на своих местах и погрузились в волшебный мир, где звучал звон шпаг, сражались бесстрашные герои и восхищала взоры пышногрудая красавица Джина Лоллобриджида.
После кино ребята всей компанией пошли гулять по городу. Бродили у моря, на Приморском бульваре, а потом Алёша и Леночка отправились домой. Они шли знакомыми Севастопольскими улочками и болтали о своём:
- Боязно мне немного, - призналась Леночка. – Одно дело приехать в Москву на недельку, а совсем другое – жить в столице. Волнуюсь я.
- Привыкнешь, - успокоил её брат. – Начнётся учёба, студенческая жизнь, новые друзья. Москва, конечно, большая, но и в ней каждый может отыскать что-то своё. Думаю, что ты освоишься.
Мимо проходила шумная молодёжная компания. Ребята пели под аккомпанемент двух гитар весёлую студенческую песенку. Увидев Леночку и Алёшу, они кивнули и улыбнулись, приняв их за парочку влюблённых. В ту пору было модно гулять по городу с гитарами.
Надин отпуск окончился, и она вышла на работу. Первый рабочий день после отпуска - это целое испытание. Её встретила весёлая секретарша:
- Как вам отдыхалось? Смотрю, вы снова белая, не загорели!
- Я в Москву ездила, - объяснила отсутствие загара она, - дочка поступала в институт.
- И как успехи?
- Всё отлично, она поступила.
- Поздравляю, вот молодец! У вас вообще все детки замечательные. Старшие мальчики тоже в ВУЗах учатся. Это радость для матери. – она немного подумала и стала выдавать новости. – А, у нас перемены. Будет новый председатель райисполкома. Никодимцева Олега Николаевича перевели в другой регион, и говорят с повышением.
- Ну, большому кораблю – большое плаванье, - ответила Надя.
Она зашла в свой кабинет и долго не могла успокоиться, всё думала и думала. Думала о том, что этот перевод весьма облегчит её жизнь, ведь как ни как им пришлось бы общаться по работе. Теперь же всё получилось, как в той поговорке: «С глаз долой, из сердца вон». Впрочем, после поездки в Москву, она совсем успокоилась, боль прошла и осталась лишь память. Словно старый московский двор вылечил её от этой болезни.
                25
И вот настал день отъезда детей. Им предстояло вернуться в столицу для учёбы. Надя дала себе установку не плакать на вокзале. Алёша и Леночка так радовались предстоящему возвращению в Москву, началу учёбы, всему новому, что дарила им жизнь, что ей не хотелось своими слезами всё испортить. Ребята сели в вагон, отыскали свои места и подошли к окну. Вот они, такие взрослые, стоят машут ей на прощание. Надя держалась из последних сил. Вдруг, неожиданно и как-то спокойно, медленно поезд тронулся. «Мамочка, прощай,» - закричала Леночка. Надя тоже что-то кричала им во след, но гул движущегося состава, заглушил её слова. С началом движения вагона, пошла и она. Так несколько секунд они двигались вровень, а потом вагон обогнал её и перед взором замелькали другие вагоны, увозившие в столицу, других, незнакомых людей.
Поезд ушёл, а она дошла до конца перрона и остановилась. Дальше идти было некуда. На глазах навернулись слёзы, но было глупо плакать в пустой след. Она так и осталась стоять на краешке перрона, ноги сделались какими-то ватными и не было мочи куда-то идти. Но стой, не стой, поезд не вернуть, он ушёл в свой путь, по своему маршруту. На неё стали оборачиваться и чтоб не привлекать внимания, она собралась с силами и пошла прочь с вокзала. Большого моста, соединяющего вокзал с транспортной остановкой, ещё не было. Поэтому жители и гости города были вынуждены прыгать по шпалам к троллейбусной остановке или через Южную бухту выходить на дорогу. Так и Надя. Она спустилась с перрона, прошла по рельсам и через железные ворота вышла к причалу Южной бухты. Тут стояло много небольших кораблей, плавающих в основном по Чёрному морю. Она прошла ещё чуть-чуть и вышла на дорогу. Машин в то время, в городе было немного. Но, как назло, ей вдруг перегородил дорогу автомобиль. Она сделала шаг назад, желая пропустить машину, но та остановилась, открылась дверь и наружу выглянул водитель.
- Надежда Алексеевна, здравствуйте! Вы меня не узнаёте? Мы с вами встречались у ваших друзей Гены и Зины. Может вспомните?
- Я вас узнала, - ответила она. – Вы - Пушкин-наоборот, значит Сергей Александрович.
- Точно, узнали! – просиял мужчина. – Вы идёте с вокзала, кого-то провожали?
- Это ваша машина? – вместо ответа спросила его Надя.
- Машина моя. Я ведь переезжаю в ваш город. Буду здесь жить и трудиться, вот свои вещи перевожу. Салитесь, я подвезу вас куда прикажете, - пригласил он.
Надя села в автомобиль. Было непривычно сидеть в «Победе», в те времена личный автомобиль был всё же редкостью.
- Куда же вас доставить? – спросил он.
- Вот я села к вам, а куда ехать и сама не знаю, - вздохнула она. – Я толь что проводила в Москву на учёбу своих детей. Дома совсем пусто и идти домой не хочется. Сын уже на втором курсе, он учится на физика.
- Модное направление, - заметил Сергей Александрович.
- А, дочка поступила в этом году в педагогический. Она мечтает стать учителем русского языка и литературы.
- Значит у вас полный набор: и физики и лирики имеются, - пошутил он.
- О, у меня ещё и медики имеются, точнее один медик. Завтра из Минска возвращается мой старший сын. Он там был на практике в кардиологическом центре, а ещё гостил у своей матери.
- Вы хотели сказать у своего отца, - поправил её Сергей Александрович.
- Нет, у своей матери.
- Как же так, что же у молодого человека – две матери? Такого не бывает!
- Да, у него две матери. В нашей жизни всякое бывает, но это такая непростая история, что нужно много времени, чтобы всё рассказать.
- Надежда Алексеевна, вот вы говорили, что вы местная и хорошо знаете город. Так подскажите какое-нибудь кафе, где можно было бы отведать мороженое и выпить хороший кофе.
- Да, я знаю такое кафе и могу указать, где оно расположено.
- Тогда разрешите пригласить вас на безалкогольный кутёж!
- Куда, куда? – рассмеялась Надя.
- На безалкогольный кутёж! Понимаете, я за рулём, пить что-то алкогольное нельзя. Вот я и хочу пригласить вас посидеть за уютным столиком, поесть мороженое, выпить кофе. И, может быть, вы расскажете мне свою непростую историю, а я, если вам будет интересно, расскажу про себя.
- А, что, я не против, - ответила она.
- Тогда закрывайте дверь автомобиля и указывайте дорогу!
Надя, действительно, захлопнула дверь.
- Полный вперёд! – весело скомандовала она.
 Зарычал мотор, и машина рванула с места, оставляя позади железнодорожный вокзал. Они помчались вверх по узкой дороге в сторону площади Пушкина, а справа от неё простиралась та самая Южная бухта. Со своего места, из машины, ей не были видны корабли, стоявшие у причалов, а только их длинные мачты. Корабли легонько покачивались на волнах, следом раскачивались их мачты и создавалось впечатление, что они машут ей во след, словно желая удачи и счастья: «В добрый час Надежда, в добрый час!»
               
                Июль 2018 г.