Ленинградский проспект. Часть 1

Памяти учителей, друзей и товарищей посвящается

  Самая большая утрата, которую Александр допустил, это не взял с собой фотографии. К отъезду из Даурского отряда он не успел оформить «дембельский» альбом, доверил его сослуживцам. Сохранились только отдельные кадры, которые он по почте отправлял родителям домой.  Сохранилась еще память о начальнике клуба лейтенанте Подрезове. С ним заочно он встретится много лет спустя.  В каком же году это было?  Кажется, в 1991.  Сын Дмитрий учился в Алма-Атинском пограничном училище и проходил стажировку на пограничной заставе «Майкапчегай», тогда Зайсанского 50-го отряда Восточного пограничного округа. Когда вернулся со стажировки домой и рассказал подробности своего пребывания на заставе, выяснилось, что её начальником оказался сын Ивана Сергеевича Подрезова, проживающего на тот момент в Петропавловске, на Камчатке.
 
А тогда, Чита, самолет ИЛ-18 и родной Свердловск. Александр решил заехать домой, да и прямых рейсов из Читы на Алма-Ату в то время еще не было. Борис Онищенко успешно учился в радиотехникуме, брат Сергей заканчивал школу, Толя Никитин еще служил в армии под Кунгуром. Родители постарели, но все так же крутились по хозяйству. Главное, состоялась встреча с Аликом Бурмакиным, который уже успел демобилизоваться. Не виделись почти три года, воспоминания и разговоры о прошлом и будущем заняли большую часть их свидания.
Все были рады планам Александра учиться, только мама переживала. Она не хотела, чтобы ее сын был военным и тем более служил в КГБ. Старый, тяжелый груз лишений и репрессий давал о себе знать, и она не желала видеть в сыне сотрудника НКВД, как тогда говорили, карательных органов. Она не просила, не требовала, а просто сказала: «Лучше бы ты не поступал туда». Кто мог тогда предвидеть, что через полгода ее не станет.

Домашнее время пролетело быстро. Снова пора в путь-дорогу. В аэропорту Александра провожали брат и Алик. Так не хотелось друзьям расставаться, что опоздали на регистрацию и посадку. Пришлось покупать новый билет и вылетать другим, менее удобным рейсом. Почтовый самолет АН-24 приземлялся в каждом попутном городишке, как минимум, раз пять и всю душу из солдата вынул.
Вероятно, в награду за это, Алма-Ата встретила забайкальца райскими пущами. Весна, цветут яблони, а он в шинели и шапке. Место назначения - Алма-Атинское пограничное училище. На «Восточном учебном кусту» собрались кандидаты от Чукотки до Каспия. «Западный куст» абитуриентов от Кавказа до Арктики формировался непосредственно в Москве, на базе Бабушкинского пограничного училища. Моряки, летчики, пехота, зеленые и красные кого только не было. Всякой твари больше, чем по паре. Настоящий Вавилон. Всех абитуриентов разместили в казарме 4-го Дивизиона, курировал абитуриентами заместитель начальника училища по учебной части полковник Нам.

- Вот вам Нам! - кричали дежурные в подразделении, когда полковник появлялся на горизонте.
- Не орите так громко, и не суетитесь, - успокаивал он дежурную службу. Доложите все ли на месте и порядок размещения. Для Александра и многих других с границы, где подобное панибратство не приветствовалось, поведение полковника казалось из ряда вон выходящим.
Всех прибывших разбили на группы, определили аудитории. Начался настоящий учебный процесс по истории, иностранному языку, русскому и литературе. Преподаватели приходили из соседней средней школы. Пограничники от  шурупов, так тогда называли представителей Советской Армии, ПВО и прочих кто носил пилотки, держались отдельно. С тех пор и завязались у Александра приятельские отношения с морским пограничником старшиной первой статьи Анатолием Демиденко, ефрейтором Володей Козорезовым, оба с Тихоокеанского пограничного округа; с Валерой Тарасхановым, уже старшиной заставы, сверхсрочником Дальневосточного пограничного округа; младшим сержантом Алма-Атинского батальона связи Восточного округа Блиновым Виктором. Александр представлял Забайкалье.

Самым грамотным был Виктор Блинов, он уже успел окончить техникум. Самым упертым, волевым считался Володя Козорезов. Самым вредным и настырным бурят из Иркутска старшина Тарасханов, к нему сразу прилипла прозвище «кусок». Он был старшиной сверхсрочником на заставе и поступал во второй раз. Самым видным и для женщин привлекательным выглядел Толя Демиденко. Александр же был самым спокойным и в науках малограмотным. Двадцать подготовительных дней, период первого естественного отсева, прошли быстро. Кроме училища и учебы, в памяти от Алма-Аты осталось восхищение от красивых площадей, улиц и парков. Светлый и райский город пробуждал надежду и настраивал на успех.
В первых числах июня команда выдержавших первое испытание выехала поездом в Москву. Пришлось преодолеть степь, если не сказать пустыню: жара, духота, отсутствие денег, свежего белья. Питались сухим пайком и запивали бесплатным кипятком.  Все это создавало впечатление повторного призыва в армию. Снова эшелон, снова везут в сопровождении. Наконец абитуриенты прибыли на Казанский вокзал, там и познакомились со своим курсовым начальником, чернявым и энергичным подполковником Александром Афанасьевичем Говоровым. Грузовые машины стояли в готовности на привокзальной площади. Всех, как положено, пересчитали, рассадили и в путь. Александр находился в возбужденном состоянии и постоянно крутил головой, рассматривая солидные высокие здания и рекламные объявления. Спустя два часа с небольшим прибыли на режимный объект «Балашиха-2», разместились в палаточном городке, специально сооруженным для абитуриентов.
 
Ранее это была знаменитая "школа № 101", где проходили подготовку советские разведчики, а еще ранее - база формирования и подготовки оперативно-чекистских отрядов, забрасывавшихся в тыл немецких войск в годы Отечественной войны по линии за фронтового 4-го управления НКВД СССР из числа бойцов ОМСБОНа (Отдельной мотострелковой бригады особого назначения, дислоцировавшейся поблизости, на стадионе "Динамо"). Позднее здесь находилась база подготовки спецназа КГБ - Курсы усовершенствования оперативного состава (КУОС), готовившие сотрудников для легендарных подразделений "Альфа" и "Вымпел".
В годы войны здесь учились будущие герои Советского Союза В.А.Лягин (руководитель нелегальной резидентуры НКВД в г. Николаеве), В.А.Молодцов (руководитель опергруппы "Форт" в оккупированной Одессе), командир спецотрядов "Митя" и "Победители" Д.Н.Медведев, легендарный разведчик Н.И. Кузнецов. Ряд выпускников и сотрудников уже не Центральной школы НКВД, а Высшей школы КГБ - Г.И.Бояринов, Э.Г.Козлов, В.С. Белюженко и другие, - были удостоены  высокого звания героев уже в 80-е годы после Афганских событий.

Что собой представлял городок? Размещался он непосредственно  с левой стороны автомагистрали Москва-Горький. Въезд на территорию осуществлялся через КПП. За достаточно высоким забором находился недавно построенный высокий административный корпус с актовым залом и кабинетами для занятий. Там же располагались медпункт и библиотека. Несколько старых деревянных двухэтажных зданий использовались в качестве общежития-гостиницы для персонала и преподавателей. Главным объектом для абитуриентов была одноэтажная просторная столовая, в которой питание осуществлялось учебными группами строго по расписанию. Буфет можно было посещать в персональном порядке. От палаточного лагеря абитуриентов вдоль забора и к перечисленным зданиям проходили многочисленные лесные тропы и дорожки, которые напоминали Александру уральские места. Лес успокаивал и  гарантировал поддержку.

Сколько всего собралось «восточников» и «западников» трудно сказать. Возможно, около 400 человек. Шел разговор о конкурсе два человека на одно место, а курс набирали в пределах 200 человек. При этом знающие товарищи утверждали:
- Главный конкурс - отбор по характеристикам и личным и деловым качествам уже позади. Осталось только уверенно, без запинок ответить или написать то, что знаешь, и все будет в лучшем виде. Главное не завалить самого себя - не пугаться и не волноваться.
Как же не волноваться, - размышлял Александр, - когда все непривычно и в новинку, опять же начальство высокое. С ним уже был один волнительный случай. Однажды его назначили дежурным по палаточному лагерю, потом он друзьям рассказывал: "Слышу мой помощник, дневальный на входе в лагерь кричит: «Дежурный, на выход!». Я, соответственно, бегом, несколько запыхался, а тут передо мной сам начальник школы генерал-лейтенант Гришин, бывший начальник особого отдела танковой армии в Германии".
- Ну, и что ты, друг сердешный, - подначил Витя Блинов, - небось, перепугался?
- Перепугаешься тут, потом он не один, с ним целая кавалькада сопровождающих. Мне докладывать, а я дух перевести не могу от бега и волнения. Доклад получился с перерывами и не совсем внятно.
- И что тебе сказал генерал?
- Генерал на меня не обиделся, улыбнулся, пожал руку и спросил, - как живется на новом месте?
- Я ответил, как учили,  по военному: «Все нормально товарищ генерал, жалоб и просьб нет».

- Ну, ты прямо герой, - посмеялся Демиденко, - так и до генерала выслужишься. До генерала не выслужился, а учиться поступил. В августе,  на мандатной комиссии с начальником училища, генералом Гришиным состоялась еще одна беседа:
-В вашем личном деле значится, что вы до армии учились в художественном училище. Нагрузка у нас большая, учиться сложно. Вдруг вы не захотите осваивать военные и специальные науки и решитесь вернуться к своему творчеству, что будем делать?
Вопрос прозвучал неожиданно. Всего ждал и больше переживал Александр, хватит ли баллов для зачисления. Набрал семнадцать баллов, то есть необходимый минимум для поступающих со срочной службы: литература устно - отлично; иностранный язык (немецкий) - хорошо; литература и русский (сочинение) — удовлетворительно; история - отлично. Случился, правда, один курьезный случай - попался билет по русско-японской войне. Ответил как отче наш, а вот на дополнительном вопросе чуть не зарезался.

- Скажите пожалуйста, кто командовал русскими армиями в Маньчжурии в войне с японцами?
 Александр от неожиданности опешил. Уже радовался, что все позади, а тут вопрос. Кто же этот генерал? Помниться на букву «К» и фамилия у него какая-то птичья.
- Да, вспомнил, Канарейкин, - выдохнул Александр.
- Не Канарейкин, а Куропаткин, - поправил его один из экзаменаторов, посмотрел на другого и вместе рассмеялись. - Все нормально, идите, отлично.

И вот вопрос. Обдумывать его необходимости не было. Ответил сразу:
- Не передумаю, ранее полученные знания в работе помогут. Разговор на этом и закончился. До официального объявления о зачислении, Александр уже знал, будет учиться. Не знал он только одного. Генерал оказался прав. Художественное образование, а главное сентиментальный склад души и тяга к творчеству чаще не помогали Александру, а  приводили его в отчаяннее от всего прямолинейного, грубого и подчас бездумного  в военной жизни, где за тебя думают вожди, а твое дело выполнять.  Часто приходилось убеждать  самого себя: «Ты же пограничник, подумаешь трудности. На то они и есть, чтобы их преодолевать». .
В июне состоялся Пленум ЦК КПСС. Он принял постановление «Об итогах международного совещания коммунистических и рабочих партий» В нем, в частности, говорилось:

- вести непримиримую борьбу против раскольнической политики и враждебного курса коммунистической партии Китая;
- защитить интересы СССР;
- сохранить и поддерживать дружеские чувства между российским и китайским  народами.
Об этом говорилось и в опубликованном 13 июня в «Правде» заявлении Правительства СССР. Речь шла о нормализации обстановки на границе. В нем подробно освещался исторический процесс формирования российско-китайской границы, в том числе оформление карт, которыми обменялись «первые комиссары сторон Казакевич и Чен Ци». Говорилось, что карты были оформлены приложением к Пекинскому договору 1860 года и скреплены официальными печатями. «Граничная линия» на речных участках была указана красной чертой на карте. В районе острова Даманский она проходила непосредственно по китайскому берегу реки.

Несколько позже слушатели обсуждали пограничную ситуацию на кафедре государственного права. Задавали вопрос:
-  Почему границу провели по китайскому берегу?  В ответ слышали:
- Граница в международном праве не обязательно должна проходить по середине главного фарватера реки. Каждый раз стороны, когда заключают договор, сами определяют подходящий вариант. Так сказать, в зависимости от обстоятельств.
-  В тот раз обстоятельства были в нашу пользу, - заявил один из защитников законности оформления границы. Тогда китайцам было не до границы, они воевали с Англией и Францией и боялись больше не столько потерять свой берег с русскими, сколько превратиться в колонию агрессоров, развязавших Опиумные войны.

- Может так, а может и не так, -  продолжил его другой участник собеседования, - нюансы нам не известны. А вот прецеденты такого порядка установления границы есть. Например, между Коста-Рикой и Никарагуа. Республика Никарагуа обладает исключительным правом  владения и суверенной юрисдикцией над водами реки Сан-Хуан.
- Вы бы еще про Африку рассказали! – раздался осторожный возглас из глубинки зала.
- Могу и про Африку, - заверил преподаватель, - только дело совсем не в этом. Дело в том, что китайцы признали такое положение дел, когда подписывался договор и подтвердили это в 1956 году, в советско-китайском соглашении. В первой статье соглашения говорится, что плавание судов обеих сторон на пограничных реках производится по линии главного фарватера «независимо от того, где проходит линия государственной границы».
- Получается, что мы никаких препятствий соседям не строили?
- Не только не строили, но даже шли им навстречу. Так, во время консультаций в Пекине в 1964 году, наша сторона изъявила готовность пойти навстречу пожеланиям китайской стороны и провести границу по рекам Амур и Уссури на основе взаимных уступок, при условии, конечно, что китайцы признают наши интересы на отдельных ее участках.

- Что это за интересы, - спросили из зала.
- Интересы чисто экономические. Дело в том, что к 1964 году мы уже освоили многие острова и вели на них хозяйственную работу.  Но суть все же не в этом, а в том, что соседи отказались вести переговоры. Они выдвинули необоснованные территориальные требования, которые ставили под вопрос, как линию границы, так и все договора ее определяющие.
После экзаменов новоявленных слушателей доставили в Москву уже не на грузовых машинах, а на автобусах. Автобус совсем другое дело и Москва открывалась Александру новыми прелестями.
Приезд в Москву был связан с Казанским вокзалом. Учеба – с Белорусским. Тогда говорили.
 
- Я на Белорусский. Это означало, что ваш собеседник поехал в Школу.
Если смотреть с моста у Белорусского вокзала, которым кончалась улица Горького, и начинался Ленинградский проспект, то слева открывался вид на солидный жилой дом сталинской постройки. За ним, за кустарником, огороженным низким парапетом серого цвета, просматривалось приземленное, невзрачное  4-х этажное здание. Внешне оно напоминало Александру училище в Свердловске, и никак не претендовало на высшее учебное заведение властного ОГПУ-НКВД-КГБ, но это оно и было.
Построенное осенью 1932 года, здание напоминало букву «Ш», что соответствовало названию «школа», и основанием выходило на Ленинградский проспект. Имело оно и другое название – «Ленинградка» или «Дом три». 
Вот в этом доме № 3 первоначально и размещалась 3-я школа пограничной охраны и войск ОГПУ.  Видимо с тех времен и осталась казарменная строгость и скромность. КГБ до Андропова особенно не жаловали, за ним еще стелился широкий шлейф репрессий и обвинений. Ситуация изменилась к середине 70-х годов и КГБ как феникс с помощью Брежнева и Андропова возродилась из пепла.