Приблуда

   Дед Афанасий всю жизнь проработал портным. В ранней юности освоил он эту специальность методом подмастерья, в течение жизни довел до устойчивого блеска, с тем и на пенсию вышел. Не бедствовал, заказов хватало. Только на пенсии он получил право брать их или отказываться на своё усмотрение. Чтобы не нарваться на отказ, заказчики ублажали портного друг перед другом наперегонки: коньяк армянский и французский, икра красная и черная, печень трески, крабы, коробки шоколадных конфет со всего мира. Любили к портному захаживать друзья и родственники - человек он был нескупой. А внуки и правнуки в школьном сочинении на тему кем быть однозначно отвечали - портным.
   В войну сгорело всё имущество. Оставаться после войны в своей родной глухомани не имело смысла, были места куда более хлебные. Городов Афанасий не любил, да и с пропиской большие проблемы. Поэтому выбрал в ближнем пригороде крупного города место на пригорке возле озера с торной дорогой невдалеке. Построил дом и осел навсегда. На пенсии, когда надоедало шить, садился он у окна и подолгу смотрел на окрестности и бойкое шоссе среди них. Он сравнивал неугомонную дорогу со своей завершающейся жизнью. Как в кинохронике всплывали отдельные яркие эпизоды.
   Родился Афанасий в 1913-ом хлебном для России году. В гражданскую войну оружия и боеприпасов было навалом. Пятилетнем мальчишкой ему почему-то захотелось достать капсюль из винтовочного патрона. Патрон выстрелил, разодрав руку исследователю. Афоню привезли к фельдшеру. Врачеватель вышел к светлорусому кудрявому ангелу с термометром. Мать в ответ замахала руками:
   - Нет-нет, градусник нам не нужен - мы стреляли.
   За месяц учебы в начальной школе передрался со всеми мальчишками, школу бросил. Пас скот на родительском хуторе и на каждом пне обязательно что-то мастерил. В 14 лет ушел в подмастерье к портным, а через два года стал одним из лучших специалистов своего дела в округе. В первые дни войны попал в окружение и плен. Бежал из плена. Триста вёрст прошел пешком, чтобы попасть в родную деревню, а не повторно в лапы фашистов. Богу молился и чёрта не гневил: всю оккупацию шил и немцам, и партизанам. После освобождения Белоруссии попал под повторную мобилизацию. Когда в штабе дивизии узнали о мобилизации высококлассного портного, его сразу сделали штабным писарем. До конца войны писал он швейной машинкой, ублажал полковничих и генеральш. Не нюхая передовой получил сержантское звание, грудь украсили медали и ордена...
   А теперь вот дед Афанасий лишился любимого места воспоминаний. Задурил старший сын: бросил жену, женился на молодухе. Шлёпнул пристройку к отцовскому дому и панораму закрыл. Стенки и крышу смастерил - деньги кончились. Стал воровать, попался, угодил в тюрьму. И остался стоять недострой напоминанием о сыновьей глупости.
   Вьюжным январским вечером дед дошивал срочный заказ. Неожиданно на себе он почувствовал чей-то взгляд. Глянул в окно, выходящее в пристройку, а оттуда на него смотрит чудище рогатое. Вечный задира и бесстрашный драчун, много повидавший фронтовик, изворотливый, как вьюн, проходимец впервые в жизни потерял самообладание:
   - Баба, черти!!! - заорал он благим матом. - Из преисподней. За мной пришли!
   Кубарем скатившаяся с печки и влетевшая в дедову комнату старуха увидела в пристройке жалкую корову: хромающую, побитую, окровавленную. По всей видимости, она выпрыгнула со скотовоза, везущего её из колхоза на мясокомбинат. Вот оно, напоминание! Афанасий в сорок первом тоже на полном ходу под пулеметным огнем выпрыгнул из поезда, шедшего с военнопленными в Германию.
   Дед с бабкой быстро оделись, отвели корову в теплый сарай. Правда, своего скота уже не держали, накормить беднягу было нечем. Когда в 10 часов вечера бабка пришла к соседке одалживать сено, та стала креститься и причитать. Назавтра дед Афанасий привез ветеринара и на всех столбах развесил объявления о находке. В итоге хозяина коровы так и не нашли: в колхозе "Сорок лет без урожая" учет был на бо-ольшой высоте.