Повесть о приходском священнике Продолжение LIX

Береги отношения – иначе будешь беречь воспоминания.
Для Бируте...

  Однажды, практически под самый вечер, приехал Сергей Иванович. Лицо у него светилось загадочной таинственностью. Он молча развернул широкий лист бумаги, положил его на стол, произнеся:
 — Что скажите, отец Виктор?
Я присел на табуретку, принявшись внимательно разглядывать то, что принёс наш благодетель. Это выглядело как какой-то чертёж, отпечатанный на копировальной машине. По выразительно выделенным куполам с фигурными крестами, маковкам и островерхой колокольне я догадался, что на бумаге чертёж храма.
 — Это?.. — неуверенно попытался уточнить я.
 — Да! — Сергей Иванович утвердительно кивнул. — Эскиз храма. Я нашёл архитектора, у него есть готовый проект.
 — Правда ли это? — не в силах сдержать радости, всплеснула в ладоши Аня.
 Её лицо засияло, и мне даже показалось, что от этого в комнате сделалось светлее.
 — Вполне себе, — подтвердил Сергей Иванович. — Разве что возникли некоторые трудности.
Он отвёл глаза в сторону, покривил губы. Но тут же махнул рукой, будто покорно вручая себя судьбоносной неизбежности, добавив:
 — Тут уж как Богу будет угодно.
 — Какие трудности? — с долей беспокойства, поинтересовался я.
Сергей Иванович выдержал паузу, поводил рукой по принесённой бумаге, ответив:
 — Архитектор заломил цену… Я его уж как уговаривал скинуть немного. Уговорил, только сума всё равно получилась кругленькая.
 — И сколько же? — Анин вопрос прозвучал дрожащим, немного беспокойным голосом.
Я чувствовал себя совершенно спокойно, но именно в тот миг мне показалось, что происходит нечто великое, заставляющее биться сердце с волнующим трепетом. Я был уверен, какую бы сумму ни назвал Сергей Иванович, ничто не сможет помешать этому плану, отмеченному самим Промыслом Божьим. И всё же, ответ Сергея Ивановича немало ошеломил нас:
 — Сто тысяч.
 — Сто тысяч чего? — Аня задала этот вопрос вполголоса, отрывисто выговаривая слова, словно оставляя надежду на сносность заданной цены.
 — Сто тысяч долларов, — слегка сдвинув плечами, уточнил Сергей Иванович.
Мы с Аней вопросительно уставились на нашего благотворителя. Он одарил нас поочерёдно взглядом полным спокойствия и уверенности, засмеялся и наконец сказал:
 — Да всё нормально, не волнуйтесь! Поверьте, оно того стоит! Вы только взгляните.
Он легонько стукнул по лежащему на столе чертежу. Судя по архитектуре, храм спроектирован в стиле барокко. Центральный, большой купол окружали четыре поменьше. С обеих сторон алтаря размещалось ещё пара крохотных куполочков. Я понял, что это уже был не просто храм, а мини-собор с двумя пределами. Над входом возвышалась остроконечная колокольня, под сводами которой ютился балкон для хора.
 — Если так дорого стоит сам проект, то во что же обойдётся строительство? — спросил я.
 — Отец Виктор, — решительным тоном сказал Сергей Иванович, — если я взялся за такое важное дело, то с Божьей помощью постараюсь довести его до конца. Какие бы затраты ни были. Мы тратим на всякие пустяки намного больше.
 — Главное, чтобы  люди туда ходили, — сказал я.
 — Это уже во многом от вас зависит. Тут, как говорится... — улыбнулся Сергей Иванович.
Немного помолчав, он добавил:
 — Я вот ещё что хотел сказать. Уехать мне придётся. На год, может и больше. За границей неплохой контракт предложили. Сулит немалый заработок для нашего общего дела. Молитесь, чтобы  всё получилось.
Сергей Иванович поднялся с места, сложил руки для благословения и слегка наклонился. Я осенил его иерейским крестом, положа руку на голову, прочитал молитву. Господи, помоги рабу Твоему Сергию!
Сергей Иванович уехал на следующей неделе. Но несмотря на это, он и за границей не забывал наш храм, каждый месяц высылая небольшую сумму денег.
Приближался Великий пост, а с ним и первая годовщина моего служения в посёлке Покровское. В неделю масленицы благочинный отец Георгий решил провести собрание благочиния. Для этого священники района собрались в рассветненском храме. Тогда нас было немного, помнится, человек восемь приехало. Такие молодые, некоторые совсем юные, даже борода не успела вырасти. Все сидели в крестилке и бурно рассуждали о каких-то своих приходских делах, трудностях и успехах.
 — А я гляжу, отец Игорь, у вас автомобиль новый, — каким-то сухим тоном обратился тощий иерей в засаленном подряснике с кучей заплаток к светловолосому священнику с хаотично растущей бородой. — Видать, кучерявый приход в Лебедянке.
Отец Игорь покраснел и что-то невнятно пробормотав, опустил голову.
 — А тебя, отец Дмитрий, завидки распирают?! — укоряющим голосом обратился к тощему батюшка с рыжими волосами и с таким количеством веснушек, что лицо его казалось каким-то неестественно жёлтым.
Тощий отец Дмитрий покривил губы, встал с места и, подойдя к рыжеволосому батюшке, ответил:
 — При чём здесь завидки? Отец Игорь почти все требы исполняет на моём приходе. Самое обидное, что втихую. Думает, я ничего не узнаю. А я для чего тогда там посажен?
 — А вот это хороший вопрос, — вмешался в разговор полноватый священник с большими зелёными глазами и длинной, почти до пояса бородой. — Разбегаются от тебя прихожане, отец Дмитрий. Скоро совсем один останешься. Крестят то у меня, то у отца Игоря, венчаться в райцентр ездят. А на службе две бабки-калеки да дьяк Митрошка, которого за пьянство отец Игорь прогнал. Не моё это дело, но…
 — Вот именно, не твоё! — вскипел отец Дмитрий. — Ты, отче Алексий, мне не духовник и не архиерей, чтобы  такие замечания делать. В приходах порядок должен быть. Отчего прихожане разбегаются? Потому что вы с отцом Игорем их переманиваете, возводя в мой адрес напраслину. Грех это, не по-христиански!
 — В Евангелии чего сказано? — продолжил спорить отец Алексий. — Доброго пастыря овцы знают, и голос его распознают. Зовёт их, и следуют за ним. Ты равнодушен к скорбям прихожан, не ведаешь их проблем, не печёшься о спасении. Вот они и ищут доброго пастыря.
 — Это ты, что ли, добрый пастырь? — возмутился отец Дмитрий. — Повторяю, не тебе судить!
 — Прости меня грешного, — отец Алексий привстал с места и приклонил голову перед своим оппонентом. — Ты прав. Бог тебе судья. Пустой мы разговор затеяли. Думаю, к консенсусу вряд ли придём.
Я тихонько обошёл спорщиков, приблизившись к окну, где ютились мой знакомец отец Леонид и молоденький иерей, как потом выяснилось, звали его отец Тимофей. Вскорости явился благочинный, после чего началось собрание. По его окончании ко мне подошёл отец Дмитрий, протянул руку для знакомства, сказав:
 — Гляжу, в благочинии новые лица. Храмы как грибы после дождя растут. Скоро в каждом хуторе свой приход будет.
Признаться честно, первое впечатление об этом батюшке сложилось весьма неоднозначное. Вести какую-либо беседу с ним отсутствовало желание. Но всё же я ответил:
 — А вам это не нравится?
Отец Дмитрий хмыкнул, втянув свои запавшие щёки, сказав:
 — Вы, наверное, осуждаете меня за тот нелепый спор в крестилке? Ну, да. Сбоку кажется, что я эксцентричный поп, помышляющий лишь о финансовой выгоде. Мол, на всех ему плевать, всё ему нерадиво да побоку.
 — Мне нет до этого никакого дела, — довольно резко ответил я, желая избавиться от назойливого собеседника.
 — Ну да, ну да, — грустно вздохнул отец Дмитрий. — Думаете, прицепился как пиявка, голову морочит…
 — Простите, вы что, телепат или насквозь видите, что твориться в моей голове? — наверное, я был довольно резок.
Тот окинул меня каким-то оценивающим взглядом, покривил губы и, сдвинув плечами, ответил:
 — Да нет. Я просто поговорить хотел. Знаешь, мне ведь особо пообщаться не с кем. А порой так необходимо.
Я не представлял, о чём можно говорить с этим человеком. Знакомы мы едва ли, да и вообще, хотелось поскорее вернуться домой.
 — У меня через полчаса автобус, — сказал я, зашагав в сторону автостанции.
 — Нам по пути, — произнес отец Дмитрий. Немного помолчав, он продолжил. — А вы где служите, если не секрет?
 — В Покровском.
 — А… Тогда понятно.
 — Что понятно?
 — Знаете, я ведь совершенно по-другому всё представлял, — каким-то задумчивым тоном произнес мой новый знакомый.
 — Что именно?
 — Всё это… Приходскую жизнь, священническое служение, проповедническую деятельность. Года три назад мы с женой приехали в Куреньки. Километров двадцать отсюда, небольшое село. Храм там только открыли в помещении бывшей библиотеки. Я ведь и семинарии не заканчивал, только курсы полтора года да практика в приходском храме соседнего райцентра. Там, где я проходил практику, храм большой, в штате три священника, диакон, хоры — взрослый, детский, воскресная школа. Стоишь на службе, а такое ощущение, словно на небе, особенно когда детки поют. Когда пришёл в мой теперешний приход, там ничего вовсе не было. Ни клироса, ни прихожан, вообще ничего. Поначалу я не терял оптимизма. Всё грезил надеждой, вот-вот жизнь наладится. Ошибся. Через полгода жена от меня сбежала, устала жить в нищете и глухомани среди одних стариков. Мы ведь даже ребёнка не решались завести. Я к владыке несколько раз ездил, сетовал на свою горемычную жизнь, а он мне денег немножко сунул, благословив возвращаться на приход. Первый год особо тяжко приходилось, хотел на всё махнуть рукой и бросить священство. Затем как-то втянулся. Кое-какие прихожане появились. Но энтузиазм мой пропал. Придёт десять стариков к литургии, вечерню я не служил, не с кем, да и не для кого. Я им о молитве, о Боге, о Царствии Небесном. Они послушают, головами покачают, после чего забудут услышанное, погрузившись в свою будничную суету. Отчаялся совсем. Выпивать стал, по бабам пошёл. Молодухи в селе добродушные, напоят, накормят — жалеют меня. А я… Вот отцы упрекают, мол, о пастве не радею. А где она, паства-то? Не нужен ей мой Бог, не хочет слышать она о нём. Соседи священники последних людей попереманивали, ещё упрекают. Как дальше жить, ума не приложу. Всё, что имел, к чему стремился, всё перестало быть важным…
 — А зачем вы мне такие подробности рассказываете? Вам бы к духовнику или к владыке.
Отец Дмитрий отмахнулся, сказав:
 — Бесполезно. Заранее знаю их советы: молитесь, терпите, смиряйтесь.
 — Право, не знаю, что вам и сказать. Я лишь год служу, опыта никакого не имею. Сам столкнулся с трудностями. Только Божья милость укрепляет.
 — В Покровском куда легче. Считай, город.
 — Не соглашусь, что легче. Хотя перспектива есть. Ютимся в небольшом здании. Хор пока не академический, но девчонки учатся. Кое-что получается. Да и прихожане умножаются. Но трудности всё-таки не покидают. Куда без них?
 — Что ни говори, мы с тобой в разных мирах существуем. В городе куда легче созидать церковь, чем в глухой глубинке.
 — Наверное, вы правы. Я не знаю, как вёл бы себя на вашем месте. Возможно, тоже пришёл бы в отчаяние. Только мне кажется, вы очень сильный человек, просто у вас нет поддержки близких людей, а главное, вы перестали надеяться на милость Божью. Какой смысл Вашего служения, если вера угасает?
Отец Дмитрий приподнял губы в улыбке. Он покачал головой, ещё раз улыбнулся, сказав:
 — Как вы красиво излагаете. Молодой, целеустремлённый, немножко наивный… Оставайтесь таким всегда, слышите. Это поможет победить трудности, только не сломайтесь, как я, — затем он протянул руку, добавив: — Спасибо. Огромное спасибо, что выслушали, не прогнали. Даже немного легче на душе стало.
Сидя в автобусе, я никак не мог выкинуть из головы наш разговор с отцом Дмитрием. Я больше не чувствовал к нему настороженности и неприязни. Наоборот, стало его по-человечески жалко, даже немного грустно из-за тех обстоятельств, в которых он находился.
А дома меня ждала любимая жена. Они с Алиной и Айнарой репетировали «О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь…». Бабаиха, скрипя самодельной табуреткой, чистила кастрюли, в углу застыла Аля, держа в руках старенький молитвослов. «Слава Тебе, Господи, за неизреченную милость», — подумал я, прислонившись к стенке.

Продолжение следует....