Глава 12. Суперфосфат

Следующие три дня кажутся вечностью. Я живу как робот – с парнями работаем на току. Девочки продолжают работать в поле. С Евой мы видимся только в столовой, когда наши смены совпадают. Она, конечно, в упор меня не замечает. Я делаю то же самое.
Большакова ко мне не подходит, но изредка подмигивает или строит томные взгляды, проходя мимо. Собака на сене…

В субботу вечером, мы обновлённой компанией сидим на остановке чуть левее «Каштана» напротив ликероводочного магазина. Под ногами валяются 2 бутылки «Столичной» – народ разминается в ожидании дискотеки в центре села…
Валера светится от счастья! Ну, как же, его любовь, Таня Нестерова, тоже собралась развеяться. Подозревает ли она, что уже несколько дней является предметом безумной страсти для одного из наших парней? Вряд ли. На протяжении всего периода своей влюблённости Валерик страдает молча, как и подобает настоящему мужику. Мне даже кажется, что он испытывает садистское удовольствие от того, что Таня не имеет ни малейшего представления о том, что у неё есть пока ещё таинственный воздыхатель. Они сидят рядышком – совершенно случайно – как голуби на подоконнике. Просто жених и невеста. Хоть сейчас в ЗАГС, на комсомольскую свадьбу.

Майкл декламирует поэтов прошлого века. Потом, как бы подводя итог своему выступлению, пафосно заявляет:
– Товарищ, верь, придет она, на водку старая цена!
Рюмин мрачно-меланхолически замечает:
– Это почти и есть «звезда пленительного счастья».
А Таня Нестерова укоризненно:
– Игорь, неужели ты на самом деле такой алкоголик?

Разговор ни о чём заканчивается тем, что Валера в очередной раз агитирует Рюмина пойти на дискотеку. Рюмин в очередной раз отказывается. Тогда Валера, бросив гордый взгляд на Нестерову, с пьяно-занудной сентиментальностью объясняет ему: «Ты не просто меня обижаешь, ты сейчас обижаешь любовь…».
Рюмин поднимается и со сжатыми кулаками подходит к Валере. Между ними вклинивается комсорг Нестерова. Я оттягиваю Игоря и мы уходим в общагу спать. У него хреновое настроение, потому что он пьян. А у меня – потому, что я – трезв. Для нас двоих вечер явно не удался…

…Воскресенье 18 сентября начинается с того, что Николаха категорически отказывается идти на работу, ссылаясь на Конституцию СССР. Его даже не устраивает то, что по воскресеньям мы работаем только до обеда. Все остальные мужчины равнодушно пожимают плечами, но ничего не говорят.
К тому же у некоторых после вчерашнего болит голова и «сушняк» во рту.
Девчонок как обычно увозит автобус работать в поле с 08.00 до 14.00. Мы по традиции топаем на ток грузить кукурузу. Вернувшись с трудовых подвигов мы замечаем, что Николаха, похоже, даже не вставал с постели. Мы падаем на свои кровати каждый со своими мыслями. Комната наполняется надрывным храпом…

И тут – без стука, как к себе домой, –  к нам в комнату заходит агроном и спрашивает, не хотим ли мы заработать по «десятке» на брата. Соглашаемся дружно – по причине острой нехватки денег, и не поинтересовавшись, что именно для этого нужно делать. Работать за такие деньги согласен даже бастующий Николаха. Его как ветром сносит с кровати. На улице нас уже ждёт бортовая машина и водитель. Здесь выясняется, что Майкл с нами не поедет. Он корчит из себя провинившегося мальчика, которого мама не пускает гулять и поставила в угол, но меня терзают смутные сомнения, что он намылился на свидание с Пискаренко.

Приезжаем на станцию; там с открытыми дверями стоит вагон с суперфосфатом в огромных белых мешках.
– Боже! Сколько же он весит? – спрашивает Алик Шуряев у водителя, обхватывая один мешок.
– 50 килограммов.
– Ого! Ещё 5 килограммов добавить, и будет мой вес…
На поверку, мешки оказываются не столько тяжёлыми, сколько громоздкими. И нам приходится каждый мешок сбрасывать на землю вдвоём.

Нас – семеро и мы периодически меняемся в парах. Это даже хорошо – один человек всегда может отдохнуть. Все работают энергично, никто не халтурит. Когда мы уже разгрузили половину вагона, подходит наш начальник и говорит, что мешки надо кидать подальше от рельсов. Я, как самый старший и опытный, беру на себя обязанности парламентёра.
– Уважаемый, слушай сюда! Мы этого делать не будем!
– Почему?
– Потому что это – двойная работа.
– Да, но тогда нельзя будет убрать с рельсов вагон.

Мы идём ему навстречу при условии, что нам за это доплатят. Мужик соглашается. Освобождаем рельсы от мешков, оставшиеся мешки укладываем на землю так, чтобы мог проехать локомотив. Через пару часов подошедший тепловоз увозит пустой вагон, а начальник ведёт нас в какую-то хибарку – там же у путей, переписывает в ведомость наши паспортные данные и выдаёт каждому «на рыло» аж по 15 рублей! Бешеные деньги по тем временам. Такое надо отметить! Скромненько – сухим вином…