Магия полнолуния - часть 1

Ненаучная фантастика

Посвящается Анне, ставшей прообразом главной героини.

С благодарностью Елене, встреча с которой во многом поспособствовала написанию последних глав.

Все может быть, и быть все может,
Лишь одного не может быть –
Чего совсем уж быть не может
Или вообще не может быть.
(Народное)

И из собственной судьбы
Я выдергивал по нитке.
(Б. Окуджава)

    Вместо пролога

    Что-то заставило Ксана взглянуть на настольный календарь. Было самое начало апреля. Мозаика месяца показалась не совсем обычной. Ну, да – месяц начинался субботой, и было в нем пять пар выходных дней, которые выстроились красной колонкой, отчего календарь был похож на крепость с угловой башней. Вспомнился прошлогодний октябрь – он также начинался субботой, и было в нем пять пар выходных, и, конечно же, пять понедельников. Тогда, в октябре и началась эта мистическая история, о которой он, конечно же, не забыл – такое не забывается, но старался меньше думать, ибо все случившееся не поддавалось никакому рациональному объяснению – все было настолько фантастически-мистически иррационально.

    Ксан

    Свое прозвище Ксан получил еще в студенческие годы, в одной компании благодаря некоему юному «джентльмену» лет трех от роду, который довольно смело подошел к нему и, не церемонясь, спросил:
    — А тебя как зовут?
    — Александр, — почему-то он назвался полным именем, хотя более естественным в данном случае было бы «Саша» или «Саня». «Джентльмен» пару секунд помолчал и, выделив в услышанном, по его разумению, главное, произнес:
    — Ксан!
    Окружающим это так понравилось, что все сошлись во мнении – лучшего прозвища не придумать – коротко и оригинально. Сам Александр был не против, так и укрепилась за ним эта краткая форма имени. В дальнейшем, представляясь при знакомстве, он добавлял: — Можно просто Ксан, — тем самым предлагая менее официальные отношения.
    Ксан работал, или, как он сам говорил, служил программистом в ИТ-компании. Место «службы» находилось достаточно далеко от его «спального» района – из одного конца города в другой двумя автобусами с пересадкой в центре. Ксану нравилось после работы прогуляться по центральной части города, по его улочкам и переулкам, с множеством старинных зданий, маленьких кафе, магазинчиков и лавочек. К тому же, главным его увлечением была фотография, и он постоянно носил с собой фотокамеру. В центре города он всегда мог найти интересный сюжет – архитектура, городской пейзаж, уличная сценка, интересные люди. Как фотохудожника его, конечно, привлекали красивые женщины. Большинство из них, особенно туристки, было не против того, что их снимают. Иногда при «полном непротивлении сторон», то бишь согласии, это даже выливалось в импровизированную уличную фотосессию.
    Ксан был требовательным к качеству снимков и приверженцем старой школы, когда снимают, прижав камеру к себе и глядя в глазок видоискателя, а не держа ее на вытянутых, подчас нетвердых руках, созерцая сюжет на «экранчеге», который еще и «слепнет» на солнце.  Потому он ходил не с какой-нибудь «мыльницей», а, как называли в среде фотографов, БЧК – большой черной камерой, хотя и невысокого класса, но с достаточно большим объективом и вспышкой. Это, в определенном смысле, придавало «профессиональности», и иногда его даже принимали за представителя медиа. К тому же, как оказалось, «человеку с тапаратом» легче установить контакт, особенно когда тебя постоянно замечают, к тебе привыкают, и ты уже становишься частью улицы. Именно благодаря фотографии у Ксана и появились уличные знакомства – зазывалы у ресторанов, девушки-«трактирщицы», продавцы в киосках, уличные музыканты. Много знакомств появлялось на проходящей в конце года рождественской ярмарке.
    Другими увлечениями Ксана были музыка и стихи. Когда-то он играл на гитаре и пел в ансамбле, иногда доводилось петь в компании. В последние время он стал заниматься созданием музыки – делал обработки на популярные мелодии, а также писал свои инструментальные композиции и песни. Стихи он начал писать не так давно, и, в основном, это были короткие поздравления и подписи к фотографиям. Были и «полные» стихотворения – как иронические на разные жизненные темы, в том числе о фотографии, так и серьезные, посвященные, в основном, осени – любимому времени года. Некоторые стихи удавалось положить на музыку. Такие вещи писались под настроение, или как он сам говорил, при достаточном количестве «стихотонина», как он называл придуманный им гормон поэзии.

    Маришка

    Стоял сентябрь – самое время для начала «охоты» за осенними сюжетами. Пройдя по парку и поснимав раннюю осень, Ксан свернул в Старый Город. Почему-то он остановился около небольшого цветочно-сувенирного магазинчика с красивым названием «Марго», на вывеске которого красовалась изящно выгнувшаяся черная кошка. В темноте глаза кошки отражали свет фонарей, что придавало ее виду нечто магическое. Через витринное стекло он увидел работницу, которой раньше не встречал, хотя время от времени здесь проходил и иногда покупал цветы.
    У девушки были великолепные пышные огненно-рыжие волосы, которые на фоне светлых цветов казались еще более яркими. «Прямо Гелла», — подумал он. Сходство с этой загадочной и до конца непонятой героиней его любимого романа, было очевидным. Вспомнилась первая школьная любовь – в третьем или четвертом классе – та девочка тоже была огненно-рыжей, с длинной косой и полным веснушек лицом. Может, поэтому больше всего Ксану нравились именно рыженькие.
    Вот и сейчас ему захотелось зайти и, если не познакомиться, то хотя бы полюбоваться на девушку вблизи. Надобности в цветах не было, но можно было присмотреть что-нибудь из сувениров. Ксан решительно зашел в магазин, огляделся. Покупателей не было. Ему приглянулись магнитики в форме котиков, в разных позах, очень похожих на знаменитого кота Саймона. Несколько штук он и приобрел – в подарок друзьям.
    Знакомство можно было считать наполовину состоявшимся – на бейджике было написано имя – Марианна. К тому же, у девушки оказались красивые глаза с синеватым оттенком.
    Вспомнилась строчка из песни – «Марианна – королева чужого романа». Ксан не мог и предположить, что она станет королевой его «фото-поэтического» романа.
    — У вас красивое имя – сразу два в одном. Можно Машей звать, можно – Аней. А именины так вообще за троих отмечать.
    — Да, мне оно очень нравится. А еще мне нравится, как меня в детстве звала мама – Маришка.
    Она произнесла это так непринужденно и по-дружески, что не назваться было нельзя.
    — А я – Александр. Можно – Ксан.
    — Договорились, — просто ответила она, — можете называть меня Маришкой.
    — У вас прекрасные волосы. Вы сразу напомнили мне Геллу, — произнес он и подумал, — «сейчас она спросит, а кто это?», но Марианна ответила:
    — Возможно, внешне я и похожа, но Маргарита мне ближе. А вам нравятся котики?
    — Обожаю. Особенно рыжих кошечек и черных котов – здесь один такой гуляет по улице. В пару вашей Марго. Вылитый Бегемот. Еще и квартирка «нехорошая» поблизости имеется.
    По улице, действительно, иногда степенно прогуливался совершенно черный большой кот, живший где-то неподалеку, а в соседнем с «Марго» доме было окно, где за стеклами были вставлены панели черного цвета, что и придавало окну «нехороший» вид.
    — Это где же?
    — Да рядом, в соседнем доме, на третьем этаже. Там еще окно черное.
    — Окно я видела. А чем же она нехорошая?
    — Согласно одной из легенд, когда повсюду свирепствовала чума, в городе появился человек, назвавшийся алхимиком и пообещавший за одну ночь изготовить лекарство. Хоть это и вызывало недоверие, ему предоставили комнату и все необходимое. Наутро выяснилось, что алхимик бесследно исчез, оставив лишь странный рецепт со сложной формулой, который и был отдан аптекарю. То, что получилось, лекарством, конечно, не оказалось. Это был марципан.
    — Интересная легенда.
    — А вы здесь недавно? Раньше я вас не видел. — спросил Ксан.
    — Да, всего пару недель. А вы фотограф?
    Говорить с Маришкой было так легко, что Ксану захотелось «приколоться»:
    — Ну, раз на мне «тапарат», то сейчас – да. А так – я играю музыку в борделе.
    — Хотите сказать, вы работаете в ИТ-сфере и занимаетесь вопросами безопасности сетевых протоколов?
    «Похоже, она не так проста», подумал он.
    — Не совсем. Я – программист. Но вы, видимо, знаете этот анекдот?
    — Ну, конечно же. Чай, интернеты читаем, — с искорками юмора в глазах ответила Маришка и добавила, — да и я немного в этом понимаю, училась даже в ИТ-колледже, но ушла – не мое это.
    На этой веселой ноте они попрощались. Ксан пообещал заглядывать сюда. «Маришка» звучало приятно – что-то чешско-польское слышалось в этой форме имени.

    День рождения

    На следующей неделе Ксан снова заглянул в «Марго». Маришка была на месте и выглядела особенно очаровательно – волосы горели огнем, а под рабочим передником красовалось праздничное платье глубокого синего цвета, так нравившегося Ксану, особенно в сочетании с рыжими волосами.
    — Маришка, вы прелестны! Праздник? — спросил он.
    — День рождения, — просто ответила Маришка.
    — Поздравляю! За мной эксклюзивная открытка. Делитесь почтой – пришлю.
    У него было несколько своих «фирменных» поздравительных открыток. На одной половине открытки был написан акростих, первые буквы которого образовывали текст поздравления, а на другой помещалась картинка – цветы, композиция, или что-то на близкую поздравляемому тему.
    Ксан достал видавший виды блокнотик, куда он записывал строки стихов, адреса и всякие нужные вещи. Взглянув на записанный Маришкой адрес, он был приятно удивлен – у нее был почтовый ник «XANNA». «Это неспроста», — подумал он.
    — Да у вас, оказывается, и ник похожий – Ксанна.
    — Когда регистрировалась, все желаемые ники были заняты, а добавлять цифры, как у других, не хотелось. То, что этот оказался не занят – просто чудо. А когда у вас день рождения?
    День рождения у Ксана был первого июня, но обычно на этот вопрос он отвечал – «тридцать второго мая». Те кто были «в теме» и знали, что день 32 мая был добавлен знаменитым бароном Мюнхгаузеном для коррекции календаря, конечно же сразу понимали, о чем речь; но большинство такой ответ ставил в тупик, и следовало «Это как?» На что приходилось отвечать – «Да просто. Следующий день после тридцать первого.» И то не до всех сразу доходило.
    — Который был, уже прошел, а до следующего еще далеко. Тридцать второго мая.
    Маришка улыбнулась – она была «в теме»:
    — Повезло вам. А мне хотелось бы, чтоб день рождения был 31 июня. Или хотя бы этот день был в календаре. Нравится мне эта магическая дата.
    — Между прочим, 31 июня в этом году было. Правда, длилось оно всего лишь секунду – была добавлена секунда для коррекции времени.
    — Надо же. А я и не знала, — с сожалением произнесла Маришка.
    — А сия прелестная девушка дозволит сделать ее портрет?
    — Ну, конечно же.
    Маришка сняла передник, легким движением рук поправила волосы:
    — Я готова.
    Ксан сделал несколько снимков – на фоне стеллажей с цветами, с букетами в руках, на фоне витрины с видом на улицу. Маришка была сама прелесть, при этом в ней не чувствовалось никакого искусственного позирования. «Прирожденная фотомодель», подумал он.
    Вечером Ксан засел за открытку. Дарить цветочнице открытку с цветами было бы слишком банально. Он вспомнил, что год назад в парке была съемка в костюмах и масках – мужчина в одежде типа королевской и две женщины – одна в костюме пирата, другая в шляпе и длинном бархатном платье. Ксан тоже сделал тогда, как папарацци, несколько снимков. Один из снимков дамы в платье он и использовал. Вставить туда лицо и волосы Маришки не представляло труда, и вскоре был готов портрет прелестной рыжеволосой девушки из прошлого, который и занял свое место на открытке.
    Прозанимавшись с открыткой и фотографиями весь вечер, он отправил их Маришке.
    Была пятница 16 сентября, 22 часа 5 минут...

    Осень в окно постучала...

    Ксан стал почаще заглядывать в «Марго». Маришка работала по сменам, поэтому виделись они не так часто. Со сменщицей Хеленой, хотя он и сталкивался с ней ранее, его познакомила Маришка, когда та зачем-то зашла. Хелена была по-своему красива, с вьющимися светлыми, даже скорее, пепельными волосами, и они с Маришкой хорошо дополняли друг друга – лед и пламень, серебро и медь.
    Покупателей по вечерам было немного, Маришка «крутила» букеты, занималась мелкими делами, и можно было пообщаться. С ней было легко говорить – даже о том, о чем Ксан не решился бы заговорить первым. К тому же у нее оказалось прекрасное чувство юмора, а уж искусством сарказма она владела в совершенстве. Порой это можно было запросто принять за чистую монету, и только какие-то еле уловимые интонации да искорки в глазах могли ее выдать.
    Как правило, на каждой встрече он делал несколько снимков. Маришка была неотразима, каждый раз в снимке появлялось что-то новое – чуть иная поза, другое выражение лица, другой взгляд.
    После встреч с Маришкой Ксан чувствовал прилив «стихотонина», появлялось вдохновение. Довольно быстро он написал стихотворение на осеннюю тему, и даже придумал к нему мелодию. В последний раз пробежав по тексту, он послал его Маришке, добавив «Посвящается М. Да-да, именно сей М. которая сейчас это читает.»
    Ответ пришел почти сразу – Маришке очень понравилось стихотворение, как она писала – «Я даже уловила моё осеннее настроение в стихах. Грусть, но в тоже время любовь к осени» и прислала пару своих стихов. Ее стихи Ксану очень понравились, они были полны искренности и неподдельных чувств, хотя местами, как он говорил, попадались «пороги на реке» – сбивался ритмический рисунок.
    Точек соприкосновения становилось все больше...