143 Благословенная

  Игорь Васильевич Эрнст

(Неизвестная экспедиция Харпера Смита)
               
                Всякое древо доброе приносит и плоды добрые,
                а худое древо приносит плоды худые.
                Матфея, 7, 15 – 20

     24 ноября 5 452 года „Ласточка” покинула резервный космодром Центральной базы и отправилась в дальний путь. Отлёт „Ласточки” не регистрировался в диспетчерских журналах в соответствии с устным распоряжением начальника Базы.
     За несколько дней до этого командир этого корабля пилот-разведчик экстра-класса Харпер Смит имел беседу с неким господином по имени Роджер Джонс. Они встретились в парке и в течение двух часов, то прогуливаясь по аллеям, то сидя на скамейках безлюдных дорожек, обстоятельно поговорили. Джонс представился руководителем специального отдела Галактического разведывательного управления и предупредил Харпера, что содержание разговора не должно разглашаться.
     – После возвращения Вы должны забыть обо мне и о том, что увидите в месте назначения. „Ласточку” сдадите и получите новое судно. Вот, – Роджер Джонс протянул обыкновенный конверт из голубоватой бумаги, – инструкции. Обратите внимание, на лицевой стороне указано место и время, в которые вы должны ознакомиться с содержимым.
     Харпер взглянул на конверт и вложил его во внутренний карман костюма.
     – Застегните пуговицы, – повелительно сказал Джонс.
     Затем он вынул из своей сумки небольшую коробочку.
     – Вот носители информации. Первый обозначен литерой „А” и на нём записана программа вашего полёта. Этот носитель следует беречь, как зеницу ока, и даже при намёке на утечку информации он должен быть уничтожен. Программу загрузите в бортовой навигационный комплекс „Ласточки” и полёт пройдёт в автоматическом режиме. Опять-таки: в случае опасности эту программу необходимо стереть из памяти комплекса и тогда возвращаться вам придётся на ручном управлении. Другие носители, назовём их рабочими, даются в двух идентичных комплектах, они пронумерованы от единицы до десяти арабскими цифрами, на них вы будете записывать всю, подчёркиваю – всю информацию, связанную с полётом и полученную в месте назначения. Эти носители ни в коем случае не должны быть утрачены. Периодически вы будете связываться со мною и передавать сведения, записываемые на рабочих носителях. А здесь, – Джонс протянул Харперу сероватый конверт, – расписание сеансов связи, ваши и мои позывные, а также шифры. И последнее: в коробке есть носитель в отдельной упаковке с красной полосой. На нём указано, какие записи вы должны делать в бортовом журнале и то, что вы должны отразить в памяти бортового вычислительного комплекса „Ласточки”, а все истинные, реальные сведения из бортового комплекса вы изымете и перенесёте на этот отдельный носитель. – Джонс улыбнулся. – Вам понятно? Эту работу вы проделаете на обратном пути. Не буду скрывать – вы не первый, кто выполняет подобное поручение.   
     Он встал со скамьи, приподнялся на цыпочках, развёл плечи, спросил ещё раз:
     – Вам всё понятно, пилот Харпер Смит?
     – Надеюсь, – в тон Джонсу ответил Харпер.
     – Ну и прекрасно, – Роджер протянул руку для пожатия. – Теперь последнее, – интонация Джонса стала дружеской, – может случиться необходимость во внеочередной связи. Мы считаем, что такая потребность возникнет, если „Ласточка” встретит метеорный поток или попадёт в неизвестное космическое течение, может встретиться и мощное электромагнитное поле, в общем, в любом случае, когда вам потребуется наш совет и помощь. Тогда звоните, – он ещё раз улыбнулся. – С двадцать четвёртого ноября вы находитесь во внеочередном отпуске. Через два года у вас будет новое судно. Успехов и удачи.

     …Харпер распечатал жёсткий конверт из голубоватой металлизированной бумаги.
     „Секретно.
     Ни при каких обстоятельствах содержимое данного текста не должно быть оглашено.
Инструкция
     I. Общая часть.
     I.1. Небесное тело ХХХ под условным названием „Благословенная” имеет координаты: ххх.
     I.2. Небесное тело ХХХ входит в состав планетной системы звезды №  ХХХ.
     I.3. Планетная система звезды № ХХХ содержит 12 (двенадцать) объектов (планет), движущихся вокруг светила по эллиптическим орбитам. Посещение и тщательное обследование каждого объекта обязательно. Наибольшее внимание следует уделить третьему, четвёртому, пятому и шестому объектам, находящимся в обитаемом поясе планетной системы.
     I.4. Наибольший интерес представляет объект (планета), обладающая оптимальными условиями для существования органической жизни. Таким объектом является планета среди третьего – шестого объектов, предположительно пятая от указанной звезды, обозначаемая далее как „Небесное тело ХХХ” („Благословенная”).
     I.5. Надлежит исследовать Небесное тело ХХХ и собрать всю возможную информацию. Особое внимание следует обратить на флору и фауну Небесного тела ХХХ.
     I.6. Ни при каких обстоятельствах местонахождение Небесного тела ХХХ не должно быть обнародовано.
     I.7. Ни с кем и при каких обстоятельствах, кроме указанного в п. I.8., не делиться наблюдениями и впечатлениями, полученными на Небесном теле ХХХ.
     I.8. Устный отчёт об экспедиции по возвращении на Центральную базу должен быть представлен только руководителю специального отдела Галактического разведывательного управления Роджеру Джонсу.
     II. Особая часть.
     II.1. Посадку произвести в пустынном районе Небесного тела ХХХ (далее – „планета”), полностью лишённом всяких признаков жизни.
     II.2. Не использовать космолёт для перемещений по планете.
     II.3. По возможности не производить излишних высадок в областях, где будет отмечено наличие живой жизни в любых формах.
     II.4. Не предпринимать никаких действий, даже самых незначительных, могущих вызвать изменение существующего состояния планеты. 
     II.5. Не осуществлять никакого вмешательства в процессы, происходящие на планете.
     II.6. Рекомендуем избегать контактов с некими существами, нахождение которых на планете весьма вероятно. При невозможности отказаться от подобных контактов следует избегать любых осложнений.
     II.7. Ни при каких обстоятельствах не применять оружие.
     II.8. Категорически запрещается проведение каких-либо самостоятельных исследований и экспериментов.
     II.9. Срок пребывания на планете: все времена года. В принципе срок пребывания не неограничен.
     III. Особое задание.
     III.1. Собрать коллекцию живых организмов.
     III.2. Составить гербарий. Собрать коллекцию живой флоры.
     III.3. Проследить весь цикл развития (онтогенез) преобладающего растения планеты. Создать запас плодов этого растения (не менее двух тонн).    
     III.4. Все материалы должны быть доставлены на Центральную базу.
     IV. Дополнительные указания.
     IV.1. При вхождении космолёта в сектор ххх радиомаяки космолёта должны быть отключены.
     IV.2. Вся получаемая информация заносится на двойной комплект рабочих носителей и периодически предаётся на Центральную базу. 
     IV.3. Расписание сеансов связи находится в сером конверте.”
     Из серого конверта Харпер извлёк листок, в котором указывались пароли, шифры и расписание радиосеансов связи по каналам Космонет-16А с Центральной базой. 
     – Есть! – козырнул Харпер и приступил к работе.
     Первым делом он открыл Галактический реестр. Звезда № ХХХ там не значилась.

     „Ласточка” мчалась среди вечного молчания космоса…
     …Он начал со внешнего пояса, с крайней, самой дальней планеты, потом перешёл к одиннадцатой, десятой…    
     Кругляшок гигантской звезды № ХХХ становился всё ближе и ближе.
     Шестая тоже не отвечала требованиям I.4. Инструкции.   
     „Ласточка” скользнула к первой планете – слишком жарко. И вторая, третья, четвёртая не имели признаков каких-либо форм развитой органической жизни.
     Разведчик отметил: пространство, занятое планетной системой звезды, затянуто какой-то дымкой, лёгким пылевым облаком, выбрасывающим в открытый космос длинные рукава.    
     Харпер отправил Роджеру Джонсу отчёты о результатах обследования внешних и внутренних планет и направился к пятой – Благословенной.
     „Ласточка” лёгла на круговую орбиту; через сутки Харпер имел начальную информацию о Небесном теле ХХХ, полагаемым Благословенной. Диаметр планеты составлял примерно пятнадцать тысяч километров. Наклон оси вращения к эклиптике – yyy, прецессия не более yyy градусов. Скорость вращения вокруг оси – yyy, скорость движения по орбите – yyy. Средняя величина потока энергии, поступавшая на поверхность от Звезды № ХХХ, была около yyy. Плотность атмосферы, состоявшей из смеси двух основных компонентов – азота и кислорода равна yyy. Эти условия позволяли допустить, что на планете велика вероятность существования живой жизни.
       Таким образом, планета, пожалуй, пригодна для освоения и, может быть, не случайно её заранее назвали Благословенной. Небесное тело ХХХ чем-то напомнило Харперу Солнечную, даже в созвучии условных имён ему показалось нечто значимое.
         
     В соответствии с инструкцией Харпер посадил космолёт в самом невыгодном с точки зрения космоплавания месте – за полярным кругом. „Ласточка” снижалась долго, по локсодромии, и, наконец, села в Южном полушарии, за поясом гор, на границе лесов и вечной мерзлоты.
     Зонды помчались вокруг планеты. Они сканировали поверхность, брали пробы атмосферы, анализировали её состав, выделяли примеси, обусловленные запахами, исходящими от живых существ, проводили дистанционный химический анализ почв, речной и океанской жидкости, по составу близкой к обыкновенной воде, собирали множество других данных. 
     Информация поступала обильной и вскоре Харпер получил ясное представление о Благословенной.
     Он смотрел на карту и удивлялся непривычной организации поверхности планеты. По экватору планету охватывал океан примерно одинаковой ширины по всей длине. Средние широты обоих полушарий были заняты равнинами, затем шли пояса лесов, за ними – горы, где зарождались многоводные реки. Полюса покрывались древними льдами.
     Реки стекали в океан по меридианам и сообщались между собой протоками различной интенсивности, текущими в широтных направлениях; в результате образовывалась как бы гигантская ирригационная сеть, наброшенная на равнины и создававшая территории формой приближённой к прямоугольной. 
      Крупных животных зонды не обнаружили, указали лишь на наличие мелких насекомых. Леса состояли в основном из деревьев наподобие хвойных, а равнины сплошь заросли какой-то высокой травой. В океане отмечались значительные скопления микроскопических водорослей, останки которых обильно выделяли метан; рыбы и подобные им существа не водились. 
     Симметрия в расположении суши и воды была настолько необычна, что Харпер выполнил карту Благословенной в меркаторской проекции и занялся элементарными подсчётами. Вот что у него получилось: на 12 000 километров – четверть окружности Благословенной по меридиану от экватора до полюса – приходилось: океана 2 000 километров, равнин 7 000 километров, лесов 500 километров, горных цепей 1 000 километров, полярной зоны 1 500 километров.
     Такова была планетография Благословенной. Упорядоченность не свойственна природе, поэтому Харпер посчитал, что даже в процессе бесконечно продолжительной эволюции само собой подобного устройства поверхности небесного тела ожидать невозможно.
     Следовательно…
     Следовательно…, а ведь, честно говоря, из этого ничего не следовало. Во Вселенной много чудес.
     Далее шли сводки результатов химического анализа атмосферы, почв и вод (так условно Харпер всё-таки назвал влагу океана и рек) на разных широтах, графики распределения температур по широтам и прочие многочисленные данные, в которых не было ничего необычного – так, стандартная планета обитаемого пояса.   
     Кружась вокруг Благословенной, пилот обратил внимание на довольно своеобразный облачный покров. В южном полушарии один за другим шли фронты дождевых облаков, а в северном наблюдались мощнейшие антициклоны, в центре которых скорость воздушных потоков достигала пятисот километров в час. Возможно, на планете стояли самые неустойчивые времена года: весна и осень. Так оно и оказалось. 
     Через трое суток по корабельному времени Харпер вывел разведывательный челнок и полетел на север по нулевому меридиану – линии, на которой находилось место посадки „Ласточки”.
      Харпер поглядывал на приборные доски и на поверхность планеты. Горы были не особенно высоки, но непроходимы – крутые склоны, реки в ущельях, на редких плато густые леса. На самых высоких вершинах лежал снег. По мере продвижения к экватору ущелья превращались в долины, реки утрачивали бег и плавно текли среди лесов. Иногда челнок встречал облачные фронты, тогда Харпер поднимался и летел над пеленой облаков, под которыми бушевали грозы.
     Потом начались равнины, плоские бескрайние равнины, затем океан. В северном полушарии картина повторилась в обратном порядке: равнины, горы, полярная область.
     Харпер вернулся к „Ласточке”.
     Итак, в южном полушарии стояла весна, шли дожди, гремели грозы. В северном – осень; бушующие ветры создавали воздушные вихри, закручивающиеся в смерчи, что восставали гигантскими столбами до границ атмосферы. Вихри над равнинами возникали, видимо, от столкновения воздушных масс, пришедшими от экватора и от полюсов. Однажды смерч захватил челнок и потащил за собой; Харпер с трудом сумел вывести из него своё судёнышко лишь в ионосфере.
     Строго говоря, вся возможная информация о планете была уже собрана – всё предельно просто: органическая жизнь бедная – несколько видов растений, правда, довольно высокоорганизованных.
     Последующие полёты на челноке не приносили особых сведений.
     Харпер был в недоумении: приказ произвести тщательное исследование планеты предполагал какие-то ожидания составителей инструкции, однако ничего интересного разведчик не находил. Если это та самая Благословенная, то она не представляла собой никакой загадки за исключением формы поверхности.
     По многим параметром Благословенная была близка к Земле, но и в этом не было ничего удивительного: в обитаемых поясах планетных систем небесные тела похожи на Землю, они обычны, даже естественны, и вовсе не редки среди спутников жёлтых звёзд. На многих существовала жизнь, формы которой с незначительными различиями были сходны с земными формами, из чего делался очевидный вывод – принцип зарождения и законы эволюции неизменны по всей Вселенной, поэтому в схожих условиях и развиваются схожие формы живых существ.
     Однако основная цель экспедиции – сбор образцов живой природы.
     Прежде всего Харпер исследовал полярные и горные районы. Тундры занимала однообразная стелющаяся трава. В горах встречалось два-три вида деревьев хвойных пород, ближе к равнинам появлялись лиственные. Красивы горные пейзажи: долины, реки, водопады, бесчисленные озёра. И всё. Место для посадки разведывательного челнока каждый раз находилось с трудом, пешей же экскурсии не удалось совершить ни разу, настолько сложны были рельефы местности.
     Примерно на шестидесятой параллели горы переходили в равнины, простиравшиеся до океанских берегов. Равнины обоих полушарий были покрыты одним и тем же травянистым растением. В южном полушарии оно зацветало, распространяя пряный запах. Прямые ветвистые стебли, высотой до метра, листочки как бы рассечены на отдельные иголочки. Стебель оканчивался двумя-тремя сложными зонтиками, в которых уже распускались было жёлтые цветки. В северном же полушарии, где сухо и жарко, растение роняло созревшие семена – маленькие и чёрные как маковые зёрнышки – Харпер, не задумываясь, назвал их гренами. Они подхватывались ветрами и уносились прочь. Грены обладали отличными аэродинамическими свойствами, будучи снабжёнными как бы крылышками.
     Разведчик не прекращал поиски живых существ, но кроме насекомых-опылителей не находил ничего.
     Харпер спускался низко и пролетал над полями – это слово казалось ему самым подходящим для определения территорий, поросших травой, внешне напоминавшей гигантский укроп – Харпер в шутку так и назвал её укропом. 
     Он обратил внимание, что на полях встречались небольшие возвышения всегда числом пять, и располагались они как пять точек на костяшке домино.

     Наконец, предварительные исследования закончились; пилот стал высаживаться на равнины. Благоухающая трава доходила до пояса. Он ступал осторожно, стараясь не повредить растения. 
     Разведчик заставал две фазы развития укропа – цветение и зрелость; для того, чтобы выполнить требования инструкции по сбору материала на всех этапах его онтогенеза потребуется полгода.
     Он выбрал несколько контрольных участков в обоих полушариях и установил там аппаратуру для непрерывного контроля происходящего. Кроме данных, накапливаемых в бортовом вычислительном комплексе „Ласточки”, Харпер вёл и дневники, где обстоятельно записывал свои наблюдения.   
     За неделю однообразных и скучных исследований Харпер собрал требуемый материал, укомплектовал и гербарий. На этом часть задания была выполнена. Остались зима и лето.
      На всей планете лежал отпечаток какой-то немыслимого порядка, не присущего природе, в которой равновесие достигается за счёт постоянных взаимных превращений энергий и масс, отчего материя находится в непрерывном движении, ни на мгновение не останавливаясь. Здесь же не было хаоса, здесь чувствовалась какая-то организующая сила, задающая движение процессов, протекающих на планете. Уже одно ясное и строгое устройство поверхности планеты приводило разведчика к мысли об искусственной планировке планеты. 
     Но что это за сила, Харпер, конечно, сказать мог.
     Систематизируя свои наблюдения, пилот отметил, что он не видел недоразвитых, пожухлых или засохших растений, все они развивались одинаково и полноценно плодоносили.
     Но однажды Харпер обнаружил участок, отличавшийся от других. Там рос тот же укроп, но, похоже, растения были нездоровы. На стеблях, на острых листочках, на зонтиках гнездились разного размера пузырьки тёмного, почти чёрного цвета.
     – Пузырчатка! – невольно воскликнул Харпер.
     Он не удержался и прикоснулся к этому неприятному образованию. Случайно он раздавил несколько пузырьков и испачкал руки выделившейся густой консистенцией, напоминавшей растительное масло.
     Кожа на руках воспалилась, поднялась температура. Бортовой медцентр определил глубокую интоксикацию организма, но поставить точный диагноз не смог, указав, что диагностика заболевания невозможна, так как инфекция подобного рода неизвестна, а возбудитель не удаётся идентифицировать, необходимо время, чтобы подобрать стратегию лечения.
     На следующий день руки покрылись гноящимися пузырьками, лопаясь, они издавали отвратительный запах. Такой же запах издавал больной укроп.

     Стандартные приёмы лечения несколько замедлили развитие инфекции, но явного улучшения не наступало, более того – язвы распространились по всему телу, вызывая нестерпимый зуд и нарушая работу внутренних органов. Язвы на щеках набухали от стекающего со лба пота. Печень увеличилась.
     Пилот чувствовал упадок сил. Дыхание стало мелким и учащённым. Большей частью он лежал, его била дрожь, судороги сводили члены; чтобы встать, он переворачивался на живот, сползал на пол, где вставал на четвереньки и, хватаясь за обстановку, поднимался на ноги. 
     Харпер терял работоспособность. Мысль его, однако, работала чётко, правда, с запозданием, но работала: надо использовать не поражённые растения. Он с трудом засыпал порцию грен в анализатор медцентра, ввёл устно команды в вычислительный комплекс…
     …С ответом комплекс не спешил…
     Но вот и рекомендации…
     Семена растирать в порошок, настаивать сутки в дистиллированной воде, и выпивать по литру каждые шесть часов. Продукт, выводимый из организма, ожидался ядовитым, его следовало подвергать разложению на атомы.
     Лечебные процедуры, не раз корректируемые, продолжались долго. Почти все грены оказались израсходованы, зато пилот шёл на поправку. Иногда болезнь словно возвращалась; если становилось хуже, Харпер задумывался о смерти. Он вспоминал свою жизнь, сложные переделки, из которых удавалось выпутываться, товарищей, живых и погибших. Особенно часто он думал о Франце Целлере, добровольно ушедшем в другую галактику. Делами пилот почти не занимался, лишь просматривал сведения о состоянии своего космического судна и фиксировал приходящие извне.      
     Наконец, пилот выздоровел. Последствия недуга сказывались долго, порой Харпер испытывал физическую слабость, за приступами которой следовали приступы беспричинной злости и ярости.
      За время болезни на планете сменились времена года; в севером полушарии настала весна, периодически шли обильные дожди; в южном же – осень, там бушевали ураганы.
     Утрату собранного материала следовало восполнить.
     Но сначала Харпер отыскал известное ему поле с больными растениями. На карте Благословенной он обозначил этот район буквами II, что означало „Ignota Infectio”, но впоследствии ему прошлось добавлять к сокращению ещё и цифры – ущербные места в обоих полушариях нередки.
     Поражённые растения внешне походили на здоровые, но Харпер научился видеть различия между ними. Появление на растении самой пузырчатки указывало лишь на последнюю стадию заболевания. Внимательное изучение больных растений выявило структурные изменения в строении стеблей и соцветий и, конечно, на свойствах грен. Самое неприятное открытие заключалось в том, что больные растения были исключительно плодовиты.
     Инструкциями пилоту категорически запрещалось вмешиваться в жизнь Благословенной и проводить какие-либо эксперименты. Однако пилот припомнил две-три фразы нарочито неловко сказанных Роджером Джонсом, которым он тогда не придал значения и смысл которых сейчас был таков: „Для этой экспедиции „Ласточка” подверглась переоборудованию (какому именно, Джонс не сказал), но проведение самостоятельных опытов нежелательно, а о результатах сообщать не обязательно”. Такая двусмысленность сейчас понравилась Харперу, она давала право на некоторые своевольные поступки.
     Он понимал, что его действия, вызванные обычной для косморазведчиков независимостью и самостоятельностью, часто переходившими необозначенные границы, вызовут неудовольствие руководства. Инициативным быть можно, а приказы нарушать нельзя. Однако в данном случае поступки пилота разведчика экстра-класса Харпера Смита вряд ли приведут к отстранению от полётов.
     Разведчик ещё раз перечитал инструкцию и ещё раз понял, что по сути бесконтролен. А раз так, то он создаст дополнительный запас семян Благословенной для собственных исследований. Сделал он так, понимая, что весь материал, собранный им на планете, будет тщательно изучен, но о результатах ему, естественно, не сообщат.
     А он ведь уже догадывался…    
 
     Он вплотную занялся больными растениями.
     В северном полушарии, там, где теперь весна, он нашёл местечко под делянку, куда аккуратно пересадил десятка два здоровых растений и несколько больных стеблей. Вернувшись через некоторое время, Харпер обнаружил, что абсолютно все кусты поражены пузырчаткой. Пилот выжег делянку дотла, проработал темперером слой почвы на глубину два метра и засеял здоровыми семенами. Через неделю Харпер вновь огорчился – поле заросло и все до единого растения оказались больными. То же самое повторилось и на третий раз, и на четвёртый… Пузырчатка, знать, непобедима.
     – Да…, – покачал головой пилот.
     Пришло время подводить итоги.
     Результаты метеонаблюдений, и собственных, и полученных метеозондами, оказались очень интересными; составилась следующая картина климата Благословенной.
     Экваториальная область, занятая океаном, – жарко и влажно, малые перепады температур в течение года, значительные испарения водных масс и образование мощного облачного покрова, двигающегося без авангардных облаков фронтами к полюсам; умеренные широты – весной циклоны с беспрерывными дождями, осень сухая, антициклоны с ветрами неимоверной силы, во время которых возникают гигантские смерчи, восстающие на тысячи километров над поверхностью Благословенной и выходящие за границы атмосферы.
     Ещё одно важное обстоятельство заметил Харпер: смерчи никогда не касались почвы, они проносились над укропом, чуть задевая верхушки стеблей.    
     Пилот дождался очередной смены времён года: зимой равнины укутаны снегом, летом стойкая жара с редкими весёлыми дождями.
     В полярных районах круглый год почти не бывает осадков.
     Итак, можно утверждать, что планета представляет собой гигантскую плантацию некоего растения, занимающей большую часть обоих материков, северного и южного. Вегетативный период сопровождается частыми дождями, летом под жарким солнцем происходит созревание, осенью, когда спелые зёрна-грены готовы просыпаться на почву, смерчи подхватывают грены, и выбрасывают в мировое пространство огромные массы семенного материала Благословенной.
А там космические течения и звёздные ветра разносят грены по всей бесконечной Вселенной. Попадая в соответствующие условия плоды Благословенной прорастают и на планетах возникает Жизнь. Но не все грены здоровы.
     Теорию надо бы проверить, но потом. Само же задание выполнено: необходимое количество семян Благословенной разместилось в бункерах космолёта. Харпер создал и свой отдельный запас.
     „Ласточка” покинула Благословенную.

      Харпер решил не набирать скорость; временем он располагал и ему хотелось изучить флору Благословенной.
     Видимо, именно для этой цели на борту „Ласточки” и имелась небольшая, хорошо оснащённая лаборатория для проведения биологических исследований. Правда, разведчик не обладал особыми знаниями ни в астробиологии, ни в астроботанике, но обширнейшая информация по некоторым вопросам, как нарочно заложенная в бортовом вычислительном комплексе космолёта, выстроенная в виде чётких и ясных инструкций, позволяла проводить достаточно изощрённые опыты и даже частично объяснять получаемые результаты.    
     Пилот начал с зёрен укропа. Он немало потрудился, прежде чем освоил технику работы с мелкими предметами, да ещё под микроскопом. Ничего особенного внутри семени он не увидел – зародыш с двумя семядолями, эпидерм – такое же строение семени у большинства земных растений. Оболочка семян выдерживала значительные механические воздействия, не пропускала жёсткое космическое излучение, не разрушалась в мощных электромагнитных полях, переносила огромные перепады температур.
     Лаборатория располагала десятью биокамерами-контейнерами. В семи из них Харпер воссоздал семь вариантов природных условий планет обитаемого пояса, в каждую поместил по несколько чашек Петри, заполненные различными питательными средами, характерными для этих небесных тел. Три оставшихся камеры пилот отвёл внешним и внутренним планетам.
     Партию семян разведчик выставил за борт „Ласточки”, где в открытом космосе грены подвергались непосредственному воздействию звёздного излучения.
     И вот, наконец, он приступил к экспериментам: в каждую чашечку поместил по сорок грен. Трижды в сутки он осматривал биокамеры и делал от руки подробные записи в специальном журнале.
      Не стоит, наверное, описывать опыты Харпера Смита; если бы записи сохранились, они, возможно, представили бы ценность для специалистов, но для пилота важен был итог: грены неторопливо набухали и увеличивались в размерах, а вскоре стало совершенно очевидно: семена Благословенной прорастают. Подобный процесс происходил только в „камерах обитаемого пояса”, как кратко записывал Харпер, а вот в „камерах внешних и внутренних“, как и ожидалось, ничего не случилось.
     Грены пустили побеги; через некоторое время побеги отделились и превратились в микроскопические существа.
     Первое слово, пришедшее на ум склонному к насмешке Харперу, было „червячки” – ведь так занятно, ползая по чашечкам, извивались эти ребятишки. Он и не стал ломать голову, подбирая специальный термин. Червячки интенсивно воспроизводились, в каждом поколении становились крупнее и принимали новый вид – намечались конечности и иные части тела; развивались медленнее, продолжительность жизни возрастала.
     Если в чашке не хватало питательных веществ, они пожирали друг друга до тех пор, пока их не оставалось всего двое, дерущихся между собой. Харпер пересаживал парочку в новую чашку, при наличии достаточного количества пищи она мирно и стремительно размножалась.
     Он сделал так – в чашечку поместил одну грену. Она проросла, дав двух червячков.
     Главное и единственное занятие червячков – поиски пищи. Харпера удивляли на первый взгляд вполне осмысленные и направленные действия его подопытных. Но в этих действиях была очевидна некая заданность; червячки явно следовали некоей программе, заложенной в них, – так  работает автомат, механическое бездумное устройство, машина. Но эта машина была живая и безостановочно требовала пищи. 
     Просуществовав какой-то срок и оставив потомство, червячки умирали. Наслаиваясь и смешиваясь с неорганической основой, отмершие организмы создавали почву. Почва служила источником питательных веществ, необходимых для строительства новых организмов, всё более отдалявшихся от начальных форм.
     „Вот почему нет и не может быть бессмертия, – размышлял разведчик. – Бессмертный организм потребляет, забирает материал природы, ничего не давая взамен, ничего не созидая. Неумирающий организм это тупик природы, он ничего не возвращает, не обретает новых свойств, не обогащает природу, прерывает процесс развития, противоречит замыслам Вселенной”.
     Харпер вспомнил Солнечную: бессмертие бесплодно.
     Он проделал опыты с больными семенами: в разных пропорциях он смешал зёрна больных и здоровых растений, в результате грены во всех контейнерах оказались больными и, прорастая, выбрасывали побеги, покрытые ядовитыми пузырьками. Они развивались даже при скудных и ограниченных ресурсах. И здесь пилота ожидало открытие – два-три поражённых червячка, помещённые в чашечку со здоровыми, за несколько поколений одолевали аборигенов и захватывали источники пищи.   
     Умозаключения Харпера были весьма интересны. Но он ими ни с кем не делился.
   
     Итак, как бы там ни было, на борту „Ласточки” зародилась новая жизнь.
     Надо что-то решать. И весьма кстати на память Харперу Смиту пришли слова Роджера Джонса: „Вот программа вашего полёта к месту назначения и обратно. Программу загрузите в бортовой навигационный комплекс „Ласточки” и полёт пройдёт в автоматическом режиме. В случае чрезвычайных обстоятельств программу необходимо стереть и возвращаться на ручном управлении”.
     Смертельная болезнь относится к чрезвычайным обстоятельствам.
     Пилот выбирал наилучший маршрут на ручном управлении.
     Вот отличное и малопосещаемое место – обыкновенная жёлтая звезда с развитой планетной системой.
     „Ласточка” изменила курс.
     В обитаемом поясе этой звезды находилось семь планет. Свой запас семян Благословенной Харпер разделил на семь частей.
     Он начал исследование обитаемого пояса с ближней к светилу звезде. Убедившись в отсутствии жизни на планете, он рассеял над ней первую порцию грен.
     Вторая планета оказалась обитаемой – Харпер проследовал мимо. Третья – грены развеялись в атмосфере. На четвёртой тоже существовала довольно высокоорганизованная органическая жизнь; трудно сказать, поступил ли Харпер опрометчиво, развеяв в атмосфере новые семена и заложив тем самым возможный конфликт между коренными и пришельцами. На остальных планетах жизни не было и они получили свою порцию семян Благословенной. 
     – Запомним эту звёздочку, – сказал Харпер. – И как-нибудь навестим.
     С сожалением пилот отключил питание камер.
     Как и все люди, Харпер Смит был немножко философом.   
     И в его дни споры, начатые в древние времена, так и не разрешились: сама ли жизнь зародилась на Земле или занесена извне. По здравому рассуждению обе теории не выдерживали критики, но сейчас одна из них находила, по крайней мере, в глазах Харпера, подтверждение. Возникал вопрос – а откуда взялась сама Благословенная, упорядоченная, организованная, расчерченная почти по линейке? Откуда она взялась в глубинах Вселенной? Кто её Промысленник и Податель?
     Отсутствие на Благословенной разума, видимо, установлено точно, но Харпер чувствовал, что какие-то существа наблюдали за ним, отмечают каждое его действие и ждут. Ждут чего? Каких действий? Каких ошибок?
     Такое же чувство Харпер испытывал и сейчас на корабле.
     И кто же следит за ним? 
    
     „Ласточка” всё дальше и дальше удалась от Небесного тела ХХХ. Вдогонку оно выбрасывало протуберанцы своих семян, лёгкими облачками разлетавшимися в межзвёздном пространстве.   
     На борту космолёта хранились дары Благословенной, давшиеся так нелегко.
     Что произойдёт потом, в секретных лабораториях ГРУ, Смит думать не хотел. В самом дурном настроении он вернулся на Центральную базу.
     На Базе драгоценный груз „Ласточки” был перегружен на небольшой космолёт – Харпер заметил его номер – 1248, который сразу вылетел без регистрации в неизвестном направлении.
     Как и было обещано, Харпер получил новое судно. Оно звалось „Галактион”.
     А ещё через пару недель промелькнуло сообщение о бесследном исчезновении космолёта особого назначения № 1248.