И ветхий завет Каприфагов

     Психоделический камешек Летова ушевеливался по соседству со скрученной петлей за пропотевшей трудовым истово - хлыстовским потом пазухой одного из Вайнеров, перламутрово и постепенно, как и подобает жемчужницам Эммануэль Арсан, покрываясь слой за слоем, степ би степ, в рот их еть, бриттов поганых, драгоценным кальцием обращаясь в ледниковый камень, что через мгновение обрушится вниз и славно примнет своими отполированными кислотными дождями выпуклыми боками страждущее человечество, приникшее к экранам компьютеров и тиви, жадно листающих газеты и прикладывающих ампутированные уши Малха к радиоточкам, переминающимся в очереди, извилистой змейкой протянувшейся от лотка Книжной ярмарки и аж до самой до Жмеринки, в кумарной ажидации рассыпаемых офенями щедрот купецкой души : тута тебе и  " Епанча, лихой наездник ", оседлавший финансовые потоки  " Роскосмоса ", и Юрок Милославский, подымающий восставший Дамбасс на битву с Прохоровкой, грохочущей полевыми редутами фон Меллентина с лежащим плашмя гражданином Эгалитэ, лишь вчера носившим наименование князя Волконского, прилепившего жвачкой пластиковый хер к паху Зиночки и ставшего мускулинным провозвестником новой эры Хокмуна, провидчецки предсказанной мудаком Муркоком, и прочие Гегели и Фейербахи, в тиши полуобрушенных башен Аннушки Рэдклиф открывшие следом за импотенцией такие нее...кие истины и высоты духа, что тут же и п...дец пришел мыслителям, осознали несчастные, что если баба не дает, то надо мир менять к лучшему, вводить скидку по акции, слоганом шевелить сердца людей, внедрять дювэ в сверхразумное общество суперпотребления и, конечно же, голосовать за Путина, он знает, как надо.
     - Отсекай лишнее, - прикрикивал Микеланджело, с трудом ворочая зеленочешуйчатой шей в жестяном гофрированном подворотничке прапорщика Загоруйко, - долотом и рубанком, фрезой пальцы, молотком тоже их же, но уже ножные, как тормоз.
     - У меня ручной, - хрипит безногий и слепой матрос с броненосца, утерявшего историцки название вместе с портом приписки, выползая из - под камня на лужок, в самой середине которого восседал на икеевской табуретке крамарообразный Батурин, мастырящий шахматы из хлебного мякиша. И демонстрирует демонический матрос свой личный тормоз, зажатый в мозолистой руке.
     Жаль, что у мутировавших черепах зрение устроено не так, как надо, не видит Микеланджело тормоза и гонит за всю х...ню, не останавливаясь и самого себя уже засыпав с горкой чепухой словесного конфетти, гордясь превосходством над графом лашадиным, токмо раз в неделю изрыгающим истину в ширинку Дымарского, пристукивает стальным зубом скульптора, высекая из валуна Галатею. И выходит из камня пражский рэббе и врезает по блюду матросу с ноги, рвет на себе лапсердак и вскакивает на остатки артефакта каменного века митинговым чертиком достопочтенного года восемнадцатого, кривит рот, а звуков и не слышно. Кончились все звуки, осыпались хвоей рождественской елочки слова, замацанные за века, жесты - есть. И кажется летящему в небе Гессу, что жесты эти неприличны. Вот будто сам великий физик Энштейн встал за кафедру и научно пояснил, отчего племя идумейское, чисто по  " Энеиде ", призвано править народами. Пакс Бриттаникум, недурно пущенный на дно следом за  " Лузитанией ", " Посейдоном " и U-96, что бороздила моря и океаны от сих и до сих, пока не утычкнулась железным носом в подводный Геркулесов столп, кристаллической солью образовавшийся наравне с кораллами у побережья Содома.
     - Грехи, - кричит с неба Рудольф, нашаривая парашют. Надевает и прыгает вниз, в посольство Эквадора, планирует плавно, но выходит все, разумеется, через жопу. Хули, свобода и демократия при получении дополнительных сливок снова и опять тем же племенем идумейским, и странно, и страшно, и вводит в искушение и задумчивость. " Как бы антисемитом не стать ", - размышляет Гесс, аккуратно подбирая стропы. Но поздно, товарищ Гесс. Е...шит тебе по голове ритмической строкой мадам Гершензон и понимает всякий, что п...дец.
     - Я вышла на небо с бокалом конины,
     Дымком папиросы, джихадом из Крыма,
     А снизу кальмары, снуют и смеются,
     О, мамо, о, Лизка, по - ходу, я дура.
     Приземляется Гесс и говорит :
     - Не, не дура, даже не бездарь, а просто еще одна из племени водолеев, проповедующая то самое, что стоит названием этой сказочки.