Квартира 38! Посторонним вход воспрещен. Часть 1

Глава 1

  – Ничего ты не понимаешь! – Воскликнула Ксюха. Так. Судя по всему, зима. Горка. И очень холодно. И тут она же:

  – Я ведь как птица. Посмотри на меня. Сейчас раскину крылья и полечу.

  – Какая ты птица, куда ты вообще полетишь? – По голосу – Наташа, она тоже на горке, снизу её не видно.

  – А ты что, проверяла? Вот раскину крылья и полечу, – Ксюха пятится к перилам, явно для разбега. – Небо, прими меня в свои объятья!

  – Ты птица, ты птица, только не прыгай, – Наташа появляется в поле зрения, встав на пути, пытаясь удержать подругу. Ксюха кидается вперёд. Обе падают, скрываясь от моих глаз. Возня и звуки схватки.

  – Пусти, я всё-таки прыгну, – Ксюха вырвалась. И это понятно, кто удержит эту отмороженную гориллу.

  И тут в одно мгновение я понимаю, что в этом году было мало снега, да и тот, что выпал, был съеден последней оттепелью. Мысли молниями прожигают мозг. Спасать. Бежать. Прыгать. Я кидаюсь. Не поймаю, так хотя бы смягчу падение. Воздух вокруг сгущается, обволакивая упругой плёнкой. Примёрзшая консервная банка услужливо цепляет ногу. Я падаю. Сакраментальное «нет» вырывается и замирает в сгустившемся воздухе. Падение затягивается. Как во сне. Через мгновение я встретился с полом. И тут же получил удар тяжёлым тупым предметом в область виска. Им оказался будильник, ревущий, как стадо слонов. Пытаясь достучаться до моего сознания, что я проспал и опоздал почти везде. Он своими разными руками показал, что уже без двадцати восемь.

  – У-ё… – в голове всплыл список добрых дел. Первым номером была побудка Машки. Я рванул к ней в комнату.

  – Мелкая, подъём, труба зовёт! Школа ждёт! На первый, наверное, уже опоздала. Давай, шевели копытами.

  Обратно к себе. Хорошо, что всё под рукой. Форма. Сумка. Сменка. За стенкой страдала сеструха.

  – Как ты мог? У меня первая алгебра! Предки именно тебе поручили меня разбудить. Как ты мог? Как теперь тебе вообще можно хоть что-то доверить?

  За окном – не по сезону тёплая осень, куртку можно не надевать. Обулся. Выскочил за дверь. Но как бы я ни торопился, всегда поднимаюсь на пятый этаж и таращусь в окно. Это успокаивает. Это как бы точка отсчёта нового дня. Да и вообще приятно полюбоваться чудесным городским пейзажем. Сегодня картина особенно прекрасна. Наш дуб облетал. Огромные жёлтые листья медленно, почти вертикально, падали вниз, к земле. И тихо, притом настолько, что показалось, будто уши забили ватой. Я залюбовался.
 
  Лёгкий шорох за спиной вывел меня из восхищённого оцепенения. Обернувшись, обнаружил на лестничной площадке Ксюху, одетую по-парадному, то есть во всё из журнала. Она изо всех сил старалась сдержать смех, так, что лицо пошло красными пятнами. Стало ясно, ещё несколько секунд – и она взорвётся.

  – Заучкин, ты чего, об парту убился?! – Выдавила она из себя. Но не удержалась и, обняв стену, захохотала в голос.

  – Что не так? Сегодня – понедельник, – сомнения в нормальности происходящего слегка постучались, но с каждым мгновением стук становился всё сильнее.

  – Понедельник то понедельник, вот только каникулы сейчас. Сегодня первый день, – пояснила она, размазывая счастливые слёзы по лицу.

  Да, всё правильно, сегодня первый день каникул. И если б не утренняя побудка, то я обязательно вспомнил бы об этом. Ещё будильник этот. Но почему-то не было обидно. К тому же задорный смех подруги увлёк, и мы смеялись ещё минуты две.

  – А ты чего в такую рань встала? – Отсмеявшись, спросил я.

  – Натаха позвонила, попросила помочь. Тебя звала тоже. Только твой телефон недоступен. Сел небось.

  Я достал мобильный из кармана, он оказался выключенным. Включил. И новое потрясение обрушилось, как селевой паток. Он показывал одиннадцать часов. Не восемь, а одиннадцать. В картине мира всё начинало вставать на свои места.

  – Что, не работает? – Участливо поинтересовалась Ксюха.

  – Работает. А вот Машке я уши то надеру...

  До меня стало доходить, кто является причиной или даже организатором всех утренних злоключений. Ну, мелкая, с меня причитается. А как порося пела. Ах, алгебра. На тебя нельзя положиться. Хоть выспаться дала. И главное, как ловко всё провернула. И ведь не лень! Её бы энергию да в мирные цели. Училась бы так, как меня изводит, цены бы не было.

  – Пойдёшь мстить?

  – Да она наверняка уже слиняла на тренировку, – проще смириться с реальностью. Сам, простофиля, попался, а сестру, наверное, уже не переделать.             – И что Наташе от нас так срочно понадобилось?

  – Женька новый ролик снимать хочет, вот и собирает помощников.

  – Поэтому ты так вырядилась?

  – Сам-то пойдёшь переодеваться? – Ксюха проигнорировала мою колкость в адрес своего внешнего вида.

  – Нет, только сумку по дороге заброшу.

Идти было недалеко – с пятого на второй этаж. А я жил на третьем.

***

  Евгений, старший брат Наташи, был чрезвычайно интересным человеком, хотя на первый взгляд и не скажешь. Вот, бывает такое: живёт с вами вроде бы маленький, совсем незаметный человек, ходит на работу, в магазин, на футбол. И будто бы ничем не примечателен. А копни немного глубже. Один, к примеру, увлечён броненосным флотом времён русско-японской войны. И этим увлечением он заражает всех вокруг. И ты уже без проблем отличаешь бронированные крейсера от бронепалубных. Или, скажем, за стеной живёт заведующая районной библиотекой. И, как правило, в двенадцать – «Том Сойер», в тринадцать – «Повелитель мух», а в четырнадцать – «Дэвид Копперфильд». Так вот, Наташин брат был одним из подобных увлечённых личностей.

  Жертва нашего кулинарного техникума. Он не просто увлёкся поварским делом, он кинулся в него, как в омут. Постоянно что-то жарил, парил, запекал, учась каждую минуту. И старания не прошли даром. Сначала чудесная встреча Нового года. Тогда ещё приехала моя старшая сеструха. Потом собственный канал на «ЮТубе» и, наконец, гурманы, которые хотели именно его стряпни. А мы не просто разбирались в сортах мяса, а точно знали, с какого места оно срезано. И даже Ксюха знала разницу между стейками рибай и тибон и между блинами и блинчиками. А ещё не было проблем с карманными деньгами. Ведь чаевые за доставку мы делили между собой поровну, несмотря на то, кто ездил по адресу.

***

  – Смотри, кого привёл, – вместо приветствия сказала Ксюха. – Угадай, где отловлен?

  – Неужели приступ пятифилии? – Наташа встретила своей обычной улыбкой доброй учительницы. Окинув меня взглядом с ног до головы, добавила: – и я, кажется, наблюдаю какой-то новый бзик.

  – Да, обнаружен на пятом этаже! А про форму пусть сам расскажет, у меня сил нет, – Ксюха обняла подругу, уткнулась носом в плечо, изо всех сил стараясь сдержаться, чтобы не расхохотаться.

  – Перед тобой жертва жестокого розыгрыша, – я развёл руками, сделав драматическую паузу, печальным голосом продолжил: – Машка, зараза, перевела будильник и отключила телефон. А сама: ах, ах, алгебра, опоздаю, не успею, не посею, не пожну…

  – Ты сам себе враг! – Ксюха всё-таки расхохоталась.

  Веселье стало всеобщим. Когда старшая сестра уехала учиться в питерский университет, мне показалось, что глумления над моей доверчивостью кончатся. Ан нет, подрастает надёжная смена. На шум в комнату вошёл Евгений.

  – Ляксей, а ты что в форме, у вас же каникулы?

  – Во, ещё один. Давайте, глумитесь. Глумиться всем, – хотелось рассердиться, но не получалось, скорее, наоборот, было даже приятно стать центром внимания.

  – А вообще-то, это даже хорошо, что ты в школьной форме, в ней ты похож на… – затянул Женя, силясь что-то вспомнить.

  – Официанта! – Попыталась угадать Ксюха.

  – На мажордома, – включилась в игру Наташа.

  – Да нет же! На этого, как его там… Как такое вообще можно забыть?.. – Женя начал массировать пальцами виски. Через мгновение нашло озарение, и он хлопнул ладонью по лбу. – Вспомнил: сомелье. Это тот, кто совершенно бесплатно пробует вами оплаченное вино. Да ладно ещё пил бы, он его выплевываёт, – ни себе ни людям. Короче, Лёха, твоя роль на все сто. Будешь задавать мне вопросы с эдаким учёным видом знатока, как ты умеешь, мол, трынди, трынди, я-то знаю правильный ответ. Ну и принимать пафосные позы, этому тебя тоже учить не надо. Наташка будет показывать вопросы, а Ксения – на камере. Так что за дело, товарищи!

***
 
  На кухне, где и планировалось проводить съёмки, обнаружился виновник столь раннего сбора – огромный кусок мраморной говядины. Доставка была почти мгновенной, а сам он был настолько хорош, что Евгений решил сделать обзор, о котором давно мечтал, планируя опробовать все возможные степени обжарки стейков. Ксюха нацепила на пояс штатив и прикрутила камеру. Наташа взяла в руки целую пачку форматных листов, где семьдесят вторым шрифтом были напечатаны вопросы. Женька вооружился тяжеленной чугунной сковородкой. Я напустил на себя образ скучающего гурмана. И понеслось.

  Мясо резали на куски разных размеров и один за другим жарили, некоторые допекались в духовке. Готовность определялась замером температуры внутри при помощи спицеподобного термометра. Я с умным видом задавал достаточно глупые вопросы, которые Наташа показывала из-за спины, снимающей всё это Ксюхи. И главное – дегустация: о боже, как вкусно, какое счастье, что я мясной сомелье! Почти целый час методичного мясного обжорства пролетел незаметно. Да, всё хорошее когда-нибудь кончается.

  – Ляксей, ты пока не переодевайся, я сейчас просмотрю запись, допишем, если что, – кулинарная звезда «ЮТуба» удалилась в свою комнату делать предварительный монтаж.

  Мы же расположились на балконе. Необычайно тёплая поздняя осень, бесшумный листопад, прозрачность воздуха – всё настраивало на то, чтобы полениться. Я уселся в шезлонг и закрыл глаза. После столь раннего праздника желудка двигаться вообще не хотелось, хотелось раствориться в пространстве и времени. Или стать огромным облаком, спокойно, а главное – тихо проплывающим где-то на окраине мироздания.

  – Что я сейчас расскажу…– Ксюха не могла долго сидеть молча. Её просто разрывало изнутри от спокойствия и тишины. И облака она наверняка не любила.

  – Так вот, это либо диверсанты, либо приведение.

  – А приведение небось с мотором?

  – Причём дикое, но симпатичное?

  – Будете издеваться, ничего рассказывать не стану, – Ксюха попыталась обидеться. Не получилось. Новость рвалась наружу, её уже было не остановить.

  – В квартире подо мной, да, да, Лёшечка, в твоей старой, уже несколько дней какая-то возня, шорох, а внутри никого нет. Я селфи-палкой до окна дотянулась, снимая на телефон. Никого.

  – Это неупокоенный дух бабы Нюры тебе мстит. За то, что ты в пол мячом била, как на стадионе, ведение отрабатывала, – зная, как Ксюха боится всего сверхъестественного, я решил поквитаться за то, что она сдала меня близнецам, когда я ходил без них на ипподром. – Помню, помню, ещё в стену со всей дури била, типа пасы такие.

  – Я тогда ещё не определилась, чем хочу заниматься – баскетболом или волейболом.

  – А ты и сейчас не определилась, – Наташа кинулась на помощь подруге.

  – А я что, виновата – оба тренера за мной хвостом ходят. Не могу я им отказать. Они всегда такие слава находят, что за душу берут.

  – Им не привыкать. Всю жизнь с детьми работают, все слабые точки знают, – девчонкам показалось, что уже удалось соскочить с темы. Но не тут-то было.

  – А приведение точно бабы Нюры, – я понизил голос до заговорщицкого шёпота, не давая девчонкам спрыгнуть с неприятной темы. – А сколько ты над ней подшучивала, наверняка сегодня ночью душить придёт. И отольются Ксюхе бабкины слёзки.

  – Наташ, чего это она ко мне придёт? Что это он меня пугает? – Зябко поёжилась Ксюха.

  – Пугаю? Да ничуть! Констатирую факт, – я приблизился и зашептал в самое ухо: – сегодня ровно в двенадцать дверь в твою комнату отворится с душераздирающим скрипом. На пороге ледяным столбом ужаса встанет она. Пустые глазницы черепа будут метаться по комнате, и как только тебе почудится, что ты навсегда пропала, в это самое мгновение на шее сомкнутся узловатые старушечьи пальцы и…

  – Хватит мучить ребёнка, – Наташа смеялась, но смеялась одними глазами. – Квартиру смотрели новые жильцы.

  – С чего ты взяла? – Удивился я такой проницательности.

  – Вон внизу машину разгружают.

  Во дворе грузовая машина, подъехавшая вплотную к подъезду, не оставляла сомнений: новым соседям быть. Из её кузова извлекалась разная домашняя утварь. Обычная картина – переезд.

  – Что там? – Евгений, вышедший на балкон, заинтересовался, что это мы с таким вниманием рассматриваем.

  – В Лёшкину старую квартиру новые жильцы въезжают.

  – Да, Лёш, отсмотрел материал. Всё нормально, – Женька был доволен, потом усмехнулся и добавил: – но ответь, откуда в тебе этот аристократизм? Прямо сноб какой-то. В общем, всё получилось с твоей стороны просто феноменально. Так что можешь разоблачаться.

  – Отсюда ничего не видно, – Ксюха нашла новую точку приложения энергии, – айда на горку.

  Что сгубило кошку? Правильно. Девчонки побежали на горку, стоящую во дворе прямо напротив подъезда, метрах в десяти. Я же пошёл переодеваться. Не то чтобы стеснялся школьной формы, просто хотелось почувствовать каникулы.
Говорят, что переезд равен двум пожарам или одному потопу. Тут же перед глазами встаёт картина горящего Рима, где-то рядом актёром погибает Нерон. Или бушующее море, ливень, а посреди – то ли лодка, то ли корабль, то ли ковчег. Здесь же были два молодца, одинаковых с лица, ловко извлекающие из кузова нехитрый скарб, которым заставляют квартиры. Ими руководил высокий мужчина в хорошем костюме – явно новый жилец. Работа спорилась, и смотреть, как работают другие, скоро наскучило.

  – Сегодня сон приснился: опять зима, опять горка, опять птица, – мне захотелось опередить Ксюху, чтобы не пришлось опять обсуждать её любимую.

  – Прерванный прыжок, – Наташа понимающе качнула головой, – я смотрю, он тебе снится с завидной регулярностью.

  – Только в этот раз она вырвалась.

  – А я знаю, что надо делать, – Ксюха опять ловко перевела всё на себя. – Я спасу тебя от этого бесконечного сна. Я прыгну. Я сниму с тебя это проклятие.
Говоря, она отшатнулась назад, готовясь к разбегу. Мучительное чувство дежавю дрожью пробило тело.

  – Держи припадочную!

  Наташа, хорошо зная подругу, кинулась вперёд, обхватила за талию, пытаясь повалить. Я же обеими руками вцепился в правое предплечье. Силы были равны. Перспективная спортсменка в прекрасной форме против саксофонистки и ботана. Ксюха технично перенесла центр тяжести на правую ногу, избежав падения, потом сделала резкое движение в сторону. Но и мы не сдавались. Наташа, продолжая одной рукой удерживать подругу за ремень, другой ухватилась за локоть. Мне же удалось зафиксировать кисть правой.

  – А что это вы тут делаете? – Никто из нас не заметил, как к горке подошёл высокий мальчик. Теперь он внимательно изучал нас.

  Мы замерли в самой нелепой позе. Было ощущение, что поймали за чем-то крайне постыдном, за что придётся оправдываться. Да и на чётко заданный вопрос надо отвечать. Первым нашёлся я.

  – Спасаем вот эту ненормальную. Она прыгнуть хочет.

  – А со стороны выглядит, что столкнуть.

  Мальчик всем своим видом демонстрировал, что не верит на слово, что нельзя вот так, у всех на глазах, спихивать девочек с горки, и что он намерен докопаться до истины, и что такое поведение не останется без последствий. Спасла Ксюха, в своей хвастливой манере, заявив:

  – Да куда этим салагам со мною справиться, я их одной рукой, – и, продемонстрировав бицепс, добавила невпопад: – я ведь – птица, я должна летать, а эти мне мешают.

  Наташа за спиной подруги скроила печальное лицо и покрутила пальцем у виска. Я же с улыбкой врача психиатрической больницы развёл руками, мол, «ничего не поделаешь, – диагноз».

  – Странные вы, – мальчик явно заинтересовался нашей компанией.

  Я же решил перехватить инициативу. Есть одно правило в общении с незнакомцами: задавай вопросы первым. Пусть собеседник думает, как на них отвечать.

  – А это не ты случайно въезжаешь в тридцать восьмую?

  – Я не знаю номера квартиры, а вот вещи, что выгружают, наши, – мальчик ткнул пальцем в сторону машины. – С отцом въезжаем.

  – Интересно, откуда? – Поддержала меня Наташа.

  – Из Ростова.

  – Великого? – Блеснула случайной эрудицией Ксюха.

  – Нет, на Дону, – было видно, что мальчику приятен наш интерес.

  – Ух ты, прям с моря к нам, – удивилась Наташа. – Там сейчас ещё лето, ещё купаться можно.

  – Знакомишься с аборигенами, молодец, – высокий мужчина в хорошем костюме подошёл к мальчику и встал рядом. С первого взгляда стало понятно, что это отец и сын. Они были похожи во всём: в чертах лица, в манере держать спину, даже в одежде.

  – Пока нет. Но вот сейчас начнёт, – Ксюха с разбега погрузилась в свою роль. Она мгновенно передумала прыгать, решив, как все нормальные люди, спуститься по лестнице. – Меня зовут Ксения, это – Наташа, а вот этот заучка – Алексей.

  – А я – Ярослав Максимович Каргин, это мой сын Александр, и мы намерены здесь обосноваться в тридцать восьмой квартире. Будем учиться в 1494-й школе.

  – А в каком классе?

  – В 9-м «А». Вроде бы.

  – Это с Наташей значит. Гуманитарии, – в последнее слово Ксюха вложила всё своё отношение к этим абсолютно ненужным по её мнению людям.

  – У нас трое ушли ещё летом, а пришёл только один. Так что всё логично.

  – И тот прыщавый, с комплексом Наполеона, – прокомментировала Ксюха.

  – Просто он не стал восхищаться этой особой, вот и попал в разряд с комплексами, – пояснил я. Парень вроде нормальный, не телефонных дел мастер. Очень увлечённо рассказывал о Сперанском.

  Двое из ларца, одинаковых с лица окликнули Ярослава Максимовича, задав непереводимый на детский язык вопрос. Им что-то понадобилось, причём немедленно.

  – Друзья мои, а покажите Сашке школу, тем более он тут под ногами мешается.
Замечание про «мешается под ногами» Сашке не понравилась. К тому же мы с горки видели, как он трудился, стараясь всем помочь. Но и отца можно было понять: переезд – это такая головомойка, сплетение проблем, сложностей и сроков, что хочется сосредоточиться. И детей лучше убрать подальше.

  – Без проблем! – Ксюха всегда готова к весёлому времяпрепровождению в хорошей компании, тем более, когда ничего не нужно делать. А можно умничать, поучать и хвалиться даже тем, к чему не имеет никакого отношения.

  Дорога в школу лежала мимо развлекательного центра «Спутник». Бывший когда-то кинотеатром, лет через двадцать получил вторую молодость после реконструкции, значительно увеличившись в размерах. Теперь в нём находилось уже четыре зала, огромный боулинг и большое количество мелких магазинов и кафе, почти весь первый этаж по традиции занимал продуктовый магазин. День и ночь ярко освещённый, он как большой фонарь заманивал людей, радуя новыми фильмами, покупками и хорошим настроением.

  У дверей, как по команде, девчонки преградили мне дорогу и, протянув вперёд руку, замерли в позе «должок». Ну да, долг платежом красен.

  – Слушай, Саш, зайди, купи мороженого, – я извлёк из кармана сторублёвок и протянул ему.

  – А что сам? – С подозрением спросил он.

  – Старые грешки, не хочется гусей дразнить, – очень хотелось ответить как можно бодрее, но не получилось, и, совсем уж смутившись, добавил: – там увидишь.

  Взяв деньги, он исчез за автоматическими дверями. К счастью, долго ждать не пришлось, мы даже не успели заскучать – в помощь были две афиши, рассказывающие о новинках мирового кинематографа.

  – А что это там за фотография с надписью о нежелательных посетителях? – Сашка даже не прятал улыбку.

  – Молчи, грусть, молчи, – мне не хотелось вдаваться в подробности, тем более Ксюха всё равно расскажет, причём в самых мелких подробностях.

  Мы свернули на бульвар. Липы почти облетели, – начало ноября, но аномально тепло. А вообще приятно вот так идти и есть мороженое, слушая хвастовство Ксюхи о том, как охранники в «Спутнике» не могли их поймать. А когда поймали, ещё целых полчаса не могли выставить за дверь. О том, как я пытался уговорить их, чтобы не было никаких последствий, а в итоге тоже попал на фотографию.

  – Мы просто с охраной в прятки играли, – возмущению Ксюхи не было предела даже когда она это вспоминала, – и конфеты за победу они не получат, ни почём не получат.

  – Смотрите, ещё один стенд с вашими фотками, – Сашка расхохотался, – а здесь что учинили?

  – Да эти ненормальные…– начал я, жалея, что не удалось пройти мимо углового магазина.

  – А вот это просто мошенничество. На упаковке чётко написано: пятнадцать процентов – бесплатно. У нас всё было точно – мы взяли мензурку, мерный такой стакан, и отмеряли.

  – То есть вы вскрывали бутылки и отливали в свою? – Сашка откровенно веселился

  – Почему бутылку? У нас с собой была канистра.

  – Только её конфисковали как вещдок, – Наташе до сих пор было жалко её.

  – А фото повесили после того, как мы приходили мстить.

  – Это как?

  – Мы приносили продукты из другого магазина и пытались у них купить. А по кассе то они не проходят. И так минут по десять. Очередь стоит, волнуется, кассирши бесятся. Здорово! А чего они ожидали? Моя месть всегда жестока.
Под рассказы Ксюхи про очередные попытки мести и о планах на будущее как-то незаметно мы дошли до школы.

  В прошлом году справив семьдесят лет, она представляла собой древний реликт с пятью этажами и спортзалом на уровне подвала. Такую найти сейчас сложно, почти все уже перестроили или вообще снесли, нашу же признали памятником архитектуры, а последний капитальный ремонт назвали реставрацией. Школа стала уютней, теплей, кажется, даже выше. Но подниматься на пятый этаж в актовый зал без лифта нравилось только Ксюхе. «Жаль, что без нагрузки», – говорила она.

  У невысокого забора рядом с воротами и калиткой стоял охранник Михаил Фёдорович. Человек заслуженный и уважаемый как учениками, так и педагогами. Он курил.

  – Дядя Миша, пустите школу новенькому показать.

  – Не пущу, – спокойно, но твёрдо ответил страж школьного порядка. – Ксения, дай хоть в каникулы от тебя отдохнуть.

  – Ну пожалуйста.

  – Глаза больной собачки не помогут, – дядя Миша непреклонен. – Лёха, давай, включайся, оттаскивай ненормальную.

  – Я всего лишь хочу показать школу новенькому, – Ксюха уцепилась за ограду забора. Но теперь нас уже трое и преимущество переходит от сильных к умным.

  Зная упорство Ксюхи, я подкупаю её предложением:

  – А пошли в кофейню «Чизкейк» за мой счёт?

  – Саш, а ты любишь кофе? – Помогает мне Наташа.

  – Да, мне очень нравится капучино, – он мгновенно понимает, что надо говорить.

  – Но наверняка не так, как мне, я его могу выпить целый литр, – хвастливо вскидывается Ксюша, не замечая в словах манипуляции.

  До кофейни было недалеко – метров пятьдесят, она располагалась в здании, которое местные называли ЗАГСом. Здесь было всё: огромный зал для торжественных случаев, рестораны для празднования, многоэтажная гостиница, где гости могли отоспаться после безудержного веселья. Здесь расписывали, разводили, праздновали и просто отдыхали. Кофейня располагалась справа от стойки регистрации гостиницы и имела хорошую вентиляцию, многие туда ходили просто покурить. Но удивляло то, что запаха не чувствовалось, и здесь всегда было комфортно и полно людей.

  Девчонки заняли наше любимое место у окна, а я пошёл делать заказ, – можно было дождаться официанта, но хотелось поторопить время. Заказ был несложным, и только я занял место за столиком, как на него уже расставляли чашки с ароматным кофе, пирожные и салфетки. Некоторое время мы были заняты. Первым отвлёкся Сашка:

  – А знаете, что меня удивляет больше всего, что вас отсюда не гонят?

  – Ларчик просто открывается.

  – Мой папа здесь – управляющий, – со смущением сказала Ксюха. – Да и уши не казённые.

  – Ну вы – это что-то! – Сашка снова рассмеялся, видимо, вспоминая все наши рассказы. – Вот только за чей счёт банкет?

  – Успокойся, мы при деньгах.

  – И в чём секрет? Грабанули банк?

  – В Наташином брате, – пустился объяснять я, – он широко известный в узких кругах кулинар с боевым псевдонимом Мистер Мооорс. Он кое-что делает на продажу, а мы разносим. Там на одних чаевых жизнь можно. Да и Женька кое-что подбрасывает. Евгений – это его настоящее имя.

  – Вот это да! Папа постоянно говорит: Морс то, Морс сё, Морс делает так, Морс делает сяк… А теперь в одном подъезде жить будем. Да и вы тоже. Часто у вас такое?

  – Да, у нас всегда так, – Наташа пожала плечами, не поняв сути вопроса. – А как ты раньше жил?

  – Да вроде нормально. У нас одни сидят в телефонах, другие по кучкам в доту режутся, если ты не похож на них, если ты не в тренде, – опускаешься в отстой. А вы такие разные – и вместе.

  – Да, вот я – сильная, он – умный, – Ксюха обняла меня так, что кости затрещали.

  – А она, значит, красивая? – Это был риторический вопрос. Наташа не смутилась, – что она очень красива не было секретом. А вот мне в сердце кольнуло. Вроде это я всегда говорил о Наташиной красоте.
 
  По дороге домой почему-то не хотелась разговаривать. Положение спасла Ксюха, которая сползла на любимую тему: проблему выбора между баскетболом и волейболом.

  К горке подошли в момент, когда к подъезду подъехала уже третья машина. Сашкин папа сделал печальные глаза и вновь попросил не мешаться под ногами и погулять ещё где-нибудь с часок. Да не вопрос. Было у нас одно местечко: голубятня. Она находилась на крыше дома. В принципе, это было запрещено, но Наташиному деду как-то, ещё при советах, удалось раздобыть разрешение, а ключи нам достались по наследству.

  – Добро пожаловать к нам на базу, – Ксюха распахнула дверь с чердака на крышу и скрестила руки на груди. Море пафоса, но здесь он был уместен. Огромный дуб купался в лучах заката. Бурые, почти прозрачные листья, подсвеченные солнцем, казались невесомым покрывалом стоящей посреди крыши голубятни.

  – Как тут славно, аж дух захватывает, – Сашка замер в восхищении. – Эта голубятня прям как из книжки, а дуб – как в лесу. А это кто?

  Из-за угла выглянула остренькая мордочка.

  – Это енот, – с досадой ответил я. Ну вот чего он не спит в своём гнезде?

  – Он не наш, он общий, живёт здесь, – Наташа мгновенно стала оправдываться, припоминая, как он здесь оказался.

  Сашка подошёл поближе и с интересом стал разглядывать его. Енот же не ощетинился, припав на передние лапы, как он делает, когда видит незнакомых людей, а наоборот, подбежал и встал на задние лапы.

  – Только следи за телефоном, а то он окажется вон в том корыте. По мнению Васаби, все телефоны очень грязные.

  – Васаби – это его имя? – Сашка выпрямился, с восхищением обведя крышу взглядом, и на глубоком выдохе сказал: – слушайте, я за три часа встретился с б;льшими чудесами, чем за всю свою жизнь. Я, конечно, ожидал, что, приехав в Москву, со мной непременно случится что-то необычное, но и у необычайного должны быть границы.

  – Раздвинем границы до невероятного.

  – Крепись, друг мой, это чудо будет теперь всегда с тобой, – меня удивило миролюбивое поведение енота. Всё-таки это дикий зверь, и за два года наблюдения не бывало такого, чтобы он хоть кого-то слушался.

  Дуб облетал и крыша была завалена листьями. Нас ждала уборка. Это была одна из причин, почему у нас не забирали ключи от крыши: мы добросовестно выполняли все поручения коммунальщиков, а уборка листьев была одним из основных. Мы собирали листья в большие полиэтиленовые мешки, одетые на металлический каркас, потом спускали их вниз, где коммунальщики специально оставляли трёхтонный контейнер. Новенького решено было не привлекать в связи с недостатком навыков, да и инструмент был рассчитан на троих. Поэтому Сашка занимался енотом, зачем-то он ставил его на задние лапы и, что самое странное, енот подчинялся. Никого из нас он так не слушался. Закончив работу, мы подошли посмотреть.

  – Да ты настоящий художник!

  – Я не художник, я только учусь, но…

  – Енот заставляет делать настоящие чудеса.

  – Эта да, он просто феноменальная модель, даже не шевелился, – Сашка по-свойски потрепал енота по загривку и он это стерпел. Любого из нас он куснул бы. – Вообще-то мы переехали в Москву, чтобы было проще поступить в художественную школу.

  Я залюбовался рисунком: вроде ничего особенного, но ведь как живой. И усы, и глаза, и хвост – просто чудо. Вдруг затренькал Ксюхин телефон, почти сразу его поддержал Наташин, а через мгновение отозвался и Сашин. Заговорили все и сразу. Мгновенно подорвавшись, почти не прощаясь, убежала Ксюха. За ней Сашка, – звонил явно отец, наверняка звал прибираться в квартире.

  – Последний запирает всё и гасит свет, – Наташа улыбнулась и помахала рукой.

  Ноябрь. Темнеет рано. Почти в пять. Сумерки, ещё не ночь, но уже и не день. И тут меня пробило какой-то непередаваемой тоской. Яркое солнце радости и веселья, и вдруг как выключателем щёлкнули, – и сразу тьма, а в голове мысли – будет ли завтра. Отчего в жизни нет такого, чтобы светило постоянно, вот, как звезда. Ведь даже днём она светит, просто её не видно.