Осколок души

  Первый раз он почувствовал боль в груди, когда принимал ванну. С трудом вылез из постели, пошатываясь прошлепал по коридору. Ощущая сухость во рту и шум в голове, включил воду. Издав вздох облегчения, залез в горячую воду и попытался расслабиться. И тут в груди что-то кольнуло, словно кто-то поднес к нему тонкую иголку и слегка надавил ею на грудь.  Точнее не так… Он почувствовал боль, когда подумал о ней. Нечаянно, вскользь, но этого вполне хватило. И тут же он вспомнил, что уже чувствовал эту боль, когда видел ее последний раз. Правда было это уже довольно давно.
  Они не долго были вместе. Но этого времени хватило, чтобы Андрею она успела наскучить и достаточно было для того, чтобы Катя по уши влюбилась в него. Он никогда не был постоянным и всегда искал что-то новое. Она напротив - была замкнутой, молчаливой и даже немного сторонилась людей. Все, кто был с ней знаком, считали ее немного странной. Некоторые говорили, что во всем виновата ее мать – она то ли занималась колдовством, то ли изредка вызывала каких-то духов. Один шутник даже говорил, что Катя родилась после того, как ее мать посетила один из многочисленных ведьминых шабашей, где провела пару часов в компании дьявола. Шутки шутками, но в ночь, когда ее мать бесследно исчезла, на небо взгромоздилась огромная полная луна и кое-кто слышал протяжный, леденящий душу нечеловеческий вой.
  Тем удивительней было то, что они познакомились. Андрей не вылезал из клубов и баров, где не обременял себя долгими знакомствами. Познакомились, выпили, провели вместе ночь. С утра он иногда даже не мог вспомнить имена своих спутниц – и так по кругу. Катя после смерти мамы почти не выходила из дома, иногда лишь под вечер выбираясь, чтобы подышать свежим воздухом.
  Андрей шел из бара, где провел не самый удачный вечер: перебрал лишнего, отчего его речь стала настолько невнятна, что он не мог объяснить девушке у барной стойки, что ее глаза прекрасней самых восхитительных изумрудов. Икая, засунув руки в карманы, с трудом переступая по, как казалось ему, скользкому тротуару он шел домой.  Тут он и встретил Катю. Она стояла у тротуара, прячась за невысокими кустами. То ли решила пособирать ягод , то ли пряталась от оранжевого, яркого света уличного фонаря, но скорей всего испугалась Андрея, так как редко ей встречались люди. Он увидел ее испуганное, бледное лицо. Ее темные, казалось, бездонные глаза и тонкие губы, сжавшиеся в узкую полоску. Худые плечи вздрогнули, когда он внимательно посмотрел на нее. А черные, как смоль, волосы непослушно упали на небольшую грудь. Захмелевшим взглядом он окинул ее и улыбнулся, как улыбался всегда, когда улыбкой пытался завлечь кого-нибудь в постель. Что-то внутри него говорило ему, что она довольно неплоха собой, хотя скорее всего в нем говорил лишь алкоголь.
  Роман их был недолгим. Несколько свиданий, чаще под луной, так как Катя не любила яркий солнечный свет. Несколько ласковых фраз и пару ночей, которые они провели в тесной квартирке Андрея. Она наскучила ему также быстро, как наскучивает кошке игра с мертвой мышью.
  - Я скорей всего умру, - грустно бросила она ему, когда он собрался бросить ее. Волосы опять спустились до самой груди, но больше он не видел в этом ничего притягательного. – Андрей, я очень сильно тебя люблю.
  - Детка, - скривил он губы, как делал всегда, когда слышал слово «любовь». – Ты преувеличиваешь. Мы лишь неплохо вместе провели время, не больше. Нам пора двигаться дальше, каждому своей дорогой. У тебя свой путь, у меня свой.
  - Нет, - она качнула головой. – Ты много обо мне не знаешь…
  Он и не хотел знать. Он хотел быстрее прыгнуть в такси и поехать в клуб «Бегемот», так как там намечалась вечеринка. И только он уже хотел развернуться и уйти, блеснув напоследок белыми зубами, как она резко коснулась ногтем его груди.
  - Но когда я умру, осколок моей души всегда будет с тобой. И чем больше ты будешь вспоминать меня, тем больше он будет становиться.
  В ее темных глазах блеснуло что-то нехорошее, ноготок так впился в грудь, что он почувствовал боль. Но глаза блестели, так в них отражалась яркая луна, а боль почувствовал, так как она слишком сильно надавила пальцем. Так думал он, пятясь к такси и радуясь, что навсегда уезжает от этой ненормальной.
  И вот вчера, на вечеринке, он кое-что узнал о ней. Она умерла. Вскрыла себе вены. На следующий день после того как они расстались. Какой-то малознакомый тип рассказал это ему под звуки тяжелого рока, обливая его пивом из стакана. Этот парень тоже знал ее, так как жил по-соседству и видел, что она встречалась с Андреем. Вчера вечером  мозг был сильно затуманен выпивкой и отличной тусовкой, но сегодня он снова вспомнил о ней. И появилась эта неприятная пульсирующая боль в груди. Можно было подумать, что это сердце: все же он вел не самый правильный образ жизни и был уже далеко не мальчишкой. Но грудь болела немного правее. Как он вспомнил, она болела именно там, куда коснулся его ноготь Катя.
  «Бред!» - мелькнула мысль. Он, собравшись с силами, вылез из ванны.
  Потом боль прошла. Стоило ее лицу снова раствориться в памяти, как он перестал испытывать это немного неприятное чувство.
  - Как твоя подружка?
  Андрей сидел в столовой. Был перерыв и многие работники устремились на первый этаж офиса, где располагалось помещение, в воздухе которого витал запах жаренного лука и кислой капусты. Он сидел в углу, ковыряясь вилкой в тарелке, когда к нему подскочил его приятель. Слава всегда появлялся незаметно как ураган, возникая из ниоткуда. Вот и в этот раз с подносом в руке он немного испугал Андрея.
  - Как твоя вчерашняя подружка, с которой ты танцевал полночи? – Слава увидел недоуменное лицо своего приятеля. – Как ее там звали? Скажи, ты уехал с ней?
  Андрей смутно помнил вчерашний вечер. Он почти забыл всех людей, с кем общался и с кем танцевал или на кого смотрел. Но он отчетливо представил лицо Кати. Почему-то подружка, с которой он вчера танцевал, очень была похожа на нее.
  Острая боль. Да такая, что немного свело правую руку. Да так, что он дернул ею, едва не смахнув чашку с кофе. Из груди вырвался короткий звук, похожий на хриплый, сдавленный крик. Перед глазами все поплыло. Чтобы удержаться, он схватился другой рукой за стол.
  Почему он вспомнил Катю? Та девушка, с которой он вчера танцевал, была вроде блондинкой, Катя была брюнеткой. Вчера девушка весело хохотала над его шутками, а Катя не улыбалась даже когда они вместе смотрели "Кавказкую пленницу". Вечером девушка шептала ему такие слова, при одной мысли о которых лицо у Кати вспыхнуло бы краской. Но он вспомнил именно Катю. Из всех их. Хотя в жизни его были и другие, более яркие личности.
  Опять ее лицо. Вместо того, с которым он вчера кружился среди других подвыпивших лиц. Снова острая боль. Теперь не только справа, в груди, но и чуть выше - она почти добралась до шеи. Наверно в тот момент боль сильно исказила его лицо, так как Слава, испуганно оглядываясь, решил оставить приятеля одного.
  Андрей поднялся из-за стола. С трудом. Боль была такая, словно от шеи до середины груди провели острым ножом. Он даже потрогал аккуратно это место, пытаясь ощутить кровь. Но нет, ничего не почувствовал - боль шла изнутри.
  Пошатываясь, пошел по коридору. Задел какого-то парня в белой рубашке - тот отлетел к стене. Ему что-то кричали в след, но он не слышал. Андрей слышал только шум боли в ушах. Потея, кряхтя, он ввалился в туалет. Подошел к раковине, включил воду. Шум тонкой струйки, стекавшей в раковину, немного расслабил его. Боль отступала. Он выдохнул.
  Поднял голову и посмотрел на свое отражение в зеркале. Волосы слиплись от пота на лбу, кожа была белее мела. Нижняя губа немного дрожала. Он будто на секунду очутился в аду, а потом вернулся назад.
  - Так, - дрожащим, сдавленным голосом бросил он своему жалкому отражению. - Как ее звали? Ту девушку, с которой я вчера танцевал? Лена? Точно Лена.
  Снова боль, будто в грудь ударили элетрошокером. Другое имя не помогло. Боль вернулась и с новой силой схватила его. Теперь болела не только грудь и шея, но и правая рука до самого локтя. Она разливалась как красное вино, пролитое на белую скатерть - медленно, но неотвратимо.
  Катя. Ее лицо стояло у него перед глазами и не хотело растворяться. Он не видел его уже очень давно, а перед глазами ее лицо стояло так отчетливо, будто он видел ее вчера. И она улыбалась. Он видел и это. Ни разу она не улыбнулась, когда они были вместе. А теперь, в его голове, краешки ее губ поползли вверх. Нехорошо так поползи. Так улыбаются люди, когда затеяли что-то жуткое, страшное, ужасное. Ее глаза слегка щурились и она будто наблюдала за его мучениями, находясь в его голове.
  - Пожалуйста, - выдавил он, обращаясь неизвестно к кому. - Не надо.
  Видение растворилось так быстро, словно его смыли мощной струей воды. Боль тоже отступила. Он хотел сказать спасибо, но быстро смекнул, что сходит с ума: говорить неизвестно с кем и благодарить неизвестно за что. Боль делала его безумцем, но не надо быть безумцем, когда боли нет.
  Начальству он не сказал, что ушел раньше. Должность у него была небольшая, работы еще меньше, поэтому его отсутствие мало бы кто заметил. Взял куртку, стараясь ни с кем из знакомых не пересекаться, и вышел на улицу. Свежий воздух и суетливый, разноголосый шум города еще больше успокоил его. Но не настолько, чтобы он совсем позабыл об ужасной боли. Поэтому кутаясь в плащ, он торопливо зашагал по тротуару до ближайшей аптеки. Если боль придет вновь, а он почему-то в этом не сомневался, надо быть готовым. Обезболивающие, считал он, справятся с любой болью, даже если она завелась в твоей голове.
  Вошел в аптеку, над входом раздался тихий голосок маленького колокольчика. В нос ударил запах лекарств. Тут же вспомнил, что последний раз покупал аспирин, так как голова раскалывалась после очередной веселой вечеринки. Подошел к кассе. За ней стояла миниатюрная девушка в белом халате. Видел он сейчас только ее спину, так как она что-то увлеченно расставляла на полках.
  - Девушка, - он чувствовал как охрип его голос. - Не поможете мне?
  Она на секунду замерла, как замирают люди когда их застают врасплох, а потом развернулась. Худое, немного вытянутое лицо. Тонкие губы, темные глаза. Что-то тихонько кольнуло в груди, а когда он нечаянно подумал, что она чем-то похожа на Катю, боль вцепилась в него острыми когтями. Сделал шаг назад, потом еще. Продавщица очень была похожа на Катю. Совпадение? Казалось эта девушка улыбается. По крайней мере в ее темных глазах появился какой-то нездоровый блеск.
  - С вами все в порядке? - такой знакомый голос. От этого голоса боль пронзила его до самых кончиков пальцев на правой руке. Он громко вскрикнул и двинулся прочь. Может это была и не Катя, но глядя на нее, боль сковывала всю правую сторону его тела до самого пояса.
  Андрей почти бежал. Боль немного ушла. Невольно бросил взгляд на окно. За окном, в небольшом кафе, располагались столики. За одним из них сидели молодой человек и девушка. Они о чем-то мило беседовали. Но когда Андрей взглянул на них, девушка посмотрела на его. Опять какое-то сходство. Боль пробежала до низа живота. Она ощупывала его горячими пальцами, обжигала его тело и он ощутил, что ему становилось сложно дышать.
  Осколок. Осколок ее души. Неужели она говорила правду. Еще эти рассказы про ее мать. Неужели она научила дочурку какому-то колдовству? Неужели кто-то из людей способен на такое? А может она тоже ведьма? Вечно тихая, замкнутая, немного странная. Да, она была красавицей, но даже в Средние века девушек сжигали только за их красоту, обвиняя их ведьмами.
  Он не хотел в это верить. Но если она и оставила осколок своей души в нем, то тот изрядно вырос. Да так, что до дома Андрей добирался, едва волоча правую ногу. Соседи шарахнулись от него, подумав что он пьян. Но все быстро пошли по своим делам, так как Андрей часто появлялся на глаза соседей пьяным. Ему было наплевать, что они о нем думают. Он хотел побыстрее оказаться дома, в полном одиночестве, чтобы не видеть ничьих лиц. А когда боль утихнет, он что-нибудь придумает. Обязательно придумает. Ведь он такой выдумщик. По крайней мере так говорили пару его знакомых подруг.
  Попал ключом в замочную скважину не с первого раза. Тяжело вздохнул. Он дрожал как лист в непогоду на сильном ветру. Напрягся. Ключ пошел ровнее. Щелчок. Дверь открылась. Захлопывая ее за собой, он привалился к стене и сполз вниз. Вздох облегчения вырвался из груди, так как он думал, что все теперь будет в порядке - он дома. Его с детства учили, что родной дом - самая настоящая крепость. Главное ни о чем не думать.
  Зазвонил телефон. Сначала он не хотел его поднимать, но потом подумал, что звонят с работы. Должность все же была не большая, но он не мог ее лишиться. Придумает что-нибудь о болезни. По крайней мере это будет почти правдой. Взглянув на дисплей, увидел короткое "мама". Он улыбнулся. Подумал о том, что они с мамой давно не разговаривали. Да что уж там - давно не виделись. Как он захотел оказаться сейчас рядом с ней! Хотел, чтоб она была рядом! Она бы точно ему помогла, придумала бы, как его спасти. Ведь она всегда помогала и всегда любила его. Даже после того, как он уехал от нее и даже после того, как он стал редко ее навещать. Мама. Улыбка стала шире. Мама, пусть она была уже стара и слаба телом, но для него она была самым сильным человеком. Ее любовь, ее мудрость обязательно ему помогут - он в этом не сомневался.
  Поднес телефон к уху и сказал:
  - Да.
  Улыбка быстро сползла с его губ, так как это не был голос его любимой мамы...
  ...Вера Ивановна терпеть не могла когда в доме шумели. Особенно когда шумел ее сосед, Андрей - парень насколько глупый, настолько же безответственный. Вечно приходил домой слишком поздно, вечно слушал громко музыку, вечно приводил домой каких-то непонятных девиц. Когда Вера Ивановна иногда встречала их на лестничной клетки, то ее рука невольно тянулась, чтобы перекреститься. На высоких каблуках, в коротких юбках и футболочках, едва прикрывающих грудь - для старой пенсионерки они были сродни дьяволицам, который дьявол поднял на землю, чтобы они захватили всех мужчин. За все это Вера Ивановна очень недолюбливала соседа, но терпела - женщиной всю жизнь она была тихой, хотела такой и помереть. Тем более всякие скандалы на старости лет могли плохо сказаться на ее здоровье.
  Но сейчас шум был совсем невыносим. И чуть подойдя к входной двери, она легко определила, что шум похож на человеческий крик. Вера Ивановна всю жзинь отработала медсестрой в больнице, в хирургии, поэтому знала как кричат люди от боли. Это ее немного насторожило. Она подошла еще ближе к двери, звук стал сильнее. Она легко узнала этот голос, так как человек этим голосом иногда не очень плохо распевал песни. Естественно, когда сильно напивался.
  Старушка осторожно открыла дверь. Точно, крики раздавались из-за двери, за которой была квартира Андрея. В мягких тапочках старушка юркнула в подъезд, отогнав мысли вызвать полицию или скорую. Не дай бог парень просто напился, она не хотела стать посмешищем для соседей.
  - Я тебя достану!
  Это она услышала очень хорошо.
  - Подожди! Сейчас я тебя достану!
  Кого доставал сосед, старушка не знала, но очень захотела узнать. Любопытство и тяга к приключениям, которая дремала в ней всю жизни, гнали ее вперед. Подошла к двери.
  - Достану, - чуть ли не плача, раздалось из-за двери. Вхслипывания, долгий протяжный стон. - Достану.
  Костлявая рука потянулась к звонку, но старушка быстро отдернула ее, словно ее ударило током. Парень так кричал за дверью, что мог и не услышать звонка. Сухенькая рука легка на ручку двери и потянула ее вниз.
  Крики, хрипы, проклятья, мольбы вырвались из-за двери так же, как из шкатулки с сюрпризом появляется болванчик. Старушка замерла от страха на входе, но дверь продолжала тихонько открываться. Медленно и как-то угрожающе. Мелькнула мысль побежать домой, но ноги оказались словно приклеены к полу. Когда дверь полностью открылась, последние жидкие седые волосы зашевелились на старушечьей голове. Да, она в жизни видела много людей, которых вскрывали ножами, скальпелями и всякими другими хирургическим инструментами. Она видела много крови, видела лица многих людей, искаженные от боли. Но она никогда не видела такого.
  На полу, прислонившись к стене, сидел Андрей. Держа в руке осколок зеркала, со искаженным от ярости, злости, боли лицом он резал этим осколком свою грудь. Как раз сейчас тонкая струйка крови прыснула из него, заливая пол. Кусок кожи свисал вниз, как кусок оборванных обоев. А он продолжал орудовать осколком, разрезая новые сухожилия и вены, казалось совершенно не замечая боли.
  - Я достану этот проклятый осколок!
  На секунду он замер и перевел взгляд на старушку. Посмотрел на нее так, что той в тот же момент захотелось упасть в обморок. Но она удержалась. Его безумные глаза уставились на нее, на губах появилась ухмылка.
  - Катя, ты все же пришла. Зачем ты со мной так поступаешь? Нам же было так хорошо вместе! Теми ночами, ты помнишь? - потом ухмылка пропала. - Я все же достану этот проклятый осколок твоей души.
  И с новым усилием он начала резать свое тело.
  Вера Ивановна в какой-то степени была рада тому, что когда-то они с этим молодым человеком проводили вместе ночи. Правда она никак не могла вспомнить, когда это было. Но также она понимала, что парень мог просто сойти с ума, поэтому между ними ничего никогда не было. Совершенно спокойно она развернулась и зашагала к себе. Пока парень собирался из себя что-то достать, она еще могла вызвать скорую и попытаться его спасти.