Побег из тьмы средневековья. Глава 2

Глава 2. Запретная любовь
    Горе-реформатор на уроке истории выглядел подавленным, в смятении перебирал тетради, копался в рюкзаке, почти не слушал учителя.  Но неожиданно для себя он получил «пятёрку», ответив всего лишь на два вопроса.
     Преподаватель истории, Эдуард Михайлович, чем-то походил на аристократа второй половины девятнадцатого века. Крупно вьющиеся волосы были подстрижены «шапочкой», но при этом увенчивали бакенбардами удлинённый овал лица. Уголки губ всегда были немного опущены даже при улыбке. В одежде он предпочитал пиджаки с лацканами и цепочками и брюки с лампасами. В движениях и речи был нетороплив, держался с достоинством, почти с гордостью.
- Итак, первый вопрос, - громогласно вещал Эдуард Михайлович, неспеша прохаживаясь по аудитории с заложенными за спину руками. – В каком году Святой Доминик был назначен кардиналом?
Одни студенты понурили головы, другие стали судорожно рыться в конспектах. Никита лениво встал из-за парты и неохотно пробормотал:
- В тысяча двести тридцать четвёртом.
И быстро нарисовал в тетради подобие профиля лысого мужчины с ярко выраженными скулами, огромным крючковатым носом и длинным подбородком. Рядом подписал слова из песни популярной группы: «Канцлер Ги»:
Эй, святой Доминик, погляди на дело рук твоих!
Твоя вера есть любовь к чужим страданьям..
- Позор! – рыкнул историк на остальных студентов. – А ты, Летягин, молодец! – и одарил Летягина благосклонным взглядом. – Быть может, ты изложишь нам свою версию, отчего Карл V не стал спасать Жанну Д’Арк и заточения?
Никита сунул руки в карманы, поморщился в задумчивости. Потом сказал с суровыми нотами в голосе:
- Жанна Д’Арк была для французов поистине национальным героем. И если бы она осталась жива, то ему, Карлу  V, пришлось бы пребывать в вечном неоплатном долгу перед ней. И его королевское положение было бы таким же зыбким, как и до прихода Жанны.
- Чистая пятёрка! – с придыханием воскликнул Эдуард Михайлович. – Только поувереннее надо быть.
    Лёгкая победа не слишком обрадовала Никиту. Дома он с трудом скрывал от родных своё беспокойство. Полночи он не мог уснуть, ожидая наказания за свои «подвиги».
    Но гроза миновала. Едва он, Таир и Илона переступили порог родного университета, их окликнул Рахмет Рустемович.
- Летягин! Новицкая! Каримов! Вас вызывает декан!
Выяснилось, что Таир заслужил грамоту «За отличное знакомство с обсуждаемыми вопросами», а Никита и Илона приглашены в Лондон на экскурсию в аббатство Святой Анны, бывший монастырь британских иезуитов. Все три студента широко раскрыли глаза в недоумении.
- Почётные гости были приятно удивлены вашими глубокими знаниями  и настойчивостью. И решили достойно вас наградить! – расплываясь в широких улыбках, почти в один голос проговорили куратор и декан, по-своему понимая реакцию воспитанников.
   В положении об экскурсии Илона с энтузиазмом прочитала, что аббатство находится восьмидесяти километрах от Лондона и окружено живописной природой. Каждый уголок святого места хранит небольшую тайну истории.
- Что-то мне не нравится это «заманчивое» предложение – недовольно прокомментировал Никита, когда они сидели на скамейке во дворе университета. – Оплата всего, кроме билетов на дорогу, за счёт принимающей стороны – бесплатный сыр. А где такой раздобыть – вам известно.
- «Каждый студент, по желанию, может взять с собой одного спутника», - продолжала читать Илона на другой странице положения.
- Может, кто-то возьмёт с собой меня? – Таир, сидевший на газоне, в надежде поднял глаза на друзей и улыбнулся широкой, как душа кочевника, улыбкой.
- Сиди дома, маленький еще! – отмахнулся Никита. Таир надул губы. Никита, понимая, что обидел друга, ободряюще обнял его за плечи:
- Хорошо, ты тоже поедешь в Лондон, потому что без тебя мы не справимся!
Чувствовать себя нужным важно для всех людей. И добродушный Таир снова засветился от счастья. А подкрепилась его радость объятием Илоны и её заверением, сказанным с придыханием:
- Я возьму тебя с собой!



         Никите тоже не пришлось долго думать, кого взять с собой в путешествие. Он давно был тайно влюблён в свою сводную сестру Наташу. С тех самых пор, как её отец, Игорь Иванович, и его мать, Зоя Алексеевна, поженились – то есть, уже четырнадцать лет. Сначала это была просто привязанность, потом совместная забота об общих братьях – двойняшках Антоне и Ярославе.
    Но в последние дни в сердце молодого человека зарождалось какое-то новое чувство, названия которого он пока не знал.
Но он твёрдо знал, что отныне он и Наташа не будут жить, как два посторонних человека. Они – одно целое, потому что во всём дополняют друг друга. Внутренне и внешне.
    Он был высокого роста, в меру мускулистый, но при этом стройный (и этим напоминал героя Киану Ривза из фильма «Сладкий ноябрь»), о чём мечтают многие мужчины. Чёрные волосы были коротко стрижены на затылке и на висках, но зачёсанная челка доходила до макушки. Глаза насыщенного коричневого цвета смотрели на мир непременно с оценкой, редко с эмоциями. Любовь к системности в жизни и в душе соединялись отражались в правильных пропорциях лица и тела.
  Одеваться Никита умел одновременно модно, удобно, по фигуре и к лицу, по совместимости вещей и в соответствии с обстоятельствами. Так, в тот день на нём были: бирюзовая рубашка и изумрудного цвета вязанный жилет, чёрные брюки, зауженные к низу, остроносые туфли.
Домой он шёл неторопливо, положив руки на плечи Илоны и Таира.    Когда Наташа, выйдя из музея, увидела их, они уже проходили бульвар и приближались к перекрестку, ведущему на их улицу. Это было на приличном расстоянии от неё. Но она догнала их, благодаря совсем не женской быстрой и размашистой походке.
    Когда, поравнявшись с ними у светофора, Наташа встала рядом с Никитой, Илона едва заметно поморщилась, взглянув на неё.  И не безосновательно. Ростом Наташа не доходила даже до груди Никиты. Не естественно большие голубые глаза видели окружающий мир в таком же наивном голубом сиянии. Длинные золотистые волосы были красивыми сами по себе, но прическа в стиле маленькой Гермионы Грейнджер казалась Илоне устаревшей, а потому смешной.
Конечно, нельзя было не заметить, что чёрные леджинсы выгодно подчёркивали красивые бёдра, но принт из пайеток выглядел слишком подростковым. Подходящей обувью были бы для леджинсов балетки или плоские кеды, но на ногах у Наташи имелись массивные кроссовки. «Вероятно, - отметила Илона, - чтобы скрыть небольшую косолапость». Зелёная кофточка болотного оттенка свободного кроя и с гипюровой отделкой была, безусловно, красивой. Но на низкорослой Наташе смотрелась мешковато. Лицо Наташи было одновременно длинное и широкое, как у героинь советских фильмов начала шестидесятых. Тем более странным и снисходительным выглядело то, что Никита держал эту девушку за руку, а потом и вовсе позволил себе обнять её за талию.
        Нет. Илона не испытывала к Наташе откровенной неприязни и не осуждала Никиту за связь со сводной сестрой. Просто считала, что такому эффектному парню нужна соответствующая девушка. Диалектическое равновесие не должно нарушаться.
     Не дойдя до дома примерно сто шагов, Никита и Наташа отстали от друзей под предлогом, что им нужно забежать в магазин. (Илона и Таир жили в этом же доме, но в других подъездах). Они и правда пошли в магазин и купили мороженое и овощи, и некоторые бытовые мелочи вроде металлических щеток для посуды. Никита надеялся таким способом выкроить время и придумать, как начать разговор с Наташей, чтобы рассказать ей о поездке в Лондон.
     Наконец, он решился, когда они уже вошли в подъезд. Она прошла вперед, и ему пришлось придержать её за локоть.
- Таш…, -  с волнением в голосе позвал он.
- Что, Кит? – испуганно, как показалось Никите, отозвалась Наташа. Вообще-то они часто называли друг друга этими смешными прозвищами. Но рывок за локоть, пусть и несильный, был весьма неожиданным со стороны брата.
- Я хотел бы…. У тебя ведь отпуск через месяц? – Никита замялся. А потом просто достал из рюкзака положение о поездке в Англию и дал его сестре. «–  Я хочу, чтобы ты поехала со мной», - сказал он с излишней самоуверенностью, боясь отказа.
Наташа внимательно прочитала положение о поездке. Потом задумчиво посмотрела на Никиту, в котором впервые увидела не брата, а мужчину. Потом стремглав побежала вверх по лестнице.
- Ты куда? – окликнул её Никита.
- Обрадовать папу и «матушку». И понемногу начать сборы, - засмеялась в ответ она.
- Нет так быстро. Мы не знаем как отреагируют родители. Особенно «матушка», -  аргументировал он.