А вот она стоял!

Два служивых - старшие сержанты-ракетчики Толян Петроченко и Мыкола Гасько, отдав самый большой свой долг - священный воинский - родине и стране СССР в армии в прекрасном городе Плесецк (на знаменитом ракетном полигоне), ехали скорым поездом на родину в не менее прекрасный, но в отличие от северного Плесецка, желанный и родной город Обухов. Городок небольшой, расположен всего в 45 километрах от славного стольного града Киева, но ничем особым не знаменит, разве что в 1482 году злой крымский хан Менгли-Гирей опустошил и выжег его. После этого городок переходил от одного князя к другому. И еще в нем жил отец знаменитого русского  философа Бердяева.

История, про которую мы хотим вам рассказать, приключилась в городе Нежине, что расположен севернее Киева на удалении ста с небольшим километров.
Город Нежин еще во времена великого русского писателя Николая Васильевича Гоголя славился нежинскими огурчиками, нежинским настоем и нежинскими девушками. Правда, еще он прославился нежинскими ярмарочными ворами, но во-первых, те воры были в основном представителями кочевого цыганского племени и жили они двести или даже триста лет назад, а во-вторых, через 70 лет после установления советской власти на Русской равнине кивать на пережитки царского прошлого как-то неудобно - получается, что родная советская власть недорабатывает?

 Так что отдельные, или скажем так - единичные случаи нарушения социалистической законности имели место быть,но они вовремя пресекались честными милиционерами, умными следователями и справедливыми судами.
Какое это имеет отношение к нашим служивым, нынешним дембелям?
Да самое прямое! Ехали они в одном плацкартном вагоне с хохлами  - тех сразу можно отличить по огромным, свисающим на грудь, седым усам, по традиционным вышиванкам и прочном, устоявшемся чесночном запахе сала.
Хохлы подсели к ним в купе где-то в районе Тулы, там они, судя по скупым выражениям, занимались выращиванием картошки и цыбули. Всю дороги они больше молчали, в основном дремали, а в перерывах между дремами жевали.
 Жевали все, что было в их увесистых вещмешках -
хлеб с колбасой, вареную картошку, свежую морковку.

И самое интересное - они ни разу не предложили служивым свои припасы, хотя сами охотно принимали от них и печенье, и конфеты, и даже кильку в томате.
Одеты они были довольно прилично, но вот обувка на ногах давно просила каши!
Наши служивые были одеты с иголочки -
в новую военно-полевую форму офицерского образца ПШ (полушерсть) массового пошива, но вместо новых яловых сапог, которые положены всем солдатам и сержантам советской армии, они предпочли слегка поношенные, но добротные, шитые на заказ полковым сапожником-сверхсрочником офицерские хромовые сапоги.

Почему именно поношеные, а не новые сапоги?
 А чтоб в Киеве зверские комендантские патрули не разули их, всучив вместо хромовых старые солдатские яловые ГД (говнодавы). 
Хохлы вышли рано утром, когда служивые еще спали. Вышли чуть раньше города Нежина, в котором они якобы жили. Вместе с хохлами сошли и слегка поношенные офицерские сапоги Толяна и Мыколы.

Когда поезд тормознул на станции славного города Нежина, о чем весь полусонный вагон был извещен  диким радостным криком молодой проводницы, Толян и Мыкола с ужасом обнаружили, что вместе с недавними угрюмыми попутчиками исчезли и их хромовые офицерские сапожки!
Ехать в город Киев в одних носках - стопроцентная уверенность нарваться уже на вокзале на комендантский патруль. И задержаться как минимум на десять суток на гарнизонной гауптвахте! Перспектива не из приятных.
Вызванные проводницей милиционеры внимательно выслушали пострадавших:
- Да вот тут они сидели, а мы на верхних полках спали, потому как они попросили. Сказали, что спину ломит и не смогут влезть наверх! А сапоги стояли вот тут!
И горячась и доказывая, что сапоги были,
 потому как солдаты-дембеля, не могут ехать домой босыми,
 несколько раз упорно твердили:
- Вот тут они стояли! А теперь их нету!
Милиционеры смотрели, а один из них то ли сказал, то ли пропел:
- А вот она стоял мой чемоданчик!
Служивые чуть не рассвирепели:
- Ну не под подушку же их нам класть?!
Милиционеры пожали плечами, посочувствовали парням и посоветовали впредь быть более осмотрительными, с чем вскоре и удалились, оставив служивым на память выписку из протокола.

Молодая голосистая проводница смогла выделить пострадавшим лишь по десять советских рублей. Еще десять рублей дал бригадир поезда, который бурно возмущался: шо за народ пишов, сапоги с ног ворують!
Тридцать рублей на две пары сапог не хватит.
Денег нет, другой обувки нет, гражданской одежды тоже нет.

 Ехать дальше нельзя - потому как в Киеве их всенепременно задержат патрули!
Мыкола, не будь дурак, предлагает Толяну вместе с ним пройти на базар и там заработать денег на новые сапоги. И тут же достает из своего солдатского вещевого мешка балалайку - подарок своему младшему брату.
 Толян в отличие от Мыколы имел собственно ручно сделанный чемоданчик. Он долго в нем рылся, но так и не нашел, что из вещей можно было на базаре продать или обменять на сапоги, пусть даже яловые или кирзовые.

 Мыкола предложил на манер Панкратова-Черного исполнять частушки - и так насобирать нужную сумму. Умная мысль продать свою новенькую армейскую форму и купить гражданскую одежду им почему-то в тот момент в голову не пришла!
И вот пришли дембеля на базар, поставили свой чемоданчик перед собой
 и начали зычными голосами концерт.
- А вот она стоял, а вот она стоял,
а вот она стоял мой чемоданчик!

Все шло хорошо - народ ухахатывался, но медяки и серебро бросал в фуражку.
Привлеченные пением и сборищем народа не спеша, как и подобает стражам порядка, подошли два базарных милиционера типа "запупыренко" - каждый фигурой с гоголевского помещика Петра Петровича Петуха.
Они долго стояли и даже с интересом слушали певцов.
Толян начинал:
- Ехал на ярмарку Ванька-холуй,
За три копейки показывал ху...
Мыкола продолжал:
- Хулиганы-мальчуганы поймали китайца,
Положили на пенек - оторвали я...
И Толян подхватывал:
- Я обниму китайца!
Публика тройным кольцом опоясала певунов.
- Телеграмма, телеграмма, Терешкова родила!
Руки-ноги - Андрияна, а Хрущева - Голова!
Народ хохотал, вспоминал - так весело было только в гражданскую да после Великой Отечественной...

Наконец певцы устали, раскланялись, поблагодарили публику (фуражка наполовину наполнилась - на вид не меньше сотни советских рублей, на сапоги вполне хватит). И только собрались забрать деньги, как один из ментов сказал:
- Погодите, служивые!
У Толяна с Мыколой обреченно упало сердце - сейчас отнимут деньги.
Первый милиционер сказал:
- Хорошо поете!
А второй милиционер спросил, улыбаясь:
- В поезде сапоги сперли?
- Ну да, - через силу ответили певуны.
- Офицерские хромовые?
- Ну да, - снова выдавили служивые.
- Пойдемте, ваши сапоги у нас! Час назад задержали воришек - они хотели продать их. Да это даже не воришки - так скупщики краденого. Они сказали, что купили у двух усатых незнакомых, которые сошли с поезда. Мы сами служили, так что своего служивого брата никогда в обиду не дадим. А деньги заберите, вы их честно заработали. Купите родным подарки по случаю дембеля!