Битва

Когда дети слишком часто начинают простужаться зимой и весной, то заботливые родители планируют на лето обязательную лечебную поездку на море.
При этом место выбирается не шумное, с максимумом развлечений для детей и минимумом удовольствий для взрослых.

Лет десять назад с целью укрепления иммунитета наша семья посетила отель на турецком берегу с полным пансионом.
Отель был хорошим, с пятью звёздами, прекрасным расположением, чистым собственным пляжем  и отзывчивым персоналом.

Первая неделя на море прошла буднично.

Весь отдых был заранее скрупулёзно спланирован матерью наших детей, и с не меньшей скрупулёзностью воплощался на практике.

Мы вставали в одно и то же время, завтракали, обедали и ужинали строго по часам.
Даже плавали в морской воде по секундомеру, чтобы ненароком не переутомить организмы.
Что интересно, большинство гостей нашего отеля были немецкие семьи, которые так же, как и мы педантично отдыхали, улучшая своё пошатнувшееся от тяжёлой европейской жизни здоровье.
По русски они не говорили, а уровень нашего немецкого не позволял вести с ними душевные беседы на вечерних посиделках, поэтому ни с кем из них мы тесно не сдружились.

Нечего и говорить, что через неделю я стал умирать от скуки и от нехватки человеческого общения.

В один из обычных вечеров супруга, зная мой истерический характер, когда дело касается детей, удалила меня из номера, потому что собиралась прижечь зелёнкой мелкому обширную ссадину на лице и всех конечностях - задних и передних - которую он получил накануне, шлёпнувшись об асфальт со всего маху.

Я спустился в лобби бар.

За стойкой сидел грузный грустный мужчина и вяло цедил из бокала пиво.

Официант услужливо поинтересовался у меня, не хочет ли мистер что-нибудь выпить.
Немного подумав, «мистер» попросил налить чистые виски.

Три порции.

Через мгновение передо мной стояло три порции виски.
Я слил все три порции в один стакан, сказал фразу из старого советского фильма - «к полумерам не привык» - и залпом выпил.

Мужчина с пивом покачал головой и сказал:
- Гут!

Я выпил ещё три порции.

Мужчина брезгливо отодвинул от себя бокал с пивом.

А когда я выпил третий трёхпорционный стакан, он разразился длинной тирадой на немецком языке, из которой я понял, что его жена продажная женщина, он не намерен это больше терпеть, и что никто не может запрещать ему напиваться.
В конце речи он почему-то добавил по-англо-немецки:
- Фак! Уиски! Зэкс!

Бармен понимающе подмигнул, сказал:
- Ок, мистер! - и налил шесть порций виски.
Немец слил все порции в пивной бокал, сказал «Прост!» и осушил стакан.
Я прикинул, что мы, что называется, уже «в равных весовых категориях», поэтому предложил напиваться совместно.

Моё предложение было принято с большим энтузиазмом:
- Я, я! Натюрлих! - выпалил мой новый друг и представился:
- Гюнтер!
- Алан! - мы пожали руки и немедленно выпили за знакомство по трёхпорционному.

Через какой-то час наш дуэт своими громкими тостами на четырёх языках (Гюнтер произносил преимущественно на немецком, иногда на английском, я же тосты произносил по очереди: один по-русски, другой по-дигорски) привлёк внимание других отдыхающих, и лобби-бар стал быстро заполняться.

Внимание зрителей тешило наше самолюбие.

Мы решили изобрести из имеющегося в баре алкоголя новый, может быть не очень вкусный, но «башнесносящий» напиток.

Бармен предложил 40 градусную местную самогонку - ракию, которая пахла, как валенки дворника Тихона, а на вкус напоминала перебродившую кровь колибри.

Мы решили, что пить просто ракию не интересно, поэтому потребовали смешать её в равных долях с шампанским и назвали это «ракия бум».

Надо сказать, что бармен даже взвизгнул от удовольствия, когда смешивал напитки.

Наконец, перед нами стояло два полных шипящих стакана.

Гюнтер посмотрел вниз, пробормотал какие-то молитвы, перекрестился, хлопнул стаканом об барную стойку и залпом выпил содержимое.
Немецкая часть зрителей (на тот момент у нас уже появились болельщики, которые разделились почти поровну) громкими возгласами восхищения и одобрения поддержали своего соотечественника.

Я поднял глаза к небу, развёл руки в стороны, взмолился Всевышнему, попросив мира во всём Мире, и, хлопнув стакан об барную стойку, залпом выпил.
Русскоговорящие зрители с криками:
- Красавчик! Знай наших! - от всей души поддержали меня.

Надо сказать, что после первого же бокала чудо-напитка мы оба довольно быстро и сильно опьянели, и лучше всего нам нужно было остановиться.
Но беснующаяся фанатская толпа требовала продолжения алко-битвы.
Мы тогда никак не могли их разочаровывать. Это было немыслимо.

Бармен быстро приготовил ещё пару порций.
Мы молча выпили и их.

Через минуту я заметил, что Гюнтер стал частенько раздваиваться, а иногда и четвериться, и мне приходилось то и дело продирать глаза, чтобы вернуть моего соперника из командного в личное первенство.

Немец выглядел гораздо хуже меня, но держался из последних сил, крепко вцепившись в трубу на барной стойке и требовал продолжения.

Я честно отговаривал его.
Говорил ему «аллес, фройнд, аллес!», но он кричал «найн! Дойчланд убер аллес! Нох айн маль!».

Бармен поддержал порыв клиента и со словами:
- Ок, мистер! - немедленно приготовил два стакана адского зелья из ракии.

Я нетвёрдо поднял глаза к небу, и очень сильно, искренне попросил Всевышнего не убивать меня после этого бокала. Но не ради себя, а чтобы Отечество не опозорить.

Мы одновременно выпили.

Ещё через пару секунд Гюнтер обмяк, выпустил из рук стойку бара и вырубился.

Дальнейшие события, да и многое из вышесказанного, я знаю со слов очевидцев.

Похлопав поверженного соперника по спине, я очень неровной походкой дошёл до лифта и даже нажал кнопку вызова.
Лифт приехал и раскрыл мне свои объятия, но я вернулся к барной стойке.
Со словами:
- Мы друзей не бросаем! - я поднял Гюнтера и потащил его к лифту.

В дверях номера нас встретила супруга.
Супруга, уточнив номер немца, вызвала его супругу на транспортировку.
Я же был заботливо уложен на балконе, чтобы не отравлять своими парами нежные организмы домочадцев.

Утро было чудовищным.

Я поднялся на ноги только после громадной дозы обезболивающих  и спустился на завтрак.
Супруга всем свои видом осуждала мою вчерашнюю битву с немцем и отказывалась разговаривать, но, правда, я и не настаивал.

Вечером мы всей семьёй пошли на цирковое представление и совершенно случайно расположились рядом с Гюнтером и его семьёй.
С нескрываемым отвращением супруга немца поздоровалась со мной сквозь зубы и с широченной улыбкой, даже с небольшим поклоном с моей супругой.

Мне стало обидно и я встал, решив уйти из места ненависти.

Гюнтер понял мой порыв и со словами:
- Майн фройнд! - так же встал и мы ушли.

Когда мы выходили из лифта, немец протянул руку, с акцентом проговорил «спасибо», затем по-немецки поблагодарил, что не бросил его вчера, поступив, как истинный баварец и настоящий друг.

Отойдя на несколько метров, он, немного подумав, твёрдо сказал:
- Дружба!

Из межнациональной вежливости я сжал кулак, поблагодарил его:
- Натюрлих! - и мы разошлись по номерам.

Детки, кстати, после моря долго не болели, а мою битву с немцем супруга с осуждением вспоминает до сих пор...

#аланскиехроники