Глава 7. Приобщение к потоку

Оба священника ушли в дом, а я провел еще несколько минут, созерцая красоту гор в попытке получить больше энергии. Затем я вышел из фокуса и задумался о Уиле. Где он? Близок ли он к открытию Девятого откровения?

Я представлял его бегущим через джунгли с Девятым откровением в руках, а за ним гонятся солдаты. А Себастиан руководит погоней. Но даже в этом сне наяву, мне было ясно, что Себастиан, при всем его авторитете, был не прав, что он неправильно представляет возможное влияние откровений на людей. Я чувствовал, что кто-то мог бы убедить его изменить его точку зрения, если бы только удалось выяснить, какая часть Манускрипта так пугает его.

Пока я развлекал себя такими мыслями, мне на ум пришла Марджори. Где она? Я вообразил себе нашу следующую встречу. Как бы это могло произойти?

Звук закрывающейся двери вернул меня к реальности. Я опять чувствовал себя слабым и нервным. Санчес обошел вокруг дома и подошел ко мне. Его походка была быстрой и целеустремленной.

Он сел рядом со мной и спросил:
- Вы решили, что делать?
Я покачал головой.
- Вы выглядите не очень сильным, - сказал он.
- Я и чувствую себя не очень сильным.
- Возможно, вашему способу получения энергии не хватает системы?
- Что вы имеете в виду?
- Позвольте предложить вам способ, которым я лично набирал энергию. Возможно, мой метод поможет вам создать свой собственный.

Я кивнул, чтобы он продолжал.
- Первое, что я делаю, - сказал он, - я фокусируюсь на том, что меня окружает, и вы делаете так же, думаю. Затем, я пытаюсь вспомнить, как все выглядит, когда я полон энергии. Для этого я вызываю ощущение яркого присутствия всего окружающего, уникальной красоты и формы, особенно у растений, и то, как цвета кажутся сияющими и яркими. Вы меня понимаете?
- Да, я стараюсь делать то же самое.
- Затем, - продолжил он, - я стараюсь вызвать то чувство близости, чувство, что независимо от того, как далеко находится объект, я могу прикоснуться к нему, объединиться с ним. И тогда я вдыхаю его.
- Вдыхаете его?
- Разве отец Джон не объяснил вам этого?
- Нет.

Казалось, Санчес смутился.
- Вероятно, он намеревался вернуться и рассказать вам об этом позже. Он часто излишне драматичен. Уходит и оставляет ученика одного, разбираться с тем, чему он его учил, а потом появляется в самое нужное время, чтобы что-то добавить к своим указаниям. Я полагаю, что он намеревался еще поговорить с вами, но срочно уехал.
- Мне бы хотелось послушать, - сказал я.
- Вы помните чувство полноты силы, которое вы пережили на перевале? – спросил он.
- Да.
- Чтобы вновь обрести такую силу, я стараюсь вдохнуть энергию того объекта, к которому я только что приобщился.

Слушая отца Санчеса, я начинал понимать. Само описание его метода повышало мою приобщенность. Все, окружавшее меня, становилось все более красивым и явным. Даже горы приобрели беловатое свечение, а энергетическое поле Санчеса становилось все шире и все более голубым. Теперь он делал глубокие, осознанные вдохи, удерживая каждый секунд на пять, прежде, чем выдохнуть. Я последовал его примеру.

- Когда мы визуализируем, - сказал он, - что каждый вдох наполняет нас энергией, как воздушный шар, мы действительно становимся полными энергии и чувствуем легкость и активность.

После нескольких вдохов я начал себя чувствовать именно так.
- После того, как я вдохну энергии, - продолжал Санчес, - я проверяю себя, правильное ли чувство я испытываю. Как я уже говорил вам, я считаю это истинным мерилом того, действительно ли я приобщен.
- Вы говорите о любви?
- Именно. Как мы и обсуждали в миссии, любовь не является интеллектуальной концепцией или моральным императивом, или еще чем-то. Это основополагающая эмоция, которая существует только тогда, когда мы приобщаемся к энергии, всегда доступной во вселенной, и она, конечно, является энергией Бога.

Отец Санчес смотрел на меня, его взгляд был слегка расфокусирован.
- Вот, - сказал он, - вы достигли этого.  Именно этот уровень энергии вам и нужен. Я вам немного помогаю, но вы вполне способны поддерживать его самостоятельно.
- Что значит, вы мне немного помогаете?

Отец Санчес покачал головой.
- Не думайте об этом сейчас. Вы все узнаете позже, в Восьмом откровении.

Отец Карл обошел дом и посмотрел на нас, явно довольный. Подойдя, он посмотрел на меня.
- Вы уже приняли решение?

Вопрос вызвал во мне раздражение; я сражался с вызванной этим потерей энергии.
- Не скатывайтесь в свою привычную драму отстраненности, - сказал отец Карл, - вам не удастся избежать принятия решения. Как вы думаете, что вам нужно делать?
- Ничего я не думаю, вот в чем проблема.
- Вы уверены? Мысли воспринимаются иначе, когда вы приобщены к энергии.

Я с удивлением смотрел на него.
- Слова, которые вы привычно прокручиваете в голове в попытке логически контролировать события, - объяснил он, - исчезают, когда вы отказываетесь от своей драмы контроля. Когда вы наполняетесь внутренней энергией, совершенно другие мысли приходят вам на ум от вашего же высшего я. Это ваши интуитивные мысли. Они другие. Они просто возникают в глубине вашего разума, иногда в виде снов наяву или мини-видений, и они приходят к вам напрямую, чтобы направлять вас.

Я все еще не понимал.
- Расскажите нам, о чем вы думали, когда мы оставили вас в одиночестве, - сказал отец Карл.
- Не уверен, что я все помню, - ответил я.
- Попробуйте.

Я попытался сосредоточиться.
- Я думал о Уиле, кажется, о том, близок ли он к обнаружению Девятого откровения, и о крестовом походе Себастиана против Манускрипта.
- Еще о чем?
- Думал о Марджори, гадал, что с ней случилось. Но я не понимаю, как это поможет мне узнать, что делать.
- Давайте я вам объясню, - сказал отец Санчес, - когда вы получили достаточно энергии, вы готовы осознанно принять участие в эволюции, придать ей импульс, начать продуцировать совпадения, которые будут двигать вас вперед. Вы вовлекаетесь в собственное развитие своим особым способом. Сначала, как я уже говорил, вы накапливаете достаточно энергии, затем вы вспоминаете главный вопрос вашей жизни – тот, который вам достался от родителей, - потому что этот вопрос служит общим контекстом вашей эволюции. Затем вы утверждаетесь на своем пути, открывая сиюминутные маленькие вопросы, которые вам мешают в жизни. Эти вопросы всегда сопряжены с вашим главным вопросом и показывают, где именно вы сейчас находитесь в своем жизненном квесте.

- Как только вы осознаете вопросы, которые активны в данный момент, у вас интуитивно появляется чувство, в каком направлении вам следует двигаться и что делать. Вы предчувствуете свой следующий шаг. Всегда. Этого не происходит только тогда, когда вы задаете себе неправильный вопрос. Понимаете, проблема не в получении ответов. Проблема в определении актуальных вопросов. Если вы правильно формулируете вопрос, ответ приходит всегда.

- Когда к вам приходит интуитивное понимание того, что должно произойти, - продолжил он, - то следующим вашим шагом должно быть состояние собранности и внимательности.  Раньше или позже произойдет совпадение, чтобы двинуть вас в том направлении, которое подсказывала ваша интуиция. Вы следите за моей мыслью?
- Думаю, да.
- Итак, - продолжал он, - не кажется ли вам, что ваши размышления о Уиле, Марджори и Себастиане очень важны? Подумайте, эти мысли возникли у вас сейчас, учитывая всю историю вашей жизни. Вы знаете, что вы вынесли из жизни с семьей желание узнать, как сделать духовную жизнь вашим внутренним мобилизующим приключением, верно?
- Да.
- Затем, взрослея, вы все больше интересовались мистикой, изучали социологию и работали с людьми, хотя все еще не знали, почему вы все это делали. Затем, когда началось ваше пробуждение, вы услышали о Манускрипте, приехали в Перу и начали находить откровения одно за другим, и каждое из них учило вас чему-то, в чем вы нуждались в ваших поисках духовности. Сейчас, когда все для вас прояснилось, вы можете обрести высшее осознание этого развития, определив свои текущие главные вопросы и наблюдая, как будут приходить ответы.

Я просто продолжал смотреть на него.
- Каковы же ваши насущные вопросы? – спросил он.
- Думаю, мне хочется узнать другие откровения, - ответил я, - особенно хочется знать, найдет ли Уил Девятое откровение. Я хочу знать, что случилось с Марджори. Я хочу знать о Себастиане.
- А что ваша интуиция подсказывает вам по поводу этих вопросов?
- Я не знаю. Я думал о новой встрече с Марджори, о том, как убегающего Уила преследуют солдаты. Что же все это значит?
- Где именно бежал Уил?
- В джунглях.
- Возможно это указывает вам, куда вы должны направиться.  Икуитос находится в джунглях.  А что с Марджори?
- Я видел свою встречу с ней.
- А Себастиан?
- Я вообразил, что он против Манускрипта из-за того, что неправильно его понял, что его образ мыслей мог бы измениться, если бы кто-то смог узнать его мысли, узнать точно, чего он боится в Манускрипте.

Оба они, пораженные, смотрели друг на друга.
- Что все это значит? – спросил я.

Отец Карл ответил вопросом на мой вопрос.
- А что вы сами думаете?

Впервые с того момента на перевале я чувствовал себя вновь полным энергии и уверенным в своих силах. Я посмотрел на них и сказал:
- Мне кажется, что я должен отправиться в джунгли и попытаться узнать, какие именно идеи Манускрипта так не нравятся церкви.

Отец Карл улыбнулся.
- Точно! Можете взять мой грузовик.

Я кивнул, а он пошел к дому, туда, где стояли машины. Мои вещи, немного еды и вода уже лежали в грузовике отца Карла. Машина отца Санчеса тоже уже была загружена.
- Хочу вам сказать, - произнес Санчес, - чтобы вы не забывали останавливаться так часто, как понадобится, чтобы подпитывать свою энергию. Помните, что, как только вы достигли состояния любви, никто и ничто не может отнять у вас больше энергии, чем вы в состоянии восполнить. В действительности, энергия, вытекающая из вас, создает поток, который в то же самое время приносит вам новую. Так энергия в вас никогда не иссякнет. Но вы должны осознавать этот процесс, чтобы он работал. Это особенно важно, когда вы общаетесь с людьми.

Он замолчал.  И тут же, словно очередь подошла, приблизился отец Карл и произнес:
- Вы прочли все откровения, кроме Седьмого и Восьмого. В Седьмом говорится об осознанном развитии себя, о состоянии настороженного внимания ко всем совпадениям, ко всем ответам, которые посылает вам вселенная.

Он протянул мне тонкую папку.
- Это Седьмое. Оно очень короткое и обобщенное, но в нем говорится о том, каким образом нам бросаются в глаза некоторые вещи и приходят определенные мысли, и все это служит нам подсказками. Что касается Восьмого, вы сами найдете его, когда придет нужное время. В нем объясняется, как мы можем помочь тем, кто приносит нам те ответы, которые мы ищем. А далее в нем описывается целое этическое руководство тем, как люди должны обращаться друг с другом для того, чтобы облегчать нам всем эволюцию.
- Почему вы не можете дать мне Восьмое откровение сейчас? – спросил я.

Отец Карл улыбнулся и положил руку мне на плечо.
- Потому что нам не кажется, что следует это делать. Мы тоже должны следовать нашей интуиции. Вы получите Восьмое откровение, как только зададите правильный вопрос.

Я сказал, что понимаю. Оба священника обняли меня и пожелали успеха. Отец Карл подчеркнул, что мы скоро увидимся и я непременно найду все ответы, которые мне предназначены тут.

Мы все уже готовились сесть в наши весьма почтенные машины, когда Санчес вдруг обернулся и посмотрел на меня.
- Моя интуиция подсказывает мне, что нужно вам кое-что сказать. Вы полнее узнаете обо всем позже. Пусть вас ведет ваше восприятие красоты и воображение. Места и люди, имеющие ответы на ваши вопросы, будут более красочными и привлекательными.

Я кивнул, забрался в грузовик отца Карла и несколько миль следовал за ними по каменистой дороге до развилки. Санчес помахал мне рукой, и они оба направились на восток. Я недолго смотрел им вслед, а потом повернул старый грузовик на север к бассейну Амазонки.

Волна нетерпения поднималась во мне. Часа три я спокойно вел машину, а теперь стоял на перекрестке, не в состоянии выбрать один из двух маршрутов. Путь налево давал мне только одну возможность. Судя по карте эта дорога сотню миль шла на север вдоль горного хребта, а затем резко сворачивала на восток к городу Икуитос. Другая дорога вела направо, срезая угол через джунгли к той же точке.

Я сделал глубокий вдох и попытался расслабиться, а потом быстро взглянул в зеркало заднего вида. В поле зрения не было ни души. Фактически, около часа я не видел ни машин, ни людей. Я постарался унять волнение. Я знал, что мне нужно быть оставаться спокойным и приобщенным энергии, если я хочу найти правильное решение.
Я сфокусировался на пейзаже. Дорога в джунгли справа шла между группами высоких деревьев.  Их окружали выступающие из земли огромные валуны. Вокруг большинства из них росли большие тропические растения. Другая дорога через горы казалась совершенно открытой. Лишь одно дерево росло в этом направлении, весь пейзаж был скалистым, почти без растительности.

Я опять посмотрел направо и попытался вызвать состояние любви. Деревья и кусты были густого целеного цвета. Я посмотрел налево и повторил процедуру.  И немедленно заметил участок цветущей травы на краю дороги. Сама трава была бледной и пятнистой, но белые цветы, видимые издали целыми группами, рождали неповторимый рисунок. Я удивился, почему не заметил их сразу. Теперь они почти светились. Я расширил фокус зрения, чтобы увидеть все вокруг в том направлении. Небольшие скалы и коричневые участки гравия казались необыкновенно многоцветными и четкими. Мазки янтарного и фиолетового, и даже темно-красного расцвечивали весь пейзаж.
Я бросил взгляд назад направо на деревья и кусты. Хотя они по-прежнему были красивы, но в сравнении с пейзажем слева поблекли. Но как же могло быть так? Сначала дорога направо казалась более привлекательной. Бросив опять взгляд налево, я понял, что моя интуиция крепнет. Богатство цвета и форм поражало.
Это убедило меня. Я завел машину и направился налево, уверенный в верности своего решения. Дорога была неровной, вся в рытвинах и камнях. Меня подбрасывало, а тело становилось все легче. Вес приходился на ягодицы, спина и шея были выпрямлены. Руки, державшие руль, не опирались на него.

Два часа без всяких происшествий я вел машину, время от времени закусывая из корзинки, которую собрал отец Карл, и не встретив ни одного человека. Дорога поднималась и спускалась по небольшим холмам. На вершине одного из них я увидел две старые машины, припаркованные справа. Их отогнали подальше от края дороги к небольшим деревьям. В них никого не было, и я решил, что они брошены. Дорога впереди резко сворачивала влево и серпантином спускалась вниз в широкую долину. Сверху все просматривалось на несколько миль.

Я резко затормозил. На половине пути через долину три или четыре военных грузовика были припаркованы по обеим сторонам дороги. Небольшая группа солдат стояла между ними. Меня зазнобило. Это был блокпост. Я задом отъехал от перекрестка, загнал машину под прикрытие двух больших скал, вылез из кабины и пошел назад, посмотреть, что же происходит в долине. Одна из машин отъезжала в противоположном направлении.

Вдруг я что-то услышал за спиной. Я резко обернулся. Это был Фил, эколог, с которым я познакомился в Висиенте.

Он был в совершенном шоке.
- Что вы здесь делаете? – спросил он, бросаясь ко мне.
- Пытаюсь пробраться в Икуитос.

Волнение перекашивало его лицо.
- Мы тоже, но правительство с ума сходит из-за Манускрипта. Мы не можем решить, стоит ли рисковать и идти через этот блокпост. Нас тут четверо.

Он кивком указал налево. За деревьями я увидел несколько человек.
- А почему вы идете в Икуитос? – спросил он.
- Пытаюсь найти Уила. Мы расстались в Куле. Но я слышал, он мог направиться в Икуитос, в поисках остальной части Манускрипта.

Он был в ужасе.
- Ему не следует этого делать! Военные преследуют любого, имеющего копии. Разве вы не слышали, что произошло в Висиенте?
- Кое-что, а вы что слышали?
- Меня там не было, но я знаю, что власти ворвались туда и арестовали всех, у кого были копии. Все гости подверглись допросу. Дэйла и других ученых забрали. Что с ними никто не знает.
- Вы не знаете, почему правительство так обеспокоено этим Манускриптом? – спросил я.
- Нет, но, когда я услышал, насколько становится опасно, я решил вернуться в Икуитос за данными моих исследований и немедленно покинуть страну.

Я рассказал ему, что случилось со мной и Уилом после нашего отъезда из Висиенте, подробно остановившись на стрельбе на перевале.
- Проклятье, - сказал он, - и вы все еще крутитесь здесь с копией на руках?

Его вывод поколебал мою уверенность, но я сказал:
- Слушайте, если ничего не делать, правительство полностью скроет Манускрипт. Мир лишится предназначенного ему знания, а я считаю, что откровения очень важны!
- Достаточно важны, чтобы за них умереть? – спросил он.

Шум машин привлек наше внимание. Грузовики двигались через долину к нам.
- Вот дерьмо! Они уже здесь.

Не успев двинуться с места, мы услышали и машины, приближавшиеся к нам сзади.
- Нас окружают! – в панике закричал Фил.

Я побежал к своему грузовику, сунул корзинку с едой в пакет. Туда же я положил папки с Манускриптом, затем передумал и засунул их под сиденье.
Шум нарастал, и я побежал через дорогу направо, туда, куда направился и Фил. Ниже на склоне я видел его и остальных, укрывшихся за скалами. Я спрятался с ними рядом. Я надеялся, что военные грузовики пройдут мимо и уедут. Моего грузовика видно не было. Могут же они, как и я, решить, что другие машины просто брошены.
Грузовики, приближавшиеся с юга, подъехали первыми, и, к нашему ужасу, остановились прямо рядом с машинами.

- Не двигаться! Полиция! – раздался громкий голос.

Мы замерли, а несколько солдат подошли к нам сзади. Все они были вооружены и начеку. Нас тщательно обыскали и забрали все, а потом вытолкали на дорогу. Там дюжина солдат обыскивала машины. Фила и его спутников посадили в один из военных грузовиков, который быстро уехал. Когда их провезли рядом со мной, я заметил, что он бледен и напуган.

Меня повели в противоположном направлении и велели сесть у развилки на холме. Несколько солдат стояли рядом с автоматами на плечах. Наконец пришел офицер и швырнул мне под ноги папки с моими копиями откровений. Сверху он бросил ключи от грузовика отца Карла.

- Ваши копии? – спросил он.

Я, не отвечая, смотрел на него.

- Ключи нашли у вас при обыске, - сказал он, - внутри машины найдены эти копии. Спрашиваю еще раз, они ваши?
- Думаю, без адвоката я говорить не буду, - с трудом выдавил я.

Он саркастически улыбнулся в ответ. Сказав что-то солдатам, он ушел. Солдаты затолкали меня в один из джипов, усадив рядом с водителем. Двое других сели сзади с оружием наготове. Остальные солдаты забирались во второй грузовик. После небольшой задержки обе машины двинулись на север в долину.

В моей голове метались беспокойные мысли. Куда меня везут? Как я оказался в таком положении? Священники так меня готовили, а я не продержался и одного дня. Там, на перекрестке, я был совершенно уверен, что выбрал правильную дорогу. Это направление было самым привлекательным; я в нем не сомневался. Где же я совершил ошибку?

Я сделал глубокий вдох и постарался расслабиться, гадая, что же теперь произойдет. Я мог бы изображать неведение и представлять себя заблудившимся туристом, не имевшего ввиду ничего плохого. Я просто связался не с теми людьми, сказал бы я. Отпустите меня домой.

Мои руки, лежавшие на коленях, слегка дрожали. Один из солдат, сидевший позади меня, предложил мне флягу с водой, и я взял ее, но пить не смог. Солдат был молод и, когда я возвратил ему флягу, он совершенно безобидно улыбнулся. Образ паниковавшего Фила промелькнул в моей голове. Что они с ним сделают?

Мне пришла мысль, что встреча с Филом на вершине холма была совпадением. Что же оно значит? О чем бы мы стали говорить, если бы нас не прервали? На самом деле, я успел лишь подчеркнуть значимость Манускрипта, а он лишь предупредил меня об опасности находиться здесь и посоветовал убираться отсюда, пока меня поймали. К несчастью, его совет прозвучал слишком поздно.

Несколько часов мы ехали в полной тишине. Земля за окном становилась значительно ровнее. Стало теплее. В какой-то момент молодой солдат протянул мне открытую жестянку из пайка, что-то типа говяжьей тушенки, но я опять не смог затолкать в себя ни кусочка. После заходя солнца быстро стемнело.

Я ехал, ни о чем не думая, глядя прямо вперед в свете фар, и незаметно погрузился в беспокойный сон, мне снилось, что я в бегах. Я отчаянно бежал от неведомого врага среди сотен огромных костров, уверенный, что где-то здесь находится секретный ключ, который откроет дверь к знанию и безопасности. В центре одного гигантского костра я увидел ключ. Я прыгнул в костер, чтобы вытащить его!
Я резко проснулся, весь в поту. Солдаты нервно смотрели на меня. Я покачал головой и привалился к дверце. Я долго смотрел в окно машины на темные силуэты гор, сражаясь с приступом паники. Я был один, под стражей, меня везут во тьму и никого мои ночные кошмары не волнуют.

Около полуночи подъехали к большому, тускло освещенному двухэтажному зданию из тесаного камня. Мы прошли по дорожке мимо главного входа и вошли в боковую дверь. Ступени вели вниз в узкую прихожую. Внутренние стены были тоже каменными, а потолок из грубо струганых досок на больших балках. Голые лампочки свисали с потолка. Мы прошли в еще одну дверь в помещение с камерами. Один из солдат, на какое-то время исчезавший, догнал нас и открыл дверь в одну из камер, жестом приказав мне входить.

Внутри были три койки, деревянный стол и ваза с цветами. К моему удивлению, в камере было очень чисто. Когда я вошел внутрь, молодой перуанец, лет восемнадцати или девятнадцати, робко посмотрел на меня из-за двери. Солдат запер за мной дверь и ушел. Я сел на одну из коек, молодой человек приблизился и подкрутил фитиль масляной лампы. Когда его лицо осветилось, я понял, что он индеец.

- Вы говорите по-английски? – спросил я.
- Да, немного.
- Где мы находимся?
- Рядом с Пуллкупой.
- Это тюрьма?
- Нет, здесь всех только допрашивают по поводу Манускрипта.
- Как долго вы здесь?

Он посмотрел на меня робкими карими глазами.
- Два месяца.
- Что они с вами делали?
- Они пытаются заставить меня перестать верить Манускрипту и рассказать о тех, у кого еще есть копии.
- Как?
- Они разговаривают со мной.
- Только разговаривают, никаких угроз?
- Только разговаривают.
- Они сказали, когда вас отпустят?
- Нет.

Я замолчал, и он вопросительно посмотрел на меня.
- Вас захватили с копиями Манускрипта? – спросил он.
- Да. А вас?
- Тоже. Я живу тут рядом, в приюте. Директор учил нас понимать Манускрипт. Он позволил мне учить детей. Он смог сбежать, а меня схватили.
- Сколько откровений вы видели? – спросил я.
- Все найденные, - ответил он, - а вы?
- Все, кроме Седьмого и Восьмого откровений. У меня было Седьмое, но мне не удалось прочесть его до того, как появились солдаты.

Молодой человек зевнул и спросил:
- Не можем ли мы теперь поспать немного?
- Да, конечно, - ответил я рассеянно.

Я лег на свою койку и закрыл глаза, но в голове теснились мысли. Что мне делать? Как я допустил, что меня схватили? Мог ли я сбежать? Я перебрал в уме несколько сценариев и стратегий поведения, прежде чем погрузиться в сон.

И мне вновь приснился сон, похожий на явь. Я искал тот же ключ, но на этот раз я затерялся в густом лесу. Я долго бесцельно бродил по лесу, желая получить какую-нибудь подсказку. Через некоторое время налетела страшная гроза и ливень затопил все вокруг. Потоком воды меня смыло в глубокое ущелье и вынесло в реку, которая неслась вспять и грозила потопить меня. Всеми силами я боролся с течением, сражаясь, как мне казалось, уже не один день. В конце концов я смог выбраться из потока, зацепившись за скалы на берегу. Я стал карабкаться вверх по камням среди обступавших реку скалистых утесов, поднимаясь все выше и выше в еще более недоступные места. Хотя я собрал в кулак всю свою волю и проверял надежность каждого камня, я вдруг оказался беспомощно вцепившимся в вертикальную скалу, не имея ни малейшей возможности продвинуться дальше. Я посмотрел на склон подо мной. Я был в шоке, увидев, что река, с которой я сражался, вытекает из леса и спокойно омывает прекрасный пляж и луг. На этом лугу среди цветов лежал ключ.  И тут я сорвался и с криком падал все ниже и ниже, пока не ударился о воду и не пошел ко дну.

Я резко сел на койке, задыхаясь. Молодой индеец, явно проснувшийся раньше, подошел ко мне.
- Что с вами? – спросил он.

Я отдышался и смотрел вокруг, начиная понимать, где я. Я увидел, что в комнате было окно и снаружи уже светло.
- Кошмар приснился, - ответил я.

Он улыбнулся, словно обрадовавшись тому, что я сказал.
- В кошмарах мы получаем самые важные послания, - заметил он.
- Послания? – спросил я, вставая и надевая рубашку.

Он был в замешательстве от необходимости объяснять.
- В Седьмом откровении говорится о снах, - объяснил он.
- И что именно?
- В нем говорится, как… э…
- Понимать сны?
- Да.
- Что там говорится о снах?
- В нем говорится, что сюжет сна нужно сравнивать с сюжетом своей жизни.

Я подумал немного, не совсем уверенный в том, как нужно понимать эту инструкцию.
- Как это сравнивать сюжеты?

Молодой индеец отвел глаза.
- Хотите, мы попробуем истолковать ваш сон?

Я кивнул и рассказал ему, что было в моем сне.
Он напряженно выслушал меня и сказал:
- Сравните части этой истории с вашей жизнью.

Я взглянул на него.
- С чего же мне начать?
- С самого начала. Что вы делаете в начале сна?
- Я искал ключ в лесу.
- А как вы себя чувствовали?
- Я был потерян.
- Сравните эту ситуацию с вашей действительной ситуацией.
- Возможно, в них много общего, - сказал я, - я ищу ответы, касающиеся Манускрипта, и чувствую себя чертовски потерянным.
- А что еще происходит в вашей реальной жизни? - спросил он.
- Меня схватили, - ответил я, - несмотря на все, что я пытался сделать, меня закрыли. И все, на что я могу сейчас надеяться, это уговорить кого-нибудь отпустить меня домой.
- Вы боролись, чтобы не быть пойманным?
- Конечно.
- И что дальше происходит в вашем сне?
- Я сражался с течением.
- Почему? – спросил он.

Я начал улавливать, к чему он клонит.
- Потому что в тот момент мне казалось, что я захлебнусь в этом потоке.
- А если бы вы не боролись с течением?
- Оно бы вынесло меня к ключу. Что вы хотите сказать? Что, если я сейчас не буду бороться с обстоятельствами, я все равно получу те ответы, которые мне нужны?

Он опять казался растерянным.
- Я ничего не говорю, ваш сон говорит.

Я задумался. Было ли такое объяснение сна правильным?
Молодой индеец посмотрел на меня в упор и спросил:
- Если бы вы вновь пережили этот сон, что бы вы сделали по-другому?
- Я бы не сопротивлялся потоку, несмотря на то, что он, как я думал, мог меня погубить. Я бы больше знал.
- Что угрожает вам сейчас?
- Думаю, солдаты. И то, что я арестован.
- Так в чем же заключается послание вам?
- Вы думаете, что послание в моем сне заключается в том, что мне нужно взглянуть на свой плен более позитивно?

Он не ответил, а лишь улыбнулся.


Я сидел на кровати, спиной к стене. Такое толкование взволновало меня. Если быть точным, это значило, что я в конечном итоге не ошибся на перекрестке, что все происходящее просто часть того, что и должно быть.
- Как вас зовут? – спросил я.
- Пабло, - ответил он.

Я улыбнулся и представился, а потом кратко пересказал ему всю историю своего появления в Перу и все, что происходило потом. Пабло сидел на лежанке, поставив локти на колени. У него были короткие черные волосы, и он был очень худым.
- А почему вы здесь? – спросил он.
- Чтобы разузнать о Манускрипте, - объяснил я.
- А зачем конкретно? – задал он еще один вопрос.
- Чтобы узнать о Седьмом откровении и о своих друзьях, Уиле и Марджори… и еще, чтобы узнать, почему церковь так противится Манускрипту.
- Здесь много священников, с которыми можно поговорить, - произнес он.

Я подумал над его словами и спросил:
- А что еще говорит Седьмое откровение о снах?
Пабло рассказал мне, сны к нам приходят, чтобы рассказать нам о нашей жизни то, что мы пропускаем. Потом он еще что-то сказал, но я, вместо того, чтобы слушать, стал думать о Марджори. Я ясно видел перед собой ее лицо и гадал, где же она могла бы быть, а затем я увидел ее, бегущей ко мне и смеявшейся.

Вдруг до меня дошло, что Пабло уже замолчал. Я посмотрел на него.
- Извините, я задумался, - сказал я, - о чем вы говорили?
- Все хорошо, - ответил он, - а о чем вы думали?
- Просто о друге, ничего особенного.

Казалось, он хочет еще что-то спросить, но кто-то подошел к двери нашей камеры. Через прутья решетки мы видели солдата, возившегося со щеколдой.
- Время завтрака, - сказал Пабло.

Солдат открыл дверь и кивком головы указал нам выйти в коридор. Пабло пошел первым. Мы дошли до лестницы и поднялись на один пролет в небольшую столовую. Четверо или пятеро военных стояли в углу комнаты, а несколько гражданских, двое мужчин и женщина, стояли в очереди за едой.

Я остановился, не веря собственным глазам. Женщина оказалась Марджори! В этот момент и она увидела меня, прикрыла рот ладонью, ее глаза широко открылись от удивления. Я взглянул на солдата, стоявшего сзади. Он шел к другим военным в углу, улыбаясь и что-то говоря по-испански. Следом за Пабло я прошел через комнату в конец очереди.

Марджори уже обслуживали. Двое других мужчин отнесли свои подносы на стол и разговаривали. Несколько раз Марджори поднимала взгляд, и мы встречались глазами, прилагая усилия, чтобы не заговорить. Когда это произошло во второй раз, Пабло догадался, что мы знаем друг друга, и вопросительно посмотрел на меня. Марджори отнесла свою еду на стол, и, когда нас обслужили, мы пошли и сели с ней рядом. Солдаты все еще разговаривали между собой, и не обращали внимания на наши передвижения.

- Господи, я так рада вас видеть, - сказала она, - как вы тут оказались?
- Какое-то время я скрывался с несколькими священниками, - ответил я, - а потом отправился искать Уила и вчера меня поймали. Сколько ты уже здесь?
- С того момента, когда меня нашли на перевале, - сказала она.

Я заметил, что Пабло пристально смотрит на нас, и представил его Марджори.
- Я догадался, что вы, должно быть, Марджори, - сказал он.

Они немного поговорили, а потом я спросил у Марджори, что еще случилось.
- Ничего особенного, - ответила она, - я даже не знаю, почему меня задержали.
Каждый день меня водят на допросы к одному из священников или офицеров. Они хотят знать, с кем я общалась в Висиенте, и знаю ли я, где могут быть другие копии. То же самое вновь и вновь!

Марджори улыбнулась и показалась мне такой беззащитной, что я опять почувствовал к ней сильное влечение. Она искоса взглянула на меня. Мы оба тихо рассмеялись. Мы молча ели, а потом дверь распахнулась и вошел священник в полном облачении. Его сопровождал военный явно высокого ранга.
- Это главный священник, - сказал Пабло.

Офицер что-то сказал солдатам, внимательно его выслушавшим, и они со священником пошли через комнату к кухне. Священник в упор посмотрел на меня и на долгое мгновение наши взгляды встретились. Я отвел взгляд и стал есть, не желая привлекать к себе внимания. Оба мужчины прошли через кухню и там вышли в другую дверь.
- Это один из тех священников, с которыми вы разговаривали? – спросил я Марджори.
- Нет, - ответила она, - я его никогда не видела.
- Я его знаю, - произнес Пабло, - он вчера приехал, его зовут кардинал Себастиан.

Я выпрямился.
- Это был Себастиан?
- Похоже, вы о нем слышали, - сказала Марджори.
- Да, - ответил я, - именно он главное лицо в борьбе церкви с Манускриптом. Я думал, что он в миссии отца Санчеса.
- А кто такой отец Санчес? – спросила Марджори.

Я уже был готов начать все ей рассказывать, когда солдат, сопровождавший нас, подошел к нашему столу и знаком велел Пабло и мне следовать за ним.
- Время гулять, - сказал Пабло.

Мы с Марджори посмотрели друг на друга. По ее глазам я понимал, как она волнуется.
- Не беспокойтесь, - произнес я, - поговорим за следующей трапезой. Все будет хорошо.

Уходя, я гадал, насколько реалистичен мой оптимизм. Эти люди в любой момент могли заставить нас исчезнуть без следа. Солдат вывел нас коротким коридором к двери на лестницу. Мы спустились во дворик, окруженный высокой каменной стеной. Солдат встал у входа. Пабло кивком велел мне идти за ним вдоль стены. На ходу он иногда наклонялся, чтобы сорвать несколько цветков, росших на клумбах у стены.
- О чем еще говорится в Седьмом откровении? – спросил я.

Он наклонился и сорвал еще один цветок.
- В нем говорится, что не только сны направляют нас. Наши мысли или сны наяву тоже.
- Да, отец Карл говорил об этом. Расскажите, как сны наяву руководят нами.
- Они показывают нам и сцену, и действие, и это признак того, что событие может произойти. Если мы обращаем на это внимание, значит можем быть готовы к такому повороту в нашей жизни.

Я посмотрел на него.
- Знаете, Пабло, у меня было видение, что я встречусь с Марджори.  И я встретился.

Он улыбнулся.
У меня холод прошел по позвоночнику. Я, должно быть, действительно нахожусь там, где нужно. Моя интуиция подсказала то, что оказалось правдой. Я несколько раз думал о том, что найду Марджори, а теперь это случилось. Совпадения произошли. Я чувствовал, что становлюсь легче.
- Такие мысли приходили ко мне не очень часто, - сказал я.

Пабло отвел взгляд, а затем произнес:
- В Седьмом откровении говорится, что такие мысли приходят к нам гораздо чаще, чем мы осознаем. Чтобы отличить их, мы должны быть в положении наблюдающего. Когда приходит такая мысль, мы должны спрашивать себя, к чему бы это? Зачем именно эта мысль пришла мне в голову именно сейчас? Как она связана с главными вопросами моей жизни? Способность становиться в положение наблюдающего помогает нам отпустить нашу вечную потребность все контролировать. Она позволяет нам быть в самом потоке эволюции.
- А если это негативные мысли? – спросил я, - Эти пугающие образы того плохого, что может произойти, такие, как возможные страдания того, кого мы любим, или невозможности добиться чего-то очень нам нужного?
- Очень просто, - сказал Пабло, - в Седьмом откровении говорится, что страшные видения должны быть остановлены сразу, как они появляются. А затем усилием воли следует представить себе другой образ, с хорошим концом.  И вскоре негативные видения вовсе перестанут появляться. Все предчувствия будут только положительными. Но, если после этого вас посетит дурное предчувствие, то отнестись к нему нужно очень серьезно и ни в коем случае не следовать ему. Например, если вам пришла мысль, что вы попадете в аварию на машине, и появляется кто-то с предложением прокатиться, не принимайте его предложения.
Мы сделали полный круг, гуляя вокруг двора, и приближались к охраннику. Ни один из нас не разговаривал, пока мы не миновали его. Пабло сорвал цветок, а я сделал глубокий вдох. Воздух был теплым и влажным, и растительность за стеной была по-тропически густой. Я заметил комаров.

- Пошли! – неожиданно крикнул нам солдат.
Он повел нас внутрь и вниз в нашу камеру. Пабло вошел первым, и солдат загородил мне дорогу рукой.
- Ты нет, - сказал он и кивком указал мне идти дальше по коридору, затем вверх по другой лестнице и наружу в ту же дверь, через которую я вошел накануне вечером. На стоянке отец Себастиан садился на заднее сидение большого автомобиля. Водитель закрыл за ним дверь. Мгновение Себастиан смотрел на меня, потом повернулся и что-то сказал водителю. Машина быстро тронулась.

Солдат подтолкнул меня к главному входу в здание. Мы вошли внутрь и прошли в кабинет. Меня направили к деревянному стулу напротив белого металлического стола. Через пару минут вошел маленький священник с волосами цвета песка, лет тридцати, и сел за стол, никак не показывая, что замечает мое присутствие. Целую минуту он молча просматривал папку, затем поднял глаза. Его круглые очки в золотой оправе придавали ему вид интеллектуала.

- Вы были арестованы с запрещенными законом документами на руках, - сказал он, констатируя факт, - я здесь, чтобы помочь определить, правильно ли вам предъявлено обвинение. Буду признателен вам за сотрудничество.
Я кивнул.
- Где вы взяли перевод?
- Я не понимаю, - сказал я, - почему копии старого манускрипта запрещены законом?
- У правительства Перу есть свои причины, - сказал он, - пожалуйста, ответьте на вопрос.
- Почему церковь вовлечена во все это?
- Потому что этот Манускрипт противоречит традициям нашей религии, - сказал он, - он извращает нашу духовную природу, где…
- Послушайте, - сказал я, перебивая его, - я просто пытаюсь разобраться. Я всего лишь турист, который заинтересовался этим Манускриптом. Я ни для кого не представляю угрозы. Я просто хочу знать, почему это всех настораживает.

Он выглядел обескураженным, словно пытался определить лучшую стратегию общения со мной. Я сознательно давил на подробности.
- Церковь чувствует, что Манускрипт смущает наших людей, - произнес он осторожно, - он дает им иллюзию, что люди могут самостоятельно решать, как им жить, не руководствуясь писанием.
- Каким писанием?
- Например, заповедью чтить отца своего и мать свою.
- Что вы имеете в виду?
- Манускрипт винит во всех проблемах родителей, подрывая устои семьи.
- Мне казалось, что в нем говорится о возможности покончить со старыми обидами, - сказал я, - и предлагается новый позитивный взгляд на наши детские годы.
- Нет, - возразил он, - это заблуждение. Прежде всего, никаких отрицательных чувств не должно быть вообще.
- Разве родители не могут ошибаться?
- Родители делают все, что могут. Дети должны прощать им.
- Так не это ли и проясняет Манускрипт? Разве прощать, не значит увидеть свое детство положительным взглядом?

От злости он повысил голос.
- Но от лица какого авторитета говорит Манускрипт? Как можно ему доверять?

Он обошел вокруг стола и пристально посмотрел на меня, все еще злясь.
- Вы не знаете, о чем толкуете, - сказал он, - вы что, изучаете богословие? Думаю, нет. Вы прямое свидетельство того смятения умов, которое вызывает Манускрипт. Разве вы не понимаете, что порядок в мире существует только благодаря законам и авторитетам? Как можете вы подвергать сомнению мнение авторитетов в этой области?

Я ничего не ответил, что разозлило его еще больше.
- Позвольте мне сказать вам кое-что, - сказал он, - наказанием за преступление, которое вы совершили, будут долгие годы в тюрьме. Вы бывали в перуанской тюрьме? Любознательность янки не склоняет вас выяснить, каковы наши тюрьмы? Я могу это устроить!

Он закрыл глаза ладонью и замолчал, глубоко дыша и явно пытаясь успокоиться.
- Я здесь, чтобы выяснить, у кого еще есть копии и откуда они берутся. Я спрошу у вас еще раз. Где вы нашли ваши переводы?
Его гневная вспышка наполнила меня тревогой. Своими вопросами я только усугублял свое положение. Что он сделает, если я откажусь сотрудничать? Но не могу же я выдать отца Санчеса и отца Карла?
- Мне нужно подумать, - сказал я.
На мгновение мне показалось, что последует еще одна вспышка его гнева. Но затем он расслабился и стало видно, что он очень устал.
- Даю вам время до завтрашнего утра, - сказал он, знаком показывая солдату в дверях увести меня. Я последовал за солдатом назад в коридор и прямо в камеру.
Не произнеся ни слова, я прошел к лежанке и лег, совершенно без сил. Пабло смотрел в зарешеченное окно.

- Вы разговаривали с отцом Себастианом? – спросил он.
- Нет, с каким-то другим священником. Он хотел узнать, кто дал мне те копии, которые у меня нашли.
- И что вы сказали?
- Ничего. Я попросил время подумать, и он отпустил меня до завтра.
- Он сказал что-нибудь о Манускрипте? – спросил Пабло.
Я посмотрел ему в глаза и на этот раз он не опустил взгляд.
- Он говорил немного о том, как Манускрипт подрывает основы традиционных взглядов, - сказал я, - а затем он вышел из себя и стал мне угрожать.

Пабло очень удивился.
- Это был шатен в круглых очках?
- Да.
- Его зовут отец Костас, - сказал Пабло, - что еще он сказал?
- Я не согласился с ним в том, что Манускрипт подрывает традиции, - ответил я, - и он угрожал мне тюрьмой. Как вы думаете, он действительно имел это в виду?
- Не знаю, - ответил Пабло.

Он подошел и сел на свою лежанку напротив меня. Я понимал, что у него еще что-то на уме, но был таким усталым и напуганным, что просто закрыл глаза. Я проснулся, когда Пабло потряс меня за плечи.
- Время обедать, - сказал он.

Мы пошли следом за охранником наверх и нам дали по тарелке жесткой говядины с картошкой. Те двое, кого мы видели раньше, вошли после нас. Марджори с ними не было.
- Где Марджори? – спросил я их шепотом. Они оба выглядели напуганными тем, что я с ними заговорил, а солдаты пристально смотрели на меня.
- Не думаю, что они говорят по-английски, - сказал Пабло.
- Я поинтересовался у них, где Марджори, - произнес я.

Пабло что-то ответил, но я его не слушал. Я вдруг почувствовал себя убегающим от кого-то, я видел себя несущимся по какой-то улице, и ныряющим в какую-то дверь, к свободе.
- О чем вы думаете? -  спросил Пабло.
- Я воображаю свой побег, - сказал я, - а о чем вы говорили?
- Подождите, - сказал Пабло, - не потеряйте мысль. Это может быть важно. Какой именно побег?
- Я бежал по аллее, или по улице, а потом в дверь. И мне казалось, что это был успешный побег.
- Что вы думаете об этом образе? – спросил Пабло.
- Не знаю, - ответил я, - это не казалось логически связанным с тем, о чем мы говорили.
- А вы помните, о чем мы говорили?
- Да. Я спрашивал о Марджори.
- Вы думаете, что не существует связи между Марджори и вашими мыслями?
- Не могу придумать никакой очевидной связи.
- А какой-то скрытой связи?
- Ничего на ум не приходит. Как может побег соотносится с Марджори? Вы думаете, она сбежала?

Он задумался.
- Ваши мысли были о вашем побеге.
- О, да, верно, - сказал я, - возможно, я собираюсь бежать без нее.

Я посмотрел на него.
- А может быть, я собираюсь бежать с ней.
- Именно об этом я и думаю, - сказал Пабло.
- Но где она?
- Не знаю.

Мы закончили трапезу молча. Я был голоден, но еда казалась слишком тяжелой. Я почему-то чувствовал себя усталым. И аппетит вдруг пропал.

Я заметил, что Пабло тоже не ест.
- Думаю, мы должны вернуться в камеру, - сказал он.

Я кивнул, и он махнул рукой солдатам, чтобы нас отвели назад. В камере я лег на топчан, а Пабло сел напротив, глядя на меня.
- Ваша энергия, похоже, падает, - сказал он.
- Да, - сказал я, - но я не понимаю, что не так.
- А вы пытались получить энергию? – спросил он.
- Кажется, нет, - ответил я, - да и еда не способствует.
- Но вы не нуждаетесь в большом количестве пищи, если вы вбираете в себя все.

Он провел рукой перед собой, подчеркивая смысл сказанного.
- Я знаю. Но мне трудно наполнять любовью все, что происходит.

Он с недоумением посмотрел на меня.
- Но ведь не делать этого, значит вредить себе.
- Что вы имеете в виду?
- Ваше тело вибрирует на определенном уровне. Если вы позволяете своей энергии падать слишком низко, ваше тело страдает. В этом связь между стрессом и болезнью. Любовь является способом поддерживать подъем энергии. Она сохраняет наше здоровье. Это очень важно.
- Дайте мне несколько минут.

Я попробовал метод, которому научил меня отец Санчес. Мне сразу стало лучше. Все предметы вокруг меня словно проявились. Я закрыл глаза и сосредоточился на этом ощущении.
- Хорошо, - сказал он.

Я открыл глаза и увидел, что он широко улыбается. Его лицо и тело были все еще мальчишескими и не зрелыми, но глаза его казались полными мудрости.
- Я вижу, как энергия входит в вас, - сказал он.

Я заметил светлое зеленое поле вокруг тела Пабло. Свежие цветы, которые он поставил в вазу на столе, казались сияющими.
- Чтобы овладеть Седьмым откровением и действительно примкнуть к движению эволюции, - сказал он, - нужно все откровения вовлечь в свое существование.

Я ничего не ответил.
- Можете вы суммировать для себя, как изменился ваш мир в результате откровений?

Я задумался.
- Думаю, я проснулся и увидел мир, как таинственное место, дающее нам все, что нам нужно, если мы достигаем ясности и находим путь.
- И что тогда происходит? – спросил он.
- Тогда мы начинаем по-настоящему развиваться.
- И как мы участвуем в этом процессе?

Я опять задумался.
- Постоянно удерживая в уме главные вопросы нашей жизни, - сказал я, - и выискивая верное направление, или в наших снах, или в интуитивных догадках, или в том, как высвечивается и проявляется все, окружающее нас.

Я опять помедлил, пытаясь свести воедино все откровения, и добавил:
- Мы выстраиваем нашу энергию, входим в самую сердцевину своей ситуации, в те вопросы, которые у нас есть, и тогда мы получаем некое интуитивное наставление, идею того, куда идти или что делать, и случаются совпадения, которые позволяют нам двигаться в выбранном направлении.
- Да! Да, – сказал Пабло, - именно так.  И каждый раз эти совпадения ведут нас к чему-то новому, мы растем, мы становимся личностями более наполненными, существующими на более высоких уровнях вибраций.

Он склонился ко мне, и я заметил невероятную энергию, окружавшую его. Он светился, и уже не казался робким и молодым. Он казался полным мощи.
- Пабло, что с вами произошло? – спросил я, - по сравнению с нашей первой встречей вы кажетесь более уверенным в себе и знающим, и наполненным, что ли.

Он рассмеялся.
- Когда вы только появились, я дал своей энергии рассеяться. Сначала я думал, что вы могли бы помочь мне вернуть мой поток энергии, но понял, что вы этому еще не научились. Этой способности учатся в Восьмом откровении.

Я был поражен.
- А что именно я не смог сделать?
- Вы должны знать, что все ответы, которые таинственным образом приходят к нам, на самом деле приходят от других людей. Задумайтесь о том, что вы узнали с тех пор, как приехали в Перу. Разве не все ответы пришли к вам через действия других людей, мистически встреченных вами?

Я задумался об этом. Он был прав. Я встретил нужных людей в нужное время: Шарлин, Добсона, Уила, Дэйла, Марджори, Фила, Рено, теперь Пабло.
- Даже Манускрипт был написан человеком, - уточнил Пабло, - но не все люди, которых вы встречаете, будут иметь достаточно энергии или ясности, чтобы проявить то послание, которое у них есть для вас. Вы должны помочь им, посылая им энергию.

Он помолчал.
- Вы рассказывали мне, как учились проецировать свою энергию на растения, сосредоточившись на их красоте, помните?
- Да.
- Ну, так делайте то же самое для людей. Когда энергия входит в них, она помогает им понять их правду.  И тогда они могут передать ее вам.
- Отец Костас такой пример, - продолжил он, - у него было для вас важное сообщение, которое вы не помогли ему раскрыть. Вы пытались потребовать от него ответов и это привело к конкуренции за энергию между вами. И когда он это почувствовал, его детская драма, его дознаватель, подавили ваше общение.
- А что такого я ему сказал? – спросил я.

Пабло не ответил. Мы опять услышали, что кто-то стоит у двери в камеру.
Вошел отец Костас.

Он кивнул Пабло, с легкой улыбкой на лице. Пабло широко улыбнулся в ответ, словно священник ему действительно нравился. Отец Костас перевел взгляд на меня, и выражение его лица стало жестким. Волнение скрутило мои внутренности.
- Кардинал Себастиан хочет вас видеть, - сказал он, - днем вас переведут в Икуитос, и я советую вам ответить на все его вопросы.
- Зачем я ему нужен? – спросил я.
- Потому что грузовик, в котором вас поймали, принадлежит одному из наших священников. Мы думаем, что вы получили ваши копии Манускрипта от него. Для одного из наших священников такое нарушение закона является очень серьезным проступком.

Он решительно смотрел на меня.
Я бросил взгляд на Пабло, который кивнул мне, чтобы я продолжал.
- Вы думаете, что Манускрипт подрывает устои вашей веры? – мягко спросил я отца Костаса.

Он снисходительно посмотрел на меня.
- Не только нашей веры, но веры любого человека. Не думаете же вы, что нет предопределения для мироустройства? Все в руках Божьих. Он предопределяет нашу судьбу. Наше дело следовать законам, установленным Господом нашим. Эволюция является мифом. Бог создает будущее по своему желанию.  И говорить, что люди могут сами развиваться, значит убирать волю Господа из картины мироздания. Это сделает людей эгоистичными и разобщенными. Позволит им думать, что важным является их эволюция, а не предопределение Господа. И они будут обращаться друг с другом еще хуже, чем сейчас.

Я не мог придумать, что бы еще спросить. Священник какое-то время смотрел на меня, а потом почти любезно произнес:
- Надеюсь, вы будете сотрудничать с кардиналом Себастианом.

Он повернулся и посмотрел на Пабло, почти гордясь тем, как ему удалось справиться с моими вопросами. Пабло только улыбнулся ему и опять кивнул. Священник вышел и солдат запер за ним дверь. Пабло наклонился ко мне, сияя, он по-прежнему выглядел совершенно другим человеком, очень уверенным в себе.

Около минуты я смотрел на него, а потом улыбнулся.
- Что, по-вашему, только что произошло? – спросил он.

Я пытался пошутить.
- Я выяснил, что у меня больше проблем, чем я думал.

Он рассмеялся.
- А что еще?
- Я не уверен, что понимаю, о чем вы.
- Какие вопросы занимали вас, когда вы сюда попали?
- Я хотел найти Марджори и Уила.
- Что же, ее вы уже нашли. Каким был следующий вопрос?
- У меня было чувство, что эти священники против Манускрипта не потому, что они плохие, а потому, что они неправильно его понимают. Мне хотелось знать, что они на самом деле думают. По каким-то причинам мне казалось, что их можно переубедить.

Произнеся это, я вдруг понял, куда клонит Пабло. Я встретил здесь Костаса, чтобы выяснить, что их беспокоит в Манускрипте.
- И какое же послание вы получили сейчас? – спросил он.
- Послание?
- Да, послание.

Я посмотрел на него.
- Именно идея участия в эволюции беспокоит их, верно?
- Да, - ответил он.
- Можно представить себе, - продолжил я, - что идея физической эволюции сама по себе для них ужасна, но распространить эту идею на повседневную жизнь, на индивидуальные решения, которые мы принимаем, на саму историю. Это неприемлемо. Они думают, что люди сойдут с ума, что отношения между ними разрушатся. Не удивительно, что они хотят подавить Манускрипт.
- Могли бы вы убедить их в обратном? – спросил Пабло.
- Нет…  Я имею в виду, что сам недостаточно знаю.
- Что требуется тому, кто смог бы переубедить их?
- Знание истины. Ему следует узнать, как бы люди обращались друг с другом, если бы каждый следовал откровениям и эволюционировал.

Казалось, что Пабло доволен.
- Что? – спросил я, тоже улыбаясь.
- Как люди будут себя вести по отношению друг к другу как раз описывается в следующем откровении, Восьмом. Ваш вопрос, почему священники были против Манускрипта, получил ответ, который в свою очередь развился в еще один вопрос.
- Да, - сказал я, глубоко задумавшись, - мне нужно найти это Восьмое. Я должен выбраться отсюда.
- Не слишком торопитесь, - предупредил Пабло, - вы должны убедиться, что полностью овладели Седьмым, прежде, чем идти дальше.
- А вы думаете, я овладел? – спросил я.
- Я уже в потоке эволюции?
- Вы будете, - ответил он, - если будете помнить, что должны постоянно держать в уме все свои вопросы. Даже те, кто еще не уверены, могут наткнуться на ответы и увидеть совпадения в ретроспективе. Седьмое откровение проявляется, когда мы в состоянии увидеть эти ответы, когда они приходят. Это повышает уровень нашего каждодневного опыта.
- Мы должны понимать, что любое событие имеет значимость и содержит послание, которое неким образом связано с нашими вопросами. Это особенно применимо к тому, что мы привыкли называть неприятностями. В Седьмом откровении говорится, что вызов именно в том, чтобы находить серебряную подкладку в любом событии, хорошее в самом негативном. Вам сначала казалось, что вас схватили и поэтому все кончено. Но сейчас вы можете понять, что вам и следовало быть именно здесь. Ваши ответы уже были тут.

Он был прав, но, если я получал здесь ответы и переходил на более высокий уровень, то и Пабло, определенно, делал то же самое.

Вдруг мы услышали, что кто-то идет по коридору. Пабло посмотрел мне прямо в глаза, он был очень серьезен.
- Слушайте, - сказал он, - помните, что я вам говорил. Следующим вашим откровением будет Восьмое. Оно о межличностной этике, о том, как обращаться с другими людьми, чтобы обмениваться посланиями. Но помните, что торопиться не нужно. Будьте сосредоточены на своей ситуации. Каковы ваши вопросы?
- Я хочу выяснить, где Уил, - сказал я, - и я хочу найти Восьмое откровение, и я хочу найти Марджори.
- А что вам подсказывала вам ваша интуиция по поводу Марджори?
Я подумал минутку.
- Что мне удастся сбежать…  что мы сбежим.

Мы слышали, что кто-то уже за дверью.
- Я принес вам послание? – торопливо спросил я у Пабло.
- Конечно, - сказал он, - когда вы появились, я не знал, зачем я здесь. Я знал, что это как-то связано с обсуждением Седьмого откровения, но я сомневался в своей способности. Я не думал, что знаю достаточно. Но из-за вас я сейчас знаю, что могу. Это было одним из посланий, которое вы мне принесли.
- Было еще одно?
- Да, ваше предчувствие того, что священников можно убедить принять Манускрипт, для меня тоже послание. Это заставляет меня думать, что я здесь, чтобы убедить отца Костаса.

Как только он закончил говорить, солдат открыл дверь и сделал мне знак идти.
Я посмотрел на Пабло.
- Я хочу рассказать вам одну из концепций, о которой говорится в следующем откровении, - сказал он.

Солдат взглянул на него и взял меня за руку, выводя за дверь и закрывая ее. Когда меня уводили, Пабло смотрел через решетку.

- Восьмое откровение предупреждает, - крикнул он, - оно предупреждает, что ваш рост прекращается… и это происходит, когда вы попадаете в зависимость от другого человека.