Голый

Я провел рукой по голому плечу. В районе ключицы возникли слова "Больше не могу". Я ощущал напряженную плоть, чувствовал, как бьются под кожей вены. Я взял черный маркер и написал под этими словами - "Ты можешь". Надпись тут же исчезла. Не верит.

Я продолжил изучать чужое тело. Провел большим пальцем по шее и снова увидел буквы. Они опоясывали гортань и выстраивались в "У меня нет сил". Я снова взял маркер и написал там, где живет голос: "Расскажи".

Рука достигла грудной клетки. Там возникли слова: "Почему тебе интересно?!" Буквы были неровные, угловатые, надломленные. Я закрыл их рукой - они кололи мою кожу - и написал под ними "Расскажи". Понемногу колкость ушла. Я ждал. Когда убрал руку, там ничего не было. И на этом же месте появилась другая фраза - "Мне больно". Я тут же спросил маркером: "Где?" Жирные черные буквы оказались в районе сердца: "Тут!" Я положил на них ладонь и ощутил жар. Было слишком горячо, но я терпел. Мне хотелось забрать хотя бы часть этого пожара, чтобы ему стало легче.

"Мое сердце разбито" - буквы выстроились на ребрах, словно на расстрел. Я провел по ним указательным пальцем. Мои руки огрубели, но я чувствовал вибрацию тела. Я написал под его словами: "Нет. Я только что слышал твое сердце рукой". Эта фраза исчезла, как и все предыдущие.

Моя левая рука не отрывалась от него. Теперь она достигла живота. Он был очень твердый. Будто внутри лежал камень. Я снова ждал. Вдруг отрывистыми штрихами стали проявляться слова: "Мне страшно! Страшно! Я боюсь! Я не хочу завтра!" Я поспешно стал писать свой ответ: "Но завтра будет лучше! Идем со мной!" Мои слова затерялись между его. Получилось месиво из букв, и я не мог различить ни его, ни свои. Я пошел дальше. Не мог прекратить.

Ладонь проследовала от живота через бок и прямиком на спину. Я поднялся к шее и стал вести пальцем вдоль позвоночника. Вслед за пальцем возникали буквы: "Они говорят, что я глуп! Они говорят, что я недостаточно хорош! Они..." Я перестал читать. Меня отвлек шум воды. Мощный поток заглушил все вокруг. Я написал слева от забора из букв: "Стой! Я не слышу ТЕБЯ". И тут же добавил "Я хочу слышать тебя, не их".

Через минуту слова на позвоночнике стали бледнее, а моя фраза осталась на месте. Я провел ладонью по спине, пересекая позвоночник, и снова стал ждать. Вскоре прочитал: "Я не знаю, какой я. Они всегда говорили мне". Я знал, что ответить ему, и с нажимом начертал: "Не они определяют тебя. Ты сам определяешь себя". Слова заскакали, будто на них подуло ветром, но никуда не делись. Они были непривычны. Я улыбнулся.

И двинулся дальше, перемещая ладонь вдоль бока. Вскоре мне пришлось присесть. Теперь под рукой я чувствовал напряженные мышцы правой ноги. Кожа была натянута, и казалось, сейчас лопнет. Я сжал распирающую мышцу, насколько смог. На коже появилось "Я обездвижен". Я тут же написал: "Нет! Ты можешь идти. Ты можешь даже бежать. Я вижу". После этого я разжал ладонь и ощутил, как мышца немного расслабилась.

Я отправил руку наверх. На этот раз она прошла большое расстояние - бедро, поясницу, лопатку, плечо, снова шею. И везде я видел, что слова человека стали бледными, а многие мои так и остались на своих местах. Наконец, ладонь оказалась у подбородка. Пальцами я провел по щеке, достиг виска и увидел там фразу - "Здесь тесно". Я написал на втором виске: "Давай выкинем лишнее". Я вел палец дальше и задержал его на закрытом веке. Под тонкой кожей находилось беспокойное глазное яблоко. На веке появилась крошечная надпись: "Не вижу дороги. Помоги". Я провел по этой надписи пальцем. На втором веке написал: "Я покажу". А потом дописал на щеке, где было больше места: "Только отойди от пропасти".

Нет, на самом деле я не прикасался к нему и даже не видел его голым. Но в этот момент человек словно раздет - утратил все защиты. В момент, когда он стоит и смотрит вниз, а ты решаешь не пройти мимо.