Глава 34. Happy Birthday to me!

… День рождения Майкла – 7 декабря – мы праздновали в Валериной комнате. Это был наш первый грандиозный праздник: всего должно было собраться 14 человек! У соседей пришлось взять напрокат ещё один стол. Их составили вместе и накрыли золотистой клеёнкой, которую передала мама именинника вместе с огромными и тяжёлыми сумками с вином, домашними деликатесами и посудой, которой Клюша с Аликом сервировали стол. Я мотался между комнатой и кухней с кастрюлями и сковородкой: нужно было разогреть горячее. Валентин в элегантном темно-сером костюме и галстуке на правах хозяина встречал гостей. Ему в этом помогал Николаха, который в своём костюме-тройке выглядел не менее импозантно.

Валера и Рюмин были откомандированы за алкогольным «доппайком», а сам виновник торжества по плану должен был появиться в сопрождении близняшек Ефремовых.

Пискаренко и Большакова пришли первыми. Женя тут же у меня поинтересовалась, где все остальные «типа Бошко», и будет ли Иришка, а Светка, прыгающая как резиновый мячик, занялась поиском места для проигрывателя и пластинок, также взятых у кого-то напрокат. Валера и Рюмин вернулись с двумя бутылками водки, а вслед за именинником и Ефремовыми, пришли резидентки одинадцатого общежития – Малая и Овчаренко. На Вике было очаровательное розовое платье, и ей пришлось пережить поток искренних комплиментов от Большаковой.

Наконец, к пяти часам вечера все собрались. Майкл – в белой рубашке с отложным воротничком – смущённо принимал поздравления, и поначалу беззвучно смеялся. Где-то к пятому тосту он застенчиво улыбался, а к десятому – тихо сопел. В течение часа мы прикончили водку, ещё через час – закончилось вино, и народ распался на кружки по интересам. Начались разброд и шатания – как обычно бывало (и бывает!) на большинстве праздников такого формата и масштаба.

В комнате Женя, повисшая на Николахе, доказывала Майклу и близняшкам, что лучшей формой отношений между мужчиной и женщиной является любовь платоническая, в умывальнике к Болдаковой – решительно, но безуспешно – приставал Рюмин, а я на черной лестнице исполнял «Земля в иллюминаторе» и «Снег кружится». На моём плече покоился подбородок Вики, но слушатели и подпевающие, как не странно, не делали удивлённых глаз, а чуть позже, сбежавшая с умывальника от нового ухажёра, Большакова устроилась у меня на втором плече. 

На «Мне нравится, что вы больны не мной» подоспел и Рюмин, который заметил, что автор слов этой песни – Марина Цветаева и что один куплет пропущен. Цветаева, Ахматова, и Пастернак были тогда полузапретными, и знанием их творчества можно было выпендриваться….

Когда в концерте наступила пауза для перекура, Светка возмутилась:
 – А что, водка у нас уже кончилась? Безобразие!
– Хо-хо-хо…. Я ж и говорю – непорядок, – поддержал её Клюша, оторвав от своих губ Малую. – Надо что-то решать, Свыня!
И через мгновение вместо гитары у меня в руках оказалась зелёная сумка, в которую посыпались монеты и полетели купюры….

…В «четвёрку» я вернулся с красным обветренным лицом и ссадинами на коленях. К тому времени «народное гуляние» преобрело широкий размах, и для распития принесённых мною двух бутылок «русской», нужно было выуживать гостей из других двух комнат, в которых проживали наши парни.

Когда и с этой партией водки было покончено, мне всунули в руки гитару и я очутился на умывальнике. Я уже плохо держался на ногах и мне пришлось сесть на подоконник. Теперь меня окружали только те, кто пил символически или не пил вовсе. К таковым можно было отнести всех девочек, кроме Большаковой и непонятно с чего разгулявшейся Пискаренко, и мальчиков: Майкла, Алика, Николаху, и Валентина, который на второй гитаре подпевал мне вторым голосом. Потом в сопровождении Клюенко и Валеры появился Толик Нелюба. Его встретили восторженными криками.

– Даже не уговаривайте! Я никуда не пойду! – заявил я, снимая со своего плеча руку Клюши. Второй рукой он держался за мою гитару, а спиной подпирал Валеру. От новых синяков и ссадин меня спасла двухлитровая банка самогона, которая «выпадково залышылась» у практически непьющего Нелюбы, и, если бы не Вика, которая буквально вырвала меня из плена надвигающегося алкогольного апокалипсиса, то полне вероятно, что эта банка была бы не последней, и я замерз бы в сугробе, не дойдя то ликеро-водочного отдела…всего несколько метров…

…. Очнулся я в чужой постели, укрытый тёплым одеялом. Рекогносцировка на местности показала, что в комнате и на улице тихо и темно, мой нос вдыхает запах незнакомого мне женского парфума, а из одежды на мне одни трусы. Я осторожно пошевелил руками и ногами, и понял, что жить – буду. Но недолго, если в ближайшие несколько минут не будет погашен пожар в моём чреве.

– Проснулся? – шёпотом спросила Вика, поворачиваясь ко мне лицом, и нежно целуя меня в кончик носа.
– Вода…есть? – ответил я вопросом на вопрос, облизывая пересохшие губы.
Бутылка лимонада, выпитая большими жадными глотками, вернула мне способность нормально говорить.

– А где…все?
– Не знаю.
– А мы где?
– В общаге.
– В четвёртой?
– В одиннадцатой.
– А почему везде темно?
– Так время такое уже…недетское…
– Какое?
– Начало одиннадцатого. Девки могут вернуться в любую минуту…И…нам наверное стоит одеться, а то…

Последня фраза меня очень насторожила, а разведданные, полученные с помощью моей левой руки показали, что на мне одежды больше, чем на Вике…
Я подскочил, как ужаленный.

– Где мои брюки и…всё остальное?
– Посмотри на полу.
– А мы …что…в смысле я…ну, ты понимаешь? – выдал я непонятную даже самому себе тираду, натягивая на себя остальное одеяние.
– Что? – невозмутитмо переспросила Вика, застёгивая бюстгальтер.
В коридоре послышались пьяные женские голоса. Но мы успели привести себя в порядок и включить телевизор. В комнату ввалились Алёна и Женя. Совсем нетрезвые. Я бы даже сказал – буйные.

– Ага-а! Вот вы где! Ромео и Джульета! – завизжала Пискаренко, набросившись на меня. – Рыбаков! Ты знаешь, что ты сволочь?
– Чего вдруг? – спокойно поинтересовался я, застёгивая на пуговицы своё пальто ещё влажное от снега, в который я падал по пути в магазин.
– Как ты мог? Ты дезертировал с поля боя, бросил своих друзей в беде…
– Женя!
– А ты, Овчаренко, вообще молчи! Твоё мнение здесь никого не интересует!
– Вот я скажу Майклу, чтобы он тебе больше не наливал, – попытался я перевести этот монолог в шутку.
– А Майкл твой – типичный подонок! И…

Но я уже нажимал на кнопку вызова лифта….

… На улице был адский мороз, градусов пятнадцать, не меньше. Но мне не было холодно. Я старательно обходил места с отполированным льдом, под ногами хрустел серебристый снег, искрящийся всеми цветами радуги, и я пытался понять, почему мне так хорошо, несмотря на лёгкое похмелье. На четвёртом этаже моего общежития было так же тихо, как и в комнате Вики. Я зашёл на умывальник.

Повсюду валялись окурки, а в углу – пустые бутылки. Я улыбнулся и закурил. Впервые за несколько месяцев у меня на душе было спокойно и легко. Непривычное для меня ощущение безмятежности клонило ко сну. Но я не хотел, чтобы этот день заканчивался. Я не хотел, чтобы наступало «туманное завтра». Я хотел быть здесь и сейчас, и удивляться этому маленькому счастью, которое решило посетить меня именно сегодня…