Лубань 1 Командир сорокопятки

   Русскому человеку за границей плохо. Впервые я остро почувствовал это в 90 году прошлого века в Швеции. Всё там было хорошо и правильно, но на десятый день меня обуяла такая тоска оттого, что там так всё правильно, хоть волком вой. И когда по возвращении я увидел покосившийся забор в Эстонии, мне почему-то стало легче, а когда въехали на территорию Латвии, и я заметил, что на бывшем колхозном коровнике провалилась крыша, то остро почувствовал, что приехал домой и за границей я жить не хочу. Сейчас же, когда латышские нацики настойчиво указывают русским на дверь, я задумался, что же не так случилось в моём Отечестве?
 
   Какое-то время я полагал, что у меня одного гадкое чувство после тайного сговора в Беловежской Пуще и  предательства Ельцина, развалившего Союз, и одному плохо в суверенной республике Латвия, но мой ученик, Саша Передрий, водитель узкоколейного трамвая в Лиепае, с которым мы как-то разговорились прямо на маршруте, мне  сказал:
 
- Я всегда мечтал жить за границей. И вот теперь я живу за границей, и что-то этому не рад...

- Саша, у тебя двое сыновей, которые живут себе и живут вместе со своими сверстниками. И никакого дискомфорта для них не существует.

- Всё верно, но мы потеряли Родину.

   В наш разговор вмещался некто, условно обозначу его как Москвич, к которому я почувствовал неприязнь с самого начала:

- Родина там, где жить хорошо. Кто вас здесь держит? Поезжайте в теперешнюю Россию, увидите как она строится. Развал «совка» произошёл только к  лучшему.

- Хотелось бы проехать по России, чтобы своими глазами увидеть разницу за эти годы. Но Родина – не монстры из стекла и бетона. Они холодны и противны как чекисты, в своих мятых картузах, стреляющие в Купидона, - попытался возразить я.  – Возьмём нежилой дом с резными наличниками на Волге, выставленный на продажу. Я его фото в интернете увидел впервые, но он мне близок и не чужой. Или халупа моего отца, которой я наследник. Разве деньги являются мерилом счастья и их ценности?

- Возможно и нельзя купить счастье за деньги, но можно его арендовать, - возразил Москвич.

- За всю свою жизнь мой отец, командир противотанкового орудия,  не заработал денег на аренду счастья, даже не заработал на своё лечение.

   Москвич только пожал плечами, я видел, что он меня не хочет понимать:

- Не надо забывать, что в войну Ваш отец был в первую очередь солдатом, который дал присягу, и акцент надо ставить не на так называемом патриотизме.

- От Ваших слов пахнет немецким железом. Все мы герои, когда видим бой издалека. Но перед лицом смерти солдат вспоминал не текст присяги, не Сталина, но маму и Бога...
               
                * * *

   Ивана записали во «враги народа» и расстреляли в 1937 году во времена сталинских  репрессий в Новосибирской области. После его гибели по существующей практике в Сибулон или Горшорлаг* могли отправить и остальных членов семьи осужденного. Поэтому Анна, жена Ивана,  спасая детей (тринадцатилетний Антон и младший брат Иван), бросила хозяйство и бежала из сибирского села Досино. Ушли пешком в Барабинск в надежде затеряться и избежать дальнейшего преследования, а потом, кто знает, если вдруг повезёт, вернуться поближе к родине, с которой уехали по Столыпинским реформам её мать и отец в поисках земли в Сибири. После бегства в Барабинск для семьи замаячил призрак счастья, так как преследования не последовало. Органам не стало дела до семьи «врагов народа»: к общему несчастью для страны намечалась война.

   Попытки советской дипломатии наладить взаимодействие с Англией и Францией для сдерживания аппетитов Третьего Рейха были тщетны. После мюнхенского сговора состоялся аншлюс Судет, да и правительство Польши поддержало Гитлера в территориальных претензиях к Чехословакии. Более того пригрозило Советскому Союзу войной, если только войска РККА попытаются идти на помощь. Помимо Германии и сама Польша «с жадностью гиены» (слова У.Черчилля) в ходе операции "Залужье" также захватила часть чешских и словацких земель. Не упустила возможности принять участие в разделе чужих земель заодно с Гитлером и Венгрия, которая прихватила себе новые медье (области), включая Подкарпатскую Русь, провозгласившую себя  на короткое время независимой Карпатской Украиной.
 
   Таким образом, западные "демократии" позволили разорвать Чехословакию в клочья, и советские дипломаты стали искать новые пути отсрочки большой войны за передел поделённого мира. Собственно путь оставался только один – заключение Договора о ненападении с самой Германией.  И «Договор о дружбе и границе между СССР и Германией» состоялся… вместе с дополнительным секретным протоколом. Сталин настоял на том, чтобы этот протокол определил границы обоюдных интересов. В круг интересов СССР попала Прибалтика.

   Разрушительные последствия этого документа СССР прочувствовал только в 90 годы 20 века, когда латышские националисты, ювелир Линард Грантиньш, шофёр Раймонд Битениекс и диспетчер электроснабжения Мартиньш Барис, 10 июля 1986 года в Лиепае организовали группу "Хельсинки 86". Активисты группы на основе копий секретного протокола подняли несусветную шумиху об оккупации Латвии. В России же пожиратели грантов Великобритании и США, Московская Хельсинская группа, мутит воду и льёт её на чужие мельницы и в наши дни. Но, как говорится, после нас хоть потоп. На неполные 2 года Сталин войну отсрочил, а то, что секретный протокол будет способствовать разрушению СССР, в те годы никто предвидеть не мог.

   Газеты того времени наперебой описывали сцены "боевого братства" между германскими и польскими войсками. Но как показали последующие события трогательная «дружба» между Польшей и Германией, была недолгой.  И ликование польской прессы вскоре сошло на нет.  Уже 1 сентября 1939 года началось немецкое вторжение в Польшу по ходу операции  «Вайс».

   Апофеозом договора между Гитлером и Сталиным о дружбе и ненападении следует считать польский поход РККА 17—29 сентября 1939 года.  Немцы 14 сентября заняли Брест, но генерал Гейнц Гудериан торжественно сдаёт его 22 сентября 1939 года танковой бригаде Семёна Кривошеева, вручив ему бумагу следующего содержания:

   «Мы солдаты желаем войти с солдатами РККА в хорошее солдатское отношение.
Русский солдат пользовался у нас всегда глубоким уважением».
 
   Орфография документа нами сохранена. Вывод немецких войск и вход танковой бригады Семёна Кривошеева в Брест частенько подаётся современной прессой как совместный парад войск РККА и вермахта, что в корне неверно. На самом деле имел место редкий в 20 веке случай, когда войска одного государства без боя по договорённости сдали город войску другого государства. В прежние времена во избежание кровопролития так строем выводили своих солдат из осаждённой крепости и сдавали ключи от городских ворот. Следом на их место строем заходили войска победителей.

   После Майнильской провокации СССР обратился к Финляндии с нотой, в которой утверждал, что выстрелы были произведены с территории Финляндии. Сталин потребовал отвести финские войска от границы на 20-25 километров, после чего началась наступательная операция Красной Армии против финнов, которую ряд историков уже относит ко Второй мировой войне. Начало военных действий против Финляндии привело к тому, что в декабре 1939 года СССР как агрессор был исключён из Лиги Наций.

   Впоследствии Горбачёв, по словам его управделами Болдина, неоднократно намекал на желательность уничтожения дополнительного протокола, но как обычно Иудушка-генсек, привычно загребающий жар не своими руками, не решился на прямое указание.

   Когда Гитлер начал «блицкриг»  против СССР, первый серьёзный «котёл» для РККА состоялся уже через неделю после начала войны 28–30 июня 1941 года, в районе Белостока и Минска. Данные по количеству пленённых красноармейцев при этом существенно рознятся. Гитлеровцы заявили о 338 тысячах пленных. По мнению советских историков в плену оказались примерно 200 тыс. человек.

   Если верить советской пропаганде, народ страны как один поднялся под руководством товарища Сталина на защиту коммунистических идеалов. Однако, не будет преувеличением сказать, что после случившихся депортаций 1940 года в Прибалтийских республиках большая часть населения испытывала радость освобождения от ига Сталинских большевиков и встречало немцев как освободителей.
 
   Оживились распущенные советской властью айзсарги*. Члены этой организации, которые спаслись от предвоенных арестов, в 1941 году преследовали отступающие воинские части РККА и мстили за депортированных родственников. С июля 1941 года началось создание многочисленных латышских добровольческих полицейских батальонов, которые принялись уничтожать евреев и партийных активистов.

   После ряда сокрушительных поражений начального этапа войны и падения Смоленска дошло до всех, не только до Сталина, что победа малой кровью, да ещё и на чужой территории не состоится, и для предотвращения надвигающейся катастрофы сил регулярной армии недостаточно.

   Уже 10 августа 1941 года было издано постановление о мобилизации военнообязанных 1890-1904 годов рождения, которые имели за плечами опыт первой мировой и гражданской войн, а также необстрелянных призывников 1922—1923 годов рождения. К концу 1941 года было дополнительно поставлено под ружьё 14 миллионов человек, среди которых были и зрелые солдаты, и верная социалистическим идеалам молодёжь.
 
   Сохранившиеся после присоединения Прибалтики национальные соединения в РККА сразу показали свою несостоятельность в первые дни войны. Так, например, литовцы просто разбежались. Но уже 3 августа 1941 года по настоянию драпанувшей  в Россию вождей компартии Латвии Комитет Обороны принял решение о создании Латвийской стрелковой дивизии. В связи со стремительным отступлением Красной Армии мобилизацию в самой Латвийской ССР провести не представлялось возможным. Поэтому в Латышскую дивизию шёл призыв не только латвийских беженцев Горьковской, Кировской и Ивановской областей, но и этнических латышей и латгалов по всей России. К началу декабря 1941 г. под ружьё удалось собрать 10348 человек.  13 декабря 1941 дивизия прибыла в район юго-западнее Наро-Фоминска и до 10 января 1942 года сражалась по ходу контрнаступления во время Московской битвы.

   Безвозвратные людские потери в дивизии были ужасными.  Запасной полк 43-й Латышской дивизии, находившийся в Гороховце, за войну направил в соединение 33 тысячи человек взамен выбывших. То есть более чем три четверти личного состава погибли. На 1 января 1943 года в 43-й Латышской дивизии насчитывалось только 44%  этнических латышей и сибирских латгалов (2147 человек), русских, украинцев и белорусов — 45%, остальные - евреи.
 
   Для достижения победы довоенный возраст призывников был существенно изменён: стал от 16 до 55 лет. Таким образом, среди молодёжи, призванной на военную службу, оказался и герой нашего рассказа, сибирский парень Антон, подросший сын расстрелянного "врага народа" Ивана.

   Через призывной пункт шёл непрерывный поток новобранцев, и царила невообразимая толчея. Воспользовавшись неразберихой Антон  для записи в призывной карте сообщил видоизменённую фамилию и что-то наплёл про отца, который якобы их бросил, и где он неизвестно. С этой ложью он и ушёл в запасной полк 43-й Латышской дивизии в Гороховецкие лагеря.

   Антону и другим мобилизованным сибирякам суждено было стать артиллеристами, они проходили военную подготовку на Мулинском полигоне. Новобранцев необходимо было научить жечь вражеские танки подкалиберными  снарядами «сорокопяток».
 
   Кормили мобилизованных скверно, ходили они в своей одежде вплоть до отправки на фронт. Стреляли будущие артиллеристы мало, спать парням командиры давали несколько часов в сутки, то и дело солдат подымали по ночной тревоге и гоняли на изнурительные марш-броски, после марш-бросков новобранцы умывались в пруду, который уже в ноябре покрылся коркой льда. Красноармейцы после маразма такой военной подготовки болели, а случалось и умирали. Жаловаться было некому, да и нельзя: это называлось - «тяготы военной службы». В дополнение к «тяготам» обстановку нагнетали политруки, постоянно угрожая трибуналом.
 
   Местным новобранцам было чуток легче: их матери и жёны иногда приезжали к ним, передавали какую-никакую еду и тёплую одежду. А если жена привозила «начальнику» бутылку водки или самогона,  женщине милостиво разрешалось переночевать с новобранцем в комнатушке штабного барака. В учебном полку отдельные землянки были только у командира полка, и у особиста. Памятуя свою ложь, Антон побаивался политруков и офицера особого отдела учебного полка.

   Не будет большим откровением, если заметим, что многие, если не все, молодые солдаты в возрасте 18 лет тайно и безнадёжно влюблялись в молодых мобилизованных девчонок. Не стал исключением и Антон: ему понравилась белокурая медсестра Зане. Но только одному важному военному специалисту было позволено не страдать от отсутствия  пищи и женского тепла. Особист запугивал медсестёр, в том числе и Зане, таскал девчонок на допросы к себе в землянку, угрожал, что запишет их в шпионки, если они не лягут к нему в постель. Он действительно мог сделать с ними, что угодно, и девушки это понимали: шла жестокая война, и человек был песчинкой в равной мере как перед законами, так и перед беззаконием военного времени.
 
   Однажды Антон стоял дневальным и нечаянно подслушал, как особист с гордостью хвастался близкому другу: "Представляешь, Саша, ни одна не смеет отказаться! Я делаю с ними, что хочу! Вот это время!"

   Приятель угодливо подхихикивал и восхищался его амурными «подвигами», и Антон выбросил Зане из головы, а особистов возненавидел ещё больше.
 
   Простым солдатам и сержантам подобная жизнь и не снилась. Их отвлекало от грешных мыслей простое желание выжить в жутких условиях «военной подготовки». Для этого солдату надо было поесть, одеться теплее и немного поспать, что иногда удавалось даже в строю. Отправку на фронт многие ждали как избавление. Ждал её и Антон. И своевременно готовился.
 
   Среди солдат в Гороховецких лагерях существовало поверье, что для того, чтобы уцелеть в боях, необходимо найти и от руки переписать тексты семидесяти семи снов Пресвятой Богородицы. На самом деле этих текстов было гораздо больше. Наряду с обычными текстами в прозе существуют тексты даже в стихотворной форме. Переписанные тексты солдат должен всегда носить с собой, а ещё лучше читать перед боем, или хотя бы время от времени, если невозможно читать каждый день. Существовало солдатское поверье, что сильнее этих молитв ничего нет. И того, кто соберет все семьдесят семь снов, минует любая беда.

   И Антон, который впервые услышал об этих оберегах только в Гороховецких лагерях, превозмогая сон, при мерцании тусклой коптилки из гильзы старательно выводил ровные строчки на листках в линейку:
 
   «Дева Мати Мария, кто Твой сонъ прочитает и перепишет, да с собой носить по всяк день станет, тот будет спасен и сохранен. Птица не расклюет, и зверь не растерзает, и лихие люди не нападут… 
Уснула Пресвятая Богородица во Святомъ Граде Вифлееме Иудейскомъ, и Видела Сонъ о Сыне своёмъ…»

   Много ли радостей доводится испытать солдату перед отправкой на фронт? Накануне отправки солдатам выдали обмундирование. Антону вместо старых сапог дали новенькие, пахнущие кожей  ботинки с обмотками, хорошие такие, каких у него никогда в жизни не было. Обувка поставлялась американцами по ленд-лизу. Солдатские ботинки с обмотками в грязи ведут себя лучше, чем кирзовые сапоги, так как не сползают с ног.

   Довольный обувкой в последнюю ночь в лагере Антон крепко уснул, а свои новенькие жёлтые американские ботинки положил под голову, чтобы не украли. А когда проснулся, ботинок под головой не было: они ушли к кому-то другому, но неизвестный ловкий вор сердобольно просунул Антону под голову свои старые сапоги с дырками в кирзе по протёртым сгибам на лодыжках.
 
   К вящему удовлетворению уже в действующей армии Антон узнал, что ещё в начале 1942 года в артиллерийских батареях упразднили должность политруков, сующих нос всюду, особенно в биографии и письма неблагонадёжных воинов. Вместо этих проныр, подкованных режимом на доносы, политико-воспитательную работу возложили на парторгов, исполнявших и другие служебные обязанности. В батарее Антона таковым оказался малограмотный тыловой сержант,  ещё до войны вступивший в партию. Имея серьёзный жизненный опыт, партиец всё больше отирался на кухне, проводя время в заботах о продовольственном пайке личного состава…

   В свой истребительно-противотанковый дивизион Антон прибыл после того как потрёпанная после участия в Ленинградско-Новгородской операции и северо-западнее Великих Лук дивизия, потеряв только убитыми 8024 человек,  была отведена в тыл на отдых и пополнение.

   Война для Антона длилась недолго. Первый бой Антона состоялся в конце июня 1944 года, а августовским вечером 1944 года по ходу Мадонской операции артиллерийская батарея маломощных противотанковых орудий получила приказ выдвинуться на передовую для сдерживания вероятной атаки немецких танков.

   «Сорокопятки» отличались высокой мобильностью, их можно было катать вручную и легко маскировать. Приказ был выполнен ночью, огневой взвод, в котором служил Антон, занял позицию и окопался неподалёку от старой полуразрушенной мельницы на берегу речушки Айвиексте, вытекающей из озера Лубань. Стараний парторга, как обычно, и на этот раз оказалось недостаточно: батарея оказалась на огневой позиции без боекомплекта и сухого пайка. Да и сам парторг накануне боя исчез в тыл по служебным делам.
 
   В противотанковой артиллерии выжить сложно. Ведь «сорокопятки» не прячутся в окопах. При приближении танков расчёт выкатывает орудие на прямую наводку и выполняет боевые задачи, стоя на одном колене у пушки, прикрывающей солдат только небольшим щитом. Один вражеский снаряд, и практически всему расчету погибель. Не лучшая судьба ждёт расчёт и в случае, если самим промахнуться и не успеть встретить танк новым выстрелом. Но каково было расчётам батареи «сорокапяток» сидеть на передовой без снарядов и пищи неделю?
 
   Через неделю снаряды к орудиям так и не подвезли, но красноармейцам на беду парторг наконец-то проявил запоздалую инициативу. В расположение батареи примчалась на конной тяге полевая кухня и привезла еду. Антону навалили половину котелка с такой горячей кашей, что есть было невозможно. Он поставил котелок на бруствер траншеи, чтобы каша немного остыла. И тут "он" (фронтовики почему-то так называли врага), который до поры не замечал батарею, заметил дымящую кухню и начал артобстрел. Кухня успела уехать, но обнаруженная немцами батарея была взята в «вилку», командиры вражеских орудий уже принялись половинить установки прицелов, и снаряды ложились всё ближе.

   Окоп стало забрасывать землёй. Солдаты сползли на дно траншеи, прикрывая головы ладонями поверх пилоток: получить каски перед боем им тоже не довелось. Голодный Антон пожалел кашу, на которую уже сыпалась земля, и потянулся за котелком, чтобы снять его с бруствера…

   Больше он ничего не помнил: после разрыва чужого снаряда «сорокопятка» взлетела на воздух, осколки впились бойцу в левое плечо, и Антон очнулся только в госпитале…

• Айзсарги  (латыш. Aizsargi «защитники») — военизированное формирование в Латвии в 1919—1940 гг.

Продолжение здесь: http://proza.ru/2018/09/05/152