БВОК книга 1 Школьная наука жизни

 
               

                «Мы живём, потому что надежда обращается к памяти,               
                и обе нам лгут».
                Джордж Байрон.
               
ПРЕДИСЛОВИЕ.
       Тот образ жизни, в котором оказался Семён, провоцировал его к частым выпивкам. Сегодня он не Семён Анатольевич Мелихов, - директор не большого завода, по производству культурно-бытовых товаров. Сегодня он Сеня Мелихов, - безработный, живущий в шахтёрском городке Андреевске, расположенном на востоке Украины, у самой границы с Россией. С начала девяностых, когда Украина объявила независимость, и до нынешних, завершающих девяностые, в жизни Семёна произошли большие перемены. В этот период, на Украине, таких городов и Семёнов было много.
      Предприятия в городе, почти все, не работают, а некоторые просто, прекратили существование. Работают, да и то не в полную мощность, сорок процентов угледобывающих шахт, часть ремонтно-механического завода, обслуживающего эти шахты и хлебопекарный завод. Сельское хозяйство, многочисленные совхозы и колхозы, бывшие вокруг города, давно поделено и отдано в частные руки. Поэтому, пытается с трудом прокормить само себя. Куда уж там кормить город.
      А вот торговля, правдами, но больше не правдами, растёт. Рынки, магазины, торговые киоски и палатки, появляются по всему городу, как плесень. Новые торговые базары, площадки, возникают тут и там чуть ли не каждый день. Торгуют всем, от контрацептивов, порно-видео, самогона до иномарок и шахтного оборудования. От туалетной бумаги, спичек, свечек, гробов с траурными венками до б-ушных токарных станков и домашних мини-заводов, по производству: пива, вареников, вязаных шапочек и резиновых сальников, на все виды тракторов и автомобили всех марок.
       Появилось огромное количество частных предприятий, в основном подпольных. Они выпускают шлакоблоки, минеральную воду, рубероид, колбасу, водку, селёдку и много еще чего. При этом, все это было плохого качества, но торговалось бойко. Другова, - просто не было.
       Сфера обслуживания включала в себя не большой спектр. Ремонт жилья, автомашин и вулканизация, частные рестораны, кафе и бани, включающие в себя интим.  Такси, грузовые перевозки, а также похороны усопших. Услуги,               
включающие в себя от нижнего белья и одежды для покойного, до установки памятника на могиле. Приём металлолома, чёрного и цветного. Всё это, пользовалось большим спросом в этот период развития человечества. А для того, чтобы это всё спокойно работало, была еще одна услуга. Крышевание любого вида бизнеса, от торговли жареными семечками до производства ювелирных изделий. И хоть, эта услуга не пользовалась популярностью, но была для всех обязательна, как страховка.               
        Предприимчивые особи старались захватить в городе все системы жизнеобеспечения   населения.   Услуги   банков   подменялись   менялами на
                1
рынках и кредитами (частными займами) у, успевших хапнуть, денежных людей, под огромные проценты. Бензин, солярка и спирт доставлялся в город разными способами, вплоть до прокладки трубопроводов под землёй через границу с Россией. Благо, она была рядом.
       Недвижимое и движимое имущество было очень подвижно. Шахты, заводы, оптовые базы. Здания кинотеатров, коровников, детских садиков, магазинов, дома, квартиры и просто киоски. А также, маслобойни, колбасные цеха, комбайны, автобусы и другая техника, меняли своего хозяина, иногда, за одну ночь.
       Все это делало жизнь в городе интересной, не предсказуемой и страшной. Правоохранительные органы, конечно же, участвовали в жизни города и тоже по-разному.
       Во всём, что происходило в городе, вольно или не вольно, пришлось участвовать и Семёну. Он думал, что с его-то трудолюбием и неуёмной жаждой развить и перестроить на современные технологии свой завод, ему нечего опасаться. У него молодая, грамотная команда руководителей. Сильные и опытные друзья, соседи хозяйственники. Не плохие бизнес-проекты в министерстве, в Киеве. Но он не учёл новых подходов к жизни и ценностей у людей. Не заметил, в повседневных заботах, амбиций и алчности своих соратников. После, подготовленного некими людьми, общего рабочего собрания, его переизбрали и освободили от должности директора.
       Единодушным голосованием, директором завода был избран, всех устраивающий, механик. Новые демократические правила были соблюдены полностью.   Всем, кому надо, заплатили, кого хотели, удалили.   Некие люди               
понимали, Семён Анатольевич Мелихов на сделку, по быстрому заработку, не
пойдёт. Распродавать оборудование и сдавать в металлолом всю оснастку предприятия, которое он создавал, не станет. Его отец, Анатолий Степанович, энергетик, проработавший   всю   жизнь на   шахте.  Мать Семёна, Антонина Поликарповна, ударник социалистического труда, бригадир бригады штамповщиц на машиностроительном заводе. Родители уже давно на пенсии, да и завода уже того не существует. Дед, Степан Мелихов, был политруком 1-й конной армии С. М. Буденного. Ордена и медали его, выставлены в краеведческом музее Андреевска. Дед прошел революцию и все войны, до последнего работал председателем профсоюзного комитета треста Андреевуголь. Всё воспитание Семёна, было построено на патриотизме и созидании.               
Семён, не ожидавший такого поворота судьбы, оказался за воротами, с кучей идей по развитию завода, но без него. В свои тридцать восемь лет он оказался               
не востребован в том, на что он все эти годы учился и накапливал опыт. Заводов в городе нет. На шахтах инженеры с горным образованием без работы, у Семёна, машиностроительное образование, техникум и институт.  Уцелевшие городские структуры и администрация, уже давно кадрами укомплектованы, да и там часто проводят сокращение штатов.
       Семён, не накопил себе больших денег, впрок.  Всё, что имела его семья,
                2
приобреталось до начала перестройки. Квартиру и ту, он получил по очереди от завода, где раньше работал. Построил кооперативный гараж, купил автомашину «Жигули», учил дочку Анну в педагогическом институте. Жена Полина, хоть и работала на шахте машинистом подъёма, получала не много. Так что деньги всегда были впритык.
       За последние четыре года, после переизбрания, Семён пробовал себя в разных направлениях предпринимательской деятельности. Начинать что-то серьёзное при отсутствии денег не было возможным. Наниматься рабочим, тех денег, чтобы содержать семью не заработаешь. Рабочим платили столько, чтоб вечером он мог выпить, в лучшем случае, ещё дать жене на хлеб и утром пришёл на работу, чтоб снова заработать на выпивку.
      Оставалась только торговля и перевозки на «Жигулях» с   прицепом грузов.  Таксистов в городе, на тот момент, было больше чем пассажиров. Торговать одному, значит торговать малыми партиями и терять время, на подвозку и закупку товара. Поэтому Семён, нашёл себе напарника, такого же безработного, бывшего бухгалтера Ивана Алексеевича, тоже без денег. Для начальной закупки они, у денежных людей, заняли деньги, в иностранной валюте, других не давали, под проценты. Торговали на рынке продуктами питания, которые покупали в областном центре на частных оптовых базах.               
       Прокрутили деньги за месяц четыре раза. За вычетом транспортных расходов, уплаты за торговые точки и патент. Высчитав, суточные на питание               
и выделив, не большую, сумму для семей, они отдали только проценты. Долг остался прежним. Цены в закупке постоянно росли, плюс ремонт машины, покупка б-ушной резины. Всё это не позволяло уменьшить общий долг и на десять процентов, в месяц.  Работали, чтоб отдать проценты за долг и копейки в семью. Гасить сам долг, получалось очень по не многу.
       Но, самое страшное ожидало предпринимателей в 1998 году, когда грянул дефолт. Стоимость их долга выросла в четыре раза. И хотя к тому времени они половину отдали, долг удвоился.  Проработав вместе еще год, напарники распродались и вернули деньги, оставшись немного должны. Они поделили долг на двоих.  Дальнейшую выплату, не погашенного долга и проценты за него, обязались выплачивать самостоятельно, отдельно каждый, на что кредиторы согласились. Совместный торговый бизнес, прекратили.
       Если Иван Алексеевич, взял небольшую сумму в долг, без процентов, у родственников и продолжил, какую не какую, торговлю, то у Семёна таких родственников не оказалось. Он закончил с частной торговлей совсем.               
         Конечно, от решения Семёна, жена Полина была не в восторге. То, что прожили последние несколько лет более-менее, учили дочь и как-то сводили концы с концами, в расчёт уже не бралось. Денег, в результате торговой деятельности не прибавилось, а на оборот. Появились долги и изношенная, до железки, машина, требующая капитального ремонта.
       Семён, конечно, искал способы дальнейшего заработка и кое в каких успел поучаствовать. Но все предложения были либо копеечными, а значит убыточными в итоге. Либо унизительные или не приемлемые, по убеждениям
                3               
Семёна.  Из-за того, что Семён не может попасть в структуры, приносящие    деньги, а    на    оборот, постоянно только    попадает   на    них, с женой Полиной конфликт длится уже не один год. Полина предлагала мужу, якобы она договорилась, каким-то образом с руководством, устроить его сторожем на шахтный лесной склад. Дескать, забудь, что у тебя высшее образование и то, что ты был директором. Там без всякого образования люди работают и живут не бедно. Но Семён понимал, как, и главное, почему эти сторожа живут не бедно. Этого он себе позволить не мог, а зарплата там мизерная. Из-за отказа, видно Полина уже кому-то из руководства пообещала, взаимоотношения, между супругами, были разрушены почти окончательно.               
       Последние два месяца Семён старался редко быть дома. Чтоб не участвовать в бесконечных скандалах или нервных молчанках. Он приходил домой, когда Полина была в ночной смене, на работе, либо поздно ночью, когда она спит. Остальное время, рыскал на машине по городу и вокруг, в поисках заработка, либо находился в гараже.               
       Вот с осени 1999года и начнётся рассказ этой истории.
               
               
               

               


               

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ.               
1.ГОНКА.
      Утром, Семён поднялся не просто. После вчерашнего, жутко болела голова. Пьяные посиделки в гаражах, конечно больше забирали, чем давали.  Гараж у Семёна был добротным и уютным. Кроме машины, в нём стоял большой раскладной старый диван, стол и несколько стульев. На верстаке, тянущемся вдоль всего гаража, кроме инструмента и ящиков с б-ушными автозапчастями, стояла электрическая печь, на две спирали, электрочайник и радиоприёмник.  В гараже, у Семёна было два занятия. Чинить машину или выпивать, в давно сложившейся компании соседей по гаражам. В ремонтном приямке, под машиной, был ход в погреб, в котором всегда была картошка, капуста, свёкла, морковь, свежие и мочёные яблоки, и кое-какая закупорка овощей и фруктов. Семён и Полина давно имели огород двенадцать соток и несколько фруктовых деревьев на нём. Это был единственный стабильный доход, заготовка в зиму.
       Вчера, после того как они, с приятелем Юркой Бобровым, сдали металлолом, Семён смог погасить часть процентов, за не отданный долг по частному займу. Они с Юркой, были одного возраста. Познакомились два года назад, когда выпивали на рынке с коллегами – торгашами, отмечали день торговли. Юрка был мужем одной из них и принёс горячие блюда, приготовленные им, для закуски, празднующей компании. Выглядел он угрюмо. Телосложения тучного, глаза не много на выкате. Взгляд из-подо лба, очень тяжёлый, малоподвижный. Про такой взгляд говорят, - взгляд убийцы. Они разговорились и Юрка, после пяти рюмок, уже не казался таким угрюмым. Глаза его, уже светились добрым и весёлым огнём. Он рассказывал много весёлых историй и анекдотов. Семёну подумалось, что каким же обманчивым может быть первое впечатление о человеке, по внешнему виду. Ещё, после нескольких рюмок, Семён сказал ему об этом. Тогда Юрка поведал ему свою историю, которая поразила Семёна.
       Он пришёл из лагерей усиленного режима, отсидев пятнадцать лет за убийство. Всё произошло по пьянке, после зарплаты, в драке возле ресторана.  Юрка работал на шахте сварщиком - газорезчиком. Получал, по тем временам, не плохо. Так всё быстро тогда произошло, что он и сам, до сих пор не знал, он это сделал или нет. Пойди, разберись в свалке. Тем более что потерпевший скончался, как показала экспертиза, от ушиба головы. А когда он этот ушиб получил и от чего? От металлического уголка на ступеньках, где лежал убитый или ещё от чего, было не понятно. Всех оправдали, а у него, по свидетельству очевидцев, видели в руках какой-то предмет. Вот потерпевший от удара этого предмета и упал, такое было заключение. Хотя потом, на месте драки, ничего, кроме складного зонтика от дождя, валявшегося на ступеньках ресторана, не нашли.  Зонтик был Юркин,  он,  за паровоза,  и пошёл,  причём  без права  на
                6
амнистию. Жена его ждала, у них была маленькая дочь. Жена, все пятнадцать лет ездила к нему в колонию. За это он ей благодарен и сейчас. После отсидки, Юрка около полугода работал опять резчиком на шахте. Но она тоже закрылась и Юрка, вот уже год, безработный, помогает жене на рынке.               
       После того застолья они вдвоём и стали промышлять сбором металлолома. У Семёна машина с прицепом, ну а у Юрки резак и колоссальное чутьё на поиск металлолома.  Мотаясь на машине по отдалённым колхозам и объектам, они искали брошенные коровники, шахтные сбойки, оборудование и технику. В этот день им повезло. Они наткнулись на заброшенный и заросший летний скотный стан, на бугре у глубокого оврага, километров за тридцать от Андреевска. Он был огорожен железной, цельно-сваренной трубой, на металлических столбах. Ограждение было уже частью вырезанное и увезённое, но некоторые, погнутые пролёты ещё остались. Юрка своим резаком быстро нарезал трубы на удобные куски. Провозились чуть больше часа. Когда приятели загрузили полный прицеп и смотали резак, в дали на дороге, ведущей к стану, показался старый ГАЗ-51, очень медленно поднимающийся по краю оврага.
        -- Ну что, Анатольевич, уносим ноги. Это либо местные, такие же джентльмены удачи, как мы. Либо новые хозяева стана. И те, и другие нам не
будут рады, – сказал Юрка и побежал садиться в машину.               
       -- Это точно. Юра, по коням!
       Семён прыгнул за руль, быстро завёл машину и, прячась за густые заросли, скатился в овраг по тропинке, где когда-то водили скот. Овраг был заросший высоким кустарником и деревьями. ГАЗ-он медленно поднимался к стану с другой стороны бугра и с него не видно машину Семёна. Тропа, по которой водили скот на другую сторону, через овраг, проходила по низу оврага. Далее через ручей, по пологому подъёму за бугром наверх, противоположной стороны оврага. Семён разогнал жигулёнка, сходу преодолев ручей, и на скорости попытался выскочить на противоположную сторону оврага.               
       -- Вот, что значит троичный двигатель, -  констатировал Юрка.
       Но достигнув верха, когда машина передними колёсами переехала край оврага, они остановились. Семён не давал заглохнуть машине, но и наверх она не двигалась. Юрка быстро выскочил из машины, подбежал к прицепу с заду,  и  стал  толкать,  упираясь  изо  всех  сил.  Машина не двигалась с места. Газовать   сильно   было нельзя,  чтоб   не  услышали  на  той  стороне.  Юрка подложил под колёса прицепа камни, чтоб машина не катилась вниз и стал сбрасывать трубы с прицепа. Семён, поставив на ручник машину и оставив работать двигатель на малых оборотах, побежал по краю вдоль оврага назад, прячась за кусты. Он хотел убедиться, что нет погони. Пробежав метров пятьдесят  и   присев   за   кустом,  Семён  увидел  следующую  картину.  Трое,               
вышедших из ГАЗ-она, ходили вдоль бывшего ограждения и что-то друг другу
                7
оживлённо показывали. Долговязый, видно старший из них, загнал одного из команды на кузов и тот стал осматривать всё сверху. Потом начали отслеживать маршрут погрузки резаного металла. Семён решил быстро возвращаться к машине.               
       Вернувшись, он увидел, что Юрка разгрузил третью часть прицепа, причём, грамотно, не ударив друг о друга трубы, сложил их с боку, впереди машины. Семён сел за руль, сняв с ручника, медленно стал трогаться. Но, хорошенько не газанув, машина не тянула прицеп.
      -- Ну что, толкай Юрка. Будем газовать, они наверно уже вычислили, куда мы поехали.
          Юрка уперся  в  прицеп  и  когда  Семён  придавил   педаль  газа до пола,               
машина  тронулась с  места.   Через   мгновение  прицеп  был на верху,  возле
металлолома. Семён бегом вернулся к прицепу, и они вдвоем быстро начали грузиться. На противоположной стороне, через минуту, прозвучал звук заводящегося двигателя ГАЗ-51.               
      -- Учуяли, аборигены позорные, -  сказал Юрка.
      -- Да, мы громко грузили. Ну да уже закончили. Юрок, аллюр!
      Приятели прыгнули в машину и рванули по прямой через степь к, видневшейся впереди, просёлочной дороге.  Когда ГАЗ-51, поднялся на противоположную сторону оврага, преследователи увидели в дали только пыль по дороге с-заду, какого-то транспортного средства. Что это за средство уже было не видно.
       -- Да, Юрок. Вот, не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Троичный двигатель! - сказал Семён, достав карту области из бардачка и бросив её на колени напарнику.  -  Посмотри, что у нас впереди.
       -- Пожалуй, ещё не много, и ребра по три, могли бы не досчитаться, - сказал, засмеявшись Юрка разворачивая карту.
       -- Ну, это вряд ли, мы тоже, не просто вышли погулять, – сказал Семён, погладив монтировку между сиденьями. -  А-вот металл могли отобрать.  Ну, что там, где мы?
        -- Послушай Анатольевич, похоже на то, что наши приключения не закончились.  Впереди два  села.  До  первого,  Красного,  километра два. До второго, вот оно Дальнее, ещё шесть. А за ним, сразу граница России и она тянется справа от нас. Слева, вон там, где деревья, - Юрка показал рукой, протянув её в окно водителя. - Там тянется тот самый овраг. И, похоже, он уходит через границу.
        -- Вот блин, попали в котёл. Что делать будем?
        -- Не дрефь, Сеня, уйдём. Нам надо сдать быстро металл где-то. Наверняка,  в такой глуши есть,  какой ни будь двор, по приёму металлолома.               
Либо разгрузимся и спрячем его, до поры.
        -- Ага, -  наверняка эти ребята сами его здесь принимают, либо знают, где
                8
 это делают.  Там нас и застукают. А вот и первое село. Красное.
        -- Сеня, я же сказал, сдать быстро. Не езжай через село, надо чтоб меньше нас видели. Поедем в Дальнее. Эти, когда в село приедут, наверняка               
будут о нас спрашивать местных, — и, показав влево, продолжил, - давай вокруг, по крайней улице. И не сильно пыли.               
        Семён   сбросил  скорость   и   потихоньку   покатил   по крайней  улице, с               
домами только по правой стороне. Был полдень. На улице и во дворах не видно было никого. В это время, обычно пообедав, селяне отдыхают. Друзья объехали вокруг села и выехали на ту же дорогу. Ускорились до следующего села. На подъезде к Дальнему, Семён стал обгонять деда, тихо едущего на мотоцикле с коляской. Когда прицеп поравнялся с дедом, тот громко что-то закричал и замахал рукой.
       -- Чего это он? - спросил Семён, показывая большим пальцем через плечо.
       -- Останови! Заодно спросим, куда можно сдать металл.
       Семён остановил машину, и приятели направились к деду.
       -- Чего хотел, отец.  Если бензин, то извини, самим ещё далеко до дома, — упредил деда Семён.
       -- Да нет сынки. Немного труб, не продадите? Есть у меня до них интерес. Забор валится, на мальчики хочу купить. Хоть с десяток, – не уверенно попросил дед.
       -- Та бери хоть все, только за доставку заплатишь, – оживился Юрка.
       -- Дорого наверно? – спросил дед.
       -- По цене металлолома, плюс десять процентов, как деловой металл, – не моргнув выпалил Юрка.
       -- Сынки, та давайте хоть пять, этих самых, ваших процентов, – стал торговаться дед.
       -- По рукам, куда везти трубы? -  опередил, желающего продолжить торг Юрку, Семён.
       -- Ну, и за доставку, – не довольно буркнул Юрка.               
       -- Хорошо сынки, паняй за мной, – и поехал впереди машины.               
       Приятели сели в машину и тронулись за дедом. Юрка севши в машину, повернулся к Семёну и с укором начал песочить его.
       -- Это где же ты, Сеня, научился так торговаться? На рынке? Правду твоя Полина говорит, что ты, вместо того чтоб напасть, чаще специалист чтобы попасть.               
       -- Иди ты, знаешь куда? Вместе с моей Полиной! Если мы, в течении
получаса не избавимся от груза, то отдашь всё бесплатно! Кстати - и доставку в том числе.               
       -- Ну ладно, проехали. Может ты и прав. Кстати, а куда ты сказал нам идти с твоей Полиной?
       Семён посмотрел строго на Юрку, потом хмыкнув, сказал:
                9
       -- Бобёр, угомонись. Следи вон за дедом.
       Бобёр, - это кличка Юрки была и в школе, и на зоне, как он сам говорил.
       -- Смотри, а правда. Куда он нас ведёт? – озадаченно спросил Юрка.
       Дед доехал до села и свернул на плохую дорогу вправо, через заросли. Дорога петляла и вела вокруг села, привела караван на задние дворы крайней улицы. Доехав, примерно до десятого двора, дед свернул на дорожку, ведущую через длинный огород к дворовым постройкам.  Проехав между огромной кучей навоза и большой скирдой сена, он доехал до длинного сарая, с загородкой для скота, и остановился. Пока Семён, доехал до сарая, дед встал и ушел в усадьбу. Юрка и Семён вышли из машины, стали осматриваться по сторонам.
        -- Ну, тут нас и с собаками не найдут, если что, – Юрка запел: «И никто не узнает, где могилка моя…»
        -- Да ладно тебе. Он сам хочет, чтоб никто не видел. Потому и притащил нас, не на парадные ворота, а на задний двор, – сказал Семён.
        Через три минуты появился дед с подвесными весами и двумя мальчиками, подростками. Одному лет двенадцать, другому, может на год больше.               
        -- Вот сынки, это мои внучки. Это Петька, – показал на старшего. - А это Лёнька. Они будут нам помогать взвешивать. Я, плохо вижу.
        -- Дедушка, вы не на рынке, вас не обманут. Кстати, как вас зовут. А то и мы, и внуки вас дедушкой погоняем, – сказал Семён и достал, из кармана за спинкой сиденья, справочник-сортамент по металлу. – Тут самое главное померять длину и диаметр, понял. Вот ты Петя, должен понять. Иди-ка сюда.
        -- Нет, нет, это лучше Лёнька. Петька лучше рисует, а Лёнька считает. Ему, я точно доверяю, – сказал дед, хитро прищурив глаза. - А зовут меня Пётр Лазаревич. Петьку назвали в честь меня, – не без удовольствия сказал дед.               
       -- Да ты, Лазаревич, тоже  не промах.   Решил Лёньку  потренировать?  –               
сказал Юрка. - Ты лучше позови сына, Лазаря, - я, правильно догадался?
       -- Правильно, но Лазаря нет, уехал куда-то с утра.  Скоро должен быть, –               
сказал дед, взял справочник у Семёна и достал карандаш и лист бумаги.
        -- Ну, тогда давай быстрее, нам ещё ехать далеко, - засуетился Юрка и достал из кармана рулетку.
        Прошло около часа, когда Семён и Юрка выруливали из зарослей объездной дороги на дорогу, ведущую от села Дальнего к селу Красному. В прицепе у них лежал навоз, набросанный в четыре лопаты, двумя внуками и Семёном с Юркой. Юрка сидел и тщательно пересчитывал деньги за «деловой               
металлолом», его доставку и вывоз навоза со двора. Навоз был сухим, и машина почти не чувствовала вес, быстро полетела в обратном направлении.
         --Ну, ты жучара, - Бобёр. Еще и за вывоз навоза, с этого Лазаревича взял, – рассмеялся Семён.
                10
         -- А ты как думал? В этом мире всё имеет свою цену. Кстати, на-хрена он тебе понадобился?
          -- Пригодится, – сказал Семён и направил машину через центр приближающегося села.
          -- Давай Анатольевич, где-то возле магазина тормозни. Я голодный, как волк.
          Приятели подъехали к магазину в центре села. Юрка побежал по ступенькам в магазин. Семён вышел и стал обходить вокруг машины, проверяя скаты и крепление прицепа к фар-копу машины. Обойдя машину и убедившись, что всё в порядке, он стал разглядывать улицу. Впереди, на столбе через три двора от магазина, висела вертикальная большая вывеска. «ПРИЕМ МЕТАЛЛОЛОМА» со стрелкой во двор. Из двора торчал нос того самого ГАЗ-она.  Семён быстро сел в машину, завёл двигатель и достав карту стал рассматривать её. Всем своим видом он показывал вышедшему из того двора и идущему в магазин мужику, что изучает карту.
       -- Браток, где столько добра взял? –  рассмеявшись, спросил мужик.
       -- Какого добра? - опешил Семён. – А, это…, да жена достала. Привези и всё, а то с огорода ничего не получишь. – Не смешно пошутил Семён.
       В этот момент, из-за ГАЗ-она, вышел долговязый и крикнул собеседнику Семёна.
       -- Толик, ну поехали уже домой!
        -- Я сейчас Лазарь, сигарет возьму, и едем, – сказал Толик и стал подниматься по ступенькам в магазин.
        Толик с Юркой, столкнувшись в дверях разминулись. Юрка с пакетом сел               
в машину. Семён, потихоньку набирая скорость, прошептал:               
         -- Познакомься Юрок, это Лазарь, – показал глазами на долговязого.
        Тот уставился на прицеп с навозом, проезжающего мимо его. Юрка замер, не до-откусив кусок колбасы, держа батон во рту. Семён, не торопясь проехал по селу, а за селом уж дал ходу. В машине, вот уже несколько минут висела тишина. Юрка, наконец, прожевал откушенный кусок и сказал:
         --Что ж этому Лазарю так сегодня не везёт?
         Через секундную паузу в машине раздался громкий дуэтный смех. А немного успокоившись Юрка ещё добавил.
          --Да..., ну, Лазаревичу то повезло!
          Смех продолжился с новой силой. Немного успокоившись, Семён завершил обсуждение сделки.               
                --Видит Бог. С утра, мы этого не планировали. Так что, извините. Кто успел, тот и съел.
           Через два часа Семён, завезя Юрку домой, после того как они по пути, разгрузили прицеп на Сенином огороде, отдал часть своей доли, чтобы погасить немного долг кредиторам.  Ещё, через полчаса, он, купив четверть
                11
самогона, уже сидел с гаражными приятелями за сковородой жареной картошки.  А утром, смотрел в окно из квартиры, с сильной головной болью.               
               
2. ВСТРЕЧА.
       В майке, трусах и тапочках, на босу ногу, утром Семён долго стоял в зале у окна и смотрел на улицу. В голову приходили разные мысли. О том, что, вот уже и осень, сентябрь на дворе. О том, как бездарно проходит жизнь и просвета впереди, никакого. Какие гонки были вчера и как удачно всё закончилось. Он даже улыбнулся.  О том, как чертовски болит голова  и не хочется идти никуда. Семён, вдруг вспомнил, что Полина  в первую смену и есть возможность  сегодня сделать  выходной и похмельный день. За последние десять дней такой день получился впервые. Жена на роботе, и он ни с кем, ни о чем не договаривался, о встрече или работе. Юрка, поехал с женой автобусом в Луганск, областной центр, проведать дочь. Она там живет на квартире и работает медицинской сестрой в областной поликлинике. Сегодня она выходная и родители хотят там, чего-то, ей купить на рынке, куртку или пальто.
       В общем, он решил не куда не идти сегодня. От этого стало немного на душе веселей. Семён сходил в ванную, сделал утренний моцион, надел домашний халат и пришёл на кухню. С нижней полки кухонного стола, он достал трехлитровый бутыль. Тот был до половины наполненный самогоном, с плавающими в нем корками с апельсин. В холодильнике из банки, выложил на блюдце три плотных, красных, маринованных помидора. Взял три яйца и кусок сала. Поправившись рюмкой самогона и проглотив, сочное содержимое помидора, Семён поставил сковороду на газ. Отправив первый кусочек сала в рот, принялся нарезать остальное, чтобы на нём пожарить яичницу. Когда всю нарезку он положил на сковороду и приготовился колоть яйца, в прихожей зазвонил телефон.
      -- О, проверка на дорогах, - сказал Семён, подумав, что это звонит жена.
Семён, предчувствуя долгие объяснения по вчерашнему позднему приходу, отставил сковороду с огня, нехотя пошел к телефону.
      -- Обсужденный слушает, – попытался сразу перевести в шутку разговор, уверенный в том, что это звонит жена, Семён.
     -- Это кто же тебя обсуждает, непогрешимый ты наш, левый крайний, – раздался мужской голос в трубке.
     Семён растерялся,  знакомый голос из детства,  а главное интонация.  Кто,    
кроме школьных друзей, может знать, что он, когда-то за сборную школы, играл в футбол по левому краю нападающим?
      -- Ну, то, что я крайний, к этому я привык, последнее время. Это знают многие. Но откуда ты знаешь, что я левый? – Семён продолжил разговор, чтобы выиграть время и узнать по голосу, кто звонит.
     -- Так я же тебе делал забросы, для рывка по краю, или не узнаешь? – прозвучал ответ.
                12
     -- Ильин, ты что ли? – не уверенно спросил Семён.
     -- Да я, я. Ты что, Мелих, совсем зазнался со своим директорством?
     -- Олег, ты откуда свалился?  Столько лет, – удивился Семён.
     -- Да вот. Решил проведать вас, -  нэзалэжных. Ты как сегодня, свободен? Я, максимум, через полтора часа буду в Андреевске. И всего на один день.
     -- Ну, ты даёшь, Олег, - почти двадцать лет. Как ты мой телефон узнал?
     -- Да, ладно. Это вообще-то не проблема, для меня. Да и Володька Королёв  помог. Он пообещал, что будет тоже и предложил, встретится в центре, в кофе. Там есть ещё крытая летняя веранда, называется «Под липой», что ли?
     -- «Под клёном», не перепутай. Будешь липу искать. Конечно, я буду Олег, о чём речь.
     -- Нет, я не перепутаю. У меня где-то записано. И, это ещё, Сень. Рафиг Серкизов, я знаю, где-то под Москвой. А Рифкат же здесь, попытайся и его выдернуть, хорошо?
     -- Да, хорошо. У меня есть его телефон. Я постараюсь и Рифката подтащить. Сейчас половина десятого. В одиннадцать встречаемся. 
     -- Есть! Договорились, не опаздывай!
     Олег повесил трубку. Семён, тоже положил трубку телефона и пошел на кухню. Быстро, попил чай с печеньем, и договорился по телефону с Рифкатом о времени и месте встречи, хорошо, что он тоже только вчера приехал с рейса, потому был дома. Семён, переоделся в летний легкий серый костюм, сверху белой тенниски, и такую же кепку на голову и обувшись в туфли в мелкую сеточку, того же цвета что и костюм, покинул квартиру. Устроившись на  заднем   сиденье   маршрутного  автобуса ЛАЗ,  идущего  в  центр  города,  до               
которого минут пятнадцать езды с остановками, он стал размышлять:               
       «Последний раз, они виделись с Олегом, когда Семён вернулся из армии и приехал погостить к родителям  на  посёлок   Коммунарский.  Они  провели всё детство вместе.  В одном шахтёрском посёлке Коммунарском.  Жили на одной улице Советской и ходили в школу №28, в один класс. Окончив школу,  Семён уехал в Таганрог, где поступил в техникум и после второго курса, был призван в армию. Олег, после школы, пошёл работать на машиностроительный завод, откуда и был призван в армию, в один год с Семёном. Олег попал служить в ВВС и служил в Польше, а Семён в ракетные ПВО и служил в Германии, в то время, это была  ГДР.    Тогда   это  всё   называлось,   странами   Варшавского  договора.  По окончании службы, оба приехали  на  побывку к родителям.  Олег,  остался в армии на сверхсрочную,               
как тогда говорили. Он собрался поступать в военное авиационное училище. А Семёну, нужно было ехать оканчивать ещё два курса в техникуме. Побыв у родителей, они разъехались.  С того времени и до сегодняшнего дня, они не виделись больше двадцати лет.               
       Их с друзьями, в школе, звали с первого класса не разлучная пятёрка. Кроме Олега,  Семёна, Володи Королёва, Рифката  Хазиева в неё входил ещё,               
 Тодор Дончев. Его родители, по каким-то соображениям, отправили в школу
 на год  старше,  чем  всех  одноклассников.  Вот он и был у них, за-старшего.
                13
Позже, к ним в компанию друзей, присоединился Рафиг Серкизов, с параллельного класса. Телосложением, по виду, он был меньше остальных, но по движению этакий живчик. Вообще, вся эта компания выделялась среди сверстников, всегда в школе. С первого и до десятого класса, они являлись основным костяком в составе учеников  мужского пола, на спартакиадах, олимпиадах, зарницах, смотрах в сборных школы, участвовавших в районных соревнованиях, между школами. Учились они конечно с разной успеваемостью, но в спорте, военной и художественной подготовке, были лучшими. Коммунарская поселковая школа была не большая, в средних и старших классах всего два параллельных потока, А и Б. Но в классах было по тридцать, тридцать пять человек. Кроме всевозможных соревнований между классами,  раз  в  год,  школу  делили  на две противодействующих дружины.               
Классы с литерой «А», всегда, назывались «Красной» дружиной, где учился Семён с  друзьями. Классы с литерой «Б», где учился Рафиг, назывались «Синей». Дружины каждый год менялись ролями. Одни, в 7-00 часов утра уходили, в заранее подготовленное, тайное место и строили из снега там крепость. Другие, после построения в 8-00 часов, их искали. В задачу одних входило   найти   крепость  и   овладеть   знаменем,  до  13-00  часов.   Другие
должны отстоять его. На плечи верхней одежды пришивались пагоны соответствующего цвета. Оторван один пагон, воин ранен, два, - убит. Созданные нейтральные комиссии из учителей, часто из других школ,   следили за соблюдением правил игры. Санитарные палатки, были ни прикосновенны, с обеих сторон. Если раненный успевал добежать до палатки, ему там санитарки, ученицы младших классов, пришивали быстро пагон и воин возвращался в строй.
       Когда Рафиг, стал дружить с компанией  Донча, так в школе называли всю пятерку, по фамилии Тодора Дончева, ему дали кличку Компас, по цветам стрелки на этом приборе и умение, лучше других ходить по азимуту. Деление школы происходило всегда в канун 23 февраля, в ближайшую субботу до  Дня Советской Армии. Все ученики безумно любили эту субботу. Во-первых потому,  что  не  надо  было  учиться.  Во  вторых,  учителя  и  школьники всей               
школы, с шестого по девятые классы, поделенные на две дружины, обретали
 одну цель. Победить, в игре Зарница, противоборствующую сторону, причём отвечали за это не только ученики, но и учителя. От всех требовалась самоотдача, почти в равной степени. И в конце дня, после подведения итогов, на общем построении, ликовали в честь победы или горевали из-за поражения и клялись победить на следующий год, все вместе. Конечно, учителя и ученики понимали, что девятый класс, на следующий год, будет выпускным, а они не участвуют в игре. Вместо него добавятся новые шестиклассники. Это делало следующую  игру  не  предсказуемой. Заканчивался этот день всегда хорошо.               
Совместное поедание двумя дружинами солдатской похлебки и каши с тушёнкой, приготовленных  в, откуда-то бравшим директором школы,  полевых  авто-кухнях.  Сжигание огромного пионерского костра,  который  натаскивали  до  Зарницы.  Во время  горения  костра,  шел  концерт школьной
                14
художественной самодеятельности, в соревновательном варианте. Каждый раз, обычно почему-то, выигрывала соревнование в художественной самодеятельности та дружина, которая проиграла Зарницу. Всё это, снова объединяло всех, до следующей Зарницы.
       Пятёрка Донча, была всегда на виду, особенно в последних двух Зарницах. Молчун, он же Рифкат, всегда придумает что-то такое, что озадачивало противоборствующую сторону. Чем больше времени противник потратит  на  поиски  дислокации  замаскированной крепости,  тем меньше у него будет времени на штурм крепости и овладение знаменем, точной копии официального школьного знамя.               
       Молчун всегда придумывал хитрые минные поля, где разведка противника увязала надолго, когда Красные отстаивали крепость. И наоборот, такие  способы разведки, что его отряд разведчиков, не попадая в засады и на минные поля, быстро находил пути проходов основных сил Красных и ускорял время обнаружения и штурма крепости Синих.
       Свою Школьную кличку Молчун, - Рифкат получил за то, что всегда молчал, слова из него не вытянешь. Но, если у него спросят, - предложит всегда что-то дельное.               
        Олег  Ильин, тоже имел свою школьную кличку, - Голова. Но не из-за того что он учился лучше остальных.  Учились ребята средненько все, но предметы у каждого были свои любимые,  лучше других, успеваемость была у Рифката и Рафига. Олег стал Голова от того что всегда был выше своих сверстников на голову. Он сидел всегда на задней парте и смотрел на доску, поверх голов. Но самое главное для ребят, что  всегда, когда они играли за класс или школу в футбол, Олег был центральным защитником. С верхними мячами  у  команды  никогда  не  было  проблем.  Он,  либо отбивал мяч, при отражении атаки, либо забивал, при штрафных и подачах угловых, когда атаковала его команда. И этим команда всегда пользовалась удачно.               
        У Володи Королёва с кличкой не было таких за-марочек. Он с третьего класса стоял в футбол на воротах. Володя с детства мечтал стать Львом Яшиным и тренировался с каким-то неистовством. Он заставлял ребят, на тренировке в школе, бить пятью мячами   по   воротам,  с  интервалом  по  времени,  на   счёт   раз-два-три,   после    момента   удара.   Так   что   Володя,               
парировал  удар в ворота, на  счёт два, и нужно было  успеть  вскочить, чтобы               
парировать следующий. Причём, во вратарской, насыпал мелкий перегоревший уголь - жужалку, чтобы научится преодолевать страх и боль падения. Он не боялся выходить на мяч, скорее его боялись нападающие, даже старшеклассники. Поэтому ему уже тогда дали кличку, - Король, тем более что               
 она созвучна его фамилии. Ребята шутили, мол, за футбольное будущее страны переживать не надо. Уйдёт Лев, придёт Король.
       Так, за воспоминаниями, Семён быстро доехал до Центрального рынка города. По улице Торговой, идущей вдоль рынка, метров сто дальше, на перекрестке с главной улицей имени Маркса, находилось одноэтажное кафе «Под клёном».  Семён, выйдя из автобуса,  направился к нему.  Кафе, которое
                15
построенное лет пять назад, несколько раз меняло своего хозяина, от этого унаследовало, по не многу, прихоти каждого. Выглядело оно слегка не эстетично, скорее кричаще. Положение внешнего вида спасал сам клён. Он стоял в аккурат по средине между зимней и летней частью кафе. Вход в зимнюю  часть  кафе  был  со  стороны  центральной  улицы.   Вход  в  летнюю
часть, с примыкающей улицы, идущей к рынку. Сам огромный, раскидистый клён, большей частью нависал над летней верандой. Под клёном, был соединяющий два отделения кафе проход, с двухстворчатой дверью.
       Когда Семён подошел к кафе, возле него, на перекрестке, уже стояли Рифкат и Володя. Рифкат, - слегка располневший, одетый в рубаху и штаны лёгкого широкого покроя, табачного цвета. Поверху одета  коричневая куртка – ветровка. На ногах обуты летние парусиновые туфли. Рифкат, был из башкирской многодетной семьи, их было пятеро детей. Жили они не богато, но очень дружно. После школы, он окончил торговый институт. Но с торговлей как-то не сложилось. В своё время, он был директором колбасного цеха Андреевского «Райпотрбсоюза». Перемены коснулись и его производства и дальнейшего трудоустройства. Теперь Рифкат имеет свои две единицы транспорта и, на пару с младшим братом, занимается грузовыми перевозками. Это у него получается неплохо.  У него свой частный, не большой, домик и двор, в котором есть где парковать транспорт. Он женат и воспитывает дочь и сына.               
        Володя,  -  физически,  был   в   хорошей   спортивной  форме  и  сейчас.  Одет, пижонисто.  На чёрную водолазку в джинсовом костюме. На ногах обуты кроссовки. Он, сразу после школы, пошёл  работать на шахту. Там, на погрузке, работает  посей день. Его воспитывала мать одна. Так что с детства, Володя был самостоятельный мужчина, хозяйственным и любящим сыном. Сейчас у него своих уже два сына и он этим очень гордится.
       -- Здорово, мужики! Ну, как вам Голова, на головы свалился? —поприветствовал Семён.
       Ребята улыбнулись и дружно протянули руки для приветствия Семёну.
      -- Он же космонавт, вроде. Вот оттуда и свалился. Из космоса! —засмеявшись, сказал Володя.               
      Рифкат с Семёном переглянулись.
      -- Да ну? – спросил Рифкат. -  Откуда знаешь?
      -- Он сам мне, по телефону намекнул, когда я спросил. Уж не знаю, летал он или нет, туда. Но то, что в отряде космонавтов, вроде точно.               
      -- Вот Голова! И тут выше всех забрался, — удивился Семён. — Однако, где же он? Они ведь точностью отличаются, космонавты-то.
      -- Да, уже одиннадцать, — глядя на часы сказал Рифкат.
      -- А вот, он! — выкрикнул Володя, показывая на такси, подъехавшее к кафе и остановившееся рядом с ними.
       Из машины вышел высокий блондин, с короткой стрижкой и голубыми глазами. Хорошо сложённый, в костюме темно-синего цвета, пошитого на армейский манер, но без знаков отличия. Куртка на молнии, с двумя широкими
                16
клапанами над карманами на груди, оканчивающаяся у талии широким поясом и с небольшими погонами на плечах. На левом рукаве, выше локтя, и над клапаном левого кармана на груди, красовалась стилизованная эмблема в виде спутника, с надписью «КОСМОС». Обут он был в летние кожаные туфли синего цвета. Под погоном, на правом плече куртки, зафиксирована пилотка, такого же цвета как костюм, с белыми кантами на складках.
      Олег, широко улыбнулся встречавшим его друзьям и, протянув обе руки навстречу, выкрикнул.
       -- Привет земляне! Как живёте?
       -- Вот, инопланетян нам только не хватало! — ответил Семён.               
             -- Вовка! Ты что, уже им всё раззвонил? — притворно обиделся Олег.
        -- Да ты на себя то посмотри! Глядя на тебя сразу видно, что ты, -проходчик с шахты имени Стаханова, — парировал Володя, — закрывшейся два года назад.
       Все дружно рассмеялись и стали по очереди обнимать Олега, похлопывая по спине.
          -- Послушай Голова, а я где-то слышал, что в космонавты, как и в танкисты, берут только низкорослых. Ну, чтоб в кабине ракеты меньше места занимали. Как же тебя взяли? — спросил Рифкат.
       -- От Молчун, дотошный. Каким был, таким и остался, — рассмеялся Олег — Мы сейчас корабли стали строить размером по-больше.
       -- Что, из-за тебя? — спросил Семён.
        Все рассмеялись. Володя обняв Олега и направил всех ко входу в кафе.
        -- Пойдёмте, я уже там был и заказал накрыть нам столик в уютном месте. Вам понравится.
        -- Отлично, но плачу сегодня я, без обсуждений и пререканий. — потребовал Олег.
        -- Да ты не переживай, мы сильно возражать не будем. Правда,  Мелих? — засмеявшись, спросил Володя.
      --Это уж точно. Космические столы пусть космонавты и оплачивают, — подтвердил Семён.
      Он и так думал, хватит ли ему тех денег, которые он оставил на бензин и ещё на что по мелочи, чтобы в складчину посидеть с друзьями в кафе.
      -- Согласен, пошли, — сказал Олег.               
      Друзья зашли в кафе. Столик и правда, приготовили им в уютном месте. В дальнем углу в импровизированной кабине, где роль стенки, выполняла изгородь, из живых плетущихся цветов. Вокруг стола стояли  мягкие кожаные диваны. На стенах висели репродукции картин природы известных художников и множество чучел разных птиц. В зале светил мягкий свет и тихо звучала музыка релаксации с пеньем  птиц. В противоположном углу,  от их кабинки, размещалась не большая эстрада, на которой, по-видимому вечером, играла живая музыка. Но сейчас было начало двенадцатого дня и в кафе находилось мало посетителей. Всего пять, шесть человек, которые могут себе               
позволить завтракать, либо рано обедать в кафе. Друзья прошли через весь зал
                17
к своему столу. Официант уже встречал их возле него, был приветлив и старался во всём угодить. Когда приятели разместились за столом и официант отправился выполнять свои обязанности, Семён поинтересовался у Володи.               
         -- Ты что, в виде чаевых, ему кабриолет пообещал? Чего это он так мечется?
        -- А что тут плохого? — удивленно спросил Олег. — Мы же платим.
         -- Да Бог с ним, с официантом, - с нетерпением сказал Рифкат. – Олег, рассказывай, где ты, как ты?
         -- Молчун, подожди, - скомандовал Володя, - давайте сначала за встречу. Правильно?               
        -- Ну, ты  Король! – поддержал Семён.
        Володя разлил по рюмкам на ножках Абсолют, а Семён вишнёвый сок в бокалы.
         -- Давайте ребята, за встречу! Черти, как я рад вас всех видеть! — воскликнул Олег.
         -- Еще бы, почти двадцать лет без малого. — Под звон рюмок прокомментировал Рифкат.
         Все дружно выпили. Закусили нарезкой и Володя сразу налил по второй.
         -- Вовка, ты куда гонишь? — возмутился Рифкат.
          -- Молчун, ты не находишь, что ты сегодня сильно разговорчив? Я предлагаю сейчас выпить вторую сразу по двум причинам. Первая, потому что, между первой и второй. Промежуток не большой.
          -- Как тогда самогон в посадке, - вспомнил Олег, - помнишь? Чем кончилось в седьмом классе?
         -- Банально, Король, банально... — Опять возмутился Рифкат.
          -- И во-вторых! — повысив голос, акцентировал Володя, — за наших друзей, которые отсутствуют сегодня за столом. Тодора и Рафига, я уверен, они не отказались бы сегодня быть здесь. С нами за этим столом.
         -- Хороший тост, я за! — поддержал Олег.      
          -- Конечно! Их нам сейчас очень не хватает, для полного комплекта. — Поддержал  друга Семён.               
        Закусив немного, Семен обратился к Олегу.               
                -- Ну, ты, прежде чем о своих подвигах нам поведаешь, скажи так и живёшь со своей школьной любовью, сестрой Донча, - Елей?
         -- Да, всё нормально. У нас, с Елей дочь. Она живёт вместе с родителями в Одесской области, в городке Болев. Есть такой, там живут почти одни болгары. Дончевых там много, целая улица и все их родственники. Я дома редко бываю, служба, знаете ли. А у Тодора семья, сын и дочь. Был начальником местного элеватора. А сейчас сами знаете, как элеваторы работают, как всё на Украине. В общем, торгует чем-то.
        Олег закончил рассказ. Все ожидали продолжения. Но его не было. Олег, улыбаясь, наколол вилкой большую маслину. Кинув её в рот и выплюнув косточку, стал жевать, переводя свой взгляд на каждого из ребят по очереди.
        -- Что, это всё? — после минутной тишины спросил Вовка.
                18
        -- Да, — кинув вторую маслину в рот и продолжая жевать, ответил Олег.
         -- Я так чувствую, - пановэ, что мы, с таким рассказчиком, через полчаса будем дома. Давай хоть пообедаем, — сострил Семён.
         -- Лаконичное повествование. Это вас там, так учат,- спросил Рифкат, — заканчивать рассказ, едва его начав?               
         -- Ребята, я по девять, десять месяцев в командировке. С семьёй бываю по полтора, два месяца в году. Елька иногда ко мне приезжает, если есть возможность,  туда,  куда  я  вызову,  да и то на день, два. Я и сейчас заехал к
вам, выкроив один день из семейного отпуска. К ним еду, в Болев. Такси подъедет через три часа, надо успеть на поезд в Луганск. Самолеты та, сейчас в Одессу не летают из Луганска. Так что Сеня, пообедать успеем. Наливай Володя.
         Трое друзей сидели с открытыми ртами и застывшими руками в полу-движении таком, котором застала их речь Олега.
         -- Порядки у вас, доложу я вам, - сказал Семён, — позавидовать можно. Хоть где-то он есть, - порядок.               
         -- А ты, в каком звании? — поинтересовался Рифкат.
         -- В, большом,  Молчун, большом, — тихо сказал Олег.
         Официант  начал  приносить  и  ставить  на  стол разные горячие закуски.               
Жульен, котлеты по-киевски с жареными грибами и картофелем фри. Фирменный суп кафе «Под кленом»,- солянка с черносливом, маслинами, красной фасолью, солеными грибами, лимоном и  свиными почками с копченым мясом и колбасой нескольких сортов, мелко порезанной на кубики, со сметаной.
        Олег, чтобы отвлечь разговор от себя, неожиданно вспомнил, пока официант расставлял суп.
        -- А помните, ту солдатскую похлебку после Зарницы?
         -- А кашу с тушёнкой? — поддержал Рифкат, - тогда она мне казалась самым вкусным блюдом, что я ел в своей жизни.
         -- Видел я, видел. Ты  по два раза всегда за добавкой подходил к котлу, -               
поддёрнул Володя.         
         -- Да я бы и третий раз подошёл, да было стыдно, — сказал Рифкат.
         Все засмеялись, а Володя обхватил его за плечо и придавил, по-свойски. Официант расставил все блюда и удалился.
         -- Давайте братцы, под горяченькое и ещё раз, за встречу! — предложил Олег. – Мы живы! А это, по нынешним временам, уже не мало!
       Друзья звонко ударили рюмками, выпили и принялись есть фирменный суп. Над столом на некоторое время повисла тишина. Покончив с супом, пока Володя с Семёном разливали напитки, Рифкат продолжил допрос Олега.
        -- Как же ты так живёшь, привык что ли?      
        -- А главное, сколько же за такую жизнь платят? — добавил Семён.
        -- Ну…у! Тебе-то спрашивать, -- директор, — опять ускользнул от ответа Олег. — Твой завод работает? Ему, зная тебя, только на пользу пошло, наверное, новое время. Или тоже коснулось?
                19               
        -- Да…а. Так коснулось, что всё захлебнулось, — выдохнул Семён.
        -- Что, что? Ты серьёзно? — изумился Олег.
        -- Куда серьёзней. Он теперь как и я, извозом занимается. — подтвердил Рифкат.
        -- Ну…, ты сравнил,- возразил Семён,- мой прицеп на легковушке с твоими двумя, МАЗ-ом и Фольксвагеном-микроавтобусом.
       -- Подожди,  подожди!  Ты чем сейчас занимаешься,  Мелих , - торгуешь,               
что ли? — изумился Олег.
       -- Уже отторговал. Три года этой фигнёй маялся. Видно Гермес, - бог торговли, меня в своих рядах не видит. А сейчас случайными заработками перебиваюсь, – под итожил Семён.
       -- Вообще-то Гермес, он ещё и Бог плутов и воров. В прочем тебе, как я знаю, и это не по зубам. А семья? — спросил Олег.
       -- Семья? Семья есть. Дочь Анна, в Луганске. Заканчивает, педагогический институт. Сейчас встречается с юристом. Скоро свадьба. А с женой… - Семён махнул рукой. -  Короче, если бы была возможность, сам бы, на год или два, рванул, куда не будь.
       -- Дай ему свой велосипед, - попытался развеселить друзей Володя, - как тогда, в турне сборной.
       -- Молодец, Владимир Иванович. Помнишь физрука Родионова? Как он пересадил тебя Олег на Сенькин большой «Украину», а его посадил на твой «Орлёнок», — напомнил Рифкат, - вы тогда всю колонну сдерживали. Семён четыре километра над рамой ехал, сидя он,  до педалей не доставал,  а ты Олег, на «Орлёнке», коленями об руль стучал.
        -- Да, он тогда здорово, нам с Олегом, помог своим решением. И сборная, тянулась медленно из-за нас на трассе, — обрадовавшись перемене темы разговора, подтвердил Семён.
        -- Это когда мы, сборной школы 6-8 классов по футболу, отправились на               
велосипедах в турне по областным пионерским лагерям? Вот мужики были! В свой законный отпуск собрать нас, усадить на велосипеды и целых двадцать три дня таскать  по степям и лесам,  часто по бездорожью,  жить с нами в палатках. Космическая подготовка, - вспомнил Олег.
        -- И заметь, бесплатно! С полными рюкзаками на велосипедах проехали мы тогда от Донца до Ровеньков и обратно. Километров двести будет, если не больше, — сказал Володя.
       -- За то, какие воспоминания! — восхитился Рифкат.
       -- Лес, река, костры, ночные посиделки под гитару! — вспомнил Олег.
        -- Опять  же  уха  из  свежей  рыбы, пойманной ребятами, помощниками
Родиона.  Помните  Епифана  и  Таракана,  будущих  десятиклассников? —               
спросил Рифкат.
       --Конечно, Саня Епифанов и Серёга Тараканов, - чудилы. Зато мы были всегда накормлены. После матча приезжаем в лагерь, все готово, весит  в казанах над кострами и пахнет.
       -- А когда закончилась еда и почти все деньги, перед последним матчем с
                20
Ровеньковским  пионерлагерем? Под проливным дождём, после очень лёгкого обеда, — вспомнил Рифкат.
       -- Поразительно, Молчун! Всё, что касается еды, ты хорошо помнишь, —  сострил Володя.
    Все дружно рассмеялись.
       -- Почему? Не только это, — возмутился Рифкат. - А тактику Сани Жаботинского, придуманную в перерыве между таймами, помните?
      -- Да, мы потому тогда и выиграли! — вспомнил Семён.
      -- Точно, только Жаба мог придумать ту тактику, — подтвердил Олег.
      Друзья опять дружно рассмеялись.
      Этот матч, был последним в общем графике турнирных состязаний запланированных на велосипедный круиз. Уже были повержены, плохо сыгранные вначале, команды пионерских лагерей: «Уголёк», «Берёзка», «Королевские скалы», «Донбасские зори». Но по мере протекания нынешнего потока сбора детей в лагерях, команды сборных лагерей сыгрывались. У них ведь тоже проходили футбольные соревнования между пионерлагерями. А велосипедная сборная, проезжавшая по 25-30 километров между назначенными пунктами и проводившая походный образ жизни, с футбольными играми и тренировками, частыми устройствами палаточных городков и их разборкой, уже подустала. Победа над командой пионерлагеря    «Звёздный»,     далась   с    трудом,     на   последней   минуте. А пионерлагерю «Дубравушка» и вовсе проиграли. Последний матч, в городе Ровеньки с пионерским лагерем «Озёрный», который находился в лесу на берегу живописного озера, тоже проходил в упорной борьбе. После первого тайма  счёт в  игре  был  2:2,  к  тому  же  чувствовалось  что  эта  команда, так просто,  не  уступит.  Дождь  поливал  весь  первый  тайм.  В  перерыве ребята собрались вокруг Владимира Ивановича, который разливал по кружкам чай из термоса.
          -- Ну что казачки, - туго? Последний бой и домой. Ну не ехать же, в самом деле, домой на щите. Что скажешь капитан? — обратился он к Тодору Дончеву.
       -- Что тут скажешь? Если б не дождь, - не весело ответил Тодор.
       -- Ты не прав, — резко сказал Владимир Иванович.— Если бы не дождь, они  бы  давно  вас  перебегали.  Есть такое  изречение.  Помните? :  «Тот, кто нам мешает, тот, нам поможет». Как использовать такую погоду в нашу пользу. У нас есть ещё десять минут. Думайте. Я жду ваших предложений.
       -- Конечно. В «Кавказской пленнице» эта братва, обманом, заставила Шурика на них работать и украсть невесту, — вспомнил Рифкат.
       -- Точно. Но нам здесь невест красть не надо, верно? – спросил тренер.
       -- Почему не надо? — Сострил помощник тренера, Саша Епифанов. — Их тут много. Знаете, сколько я видел красивых болельщиц из лагеря?
      Вся команда громко рассмеялась, чем привлекла внимание игроков соперника, судьи и болельщиков. Судья, показал на пальцах, что осталось пять минут до выхода на поле.
      -- Этим, мы займёмся после игры, - сказал весело тренер, - а сейчас ребята,
                21               
слушайте, что надо сделать. Необходимо не дать сопернику играть в пас и делать прострелы на ход. Прилипните к игроку, владеющему мячом. Устраивайте вязкую игру, месиво, кучу малу. Используйте грязь, лужи, но не грубить. Особенно, вблизи своей штрафной. Помните, каждый штрафной в наши ворота, это их голевая ситуация и опасность для нас.
        -- А можно сказать? — неожиданно спросил Саша Жаботинский. — У меня есть предложение.
       -- Говори Сашок, только быстро, — разрешил тренер.
       Саша был одноклассником Рафига. Светловолосый худощавый парнишка не   высокого  роста.    Он   играл,   центральным    полусредним  и  отличался
хорошим виденьем поля и точным пасом.
       -- На поле, образовалось две большие лужи. Вон они, - показал Саша, -предлагаю использовать их.
       -- Как именно? Говори быстро и не показывай больше на поле, — скомандовал тренер.
       В это время судья матча, просвистев, стал приглашать игроков на поле.               
       -- Успеем, говори, — оживился капитан, Тодор  Дончев.
       После не однократного приглашения судьёй команду гостей выйти на поле, для продолжения матча и угрозами засчитать ей поражение, если они немедленно этого не сделают, Тодор, с извинениями тренера Родионова перед судьёй и болельщиками за задержку, вывел команду на игру. По началу, всё делалось так, как просил тренер, игру вязали и комкали, словно чего-то ждали. В  один  из   моментов,  когда   мяч   от   ворот   выбивал   Олег  Ильин,  Саша               
Жаботинский занял позицию в центре лужи, находящейся слева от центрального круга. Мяч был направлен точно ему в ноги, которые были в воде выше косточек ступней. В этот момент ещё двое игроков гостей забежали в лужу и стали бегать в ней по кругу, поднимая фонтаны воды и брызгая ею специально на соперника.  Те в этот момент стояли, посмеиваясь вокруг лужи и не думая входить в неё. Все на поле были увлечены этим зрелищем. В этот момент Тодор Дончев и Сеня Мелихов стали быстро курсировать вдоль фронта нападения. Саша Жаботинский, улучив момент и тщательно, без помех прицелившись, вывел ударом один на один Дончева. Тодор, был левшой и издевательски просто, заметив, что вратарь тоже увлёкся фонтанами и вышел немного дальше, чем положено, забил черпачком мяч. Очевидно, команда «Озёрного» посчитала этот случай за недоразумение и не восприняла это, за подготовленную комбинацию. За это они поплатились через пять минут. Вратарь, Володя Королёв выбросил мяч рукой с края штрафной в правую лужу от центрального круга, где его уже ждал Саша Жаботинский, который, после повторного танца-фонтана, отправил его Тодору. Тот попытался так же уйти самостоятельно на встречу с вратарём соперника, но два защитника, с двух сторон кинулись к нему на перехват и вратарь на встречу. Тодор, развернувшись на месте, в момент, когда он находился спиной к воротам соперника, левой ногой вывел по левому краю, бежавшего параллельно, один на  один  с пустыми воротами Сеню Мелихова.  Счёт стал 4:2 в пользу гостей. 
                22               
Дальше игра превратилась в настоящее месиво.  Хозяева, навалились всей командой, чтобы отыграться. Им удалось однажды забить мяч, после углового.  В свалке у ворот, они затолкали мяч, вместе с Володей Королёвым в ворота. И хотя гости протестовали,  считая,  что было  нападение на вратаря,  местный   судья   гол засчитал.   Счёт   в  матче   стал  4:3, в пользу гостей.  За  пять  минут,  до окончания матча у ворот гостей стало совсем жарко. Поле, особенно в штрафной Володи Королёва, превратилось в болото, покрытое слоем грязевой жижи. Он, метался по вратарской, как тигр в клетке. В одной из последних затяжных атак, после очередной свалки в штрафной площади, судья усмотрел игру рукой у Олега Ильина и мгновенно указал на одиннадцатиметровую отметку. Весь стадион, после оглушительного ликования, затих. В полной тишине Володя Королев застыл в воротах.  У пробивающего пенальти, в момент удара, скользнула опорная нога, и удар получился не сильным, с которым Володя справился легко. Но судья заставил перебить пенальти, посчитав, что вратарь двинулся с места до удара. И хотя команда и тренер гостей протестовали, пенальти стали перебивать. У Володи, от злости, глаза светились огнем. Когда, после удара, мяч полетел под перекладину в левый от вратаря угол, Володя с такой силой прыгнул за ним, что поймав, выкатился за вратарскую площадь. Вскочив на ноги, он пробежал вперед до края  штрафной и ногой выбил его за центр поля вдоль левого края.               
Сеня Мелихов рванул туда,  еще,  когда Володя бежал к краю штрафной. Они               
это тренировали  и  раньше,   когда  в  их  ворота назначался пенальти. Команды,  выстроившиеся   на  линии  штрафной,  одновременно развернулись и пустились в погоню. Вратарь хозяев, стоявший в центральном круге, устремился за мячом параллельно Сени. Тодор Дончев, бегавший быстро стометровку и не раз, побеждавший на районных спартакиадах, оторвался ото всех и по центру первым приближался к пустым воротам соперника. Сеня, почувствовав, что ему не уйти от вратаря, Уже, в момент соприкосновения с ним, отдал навесом пас Тодору. В этот момент, на бегу, судья приготовился дать финальный свисток, но поскользнувшись, упал, вскинув руки вверх, и отбросил свисток в грязь, где он затонул. Судья вскочил на ноги и начал руками шарить в грязи, чтобы его найти, стал пропускать грязь между пальцами. Этого времени хватило, чтобы Тодор принял мяч на грудь, толкнув его  вверх,  а  затем,  не  спеша,  жонглируя  мяч  головой,  внес его в ворота. Судья, наконец,  найдя  свисток,  сунул  грязным  его  в  рот и дал финальный сигнал об окончании матча. Сначала он пытался не засчитать этот гол, на основании того, что время матча давно кончилось. А он, не мог остановить матч, из-за того что выронил свисток,  а запасного у него не было.  Но, после долгих споров, вмешался директор пионерлагеря, присутствовавший на игре, и объявил, что потеря свистка и отсутствие запасного, это проблема судьи. А матч  должен   продолжаться   до   финального  свистка,  об  окончании игры. Счёт был объявлен 5:3 в пользу гостей, о чём было зафиксировано в протоколе, которые обязательно забирал после каждой игры тренер Родионов, для истории школы.  Помощник  тренера  Саша Епифанов, на  всех  матчах  турне
                23
делал фотографии. Вечером, после принятия горячего душа в пионерлагере «Озёрный», всю команду ждал сытый ужин в столовой пионерлагеря, по распоряжению директора. Потом, Саша Епифанов отвел команду в палаточный лагерь, за которым приглядывал всё это время Сергей Тараканов, и скомандовал отбой, чему на этот раз не кто, не возражал. За невестами, в пионерлагерь, пошли только Епифан и Таракан. А Владимир Иванович пришел в палаточный лагерь, когда все спали и его никто не видел. Они обсуждали с директором пионерлагеря проблемы воспитания детей. Во всяком случае, на утреннем построении команды, перед отбытием в обратный путь, он так объяснил свое отсутствие вечером, на отбое. Завтрак и питание  вообще, на привалах по пути  домой, был однообразным. Кусок хлеба с салом, горячий сладкий чай и яблоки. Причём всё было в порционных дозах, кроме яблок. Оставалось загадкой.  Может физрук специально мало кормил, чтобы  они быстрее крутили педали домой и, порадовать родителей, хорошим аппетитом у ребят.
       -- Мелих,  а  ты  помнишь  тот  свой  поход  через дорогу, часов за пять до окончания этого круиза? — спросил Володя.
       -- Да. Чего тебя, на привале, понесло мочиться в посадку, через дорогу? На нашей стороне был большой курган с кустами, мы все, за него ходили, —               
поинтересовался Рифкат.
       -- Там абрикосы были на деревьях. А то, что я пошёл в туалет, я придумал. Родион и так меня чуть не убил, на месте. Если-бы не Таракан, точно та машина меня сшибла-бы. Он, тогда прыгнул и скатился со мной вместе, на ту сторону дороги, — ответил Семён.
       -- Из-за тебя, Родион опять пересадил меня на «Орлёнок», а ты, задницей               
вилял над рамой, до самого дама, — засмеялся Олег.
        -- Я потом ещё и осенью, первого сентября, перед торжественной
линейкой, ходил к нему, извинятся. А он, засмеялся и сказал следующее:
       «Те абрикосы, могли тебе жизни стоять. А мне тюрьма была-бы, казачок. Запомни Сенька, твои поступки могут не только тебе беду нести. Всегда хорошенько подумай, прежде чем принять решение что-то делать. А на тебя я не сержусь. На то вы и дети, а мы в ответе. Ступай браток, ступай».
        -- И обнял меня так, что у меня все кости захрустели. Откуда он узнал про абрикосы? — закончил рассказ Семён.
        -- А как он сейчас, жив ли? — поинтересовался Олег.
         -- Я, год назад видел его в рюмочной, на рынке, — продолжил Семён. — Такой же улыбчивый и добрый, только очень постарел. Я тогда еще торговал. Зашёл зимой погреться, а он там копейки в ладони считает. Я взял себе и ему по сто граммов водки и по беляшу. Он выпил со мной, но просил, чтоб я этим не увлекался. О себе ничего не захотел рассказывать, больше о нас интересовался. Всё про Донча спрашивал. Потом похлопал по плечу рукой, чувствовалось, что сила ещё в руках есть. Завернув в салфетку пол беляша и положив его в сумку, ещё раз улыбнулся и махая рукой вышел из рюмочной.  Вот такой добряк.
                24
         -- Да…а, добряк. Помните, мы были тогда в седьмом, а его назначили классным руководителем, в самый отстающий 8-Б класс. Как он заставил всех, у кого не закрыты двойки, носить блины от штанги на переменках по коридору. Без них из класса не выпускал. У кого, сколько двоек, столько килограммов блин на веревку и на шею, — вспомнил Володя.
          -- Точно. Он тогда, на неделю с классом договорился, чтобы всё исправили.  А через неделю, кто не исправил, с блинами по коридору ходили, — подтвердил Рифкат.
          -- Зато ещё через неделю, с блинами в коридоре никого не было. И это был единственный класс, в школе, в котором у всех были закрыты двойки, — констатировал Володя. -  А немка, предыдущая классная руководительница, полгода ничего, не могла с ними сделать. Ох и красивая была эта немка Зоя Феликсовна Шмидт.
         -- Ну, ты-то. Для тебя лучше твоей красавицы, с параллельного класса, не               
было. С первого класса, не дай Бог кто на неё посмотрит.  Как её? Сафонова…, - вспоминал Олег.
         -- Лиля, — напомнил  ему  Володя.  -  Я  на  ней  и  женился. Сейчас двух               
спортсменов воспитываю. Виктор, - старший, в секции борцов, на нашем стадионе. А Валерка, по моим стопам пошёл, - футбольный вратарь.
       -- Кто-б сомневался? Король, есть Король, — похвалил Семён.
       -- А, у тебя как, Рифкат? — спросил Олег.
        -- Да нормально. Жена, учительница русского языка в школе и сама русская, — улыбнувшись, сказал Рифкат. — Вот и учит меня и детей. Одно плохо. Работа моя мне не по душе. Но семью кормить как-то надо.
       -- Сейчас же все торгуют. Твое время Рифкат, — удивился Олег.
       -- Я же инженер по торговому оборудованию, а не торговый специалист. А сейчас какое оборудование? Гири и те портят. Чтоб меньше весили, высверливают внутри и чеканят снизу. Да еще, такой же, как и Мелих, дурак. Не могу идти на сделку с совестью.
        Володя, заказав третью бутылку Абсолюта официанту, разливая остатки второй, немного опьянев, подвёл итог.
        -- Чудаки вы, Молчун и Мелих, по заканчивали свои институты. Вон, Мелих, аж два! А, не можете понять, что сейчас время другое. Образование ваше стоит, не дороже этикетки от костюма. А вот сам костюм…
        -- И того меньше, - не выдержал Семён, - этикетку можно подать так, что костюм от неё будут носить с дырками на коленях. Потому что лейбл от Диора или Версаче. Хотя и она, часто липовая. Так что этикетка, то бишь диплом, тоже может играть роль, только не в нашей дыре.
        -- Заметьте, как сказал, — акцентировал внимание Олег. — Костюм от этикетки, а не на оборот. Интересно вы тут иносказательно научились говорить.
       -- Это ты спасибо скажи, дорогой наш Король, - сказал Семён.
       -- То есть, костюм, - уточнил Олег.
       -- Да, - продолжил Семён, -  что хозяева той шахты, где ты работаешь, в
                25
 одной теме с донецкими. А то и ты бы сейчас приторговывал.
       -- А так, слава Богу, хоть у тебя есть достойная работа, — сказал Рифкат.
       -- Ага, уголь грузить. Очень достойно, — с иронией сказал Володя.               
       -- Ну, ты его не руками же грузишь? — поинтересовался Олег.
       -- Когда как, — после паузы, Володя засмеялся. — И главное, кому.
       Друзья рассмеялись. Олег, поднял налитую рюмку и предложил выпить.               
       -- Хочу выпить за вас, друзья мои!  Чертовски рад, был вас всех повидать. Будьте счастливы и пусть все ваши проблемы решаются благополучно!
       -- Ты что, уже собираешься? — спохватился Семён.
       -- Да, через полчаса машина, — подтвердил Олег.
       -- Ты так ничего не рассказал. Где обитаешь? Чем конкретно занимаешься? — спросил Рифкат. — Хоть в общих чертах.
      -- В общих чертах? Это можно, — согласился Олег. — В России я господа, в России. Занимаюсь подготовкой отрядов космонавтов. Больше сказать не могу. И этого уже много сказал.               
       -- Неужели кому-то ещё нужен космос, в наше то время? — удивился Семён.
       -- Здесь, на Украине нет, — ответил Олег. — А в России, в мире вообще, ещё как нужен. Есть программы, на перспективу, долгосрочные, которые для человечества, не смотря не на что, очень важны. Да вы через десяток лет услышите. А пока всё формируется и готовится.
       -- Эх, забрал бы ты нас с Молчуном в какую ни будь программу. Мы бы поехали. Да, Молчун? — Помечтал Семён.
       -- А семья? Нет Мелих, езжай сам. Ты, я смотрю, уже сегодня готов, — улыбнувшись, отказался Рифкат.
       -- Мелих. Это у тебя сейчас есть сложности с работой. Да и с семьей, извини. А мы, с Молчуном, ещё побарахтаемся здесь. Да, Молчун? — спросил Володя, обхватив его за плечи.
       -- Если бы это было так просто, можно было-бы обсудить. Но это, не так, — сказал Олег. — Ну что друзья, ключ на старт, как у нас говорят. Пятиминутная готовность.
       Володя налил ещё по рюмке, и все выпили на коня, как предложил Семён. Олег рассчитался с официантом щедро. Это было видно по его широкой улыбке, и как он заботливо провожал друзей. Вовка прихватил с собой не допитого, половина бутылки, Абсолюта. А Семён сунул, в карман ветровки, бутерброды, приготовленные официантом и завёрнутые в салфетки.  Три часа пролетели быстро.  Машина, та же такси, видно ожидала,               
всё это время Олега, уже стояла возле выхода из кафе. Друзья начали обниматься и прощаться.
        -- Передавай огромный привет от нас Дончу, — сказал Володя
         -- И Еле своей передавай тоже, - добавил Рифкат, - скажи, что мы помним её, и её красоту.
         -- А отец Донча, живой? Вот закройщик был, от Бога. Пол района к нему ездило шить одежду. Ох, какие классные костюмы на выпускной он нам, всем
                26
шестерым, за-бабахал. Мы тогда и Битлз переплюнули. Хотя бы количеством               
группы, — пошутил Семён.
        Олег с Семёном обнимался последним.
        -- Да жив. Хотя очень постарел. Ну, спасибо, всё всем передам, пора.
        Олег, обняв Семёна и сунув ему что-то в карман, на груди ветровки, тихо прошептал.   
        -- Не теряй и не кому не давай. Когда посчитаешь нужным, позвони.
        -- Хорошо, — выдохнул Семён.
        Друзья ещё раз пожали руку Олега. Тот сел, на конец, в машину. Открыв окно и выставив машущую руку, он выкрикнул.
        -- Поехали!
      Ребята так же махали ему в след, пока машина не скрылась за поворотом.
        -- Ну, точно Гагарин, — сказал Володя, показывая на бутылку, торчащую               
из кармана. — Пойдём, где ни будь, доиграем наш матч.
       Он попытался обхватить друзей за плечи, но Рифкат отстранился из-под руки и пояснил.
       -- Нет, нет, мужики, я домой. Мне завтра в рейс.
       -- Так и мне завтра на смену, — возразил Володя.
        -- Тебе же за руль не садится, а я и так уже перебрал для завтрашней поездки. Пока мужики, пока.
        Они опять стали обниматься и прощаться. Как будто и Рифкат уезжает куда-то далеко и надолго. Простившись  с Рифкатом, Семён и Володя отправились через центральную улицу Карла Маркса в городской Парк культуры и отдыха, находившийся на противоположной стороне улицы. В парке было  много  летних кафе,   раскрашенных на  сказочные темы,  ещё не
прекратившие    работать.   Расположившись    на   примыкающей   веранде, к раскрашенному строительному вагончику, они, за разговорами и воспоминаньями, быстро допили Абсолют. Там же, в вагончике, взяли ещё одну бутылку, но уже самогона.
        -- Ты слышал Семён, - спросил Володя, - Донч тоже, как и ты, попал с элеватором.
        -- Ну, ты сравнил, - возразил Семён, - элеватор вряд ли сдали в металлолом. А от моего завода не осталось и следа. Разницу улавливаешь? Если бы мой завод работал….  Не так обидно.  А так, все труды…
       Семён махнул рукой и налил по пол стакана самогона.
        -- Ты, почём знаешь, может и его сдали в металлолом? — Не сдавался Володя.
        -- Не знаю, конечно. Но он его не строил. Это точно. Да и Тодор, болгарин хитрый.  Наверное, что-то не поделил с кем-то. Ты же его знаешь.
        -- Знаю.  Как он не просчитал?  Ведь мы всегда, под его руководством, из любых передряг выкручивались.
        -- Ну, это ты брось. Мы всегда всё решали коллегиально и предложения обсуждали. А ему оставалось только выбрать правильное решение, что тоже важно, в конце концов, — возразил Семён.
                27
        -- Это ты, Молчун и Компас, предлагали. Мы, с Головой, больше кулаками. А что татарин наш, -  Рафиг? Голова говорил, что он в Подмосковье, где-то.
        -- Точно не знаю где. Рифкат сказал, что он механик какой-то автобазы там. Он ведь тоже, с высшим автодорожным.  Они переписываются, созваниваются. Он женат, двое пацанов. А родителей уже нет, похоронил. Брат его, - Асхад, помнишь, вторым физруком был в школе, так и живёт на посёлке Коммунарском, у нас. Рафиг иногда приезжает, навещает. Но так же как Олег, на день, другой и уезжает. А Донча, тоже жалко. Хотя он нас с тобой не раз лбами сталкивал. Умел шельмец, стравливать.
        -- Ага, а потом размеряет и улыбается. Разделяй и властвуй, - знаешь? —               
          спросил Володя.
        -- Да. Мы с тобой не раз дрались в детстве и часто не без его помощи.
        -- Зато потом мирились и крепче дружили. Давай.
        Друзья   стукнули   стаканами   и   опустошили   их  содержимое.  Закусив бутербродами из кафе, Володя продолжил.               
        -- А Донч наш был не робкого десятка. Помнишь, как мы сошлись поздней осенью в седьмом классе, стенка на стенку, за трубой поселковой кочегарки?
        -- Как не помнить? Как обычно, 7-8 классы, «А», на  «Б», — подтвердил Семён. — Тогда  они,  два предводителя,  наш  Донч и  их  Куха,  повели себя
благородно, решив выяснить сначала отношения между собой. А мы все стояли и смотрели. Какую тогда он избрал тактику драки правильную. Вроде убегает от Кухи, а потом резко и неожиданно разворачивался, и наносил удары. Тот был взбешен с окровавленным носом.
        -- Это хорошо, что они тогда носы друг другу поразбивали, но не проиграл никто. Дончу ведь тоже Куха нос разбил, один раз зацепил в ответ. А так, в руках-то у нас были штакетники и куски шлангов. Если-бы один из них упал, сразу-бы началось.
        -- Рано или поздно, кто-то упал-бы. Это физруки и трудовики с мужиками учителями вовремя прибежали. Кто-то сдал из девчат. А то было-бы, месиво.
         -- Кухнина тогда чуть в малолетку не отправили, за организацию побоища в школе. Он ведь был из восьмого класса, хоть они с Дончем были одногодки. А виноваты, в принципе были все.
       -- Потому  и  не  отправили.  Просто  на  его  примере попугали остальных.               
Это теперь уже понятно. А тогда, за Куху переживала вся школа, и  А, и Б классы, — под итожил Семён.
       -- А Куха и футболист был классный и смелый. Намучился я с ним, когда против них играли. Кости у обоих трещали, когда я выходил на мяч.
        -- На Зарнице тоже с ним намучились. Это ведь его отряд на последнем рубеже знамя охранял, на той скандальной игре, когда мы его должны были отобрать у Синих.
        -- Давай выпьем, Семён. Хорошее у нас детство было, — сказал Володя и разлил последние остатки самогона по стаканам. — Может ещё, возьмём?
        -- Нет Володь, достаточно. А то я и домой не доберусь. Тебе-то тут близко.
                28
       -- Ну! Тогда на коня. За нас!               
       Друзья выпили, вышли из веранды и, обнявшись за плечи, направились к выходу из парка.               
     Семён появился дома, когда Полина уже пришла с работы и сидела за швейной машинкой. Она была симпатичной, слегка, полной женщиной. Брюнетка с короткой стрижкой и большими светло-карими глазами. Одета в опрятный цветной халат и обута в цветные плюшевые тапочки. Полина была бывшей профессиональной швеёй и принимала частные заказы на дом. От этого Семён выглядел,   в  её глазах,   ещё больше неудачником.   Когда  Семён               
приходил домой выпивший и без денег, проведя весь день не известно где, -  её это бесило.
         -- Ну что, опять деловая встреча, как вчера?  – с иронией, спросила Полина.
       Семён, пошатываясь, разувался в прихожей. 
       -- Нет. Встреча друзей.
       -- Ну конечно. Самое время, второй день подряд напиваться с друзьями. Вместо того чтоб найти работу и зарабатывать деньги, ты бухаешь, Бог весть с кем. Когда это кончится?
       -- Ты же не знаешь, с кем я встречался.
       -- С кем? С забулдыгой, с таким же, как и ты, пьяницей.
       -- Приезжал Олег, мой школьный друг, одноклассник,  - обиженно сказал Семён, проходя мимо Полины в туалетную комнату,  - космонавт.
        -- Кто? – переспросила Полина. – Ты что, совсем уже мозги пропил? Ещё немного и ты будешь скоро, с марсианами бухать! Алкаш проклятый.
        -- Не смей так со мной разговаривать! – выйдя из туалетной комнаты, потребовал Семён.
       -- Скажите пожалуйста, директор ты наш. Извините. Но я хочу вам напомнить,  что вы,  товарищ директор,  вот уже четыре года,  нигде, толком,               
не работаете. Конечно, если не считать, вашу работу на рынке. После которой ты, до сих пор, долги отдаёшь, а также угробил нашу машину. Тьфу, глаза-б мои тебя не видели.
      -- Ну, тогда я пошёл.
      Семён, прошёл пошатываясь назад в коридор и стал обуваться, показывая, что он сейчас уйдёт.               
       -- Ой, напугал. Та иди, чище воздух будет в квартире!               
       Семён понял, что назад дороги нет. Он медленно обулся, одел ветровку и кепку, всё ожидая, что его жена остановит.
       -- Вот, когда ни будь, уйду и больше не вернусь.
       -- Ты смотри, уйдёт он. Куда ты денешься? А уйдёшь, не велика потеря. Переживём.
       -- Ну и ладно. – Семён вышел из квартиры, слегка хлопнув дверью.
       Оказавшись на улице, возле подъезда, Семён задумался. Что делать и куда   идти? На скамейках, возле подъезда, сидели женщины-соседки. Несколько мужиков, тут же в палисаднике, под окном первого этажа, сидели на пеньках,
                29
выпивали. Семён всегда избегал, эти посиделки, хоть его всегда приглашали, поэтому, он быстро прошёл мимо всех и направился в гараж. Гаражи были в пятнадцати минутах ходьбы от дома. В это время в гаражах было людно. Многие съезжались с огородов, а некоторые просто там работали. Занимались частным ремонтом машин, устанавливали сигнализации, наклеивали затемняющую пленку на стёкла автомобилей и многое другое. Жизнь в гаражах продолжается почти до двенадцати ночи. Гараж Семёна находился за               
серединой тупиковой улицы.  Что было, само по себе, удачно. По ней не ездили случайные машины, что создавало определенный покой и уют хозяевам здешних гаражей.
        Семён, издалека, увидел, что друзья, по вчерашнему застолью, сегодня вечером решили его продолжить. Уже стоял стол возле гаража Виктора Колдуна, который находился через гараж от гаража Семёна. Виктор работал на проходке шахты «Юбилейной». Одной из крупнейших шахт на Донбассе. И хоть зарплату там иногда тоже задерживали, но выплачивали регулярно. Поэтому, заначка, для того чтобы отдохнуть с друзьями, у Виктора, была всегда. Ему было тридцать лет и застолья, он переносил стойко. Хоть с запахом в шахту не пускают, он умудрялся всегда попасть на работу, после застолья. Семён вспомнил, что Виктор вчера говорил о том, что послезавтра, у него выходной. А завтра он обещает накрыть стол, чтоб похмелиться. У Виктора молодая жена и двое детей. Она уже привыкла что, перед выходными он выпивает в гаражах с друзьями и не перечила ему. Даже, на оборот.   Готовила   ему   для  стола  тормозок,  часто  с  горячими   закусками. Женька Яровой, - сосед, через пять гаражей с другой стороны от гаража Семёна,   занимается   торговлей   свинины.   Ему   сорок   пять   лет, крепкого телосложения. Он сам ездит по деревням, на «Москвиче» с прицепом, покупает поросят. Здесь-же, в гараже вечером, их режет, а утром мясо увозит на рынок, где им торгует жена с невесткой. Женька тоже сегодня выкроил хороший кусочек мяса на шашлык.
       Ещё один завсегдатай этой компании, - Валера Сахно. Худощавый, среднего роста, живущий в гражданском браке, детей нет. У него гараж самый крайний в тупике улицы. Он таксует на своем жигулёнке «четвёрке» по дальним шахтным посёлкам и сёлам бывших колхозов и совхозов.   Приходится много ездить, а заработок не большой. Но его это устраивало, там меньше контроль, чем по городу и патент не нужен. Так, поделится иногда кое с кем из гаишников. Поэтому, его доля в посиделках всегда была малой и все к этому привыкли.
       Последним, самым весёлым и шибутным членом их компании, был Шура Холмогоров. У него гараж был напротив гаража Семёна. Он занимался частным ремонтом легковых машин, в основном отечественного производства. Шурка был сорока лет, рыжеволосый не большого роста, воспитывал сына. Он когда-то отсидел не большой срок на малолетке. По фене ботал как каторжник со стажем. Шура знал много смешных историй, запоминал их специально и собирал, услышав от клиентов. С ним было весело,
                30
так как он всегда пытался, кого ни будь разыграть.
        Семён подошёл к гаражу Виктора, в котором суетились три мужика, Валерки ещё не было. Шурка, выйдя навстречу Семёну, широко заулыбался.
        -- Анатольевич, молодец. Успел вовремя.               
        Он показал нанизанные шампура и пошёл их ставить на мангал,  с уже  перегоревшими дровами и готовыми углями для жарки.
        -- А вы что, не стали бы ждать? – попытался поддержать весёлое настроение в разговоре Семён.
        -- Обязательно ждали-бы, непременно, - сказал Шурка и после паузы добавил, -- пока пожарятся, а дальше извини.
        -- Да, ладно вам, там мяса на две жарки. Так что, Анатольевич, по любому успел бы. –  Сказал Виктор, выйдя  из гаража со сковородой жареной картошки на свежем сале, как любили в этой компании.
       -- А ну, давайте за стол, - скомандовал Женька, закончив нарезать огурцы и помидоры ломтями, - пока горячая картошка.
       Компания дружно села на пеньки, предназначенные для ремонта машин, вокруг раскладного столика, на котором уже стоял трехлитровый бутыль самогона,  не  много отпитый.  Когда  выпили по первой, и начали закусывать, мимо стола, аккуратно, чтоб не поднять пыль, проехал, посигналив Валерка.
        -- Что там Анатольевич? Вот этот, никогда не опоздает, – сострил Виктор.
        -- Он же-ш на такси ездит, вот и не опаздывает, – поддержал Женька.
        -- Сколько можно ждать, Валера? – крикнул Шурка.
        -- Бегу! – ответил Валера.
        Он громко захлопнул ворота гаража и бегом побежал к столу, неся в руках пучок редиски и пучок зелёного лука.
        -- Вот, моя доля, – сказал Валера, усаживаясь, на приготовленный Шуркой, пенёк.
       Друзья переглянулись и громко рассмеялись.
       -- Это что? С тобой какая-то бабка рассчиталась, за то, что ты отвёз её в Провальево. Туда, около, сорока километров, - спросил Виктор, - по-моему?
       -- Да! Ну, в смысле нет. Ну, ещё и денег дала! – парировал Валера.
        Все снова дружно засмеялись и опять налили. Когда в банке жидкости осталось чуть меньше половины, Семён почувствовал, что его валит со скамейки.
       -- Анатольевич. Видать, вы хорошо посидели с одноклассниками, что ты так рано сдаёшься. Обычно, ты меня домой водил, а не я. Что я сегодня буду делать? – засмеявшись, сказал Виктор.
        -- Меня тащить никуда не надо. Вон, в гараж. Я, сегодня тут буду ночевать. Пусть попереживает, Полина, – промямлил последние слова Семён.
       Он начал сваливаться с пенька. Приятели подхватили его и потащили в  гараж, на диван. Кинув подушку под голову, Семёна уложили, а Виктор заботливо снял с него туфли и укрыл одеялом.
       -- Сегодня моя очередь, помогать. Он меня никогда не бросает. Всегда домой дотаскивает, когда с ним тут бухаем.  Завтра, я приду работать к себе в
                31               
гараж, посмотрю, как он тут. Пошли мужики, ворота захлопываются на замок.
Изнутри гараж открывается, если куда захочется. Ключи, от гаража, я заберу,               
чтоб никуда не ушёл, – принял решение Виктор.      
       --Да его из пушки, до утра, не разбудишь!  – сказал Шурка. – Я тоже, часов в десять подойду.
       Друзья захлопнули двери в гараж, и пошли назад к столу, продолжить банкет.

3. ЗАРНИЦА.
       Вечером, после ужина, мать Сени пришивала погоны на бушлат, принесенный отцом с работы. Каждый год, он получал такой по нормам обеспечения спецодеждой работников шахты. На этот раз, специально для Сени, получил маленького размера.
       -- Мам, ты не забудь вставить вставочку из мягкого картона, вовнутрь погона, а то не допустят к игре, – попросил Сеня. – Но только шей, всё равно, сплошным швом.
       -- Не волнуйся Сеничка, пришью так, - зубами не оторвут, – сказала, засмеявшись, Антонина Поликарповна. – Ты пойди к отцу, пусть он справку напишет. А то забудешь.
       -- Ой, мам, спасибо. Я совсем забыл.
       Справки, о согласии родителей на участие их ребёнка в игре Зарница, были обязательны, на тот случай, если после игры, ребёнок придёт домой с незначительными ссадинами или синяками. А также в разорванной одежде. В этом случае, претензии родители не имеют право предъявлять, так как сами согласились на этот риск в отношении детей. Во всех остальных случаях, школа несла ответственность за безопасность учеников во время игры.
        Сеня пошёл к отцу. Анатолий Степанович, лёжа на диване в зале, смотрел хоккей. Играли ЦСКА с Крыльями Советов. Он всегда болел за эти две команды, но предпочтение, когда они играли между собой, отдавал ЦСКА. Поэтому сегодня он был полностью увлечен событиями, происходящими на экране телевизора. В момент, когда Сеня забежал в зал, Крылья Советов забили шайбу.
        -- Батя, мне нужна справка в школу, на Зарницу.
        -- Вот, ты вовремя, Сенька. Кому она нужна, твоя справка? Когда в армию забирают, не каких справок, у родителей, не спрашивают.
        -- Бать, будут меня забирать в армию, я у тебя ни каких справок просить не буду. А в школе требуют. Завтра, на линейке, у кого не будет справок, не допустят к игре, – настаивал Сеня.
        -- Ну, ладно. Неси, давай быстрей, листок бумаги и мою ручку, из пиджака, -  сказал отец.
        Он встал с дивана, сел за стол и написал следующую справку.               
  «Справка. Я, Мелихов Анатолий Степанович, даю согласие на то, чтоб мой сын Сенька, участвовал в игре Зарница.»
                32 
        Поставив число и подпись, вручил её Сене со словами.
        -- Держи и помни. Прийти домой целым и невредимым. Можно с синяком, но без соплей.  Короче, будь мужиком, понял?
       -- Есть, – вяло ответил Сеня.               
       -- Что за голос? Ты что, санитаркой идёшь? – издевательски спросил отец.
       -- Нет, разведчиком, – обиделся Сеня.
       -- Вот и отвечай, как боец.
       -- Да ладно тебе, батя, -  Сеня улыбнулся и выкрикнул. - Есть!
       -- Ну вот, другое дело. Свободен! - скомандовал отец. - Какие там могут быть разведчики?
       Анатолий Степанович, лёг опять на диван и продолжил смотреть хоккей. В свое время, в армии, он был десантником. На его счету тридцать восемь прыжков с парашютом. И то, что Сенька участвует во всех школьных военно-спортивных соревнованиях, ему очень нравилось. Хотя он и старался всегда не подавать виду.
       -- Сеничка, иди, примерь, всё готово! – позвала мама сына, из кухни.
       Сеня побежал на кухню. Одев бушлат, он вышел в коридор к зеркалу. За ним следом, шла мать. Бушлат, на Сене, выглядел немного великоватым. Но погоны ему придавали солдатскую выправку, поэтому, это было приемлемо.
       -- Ничего, - сказала Антонина Поликарповна, -  оденешь вязаный свитер, отцовский армейский ремень, поверх бушлата и будет все как раз. А теперь спать. Завтра рано вставать, будильник я на пять завела.
       -- Хорошо мам, спасибо, всё пришила как надо, – поблагодарил Сеня.
       Он ещё раз посмотрел на себя в зеркало, потом разделся и повесил бушлат на вешалку. Под вешалку поставил, начищенные им, кирзовые сапоги, так же полученные отцом на шахте. Поверх них положил новенькие шерстяные носки, связанные матерью, как и свитер, который завтра оденет.
       -- Спокойной ночи! – крикнул Сеня родителям.
       Получив ответное пожелание, он пошел в детскую спальную комнату. Её они   делили   вдвоем   с   младшей   сестрой   Светланой.   Комната   была   не маленькой. У двух противоположных стен, по левую и правую сторону от входа в комнату, стояли кровати. Большая слева, с мягкой сеткой, была кровать Светланы, хоть она была на четыре года младше. Поменьше, с жесткой сеткой -  Сенина. У противоположной стенки, от входа, под большим окном, стоял квадратный стол, позволяющий одновременно двоим, сидя на кроватях с двух сторон, не мешая друг другу, учить уроки.  Обстановку в комнате дополнял массивный, двустворчатый бабушкин старинный шифоньер, с зеркалом на всю большую створку и резными накладками вокруг зеркала и такими же резными карнизами. Шифоньер разместился между дверью в комнату и кроватью Светы. На единственном стуле в комнате, стоящем у стола, сидела Светлана, вышивающая на пяльцах цветными нитками. Она вышивала цветок, который задали, на урок труда вышить, как домашнее задание.
          -- Ну что, рукодельница, получается? –  спросил Сеня.
                33               
        -- Получается, вот видишь? –  показала Света вышивку.
        -- Что-то он сильно простой. Ты хоть листьев ему добавь. А то он, у тебя, голый как карандаш.
       -- Вот еще, зря нитки только тратить. Цветы, - бывают и с одним листиком. –  Не довольным голосом, съехидничала сестра.
       -- Ну, тебе видней, - как обычно уступил Сеня. – Давай, выключай свет, мне рано вставать, завтра Зарница.
      -- Чего это, может, я хочу еще поиграть, –  уперлась Света.
      -- Не возражаю, только на кухне. Кстати, посуду, после ужина, мама ещё не мыла. –  Зная, чем припугнуть, сказал Сеня.
      -- Ладно, раз Зарница, лучше я лягу спать, –  сказала Света и принялась разбирать свою постель.
      Через пять минут Светлана, пожелав родителям спокойной ночи, погасив свет и закрыв дверь в комнату, легла на кровать.
       -- Сень, а Сень, –  позвала Света брата.
       -- Чего тебе, Белоснежка.
       Сеня её так называл за белые косички, с вечно белыми бантами, голубые глаза и белоснежную кожу. Лицо у Светы было скорее бледным, чем розовым, кроме  слегка  розовых  щёк.  В семье считалось, что у неё плохой аппетит, потому и была она худенькой девочкой. Из всех домашних блюд,  с удовольствием ела только варенье и блинчики.
       -- А когда я буду в шестом классе, я тоже буду участвовать в Зарнице?
       -- И что? –  спросил Сеня.
       -- А то! Я буду погоны не пришивать, а нарисую краской. Не люблю шить.
       -- Тогда точно, в Зарнице участвовать не будешь. Запретят, –  сказал, зевая Сеня, поворачиваясь набок к стенке.
       -- Ну и пусть, дураки, –  обиженно сказала Света и тоже повернулась лицом к стенке.
      Ночь прошла быстро.
       -- Сеничка…, вставай, –  прошептала Антонина Поликарповна, толкая нежно сына в плечо.
       -- А.., что? Я не проспал? –  быстро вскочив с кровати, спросил Сеня.
       --Нет, не волнуйся. Давай умывайся и пошли завтракать. Я твою любимую яичницу, с кровяной колбаской, поджарила.
       Сеня быстро умылся и с аппетитом умял всю яичницу. Тепло, одевшись и обувшись, был готов уже выскочить из дома, когда из своей спальной комнаты, вышел отец.
        -- Ну, давай казак, желаем успехов! –  потрепал, взявши его за плечи отец. - Ждём тебя со знаменем.
       Сеня заулыбался.
       -- Ждите, я пошёл, –  одев, шапку-ушанку, завязанную ушами назад и открыв дверь на улицу, сказал. – Обязательно захватим.
       Сеня уже выскочил на порог и услышал за спиной слова матери.
      -- Береги себя, Сеничка…!
                34               
      Семья Мелиховых жила, в отдельно стоящем типовом кирпичном трёхкомнатном доме, с большой деревянной зимней верандой. Таких домов в посёлке Коммунарском было семь. Они стояли на перекрестках улиц, в одном из районов посёлка, построенного шахтой, с частными небольшими земельными участками. Обычно в этих домах жили руководители и главные специалисты шахты. Остальные кирпичные дома на этих улицах, также имеющие не большие земельные участки, были на два хозяина, с входами отдельными  в торцах  домов.  Эти  квартиры  были  двухкомнатные,  то  же  с
верандами,  каждая. В таких  квартирах  жили семьи  друзей  Сени, - Олега  и
Рифката. На одной из улиц, в этом районе поселка, были дома тоже на два хозяина, но с квартирами трехкомнатными и кирпичными верандами. В такой квартире жила семья, еще одного друга Сени, Тодора Дончева. Все четверо жили рядом, на улицах, пересекающихся Н-образно. Каждый из друзей жил на одной из улиц, а Сеня на перекрестке улиц Маяковской и Советской, на которых жили Тодор и Олег.
       Ещё вчера, Семен с Рифкатом договорились, встретится перед линейкой дружины Синих и проследить, из укромного места и далее по следу, тайком, куда направятся основные их силы. Знамя всегда там, где основные силы. Но в школе и на посёлке все друг друга знают. Поэтому, до условленного места с Рифкатом, Сене нужно было добраться не замеченным. Иначе, если его выловят раньше, для него Зарница, может закончиться, не начавшись. Поэтому Сеня, выйдя со двора, пошёл не по короткой улице Советской, где живёт Олег и по которой он обычно ходит в школу, а по длинной, ведущей к посадке, которая делила посёлок на две половины. Зайдя в посадку, Сеня сбросил бушлат, вывернул его, на изнанку, чтоб не было видно погонов. Одевшись обратно, быстрым шагом направился в сторону от школы, по продолжению той же, Маяковской улицы, на край посёлка. Обогнув посёлок по крайним улицам, он постепенно стал приближаться к школе, со стороны совхозных полей и частных огородов. Школа находилась на краю южной стороны посёлка. Рядом с ней, ещё немного южнее, между школой и железной дорогой, идущей на шахту, была только огромная центральная поселковая котельная с высокой кирпичной трубой. Сеня прошел через фруктовый сад школы-интерната,  для  детей  сирот,  и  их  футбольное поле, примыкающее к котельной. Территорию школы, где учился Сеня, и школы-интерната, разделял, не высокий забор, тянувшийся до котельной между их футбольными полями. Оказавшись у забора котельной, он пролез, через замаскированное отверстие в нём, известное только ему и его друзьям. Далее пошёл осторожно, крадучись, к противоположной стороне двора котельной. По внутренней части забора, со двора  котельной, можно было забраться на чердак,  школьной мастерской, в ней проходили уроки труда. Тем более, что снег, который сгребали тракторами, очищая  двор  котельной, сваливали под этот забор. Построенное, во дворе школы, новое одноэтажное здание мастерской, имело на крыше четыре вентиляционных окна.  Два по торцам здания, а два на средине двухскатной крыши. Одно из них выходило во двор котельной, другое 
                35               
во  двор  школы.  Большая  площадка-плац, где обычно проходило построение учащихся школы, находилась между мастерской и одним из учебных корпусов, по одним сторонам плаца, и вторым учебным корпусом и спортивными площадками, с других сторон его. Сеня, по снегу, легко забрался наверх забора и увидел, что сверху, из окна, на него смотрит Рифкат.
       -- Опаздываешь разведчик? – тихо спросил он. — Я уже тут почти час.
       Из окна, в сторону Сени, полетела веревка с завязанными на ней в нескольких местах узлами.
       -- Я пришёл сюда в половину шестого.
       -- Молчун, ты мог здесь заночевать с вечера, - огрызнулся Сеня, - сейчас пять минут седьмого, а договаривались на шесть.
       Он показал Рифкату часы, забравшись в окно чердака. Сенька купил эти часы со своей первой зарплаты, полученной за работу на совхозном току, летом. По совету отца, чтоб была память о первой получке, нужно купить что-то ценное и нужное. На хороший транзистор или тем более на магнитофон не хватало, а добавлять отец не стал, чтоб не делить заслугу в приобретении вещи. В, последствии, ему за это, Сеня был благодарен.
       -- Ладно, Мелих, не обижайся. Я-то живу, почти в центре. Чтоб сюда прийти не замеченным, вышел из дому в пятнадцать минут шестого и бегом…. Скучно тут сидеть было одному.
       Рифкат, прикрыв пальцами луч света, на включенном им квадратном фонарике, пошёл осторожно к противоположному окну на чердаке.
       -- Иди за мной тихо. Они уже собираются на построение. Да и Очкарик в мастерскую часто ходит, может услышать.
       Очкариком называли в школе учителя по труду. Нельзя сказать, чтоб его не уважали. Просто он носил очки, с громадными линзами, в черной толстой роговой  оправе,  на  худощавом  вытянутом  лице.  И  сам  он  был  высокого роста,  не плотного,  телосложения.
       Сеня, ступая осторожно, шёл за Рифкатом, пытаясь разглядеть в тусклом свете луча от фонарика, предметы, попадающиеся на пути. Добравшись до окна, ребята убедились, что место для наблюдения, за построением Синих, они выбрали идеальное. Расположившись,  с двух сторон у окна, ребята увидели, что построение уже почти завершалось. Значит Синие тоже решили собраться на построение на пол часа раньше. Поскольку выпускные, десятые классы, в Зарнице не участвуют, так как  они,   совместно,  «А» и «Б»,   защищают   честь  школы,  в  эти  дни,  на районной    межшкольной    военной   спартакиаде,   в  состав  обоих  дружин, Красную и Синюю, входят  по  четыре  класса,  с  шестого  по  девятый. В школе все уже знали, кто будет, у обоих дружин Главнокомандующими.               
         Командовать дружиной Синих был назначен, учитель физики и математики, Мельниченко Май Иванович. Один из любимейших учителей в школе, хотя он мог выставить единицы под линейку, в классном журнале успеваемости, всему классу, если не найдётся ученика в классе, который мог-
бы ответить на  его каверзный вопрос по изучаемой теме.  Он изучение новой
                36               

   
               
         
      
               

темы всегда начинал с интересной и смешной истории, в которой он сам, в бытность участвовал, либо с анекдота по теме. И как-бы не сложился урок, иногда с криками, он всегда его заканчивал с юмором и прибаутками, поддерживая опростоволосившегося ученика, или просто поднимая настроение в классе, перед окончанием урока. До школы, Май Иванович работал на шахте энергетиком. Его жена, завуч школы и учитель химии, Тамара Афанасьевна, уговорила его окончить педагогический институт, хотя предметы, им преподаваемые, он знал и без него. Окончив институт, он пришёл в школу и своими методами ведения учебного процесса заслужил себе, от сотрудников, как симпатии, так и наоборот. Прежде чем поставить отрицательную оценку, он добивался от ученика того, что тот уже запомнит эту тему и ответ на  поставленный вопрос наизусть. Порой на это уходило чуть ли не третья часть урока. Как-то, Май Иванович, поехал в отпуск, на юг с женой. Не прошло и недели, они вернулись. Обычно, ездят  на  двадцать  четыре  дня,  все были удивлены,  почему?  Оказывается, Май Иванович,   потратил   все  взятые  с  собой  отпускные  деньги  на  вакуумную  камеру,  и приспособления к ней, для школы. Она была огромной, и он сам её тащил, из    
Симферополя   на   поезде.   С  каким    наслаждением  и  одухотворением  он ставил опыты, с её помощью, на уроках физики. Зимой, один из учеников  класса, в котором  учился  Сеня,   её  разбил.  Ученик   был   сыном   одного из  учителей  в школе.  Май Иванович, в сердцах,  высказался очень громко, узнав о случившемся в коридоре школы, обо всём, что он думает на эту тему.               
Обрывки полуслов не из школьного лексикона были в его речи. Он угодил с инфарктом в больницу. Жалко было обоих,  учителя и ученика.  Он ведь тоже,  не специально разбил. Школа  мгновенно нашла деньги, может учителя собрали, или шефы помогли, и купила точно  такую же колбу.
       Помощником у Мая Ивановича был, не менее любимый учитель, Родионов Владимир Иванович, школьный физрук, с которым футбольная команда ездила в велосипедное турне. Ну а третьим командиром Синих, тот самый Очкарик, учитель труда, Григорий Федорович Остапенко. Он был культурным, мягким, доброжелательным человеком.  Ученики, не редко, этим пользовались, а он, как будто, этого не замечал. Отпрашивались с уроков, заранее, по якобы, уважительной причине. Уходили с середины урока, от внезапно разболевшегося органа, будь то голова, ухо, горло, зуб.
      Командующим дружиной Красных был назначен, Виктор Дмитриевич Найдыш. Человек, без сомнения, грамотный и предупредительный в общении. Очень любивший детей. Стройный, высокий, лет сорока пяти, этакий интеллигент. В школе он вёл предмет истории. Уроки его были весьма познавательными и интересными, но мальчишки его, на сколько, уважали, на столько, и считали мягким, подкаблучником своей жены. Она была преподавателем русского языка и литературы, звали её, Любовь Логвиновна. По характеру, женщина кремень, не терпима к нарушениям дисциплины любых проявлений, но справедлива ко всем одинаково. Будь ты ученик или учитель. В общем, как считали ребята, Виктору Дмитриевичу не позавидуешь,
                38
в его семейной жизни.  Поэтому, когда её назначили руководителем всей игры Зарница и её контролёрами, никто не удивился.
       Помощниками командира Красных были назначены два новых учителя.  Молодой  физрук, только окончивший     пединститут,   родной     брат    Рафига,    Серкизов -  Асхад  Рахимович.   Ребята не могли быстро выговорить его имя и  отчество.   Для    удобства,   в   разговоре   между   собой,  перевели   Асхад, как русское имя, Саша или Шурик. Тем более что своей веселостью на уроках
и спортивным телосложением он напоминал Шурика, из всеми любимой кинокомедии «Операция-Ы». Вторым помощником, учитель геометрии и черчения, Круглов Вадим Данилович, спортивного вида, лет сорока. О последнем, мало пока кто и чего знал. Тодор Дончев, как то, на уроке алгебры, перед Зарницей, по этому поводу пошутил: «Сильным учителям, - слабую дружину, ну а нам, -  что осталось».   Услышав это Май Иванович, сказал всему классу.
       -- Суворов Александр Васильевич говорил: «Воюют не числом, а умением». По числу, наши дружины будут равны. А вот умение… К тому же, вам придётся  штурмовать  нашу  крепость,  которая,  заверяю  вас,  не  будет               
просто снежной горкой. Вас ждёт, Измаил. Командиры командуют, а штурмуют солдаты. Посмотрим, кто кому достался! – И, прищурившись, хитро улыбнулся.
       После этих слов, ребята поняли, что схватка с Май Ивановичем и его дружиной, в этом году будет не простой. По школе пошёл слух, что место расположения будущей крепости Синих, выбрал сам Май Иванович. И никто не узнает его, даже его помощники, вплоть до утреннего построения на линейке в день Зарницы.
        -- Представляешь Сень, я всю неделю пытался узнать, через друзей, где может расположиться крепость, всё напрасно. Даже нашего Компаса подключил, - полушепотом сказал Рифкат. – Он с сыном Май Ивановича, из 8-Б, приятели. Тот Рафигу сказал бы, но тоже ничего не знает. Он с отцом пытался поговорить, а тот знай посмеиваться, мол, учи уроки, а всё узнаешь в день Зарницы.
       -- Да ладно, найдём. Смотри, вроде построились. Родион с Очкариком какие-то листы раздают старостам классов. И Суворов, - с некоторых пор ребята так стали называть Май Ивановича, - что-то объясняет девятому классу. Видишь, он всем показывает маршруты движения классов.
       -- Листы маршрутные раздали, понял? Следы будут путать, - догадался Рифкат. – Бери блокнот, готовься записывать.
      -- Вот и часы сверяют, - сказал Сеня, доставая карандаш и блокнот из кармана.               
       -- Оба-на! Всё, пошли. Мелих, пиши, - включив опять фонарик Рифкат, прикрыв рукой, луч света навёл на блокнот в руках Сени. – 7-й класс,  на две
группы разбился, одни ушли на запад, другие на северо-восток. 6-й и 8-й классы, похоже, пошли на северо-запад. 9-й класс, на восток. Нарисовал?
       -- Да. Готово, - сказал Сеня, передавая блокнот Рифкату. – Время, шесть
                39
часов сорок  минут. Быстро они.
       --Пока  наши, к восьми часам,  соберутся.  Пока определятся, куда идти. Синие, будут, кто знает где. Пошли, подумаем, что предложить нашим, нарисуем схему маршрутов, - сказал Рифкат и направился к противоположному окну на чердаке.
       Ребята перешли на другую сторону чердака, сели на пустые ящики, от школьного оборудования, валявшиеся там и сям. Направив яркий свет от фонарика на листок, написанный Сеней, они приступили к обсуждению полученных сведений и вычерчивания схемы маршрутов Синей дружины.
       -- Ну, что ты по всему этому думаешь? – показал на схему Рифкат.
        --Пока, сказать нечего. Ясно одно, -- 9-й, должен идти прямо к цели. Ему нужно успеть крепость обустраивать, и готовится к отражению штурма.               
        --Верно Сеня, верно. Но, с другой стороны, они и по выносливей остальных. Могут долго нас мытарить. И в засаде разделаться с разведкой, которая может пойти по следу, - размышлял вслух Рифкат.
        -- Тоже правильно. Тогда надо проследить за шестиклассниками. Они, в основном, санитары и подносчики снега, для лепки снежков. И идут медленно. Их должны вести в крепость сразу, не петляя.
     --А вот это, в точку, молодец. Значит так, Сеня. Я, со-своими, - иду за девятиклассниками. А ты, бери своих ребят, и проследи, за шести и восьмиклассниками. Короля, с этой картой и маршрутами наших преследований, я оставлю дождаться  Донча. Пусть они отдадут ее Найдышу. 
       -- Годится, пошли. Скоро семь, я своих просил подойти на это время и спрятаться за котельной трубой.
       -- Ха! – Хмыкнул Рифкат и начал спускаться во двор котельной с крыши.
       Прежде, чем спустится с чердака, Сеня переодел бушлат на лицо, погонами наружу. Друзья, перебежками, покинули двор котельной. В разведгруппах,  у  каждого  из   них, было  по  три  одноклассника,  кроме  их
самих. В группу Сени вошли два однофамильца, Кузнецовы Саша и Витя, а также, Батурин Вася. Саша и Вася, были высокими и крепкими ребятами, для
своего возраста, семиклассников. А Витя, меньше остальных, но пошустрей и смекалистей.  И хоть  Василию  добираться,   из села Уткино до школы,  семь
километров,  все трое были уже на месте. Там же, за трубой котельной, стояла тройка из группы Рифката. В неё входили три, не высоких крепыша. Один из них, Володя Королёв, из компании Тодора Дончева и двое, хулиганистых ребят, Димка Дюжев и Юрка Деньгин. Все поздоровались друг с другом.
       -- Молчун, ты что, своим тоже здесь встречу назначил? – Удивился Сеня.
       -- Нет Мелих.  Это они твоих разведчиков выследили и в плен взяли.
       -- Ну, это еще надо посмотреть, кто кого, - возразил Вася Батурин.
       Все засмеялись. Сеня, пожелав всей разведке удачи, повёл свою группу в северо-западном направлении от школы, перемахнув через забор школы-интерната.
        -- Володя, - сказал Рифкат, - вот держи схему, отдашь  Дончу. Это всё               
 пока, что нам с Мелихом удалось узнать. На словах скажешь, что по всему
                40
видно, крепость будет расположена в пределах с запада на восток в сторону севера. Там мы написали наши предложения, где удобно расположиться дружине лагерем, за посёлком, и ждать посыльных с разведданными. Пусть передаст нашу информацию Найдышу. А нам пора.
        -- Молчун! Я, не останусь. Я, иду с вами, - запротестовал Володя.
        -- Времени нет на разговоры, Володя. Поможешь Дончу, если что с нами.               
 Всё, оставайся здесь. Нам пора.
         -- Хватит с него и Головы. А схему может любой отдать, - настаивал Володя.
         -- Ладно, но посыльным с рейда в лагерь, будешь возвращаться ты. Договорились?
        -- Хорошо, - согласился Володя.
        -- Юрка, держи схему. Ты всё слышал, что надо сказать Дончу? – спросил Рифкат и отдал ему схему.
        -- Да, всё будет сделано, - ответил Деньгин.
      Юрка был  из  тех мальчишек, которым всегда всё равно. Хотите соседний
посёлок пойдём гонять, хотите на рыбалку махнём. Вот и сейчас, было видно, что ему всё равно, преследовать кого-то, или топать, не спеша, с основной дружиной Красных.
         -- Вот и хорошо. Поспешим, пацаны. Нам девятиклассников догнать надо. А эти длинноногие, куда- то, на восток ушли. По всему видать чего-то мутят.
         Все трое бегом побежали вокруг забора котельной, на восток, направившись из посёлка, по дороге ведущей мимо шахты в сторону райцентра. Группа Сени, двигалась по дороге на поселение Рытиково, до которого четыре километра, строго на северо-запад.
      Построение дружины Красных на линейку было закончено пять минут девятого. Директор школы, Тарасов Василий Федорович с командирами дружины, выйдя перед классами, поздравил всех с приближающимся праздником, Днем Советской Армии, началом игры Зарница и пожелал всем участникам хороших результатов в конце дня. Не уточняя, каких, чтоб не обидеть дружину Синих. После выступления директора школы, по команде командующего Найдыша Виктора Дмитриевича, дружина Красных, всеми четырьмя классами, двинулась, в шеренгах по четыре человека, через центр посёлка, строго на север. Ещё до построения, на совещании командиров со старостами классов, обсудив предложение Тодора Дончева, и предъявленную схему, оставленную Рифкатом, было принято такое направление маршрута. Пройдя посёлок насквозь и далее, по дороге между совхозными тракторными мастерскими и током. Мимо поля с бесконечным количеством скирд и примыкающему к нему животноводческого комплекса совхоза «Родина», жилые улицы которого слились с шахтным посёлком Коммунарский, дружина Красных остановилась в берёзовой роще. За ней тянулись чистые, покрытые снегом, совхозные поля, за которыми, по всему фронту, шла Привольно-Рытиковская балка.  Она  представляла  собой  широкий  глубокий  скалистый
                41
овраг с ручьём, петляющим по его основанию. Основная ширина русла ручья не превышала одного метра. В некоторых  местах он был мелким, летом растекается до пяти, а где переезжают ручей машины, то и десяти метров. Места летних разливов можно определить по высокой,  иногда  больше метра,  замёрзшей траве и камышам.  Зимой,  подо-льдом,  вода   продолжала   бежать.  Боковые  склоны  оврага  чередовались вертикальными, неприступными, сплошными скалами, высотой иногда доходившими  до  двенадцати,  пятнадцати  метров  и пологими грунтовыми или гравийными  подъёмами,   от   основания  и  до  верхнего  края оврага. У основания скал,  по  пологим буграм   и  дну всего оврага,   росли кустарники шиповника, тёрна, и волчьих ягод, а так же деревья акации, ивы, дуба, диких абрикос и яблок. Кое-где, по пологим буграм,  между деревьями, спускались и подымались наверх оврага, не много  петляя по его дну  и пересекая ручей,   грунтовые   дороги.     Для   празднования   майских    праздников   и  других мероприятий летом, по  таким дорогам приезжали, в балку, местные жители. Но сейчас все подходы к оврагу засыпаны не тронутым снегом.  Поля, ровные как стол, без единого следа. Поэтому след и направление движения, прошедших по степи, или полю людей, будет легко видно. Поиском этих следов и занимались, в данный момент, группы разведчиков Сени и Рифката. Дружина Красных стояла в берёзовой роще и ждала результатов разведки, без которых нельзя было двигаться дальше.
       -- Девять часов, - сказал Тодор Олегу. – Как думаешь, удастся Май Ивановичу запутать следы так, что Молчун и Мелих не разберутся?
       -- Я не знаю как Мелих. Но Молчуна не проведёшь. Башкир, он, башковитый.
      Они стояли на краю рощи и с надеждой увидеть посыльного с донесением, смотрели по всему горизонту. Но весь горизонт был чист, не единой чёрной точки, передвигающейся по полю.
       Группа Сени, за километр, до поселения Рытиково, увидела уходящий с дороги вправо, широкий след прошедшего отряда, идущий к Привольно-Рытиковской балке. По ширине и количеству натоптанных следов, видно было, что это пошли основные силы Синих, шестые и восьмые классы. От удачи, у Сени, в груди, всё ликовало. Он, скомандовал ребятам растянуться в цепочку, с интервалом до пятидесяти метров, на случай засады и двигаться дальше по следу. Впереди, по чистому полю,  виднелись небольшие островки из кустарников. Они были разбросанные, с расстояниями  между ними,  двести, триста метров. До оврага оставалось километра полтора. Сеня эти места знал хорошо. Летом он не раз с родителями ездил, на горбатом «Запорожце», сюда отдыхать. Пройдя метров двести, не далеко от первого островка кустарника, Саша Кузнецов стал как вкопанный. Шедший, вторым с               
 заду, Сеня громко закричал.               
         -- Стоять всем! – и стал осматриваться по сторонам. – Что там?
        -- Мины! – ответил Саша.
        Из кустов вышли две учительницы и с ехидцей поздоровались.  Подойдя
                42
к Саше с табличкой на ножке, воткнули её в снег. На ней было написано: «Минное поле». Когда Сеня подошёл к учителям, Раиса Богдановна Нестеренко, учительница украинского языка, толкнув ногой, одну из десятка
валявшихся присыпанных снегом, пустых консервных банок, сказала. 
        -- Ось цэ вам хлопци и пэрша  поразка. Ты Сашко, дочэкаешся, колы твои Червони, розибьють медычный пункт. Звычайно, як шо знайдэтэ Сыних. А до цього, ты поранэный и будэш з намы. Ходим, я тоби чаю налью. Сэмэн, а вы идить дали. Тилькы, обийдить цю дилянку. А можэ залышитэсь уси з намы. Чаю, усим  хватэ, – и рассмеялась.
       -- Извини Санёк. Встретимся на штурме крепости.  Мы их обязательно найдём, – повернувшись к учителям, уверенно добавил Сеня.
      Повернув на девяносто градусов, группа дальше побежала по кругу. По правилам игры, после восьмичасовой линейки и до начала штурма, погоны не отрываются.  Все взятые в плен разведчиками или разведчики, а так же,  подорвавшиеся на минных полях, считаются раненными, чтоб все могли поучаствовать непосредственно в штурме крепости  опять здоровыми, но до штурма временно в игре не участвуют, будь то Синие или Красные. Минное поле, по условиям, всегда принято размером 50х50 метров, поэтому, обойти теперь надо приличный круг, чтоб выйти опять на этот след.
      Тем временем Группа Рифката, шла на восток по асфальтной дороге, ведущей в райцентр, и наблюдала за пологим откосом обочины с левой стороны, справа росла густая посадка. За посёлком, пройдя с полкилометра, обнаружился след спустившегося отряда с дороги. Далее он продолжился параллельным курсом, постепенно удаляясь от неё на север. Рифкат, так же растянул свою группу в цепочку, но с интервалом по семьдесят, восемьдесят метров.  У  каждого в  руках  были,  приготовленные  фонарики с наклеенной               
красной плёнкой на стекле. Договорившись, что два моргающих света, - это  тревога, четыре, - всё нормально, Рифкат шёл в цепи последним. Дюжев Дима шёл первым, Володя по средине. Пройдя около трёхсот метров, след резко,  под   острым   углом,   повернул  в  обратном   направлении,  к  дикимдлинным порослям кустов на краю поля, за которым начинался край оврага. Дима, шедший первым, повернул тоже и стал двигаться дальше, куда вёл след, приближаясь к оврагу. Рифкат, стал подавать фонариком тревожные сигналы. Он побоялся, что это может быть ловушкой. Ребята на мгновенье остановились.  Вокруг всё было  тихо.  Володя  махнул рукой Диме,  чтоб тот               
вернулся.  Дима, развернувшись, стал идти назад по следу к Володе. В это время, из порослей, выскочила группа людей. Рифкат увидел, что к ним, бежали пять человек. Они разделились на две группы. Двое к Диме и трое к Володе. Затем, заметив Рифката, один из трёх, отделился, повернув к нему. Очевидно, что они сначала, его не видели. Двое, по натоптанному снегу, быстро приближались к Диме. И хотя он тоже рванул в поросли, к оврагу от натоптанного следа, чтобы там попытаться скрыться, высокие девятиклассники, догнали его на самой границе оврага. Вовка, пробежав назад по натоптанной дороге метров пятьдесят, повернул прямо, по направлению на
                43               
асфальтную дорогу, через снежное поле. Там, за дорогой, росла широкая, густая посадка, уходящая в одну сторону вдоль дороги к райцентру, а в другую сторону, к небольшому селу Святки. Рифкат, так же развернувшись, побежал что есть сил по натоптанному следу к дороге. Те трое, что бросились в погоню за ребятами, по не хоженому заснеженному пахотному полю, постоянно увязая и застревая в снегу, быстро выдохлись и прекратили преследование. Рифкат, стоя на краю в посадке, это видел. Потому, не спеша, стал дожидаться Володю, который тоже вскочил в посадку. Ещё, через пять минут, они встретились с Володей.
      -- Ну, Король, ты рванул.  Па моему, ты в посадке был раньше меня.
      -- Рванёшь тут. Огрызаются, гады! - сказал Володя, поправляя шапку-ушанку, с завязанными наверх ушами и пришитой красной лентой наискось, впереди. – Что будем делать дальше, Молчун?
      -- Что делать, что делать? Я, по их следу. А ты, обогнёшь посёлок и совхоз, по краю. Выйдешь за коровниками, мимо скирд, в берёзовую рощу, к нашим.               
Скажешь, что дальше оврага они не уйдут. Мы их отследили. Девятиклассники идут с востока на запад, вдоль Привольно-Рытиковской балки. Не знаю, что разведал Мелих, но то, что крепость будет находиться на той стороне оврага, в промежутке между северо-востоком и северо-западом, это точно. Девятиклассники с востока на запад, так далеко, идти не будут. В течение часа выясним всё.
        -- Уже полдесятого. Молчун, если до одиннадцати часов не начнём штурмовать, - знамя не отвоюем, не успеем.
        -- Успеем. Давай Вовка, - дуй.
        В лагере Красных, физрук и чертёжник, проводили последний инструктаж, как начинать штурм крепости под градом снежков. Как  стаскивать обороняющихся на баррикаде вниз и отрывать оба погона, чтоб уменьшать число защитников крепости, а значит и знамени. В любом случае легче обхватить противника и катиться с ним вниз, где будут ждать специальные звенья, отрывающих погоны, и не пытаться их отрывать там, на               
баррикаде, где могут и тебя оставить без погон. Обороняющиеся, тоже устраивали ловушки, для прорвавшихся наверх не больших групп атакующих. Всему этому, пытались, заранее, научить помощники командующего, воспользовавшись временным бездействием дружины.
      Тем временем, поредевший отряд разведчиков Сени, обогнуть минное поле старался как можно дальше, чтоб не нарваться на засаду в одном из островков кустарников, близких к идущему следу. Ясно, что до оврага, след отряда, ушедшего на запад и возвращающегося к северному направлению, или в случае если основные силы повернут на запад, их следы, мимо Сениного развед-отряда не пройдут, и они их, не пропустят. Пройдя метров пятьсот, шестьсот, отряд наткнулся на след, идущий с лева на право.
      -- Ну, вот вам и здрасьте, – опять оживился Сеня.
      Он, тут же разделил свою группу на три части. Васю Батурина, он направил по этому следу. Сеня проинструктировал его, что если он набредёт на видимое
                44
соединение двух следов, этого, западного отряда, возвращающегося с отвлекающего манёвра, и того, на котором они нарвались на минное поле, чтоб был осторожен. Его там могут ждать в засаде.  Либо опять минное поле, любимое занятие шестиклашек. Чтоб сторонился островков зарослей. И, если ему повезёт, и след его приведёт к крепости Синих, чтоб пулей летел в берёзовую рощу, но осторожно. А то, можно нарваться  на  засаду   и  на  обратном  пути.  Пожелав   всем   удачи,  Василий пошёл по следу. Витю Кузнецова, Сеня отправил в лагерь Красных, в берёзовую рощу. Всё, что нужно передать рассказал ему, и для верности, заставил его повторить донесение.               
           -- Предположительно, крепость Синих находится в направлении северо-восток,  север.   Большая  вероятность,  что  всё-таки  на  севере,  так  как  оба
следа, двух отрядов, основного, северо-западного и отвлекающего, западного, пошли в этом направлении. Правильно? – спросил Виктор.
       -- Правильно. Всё, что я говорил Ваське, по поводу осторожности, и тебя касается. Удачи! – сказал Сеня, толкая Виктора уже в спину.
         Сам Сеня, не меняя маршрута, пошёл прямо на овраг. Он, присматривал за правым горизонтом, поскольку с лева, вроде, ждать уже было некого.
         Оба посыльных, из разведывательных групп, пришли в лагерь Красных почти одновременно. Рассказав все события их рейдов и порученные донесения командиров разведывательных групп, Найдышу Виталию Дмитриевичу и его помощникам, ребята пришли к месту расположения своего класса.  Виктор Кузнецов, остался с классом для дальнейшего штурма. Володя Королёв, подошёл к Тодору и Олегу.               
        -- Я, к Рифкату. Попробуем с тыла вам помочь, – сказал он.               
        -- Это запрещено, ты же знаешь. Хочешь всех подвести? – спросил Тодор.
        -- Да, узнает Любовь Логвиновна, - засчитает поражение всей дружине, – сказал Олег.
        -- Ну, с фланга то можно, а там, пойди, разбери, при штурме, – подмигнув друзьям, Володя ушёл рощей и дальше по полю на северо-восток.
        Поразмыслив над донесениями разведчиков, штаб Красных, принял решение идти на север. С этого маршрута влево или вправо, всегда можно свернуть. Виталий Дмитриевич, выслав вперёд разведывательный отряд из девятиклассников, в количестве пять человек, скомандовал построение дружины. Для этого, у него в распоряжении имелись горнисты, чтобы сейчас               
и во время штурма, подавать команды дружине, с их помощью. Были разучены и озвучены в лагере соответствующие мелодии в исполнении горнистов, по разным назначениям команд. На часах было четверть одиннадцатого, когда   дружина Красных выступила из березовой рощи.
      Рифкат, осторожно пробираясь по густой, высокой, поросли кустов, вдоль края оврага, обнаружил, следы двух отрядов. Перед кустами на поле, они соединились. Он опустился в овраг, так, чтоб его было не видно, но он, мог видеть движение следов дальше. Пройдя еще немного, на гребне оврага, за   большим кустом тёрна, у не большого костра,  на  стволе поваленного дерева,
                45
сидели две учительницы, подруги. Учитель рисования, Нина  Васильевна   Гончар   и   учительница  пения,   Петрова   Зоя   Захаровна.  Они весело обсуждали свои личные дела. Очевидно пересечение двух следов, было заминировано. Соответствующая табличка с надписью, стояла спрятанной, возле учителей, в кустах. Рифкат, обошёл их справа, спустившись почти до основания оврага. Пройдя дальше, метров через тридцать, он увидел широкий след большого отряда, спустившегося в овраг и, перейдя ручей, так же широким следом ушел на восток. Рифкат, не поверил своим глазам. Это был провал разведки. Скорее по инерции, чем по убеждению, он шёл ещё метров сто по оврагу на запад. Он представил, как долго придётся добираться на восток его дружине, чтобы настигнуть Синих. Постепенно Рифкат, стал подниматься на край оврага, с которого спустился. Тут он увидел ещё один след. По краю оврага он постепенно спускался в него, в сторону запада. Рифкат, от увиденного, вспотел. Что и требовалось доказать. Тот, широкий след, была имитация, там шли шеренгой, во фронт. А здесь, в две шеренги, в затылок. Следы были глубокими и сильно разбитыми.
        --Ох. Май Иванович, голова. Так и в штаны нагрузить можно, - сказал в слух Рифкат. – Ну, да и мы, не лыком шиты.
       Дальше  Рифкат,  с  осторожностью,  быстро,  стал  продвигаться  за узким следом. Очевидно, отряд Синих тоже спешил. Было видно, что, кое-где, он переходил на бег. Рифкат, перешёл через ручей, на противоположную сторону оврага, и, прячась за деревьями, следовал параллельным курсом. Он понимал,  что  в  этой  гонке,  легко  напороться на засаду. В одном месте, где след отряда полностью спустился на дно оврага, он заметил сидящую в кустах, ту же пятёрку, что уже пыталась его группу взять в плен. Рифкат повернул назад и, пройдя метров сто, сто пятьдесят, перешёл на противоположную сторону оврага, поднялся выше засады. Обойдя их по верху,  над   оврагом. Теперь,  он   продвигался,   по   верхнему  краю   оврага, с густо растущими кустарником и деревьями.  Рифкату, было удобно наблюдать за оставленными следами. Сам оставался  не  замеченным. Так,  он  пришёл  на  отвесную  скалу, густо  поросшую  сверху,  не  высоким кустарником волчьей ягоды и отдельными тонкими деревцами маслины. Пригнувшись, прячась за кусты, Рифкат добрался до края скалы. Оттуда ему открылась вся панорама предстоящего сражения. След, за которым он шёл вот уже почти час, повернул, на покатый бугор на противоположной, северной, стороне оврага, между такими же высокими,   отвесными  скалами, как та,  на   какой   находился   сейчас   он   сам. Разница  лишь  в  том,  что наверху тех скал росли высокие дубовые деревья, которые уходили по краю оврага, в обе стороны далеко, до следующих пологих спусков. Бугор, между двумя скалами, идеально подходил для обороны.  Он был на много круче того, что был, на южной стороне балки. Отряд девятиклассников  Синей дружины, поднимался на бугор, на котором уже заканчивали строить три баррикады из снега. Шестой, восьмой и половина седьмого класса, трудились над возведением их, протяженностью  от одной скалы,   западной,   до   непроходимых,  колючих   кустов   поросли  и  низких
                46
деревьев акаций, росших у подножья другой, восточной скалы. Пришедший отряд,  прошел в узкий проход,  специально оставленный возле западной скалы. Его тут, же заделали, приготовленными огромными снежными шарами.
               


 
 Три снежные баррикады сегментами были расположены с расстояния выше
                47
основания бугра на двадцать метров, и далее с интервалом в десять метров, вверх. Наружная высота баррикад  была около метра. От основания западной скалы, на ширину четвертой части основания бугра и до ручья, покрытого льдом, протекающего ближе к крепости, стояли не проходимые заросли травы и камыша. Летом, очевидно, ручей в этом месте разливался до скалы. Между наименьшей, третьей баррикадой, длинна которой, составляла, двадцать,   двадцать   пять   метров,   и   верхней  кромкой  оврага оставалось расстояние, около, сорока метров. Как раз на средине этого отрезка и по центру, между скал,  стояло деревянное строение,  размером пять на десять метров, вытянутое вдоль оврага. Оно было крыто шифером и кое-где, к нему были пристроены загородки, обитые мягкой, металлической сеткой.    По всему  было   видно,  что  это  летний  птичник.  Так  как    на    сетке, там    и    сям,    до   сих   пор   висели   ещё   куриные  перья.
      «Да, такой крепости, в нашей школе ещё не было.  Если бы у нас,  в прошлом году,  была такая крепость,  мы бы знамя отстояли», - подумал, восхищаясь Рифкат.
        Он остался наблюдать за последними строительными и подготовительными работами в крепости, надеясь подсмотреть, что ни будь этакое, что может помочь при штурме. 
       Сеня, дойдя до оврага и не встретив больше никаких следов, понял, что крепость где-то справа, на северной стороне оврага. Он осторожно спустился вниз, перейдя замёрзший ручей, поднялся на противоположный верх. На этой стороне балки, густо росли дубовые деревья. Это помогло, скрытно и быстро, двигаться Сене на восток. Он вышел на край западной скалы, возле крепости в том месте, где она нависала над баррикадами и птичником. Высота скалы, у основания бугра, где, немного выше стояла первая баррикада, была около пятнадцати метров. В том месте, где подошел к краю Сеня, как раз напротив птичника, высота составляла не больше пяти метров. Разместившись так, чтоб ему были видны все передвижения Синих в тылу крепости, он заметил, что к ней, с севера, обходя лес на противоположной восточной скале, подходит отряд семиклассников.
         «Очевидно это тот отряд, который пошёл петлять на северо-восток. Ну, вот и все в сборе», - подумал Сеня.
         Он уже заметил, что девятиклассники в крепости, натаскивают снег, из которого лепят какой-то  постамент, три на три метра, со ступеньками от птичника. И расположен он, в аккурат, между птичником и верхней баррикадой. На постамент установили, алюминиевый раскладной стул. Такие стулья, обычно, берут на рыбалку или пляж. Все работы велись на удивление тихо, без громких криков, а ведь  занималось  переноской,  на плащ-палатках,  снега  и  укладкой его в баррикады, почти сто человек.
              «Четко. Все проинструктированы, о том, что эхо, по оврагу разносится далеко, и себя нельзя выдать, раньше времени. Какой же Май Иванович, прирожденный полководец. Натуральный Суворов», - подумал Сеня.               
            Он посмотрел на часы. Они показывали, без пяти минут одиннадцать.
                48               
       Вдруг с юга, по пологому бугру вниз, сбежали два парня. Это были дозорные. Им опустили трап, они перелезли через баррикаду, и отправились на доклад к Маю Ивановичу.  В  Синей  дружине,  в  отличие  от  Красной,  для  быстрого оповещения, применялись пионерские барабаны. На барабанах выбивалась дробь,  с  разным  боем  мелодий и назначений для выполнения команд. При  штурме  легко  отличать   Синим   и    Красным,  кто   подал    команду.  Май Иванович взошел на постамент и дал команду двум барабанщикам отбить команду «сбор». После долгой тишины, по оврагу, эхо разнесло громкую дробь барабанов. Через минуту перед постаментом, на котором стоял Май Иванович, построились все четыре класса дружины Синих.
       -- Дорогие мои мальчишки и девчонки, - богатыри! Тишина отменяется. Красные, в двадцати минутах ходу от нас. Они идут прямо на нас. Очевидно, их разведка сработала хорошо, раз они так быстро нас нашли, хотя могли и быстрее. Благодаря нашим отвлекающим и путающим маршам, с момента, когда они подойдут и начнут штурм, нам необходимо продержаться, около, полутора часов. Не посрамим наших прошлогодних побед! Не отдадим, с таким трудом и славой завоеванного тогда, красного знамени. Победа будет за нами! Дети мои! По местам, занять оборону! Барабанщики, дроби «Тревогу»! – скомандовал Май Иванович и махнул рукой.
        Над оврагом разнеслась громкая сплошная дробь барабанов. Весь строй, как горох по столу, рассыпался по заранее оговоренным местам. Первую баррикаду защищали весь восьмой класс, за исключением пятерых ребят,  вошедших во взвод непосредственной охраны знамени, который располагался в районе птичника и нёс постоянную охрану его. Первая линия обороны была усилена половиной состава седьмого класса. Итого весь отряд первой баррикады, во главе с учителем физкультуры, Родионовым Владимиром Ивановичем, насчитывал около сорока человек. Второй ряд обороны   заняли   шестьдесят   процентов   численности   девятого   класса  и остальные семиклассники, во главе с учителем труда, Григорием Федоровичем Остапенко. Численность обороны второй баррикады составила двадцать пять человек. Обороной третьей, самой высокой баррикады, руководил непосредственно командующий, Мельниченко Май Иванович. Состав отряда защитников этой баррикады насчитывал около двадцати человек. В основном это были мальчики-ученики шестого класса, усиленные девятиклассниками. Девочки шестого класса были поделены на два отряда санитарок, которые располагались в двух загородках расположенных с двух сторон от    постамента,  закрытыми   белыми   простынями   с   нашитыми красными крестами. Они были укомплектованы нитками, иголками и по рюкзаку    синих    погон,  в    каждой    санитарной    загородке.   ВОЗ  (взвод охраны знамени), насчитывал шесть человек, командиром которого был Рафиг Серкизов, -- Компас, друг Сени и его компании. Рафиг сразу предупредил, что  чем  сможет,  поможет  до утра  Зарницы.  Ну, а в день её, извините, ждите и от него сюрпризы. ВОЗ  обязан был охранять знамя, не выпуская его из рук до сигнала об окончании игры. Та, из дружин, в руках ученика которой, на момент, когда
                49
прозвучит сигнал об окончании игры, окажется знамя, та и победитель игры.
       Май Иванович восседал на стуле постамента, расставив широко колени, больше похож был на Наполеона, чем на Суворова. Не высокий воротник серого пальто был поднят и стоял, прикрывая шею до подбородка. На голове, одета черная каракулевая шапка, высокая пилотка, тогда такие носили все члены Политбюро СССР, развернутая поперёк головы. Обут он был в кирзовые сапоги, в голенища которых заправлены зелёные ватные штаны. Он был худощав и низкого роста и поэтому голенища сапог, казалось, доходили выше колен. Синяя полоска на шапке и такой же синий бант, пришитый на левой стороне пальто в районе сердца, придавали ему колоритный вид.
       Только в одиннадцать часов двадцать минут, на верхушке пологого бугра, напротив крепости, появилась первая цепь-шеренга Красных. Оказывается, они ещё на подступах ко рву, провели полную расстановку своей дружины для штурма. В первой цепи, на расстоянии полутора метров друг от друга, шли  мальчишки  восьмого  класса,  пятнадцать  человек. За ними через пять, семь метров, шёл весь шестой класс. Шестнадцать человек, в основном девочки, с белыми повязками на которых нашиты красные кресты, несли, ранее сколоченные лёгкие деревянные рамки, обитые белыми простынями с, такими же, но большими, нашитыми красными крестами.  У остальных ребят, за спиной, были одеты рюкзаки с налепленными снежками, под завязку. В третьей и четвёртой шеренгах, шёл девятый класс, поделенный пополам. В пятой шеренге шли девчонки седьмого класса, с сумками полными снежков.  Шестую шеренгу составляли все мальчишки седьмого класса,   во   главе  с  Тодором   Дончевым   и   Олегом  Ильиным.   Замыкали, дружину Красных, в седьмой шеренге, остальные восьмиклассники, не вошедшие в первую  шеренгу. В руке у каждого правофлангового, в каждой шеренге, был красный сигнальный флажок. Вся дружина,  шеренгами с равными интервалами по всему бугру, остановилась,  у замёрзшего ручья. На верху бугра расположился штаб Красных.  Два горниста стояли рядом с командирами, проводивших последнее совещание.               
       -- Вот это да! – сказал вслух Рифкат, наблюдая с восхищением за подходом Красной дружины.
      -- А ты думал, - неожиданно сзади, сказал Володя. – Оказывается наш чертёжник тоже кое - чего стоит. Это его расстановка отрядов для штурма. А географ, молодец, что не возражал. Так что на их физику с математикой, есть
у нас черчение с географией. И я бы поспорил, что интересней.
      Друзья вместе засмеялись.
      -- Ты как меня нашёл? – поинтересовался Рифкат.
      -- Да я, было, пошёл тебя искать. Опять чуть в плен не попал, той же пятёрке. Вовремя заметил. Тебя не нашёл, вернулся назад в дружину. А тут вижу, такое удобное место для наблюдения. Я, никому ничего, не говоря, думаю, проверю. И не ошибся.
     -- Понятно. А что говорят в дружине, как думают штурмовать?
     -- Кто - ж, тебе скажет? – улыбнувшись, сказал Володя. – В общем, слушай
                50
Молчун. Чертёжник, вот блин, чертёжник, географ, язык сломаешь. Надо им клички придумать. Так вот, чертёжник предложил одну вылазку. Назвали: «Прыжок рыси».  Старшим вылазки назначили нового физрука - Шурика, а в команду к нему Донча,  Голову,  Батуру  и  ещё пару человек.  Я от Донча, по               
секрету, это узнал. В самый разгар штурма, когда наши возьмут вторую баррикаду, и будут штурмовать третью, они, под шум, специально устроенный нашими атакующими и горнистами, спустятся на верёвках, вон с той западной скалы. Видишь, напротив того сарая нависает? Подкравшись неожиданно, проведут попытку захватить знамя, и прорваться через тыл крепости, перемахнув баррикаду к нашим штурмующим отрядам, с тыла. Это неожиданно и не перечит правилам игры.
       -- Тот сарай был птичником. Я видел, ВОЗ там всё время крутится. И Компас там. Значит знамя там. Толково придумано. Я уже всю голову сломал, как пробраться в тыл, если по флангам отвесные скалы, а сзади нельзя.
      -- Вот, видишь? И чертёжник, скумекал. Слушай Молчун, какие есть инструменты в черчении? – с досадой спросил Володя.
     -- Ну, я не много их, знаю. Линейка, рейсфедер, транспортир, циркуль…
     -- О, годится! Пусть пока Циркулем побудет, – обрадовался Володя.
     -- Послушай, а верёвку где возьмут? Невероятно. Что, и верёвка у Циркуля с собой была?
     -- Шурик с Батурай уже полетели в школу, самое большее, через час будут тут. Батура тоже молодец. Это он сообщил точно, где крепость находится. Наши уже вышли из рощи, а тут он прибежал с дозорными, высланными Найдышем вперёд дружины.  Они его в плен взять хотели, думали он, разведчик от Синих. А он, как сиганул. Быстрее их был в берёзовой роще.
      -- Молодец, а где же Мелих?
      -- А чёрт, его знает. Батура рассказывал, что они попали на минное поле, одного потеряли. В обходном рейде набрели на новый след. Тут он всех разослал по отдельным маршрутам. Сам пошёл дальше, прямо на овраг.
       -- Чудит чего-то   Мелих.   Но место нахождения  крепости,  сообщила  их группа в дружину, а не мы, - слегка позавидовал Рифкат.
      -- Да ладно, рано раздавать медали, надо знамя свистнуть. Короче, заболтались мы, я предлагаю следующее. Пока они будут возиться с левым флангом, мы с тобой займемся правым.
       -- Ты что, Король, со скалы жопой, предлагаешь прыгать, на колючий кустарник? – пошутил Рифкат.
       -- Да нет,  не хохми,  а послушай.  Когда начнется штурм,  будет эхо крики               
разносить по балке такие, что треск ломающихся веток слышно не будет. Вот мы, под этот шумок, ползком, по непролазным кустам, примыкающим к основанию западной скалы, доберёмся до курятника. К тому моменту, когда наши альпинисты будут пытаться завладеть знаменем с запада, мы им поможем с востока.
        -- Это ты хорошо придумал. Раздвигать ветки и ползти не получится. Ломать и ползти, может и получиться.
                51
      
        Внизу, под скалой, на которой находились Рифкат и Володя, резко зазвучали два горна, ребята от неожиданности вздрогнули. Горны трубили мелодию начала штурма. Они увидели  внизу,  что  санитарные ограждения уже   собраны   в  коробки  медицинских  пунктов,  по краям первой шеренги.     В них   разместились экипированные санитарки, с запасом красных погон. По взмаху  сигнальными  флажками  правофланговых  в  трех  первых  шеренгах,
                52
они двинулись на штурм.  Остальные, так же с интервалом между шеренгами, подошли к ручью и остановились.
        -- Началось, - сказал Володя, - пошли. Спускаться на верёвках быстрее, чем нам, по-пластунски, ползти через колючки пятьдесят метров.
       -- Согласен, бежим Король, - сказал Рифкат, и друзья устремились в обход, на восток, чтоб подойти к скале по противоположной стороне оврага.
       В момент, когда первая шеренга Красных приблизилась к нижней баррикаде, оттуда посыпался град снежков. В свою очередь, приблизившись, непосредственно за спины атакующим, шестой класс Красных остановился и обрушил шквал ответного снежков-метания, не давая прицельно метать снежки обороняющимся. Пробежав сквозь ряды бросающих снежки шестиклашек, девятиклассники Красных усилили натиск штурма.  На первой баррикаде началась настоящая схватка. Слышно было, как Владимир Иванович, подбадривал своих ребят криками. Он, старался на себя взять ребят покрупней, из числа атакующих, сталкивая их за стену баррикады. Учитель черчения, Круглов, возглавил атаку Красных. Уже были и первые однопогонники-раненые, бегущие по своим санитарным палаткам, где им быстро     пришивали недостающий погон, и они возвращались на баррикаду.               
Появились   первые    защитники     баррикады,   которых     стащили    вниз,  и               
атакующие захваченные в плен на баррикаде. Тем и другим, уже, оторвали погоны. Для них, боевая часть Зарницы, была уже закончена, и им нужно было подниматься по краю южного склона оврага наверх, в нейтральный лагерь. Оттуда было удобно наблюдать за всем, что происходило на противоположном бугре. Там же, у костров, можно было попить чаю с пирожками с повидлом, подготовленными для них, работниками школьной столовой. А кто хотел, обычно их было мало, мог идти домой. Но в два часа дня, все должны быть в школе, на построении участников Зарницы, для подведения итогов и продолжения всех запланированных мероприятий, на этот  день.   Ровно   в   час   дня,  по  команде   Любовь  Логвиновны,   должна прозвучать мелодия «Марш славянки», которую  исполнит  на  трубе   руководитель  кружка духовых инструментов, старый учитель музыки, Шварц Петр Карлович. Начало исполнения, означало конец игры. Он играл всегда долго, чтоб все отошли и успокоились от схватки. Но, до этого момента, для Синих, было ещё много время.  Хотя и не так уж много, для Красных.
       Без четверти двенадцать было, когда Сеня посмотрел на часы. Вся картина штурма была у него как на ладони.  В это время Красные прорвались за линию первой баррикады в двух местах. Синим, пришлось постепенно перебраться за стены второй, по заранее приготовленному трапу, после чего его втащили наверх, при этом пожертвовав двумя крепкими восьмиклассниками, прикрывающими отход и преграждая подступы к трапу. Их потом оттащили от стен второй баррикады Красные и сорвали погоны. Найдыш Виктор Дмитриевич отправил на штурм еще одну шеренгу девятиклассников. Фактически, в штурме второй баррикады, принимало участие больше половины дружины Красных. Не задействованы были только седьмой класс в 53               
полном составе и половина восьмого класса. Сеня понял, что ему можно будет попасть к птичнику не замеченным только с тыла. Этого вообще-то нельзя делать. Но, как говорят, если нельзя, но очень хочется, то можно. Главное, чтоб этого никто не узнал.
         Штурм второй баррикады длился уже полчаса. Май Иванович  опустил свежие силы девятиклассников и семиклассников, во главе с Кухниным, на правый  фланг  второй  баррикады,  а  уставших семиклассников, защитников первой, поднял на третью. Созданный перевес численности сил спустившегося   отряда,  в  контрнаступление   на   правом  фланге,  позволил отодвинуть Красных к первой линии обороны. Этот прорыв послали ликвидировать пятую шеренгу резерва во главе с Тодором Дончевым . Тот повёл отряд в пятнадцать человек, через камыш и высокую траву, чтоб зайти отряду  наступающих   в  тыл  и  окружить   их.  Когда  Май  Иванович,  увидел угрозу окружения своих, отрядом, бегущих по камышам шеренгой, в затылок друг другу, он приказал поджечь камыш. Двое его посыльных, с  пятилитровыми канистрами, быстро прибежали к камышу. Они разлили бензин  по  всему  фронту  зарослей  и  подпалили его.  Камыш и густая трава были сухими, поэтому пламя резко взметнулось метра на два вверх. Тодор Дончев, со своим отрядом дошёл только до средины зарослей, увидев стену огня, скомандовал быстро всем вернуться. Отряд назад бежал уже врассыпную, наперегонки с быстро поедающим заросли, пламенем. Такой огонь привлёк внимание участников игры, все остановились и смотрели на большой движущийся костёр. Май Иванович, этим поджогом, сразу убил двух зайцев. Первое, он выиграл время, чем приблизил победу и дал передохнуть, от постоянного штурма, обороняющимся. И второе, отряд Кухнина, за это время, вернулся из прорыва на стены второй баррикады и избежал окружения. Любовь Логвиновна, ответственная за исполнение правил проведения игры, хотела остановить Зарницу. Она пожалела, что Шварц, со своей трубой, обычно приходит  за десять минут до окончания игры. И поэтому, она заставила играть «Марш славянки», чтоб закончить игру, горниста. К, радости всех, тот затрубил что-то такое, что Виктор Дмитриевич, муж Любовь Логвиновны, не растерявшись, отправил на штурм крепости шестую, предпоследнюю шеренгу. Так и осталось загадкой, специально горнист Красной дружины так сфальшивил, или он не сумел выполнить музыкальный заказ Любовь Логвиновны. Штурм возобновился с ещё большим усердием.
       Был ещё один человек, кто воспользовался поджогом Май Ивановича. Сеня, когда все отвлеклись на кострище, спустился со скалы по пологому спуску, со стороны степи. Чуть ниже, под отвесной скалой, росли отдельные, не большие  кустарники  шиповника.   Подкравшись к ним, Сеня спрятался з               
тем из них, который находился прямо напротив птичника, под скалой. Отсюда, было удобно наблюдать за взводом охраны знамени. Он видел, как суетился Рафиг, бегая в постройку и обратно, с какими-то рюкзаками.
       Когда к штурму присоединился весь седьмой класс Красных, вторая баррикада подняла часть своих сил на третью баррикаду. Остальные остались
                54
на стенах второй и продолжали сдерживать штурм. На это их хватило недолго и в полпервого, второй рубеж Красными был взят. Оставалось полчаса, продержаться  Синим.  На  третьей  баррикаде  защитники  стояли  в  две  шеренги,  плечо  к  плечу.   Несколько  дополнительных  групп, занимались только тем, что отрывали погоны у несчастных штурмующих, которых   не    столкнули   вниз   с   баррикады,  а  наоборот  втащили  на  неё. Май Иванович,  вставши  со  стула,  приставив  ладонь  козырьком  к  глазам, прикрываясь от яркого зимнего солнца, с удовольствием наблюдал бесполезные атаки Красных. Он видел, что потери они несли теперь в два раза больше, чем его дружина. У него созрела уверенность, что те, неполные полчаса, они продержатся. Тем более, что силы и упорство Красных пошли на убыль. В нейтральном лагере, к этому времени, в качестве зрителей, уже находилось больше половины участников Зарницы. Там же, уже переживали за свои дружины, два командира, помощники командующих. При обороне второй баррикады, прикрывая отход Синих, лишился погон учитель труда, а при штурме Красными третьей, учитель черчения. По правилам игры, персонально неприкосновенны, только командующие дружин, но они и не имеют права принимать личное участие в единоборствах.
          Сеня, сидя в укрытии, не мог придумать, как воспользоваться своим положением, чтобы помочь Красным. Он который раз посмотрел на часы. Они показывали без двадцати пяти час, когда он услышал громкий, от эха, оглушительный визг девчонок и гудение горнов, со стороны атакующих. Красные отправили на штурм последний резерв, состоящий почти из одних девчонок восьмого класса, седьмую шеренгу.
      «Что это? Психическая атака?» - подумал Сеня.
       В это время, на него, сверху скалы, посыпались мелкие камушки. Подняв глаза вверх, он увидел спускающиеся две верёвки со скалы вниз. Когда они достигли   низа,  Сеня   подёргал  за  одну  из   них. Через мгновение, на Сеню               
смотрели несколько пар перепуганных глаз. Потом все спрятались, а Донч вытянул руку с зажатым кулаком и поднятым большим пальцем вверх. Первыми спустились вниз Тодор и Олег Ильин. Следом ещё два одноклассника Сени, Деньгин и Сашка Кузнецов, допущенный после минного поля до игры, по правилам. Последними, спускались физрук Шурик и Вася Батурин. Когда они уже почти коснулись земли, их заметили и доложили Маю Ивановичу. В помощь взводу охраны знамени он отправил отряд из шести человек, во главе с Кухниным.
      -- Мелих. Ты откуда взялся? – спросил Тодор.
      -- Потом расcкажу. Голова слышишь, если кто спросит, я спустился с вами.
      -- Сейчас погоны оторвут, не кто и спрашивать не будет. Вон, к нам уже бегут,  -  ответил Олег и показал на бегущих от баррикады к ним ребят.
         -- Асхад Рахимович, как договорились, повозитесь с ребятами? Задержите их подольше. А мы в курятник. Хорошо? – попросил Донч.
       -- Хорошо Донч, давай, -  по-свойски ответил физрук.
       -- Голова, Мелих, за мной! – крикнул Тодор и все рванули к птичнику.
                55
       Четвёрка, во главе с физруком бросились на приближающуюся шестёрку               
Синих.  Их схватка приобрела комический сюжет. Очевидно физрук, ещё до спуска по верёвке, обучил ребят как удобней, возможно дольше продержаться меньшим количеством людей. Главное не дать себя повалить на снег. Устроив подобие хоровода, бегая по кругу и толкая натыкающихся на них ребят, после чего те падали, поднимались, и опять получали толчки. Все шестеро Синих, бегая вразнобой, отдельно каждый, пытался схватиться, с тем, кого он себе наметил. А получал сильный толчок от того, от кого не ждал. Такая возня полностью отвлекла на себя внимание прибежавших помогать своему ВОЗ и позволила Тодору и его приятелям приступить к штурму, запертой изнутри, двери в птичник. Ее охраняли с наружи трое из отряда охраны знамени. Они плечо к плечу стояли у двери. Еще трое, включая Рафига, были вместе со знаменем внутри постройки.  Трое на трое начали борьбу у дверей. В момент, когда нападающие, фактически отвлекли наружную охрану дверей на себя, с восточной стороны птичника к дверям прибежали  Володя  и  Рифкат.  Одежда  на  них  была  изорвана в клочья и на руках и по лицу были видны кровавые царапины. Они, с разбега вдвоем ударили с такой силой в дверь, что на ней отлетело сразу несколько досок. Старая, прогнившая дверь оказалась не такой крепкой, как казалась на вид. После второго удара, в двери, образовалась дыра, в которую, оторвав доски, можно было пролезть. Отрывать погоны, давно уже никто, из противоборствующих дружин, не пытался.  Синие, толкались, чтоб не пустить Красных пролезть в птичник. Первыми туда ворвались Рифкат, Володя и Сеня. Тодор и Олег, теперь наоборот, охраняли от проникновение вовнутрь.  Но внутри ворвавшихся Красных, ждал обещанный Рафигом сюрприз. Не успев осмотреться по сторонам, на головы  всех  троих  упала  сетка,  изготовленная из связанных между  собой, двух волейбольных сеток. Её удерживали  на верёвках, перекинутых через крюки, вбитые под потолком. Упавшей сеткой мгновенно обкрутили  всех троих и толкнули в угол птичника. На всю постройку раздался заливистый смех Рафига, а когда он увидел, кто попался, смех повторился с ещё большим восторгом.               
       -- Ну что разведчики, поймал я вас? – продолжал заливаться смехом довольный Рафиг.
       -- Компас, я тебе обещаю. Как только освобожусь, я тебе стрелку перекрашу. Будет она красная вся, - в бессильной злобе кричал Володя.
      В этот момент в постройку ворвались Олег, Тодор и Вася Батурин, единственный из четвёрки, кому удалось остаться с погонами, и трое ребят из Синей дружины. В проём с окончательно оторванными дверями, стало набиваться всё больше народу. Когда Май Иванович понял, что опасность захвата знамени Красными велика, он снял ещё десять человек с баррикады и  направил  к  птичнику.  Этим   воспользовались  Красные,  навалившись  на один фланг, ворвались на баррикаду и устремились туда же. Внутри, в углу постройки, оборону держали Синие, прикрывая собой товарища, который пытался намотать вокруг себя, под пальто, знамя. Тодор и Олег, подняв на плечи Васю Батурина, разогнались и бросили его за спины стоявших, заслоняя
                56
знаменосца и сами набросились на его оборонявших. С каждой секундой, в помещение, добавлялось девчонок и ребят, с синими и красными погонами.  В помещении, создалась, куча мала. У кого знамя, уже не  знал  никто.  Все  бросались  друг  на  друга и  искали,  у  кого  было знамя. Теперь срывали не погоны, а одежду друг у друга, в поисках знамени. Учителя-контролёры призывали всех вернуться к правилам игры, но это было бесполезно. Тройка пленных разведчиков, тоже освободилась из сетей.  Выход из птичника наглухо закрыли девчонки восьмиклассницы Красной дружины, у которых сил осталось больше остальных, так как они вступили в игру недавно. Они никого не выпускали из помещения, так как понимали, что знамя можно отобрать пока оно внутри птичника. Сеня, освободившись, стал пробираться, вдоль стенки, в угол, где стоял раньше знаменосец. Вася Батурин, вылезший, из толпы вдоль той же стены, ничего не говоря, сунул знамя, непонятно откуда взявшееся у него, под бушлат Сени, оказавшегося с ним рядом.  Батурин,   повалил  на   землю    сразу    двоих   с   синими погонами. Передача им знамя была замечена  Синими.  Сеня попытался прорваться к выходу, но был сбит с ног каким-то верзилой, на которого, в свою очередь, прыгнул сверху, на плечи, Олег. Их обступили девчонки Красных. Олег прошептал Сени, чтоб тот засунул знамя ему под бушлат, а сам закрыл лицо соперника своей шапкой. Потом он резко вскочил и смешался с девчонками у выхода. Изнутри птичника так надавила толпа, что какое-то время, все спрессовались и остановились без движения. Девчонки постепенно выдавили Олега ближе к выходу. Он, опираясь на их плечи, как по брусьям стал пробираться на выход. В этот момент немного распахнулись борта его бушлата, и все увидели, что знамя у него за пазухой.  Он выскочил в дверной проём и давление, изнутри удвоившись, прорвало оборону на входе в птичник.  Олег бежал вниз крепости. Его преследовали и Красные, и Синие. Он знал, что вот-вот прозвучит «Марш славянки».  Перемахнув через верхнюю баррикаду, он попал прямо в объятия Кухнина и ещё двоих ребят с синими погонами. Они специально прятались снаружи баррикады, в засаде. Им понадобилось меньше минуты, чтобы сорвать с Олега бушлат и завладеть знаменем. На помощь Олегу никто не успел. В этот самый момент над оврагом зазвучал громко «Марш славянки». Все мгновенно застыли. Через несколько секунд, когда Кухнин поднял над головой свернутое знамя, вся Синяя дружина, как  на  северном,  так  и  на  южном склоне оврага подняла такой визг восторга, что заложило у всех уши. Май Иванович  радуясь  подбежал  к  Кухнину и стал  его восторженно   обнимать.  Затем,  взял   у   него   знамя, развернул перед собой и приготовился махать им над головой. Гул радости Синих, от обступивших Май Ивановича и до верха южного склона, постепенно замолчал. В руках Главнокомандующего Синих было не знамя, а обыкновенная красная скатерть, какими обычно, застилают столы в пионерской комнате. К Маю Ивановичу подошла удивлённая Любовь Логвиновна и взяла из рук опешившего Главнокомандующего скатерть.
      -- Но это не знамя! Победа присуждается тому, у кого это знамя сейчас.
                57
       Она стала смотреть вокруг и все присутствующие, в полной тишине, удивленно смотрели по сторонам. Тодор, Сеня и все ребята ничего не могли  понять.  Если  у  Олега  было  не знамя, то где оно? Вдруг послышался смех Олега, постепенно увеличивающегося до, не прилично, громогласного. Взоры   всех   устремились   на  него, сидящего на остатках баррикады и смеющегося, раскачиваясь из стороны в сторону. Олег,  продолжал  истерично  смеяться, постепенно поднимая руку и показывая в сторону постройки. Возле птичника, одиноко стояла Люся Василькова, высокая девушка, уже тогда с пышными формами и улыбалась. Она была одноклассница Олега, с красными погонами. Немного застенчиво, она отстегнула три верхних пуговицы пальто и достала знамя, со своей груди. Олег, в момент давки у дверей птичника, успел передать ей знамя, а скатерть он положил за пазуху, еще перед спуском на веревках. Постепенно гул разочарования Синих, перерос в гул восторга Красных. Вся их дружина, находившаяся на северном склоне, побежала к Люсе.               
       --Ты что, никак не проснёшься? – кто-то спросил у Семена, стоявшего в растерянности. – Анатольевич вставай. Уже день, половина одиннадцатого, а ты всё дрыхнешь.
       Виктор, сосед по гаражу, стоя возле дивана, тормошил его за плечо. Семён, не открывая глаз, повернулся и сел на диване.
        -- Витя, если бы ты знал. Какой я сон сегодня видел. Как будто опять в детстве побывал.
        -- Пошли ко мне в гараж. Я уже чай нагрел. И покрепче есть, поправиться.
        -- Неужели это было всё со мной, только для того, чтобы сейчас присниться? – открыв глаза, пробурчал Семён.
        Он встал с дивана и направился, вслед за Виктором из гаража. Сходив по               
малой нужде, спрятавшись за открытую створку ворот, потом, сполоснув лицо под умывальником, закрыл гараж на замок и побрёл к Виктору. Тот разлил по кружкам, свежезаваренный душистый чай, от которого валил пар. Затем взял бутылку и разлил, по гранёным рюмкам, самогон.
        -- Давай Анатольевич, я тебя сейчас подлечу. Вот, и яичница с салом, на сковородке уже готова. А ты вчера рано отключился. Стареешь?
       -- Да нет, конечно. У меня, с вами, был уже третий стол, - пояснил он.
       -- Тогда конечно. Я, и один, бывает, заканчиваю сном.
       -- Эх, Витёк! – сказал Семён. – Давай!
       Он взял рюмку и махом выпил, перед тем ударив её о рюмку Виктора.
       -- Вот за что я тебя уважаю, Анатольевич, - сказал Виктор, взял свою рюмку со стола и заулыбался, - так это за то, что ты перещеголял уже самого генерала Михалыча, из фильма «Особенности национальной охоты». По краткости тоста.
Виктор выпил, и они дружно стали наворачивать яичницу. Попив горячего чая, с обильно заправленным сахаром, Семён, отказавшись от последующих рюмок, сославшись, что ему нужно быть в форме вечером. Поблагодарив Виктора за всё, он отправился домой.

                58
 4.ФОТОГРАФИЯ.
Позавтракав, в гараже с Виктором, Семён отправился домой. Настроение было двоякое. От вчерашней встречи с Олегом и друзьями, а также увиденного ночью сна, на душе было тепло и приятно. Но, от будущих объяснений с женой и осознание необходимости ежедневного поиска случайных заработков, поверх тех душевных впечатлений, ложились без-исходная тоска и грусть. Следуя, между девятиэтажных домов микрорайона, Семён стал шарить по карманам брюк и ветровки, чтобы узнать, сколько осталось денег после вчерашних похождений. Оказывается, потратил не много, а в нагрудном кармане, он обнаружил твёрдую прямоугольную картонку. Это была визитка. На синем фоне изображена космическая станция, причудливых форм, на не известной планете. Ниже, такой же золотой краской, написано имя её хозяина. 
       «Заместитель руководителя комиссии по набору личного состава в отряд космонавтов «БВОК». Подполковник, Ильин Олег Валентинович».               
      Под именем, номер телефона. Семён остановился и присвистнул.
       -- Не-фига себе! Надо это запрятать подальше.  И не дай Бог, потерять.
      Семён достал документы на машину и положил визитку под иконку в кожаном вкладыше портмоне. Не ведомо отчего, настроение немного приподнялось и, ускорив шаг, он продолжил свой путь домой. Семён не мог вспомнить, в какую смену сегодня Полина. Не хотелось бы прямо сутра нарваться на скандал. Вспомнить так и не удалось. Когда он начал вставлять ключ   в   замок   двери,   она   распахнулась.   На   пороге   стояла   жена,  уже
собравшаяся выходить из дому.
       -- Явился! Ты смотри, не пьяный. Значит, был где-то у шлюхи. Что, нашёл уже себе? – срываясь на крик, спросила Полина.
      -- Ни, Боже мой, - пытаясь перевести опять всё в шутку, ответил Семён, -лучше тебя на свете нет. Молодая, озорная, поворотливая. Да и кто же от шлюхи, приходит трезвый? Они любят выпивших, чтоб было весело.
      --Ну, это тебе видней, специалист. Хватит из меня дуру делать! Прошлый раз, когда  пришёл пьяным, ты оправдывался, что они любят трезвых, дескать, с пьяными им делать нечего. Что, - в показаниях путаешься?               
      -- Ну, Полиночка,  ты  даёшь.  Трезвый  приду,  не  такой.  Пьяный  приду, 
опять не такой. А на уме, одни только бабы.  На тебя не угодишь! А к тебе что, следователь ходит? Чего это ты как менты заговорила? С кем поведёшься… 
       -- Слушай, Семён! Я тебя не держу. Нашёл себе лучше, - катись. Чего ты мучаешь себя и меня.
-- Да нет у меня никого, лучше тебя.
             -- А хуже? Значит, все-таки есть! – не унималась Полина.
       --Нету, не лучше, не хуже. Да оно, получается, и тебя нет. Живу один, на хрен никому не нужен. Только и того, что ночевать сюда прихожу. А вчера и отсюда выгнали, - разувшись, сказал Семён.
        Повесив ветровку на вешалку и пройдя в зал, он сел на диван. Полина пришла следом.
        -- Ты же сам себя до этого довёл. Посмотри, кем ты стал? Эти пьянки…
                59               
        -- Ты не опоздаешь? – поинтересовался Семён.
        -- Не переживай, у меня ещё семь минут есть, - огрызнулась Полина, посмотрев на настенные часы.
        -- Боже мой, ещё семь минут бесполезных нотаций.
        -- Бесполезных? Ты говоришь, бесполезных. То есть тебе всё равно, что я говорю! – опять переходя на крик, продолжала Полина.
        -- Да нет. Просто я это уже слышал сто пятьдесят раз.  Ну, сколько можно? – взмолился Семён.
       -- Сеня, значит так! Я сегодня ночью приду, чтоб ты был дома…
       -- Это хорошее предложение. Чем займёмся? – перебил речь жены Семён.
      -- Прекрати паясничать! Нам надо не спеша, обо всем поговорить. Если тебя опять не будет дома, с тобой будет всё ясно. У тебя кто-то есть.   
      -- Что, начнём разговор прямо ночью? До утра не потерпишь? – серьезно спросил Семён.
      -- Потерплю. Но ты должен быть трезвым. А не с перепоя, как сейчас.
      Полина быстро повернулась, схватила сумку в коридоре и, хлопнув дверью, выскочила из квартиры.               
       -- Вот, силки расставила. Если уйду, точно скажет, нашёл себе, - вслух подумал Семён.
      Он встал с дивана и пошёл в спальную комнату раздеваться, чтоб потом помыться. Вода в это время обычно не шла из крана. Она вообще редко шла. Последнее время её включали только вечером, да и то на два часа. По этому, на верхние этажи, а Семён жил на восьмом этаже, вода часто не выбивала вообще. Если в это время его не было дома, Полина воду таскала, вёдрами от крана, который находился у входа в подъезд, сама. Конечно, когда соседи, живущие этажами ниже, набирали свою заготовленную посуду, её пускали набирать воду к себе, на пятом, шестом этажах. Но это бывало редко, так как они еле успевали набрать себе и воду прекращали качать. Воды нужно было много. Для питья и приготовления пищи, для туалета и купания, ежедневного умывания, стирки, уборки, поливания цветов. Для всего этого необходимо, по возможности,  ежедневно  пополнять  запасы,  иначе потом будет трудно, сразу наносить, чтоб на всё хватало. При всём при этом, хорошо, если бы работал лифт. А он уже месяц не работает. Двигатель, не то сгорел, не то его вообще украли. Когда Семён зашёл в ванную комнату, он увидел что воды, в самой ванной которую всегда наполняли доверху, а мылись в большой чашке, оставалось на дне. Семён предположил, что Полина будет по мягче и сговорчивей, если он наносит воду в ванную и заполнит все пустые вёдра и кастрюли водой.               
      «Сегодня отказываемся от всех дел и встреч. Необходимо уделить внимание проблемам квартиры и, по возможности, Полине, - подумал Семён, - купаться буду после того, как наношу воду».
       Он, ограничился бритьём и умыванием. Оставив кран и дверь в ванную приоткрытыми, чтобы услышать, когда начнут качать воду, Семён пришёл опять в зал. Взяв пульт телевизора, он лёг на диван.  По телевизору начинался
                60
фильм «Доживём до понедельника», что очень удивило. Последнее время показывали одни американские фильмы-боевики, которые Семён не любил. А этот фильм нравился ему с детства. Расположившись поудобнее, на диванной подушке, он стал смотреть. На экране показывалась школьная любовь в лучших её проявлениях с поэзией и романтическим треугольником. Семён смотрел за развитием сюжета школьной истории, не в первый раз и вспомнил  свою, внезапно  вспыхнувшую первую любовь. Он тогда учился в восьмом классе. Это было пронизывающее чувство, как удар молнии.               
       Произошло это в начале учебного года. Стояла теплая, мягкая, солнечная погода, ещё не добравшейся до экватора, осени. Деревья в школьном саду и вокруг школы были в разноцветных, только, только начинающих медленное свое падение, листьях. Прогретая жарким летом земля ещё отдавала своё тепло вечером, делая сумерки приятными и желанными, вызывающие потребность у людей подольше быть на улице и попозже заходить в дома и квартиры. Все ученики были отдохнувшими, загоревшими, после летних каникул. Не уставшие от учебного процесса, они были  подвижными, звонкими и красивыми. Сеню и Рафига позвали на расширенное собрание Комитета комсомола школы. После уроков они пришли в Ленинскую комнату. Разместившись на стульях во втором ряду с краю у большого окна, они наблюдали затем, как заполнялось помещение размером с обычный класс. Впереди шести рядов стульев, стояли два длинных сомкнутых стола, накрытых красными скатертями. Сверху, на средине столов, стояли два стакана, графин с водой, какие всегда ставят на экзаменах и школьных собраниях, и ваза с огромным букетом осенних разноцветных георгин. Вдоль стен, на ажурных деревянных тумбах-подставках разной высоты, изготовленных учениками на уроках труда,  чередуясь, стояли бюсты вождей               
революции, героев-полководцев Гражданской, Великой Отечественной войн, а также квадратные деревянные горшки с комнатными цветами. Стены и простенки  между  окон,    украшали,    висевшие   на   них,    стенды  с  разной
патриотической тематикой: «Заветы Ленина», «Молодая гвардия» с биографией и портретом Олега Кошевого, имя которого носила школьная дружина, «Космонавтика», «Целина».  У стены, за столами, было установлено школьное знамя под стеклом, и висели, с одной стороны, портрет Ленина и, с другой стороны, портреты всех членов ЦК КПСС. Повестку собрания ребята знали. Организация торжественного собрания и праздничного концерта для шефов школы и жителей посёлка, посвящённого Октябрьской революции. Было начало октября и до концерта оставалось около месяца. Мероприятие ответственное и требовало тщательной и серьёзной подготовки. На собрание, кроме членов Комитета комсомола, были приглашены: комсорги, пионервожатые, старосты и  классные  руководители     всех      старших     и      младших      классов.     За     столом,   в  президиуме,  сидели:  завуч  школы  Любовь Логвиновна Найдыш, комсорг школы Виктория Нежинская, пионервожатая школы Ирина Калугина, учитель пения, руководитель художественной  самодеятельности  школы  Петрова  Зоя Захаровна,  учитель
                61
физкультуры, великолепно играющий на баяне,  Асхад Рахимович Серкизов. За столом президиума сидели ещё несколько учеников - активистов и редактор школьной газеты «Салют», ученик 10-го «а» класса, Вениамин Эпштейн. В столь представительной компании Сеня и Рафиг оказались первый раз. Они зарекомендовали себя, как умельцы не шаблонного и весёлого ведения концертов, тематических вечеров общешкольного значения. А в КВН, на школьных играх, они были капитанами команд своих классов, и часто приносили победы своим командам, за счёт конкурса капитанов. Во время ведения концертов, в перерывах между номерами, ставили, ими придуманные, не большие весёлые сценки. Впоследствии увлечение художественной самодеятельностью приведёт к тому, что их будут приглашать для ведения концертов в районном Дворце Культуры. По окончанию школы руководство ДК города Андреевска, торжественно вручит им направление на поступление в Ивано - Франковское театральное училище. Но, это будет потом. А пока, они ещё только делали свои первые шаги, как конферансье.
      -- Сейчас я тебе покажу одну девчонку. Она мне очень нравится. Только ты смотри, никому, - доверительно шепнул Рафиг, на ухо Семёну.
     -- Как понять нравится? Мне, может тоже много, кто нравится. Влюбился, что ли? – подтолкнув плечом, спросил Семён.
      -- Не знаю, наверное.  Вот я и хочу с кем-то поговорить об этом.  А кроме               
тебя, больше не с кем.
       -- Ну, ты Раф даешь. Интересно, что это за краля, что может соответствовать твоему изысканному вкусу, - пошутил Сеня. – Где же она?
     Семён стал всматриваться в девчонок, сидящих сзади и до самого президиума, по всем рядам, пытаясь угадать избранницу Рафига.
       -- Не туда смотришь. Вон она за столом, - кивнув глазами в сторону президиума. – Видишь, ближе к нам третья от края, рядом с Калугиной? Это Оля Ковалёва, из 7-го «а», - приглушённо, опустив глаза, сказал Рафиг.
     Семён,  перевел    взгляд   с   Рафига   на   указанную   девчонку,   стал   её   
разглядывать. В это время завуч Любовь Логвиновна обратилась к комсоргу Виктории Нежинской.
       -- Пора начинать, Вика.
        --Внимание! Прошу всех прекратить разговоры, - поднимаясь со стула, громко сказала она. - Начинаем собрание. Сегодня мы проводим заседание расширенного Комитета комсомола и пригласили всех вас, кто так или иначе будет принимать участие в организации и проведении торжественного собрания и концерта после него, посвящённого 54-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции. Мы в Комитете, предварительно обсудили все предложения, поступившие накануне нашего собрания. Был составлен ряд мероприятий и список предложений, необходимых для расширенного обсуждения.  Прежде всего, необходимо утвердить штаб подготовки и проведения указанных мероприятий. Председателем штаба предлагается назначить Асхада Рахимовича Серкизова, нашего любимого учителя физкультуры, - улыбаясь, показала Вика на учителя.
                62
      По рядам слышен был гул одобрения. Асхад Рахимович встал со стула.
       --Я, очень рад, - за вас! Уверен, вы меня не подведёте.
  Прижав правую руку к сердцу, с присущим ему юмором и улыбкой, он низко поклонился. Громко потянув воздух в себя, понюхал букет георгин, стоявший на столе, в который он уткнулся лицом, под общий смех зала.      
       -- Его    первым    помощником    и    заместителем    председателя    штаба, - продолжила Виктория, -  Комитет комсомола предлагает назначить, недавно избранную, заместителем комсорга школы, Олю Ковалёву. Это ей первое ответственное поручение от Комитета комсомола школы.
       Оля мгновенно встала и щёки у неё стали ещё красней, чем были. Рафиг и Семён смотрели на неё как два рентгеновских луча. Один взглядом нежного восхищения и тайной любви. Второй изучающим взглядом. Подобно первооткрывателю таинственного необитаемого острова, с постепенным открытием для себя, всё новых и новых красивых мест. Чем больше Семён всматривался в черты лица Оли, её глаза, контуры губ в лёгкой улыбке, тем больше у него затихало дыхание и сдавливало сердце в груди.  Он был потрясён её красотой.  Ему виделось что тёплый, не яркий,  солнечный луч, падающий  из   окна,   освещал  Олю  не   реальным   божественным   светом.               
Стрижка, волос каштанового цвета,  едва  доходила  до  плеч, округляя   головку   без    единого   изъяна   локона,    сплошной  формой  небольшого   ровного  овала.   Разделённая   чёлка   волос, объёмной  формы, продолжая ровный, слегка смещённый влево  пробор,  нависала на лоб,   не  доходя  до    бровей. Четкие, немного вытянутые, дуги бровей обрамляли, не то голубые,   не то темно-бирюзовые  глаза с длинными ресницами. Казалось, что они достают до бровей, когда Оля смотрела в зал. Маленький носик и аккуратные маленькие полные губки, формой и цветом похожие на черешню, завершали контур лица, так заворожившего Сеню. На ней была одета безупречно подогнанная коричневая школьная форма, с белоснежным фартуком. Верхняя часть фартука, с не большими рюшками по бокам, облегая, подчеркивала уже формирующуюся грудь. Дальше собрание продолжалось, но Сеня уже не следил за его течением. Он смотрел на Олю. Этот пристальный взгляд, наверное, почувствовала и она. В какой-то момент Оля, посмотрела в сторону Семёна, и их взгляды встретились. У него перехватило дыхание. Задержав  взгляд  ненадолго, она перевела его на Рафига, и потом уже до конца собрания не смотрела в их сторону вообще.  Во второй половине собрания, Оля вышла из-за стола и стала в торце его, показывая проект афиши, которые  будут развешивать у шефов на шахте, в совхозе, на посёлке, приглашая жителей Коммунарска на концерт. Своим появлением в полный рост, Оля окончательно пленила Сеню. Точёную фигурку, чётко    обозначенной    талии     поясом    белого    фартука   поверх юбки, в крупную плиссировку, идущую до колен, закончили стройные ножки в черных чулках и белые туфли лодочки на низком каблуке. Ничего подобного, до этого дня, Сеня не замечал.
       «Какая же она красивая», - думал он.  Нет, он ее раньше часто видел. В пятом и шестом классах.  Они часто встречались,  так  как  ходили в школу по
                63               
одной улице. Оля жила на параллельной улице ближе к совхозу. Все ребята из совхоза, в том числе и она, шли в школу по улице Советской, на которой жил Сеня.  Ее он помнит еще маленькой, с огромным портфелем за плечами.               
       «Как же она выросла и похорошела за это лето!» - продолжал мысленно восхищаться Сеня. – «Почему, почему  Рафиг, живущий возле школы, совсем в другой стороне посёлка, её смог рассмотреть и заметить среди всех девчонок    школы,  а   он   нет?   Где  были  его  глаза  на  всех  построениях  и торжественных линейках, уже в этом году? Куда же он смотрел, что не увидел такой стройной и милой девушки? Как так могло получиться, что уже больше месяца он ходит в школу в этом учебном году и ни разу с ней не виделся утром, по пути? А в прошлые годы видел её чуть ли не каждый день».
    За размышлениями Сеня не заметил, как прошло больше часа времени собрания.
     -- Ну, что скажешь? – тихо спросил Рафиг.
     -- А она знает? – переспросил Сеня.
     -- Нет, никак не решусь подойти, - ответил Рафиг.
    В этот момент Виктория Нежинская, стала подводить итоги прошедшего собрания. Оля, повернувшись к сидящей рядом Ирине Калугиной, что-то говорила. Затем обвела взглядом весь зал и мельком взглянула на обоих друзей, после чего продолжила шептаться с Ириной.
       -- Не-фига. Она уже догадывается о тебе. Ты, своей застенчивостью, уже себя где-то выдал.
       -- Не может быть! – переполошился Рафиг.
       Его щёки залились малиновым цветом. Это его всегда выдавало, когда он сильно волновался. После собрания друзья стояли на пороге школы, наблюдая, за расходившимися с него, участниками. Рафиг, попросил  Сеню  задержаться   и  постоять вдвоем, создавая видимость обсуждения ими подготовки концерта. Он хотел, если Оля выйдет одна, подойти к ней с Сеней для согласования, возникшего у них, вопроса. Потом Сеня должен заторопиться по своим делам и Рафиг сможет проводить Олю.
       --Ты мне не ответил, как она тебе показалась? - повторил вопрос Рафиг.
       --Раф, внешне выглядит ничего. Но тебя же интересует не только внешне, но и внутренне. Я с ней, ни разу не говорил. Как она выбилась в замы комсорга школы? За счёт каких качеств? Я же не знаю.
       Сказав это, Сеня почувствовал, что он начинает бороться за Олю не совсем приличным способом. Друг ему доверился, а он. Поэтому Сеня решил сначала помогать Рафигу, а потом будет видно. Минут через десять, Оля вышла вместе с подругой Ириной, и они направились домой, демонстративно не замечая стоящих в стороне друзей.               
       --Ну что, идём следом? Они только до половины пути идут вместе. Потом, 
Ирина  пойдёт  по  другой  улице,  я  знаю.  Они  так  с  детства  ходят.    Сегодня подойдёшь и поговоришь, как ты хотел, -  предложил Сеня.
        Ирина и Оля уже скрылись за углом здания школы. Рафиг замялся в нерешительности.
                64
        -- Нет, я не готов. Да у неё сегодня, после собрания, в голове не то и ей не до меня. Нет, в следующий раз.
        -- Это  у  тебя  в  голове  не  то.  Ну, смотри,  как знаешь.  Я бы не тянул, – сказал Семён и решил перевести разговор на другую тему. – Ладно, что думаешь по поводу подбора сценок на тему концерта?
        -- Да, я уже думал. Есть соображения. Махновцев спародируем и АНТАНТУ,  надо подумать как протянуть.
       -- По АНТАНТЕ я уже кое-что придумал. Завтра обсудим, - протягивая руку для прощания, сказал Семён. – А вообще ты настоящий Компас. Оля же из «а» класса. Чего ж ты среди «б» себе не нашёл?
      --Слышишь Мелих, ищи сам себе, среди «б», - ответил Рафиг.
     Друзья громко рассмеялись, ударив по рукам, распрощавшись, пошли по домам. То, что Сеня немного отстал от девчонок, его устраивало. Он, не спеша нагнал их уже перед самым их расставанием. Сеня принял решение догнать Олю, когда она останется одна и пойдёт по его улице, чтобы завести с ней разговор о предстоящем концерте. Это поможет поближе познакомиться, разведать её отношение к Рафигу, тем самым помочь другу и самому определиться на дальнейшее отношение к ней. Но девчонки прошли поворот на улицу, где жил Сеня и пошли вместе дальше. Та, параллельная улица Народная, на которой жила Оля, больше использовалась для движения транспорта в совхоз. Тротуар на ней был сильно разбит и, в не погоду, ходить по нему не представлялось возможным. Местами на нём образовывались не проходимые лужи. Поэтому-то и ходили все пешеходы из совхоза по улице Советской. Эта улица была хорошо асфальтирована, по ней запрещалось ездить грузовому транспорту. Наверное, у девчонок было о чём поговорить, и они продолжили свой путь вдвоем, до пересечения с улицей Народной. Оттуда Ира пойдет дальше, а Оля может повернуть к себе домой, тем  более,  что  стояла  теплая  и сухая  погода.  Идти за ними дальше Семён не хотел. Это не возможно бы было объяснить,  почему его занесло на улицу Народную,    кроме    как   за  началом  ухаживания  за   Олей.  Поэтому Сеня свернул на Советскую улицу и пошел домой.
        Вечером, когда Семён сел делать уроки, из головы не шла Оля. Перед глазами она стояла  в луче солнечного света. Он все собрание не сводил с неё взгляда. 
         «Какая    она     красивая.     Такая    девушка    не    может    быть    грубой
или глупой, --  думал  Семён,   --   все  движения  плавные,  а  взгляд  открытый, доброжелательный и,  даже можно сказать, нежный. Надо добыть её фотографию. Но где?»
        Семён, стал смотреть в окно, под которым росла рябина. Она была густо усыпана еще твердыми, ярко-красными кистями ягод. Уже не первый год рябина растёт под окном его спальной комнаты, но так обильно, она ещё никогда не плодоносила.
        -- Ты чего на рябину пялишься, - заглянув в комнату мать, Антонина Поликарповна, спросила сына. – Влюбился что ли?
                65
       Семён, от неожиданности испугался. Затем, быстро взяв учебник алгебры  в руки, стал его листать.
        -- Скажешь тоже, мам. Формулу вспоминаю, - выкрутился он.
        -- Так учебник же на столе, посмотри, - засмеявшись, сказала мать, не поверив сыну.    
        -- Да….  А на контрольной, кто мне даст в учебник смотреть?
        --Ну-ну. Смотри сынок, чтоб эта формула учебе не мешала. А то и на географии будешь ее вспоминать. Ладно, занимайся, - улыбнувшись, сказала Антонина Поликарповна и прикрыв дверь в спальню, ушла.
      Покончив с уроками Семён, необычно рано лёг спать. Он лежал на кровати, уставив взгляд в потолок и, в который раз вспоминал Олю освещенную лучом солнца, её прекрасные глаза.
        -- Сень, ты что заболел, чего так рано лёг спать? – пристала сестра Света. – Ещё девяти часов нет.
        -- А это он чтоб формулу свою не забыть, -  подшучивая, сказала мать.
        Она подошла, села с краю на кровать и погладила сына по голове.
        -- Как хоть её зовут?
        -- Кого? – посмотрев на мать, спросил Сеня.
        -- Формулу твою, -  настаивала Антонина Поликарповна.
        -- С чего ты взяла, вот придумала, -  обидевшись, сказал Сеня и отвернулся.
        -- Ну-ну, не обижайся. Ладно, сыночек спи.
        Она встала с кровати, подсунула края одеяла вокруг сына под бока, опять
погладив его по голове, направилась к выходу из комнаты. Обернувшись у двери, обратилась к дочери.
         -- А ты, егоза, ложись спать тоже. Портфель в школу сложила? Утром опять что-нибудь забудешь. 
         -- Сложила, - не моргнув глазом обманула Света. – Осталось две тетрадки положить.
       Она быстро принялась укладывать в портфель книги, тетради, пенал. Дождавшись, когда мать покинет комнату, закрыв за собой дверь, Света тихонько подкралась к брату.
        -- Сень, а Сень. Про кого это она спрашивала? У тебя что, невеста уже есть? – заговорщицким тоном прошептала сестра. – Ты не бойся, я никому не скажу. Чего молчишь, ты что спишь? Эх ты, такая новость, а ты спишь.
      Сеня не отвечал, притворившись спящим. После того как Света, не довольно  что-то  бормоча  себе  под  нос,  потушила  свет  в  комнате, легла и               
быстро заснула, он еще час не спал. Ворочаясь всё думал, где взять фотографию Оли.
      На следующий день, проходя по коридору школы возле настенного стенда «Наши отличники», на котором наклеены фотографии учеников, Семён увидел фотографию Оли.
        «Вот, - подумал Сеня, - это реально и не у кого просить не надо. Но, как и когда можно её со стенда сорвать? Да и оторвётся ли? Надо подготовить нож
                66               
острый, чтоб, если что, вырезать вместе с толстым картоном, на котором наклеены фотографии».  Семён быстро удалился от стенда, чтоб на него не могли подумать потом.
       В субботу, после обеда, уроки второй смены и занятия в кружках были отменены. Вся школа собирала металлолом. Шефы школы, шахта Коммунарская, двум классам, собравшим больше остальных металлолома за год, на весенних каникулах оплачивала две поездки на автобусах. Экскурсию в    музей    «Молодой   гвардии»,   в    городе     Краснодоне     и   поездку,    в  областной  Луганский    цирк. Так же были персональные призы ученикам,   
больше других сдавших металлолом. Поэтому участвовали все классы и выгребали весь брошенный металл внутри посёлка, вокруг совхозных   мастерских  и  автобаз,  в посадках и на полях,  вокруг шахты и на свалках.
       Семён привёз на тачке старый, сегодня уже третий, последний регистр, который отец поменял в доме перед зимой. Записав сданный вес на себя и за своим классом, он пошел в корпус школы попить воды и умыться, так как это была последняя сегодня ходка. Выйдя из туалетной комнаты, Сеня направился  к стенду отличников ещё раз взглянуть на фотографию Оли. Двигаясь по коридору, он вдруг понял, что в школе нет никого. Не слышно голосов и даже шума дежурных уборщиков в классах. Сеня, дергая за все ручки дверей, включая учительскую, дошёл до окна в конце коридора. Резко развернувшись, он направился обратно, к стенду. Он уже определился, что сейчас будет делать. Сеня сообразил, что сторож ещё не пришёл, а учителя все ушли  пораньше домой, кроме тех, кто принимал металлолом.
      «Лишь бы не кто, как он, не пришёл попить воды или в туалет, - думал Сеня, - лишь бы не прекратили принимать металлолом и учителя не пришли в учительскую. Мне-то нужно всего минута».
       Достав небольшой складной нож, с которым всегда ходил последнее время,  он  подошёл  к  стенду.  Силикатный  клей,  под  фотографией, сильно
высох и превратился в стеклянную массу. Стоило, поддеть ножом фотографию и она отскочила от стенда не гнущейся пластинкой. Чтобы запутать цель похищения фотографии, Семён срезал еще три, и с мальчиком тоже. Сунув их за пазуху рубашки, он выскочил из школы. Во дворе ещё шла приёмка металлолома полным ходом. Сеня взял тачку и быстро покинул двор школы, стараясь не с кем не общаться. На полпути к дому ему встретились его друзья, Олег, Тодор и Рифкат толкающие тачку, загруженную блоками труб с большого бытового водогрейного котла.
      -- Мелих, ты куда так летишь? – спросил Тодор.
      -- А он все призы решил забрать, -  пошутил Олег и  ребята рассмеялись.
      -- Да ладно тебе, Голова. Бате тачка нужна. Просил быстрей вернуть, -придумал на ходу Сеня.
      -- Ты  в   совхозный   клуб   вечером   придёшь?  –  спросил  Рифкат.  –  Там сегодня совхозяне спектакль ставят, «За двумя зайцами». Короля зазноба участвует в спектакле.   
      -- Конечно, если батя не заставит, чего ни будь, помогать, – ответил Сеня.
                67               
– Пока пацаны, некогда.
       Отсутствие фотографий на стенде обнаружилось в понедельник утром перед занятиями. Учителя, заходя в учительскую, это увидели и сообщили директору школы. Весть, о срезанных фотографиях, облетела школу за пять минут. У стенда толпились ученики и обсуждали случившееся. Кто-то громко читал фамилии отличников, над которыми отсутствовали фотографии. Версий причины случившегося было предостаточно. От мести двоечников до проделок Фантомаса или подготовкой похищения инопланетянами. Но чаще других выдвигалась версия любви.
       Семён, как и все, чтоб не вызвать подозрения, пришёл к стенду. Первого кого он увидел это растерянного и расстроенного не вероятно Рафига. Он прижал к щекам обе ладони рук и смотрел, не моргая на то место, где была фотография Оли. У Семёна сжалось сердце, когда он посмотрел на друга. Но это было не то, что почувствовал он, увидев возле стенда Олю. Она, прикрыв ладонью рот, со слезами на глазах, смотрела на стенд. Через мгновение выбежала из толпы учеников к выходу из школы. Семён чуть не сорвался за ней следом. Но не посмел этого сделать. Этим он выдаст себя не только перед Олей и потеряет всякую надежду на дружбу с ней, но и перед другом Рафигом. Вдруг вспомнились слова, которые сказал ему Владимир Иванович в сентябре прошлого года: «Запомни Сенька, твои поступки могут не только тебе беду нести…». А он опять об этом не подумал. И поступил так, что у него беды нет, пока, а у двух людей, да ещё и ему не безразличных, беда. Семён твёрдо решил исправить эту ситуацию. Но приклеить фотографии назад нельзя. Три не нужные ему фотографии он вчера вечером сжег возле сарая, когда ходил кормить кроликов. Олину фотографию, завернув в целлофан, спрятал между досок над входом в сарай изнутри.
       Экстренно собранное построение старших классов на школьную линейку               
расследованию не помогло. Воспитательная лекция директора школы, с давлением   на   признаки  отсутствия  смелости   и  благородства  у  человека, сделавшего это преступление, на Сеню не подействовало. Какое же здесь благородство, если поступок не подкреплён идеей пожертвования собой ради  высоких целей общества или спасения конкретной жизни. Здесь это будет  выглядеть  как  хулиганство с последующим самоунижением.  Уж лучше не  пойман не вор.  Сеня принял решение урегулировать всё сам, как совершил, так и разрулить. А пока надо выждать время.   
       Линейка окончилась. Стенд сняли и куда-то унесли. Через несколько дней все в школе забыли о происшествии. Вспомнили только через две недели, когда на прежнем месте появился новый стенд отличников, ещё красивее старого. Все фотографии, сделанные в более крупном формате, с добавленным количеством отличников, были закрыты наружным толстым стеклом. Последнее время Сеня стал необычно молчалив и замкнут. Чтоб не вызвать подозрение у окружающих, для школьников и учителей он придумывал себе болезни, то зуб ныл, то ухо болело. Дома, для родителей и сестры, он представлялся уставшим от подготовки к  концерту и  занятий  в  школе.  Сеня
                68
давно придумал, как всё уладить. Пройдёт немного времени и Оля должна будетуспокоиться и обида, на того, кто срезал фотографии, притупиться. Вот тогда он поговорит с Олей и объяснит, что всё это он сделал только из-за того, что очень хочет дружить с ней. Да и не дружба ему нужна с ней, а что-то другое, более высокое. Она обязательно поймёт его и простит, после чего у них будет всё хорошо.
        Сеня, про   такую  любовь  читал   в  книгах,  ещё  в  седьмом  классе.  Он
зачитывался книгами, про рыцарей, мушкетёров и их любовь к своим дамам,
во-имя которых они делали безрассудные поступки. Книги: «Три мушкетера», «Виконт де Бражелон», «Айвенго», «Бэлла» и другие, оставили свой след в душе Семёна.
       Ночь, весь день и почти всю последующую ночь, перед устным экзаменом по русскому языку и литературе, в конце прошлого учебного года, он читал «Принцессу Изабо». Спрятав книгу в обложку учебника русского языка, он вводил в заблуждение мать, когда она заходила в комнату Сени, чтобы проверить готовится ли сын к экзаменам. Уж три бала он был уверен, что получит, а если повезёт то и больше. Но попались такие вопросы, что Сеня поплыл. Любовь Логвиновна, не ожидавшая от Сени такой не подготовленности,   влепила   двойку,    хотя   он   ответил   на   один   из   трёх вопросов, что касался литературы, полностью, и кое-что на один из вопросов по русскому языку. Не заходя домой, Семён уединился, спрятавшись в посадке за котельной, что рядом со школой. Ему было стыдно перед матерью  и  неловко  перед  отцом. Родители, не дождавшись сына   с  экзамена,  поняли   причину   его  отсутствия.   А  когда бабушка, приехавшая погостить к ним из Таганрога, обнаружила подмену содержимого в книге с названием на обложке «Учебник Русского языка», все окончательно поняли что произошло. Бабушка, Екатерина Петровна, мать отца Сени, была по характеру такой же, как и её покойный муж, решительный политрук Красного конного эскадрона. Она быстро нашла друзей Сени, Олега и Тодора и завербовала их на поиски друга, за вознаграждение каждому по одному рублю, вечером на кино. Стоимость одного билета на вечерний сеанс была 25 копеек. Поиски продолжались не долго. За ранее предполагая, где он может отсиживаться и имея словесные уверения бабушки, что Сеня уже прощён, а её слово было закон для семьи Мелиховых, ребята убедили друга вернуться домой. Отец, конечно, всё высказал, что он думает по этому поводу. Но на этом всё закончилось. А через две недели Сеня пересдал экзамен на четверку.               
      И вот теперь, когда Семён переживал сам первое настоящее чувство, как герои тех книг, он подолгу проводил время у клеток с кроликами, всматриваясь в фотографию Оли. Глядя на неё, он всё больше и больше пропитывался безответной любовью.  Отвечая  за  Олю,  в  беседе  самого  с
собой, которую он вёл с ней, каждый раз уединившись. Пусть и не сразу с сильными её упреками по его поступку, но всегда заканчивал хорошим концом, с поцелуем, пока фотографии.
        Целых  две  недели  Семёну  не представлялась возможным встретиться с
                69
Олей по пути в школу, или из школы. Возможно, она специально ходила теперь по своей улице, тем более и погода стояла без осадков. Встретившись с подругой Ириной на перекрестке, далее шла вместе с ней в школу. С Рафигом  он  старался  о ней  не  говорить,   хотя  тот  пытался  с  ним пару раз посекретничать, когда они были вдвоём, без друзей. Странное дело, последнее время друзья, все вместе вшестером, встречались только на тренировках и соревнованиях, а остальное время у каждого были какие-то свои дела. Потом Сеня узнал, что кроме Володи Королёва, у него уже давно была девчонка, Лиля Сафонова, которую он провожал домой и Олега Ильина, которому тайно нравилась Еля, сестра Тодора Дончева, остальным двоим, Тодору   и   Рифкату,   также  как  и  ему  с  Рафигом,   нравилась  одна девушка. Она  была  из параллельного 8-го «Б» класса, белокурая красавица, Светлана Рыбникова. Правда надо сказать, что она им как понравилась, так и разонравилась почти одновременно.               
       Уже в конце октября, после одной из последних репетиций концертных номеров Рафиг и Сеня, выйдя из школы, заговорили об Оле.
      -- Знаешь Сень, у Оли уже есть друг.
      -- Не может быть, - испугавшись, что Рафиг узнал про него, сказал Сеня.
      -- Да. Они вместе ходят со школы и в кино. Я их часто вижу.
      -- Кто такой? – Переведя дух, спросил Сеня.
      -- Её одноклассник, Костя Провоторов.
      -- А, этот. Я тоже их видел. Но он живёт в совхозе и им просто по пути, к тому же одноклассник. Он же тоже отличник и его фотография есть на стенде. Скорее всего, у них общие школьные интересы и не больше, -постарался успокоить друга Семён.
       -- Ты думаешь? Уж очень часто я их вижу вместе. Ну, давай, пока.
       -- Пока Раф, - ответил Сеня и направился домой озадаченный новостью не меньше Рафига.
      После тёплой осени зима наступила рано. Уже в начале ноября выпал первый снег. К середине месяца установились десятиградусные морозы. В школе залит был каток, размером с хоккейную площадку, на которой потом и будет проходить первенство школы после установки бортов, нанесения разметки и многократной заливки водой сверху. Обычно это делали в декабре. Пока же каток использовался только для вечерних катаний всех желающих школьников и жителей посёлка, под музыку и цветное освещение гирляндами раскрашенных лампочек, провешенных над катком.
      Сеня видел Олю уже несколько раз на катке. Но не как не представлялась возможным с ней поговорить. Оля уже заметила его порывы и старалась не допускать того, чтобы они остались наедине. Возле неё всегда были одноклассники, подруги и крутился тот самый Костя Провоторов. У Сени давно было желание с ним разделаться, но он понимал, что   это   окончательно   может   выкопать   пропасть   между   им  и  Олей. Это  было  запланировано после разговора с Олей, причем при любом результате его завершения.
      Как  обычно  вечером  Семён  собрался на каток. Он всегда обувал коньки
                70               
дома,  а  сменные  ботинки  клал в подсумок на  ремне,  который вешал через               
плечо. Он редко переобувал их и приносил их так же в сумке домой. Но всегда брал на всякий случай, как настаивала мама. Да и сам он как-то раз убедился, что это было не лишним, когда  не удачно упал и подвернул ногу. Одев поверх трикотажного костюма теплые, из тонкого войлока, брюки и свитер с воротником под горло, вязанный матерью из толстых шерстяных ниток, накинув бушлат и на голову шапку из меха пятнистого черно-белого кролика, завязанными клапанами наверх, Сеня выскочил из дома и стрелой покатил по улице в сторону школы. Долетев почти до перекрёстка, он увидел идущую  одну  Олю.  От  неожиданности  он  споткнулся  и  чуть не упал, хотя катался на коньках давно и хорошо. Через мгновение он собрался, быстро догнал  и заехал перед ней вперёд,  развернувшись лицом к Оле преградив ей путь.               
       -- Здравствуй Оля! – выпалил он.
       Оля резко остановилась и от неожиданности сделала шаг назад.
       -- Здравствуй, - тихо, нерешительно ответила она.
       Постепенно, приходя в себя, взгляд у нее становился спокойным. Несколько секунд они стояли молча и смотрели друг другу в глаза.
«Какая она красивая», - опять подумал Сеня.
       Оля, была одета в белую искусственную шубку чуть ниже колен, с поднятым воротником и обута в светло-серые унты. В просвете между шубкой и унтами были видны ножки, одетые в облегающие вязанные разноцветными шерстяными нитками гамаши, цветом как широкий шарф, завязанный поверх воротника шубы, прикрывая рот до верхней губы. Шапочка с бубоном на голове, надетая до бровей и рукавички на руках, были тоже вязанными и того же цвета. Оля смотрела на Сеню широко открытыми бирюзовыми глазами. Молчание затянулось и она, попыталась обойти Сеню.
        -- Я, пойду?
        -- Нет! – неожиданно, даже для себя, вскрикнул Сеня. – Оля, нам надо поговорить.
       -- О чём? – тихо и спокойно спросила Оля.
       У   Сени, всё  кружилось  в  голове.   Он  не  мог  вспомнить  ни одного  им придуманного   разговора,  которые  представлял  в одиночестве и слова, что готовил к их встрече. Поэтому он сказал первое, что пришло в голову, чтоб начать разговор.
       -- Я! Я, предлагаю тебе дружить, пока.
       -- А я, с тобой и не сорилась, Сень.
       -- Нет. Ты меня не поняла. Дружить, не просто дружить, - не решительно продолжал Сеня.
       -- Что ты имеешь в виду? – пристально посмотрела ему в глаза Оля.
       У Семёна от этого взгляда и вопроса чуть не подкосились ноги.
       -- Ну, а как обычно дружат в школе девушка и парень? Вместе ходят там, в школу, со школы, в кино, везде. 
         -- Но ведь мы же с тобой не одноклассники. У нас разные интересы. Ты, я знаю, спортсмен, артист. А я, как раз, этим мало интересуюсь. Вон концерт,
                71               
спасибо Асхаду Рахимовичу, да тебе с Рафигом, а так бы не справилась. Меня больше интересует комсомольская работа, организация всяких олимпиад и лекций, культпоходов.
       Сеня хаотично мысленно искал, чем ещё обосновать своё предложение.
               
 
               

                72
       -- Оль, это всё временно. Потом, когда мы больше друг о друге узнаем, ты поймёшь, что у  нас  много  общего.  Ведь олимпиады и соревнование, это же,
одно и то же. И книги я тоже люблю.
       -- Сеня! – вдруг с нетерпением повысив голос, сказала Оля. – Я не буду с тобой дружить.
       -- Почему? – тихо спросил Сеня.
       -- Просто я уже дружу.
       -- С Провоторовым? – сквозь зубы спросил Семён.
       -- А это не важно. И вообще мне пора идти. Вон, уже мои подруги на перекрестке меня ждут. Что они подумают?
       Оля стала обходить Сеню, чтобы уйти. Семён не мог поверить, что это всё. Он осторожно придержал ее за руку и, посмотрев в глаза, тихо сказал.
        --Но ты мне нравишься.
        -- А ты мне нет, -  освободив руку, Оля побежала к перекрестку.
        -- Но мы с тобой можем, ещё раз встретится? Я хочу ещё кое-что тебе сказать, -  крикнул вслед Сеня.
       Оля  остановилась,  обернувшись, секунду посмотрела на него и, покачав   
отрицательно головой, продолжила свой бег на перекрёсток. Сеня стоял как облитый водой.
       «Вот и всё, -  подумал Семён, -  неужели она может предпочесть этого худосочного, мелкого Костика, -  ему. Да нет, просто у него больше было времени для общения и обольщения. И говорила она сегодня как-то со мной очень правильно. Наверное, она тоже готовилась к нашему разговору и давно продумала свои аргументы отказа. А когда они закончились, она просто сбежала. Надо ещё раз, не сегодня конечно, ещё раз с ней поговорить, чтоб она была не готова».
       Этим он себя слегка успокоил и поехал на каток. При встрече там он не заметил её присутствия на катке, чтобы Оля не подумала, что сильно его смутила своим отказом.
       Прошла неделя, прежде чем Сеня, опять неожиданно, увидел Олю. Она шла с Костей, после занятий в историческом кружке, домой по улице мимо его дома. Был вечер, улица Советская и перпендикулярная ей улица Маяковского хорошо освещались, так как принадлежали к шахтному поселку.  Улица Народная, принадлежала совхозу и освещалась редкими фонарями. В тот момент, когда Оля и Костя свернули и пошли по Маяковской, в сторону улицы Народной, Сеня  выехал  со  двора  на  коньках, направляясь на каток. Увидев их, он немного растерялся. Но быстро пришёл в себя и решил, что это даже лучше, что они вдвоём. Ему хотелось посмотреть, как будет вести себя Костик в данной ситуации.  Сеня быстро догнал их  перед перекрёстком и, так же как и первый раз, объехав и развернувшись к ним лицом резко остановился. Видно было, что они оба были испуганы этой встречей.  Но боялись они скорее не его, Семёна, а самого факта неожиданной встречи.  Первой пришла в себя Оля.
       -- Чего тебе, Семён? – сказала твёрдым голосом она.
       -- Оля, я прошу тебя ещё об одном разговоре, прямо сейчас, - сказал Сеня
                73
 и посмотрел на Костика.
       -- А ещё чего? – спросил Костя.
       -- Шёл бы ты, по добру, по здорову, -  посоветовал Сеня.
       -- А то что? – задираться стал Костя.
       -- Костя иди, я сама! – повысив голос, сказала Оля.
       -- Ты что, Оль? Как же так? – не понимая спросил Костя.     
       -- Так надо. Так будет лучше. Ты не бойся, всё будет хорошо. Мы поговорим, и всё станет на свои места. Иди Костя!
       -- Вот именно, -  почему-то вырвалось у Сени.
       -- Может, я отойду, а вы поговорите, -  не сдавался Костя.
       -- Нет. Иди совсем. Я тебя прошу, -  настаивала Оля.
       -- Хорошо, - тихо сказал Костя, повернулся и быстро зашагал по улице.
       Сеня и Оля смотрели ему вслед, пока он не скрылся с поворотом улицы за дома. Затем, повернув лица, они некоторое время пристально смотрели друг другу в глаза. Сеня вдруг почувствовал, что во взгляде Оли нет ненависти.
        -- Оль, ты меня извини, я тебе уже говорил. Ты мне очень нравишься. Когда рядом с тобой идёт он, я просто теряю выдержку, -  тихим голосом начал разговор Сеня.
        -- Вот-вот. Вы привыкли так.
        -- Кто это вы? — не понял Сеня.
        -- Ты и вся ваша пятёрка. Ах да, у вас же еще Рафиг Серкизов, шестой. Вы должны быть в школе везде и во всем первыми. Ну, кроме успеваемости. Хотя вы и не отстающие. А в остальном, лучше вас нет никого.
        --Причём тут это и причём, вообще ребята. В своей любви к тебе признаюсь ведь только я, а не ребята, - неожиданно признался Сеня и запнулся.
        Оля выдержала паузу, потом спокойно сказала, глядя прямо в лицо  ожидающему в тревоге и надежде Семёну.
        -- Сеня, мы уже с тобой говорили. Может ты и хороший парень. Но встречаться мы с тобой не будем. Как товарищи, я не-против. Но дружить нет, тем более то, о чем ты сейчас признался. Ну, в смысле, сказал.               
       Семён, опустив голову, слушал покорно приговор.
       -- Это, как-то  знаешь,  как  бы  тебе   сказать,  -   Оля  не  могла  подобрать
слова,   чтобы   не   обидеть   Сеню,   и   он   не должен был заметить,  что  ей  его признание приятно. Пауза затянулась. -  Да и ты не думай, что ты первый это мне говоришь из вашей шестёрки, - неожиданно для себя самой вдруг сказала Оля, о чем тут же пожалела.
        Семен, мгновенно  очнулся и пристально посмотрел на Олю. 
        -- Что, Рафиг тоже к тебе подходил?
        -- Да, и тоже получил отказ, -  поспешила ответить Оля. -  Но товарищем быть согласился. Так что Сень, давай останемся товарищами. Вы такие хорошие конферансье. Зачем я буду вас сорить? – вдруг рассмеялась она и протянула ему руку для прощания.
        -- Нет, Оля. Дай, я лучше твою руку, поцелую, -  неожиданно предложил Сеня и потянулся к руке.
                74
        -- Ты что! – вскрикнула Оля и отдернула руку за спину, -  книжек своих начитался? Мы не на балу. А я не Наташа Ростова, и ты не граф Балконский. И знаешь Сень. Вернул бы ты мою фотографию. Я же знаю, что это ты сделал.
        -- Откуда? – разочарованный реакцией Оли на его порыв, спросил Сеня.
        -- Догадаться не трудно. Костя этого не сделает, у него она есть.
        -- Сама дала?
        -- Нет, на общей фотке класса есть. Да и из походных фотографий много. Да он и не просил, - сказала Оля и о чем-то задумалась на мгновение, глядя прямо в глаза Семёна. – Да… Так вот. Рафиг этого не сделает. Он у вас очень застенчивый. Остаёшься ты, кому она ещё нужна, не Фантомасу- же?
        -- Вот пусть у меня и остаётся.
        -- Ну ладно, пусть, -  первый раз за разговор сегодня в чем-то согласилась Оля. – Я, почему-то уверенна, что ты её не используешь мне во вред, - и улыбнулась.
        -- Это можешь быть спокойной. Только не справедливо это. Он даже фотографию твою не просит. А ты с ним, а меня отвергаешь.
        -- Сеня, нам пора расставаться, пока нас мало кто видел вдвоём. Вон окна, в доме напротив. Там живет Маринка Гриценко, староста шестого класса. Пойдут разговоры. Не к чему это. Я надеюсь, мы обо всём поговорили. Я пойду, до свидания.
        -- Ладно, Оля, до свидания. Время покажет, как долго ты с ним будешь. Подождём, -  расстроенно произнес Сеня.
        -- Ну, это не значит, что если я расстанусь с Костей, сразу к тебе прибегу,  -  замявшись, сказала Оля. – И ещё. Прошу тебя и надеюсь. Что Костю ты, или               
 ваша кампания, не тронут. Знаю я, как вы друг за друга. Пообещай.   
         -- Да кому он нужен, твой Костик, если ты сама….  А так, пусть живёт. Обещаю.
        -- Спасибо. Ну, ладно, до свидания. Я пошла, - сказала Оля и, повернувшись, не подавая уже руки, ушла.
       Ещё, около месяца, Семён тайком следил за Олей на школьных собраниях, линейках, на катке. По улице Советской Оля перестала ходить одна, только с подругами, иногда с Костей. Как-то, в конце декабря, после школы вечером,  мать Сени неожиданно заговорила с ним об Оле. Очевидно Оля, поделилась со своей матерью, о своих многочисленных воздыхателях, а та, в свою очередь, повстречав мать Семёна, сказала ей. А может ещё откуда. Сеня давно знал маму Оли. Она работала заведующей совхозным током, где Семён заработал на первые свои часы. Властная плотная высокая женщина, у которой, на току, всё работало безотказно, от весовой, с многотонными весами, до «Стахановки» или погрузчика. Её все боялись и подчинялись безоговорочно. 
        -- Сеня, сынок. Что ж ты так влюбился, что готов своей возлюбленной, чуть ли не руки…, -- сказала, запнувшись, Антонина Поликарповна, присев с ним рядом на диване в зале, и приобняла.
       -- Что руки? -  Опешил Сеня.
       -- Да всё, что угодно,  -  слукавила мать. – Оля, девочка очень красивая и
                75
умная. Таких в школе много. Оглянись. Да вот, хотя-бы, твоя одноклассница, Вика Нежинская, чем хуже? Ты всё, про Олю, придумал. Первая любовь, - слышал про такое? 
       -- Слышал. А то, что Оля умная, после того, что услышал от тебя, я уже сомневаюсь.
       -- А что ты услышал? Я ничего плохого тебе об Оле не говорила. Просто ты должен понять, что не один ты пережил такие чувства. Надо двигаться дальше. В школе есть много других интересных занятий и событий, кроме вздыханий по Оле. И ещё. Может это тебе поможет.
        -- Что? – слегка улыбнувшись, спросил Семён.
        -- Ты слышал о том, что, если хочешь узнать, какая невеста будет в старости, посмотри на тёщу, её мать. Ты мать её видел? Ты такую жену себе хочешь?
        -- Ну, если  подбирать  жену  по  таким  признакам,  то  у Вики Нежинской мама ещё шире. Я её видел у вас на проходной, на заводе. И командует она там,  не  меньше, чем Олина мама на току. Так-что, все  невесты  сидели бы в девках,  если бы  женихи смотрели на тёщ. Конечно, кроме нашей Светки. Ты-то у нас красивая и стройная.               
       -- Ох и хитрец, - засмеялась мать. – А ты, у меня парень, палец в рот не клади. Вот и правильно. А ну её, ту любовь. У тебя, таких Олей, ещё сотни будут, хотя она действительно очень красивая девочка. А кто кого потерял, это жизнь покажет, -  сказала Антонина Поликарповна, как обычно, потрепав Сеню по волосам, -  зови Свету пошли ужинать, кажись отец пришёл, уже поросят покормил. Пора и мне вас кормить, поросята.
       Перед Новым годом, в суете подготовки праздничного бала, Сеня стал меньше вспоминать об Оле и даже замечать её в школе.  Очевидно то, что она раскрыла их тайну своей маме, о попытке им поцеловать ей руку, он воспринимал как небольшое, но предательство. Хотя отлично понимал, что она не виновна в том, что об этом узнала его мать. Ведь она не просила свою мать об этом рассказывать его матери. А девчонки всегда делятся со своими мамами   самым   сокровенным.   Но   об этой  маленькой  тайне  могла  бы  и
промолчать. После новогодних каникул, Сеня о своих чувствах забыл совсем. Но впоследствии, всю жизнь, тепло вспоминает об Оле, как о первой настоящей любви.
     «Интересно, где она теперь. Осталась-ли с Костей, - вряд ли. Но таких глаз, я больше не видел в своей жизни. Необыкновенные», - думал Семён и опустил взгляд с потолка на телевизор, на экране которого шли субтитры фильма и звучал «Школьный вальс», - «Да, посмотрел кино».       
       В прихожей зазвонил телефон. Семён пультом выключил телевизор, встал с дивана и подошёл к телефону.
      -- Слухам, - на польском языке сказал Семён.
     Когда-то,   будучи   директором,   разговаривая   с  партнером  из   Польши,
Адамом Высоцки по телефону, тот ему так отвечал. Это Семена всегда забавляло и он перенял для себя этот телефонный ответ на звонок.
                76
       -- Анатольевич, ты дома? – нелепо спросил Юра Бобров.
       -- Нет, я на Канарах, а что?
       -- Ну, слава  Богу.  Лишь бы  не  на  нарах, - поддержал  болтовню Юра, - возвращайся быстрее в Андреевск. С тобой хотят встретиться крутые ребята. Ты им нужен.
         -- Одно время, с такими, я имел встречи. Это плохо кончилось не только для меня, но и для моего завода. Что-то у меня, нет ни малейшего желания с ними встречаться. Особенно с теми, которых я не знал раньше. Новые крутые все, сам знаешь.
          -- Семён. Они серьёзно занимаются сдачей металлолома крупными партиями. У них есть свои бригады газорезчиков, автокраны, целый парк грузовых машин. Они ищут те предприятия, на которых руководители сами хотят  сдать   металлолом,   но  не  имеют   своих  технических   возможностей               
быстро и профессионально демонтировать оборудование, конструкции цехов и вывести на приемочные площадки.
         -- А я-то им зачем. У меня завода уже нет. Опоздали. Значит не местные, раз не знают.
         -- При встрече всё поймёшь. Ты сегодня сможешь? Их интересуют твои прошлые связи и знакомые, -  вдохновленно агитировал Юра, предчувствуя
хороший заработок.
             -- Сегодня нет. У меня на Канарах нет ни капли воды.  И Полине я пообещал вечером быть дома. Так что только завтра, - слукавил Сеня, чтобы взять паузу и подумать.
         -- Хорошо, я тебе ещё перезвоню. Уточню время завтрашней встречи. Пока! – Сказал Юра и отключился.
         -- Пока-пока, - задумавшись, ответил Семён.
         У него остался неприятный осадок от приглашения на предстоящую встречу. Но и выживать как-то надо было тоже. Выбирать пока особо не из чего. Где зарабатывать на жизнь дальше.
«Понять бы, какое предприятие в городе их заинтересовало, до встречи», -- думал Семён. В ванной комнате послышался свист воздуха из крана над умывальником. Это было сигналом начала подачи воды в дом…