43. Кислица с гроздьями винограда

В ту весну в магазине исчезла водка. Всю выпили, а новую не завезли. Горе. Беда. На ту беду сходит в Хабаровке с автобуса женщина с сеткой, в сетке водка. Много водки!
- Мать честная! Где достала?
- Где-где, в Онгудае.
- Даш, а Даш, а мне даш?
- Пошёл он нафиг. Продай мне хоть одну!
- Я вам тут чё, райпо что ли?
- Дарья? Ну одну, а?
- Не-е. Мне избу достраивать надо, а вы за день всё сожрёте.
- Ну одну, Даш?
- Езжайте сами в Онгудай, там и покупайте!

Дело было к вечеру. Мужики повалили всей толпой вниз по тракту. Стоять и голосовать – это рисково. ЧВТ-эвские шофера могут не взять, им запретили брать с собой в рейс попутчиков. Рейсовые автобусы уже все прошли. Решили идти и голосовать. Вдруг подберут. Если не возьмут, то к семи вечера всё равно должны успеть.

 Сначала шли очень быстро, как спортсмены на трассе спортивной ходьбы. Потом Петька Хабаров сказал, что нечего задницу рвать – успеют. За устьем Ильгуменя, у сельской гидроэлектростанции, у самых крепких ходоков вдруг зазудило в пятках, и они предложили не шаражиться как черепахи, а разделиться:
- Зачем всем тащиться в такую даль!
- Да. Давайте деньги сюда, мы рванём вперёд, а вы обратно.
- Ясно дело. Чё, мы без вас водку не купим?
- Ага! И где мы вас потом искать будем?!
- Тьфу, ты боже мой! Вот же настырные!
- Да ладно уж. Пошли!

К раймагу успели вовремя. На последних метрах перед магазином каждый рванул в меру своих сил, и вся компания растянулась как на марафоне перед финишной прямой. Перед самым магазином темп сбавили, поняли, что нельзя себя перед онгудайцами парафинить. Вдруг подумают, что в Хабаровке живут одни алкаши – аж бегом прибежали. На приспущенных тормозах залетают в магазин и кидают деньги на прилавок:
- Мне одну!
- Мне тоже одну!
- Мне две!
- Чего одну? Чего две?
- Водки! Давай скорей, не дури!
- Нету у меня никакой водки!
- Как это нету?! Дашка Никулина у тебя полную сетку купила!
- У меня?
 -Да, у тебя!
- Сходит с автобуса, а в руках полная сетка водки!
- Да, полная!
- А вы спросили у неё куда она ездила? Может быть в Шебалино. Или в Горно-Алтайск. Идиоты! Сегодня ведь первое апреля! Ай да Дашка! Ну какая же она молодчина!

Продавщица чуть не умерла со смеху. Вся тряслась. Ходуном ходила. Мужики подумали, что если они сейчас не выйдут из магазина, то она упадёт на пол и начнёт ногами дрыгать. Такого позора никто из них в жизни не испытывал.

Обратно шли в темноте. Идти три часа. Идут злые. Очень злые. Проклинали всех баб, которые на свете жили, которые живут и будут жить. Был бы Дашкин дом рядом, была бы злость индивидуальной, но до дома далеко, мужики шли толпой и взвинчивали друг друга.

Злость генерировалась и дошла до такого предела, когда уже злиться было не на что. Только на самих себя. Мужики остановились и начали ржать. Никогда им ещё так весело не было. Тут Петька изрёк:
- Шутки шутками, но могут быть и дети!
- Ты чего это?
- Да проучить их надо.

Весь оставшийся путь неудовлетворённые мужики села Хабаровки разрабатывали коллективный план мести. План всем понравился. В село зашли в полночной тишине и разошлись по домам с чувством неполного удовлетворения.

Удовлетворение пришло летом. Лето было сенокосным, но кислица не уродилась. Кислицей в Хабаровке звали красную смородину. В урожайный год её мешками сдавали в заготконтору. Мешки шили из клеёнок или брали напрокат в самой конторе. Хороший был приработок к колхозным трудодням. В то лето кислица не уродилась. Жаль. И вот в один прекрасный солнечный летний день едет по деревне Петька Хабаров на телеге, весь счастливый. Сияет как луч света в тёмном царстве. В телеге у него, мама родная! Стоят корзины полные кислицы. В каждой аж с верхом. Бабы кинулись к телеге, глазам своим не верят.

- И не говорите, бабоньки, еле от кустов оторвался. Один обберу, а тут рядом другой, ишшо гушше! Прям как виноград! Кисточки-то прям, знашь висят, одна к другой. Красно всё! Не поверишь, красно! Где-где, за Степушкой, вот где. Полно! Завтри опять поеду.

Бабоньки до завтра ждать не стали, взяли лукошки, мешки, по булке хлеба, по бутылке молока и вперёд. На заработки. Дорога в Степушку идёт по горной тропе по берегу Урсула, а от Степушки до кустарников рукой подать. Кислицы там до самой Катуни бери не хочу. Все идут за красной смородиной, которая гроздьями висит как виноград. Пришли в указанное урочище. Там ничего нет. Ни-че-го.

Домой вернулись ночью. Мужики не спят. Встретили на тракте своих баб. Все навеселе. Обмыли мероприятие:
- Ну чё там, в Степушке то?
- Пошли на фиг, гады!
- Петька, гад, ты измыслил?!
- Да нет. Мы все сварганили. Где мне одному столь набрать.
- И чё прям полны корзины набрали?
- Там трава была. Ягода только сверху.

Весёлый был народ в Хабаровке! Это произошло в начале 60-х годов. Деревня стоит на Чуйском тракте под знаменитым перевалом Чеке-Таман. В том урочище, где бабы кислицу искали, стоит теперь Подворье Алтая - гостиничный комплекс Газпрома. К нему от устья Ильгуменя ведёт автомагистраль. Она идёт по тем местам, где была тропа, по которой хабаровские бабы шли за красной смородиной, у которой кисти висят как виноград.

Летом 2014 года я подвозил на своей ладе одну женщину из Онгудая. Она рассказала историю встречи онгудайского пастуха с Путиным. На его выпаса приземлился вертолёт. Вышли люди и накрыли скатерть-самобранку. Пастух подошёл, спросил кто такие и что здесь потеряли. Ему предложили долго не разговаривать, а сесть «за стол» и присоединиться. Голос как у Путина. Глянул, точно! Сам Путин приглашает его за стол. Посидели, поговорили. Путин пожал руку, пожелал успехов и предложил самобранку забрать с собой. К ней кучу гостинцев для хозяина тайги добавили. Вернулся пастух в Онгудай с коньяком и всякими явствами. У всех глаза на лоб. Спросили откуда он всё это припёр. Говорит, что вчера на выпасах у Катуни с Путиным обедал. Думали мужик умом тронулся. Предлагали к невропатологу сходить.

 Когда там построили гостиничный комплекс, онгудайцы вспомнили про пастуха и снова к нему. Расскажи да расскажи. Рассказывал же, не верили. Теперь не верят, что наш парень сплавлял Путина и Берлускони от того места, где кисти красной смородины летом висят как виноград.