Рассказ о завершающих днях жизни Александра Пушкин

Рассказ о завершающих днях жизни Александра Пушкина как о европейском дипломатическом событии


Павел Елисеевич Щёголев, начав свои размышления о так называемой пуговице Дантеса, невольно переходил своими мыслями на другие темы.

Что происходило с Пушкиным перед получением «Диплома рогоносца»?

Павел Елисеевич взял ручку и написал: «В конце концов, анонимные письма, которым нередко приписывают  гибель Пушкина, явились лишь случайным возбудителем. Нe будь их, — все равно раньше или позже настал бы момент, когда Пушкин вышел бы из роли созерцателя любовной интриги его жены и Дантеса. В сущности, зная страстный и нетерпеливый характер Пушкина, надо удивляться лишь тому, что он так долго выдерживал роль созерцателя.

Отсутствие реакции можно приписать тому состоянию оцепенения, в которое его в 1836 г. повергали все его дела: и материальные, и литературные, и иные. 0 состоянии Пушкина в последние месяцы жизни следовало бы сказать особо и подробно.

Анонимные письма были толчком, вытолкнувшим Пушкина из колеи созерцания. Чести его была нанесена обида, и обидчики должны были понести наказание. Обидчиками были те, кто подал повод к самой мысли об обиде, и те, кто причинил ее, кто составил и распространил пасквиль».

Павла Елисеевича охватили сомнения: «Если кто-то назовет меня выдающимся исследователем жизни Пушкина, российской истории, я буду возражать, но без особой пылкости.  Но даже выдающийся исследователь не может посягать на некоторые устоявшиеся общественные воззрения».

«Наталья Николаевна… Она посещала балы постоянно… Оставим в стороне те темы, которые доминируют в связи с клеветническим «Дипломом» и дуэлью: темы Николая Павловича и Жоржа Дантеса…

Все признавали красоту Натальи Николаевны… И что, на «мероприятиях» не было ухаживаний, знаков внимания в ее адрес? Вроде бы ухаживания Дантеса длились около двух лет, и к моменту получения «Диплома» стали затухать…

Дантес – один из многих посетителей «мероприятий». Он что, единственный мужчина, кто обращал свое внимание на красивых женщин?

Более того, о планах свадьбы Дантеса и Екатерины Николаевны, сестры Натальи Николаевны, было известно еще до появления «Диплома».

Чтение писем Екатерины Николаевны и Дантеса, написанных в связи с появлением новой семьи, производит весьма своеобразное впечатление.

Вдруг после получения «Диплома», в котором ни слова не говорится о Дантесе, тема Дантеса оказывается на переднем плане…»

Павел Елисеевич вздохнул, и решил пока на эту тему не думать, а если и думать, то не спешить доверять свои мысли бумаге. В конце концов, размышляя на разные темы и делая какие-то выводы, не обязательно делать личные размышления предметом общественного внимания.

Если в теме «Дантес» много неясного, так ведь и в теме «Николай Павлович» много интересного.

Николай Павлович по воле обстоятельств стал руководителем огромной державы. Личных его заслуг в обретении этой державы силы, могущества и авторитета, было не так уж много. Можно на эту тему спорить, но Крымская война показала его «заслуги».

Но до Крымской войны еще нужно было дожить.

А начал он свое царствование как наследник Петра Великого  и Александра I (прочные позиции на Балтике и на Западе), как наследник Екатерины Великой (прочные позиции на Западе и на Юге), как наследник Ивана Грозного, казаков, вольных, торговых и промышленных людей (прочные позиции на Востоке).

С таким наследством можно было проявлять активность в «Священном Союзе» и обсуждать идеи легитимизма.

Но вот во Франции происходит Июльская революция 1830 года. 2 августа 1830 года Карл X отрёкся от престола, 7 августа 1830 года Луи Филипп был провозглашён "королём французов".

И как к этому событию относиться – с точки зрения принципов легитимизма?

Неплохо бы вспомнить славные 1813 – 1814 годы... Попробовать организовать военную интервенцию против Франции? Не сложилось… Разные обстоятельства, противоречия помешали!  Все европейские государства, хотя и не сразу, признали режим Июльской монархии. Но в полной ли мере легитимен Луи Филипп?!

Об этом можно думать. Эту тему можно обсуждать…

Но вот досада! Есть некоторая личность – некий Пушкин – который написал «Бориса Годунова»!

Этот «Борис Годунов» наводит на какие-то неприятные размышления о легитимности династии Романовых! И сколько было сил затрачено на подготовку «Истории Государства Российского» Карамзина! Эта «История» делала, например, существование Великого Княжества Литовского практически незаметным, как бы прозрачным, невидимым. Осуществила эта «История» своего рода перезапуск российской истории – путь это и звучит каламбуром. А тут этот Пушкин со своим «Борисом Годуновым»! Оказывается, много событий было до момента прихода к власти династии Романовых. И не совсем понятно: а династия Рюриковичей утратила власть легитимно? Династии Рюриковичей для подтверждения «прав на власть» ни документы, ни историческая казуистика не требовались…

У Пушкина множество родственников? Все его дуэли завершаются ничем? Но ведь есть еще и зарубежные представители…

Павел Елисеевич подумал о том, что Александр Сергеевич Пушкин ощущая «сгущение неблагоприятной атмосферы» вокруг себя, постепенно впадал в «оцепенение». Шёголев  взглянул на написанные им слова – о состоянии «оцепенения, в которое его [Пушкина] в 1836 г. повергали все его дела: и материальные, и литературные, и иные».

Но приходит момент, и появляется «Диплом»!

Если рассматривать «Диплом» самостоятельно – то на какие мысли может этот диплом навести? Этот «Диплом» намекает на высочайшую особу Николая Павловича, как на человека, проявляющего интерес к Наталье Николаевне!

Но ведь этот интерес этого человека не был для Пушкина новостью. «Отношения царя к жене Пушкина. Сам Пушкин говорил Нащокину, что царь, как офицеришка, ухаживает за его женою: нарочно по утрам по нескольку раз проезжает мимо ее окон, a ввечеру на балах спрашивает, отчего y нее всегда шторы опущены. — Сам Пушкин сообщал Нащокину свою уверенность в чистом поведении Натальи Николаевны».  Щёголев приписал в скобках: «Бартенев, записывая рассказ Нащокина для себя в свою тетрадь, побоялся писать «царь», a поставил три звездочки».

Щёголев слегка отодвинул от себя лист бумаги.

Вполне допустимо полагать, что по логике составителей «Диплома» Пушкин, увидев намек на высочайшую особу, напишет вслед за «Борисом Годуновым» какую-нибудь поэму, например, «Минин и Пожарский» или «Сигизмунд III Владислав», или, допустим, драму «Поляновский мир».

Какой-нибудь юродивый спрашивает русского царя прилюдно:  «А где документы, связанные с избранием Владислава русским царем в 1610 г. (крестоцеловальная запись бояр и др.)?». Царь и народ безмолвствуют…

Щёголев вздохнул.  Как мог себя чувствовать Пушкин в условиях Николаевского режима? Если Николай I мог размышлять о «подключении» к «процессу» иностранных представителей, то ведь и Пушкин в них нуждался как в людях относительно независимых. Его, Пушкина, многочисленные друзья, родственники, они были российскими подданными. Они оказывали поддержку, но они были уязвимы, бесправны и беспомощны перед лицом начальства. Николаевский режим еще не «сдулся», он еще был на подъеме. До Крымской войны 1853-1856 годов еще успеют произойти Венгерские события  (в 1849 году), - интервенция, успешная в военном отношении для Николаевского режима.

Щёголев подумал, что события завершающего периоды жизни Пушкина напоминают некоторое дипломатическое событие.

Павел Елисеевич подумал, что перед читателем его книги проходят в разных качествах дипломатические представители и Франции, и Англии, и Австрии, и Голландии, и многих других европейских государств. Конечно, их роли различны. д'Аршиак был секундантом Дантеса, - а кто-то другой просто написал дипломатическую депешу с информацией о дуэли Пушкина.

Но ведь и европейские государства могли ощущать интерес к неявной ситуации с участием Пушкина и Николая Павловича!

Если Николай Павлович любил порассуждать на темы легитимности, и заботился о неизменности крепостнических порядков, то во Франции в эпоху после Наполеона I произошел промышленный переворот. Франция быстро развивалась в экономическом отношении. Англия становилась «мастерской мира».

Но даже если оставить в стороне тему экономического развития, то принцип «легитимизма», «наделявший правом» вмешательства во внутренние дела суверенных государств – разве это не интересная тема, особенно в том случае, если эту тему можно развернуть против Николая Павловича Романова?

С одной стороны, участие д'Аршиака в качестве секунданта Дантеса, может вызывать вопросы. д'Аршиак являлся сотрудником (атташе) посольства той державы (Франции), правительство которой возникло в результате Июльской революции 1830 года. Но Дантес именно потому и приехал в Россию, что он не «вписался» в реалии Франции того времени (после Июньской революции).

С другой стороны, д'Аршиак приходился, возможно, каким-то родственником Дантесу. Кроме того, близкое прикосновение к событиям вокруг Пушкина позволяло быть д'Аршиаку информированным о весьма интересных обстоятельствах.

Вообще, участие д'Аршиака в событиях вокруг Пушкина выглядит весьма достойным. Складывается впечатление, что действуя в рамках правил, он содействовал мирному разрешению конфликтной ситуации.

Да и зачем европейским державам было нужно участие Пушкина в какой бы то ни было дуэли? Какую ценность мог представлять для европейских держав дуэльный пистолет в руках Пушкина? Гораздо большей ценностью обладало его перо.

Бесспорно, что и дипломаты, и многие жители европейских стран с интересом бы прочитали «продолжение» «Бориса Годунова» - допустим, или поэму «Сигизмунд III Владислав», или драму «Поляновский мир».

При каком-то стечении обстоятельств Пушкин мог пожить какой-то период времени и за границей России, в какой-либо европейской стране. Французский язык он знал. Знакомых дипломатов у него было много. Как показывает опыт многих русских подданных, адаптация к зарубежной жизни была не особенно сложной для них. Николай Гоголь – так тот с удовольствием жил в Италии, в Риме, и с удовольствием там писал свое гениальное произведение.

Щёголев вспомнил о Максиме Горьком. Тот тоже не мало прожил и не мало написал в Италии.

«Но это я отвлекся!»

Павел Елисеевич подвинул к себе лист бумаги. Взял ручку. «27 января (… день дуэли)». «д'Аршиак уехал за границу 2 февраля».

Вскоре д'Аршиак был во Франции. «Как объяснить тот интерес, с которым отнеслись здесь к делу Геккерена? Почему писали о нем во всех газетах? Правда, что в течение недели наговорили кучу всевозможных глупостей, которые тотчас и позабыли. Моего имени нигде упомянуто не было».

Щёголев вздохнул: « Этот д'Аршиак был необыкновенно симпатичной личностью и сам скоро потом умер насильственной смертью на охоте».

Что значит «скоро»? Годы жизни д'Аршиака:1811— 1851. Ни в русскоязычной, ни во франкоязычной Википедии статей о д'Аршиаке, вроде бы, нет.

Павел Елисеевич отложил ручку. «Пойду пройдусь, Подышу свежим воздухом».


4 сентября 2018 г. 12:02