БВОК книга 2 На дне по краю

5. РАБОТА.
Юра позвонил вечером и сообщил, что их вдвоём ждут завтра в двенадцать часов дня в доме его кума. Утром Семён пораньше пришёл в гараж. Помыв машину и убрав в салоне, в одиннадцать часов он выехал из гаража в сторону центра города. Там, на автостанции, они с Юркой договорились встретиться в половине двенадцатого. У Семёна было время подумать о предстоящей встрече. Он предположил, что его будут вербовать, за какое-либо вознаграждение, уговорить одного из руководителей какого-то предприятия сдать в металлолом простаивающее без работы оборудование или металлическую  конструкцию  ангара  или  цеха.  По рассказам Юрки, его кум
                77
жил в частном доме, в старом одноэтажном районе города, за автостанцией. Семён там редко бывал. Последний раз, в прошлом году, на одной из тех улиц, ему какой-то «бизнесмен», по договоренности с Сениным напарником по торговле, продавал оптом сахар-песок в мешках. Сахар был не хороший. Подмоченный дождём и немного пах мышами, поэтому был очень дешёвым. Напарник, перемешивая плохой сахар с хорошим, продавал его на рынке. Сколько Сеня не спорил с напарником, чтоб продавать его отдельно немного повысив цену от закупочной, но ниже чем хороший, тот не соглашался и торговал им как хорошим. Правду сказать, они не плохо на этом заработали. Но это стало очередной каплей в причине их прекращения совместной деятельности. Потому как таким товаром они стали торговать всё чаще и чаще. У напарника было просто чутьё на поиск и приобретение такого товара.  Дешёвого и, мягко говоря, не очень качественного. До этого была колбаса копчёная из приватизированного колбасного цеха, бывшего «Райпотребсоюза» соседнего района. Дурной запах от неё стоял ещё на подходе к Сениному гаражу, где её хранили в подвале. После того как её протирали подсолнечным маслом, торговали ей в дальних селах на выездной торговле. А до этого, селёдка, частного посола по ускоренной технологии на технической соли. Вспоминая сейчас об этом, Семён с облегчением подумал, что хорошо, что он бросил этот бизнес.
        Заехав на заправку и залив бензин, Семён поехал на автостанцию. Он всё размышлял, что как же было бы хорошо, если на этот раз ему не пришлось бы никого обманывать, а просто выполнять добросовестно порученные обязанности.               
       Полина, уходя утром на работу, с поддёвкой сказала Семёну по поводу предстоящей встречи.
       -- Да смотри, приди сегодня после переговоров на бровях.
       -- Поля, Юрка сказал, что это деловые люди, с крупным бизнесом.
       -- Да знаю я! У него все друзья уголовники.  И кум, такой же.               
       -- Ну, вот видишь. Я же говорю, деловые. За каждым, своё дело.
       -- Смотри Сеня, чтоб они тебе, твоё не сделали, дело, - сказала с иронией Полина и вышла из квартиры.
       Сегодняшнее взаимоотношение с женой выглядело скорее, как перемирие, чем начало оттепели. Конечно наполненные водой выварки, вёдра и ванная, сделали определённое потепление отношений. Это, во многом, позволило состояться выполнению акта супружеских взаимных обязанностей, утром. Но всё прошло, без каких-либо взаимных страстных чувств.  С дежурными холодными поцелуями и быстро. Это было похоже на оплату коммунальных услуг в банке. Приятно, что долга больше нет, но и удовлетворения мало, как будто деньги потрачены не на то мероприятие, которое хотелось бы.
      Подъехав к автостанции, Сеня увидел ожидавшего его Юрку.
      -- Привет, Анатольевич. Задерживаешься? – сказал Юрка, садясь в машину. – Никак от директорских привычек не отвыкнешь?
      -- Да на заправку заезжал. Вдруг куда-то придётся ехать с ними. Неудобно
                78
будет просить их ждать, пока заправлюсь. А в таких случаях действительно, пусть они нас ждут, а не мы их. Кто с кем ищет встречу?
      -- Политик. Ну, всё равно поехали быстрей. Я представил тебя тоже, как серьёзного, хоть и бывшего, руководителя.
      Покрутившись по улицам, согласно Юркиным маршрутным указаниям, приятели остановились возле сплошного забора с колоннами, выложенного из декоративного кирпича, у железных глухих чёрного цвета ворот. Большой одноэтажный дом, пристроенный к нему гараж и, как потом выяснилось, пристроенная внутри двора к дому баня, были обложены таким же декоративным кирпичом, с рисунком разной расцветки. Посредине двора построена колонная беседка с навесом для мангала.  Всё это выглядело, одним      внушительным,     архитектурным    ансамблем.     Возле    ворот,  уже   стоял   припаркованный  автомобиль  «Форд Скорпио»,  чёрного  цвета. Сенины «Жигули», поставленные на стоянку рядом, выглядели очень скромно.
       -- Это их машина, - сказал Юрка. – Они уже здесь. Машину можешь не закрывать. Здесь Бурлака все уважают или боятся. Пошли.
    Бурлак, это была кличка Юркиного кума Петра Бурлаченко, ещё с их юности. Затем, уже на малолетке, эта кличка за ним закрепилась на всю жизнь. И хотя в криминальном мире города Бурлак считался фартовым блатным, по жизни он всегда был трудягой и не чурался физической работы. И всеё, что построено в его дворе, со слов Юрки, он сделал своими руками. А друзей по  юности,  превратившихся  из-за  нынешней  жизни  в  алкашей,  за сытый обед и выпивку нанимал в подсобные рабочие, подносить раствор и кирпич. Сегодня, Пётр Бурлаченко, успевший заработать шахтную пенсию, внешне, жил вполне пристойной жизнью, с женой и взрослой дочерью, уже замужем и недавно родившей ему внука.               
       Нажав на кнопку звонка, приятели стали дожидаться у ворот. Через  минуту, им открыл молодой человек лет двадцати пяти не высокого роста худощавый с голым торсом, в шортах и пляжных тапочках.  Пропустив их во двор представился.
       -- Пётр, я зять Петра Ивановича. – Протянул руку Семёну. – Проходите.
      Семён, представившись и пожав руку, прошёл вперед. Юрка знал зятя и поздоровавшись прошёл следом. Небольшой двор перед домом представлял собой сплошную клумбу цветов, через которую дорожка вела к крыльцу в дом. У крыльца зять обогнал гостей и пошёл первым, показывая дорогу. Поднявшись по ступенькам, они проследовали по длинному коридору и вышли во внутренний двор, на улицу. От беседки, в центре двора, в разные стороны: к бане, к дому, к душевым и туалету, лучами расходились, выложенные дорожки, пространство между которыми так же заполняли цветы. В беседке находились ещё двое гостей и сам хозяин. Все трое сидели за столом, закутавшись в толстые большие покрывала, после парилки в бане.  Увидев пришедших гостей, Бурлак встал и пошел на встречу. Он выглядел крепким стройным мужчиной выше среднего роста.
        -- Бобёр! Сколько  можно  ждать?  Вот как ты кума уважаешь?  Уже баня
                79
натоплена,  шашлык готов,  на угли просится.   А тебя все нет.   И друга своего
голодом моришь, - игриво, хриплым голосом, возмущался Бурлак, приближаясь к пришедшим.
       Юрка, выйдя вперёд, обнял своего подвыпившего кума.  Громко смеясь, расцеловавшись с Бурлаком, наконец, представил Семёна.
       -- Знакомься кум, это Семён Анатольевич.
       -- Ну, кум. Это вон тем господам он будет Семён Анатольевич. А для меня, Семён. Как и я для него Пётр, Петя, - сказал Бурлак и протянул руку для знакомства. - Договорились?
        -- Не возражаю, почему бы нет. Тем более мы, наверное, одногодки, -согласился Семён.
     Приятели зятя Бурлака, оба крепыши лет под тридцать, встали из-за щедро накрытого стола в беседке, и вышли навстречу для знакомства.      
       -- Знакомьтесь, Семён Анатольевич, - представил зять Бурлака, показав на коротко-стриженного темноволосого парня. – Это Николай Паламарчук, директор нашей фирмы. А это, его помощник, Гена Луговой, - указал он на длинноволосого парня пониже ростом.               
        -- А это мой зять, Петюня Хитрук. Угораздило же меня выдать единственную дочь за зятя с фамилией Хитрук, - под общий смех шутил Бурлак, грубо обняв зятя и придавив его голову к своей груди. – Хорошо хоть внука назвал в честь меня, Петром.
        -- Угомонись, кум, - пошутил Юрка. – Это он в честь себя, он же тоже, как и ты, Пётр.
        -- Точно, а говорил в честь меня. Вот Хитрук. – продолжал веселиться Бурлак и ещё сильнее прижал зятя к груди.
        -- Пётр Иванович, прошу тебя, - стал проситься зять, - дай нам серьёзно поговорить. Ты же обещал не мешать.
        -- А я не мешаю. Но сначала надо гостей попарить и накормить, а уж потом поговорите о делах, - настаивал Бурлак. А то сами напарились, а другим нельзя. Где же ваше гостеприимство? Кум, я прав?
        -- Конечно, прав. Анатольевич, пошли, попаримся, пока баня натоплена, - предложил Юрка.
       -- Ну что ж, пошли. Обычно расслабляются после переговоров, но сейчас, всё по-другому делается, - согласился Семён.
       -- Вот и правильно, - сказал Бурлак. - А ты, Петюня займись пока шашлыками. 
      Прошло ещё два часа, прежде чем начался разговор по теме, для чего приехал сюда Семён. Юрка с кумом, выпив изрядно, отправились в дом, куда приехала Юркина жена после рынка к жене Бурлака в гости. Семён, за столом пил, но по не многу. Ему интересно было наблюдать за молодыми компаньонами, которые пытались выдать себя за простых парней. Следом за Юркой с Бурлаком в дом ушёл и Петюня. Оставшись в беседке одни с Семёном, Николай и Геннадий приступили к изложению их предложения. В начале,  они немного пофилософствовали на тему, что многие не понимают, в
                80
чём сейчас состоит задача предприимчивых людей. Необходимости помочь тем, кто сам не может определиться со способом дальнейшего существования.               
Хотя имеет определённую недвижимость, простаивающую без дела, или оборудование устаревшее или пришедшее в негодность. А они знают, как распорядиться этим. Необходимо что-то продать, чтобы потом была возможность купить то, на чём можно делать деньги. А если продать много, то можно выплатить долги по зарплате своим рабочим.  При этом сам руководитель, может сделать на этом свой первоначальный капитал.  В таком случае всем будет хорошо. А тем, кто умней и предприимчивей, справедливо достанется больше остальных. Такими умными и предприимчивыми они считают себя и, по рассказам Юрки, его, Семёна Анатольевича.  У них  есть  законно  оформленная,  со всеми разрешающими сертификатами фирма «Металлист +», на  ведение демонтажных работ металлоконструкций и их утилизацию. Есть транспорт и рабочие бригады, оснащённые необходимым оборудованием и инструментом, с опытом ведения демонтажных работ. У их фирмы заключены долгосрочные договора с Мариупольскими фирмами в порту, по отгрузке металлолома. Вся необходимая документация на предприятие у них есть. Устав предприятия, регистрационные документы в налоговой. Других государственных органах, могут предъявить прямо сейчас, принеся из машины. То, что они встретили Семёна Анатольевича, это большая удача для их организации. Так как они ведут работы по всей области, а здесь, в Андреевске, у них нет своего авторитетного    человека.    Сами   они   в   Андреевске  не  могут  находиться постоянно,  и  им  нужен  здесь свой наместник.  Хитрук Пётр им помогает, но он ещё молод, и с ним не хотят иметь  дел местные руководители. Вот если Семён Анатольевич согласится, то можно было бы эту вакансию в Андреевске закрыть. Все детали оплаты его услуг они готовы обсудить прямо сейчас.               
       -- В чём конкретно будут заключаться мои, как вы сказали услуги? -спросил Семён.
       -- Дальнейший круг охваченной вами работы, а соответственно и суммы оплаты за неё, нарисуется сам, со временем, - предположил Николай. – Сейчас же, мы хотим вас попросить помочь нам договориться с одним из, хорошо вам знакомым, директором развалившегося завода, Василием Никоновичем Захарченко. Знаете, такого? Вы, говорят, когда-то с ним работали.
       -- Ну, если сказать точнее, не с ним, а у него на заводе, - уточнил Семён. - Хотя я устроился на завод «Техмаш» работать конструктором, за год до его назначения туда директором.
       -- Ну вот, тем более. Вы сейчас с ним в каких отношениях? – поинтересовался Николай.
       -- Не в каких. Видел его месяца три назад пьяным возле киоска на Торговой улице, он чекушку покупал. Он там, рядом живёт в переулке.
     -- А сейчас он совсем спивается, - сказал Геннадий. - Я у него был с Петюней, жуткая картина. Жена от него ушла. Дочь с семьёй куда-то переехала жить далеко.  Он никому сейчас не нужен.  Живёт в недостроенном
                81               
двухэтажном частном даме. В единственной жилой комнате, с недоделанным ремонтом. Из мебели: кровать, стол, три стула и шифоньер. Есть правда холодильник, электро-печка, телевизор, видак, вентилятор и печатная машинка. Он на ней сам какие-то письма пишет и отчёты в налоговую инспекцию.               
       -- Мы ездили и на завод, в посёлке Коммунарский, – дополнил Николай. - Там картина не лучше. На проходной, днём одна сторожиха. Вечером её меняют два сторожа и то не всегда, могут и запить не прийти. Забор во многих местах проломлен. Окна в конторе, складах и цехах выбиты. Ворота на корпусах сняты, а кое-где и стены завалены. Сквозь развалы видны раскуроченные станки. В-общим, полная разруха.
       -- Ну, и чем закончилась ваша встреча с Захарченко? О чём договорились? — поинтересовался Семён.
      -- Да ничем, - ответил Геннадий. – Мы у него были, раз пять. Каждый раз               
одно и то же. Только о чём-то начинаем договариваться, он замертво пьяный падает спать. А без бутылки говорить не хочет. Хотя деньги взаймы берёт. У него, где-то склад готовой продукции вывезен на охраняемую территорию. Он, периодически продает продукцию, себе, бухгалтеру и сторожам на зарплату и уплату за аренду склада и налогов. На бумагах завод ещё существует, а фактически, это груда металлолома.
       -- Так что, Семён Анатольевич. Кто первым договорится с Захарченко о демонтаже оборудования, пришедшего в негодность и сдаче его в металлолом, тот и заработает. Вам деньги нужны?
      -- Ну, а кому они не нужны? Они всем нужны, - допив из стакана квас и поставив его на стол, сказал Семён. – Насколько я знаю, Захарченко, в отличие от меня, не делал из своего завода акционерное общество. По этой причине он до сих пор директор. Его назначало на эту должность министерство в Киеве. И снять с должности, может только оно. Переизбрание его невозможно. Никонович, хитрый мужик. Игры в демократию, это не про него. 
      -- И что из этого следует? – не понимая спросил Николай.
      -- А то и следует. Если бы у него была форма собственности общественная, а он был председателем этого общества, он запросто мог бы состряпать акт на списание имущества, или недвижимости, как пришедшее в негодность, или целесообразность иного его применения. Подписать его советом акционеров, с объяснением благих намерений для всех остальных акционеров. И делать дальше с ним то, что нам с вами захочется. Но он и сам бы был уязвим. Его в любой момент могли бы переизбрать на более сговорчивого директора. А так, пойди его возьми.
       -- А в данном случае, что, пусть всё просто растаскивается тем, кому не лень? - озадаченно спросил Геннадий.
       -- В его случае, когда он единолично отвечает за имущество, вверенное ему министерством, это самый лучший вариант, – ответил Семён и намерился встать из-за стола, чтобы окончить разговор.
          -- Подожди, Анатольевич, - всполошился Николай, - объясни, почему, и
                82
что в этом случае можно сделать.               
     «Они абсолютно не фига в этом не смыслят, - подумал Семён, - значит руководители   где-то   в   Донецке,   как   обычно. А  это, просто разведчик и 
исполнители, которые выискивают по городам области лакомые куски. Рабочие пчёлы, приносящие мёд, хотя и у них на лапках прилипает не мало».
       -- Хорошо, я объясню почему, - сказал Семён, присев обратно на скамью, – а что в этом случае делать, это большой вопрос.
        --Анатольевич, будем знать почему, тогда и придумаем, что делать, -оживившись, сказал Геннадий.
       -- Ладно, будем считать мою консультацию расчётом за сегодняшнее моё участие в таком шикарном застолье. Не люблю быть должным.
        -- Брось ты, Анатольевич, - предложил Николай. – Мы уже считаем, что ты будешь работать с нами. Какие долги?
        -- Ну, поживём, увидим, - пробурчал Семён. – Дело в том, что всё имущество предприятия, включая технику, оборудование и недвижимость, имеет свой срок окупаемости, а значит учётный срок жизни, после которого от него можно избавиться. И избавляться можно только на основании акта о списании составленного утверждённой приказом комиссии, уполномоченной на проведение ревизии о невозможности продления срока эксплуатации, подлежащего списанию, объекта. Акт этот, потом отправляется в министерство, на основании которого, должны указанное оборудование или недвижимость снять с основных средств, предприятия. Если срок окупаемости не вышел, всё имущество необходимо ремонтировать и поддерживать в исправном состоянии. Избавляться от него возможно только по решению из министерства или согласованию с ним по причинам, которых очень мало. А в основном, эти причины, не приведи Господь, пожар, стихийное бедствие, война. Вот и выходит, что он не может создать комиссию от администрации завода, поскольку нет самой администрации. И самое главное, он не может ничего списывать, поскольку всё, что там разбирается и растаскивается, ещё не подлежит списанию.
       -- И он что, не несёт никакой ответственности за то, что там творится? – Удивился Геннадий.
       -- Конечно же, несёт. Но, из двух зол, выбирают меньшее. Он охрану на заводе  оставил, которой исправно платит зарплату, я  думаю.  Склад готовой
продукции,  как  вы  мне  сказали,   вывез  с  территории.   Жить  на  заводе  и
защищать собой всю территорию, он не в состоянии. Да в его директорские обязанности это и не входит. Остается фиксировать на бумаге, в виде актов с подписями  любых  свидетелей  с  паспортными  данными,  о произошедших взломах, кражах, разрушениях на заводе. Писать заявления о случившемся в милицию. И слаживать акты ущерба в папку. Когда придёт время, он всё это предъявит в министерство, или тому, кто затребует. И со слезами на глазах докажет, что он делал всё что мог. Тем более, что он действительно мало что может, да ещё в постоянном запое.               
        -- Вот ты Анатольевич, разложил нам пасьянс, - с недоверием во взгляде
                83               
сказал Николай. Но, быстро спохватившись, улыбнувшись, продолжил. – И что, выхода нет? Оставить столько металла и, вообще завод, на разграбление.
         -- Ну, почему же? – решил расслабить обстановку Семён. – Как говорят, безвыходных ситуаций нет. 
        -- Так давайте вместе поищем выход, - предложил Геннадий.
        -- Для того, чтобы искать выход, Геннадий, необходимо владеть полной информацией о состоянии объекта в целом, – попытался напустить туман Семён, чтоб взять паузу на пару дней. – Необходимо повстречаться с Захарченко, пока естественно без вас, чтоб он не замкнулся сразу на пороге. Понять, есть ли у него свой план на ближайшую перспективу, или он в растерянности и не знает, что делать дальше, как вы мне тут рассказывали о некоторых руководителях. Нужно знать, хотя бы в общих чертах, продолжается ли его непосредственное подчинение министерству и в какой мере, в нынешней обстановке, у него развязаны руки для выживания предприятия. Кто главный бухгалтер, может повстречаться с ним, мало ли что можно узнать, от него. Вообще, есть над чем поработать, прежде чем искать выход из положения.
       Семён не торопясь встал из-за стола, чтоб дать понять собеседникам, что он хочет закончить разговор. Встали вместе с ним и Николай с Геннадием.
       -- Семён Анатольевич, вы что, куда-то спешите, - поинтересовался Николай с иронией, – у вас сегодня ещё назначена встреча?
       -- Да нет, - уловив иронию, ответил Семён. Очевидно, Юрка уже рассказал о состоянии дел у Семёна. – Я хотел бы пойти принять душ, перед отъездом.  Я же выпил пару рюмок, хочу освежиться.  Не хочется иметь с ГАИ неприятностей. А вообще-то, я пообещал жене, после обеда, съездить с ней сегодня ещё в одно место.               
        -- Ах, вон что, - улыбаясь, сказал Николай. - Ну, тогда не смеем вас задерживать, жена это святое. Сколько вам нужно дней, чтоб понять ситуацию с Захарченко?
        -- Николай, знаете, как говорят в Одессе? – хмыкнув, глядя в упор на Николая, спросил Семён. – Оно мне надо?
       -- Анатольевич, будьте уверенны, мы вас не обидим. Считайте, что вы в доле. Сколько вы хотите? – затараторил, Геннадий.               
      -- Ну, делить ещё нечего. А аванс, через два, три дня, я попрошу, если будет за что, - ответил Семён.
      -- Договорились, - выпалил Николай. – Но желательно пораньше. Если что надо, может деньги, Петюня постоянно здесь. Обращайтесь. А мы, пожалуй, тоже поедем.
       Простившись, собеседники расстались. Семён направился в душ. Николай и Геннадий, спешно переодевшись, пошли в дом. Быстро приняв душ, Семён, распрощавшись с не желавшими отпускать его двумя четами кумовьев и Петюней, отъехал от дома Бурлака. «Форда», у двора уже не было. Семён, выехав из лабиринта улиц на широкую дорогу, ведущую через весь город в микрорайон, где он жил, медленно ехал и размышлял о прошедшей встрече.
                84
       «Ты смотри, какие цепкие ребята. Высмотрели даже всю обстановку в комнате Захарченко, вплоть до видака. Ай да Никонович, молодец. Я помню, как он умел водить за нос и уходить от принятия окончательного решения до полной уверенности в том, что это решение не навредит ему впоследствии».
      Семён, отработав три года в Казахстане как молодой специалист, после техникума, вернулся домой, поближе к родителям, на Украину. По рекомендации отца, которого очень уважал директор завода «Техмаш», Манвелов Тимур Ахматович, он был принят на завод в технический отдел конструктором третьей категории. Через три месяца, Тимур Ахматович понял, что Семёна можно использовать более в широких масштабах, чем просто конструктор.   Он  доверил  ему  восстановление  брошенного здания, в посёлке Коммунарский,  расположенном не далеко от завода, под заводскую  гостиницу.  Семён   справился  с  этим   заданием  хорошо,  за  что получил первое самостоятельное жильё. Он переехал с Полиной и маленькой дочкой в двухкомнатный номер восстановленной гостиницы.   И когда казалось, что у Семёна с этим директором намечаются огромные перспективы на заводе, Манвелова Тимура Ахматовича неожиданно сняли с должности. Приказом из министерства, по рекомендации Горкома КПСС, был назначен директором их ставленник. Завотделом Горкома по организации массовых мероприятий с населением Захарченко Василий Никонович.  Он проводил общезаводские собрания, собрания парторганизации завода и планерки часто и по долгу. За это его невзлюбило всё главное руководство завода. После весёлого осетина, иногда и жесткого, но всегда отходчивого, профессионального, знающего изнутри заводские проблемы и умеющего их разруливать, на завод пришёл агитатор, часто принимающий не правильное решение, но неукоснительно требующий его исполнения. Главные специалисты, включая главного инженера завода, начальника технического отдела, начальник планового отдела, уволились по собственному желанию. Некоторых специалистов Захарченко увольнял или понижал в должности сам. Предприятие стало лихорадить с выполнением государственного плана. На заводе начались комиссии с головного областного объединения и Горкома. На освободившиеся вакансии приходили люди со стороны, не всегда соответствующие профессиональному уровню, требующемуся на предприятии. Началась кадровая чехарда. Немного осмотревшись, Захарченко стал выдвигать на руководящие должности молодых специалистов из числа работающих на заводе. Так он предложил Семёну организовать, не существующий до этого, производственно-диспетчерский отдел внутризаводской, между цехами и внешней кооперации, с головным предприятием и смежными поставщиками. Его же назначил начальником создаваемого отдел. Семён загорелся масштабом новой работы и суммой предложенного оклада с последующим возможным ростом. Он целый месяц жил на головном заводе в Луганске, изучая работу такого отдела крупного завода. Эта работа полностью поглотила Семёна на целый год. Полина видела его только по воскресеньям, да и то не всегда.  Семён  сутками  пропадал  на  заводе,  отрабатывая  внутризаводскую
                85
кооперацию и схемы безостановочного движения производства комплектующих   деталей, до окончательной сборки изделия. Уезжал в командировки по всей стране к поставщикам, начиная от Белоруссии и заканчивая Уралом.   Через два года, когда Семён, по настоянию Захарченко, поступил в Машиностроительный институт заочно, он возглавил планово-производственный отдел завода. Ему тогда   едва   исполнилось   двадцать   семь   лет.    Семён стал  правой  рукой Василия Никоновича, что касалось производства на предприятии. Сначала он брал Семёна на планёрки в объединение на головной завод, так как не всегда знал все вопросы оперативных текущих дел. А впоследствии, часто Семён ездил на планёрки сам. Василий Никонович стал заниматься переоснащением завода на новый парк оборудования, строительством нового цеха товаров культ-быта. Устройством зоны отдыха на Дону и на черноморском побережье Кавказа. За выполнение государственного плана головой отвечал Семён. После очередного, успешно выполненного годового плана, и подошедшей очереди, Захарченко вручил Семёну ключи от трёхкомнатной квартиры в Андреевске, хоть ему полагалась двухкомнатная. Туда он переехал семьей из гостиницы, прожив в ней два года. А ещё, через два года, после начала перестройки и развала областного объединения на отдельные предприятия, Семёну предложили возглавить небольшой завод товаров культурно-бытового назначения, создаваемый на базе цеха производства товаров культурно-бытового назначения. Этот цех находился в другом посёлке  и  должен  был  отделиться  от завода «Техмаш». Так Семён расстался с Захарченко Василием Никоновичем и стал самостоятельным директором нового, им созданного завода ЗПИ (завод пластмассовых изделий). Впоследствии, акционерное общество.
          «Сегодня к Захарчкнко не поеду, - размышлял дальше Семён. – Во второй половине дня он наверняка уже пьян и у него могут быть гости, собутыльники при которых разговор не возможен. К нему надо ехать рано утром».
       Семён, заехал в магазин и купив чекушку казённой водки, для утренней опохмелки Захарченко, поехал домой. Полина уже была дома и очень удивилась раннему появлению мужа, да к тому же ещё и трезвого на машине.  Семейное потепление  продолжило  и  то,  что  Семён  согласился с предложением  Полины,  поехать  на  дачу,  чтобы  готовить  её к зиме. И хотя               
машина была заправлена бензином, деньги, на заправку предложенные Полиной, Семён взял. Иначе, после поездки, завтра нужно было-бы   искать   деньги на дозаправку. Последние деньги, он отдал за чекушку.  
        В семь часов утра, Семён подъехал к дому Захарченко. Последний раз он был здесь около шести лет назад. Тогда дом, уже стоял с не накрытой крышей, был без установленных окон, но работа кипела.  Семён увидел, что это единственное что изменилось в строительстве. Деревянные окна, очевидно дорогие, были установлены и накрыта крыша. Всё остальное, включая не высокий  забор из  штакета  и  двор,  с  разбросанными по нему, в беспорядке,
                86
строительными козлами, корытами для раствора, лопатами, растворомешалкой и досками, осталось в прежнем состоянии. Семён попытался войти через двухстворчатую калитку, выполняющую роль временных ворот, изготовленную из труб затянутую металлической шахтной решёткой, но она была закрыта изнутри на висячий замок.               
             -- Василий Никонович! – позвал громко Семён несколько раз.
        Не дождавшись выхода хозяина, после пятиминутного выкрикивания, Семён прошёл вдоль забора до соседнего двора. Видно было, что в соседнем дворе положение дел было не лучше, чем у Захарченко. Калитки на входе не было совсем и на двери, маленького покосившегося дома, висел амбарный замок. Семён зашёл во двор и пошёл вдоль забора, разделяющего этот участок с участком Захарченко. Немного пройдя, он обнаружил приставленный к забору ящик. С другой стороны забора стоял такой же. Семён, без труда, перелез по ним через забор и оказался на дорожке, ведущей от туалетной постройки к дому. Он подошёл к входной двери дома, которую сварили из толстого железа и поставили когда-то, как временную.  Громко постучал в нее ключом от машины.  Через несколько минут Семён услышал, что где-то в глубине дома тихо скрипнула открывающаяся дверь.
      -- Кто там? – послышался голос Захарченко изнутри.
      -- Василий Никонович, это я. Мелихов Семён.
      После не продолжительного молчания слышно было шорканье шагов.
      -- Семён, точно ты?
      -- Да я-я. Не сомневайся Василий Никонович.
      -- А чего в такую рань? Ты один?               
      -- Да Никонович, один. А рано потому, что боялся тебя не застать дома. Вдруг ты сутра, куда по делам уйдешь.
      -- Смотри Сеня, я тебе верю, как прежде. Точно один?
      -- Конечно один, я же сказал. Говоришь, веришь, а сам переспрашиваешь.
 Открывай, не сомневайся.
       За дверью послышался лязг открывания засовов и стук откинутого дверного крючка.
       -- Здравствуй, проходи, - сказал Захарченко не искренне улыбаясь, протянул руку для приветствия и, повернувшись спиной к Семёну, пошёл назад по коридору. – Закрой за собой дверь.
      Семён, поздоровавшись, зашёл в дом. Закрыв на крючок дверь, пошёл следом за Захарченко по длинному неоштукатуренному коридору, выложенному из красного кирпича. Путь, по уложенным на брус доскам, освещала одна тусклая лампочка под потолком. За скрипучей дверью они вошли в большую комнату с четырьмя высокими окнами, выходившими на главный фасад дома, на которых установлены тяжелые прочные решетки. Комната, очевидно, планировалась использоваться как гостиная. Во внутреннем углу комнаты, был сделан камин, по виду редко используемый. Рядом с ним стоял большой трубный электрический регистр, какой ставят в промышленных помещениях. Остальная обстановка комнаты соответствовала
                87
точному описанию Геннадия Лугового. Пол в комнате деревянный, добротный, хорошо уложенный, но не крашеный. Стены оштукатуренные, из них две, у которых стояла кровать, оклеенные дорогими, но уже затёртыми, обоями. В помещении стоял, уже пропитавший всё сладковатый запах перегара спиртного.
      -- Проходи, садись, - предложил Захарченко, показывая на стул и усаживаясь на другой сам, - сколько же мы не виделись?
      -- Да я сейчас и не припомню, - специально сказал Семён, чтоб не напоминать той встречи у киоска на Торговой улице.
      -- Чем занимаешься сейчас, я слышал торговлей?
      -- Нет. С торговлей я уже год как закончил. Не мое это дело. Кроме долгов больше ничего не заработал. Теперь вот перебиваюсь с кваса на воду.
      -- Вот. Не надо было делать акционерное общество. До сих пор завод бы был, и  ты  при  деле.  А ты, поверил  в  демократию,  с нашим  народом, вот и перебиваешься теперь. Со мной эти номера не проходят, - самодовольно констатировал Захарченко.               
       -- Кто знает, как оно лучше? Зато люди с завода теперь знают, что сами сделали свой выбор и ко мне, у них нет претензий. А как твои рабочие, долги
по зарплате, остались? Завод, я знаю тоже, не работает давно.
       -- Да…. Какие заводы сейчас работают? И долги у всех. Не только у моих. А ты чего пришёл, не за долги же по зарплате моих рабочих говорить?
        Семён почувствовал, что эта тема раздражает Захарченко и решил не торопить события. Он достал чекушку и поставил на стол.
       -- Нет Никонович, мне и своих долгов хватает, чтоб за твои беспокоится. А пришёл я к тебе, чтоб поинтересоваться, как живёшь, может, чем-то занимаешься и тебе проверенный помощник нужен. Помнишь, как раньше вместе работали?
       -- Да…. Были времена. Есть что вспомнить.
       Захарченко поставил хрустальные рюмки из разных наборов, стоявшие перевернутыми на салфетке и достал хлеб, пол батона ветчины и начатую литровую баночку маринованных огурцов из холодильника. Отрезав два кружка ветчины и достав пару огурчиков, уложил их на блюдца. Открыв чекушку и налив рюмки, он предложил тост.
        -- Давай Семён, помянем светлое прошлое, как говорят не чокаясь. Оно, у нас было хорошим, - сказал Захарченко и залпом опрокинул рюмку.
       Семён поддержал своего бывшего руководителя и выпил рюмку до дна. Захарченко, закусив огурчиком, тут же начал разливать по второй.
        -- Никонович, мне больше не наливай. Я за рулём. Одну рюмку по мне не увидишь и не услышишь. А больше, могут быть проблемы с ГАИ, так что… - отказался Семён.
         -- Вот оно что. А я подумал, ты из-за меня отказываешься, чтоб мне больше досталось. Так у меня есть ещё. Я уже с утра сходил и взял себе чекушку для завтрака. Десять минут назад бы, ты действительно мог меня не застать дома.  А я-то думал,  что мы с тобой хорошо сегодня посидим, выпьем
                88
по вспоминаем.
       -- Договорились. Я сейчас мигом отгоню машину в гараж и буду у тебя, -  сказал Семён и поднялся со стула.               
       -- Давай, а я пока, яичницу пожарю с помидорами и ветчиной. Только возьми вот деньги и купи ещё водки и чего ни будь закусить. Я вижу у тебя с деньгами плохо, раз ты с чекушкой ко мне пришёл. Я-то, тебя знаю, сколько тебе надо, - рассмеялся Захарченко.
       -- Ну, я-же не собирался тут пить. А с пустыми руками прийти, не мог, - попытался выкрутиться Семён.  – Но с деньгами конечно не очень. Зная, что ты привык к изысканной закуске, деньги возьму. Жди Никонович, я быстро.
       -- Возьми вот ключи от калитки, закроешь меня. Пусть все видят, что меня нет дома. А то ходят тут. Ладно, потом расскажу. Езжай и быстрей возвращайся.
      Семён, быстро скупившись на рынке, приехал в гараж. Поставив машину, он попросил Шурку Холмогорова, сидящего в гараже без дела из-за отсутствия клиента на ремонт машины, чтобы тот отвёз его.
      «Пусть даже сегодня не удастся поговорить с Захарченко непосредственно о начале сотрудничества с компанией Николая Паламарчука, - думал Семён, пока Шурка рассказывал анекдоты по пути, - но контакт с Никоновичем будет налажен, а о деле можно будет поговорить и завтра. Сегодня нужно зацепить его воспоминаньями».
      Не прошло и часа, как Семён был уже у Захарченко.
      -- Ты, как и прежде оперативен. Молодец, - сказал Захарченко, сняв сковороду с электроплитки и, поставил яичницу на стол. – Я тут, пока ты ездил, нашёл видеозапись с выставки товаров культ-быта производимых в нашей области в 1989 году. Мы там прилично выставились. Не хуже крупнейших областных монстров, по производству таких товаров. Хочешь взглянуть?
      -- Ёлки зелёные, я и не предполагал, что где-то могла сохраниться та запись. Конечно, давай посмотрим. Там есть что посмотреть и вспомнить. Какой ты Никонович молодец, что сохранил. Называй любую цену, я хочу переписать эту плёнку, потом.
      -- Нет, нет. Картина может висеть только в одном музее. Лучше чаще будешь приходить ко мне, чтобы посмотреть, - довольный реакцией Семёна на своё предложение просмотра записи выставки сказал Захарченко.
      Видно было, как оживился Василий Никонович от предстоящего общения               
с Семёном. Он всё ещё жил воспоминаньями о прошлом и ему не с кем было последнее время общаться на эту тему. А тут общение обещает быть долгим и приятным, да ещё со своим коллегой, который пережил с ним все трудности и взлёты его директорства.
       -- Никонович, но ведь копии с картин ещё никто не отменял, они повсюду, - запротестовал Семён.
           -- Ты путаешь копию с репродукцией. Копия будет тогда, если ты поучаствуешь своим заводом в такой выставке, и  снимешь всё это на плёнку.
                89
Копии картин ведь пишут вручную с оригиналов. Ты хочешь палец о палец не ударить и получить копию. Если же ты перепишешь эту плёнку, это будет репродукция. А я, не  желаю  свой  шедевр  размножать  как  репродукции, - довольный своим обоснованием отказа завершил Захарченко. -  Хотя в моей картине очень много и твоих мазков.
       -- Узнаю, узнаю старого лиса. И рад, что ты Никонович, не растерял своих качеств и умения подводить доказательную базу под любой, только тебе выгодный аргумент. Сдаюсь, буду приходить смотреть к тебе, - согласился Семён, поняв, что он нагородил этот огород нелепых обоснований отказа, одним желанием. Не дать запись ещё в одни руки.
       После просмотра видеофильма и долгих разговоров, начиная от великих достижений их заводов до побед и разочарований на любовных фронтах служебных романов и развала СССР, с не поправимыми последствиями для их предприятий, а также после выпитых трёх бутылок водки, которые принёс Семён, Никонович стал дремать за столом. Семён так и не понял, что это? Действительно он стал дремать от того что много выпил или таким образом хочет завершить общение. 
      -- Ну, что я пойду, Никонович? – спросил Семён, легонько толкнув его в плечо.
      -- Да Сеня, - ответил мгновенно, вставая и зевая Захарченко, - Я всё-таки на десять лет старше. Уже не могу, как раньше с тобой тягаться. Помнишь в поезде, когда возвращались из министерства с Киева, после подписания новых Уставов и новыми назначениями нас на должности директоров заводов?  Как ты смылся с вагона-ресторана, пока я пил с официантками на посошок. Прихожу в купе, а тебя нет. Как я пошёл тебя искать, а не лёг спать?               
       -- Помню, конечно. Я тогда бате, на юбилей, вёз два ящика экспортного пива «Red and black» с завода «Оболонь». Ели выпросил у замдиректора пивзавода. А когда приехали на железнодорожный вокзал в Луганск, водитель, встречавший меня, погрузил из вагона в машину два ящика. Только в одном, оставалось двенадцать бутылок пива. Второй был пуст.
      -- Ну, пять бутылок мы подарили директору вокзала, чтобы он замял весь скандал, который  был  из-за  нас  в  поезде.   А ведь  они  могли  тогда  тебя,
сбросить с поезда, те, три дагестанца. Появись я на минуту позже.
       -- Да, не приятная история была. Но и меня можно понять. Представь! Прихожу в купе и не нахожу дипломата с документами, где утверждённый  министерством Устав предприятия,  приказ о моем назначении и куча других
документов. Сидят эти три дагестанца, откуда-то взявшиеся и говорят, что никакого портфеля не видели. Вот тут я, самому звонкому, и заехал в ухо. Он потребовал выйти в тамбур, чтобы разобраться со мной один на один, я вышел. А они пошли все трое.
-- Вот, вот. Пошёл я дальше по вагонам искать тебя. Захожу в тамбур и вижу.  Дверь, в вагоне открыта. Стоишь ты, как скала, на голову выше всех троих и они вокруг. Еле, еле убедил их, что это недоразумение. А усмирять пришлось, больше тебя.  Пока в купе тебя,  все вчетвером, не привели и не показали, что
                90
дипломат на месте, ты не успокоился.
       -- Характер чёртов. Это же потом выяснилось, что я купе перепутал. Ворвался в чужое, нахамил, ещё и в ухо одному заехал. Пришлось извиняться. А всё пиво с водкой.
       -- Да. Я коньяк потом выставил, с ними ещё пили, чтобы всё загладить. А ты, подарил им по бутылке экспортного пива.
       -- За то, друзьями расставались, - подвел итог Семён. – Ладно, до завтра. А то о делах так и не поговорили.
       -- А что, у тебя есть какие-то предложения?
       -- Завтра, Никонович, завтра. Сегодня отдыхай. Да и мне пора.
       -- Тогда так Семён. Возьми ключи, от калитки и завтра пораньше приходи. Вот ещё деньги. Купишь бутылочку, на опохмелку. Чтоб я уже не ходил.
       -- Добро, - сказал Семён и, попрощавшись, ушёл.
       На следующий день Семён пришел к Захарченко около восьми часов утра               
и увидел, что тот давно работает во дворе. Он успел уже сложить в стопку всё ранее разбросанные по двору доски, с перекладкой. Собрал и прибрал весь строительный инструмент. Сейчас пытался в одиночку перевернуть корыто для раствора заполненное дождевой водой.
        -- Долго спишь, Семён Анатольевич. Ну-ка, иди, помоги, одному не справиться.
        -- Здравствуй, Василий Никонович.  Это, ни  я  долго  сплю, это  вы  рано
встаете, иду-иду. Сам не поднимай, спину сорвёшь.
       Он положил пакет с продуктами на вертикально поставленную строительную тачку у стены и принялся помогать Захарченко. Перевернув корыто, они отволокли его тоже к дому и поставили вертикально, прислонив к стене.
        -- Ну вот, теперь порядок, - вытирая руки тряпкой, произнёс довольный Захарченко, - пошли мыть руки и будем завтракать. У меня есть пачка пельменей и полный чайник кипятка. Сейчас мы их быстро, отварим.
      После того как они позавтракали и немного опохмелились Семён решил потихоньку переходить к вопросу, ради которого он вообще появился у Захарченко.
        -- Никонович, а кого ты не хочешь видеть из тех, что ходят тут всякие? Ты мне вчера говорил.
        -- Да есть тут ходоки за чужим добром. Предлагают завод мой весь порезать на металлолом.
        -- Кто такие? — спросил Семён, чтобы убедится о тех ли идёт речь от кого он сам пришёл.
        -- Они представились от какой-то фирмы, «Металлург» что ли. Одного зовут Луговой Гена. Второй молодой совсем, Пётр. Не слышал о таких?
        -- А как выглядел Пётр? Лет двадцать пять, худощавый не высокого роста?
       -- Да, вроде похож. Ты что его знаешь? – спросил Захарченко, прищурив глаза с любопытством.
                91
       -- Пару недель назад парился я со своим приятелем Юркой Бобровым у его кума в частной бане. Может, знаешь такого, Пётр Бурлаченко? — слукавил Семён.
       -- Так это что, он был? – с легким удивлением, спросил Захарченко.       
       -- Да нет, для кума Юрки он слишком молод. У тебя был зять Бурлака, кличка у хозяина бани такая. Зовут их одинаково, оба Пети. Так вот, этот Петя, что был у тебя, подъехал позже с двумя приятелями туда, тоже париться в бане. Я уже собирался уходить, когда они появились. Бурлак представил мне своего зятя и не без гордости сказал, что он работает в серьёзной   компании.   По   моему «Металлист» с плюсом. А те двое, его руководители. Имена не помню, а фамилии кажется одного Луговой, а второго Пинчук, что ли, - опять слукавил Семён, не назвав правильную фамилию Паламарчука.               
       -- И что, – уже заинтересовано спросил Захарченко, - у них, правда, серьёзная фирма?
      -- Да кто их знает? Подъехали солидно. Я видел машина иномарка, не посмотрел конкретно какая, но на вид представительная чёрная. Привезли с собой ящик пива донецкого, два громадных вяленых леща и несколько бутылок импортной водки «Смирновской». Когда нас знакомили, меня Юрка Бобров представил, как бывшего директора завода. Пинчук, а он директор их фирмы, сказал, будто его фирма существует пять лет. Предложил свои услуги по строительству и демонтажу металлоконструкций. Я сказал, что при необходимости обращусь и сославшись, что пообещал жене ехать на дачу, а потому спешу, долго с ними не разговаривал.  Да и пить мне нельзя было, за рулём. Так что, чего душу травить, уехал.               
       -- А ты, какое дело мне хотел предложить? – опять прищурив глаза и пристально глядя в лицо Семёну, спросил неожиданно Захарченко.
      -- Да нет Никонович, ты меня неправильно понял. Я хотел о делах поговорить твоих. Зная тебя я, почему-то уверен, что ты, занимаешься каким-то бизнесом. Может, с областным головным заводом ещё работаешь. Вдруг тебе понадобится помощник с машиной и такой, которого ты знаешь не один год. В общем, хотел предложить свои услуги. Надоело болтаться по городу в поисках случайных заработков. Хочется, пусть не то чтоб очень большой, но стабильной зарплаты и в одном месте. Что ты скажешь, или тебе надо подумать? Так я не тороплю. Как говорится и больше ждал, а меня наоборот никто не ждал.
       -- Ах вот оно что, так сразу не предложу, надо подумать.
      Захарченко встал из-за стола и стал, задумавшись, ходить по комнате.               
            -- Конечно, -  согласился Семён и налил водку в рюмки.
       -- Хорошо, Семён Анатольевич, приходи завтра часам к двенадцати, а лучше к часу дня. Думаю я, кое-что, тебе предложу. А сейчас давай на посошок, мне надо ещё с бухгалтером сегодня  встретиться.
        -- Давай Никонович, спасибо. Я, почему то надеялся, что ты мне что ни будь да предложишь. 
        Они выпили и Семён, отправился домой.
                92
 Едучи в маршрутке, он вспоминал весь сегодняшний разговор с Захарченко. Особенно его финальную часть. Семён понял.  Захарченко  нигде  не  мог навести о фирме «Металлист +» справки, не выдав своего интереса к поступившему предложению о сотрудничестве с ними. По этой причине он и тянул пока с ответом. Предъявляемым  документам  с  фирмы  он  не  доверял.  А  узнать  о  них  со стороны не у кого. А может и поручить не кому, заниматься этим делом, чтоб он мог хоть немного довериться и если вдруг что-то пойдёт не так, было с кого спросить. Семён был почти уверен, что завтра Захарченко ему поручит вести переговоры с «Металлистом +». Теперь нужно было продумать, как выстроить свои отношения работы с Захарченко и с фирмой.
       На следующий день, без пяти минут час дня, Семён подъехал на машине к дому Захарченко. Калитка во двор была не заперта. Семён прошёл к двери дома и потянул за ручку, она тоже была не заперта. Семён прошёл по коридору и постучал в дверь комнаты.
       -- Проходи, открыто, - послышался бодрый голос Захарченко из-за двери.
       -- Что это, у вас сегодня, день открытых дверей? – улыбаясь, спросил Семён, - добрый день Василий Никонович.
       Войдя в комнату, Семён заметил отсутствие того терпкого запаха алкоголя, который был вчера и увидел, что две форточки в окнах открыты и сейчас. В комнате чисто прибрано и сам Захарченко одет в чистую белую рубашку и брюки от костюма.
       -- Да, только бухгалтер ушёл. Я вчера не смог с ней встретится, её не было дома. А потом тебя ждал, не стал закрываться. Здравствуй Семён Анатольевич. – Захарченко подал правую руку для приветствия, а левой отдал Семёну печатный лист, - вот, смотри. Я вчера весь вечер думал, а сегодня, и с бухгалтером посоветовался.  Наверное, есть смысл попробовать воспользоваться услугами твоих знакомых по демонтажу металлоконструкций. Тебе, как говорится, и карты в руки. Это приказ о твоём назначении моим замом по общим вопросам. Словом, как в старые добрые времена.               
       Семён внимательно стал читать Приказ.  Закончив чтение, он подошёл к Захарченко, протянул руку и поблагодарил его.
       -- Спасибо Василий Никонович, за доверие и помощь.
        -- О чём ты говоришь? Не стоит благодарности, - с нескрываемым удовольствием произнёс Захарченко. - В наше время, необходимо помогать друг другу. А тем более зная тебя, скорее ты мне поможешь. Тебе всё понятно, чем ты будешь заниматься?
       -- Из Приказа понятно, что я буду заместителем директора по общим вопросам.  Но в нём ничего не сказано о поручаемых мне обязанностях. За что я буду конкретно отвечать, получать зарплату и сколько. В приказе сказано, согласно, штатного расписания.
       -- Штатное расписание предусматривает зарплату директора, - триста пятьдесят гривен. У заместителя директора, - двести пятьдесят, триста. В зависимости от объемов охваченной работы. Существуют  ещё  персональные
                93
надбавки. Напиши сам свои обязанности, вместе подкорректируем, подпишем и потом поговорим о сумме твоей зарплаты. Ты же понимаешь, что главная твоя работа будет заключаться в контроле, за работой подрядной организации по демонтажу и вывозу металлолома с завода. Необходимо настроить работу так, чтоб они демонтировали только то, что ты разрешил. Чтобы не один килограмм металла не был вывезен с завода без учета.
        -- Это я понимаю. Но и я должен давать разрешение на демонтаж только того оборудования, на которое получил разрешение от вас.
       -- Конечно. Это, само собой. Нам придется согласовывать всё в офисе каждый день.
      -- А у вас есть офис? Где он находится?
      -- Я особо никому не говорю где он. Меньше знают, меньше ходят, - улыбнувшись, сказал Захарченко. – Но тебе естественно скажу. Там всегда сидит бухгалтер, Людмила Александровна с десяти до двух часов дня ежедневно, кроме пятницы, субботы и воскресенья. Она работает на половину ставки и просит, чтоб меньше кто знал о месте нахождения офиса.               
Он находится на первом этаже здания горного техникума. Там, во дворе за основным зданием, есть небольшое здание. В нем мы снимаем один небольшой двухкомнатный кабинет. На двери табличка «Техническая комиссия». Сегодня пятница. Давай в понедельник подходи в офис часам к двенадцати со своими предложениями. Вот телефон фирмы «Металлист +».
       Захарченко протянул клочок бумаги Семёну, на котором почерком Никоновича был написан номер. Семён очень хорошо знал почерк Захарченко. Это только подтверждало, что он готовился к приходу Семёна и заранее выписал его из визитки, оставленной ребятами или из блокнота.
      -- Позвони по этому номеру и постарайся встретиться или назначить встречу на понедельник с представителями подрядчика, - продолжил Захарченко. - Пусть они прихватят все документы на их фирму и проект договора на демонтаж. В офис их не веди и не говори пока где он. Встречайся на нейтральной стороне. Ко мне тоже их не води.
       -- А как с вами связаться, домашнего телефона, я не вижу? - спросил Семён.
       -- Телефон есть, но редко работает. Вот как сейчас, где-то провода оборваны. Да зачем он нужен, будут звонить кому не лень. Если надо, звони нам в офис. Дай бумажку, я допишу номер офиса.
        Захарченко написав выше написанного номера слово «Фирма», а на обратной стороне клочка бумаги номер телефона офиса без пометки, вернул его Семёну.
        -- Только его тоже никому не давай. И этим пацанам, пока, тоже не давай. Договор подпишем, потом. А лучше сам, один приходи в офис или если уж срочно что, ко мне домой.
      -- Понятно, - сказал Семён, - ну, что вроде все инструкции получены. Я на машине. Поедим на завод, познакомишь со сторожами, посмотрим с чего начать демонтаж.
                94
      -- Ты поезжай. А мне чего там делать. Я неделю назад там был. Зарплату выдавал сторожам. Возьми приказ, покажешь сторожихе, она тебя пропустит.  А лучше поезжай в восемь часов вечера, когда ребята придут менять дневную сторожиху Вальку. Они по двенадцать часов стоят, с восьми до восьми. Заодно со  всеми познакомишься. А с чего начинать демонтаж рано обсуждать.  Ещё договор не подписан. Да я и так знаю с чего начать, с литейного цеха. Пусть вагранку, для плавки чугуна демонтируют. Восстанавливать её никто не будет. В ней кладка вся осыпалась и утрамбовалась.               
      -- Понятно Никонович. Ну что? Я тогда пока поехал. 
     Семён, простившись с Захарченко и прихватив Приказ, вышел со двора. Сев в машину, он обратил своё внимание на телефонный кабель, идущий по столбам и исправно вошедший в дом Захарченко, под карниз кровли.
      «Что-то ты темнишь, -  Никонович», - подумал Семён и отъехал от дома.
     В половине восьмого вечера Семён подъехал к воротам завода. Это были крепкие железные двухстворчатые ворота старого образца, высотой четыре с половиной метра и шириной четыре метра. Нижняя часть, метра полтора, закрыта сплошным толстым листовым железом. Верхняя часть сварена из толстой полосы, установленной ребром наружу вертикально, усиленная горизонтальными перемычками в нескольких местах. Прочный кирпичный забор, отходивший в обе стороны от ворот, был высотой около двух с половиной метров. Всё оставалось таким, каким запомнил Семён это, ещё с тех времён, когда он работал на заводе. Только теперь, ворота были давно не крашенные, а забор не беленным. Поставив машину около ворот, Семён подошёл к воротам. Они изнутри были заперты на огромный висячий амбарный замок. За исключением кирпичной сторожевой будки, стоявшей справа от ворот, с раздвинутыми выцветшими занавесками на окне, вся остальная картина внутри двора поразила своим опустошением, не ухоженностью и развалом. Вдоль стен зданий слева от дороги, идущей от ворот через всю территорию к заводским гаражам, раньше были цветочные клумбы. Теперь стоял сплошной бурьян высотой с метр и больше.   Справа от ворот, за корпусами складов, через широкую площадь, примыкая к дороге торцом, стояло огромное здание литейного цеха. Отсюда, из-за ворот было видно, что у всех зданий отсутствуют не аккуратно вырванные железные окна и ворота. А на административном здании в деревянных окнах выбиты все стекла. Семён поднял с земли у забора увесистый камень и принялся стучать им по воротам
       -- Есть, кто ни будь? – громко крикнул Семён.
       В окошке сторожки мелькнуло женское лицо.  Через мгновение вышла к               
воротам молодая женщина, улыбаясь и доставая из кармана куртки связку ключей.
       -- Здравствуйте Семён Анатольевич. Как это вы к нам заехали. Заблудились или кого ищите?
       Семён пристально всмотрелся в лицо сторожихи.
      -- Гарай Валюша, ты ли это? — вдруг вспомнил он сборщицу цеха товаров
                95
ширпотреба, как тогда его называли.
      -- А что, сильно изменилась? – рассмеялась Валя и отомкнув замок, приоткрыла одну створку ворот.
     -- Да нет, не сильно. Просто я меньше всего был готов тебя здесь увидеть. Обычно здесь пенсионерки днём работали, - стал выкручиваться Семён.
      -- Да ладно Анатольевич, тогда мне было двадцать пять, а сегодня уже под сорок. Так скажем, чтобы не уточнять, - сказала Валя и снова рассмеялась, пропуская Семёна на территорию, - пойдёмте.
     Валентина, накинула замок в петли ворот, не замыкая его, и пошла открывать дверь в сторожку, приглашая Семёна войти. В сторожке стояли два стула, кровать и стол, на котором тихо играл приёмник на батарейках и стоял термос со стаканами и кружками. На стенке висела полка с тремя отделениями. В одном стояла вымытая посуда, в другом небольшой продуктовый провиант, в виде пачек чая, сахара и четвертинки хлеба, в третьем несколько книг и журналы. В углу у входа стояла небольшая буржуйка с трубой, выведенной через стену.
       -- Вот так мы и живём, - приглашая Семёна сесть на стул, сказала Валя.
        Сама присела на второй стул на против кровати. Валя заметила, как Семён рассматривает обстановку в сторожке.
       -- А что, вполне прилично, - похвалил Семён.
       -- Да какой там. Нет света, тепла. Воду приношу с собой. Чай грею на костре. Предложить вам чаю, да боюсь, вода уже остыла, давно кипятила.  Да уже и домой собиралась скоро идти.
       -- Да ты Валюш не беспокойся. Я только с дома. Что ты всё вы да вы. Раньше семьями на Дон ездили отдыхать, жили в одном общежитии рядом, вместе Новый год и все праздники отмечали. А ты мне вы. Ты лучше расскажи,  как  вы  живете  со  Степаном,  и введи немножко меня в курс дела, пока ребята не пришли.
       -- За то время, что прошло, ты, Семён Анатольевич был много лет директором завода. Кто знает, может ты привык, чтоб тебя называли на-вы? 
      -- Директором был, да завод сплыл, - пошутил Семён. – Ты расскажи, как и где вы живёте? Степан, он же фрезеровщиком был, в механическом цеху. Сегодня трудно устроится по такой профессии.
      --Трудно. Ты же знаешь Степана? Он, у меня на все руки. Сейчас слесарем работает на обогатительной фабрике, что при шахте у нас в посёлке Коммунарском. Там и живём, в его родительском доме. Помнишь, где Стёпки мать живёт? Павлина Назаровна, старенькая уже, одной тяжело.
       -- Конечно, помню, молодцы. Мои вот тоже старенькие. Но их двое, поэтому им легче. Ну а наследников добавили? Тогда у нас и у вас было по одной девчонке. Иринка, замуж ещё не вышла? Наша Анна собирается.
      -- Эко, собирается. Ирина уже три года замужем. Внучку Тарасу уже два года. И сынок у нас есть, Николка, скоро десять лет будет, - с удовольствием похвасталась Валентина.
      -- Ух, какие вы молодцы. Поздравляю. Большой привет передавай Степану,
                96
- пожав руку Валентине, сказал Семён. – Значит, у вас получается, в такое непростое время, выживать. Оба работаете, плюс зять.
       -- Та, какой там, получается, - сказала, махнув рукой Валентина. – Если бы не подсобное хозяйство, давно лапу сосали бы. У нас два огорода, да куры и кролики.  Зарплата у Степана маленькая и часто задерживают.   Я, вот тут два
 
месяца работаю, отсидела почти все дни. А Захарченко, неделю назад привез первый раз сто гривен и не появляется. Степан ругается, чтобы бросала работу.
                97
Дома пользы больше будет. Вот, сегодня первое октября, думала, Никонович зарплату привезёт сегодня и рассчитаюсь.
       -- Надо же. Я думал, что сторожам он платит вовремя. Послушай, Валя, я здесь чего появился? Меня Захарченко пригласил на работу, помочь ему. Как раз, заработать денег, чтоб зарплату выплатить, вам сторожам. И задолженность по зарплате гасить потихоньку. У тебя, наверное, она тоже есть, - сказал Семён и дал Валентине Приказ о своем назначении. – Так что, может ещё всё наладится.
       Валентина прочитав Приказ, вернула его Семёну.
      -- Как же ты собираешься помочь ему зарабатывать деньги? Завод-то наш,               
запустить не получится. Ты же понял. Нет здесь ни света, ни воды и котельная раскурочена. А впереди зима.
      -- Да нет, конечно. Запускать в этом году уже ничего не получится. А вот избавиться от ненужных металлоконструкций и неподлежащих восстановлению станков, получить за это деньги, можно.
      -- Это было бы хорошо. Да только здесь мало чего осталось, чтоб сдать в металлолом, - с сомнением, опустив глаза, сказала Валентина. – Кроме станков, конечно.
     -- Как, мало чего осталось? - удивленно спросил Семён.
     -- А вообще, вон ребята пришли, лучше с ними поговори. Я в этом не понимаю. Мне уже пора идти домой.
      За окном, в свете начинающихся вечерних сумерек, мелькнули две тени в окне. Валентина, быстро взяла термос со стола, бросила его в сумку и направилась к выходу из сторожки.
       -- Валя, ты хоть познакомь меня с ребятами. А если подождёшь пока я с ними побеседую, то могу подвести в Коммунарский, - сказал Семён выходя наружу следом.
       Они вышли из сторожки и встретились лицом к лицу с двумя парнями. Оба были высокого роста, крепко сложены и приблизительно одного возраста, лет двадцать, двадцать два.  Оба одеты в джинсовые костюмы, обуты в кроссовки. По всему было видно ребята не бедные.  У обоих, короткие стрижки с кепками на головах. Тот, что поплотнее, - светловолосый, очевидно был старшим по возрасту и по положению в их паре, заговорил первым.
       -- Кто это к тебе приехал Валюш? У Степана твоего «Москвич», а этот на «Жигулях».
      -- Уж не тайный ли друг твой загостился? – Поддержал своего напарника с усмешкой, темноволосый.               
     -- Успокойтесь мальчики. Это заместитель Захарченко. Наш начальник, приехал с вами познакомиться. Семён Анатольевич, мое время дежурства закончилось.  А  это моя ночная смена. Андрей, - показала Валентина на светловолосого парня, - и Максим. Ну, я пойду уже. А ребята расскажут и покажут вам всё. До свидания.
       Семён удивился,  как  Валя,  по  сути,  не передовая объекта, постаралась               
без лишних разговоров быстро уйти домой. Она, сунув в руки Андрея связку
                98
ключей, выскочила сама за ворота и, ускорив шаг, направилась по дороге к посёлку Коммунарский. Ребята, насторожившись, стали смотреть на Семёна с посерьёзневшими лицами.
       -- Ну что мужики, давайте знакомится. Моя фамилия Мелихов, зовут меня, как вы слышали, Семён Анатольевич. Больше десяти лет назад, я работал на этом заводе заместителем по производству Василия Никоновича. Теперь он пригласил меня помочь ему по утилизации старого оборудования на предприятии. Кто желает, может ознакомиться с Приказом.
      Сказал Семён и достал из кармана свёрнутый Приказ и блокнот с авторучкой. Андрей взял Приказ, почитал и вернул Семёну. Максим читать не захотел.
       -- Поскольку    нам     теперь    придётся     работать   вместе, давайте  и  я
познакомлюсь с вами поближе, - открыв блокнот, Семён приготовился писать. – Продиктуйте мне, пожалуйста, ваши фамилии и адреса. Мало ли зачем понадобится. Давно здесь работаете?
       -- Больше года, - выпалил Максим.
       -- А зарплату полностью, не получаем уже шесть месяцев, -  сказал Андрей, недовольно.  - Давно ушли бы, да деньги надо получить.
       -- Если сейчас не платят, потом их совсем не увидишь, - продолжил возмущаться Максим.
       -- Мужики, разберёмся, я-то, тоже пришёл сюда работать за зарплату. То, что у вас есть долги я не знал, а Захарченко не сказал. Поэтому пообещать вам ничего сейчас не могу. Поговорю с Никоновичем, потом скажу. Ну, давай Андрей начнём с тебя. Где живёшь и как фамилия? – Настаивал на своём Семён.
       -- Хорошо, подождём, что вы скажете. Пишите, Андрей Артёменко, улица Новая, 26. Здесь, в посёлке Коммунарском.
      -- Это там, в бывшем совхозе «Родина», по-над балкой?
      -- Да. А вы что, местный?
      -- Я в этом посёлке всё детство и юность прожил. Говори Максим.
      -- Максим Нигуца. Улица Шахтная, 47, - подобревшим голосом отрапортовал Максим.
      -- Тоже знаю. Со стороны совхоза выходит на шахту. У меня там очень много знакомых и одноклассников жило. Послушай, - стал припоминать Семён, - Мария Нигуца работала здесь, тебе родственник?               
     -- Мать, - насторожившись, сказал Максим.
     -- Помню, помню. Высокая весёлая такая была. Она тогда только переехала, откуда-то с западной Украины и устроилась к нам на завод. Я ей ещё, телефонный номер шахтный пробил. Ребята, наши электрики, провод от комбината к дому протянули, а номера тогда были дефицит. Передашь ей привет от меня.
     -- Да ей многие хотели тогда пробить, - недовольно буркнул Максим.
     -- Что-то ты не очень учтиво о своей матери. –  пожалел о сказанном Семён.
     -- Я, не о матери, о тех, кто пробивать хотел, - с насмешкой сказал Максим.
                99
    -- Ну, хватит лирических отступлений.  Давайте о деле, - после небольшой
паузы, перевел на другую тему разговор Семён.
     -- А собственно, чего вы от нас хотите? – прервал молчание Андрей.
     -- Лично для себя, от вас, я ничего не хочу. Ну а по работе. Сегодня уже поздно, через полчаса будет темно. Завтра, я подъеду часам к семи утра. Мы пройдём по территории и зафиксируем имеющееся оборудование и металлоконструкции, по факту актом на бумаге. Исходя из него, Захарченко определит, что может привлеченная со стороны организация демонтировать и вывести, заплатив за металлолом деньги. Вот тогда, я думаю, у Захарченко  появятся деньги, чтобы погасить задолженность перед вами.
      -- А почему мы должны ходить по территории с вами. Мы в восемь утра сменимся и уйдём домой после дежурства. Вы думаете тут легко ходить ночью и гонять желающих утащить отсюда что ни будь.  Одному ходить опасно, - стал отказываться Андрей.
      -- Вот всю ночь вдвоём и ходим по кругу, -  поддержал его Максим.
      -- Но вы же хотите получить быстрее свою зарплату. Я думал, вы мне поможете. И вопросы могут у меня возникнуть. Ваша подпись на акте нужна будет, - настаивал Семён.
      -- Нет. Нам положено после дежурства отдыхать, - отказался Максим.
      -- А ответить на ваши вопросы мы можем вечером, когда придём заступать на дежурство, - поддержал напарника Андрей.               
      -- Ну, что же хорошо. Будь, по-вашему, до свидания. Спокойного дежурства, - пожав руки охранникам, Семён направился к воротам.         
      Едучи, в машине домой, Семён размышлял о том, как прошла встреча на заводе со сторожами.
      «Колючие ребята. А почему они такие колючие? Не хотят перемены создавшихся условий работы. Появление нового лица в руководстве им не нужно. Это для них лишний контроль и ограничение свободы. В чём заключается их свобода? Когда хочу прийти, когда хочу уйти? Так это трудно проконтролировать будет и мне. Почему их избегает Валентина? Завтра, надо будет разговорить её. Она и поможет сделать обход предприятия. Хотя она работает только два месяца в охране и мало чего знает. А с ребятами надо находить общий язык. Иначе как же контролировать тогда подрядную организацию. Не жить же самому круглосуточно на заводе».               
       Вечером, из дому Семён позвонил по номеру телефона написанному Захарченко  с  пометкой «фирма».  Ответил Гена Луговой.   Семён предложил
встретится и чтоб Геннадий приготовил весь пакет документов, чему тот очень обрадовался. Луговой, попросил подъехать Семёна в пять часов вечера к тестю Петюни, к Бурлаку. Так как он будет там в это же время и они, уже договорились о встрече с Петюней и ещё одним человеком ещё раньше, до этого звонка. Семён согласился.
       На следующий день в половине восьмого утра Семён подъехал к воротам завода. Так же на воротах висел замок, но  занавески на окне сторожки были задёрнуты. Семён опять постучал по воротам камнем.
                100
        -- Охрана! Есть кто? – несколько раз прокричал Семён.
      «Спят, что ли», - подумал Семён и посмотрел на часы. Походив вдоль ворот, он решил подождать до восьми часов. А пока пошёл вдоль забора к  парадному   входу  в Административный корпус,  который находился слева от ворот.  Пройдя вдоль забора и поднявшись на высокое крыльцо главного входа, Семён подёргал за ручку глухой массивной двери. Она была надёжно заперта изнутри. Спустившись с крыльца и осмотрев все окна лицевого фасада одноэтажного здания, он обнаружил, что окна все с надёжными толстыми решётками, хотя стёкла все выбиты. Заглянуть в окна не представляется возможным. Так как здание хоть и одноэтажное, но фундамент высокий и окна наружного фасада расположены на уровне выше поднятой вверх руки. «Да, коммунисты умели раньше строить неприступные крепости. А я, сколько лет здесь отработал и особо не замечал этого», -  подумал Семён и отошёл от порога входной двери на средину асфальтированной площадки перед зданием. Отсюда можно было заглянуть вовнутрь, через разбитые окна. Однако и отсюда он ничего не увидел кроме нескольких пустых полок в шкафах кабинетов. Семён посмотрел на часы, которые показывали без пяти минут восемь и направился к воротам. Подойдя, он увидел, что одна створка ворот уже открыта, как и занавески на сторожке. Семён подошёл к двери сторожки и постучал.               
       -- Открыто, заходите, - прозвучал изнутри голос Валентины.
       Семён открыл дверь и увидел, что Валентина одна.
       -- Где же твои сменщики?  Я приехал в половине восьмого все закрыто и               
 никого не дозваться.
       -- А вы что. Вокруг ходили?
       -- Нет, к дверям Администрации ходил. А что?      
       -- Вот вы с ними и разминулись. Они были на утреннем обходе, когда вы подъехали.  А когда вы пошли к Администрации, они пришли с обхода и, не дождавшись, пошли домой, - улыбаясь, сказала Валентина.
       -- И ты их видела? – усомнившись, спросил Семён.
       -- Я, когда подходила к заводу, они, по-моему, в какой-то машине ехали мне на встречу. Видно за ними кто-то приезжал, – не моргнув глазом, всё с той же улыбочкой говорила Валентина, - их часто утром забирают на другую работу.
       -- А вы что, не передаете, друг другу смену и не заполняете журнал дежурств? Или его нет вообще? – удивился Семён.
      -- Вот тетрадь есть. Мы сюда пишем только тогда, если что-то случится. Воровство какое или стену где завалят. Тогда записываем, а так чего бюрократию разводить.
      -- Понятно. И что, Захарченко устраивает такой вариант охраны предприятия?
      -- Устраивает, наверное, раз ничего не говорит. А я что? Как тут работали до меня, так и я работаю. Мое дело днём сидеть возле ворот и встречать приезжих.  А территорию  охранять, это дело ребят.  Мне и Захарченко сказал
                101
так, когда я сказала ему, что одной страшно и надо ещё одну женщину, чтобы делать дневные обходы. Он пообещал, что подумает. Вот уже месяц думает, - махнула рукой Валентина.               
      -- Мне сегодня надо попасть во все цеха и помещения, чтобы зафиксировать в акте наличие металлоконструкций. Конечно, всё я не зафиксирую до каждой железки. Но в общих чертах для разговора с Захарченко, думаю, у меня получится. Я хотел бы, чтоб со мной походила и ты, для убедительности. А потом мы этот акт подпишем.
       -- Нет, нет. Я подписывать ничего не буду. Я в металлоконструкциях, как ты их называешь, ничего не понимаю. Мое дело, стоять на воротах, и ты меня, Семён Анатольевич, пожалуйста, никуда не впутывай, - отказалась Валентина.
      -- Понятно, - опять сказал Семён. – Я сейчас пойду по заводу, меня долго не будет. Как думаешь машину лучше загнать на территорию или её и там никто не тронет?
     -- Лучше загони на территорию, поставь её под окном, у меня на глазах тогда точно никто не тронет, - успокоившись, сказала Валентина.
     -- Скажи, замки висят, на каких ни будь цехах? – спросил Семён.               
     -- На складах, кое - где висят. Но ключи всё равно у Захарченко. А ключей, кроме как от ворот и сторожки, у меня нет никаких.
     -- Кстати. Как же ребята передали тебе ключи, если ты с ними не разговаривала. Я же видел, как ты их вчера отдала Андрею?
     -- Есть потайное место, куда мы их прячем, - опять заулыбалась Валя.
     -- Да, молодцы. Всё продумано. Вопросов больше не имею.
        Семён поставил машину под окном сторожки и попросил Валю, чтобы она, кто-бы не приехал на завод, обязательно его позвала, с помощью пищалки  футбольных болельщиков, которую он всегда возил в машине. Валентина опробовала пищалку, получилось очень громко. Вооружившись блокнотом и авторучкой, Семён отправился по цехам. Та картина, которая предстала перед ним, его скорее опечалила, чем удивила. Все цеха были не заперты. В картонажном и штамповочном зданиях сзади, имелись огромные развалы кирпичных стен, в которые можно было попасть даже на грузовой машине. Оборудование компрессорной, котельной, водоразборного узла, электроподстанции, было почти все демонтировано. По периметру забора, из четырех сторон, целыми были только две, которые идут в обе стороны от центральных ворот.  Две стены, от степи и от железной дороги, были в нескольких местах разрушены.  Ворота за железнодорожным тупиком отсутствовали вообще. Впрочем, как и рельсы самого тупика. Въезд, на территорию завода через развалы в заборе, не позволяла, ещё эксплуатируемая шахтой железная дорога, проходящая по-над забором. Более-менее не пострадавшими выглядели: новый цех товаров культ-быта, литейный и механический.  Металла было на заводе ещё предостаточно, в виде металлических пристроек складов и кладовых. Ферм перекрытий, кран-балок, построек вторых этажей как внутри производственных высоких цехов, так и над  старыми  одноэтажными  постройками.  Вытяжных  и приточных  труб  от
                102
вентиляций. Во всех цехах стояли раскуроченные станки. В гараже из транспорта, находился только каркас старого автобуса ЛиАЗ-677, в конструкции которого использовалось дерево. Закончив осмотр завода, Семён пришел к машине в два часа дня.
       -- Ну что, всё посмотрел, Анатольевич? - спросила Валентина, подойдя к Семёну и протянув ему пищалку, - может чаю? Недавно вскипятила и бутерброд найдётся.
      -- Посмотрел, - и вздохнув глубоко, сказал Семён. -  Да нет, спасибо, чай я пить не буду, пора уже ехать. Сегодня ещё дела есть.
       Семён хотел успеть поговорить с Захарченко, перед встречей с Луговым. Интересно было увидеть его реакцию, на информацию, об увиденном на заводе   Семёном.    И   согласовать   возможность   усиления  охраны  завода,               
на время работы подрядной организации.  Семён подумывал предложить должность начальника охраны Юрке Боброву.
       «Он смотрится устрашающе и авторитетом будет для этих двух пацанов.  Вдвоём, пожалуй, мы бы удержали ситуацию под контролем. Правда, надо выпросить для Юрки хорошую зарплату, - думал Семён, - иначе он не пойдёт. А если и пойдёт, то сам будет приворовывать. А он ещё и кум Бурлака, тестя Петюни. Это тоже опасно, с его догмами о том, что всё имеет свою цену. Да, тут надо ещё подумать. Может кого-то из ребят в гараже набрать на охрану, а с этими двумя распрощаться, после нескольких дней демонтажа и расчёта с ними по зарплате».
        Так, за размышлениями, он подъехал к дому Захарченко. Семён застал его выпившим за просмотром видеофильма.               
       -- О, Семён, проходи. Мы вроде с тобой на понедельник договаривались, а сегодня суббота. Что-то случилось?
      -- Нет, ничего не случилось. Посоветоваться надо.
      -- Ну, давай посоветуемся. Выпьешь со мной?
      -- Я за рулем.
      -- А я выпью. Ты фильм «Греческая смаковница» видел? В главной роли Бетти Верже. Не девочка, мечта. Садись, я сейчас.
      Захарченко поставив стул для Семёна, напротив телевизора, пошёл к столу, чтобы выпить рюмку водки.
      -- Никонович, у тебя такая же была. Предаешься воспоминаниям? – вспомнил Семён, глядя на экран телевизора усаживаясь на стул.
      Захарченко, махнув рюмку водки и смачно откусив солёный огурец, вернулся к телевизору, усевшись на кровать, опёрся спиной на подушку, лежащую возле стены. 
      -- Ты прав. Леночка копия Бетти. Но всё в прошлом, - с блаженством подняв глаза к потолку сказал Захарченко. – Да! Ты хотел о чём-то посоветоваться? — резко оторвавшись от подушки, вдруг вскрикнул он.
      -- Через сорок минут я буду встречаться с подрядчиками. Прошу тебя Никонович, останови пока своё кино, мне через двадцать минут надо ехать. Все документы они сегодня отдадут. Может завтра, всё с тобой обсудим, а на
                103
понедельник их уже пригласить в офис? И ещё одно. Я вчера вечером и сегодня весь день был на заводе. Всю свою информацию, по поводу увиденного, сегодня вечером я постараюсь положить на бумагу. И соображения кое-какие есть.
      -- Ты, как обычно оперативен, а какая информация у тебя по заводу, что ты её собираешься на бумагу положить? В двух словах.
      -- Понимаешь, Василий Никонович, то, что ты мне доверяешь как прежде,               
за это тебе спасибо, это правильно и очень приятно. Но то, чем мы собираемся заниматься, может спровоцировать подозрение и у более близких людей, чем мы с тобой являемся по отношению друг к другу.
      -- Как тебя понять? – спросил Захарченко, выключив видеомагнитофон, и стал смотреть внимательно на Семёна.
      -- То, что я увидел на заводе абсолютно невозможно проконтролировать на сохранность, ежедневно в полном объеме, и с такой охраной.  Я составлю акт, в котором будет указано, конечно, в общи чертах, наличия станков и металлоконструкций на сегодняшнее число. Мы его с тобой подпишем. Это будет отправной точкой для полного доверия между нами.  Для контроля, за охраной имущества сторожами и демонтажа оборудования подрядной организацией.               
       -- Что значит акт наличия станков в общих чертах? У меня есть ведомости основных средств предприятия. Там всё указано. Завтра мы сядем с тобой, всё сверим с тем, что ты увидел и, если надо, подпишем с поправками на полях. Ну, если что-то немного будет не совпадать.
       -- Послушай. Первое. Почему станки в общих чертах? Да потому что в ведомостях основных средств, все станки числятся в исправном состоянии. А в настоящий момент, они все там раскуроченные. У одного двигатель снят, у другого суппорт, у третьего шпиндель или задняя бабка. Чтоб составить на каждый станок дефектную ведомость, нам не хватит и месяца. Вот я и предлагаю в нашем акте писать название цеха и наличие общего количества станков одной цифрой. А то, что я не дам команду их втихую раскурочить, вот в этом, я думаю, ты мне веришь. И, во-вторых. Многое оборудование и трубопроводы инженерных внутренних и наружных сетей уже отсутствуют вообще. Поэтому, в моём акте я укажу только то, что есть в наличии. Ну, например.   Насколько  я  помню,  в  электроподстанции   завода  стояло  два трансформатора.  Сейчас один и тот раскуроченный.   А в котельной, вообще нет котлов и всего оборудования. Я уже не говорю о разводке, наружного трубопровода подачи и обратки по цехам.
       Семён увидел, как менялось на глазах лицо Захарченко. Он уже пожалел, что сегодня приехал к Захарченко. Семён предполагал, что он не всё знал, но не до такой же степени.
       -- Я неделю назад был там и, честно говоря, обход не делал. Торопился. Выдал зарплату и уехал. Последний раз я делал обход полтора месяца назад. Охранники ничего мне не сказали. Не было несколько насосов в котельной, труб отопления кое-где. Остальное всё было на месте.
                104
        -- Возможно, они побоялись тебе сказать о хищениях. Ведь ты мог не отдать зарплату в полном объёме, что привёз выдать, - предположил Семён.
Ну, ладно.  Мне пора ехать.  Так что?  Приглашать на понедельник Лугового               
или потом позвоним и назначим день встречи?               
       -- Потом, позвоним. Завтра меня не будет. В понедельник тоже в Луганске. Встретимся с тобой, во вторник, часиков в одиннадцать в офисе. А пока езжай. А то опоздаешь.
       По пути к Бурлаку Семён размышлял о Захарченко.
        «Как странно он себя ведёт. До такой степени не интересоваться положением дел. Такого никогда за ним не наблюдалось.  Одно из двух. Либо на него так действуют пьянки, либо он не до конца искренен. Как с домашним телефоном. Да, Семён Анатольевич, надо держать ухо востро со всеми.  Вот лезу в кашу…».
       Семён, подъехал к воротам Бурлака. Возле них стоял уже знакомый чёрный «Форд Скорпио» и рядом, тоже чёрного цвета, с временными номерами, новенькая Лада2110. У открытой калитки стояли Бурлак, Юрка Бобров, Петюня и Луговой. Выйдя из машины, Семён понял, что его ждали.
        -- Сеня, где ты ездишь? Все глаза проглядели, - первым заговорил Юрка.
        -- Я, как и обещал, прибыл в пять. А что это вы в едином порыве вышли. Наверно обновой любуетесь. Ну не меня же встречать, в самом деле, - шутя, сказал Семён.
       -- Нет, и вас тоже, - двинулся навстречу Луговой и первым поздоровался с Семёном, - вы у нас тоже сегодня именинник.
       -- А кто ещё именинник, чей аппарат, - показав на Ладу, спросил Семён? – Бобёр, наверное, это твоя обнова.
       Все дружно засмеялись.
      -- Нет, - немного успокоившись, сказал Луговой. - Это наша фирма машину пригнала в Андреевск. Так что, если надо куда ехать, говорите Пете, машина на него сейчас оформляется, и пользуйтесь, Семён Анатольевич. 
      -- А Бобёр себе тоже скоро такую машину купит. Он ведь у нас теперь начальник, - продолжал веселиться Бурлак, приобняв кума.
      -- Позвольте спросить начальник чего? Уж не вашей ли бани Пётр Иванович? – поддержал шутку Семён. - Я смотрю, он всё время у вас пропадает.
      -- Это по совместительству, -  пошутил Юрка и все, рассмеялись.
      -- Юрий   Фёдорович теперь начальник площадки   приёма металлолом, - объявил Луговой. – Покудова вы, Семён Анатольевич, решали вопрос, где брать металлолом, мы, решили вопрос куда сдавать. Оформили площадку в Андреевске для приёма металлолома, имеющую железнодорожный тупик. В очень хорошем месте, на промзоне. Рядом большие весы асфальтного завода, можно взвешивать машинами.               
       -- Ну…! Тогда действительно скоро будем обмывать машину Бобра, - воскликнул Семён и пожал руку Юрке. – Поздравляю! Это его место. Вы тут не ошиблись, Геннадий. 
                105
            -- А мы и в вас не ошиблись. Я так понял, с Захарченко вопрос решён? Давайте отойдём на пару слов. Документы, что вы просили, вот они, - сказал Луговой, отдавая Семёну папку с документами, и увлекая его за собой. 
       -- Вопрос будет решён, когда подпишем договор о сотрудничестве. Сейчас очень многое будет уже зависеть от вас. Но на контакт, который вам не удавалось наладить, Захарченко согласен. Мне удалось убедить его, что с вами можно иметь дело, - придал значительность своего участия в переговорах Семён. – Конкурентов, после нашей беседы, у вас нет. А это уже не мало. На заводе я был. Все свои соображения, с чего можно начать демонтаж, предложил Василию Никоновичу.
      -- Значит, он может самостоятельно решать какое оборудование отдавать в металлолом?  А вы прошлый раз мне и Паламарчуку говорили, что не может.
     -- Очевидно, он и взял несколько дней, перед подписанием договора, чтобы согласовать номенклатуру оборудования, подлежащую демонтажу. Он в понедельник   едет   на   головной завод  в  Луганск. А потом рассмотрит документы и предложения по стоимости  оплаты  ваших услуг. Здесь в папке, есть предложения по цене?
     К Луговому и Семёну, подошёл Петюня. Бурлак и Юрка, не дожидаясь, зашли в калитку.
      -- Геннадий, Семён Анатольевич, пойдёмте во двор. Там можно уединиться и всё обсудить. А то мы тут толпимся на виду у всей улицы.
      -- Петь, вы идите. Я уже сейчас поеду, - отказался Семён. – У меня ещё сегодня есть дела.
      -- Ну, вот. А мы стол там накрыли. Вас ждали, - разочаровано сказал Петюня. – хотели машину обмыть.               
      -- Я, прошу извинить меня и мужики там, пусть извиняют, но я действительно очень тороплюсь. А машина классная. Когда-нибудь покатаешь.
      Семён попрощался с Петюней и тот пошёл во двор следом за кумовьями.
      -- Да, так я что хочу сказать, - вернулся к разговору Геннадий. -  Стандартные предложения в папке есть. Но вы же понимаете, что конкретная цена, которая официально будет указана в договоре, будет отличаться от той, что мы, в конце концов, договоримся. Необходимо будет учесть много чего. Интересы Захарченко, ваши интересы и ещё возможные издержки.               
     -- Естественно я это понимаю. Всё это обсудим при встрече с Захарченко. Но вы должны быть готовы, что на демпинговую, сильно заниженную цену в договоре, он, скорее всего не пойдёт. Побоится проверок. Кстати об издержках. Я, за эти дни потратился, хотя и немного, но потраченное время тоже чего-то стоит. Вы могли бы мне сейчас оплатить, мои издержки?
     -- Сколько? – насторожился Геннадий.
     -- Ну, мне неудобно будет просить у вас через каждые пять дней. С учётом положительно проделанной работы и на ближайшие, хотя бы половина месяца, чтобы полностью подготовить вход на территорию завода ваших бригад, гривен шестьсот меня бы устроила.
                106               
     -- Хорошо, - немного подумав, сказал Геннадий. – Из того, что я могу сегодня выделить, дам четыреста гривен. Поймите, это не запланированная сегодня выплата. Мне надо оставить деньги для приема металлолома Юрию Фёдоровичу. Через пару дней я передам деньги Петюне, возьмёте у него остальные.  Когда   вы   нам   организуете  встречу  с  Захарченко?   Я   должен
предупредить  Николая  Паламарчука  заранее  о дне встречи.
       -- Думаю, что это будет среда, середина дня. По телефону уточню.
       -- Хорошо. Ну, что на сегодня всё, - подвел черту разговору Геннадий. Он отсчитал из борсетки, взятой в машине, деньги и отдал Семёну.
      -- Спасибо, - поблагодарил Семён, положив деньги в карман, - но я хотел бы вам ещё кое-что сообщить. Дело в том, что Захарченко согласился работать с вами, если я стану работать у него замом и непосредственно буду контролировать работы по демонтажу металлоконструкций.
      -- Вот как? – насторожился опять Геннадий. – И что это значит? Вы у нас числиться не будете, это ладно. Но работать вы на кого будете? Я так понимаю, вы зарплату будете получать у Захарченко.               
      -- Какая зарплата меня ждёт у Захарченко, я думаю, вы догадываетесь. А лояльное руководство завода вам не помешает. Я постараюсь по максимуму готовить вам фронт демонтажных работ на заводе, убеждая Захарченко в бесперспективности сохранения тех или других металлоконструкций и оборудования. Тем более то, что я увидел на заводе, этому соответствует. Сам он много туда не наездится. Если он будет без помощника, получив первые деньги, может остановить демонтаж на неопределённое время. Ему всё равно нужен свой человек, который постоянно будет ездить на завод и вас контролировать. Если это будет не кто-то другой, а я, вас это устроит?
       -- Вы хотите сказать, что будете работать у него на нас? – оживился Геннадий.
      -- Каким образом буду работать на вас, я уже сказал. Пока вы демонтируете один оговоренный мною с Захарченко участок, я готовлю вам другой. За это я и надеюсь от вас получать иногда премии. Мало ли там ещё, какие могут возникнуть вопросы в процессе работы. В этом случае я тоже вам могу пригодиться. Единственное условие сотрудничества моего с вами, это то, что я всегда должен знать вес отгруженного металлолома с завода. Это условие моих обязанностей по контракту с Захарченко. Это основное, для чего он меня принял на работу. А я свои обязанности всегда исполнял хорошо.               
       -- Ну, это не вопрос. Мы для того и открыли площадку приема металлолома, чтобы через весы принимать металлолом с завода. Вы каждый вечер можете заехать на весовую и из журнала выписать все показания взвешивания машин.
      -- Вот и отлично. Тогда всё, ждите телефонного звонка.
      Они попрощались. Семён сел в свою машину, а Луговой пошёл во двор Бурлака. В среду был подписан договор о начале работ подрядной организацией на заводе.

                107         
6. ЖАДНОСТЬ.
      Работы на заводе начались на следующий день после подписания договора. Первым объектом для демонтажа был выбран литейный цех, едва ли не самый металлоемкий по конструкции. Его размер составлял сто восемь метров в длину и тридцать шесть метров в ширину. Высотой здание было десять метров. Металлические сварные конструкции колон, несущие на себе не только металлические девятиметровые фермы, но и кран-балки грузоподъемностью до двух тонн, а так же прогоны, связи, распорки, балки, ригеля, и еще косоуры лестничных маршей, все это вместе весило около трёх сот пятидесяти тонн. Кроме этого печь-вагранка для отливки чугуна весила около двадцати тонн. Оборудование в цеху: грохота, формы, тележки и рельсы технологических узкоколеек, большое количество трубопроводов и бункеров, многое другое составляло еще до тридцати тонн металла. Обсудив с Семёном, во вторник все за и против, Захарченко решил сдать в металлолом именно литейный цех. Перспективы восстановления этого цеха он не видел. Оборудование в нём всё старое, изношенное и относительно дешёвое. Да и специалистов литейного дела теперь уже вряд ли найдёшь. Одни спились, другие уехали на заработки в другие города или в Россию. Само здание, сложенное в один кирпич, стены которого держались за счет колон, ценности тоже не представляло. А кирпич и плиты перекрытия, если аккуратно разобрать и переработать, тоже могут принести доход. Взяв с собою все бумаги, разрешающие демонтажные работы: протокол совещания специалистов завода и приказ о начале соответствующих работ, Семён в час дня приехал на завод. Обе створки ворот были открыты. Семён проехал в ворота и остановился рядом со сторожкой. Из сторожки вышла Валентина.
      -- Здравствуй Валя. А что это у тебя всё открыто? – строго спросил Семён.
      -- Так работают же. Вы что, Семён Анатольевич, не знаете?
      -- Всё я знаю Валя. Только теперь и у тебя работы добавится. Ворота должны быть постоянно закрыты. А если машина, какая заезжает или выезжает, ты должна в тетради, той самой что ты мне показывала, записать. Марка машины, её государственный номер, фамилия водителя, организация,
которой принадлежит машина, что везёт, число и время. На пример сегодня, что завезла машина подрядной организации?
         -- Какая именно?               
         -- А у тебя их сколько, пять проехало? – сострил Семён.
         --  Да у меня уже голова кругом. Они ездят здесь ещё до того как я пришла на работу. Утром ворота уже были открыты. При мне вывезли машину металлолома, техничка с будкой заехала и потом ещё машина заехала для металлолома. А недавно выехала чёрная Лада с их начальником.               
 А сколько тут до меня заехало и выехало, я не знаю. Там ещё автокран               
работает внутри цеха. Вон видите, в окно цеха видно.
       -- Да, шустрые ребята, – удивился Семён. – Однако Валя, ворота закрой. Фиксируй в тетради каждый проезд любой автомашины, как я тебе сказал. Мы с тобой должны держать всё под чётким контролем.  Иначе за что нам с тобой
                108
 Захарченко будет платить зарплату.
      -- Хорошо, как скажите, - буркнула Валя и пошла, закрывать ворота.
     Семён пошёл к «литейному». Подойдя к боковому въезду в цех, Семён увидел, что внутри работа кипит полным ходом. Половина оборудования в одном из двух пролётов уже отсутствует. Два ряда плит перекрытия уже сняты. Вверху на фермах и прогонах два резчика режут металл. Четверо рабочих демонтируют рельсовый продольный путь. От ворот цеха отъехал в сторону главных ворот груженый металлоломом КАМАЗ, с наращенными бортами. Семён подошёл к рабочим.
       -- Кто у вас старший? – спросил Семён.
       -- А он вон там, на ферме висит, - ответил тот, что был покрепче и моложе остальных.
      -- Молодцы, хорошо работаете, - похвалил Семён. - Сколько машин отгрузили?
      -- Первая пошла, - не моргнув глазом, соврал крепыш.
      -- А начальство ваше, когда подъедет, не говорили?
      -- Так они только уехали, - улыбаясь, ответил крепыш.
      -- Тебя как звать то? – в ответ, улыбнувшись, спросил Семён.
      -- Лёха Щербина, а что?
      -- Да ничего, весёлый ты Лёха Щербина. Зови бригадира. Поговорить надо.
             -- А коли надо, так и зовите.  Михалычем его зовут. А то он потом мне ещё накостыляет, что заставил с высоты спуститься, от работы отвлёк.               
      Лёха дёрнул плечами и пошёл к бригадиру. Тот, заметив, что к нему направился     Лёха,    стал    сам    спускаться   вниз.    Они   о   чём-то   быстро переговорили и направились к Семёну, стоявшему возле рабочих, которые всё это время не прерываясь работали.
       -- Вот, он спрашивал тебя, – сказал Лёха, когда они подошли.
       -- Ладно, секретарь, иди, работай, - сказал, толкнув Лёху в плечо, Михалыч и протянул огромную кисть руки, для приветствия Семену. – Здравствуйте, Меня зовут Александр Михайлович. Я бригадир этих балбесов. Чем, могу быть полезен?
       Михалычу было на вид за пятьдесят. Он был сухого телосложения, высокого роста. Видно было, что он, хоть и работяга, одетый в сварочную робу, представитель рабочей интеллигенции, которая сама за себя постоит и за словом в карман не полезет. Семён представился, поздоровавшись, ощутил крепкую руку Михалыча.
      -- Зови, зови, не накостыляет. Я же не просто спрашиваю, а по делу. 
      -- Александр Михайлович. Я хотел бы уточнить режим вашей рабочей смены. Мы ведь должны ночью охранять территорию завода.
      -- А мы будем работать и ночью. У нас вахта по десять суток. Отдыхаем по очереди или тогда когда наши руководители чего ни будь, не могут вовремя нам обеспечить. Кислорода там или техники какой. Хотя и тогда находим что делать. Работа на объекте всегда найдётся, если он есть. Хуже когда объекта нет. Так что охранять нас ночью не надо.
                109               

               
   
      -- А как же с освещением? Ведь ночью тут глаз выколи, темно.
      -- А  мы  стараемся  пока  видно  больше  крупных  металлоконструкций опустить на землю, а всю ночь потом режим на куски и готовим на отгрузку.
                110               
Или оборудование демонтируем. А освещаем фарами машины и кострами.
      -- Да, техника безопасности на высоком уровне у вас.
      -- Кто про неё вспоминает на демонтаже? Так, присматриваю, чтобы зря не подсовывались и никого не придавило. А вообще не маленькие. Пришли деньгу зашибать, будь добр сам, воришку не разевай.
       -- Ну, ладно. Это ваши дела. Я так понял машина, техничка будет с вами здесь всё время. И ночью и днём?
       -- Да, мы в ней и отдыхаем, - подтвердил Михалыч. – Ночи, прохладные.               
        -- Так. Это выяснили. Сколько машин сегодня уже отправили с металлоломом? – Спросил Семён, чтобы проверить Михалыча.
       -- Да одну кажись.
        -- Что значит кажись? Ты что, бригадир, не знаешь, сколько загрузил сегодня машин? 
        -- Семён Анатольевич. Не переживай ты так, - стал успокаивать Михалыч. – Я уезжал на техничке за длинными кислородными шлангами. Мы их забыли утром. Приехал, когда грузили эту машину что сейчас уехала. А мы сейчас, у Лёхи спросим. Лёха! Сколько машин сегодня загрузили металлолома?
        -- Одну, -  уверенно отрапортовал Лёха. – А вы же уже спрашивали.
        -- Одну, одну, - подтвердил ещё кто-то из бригады рабочих.
        -- Думаю, что вы не правду говорите, - возразил Семён, – оборудования и оснастки отсутствует столько, что в одну машину не влезет.
        -- Ну а зачем им обманывать? – продолжал отнекиваться Михалыч. – Может его до нас уже вывезли.
        -- Да нет. Я здесь пару дней назад был. Всё стояло, - не сдавался Семён.               
        -- Ну, вот видите. А за пару дней можно вывезти не одну машину, - весело доказывал Лёха.
        -- А ну циц! Хватит базарить. Молча работайте там, - Прикрикнул Михалыч. – А Лёха прав Анатольевич, - заговорщицким, тихим голосом продолжил Михалыч. – Двое суток достаточно, чтоб тут пошурудить. Если ещё знать, что тут на днях начнут массовый демонтаж. Пойди потом, разбери, кто чего вывез.
       -- Конечно, конечно, - задумавшись, согласился Семён. – Ладно. Я пока отъеду. Буду позже. А ты, Михалыч, проследи, чтобы твои ребята не шастали по заводу. Ваша территория литейный цех. Чтобы у меня с вами было полное доверие и ажур, не покидайте своей территории.
       -- Езжай, не беспокойся. Нам и тут металла хватит. Работы не на один день. Зачем нам чужое. А если кто и отойдет, то разве только под забор по нужде.
       -- Хорошо. Тогда, до встречи, - сказал Семён и пошёл к своей машине.
       Валя, закрыв ворота за медленно выехавшей перегруженной машиной, уже приближалась к сторожке, чтобы войти в неё.               
       -- Валя! – окликнул её Семён, приближаясь к своей машине. – подожди пожалуйста. Скажи. В котором часу вывезли первую машину с металлоломом? Мне необходимо знать интервал, с которым машина по времени оборачивается назад.
                111
        -- Та машина выехала с металлоломом, где-то в восемь пятнадцать.
        -- Погоди. Что значит та машина? Они что, разные? – удивился Семён.
        -- Номер того я не запомнила, а цвет кабины красный. А у этого сами видели. Кабина жёлтая или светло-коричневая. Но не красная точно.
        -- Понятно. Выехал тот КАМАЗ в восемь пятнадцать, - попытался скрыть свой интерес к количеству сегодняшних ходок Семён, - хорошо. Ну а этого КАМАЗа ты номер запомнила?
        -- Да, вот иду записывать, - сказала Валя и показала листок бумаги, на котором были записаны номер машины, фамилия водителя, он же был и частным предпринимателем.
       -- Ну, вот видишь, молодец. Можешь, когда захочешь, - похвалил Семён.
       -- Так не просили, я и не писала, теперь буду писать, - засмеялась Валя.
       -- Вот и хорошо. Ну, выпускай меня, потом запишешь. А я, если кто спросит, буду позже. Да, и руководство подрядчиков, те, что на чёрной Ладе, если приедут, скажи, чтоб меня дождались.  Мол, я об этом просил.
      Семён сел в машину и выехал в открытые Валей ворота. Он, проехал по асфальтной, ещё хорошо сохранившейся дороге, идущей до посёлка Каммунарский. За переездом на перекрёстке, повернул вправо. Вдруг, он почувствовал, что машину ведёт. Семёну, пришлось потерять около получаса времени пока он, снял колесо, поменял в нём камеру и поставил его на место.  Всю дорогу, до самого Андреевска, его сверлила одна мысль.               
    «Петюня, хочет украсть первую же машину металлолома. Что это, проверка? Получится с первой машиной, можно воровать и дальше. А за одно, проверить мою реакцию на кражу. Если узнаю о краже, как себя поведу? Стану в позу или стану участником по вывозу неучтённого металла. Ну, брат шалишь. Надо проявить характер. Если предположить что я был бы согласен на хищение, то должны были поставить меня в известность до вывоза ворованной машины, а не после того когда я обнаружил. Хотя они и понимали, что я, скорее всего не соглашусь, начать это с первой машины. Если предположить, что в машину грузят от шестнадцати до двадцати тонн. Чтобы вывезти весь металл  из  цеха,   а   там,   около  четырехсот  тонн,   понадобится  около двадцати трёх ходок машин. И начинать воровать на первой ходке, когда надо себя было зарекомендовать как порядочные партнёры, это наводит на следующие  мысли. Либо у них всё  так  схвачено,  что  им  необходим    был только  официальный   договор  для  начала  своей  деятельности на   заводе. И теперь они будут делать всё что захотят, особо не утруждая себя разрешениями Захарченко, а значит и моего. Но ведь в договоре сказано, что по каждому заводскому объекту, подлежащему демонтажу, должно быть подписано обеими сторонами дополнительное соглашение, приложение к договору. Значит всё, да не всё они могут делать. По литейному цеху дополнительное соглашение есть. А больше им нельзя лезть никуда. Вот тут они и будут стараться показать меньшее количество металла. С этого они и начали. А может это сам Петюня решил урвать сразу себе или напополам с Луговым?  И это может быть.  Шестнадцать тонн металла, шутка? Это больше
                112               
трёх тысяч гривен. Надо проверить. Засветился ли металл на весовой их металло-площадки, или ушёл налево».
      Семён, подъехав к городу, свернул на въезде и поехал по дороге, ведущей в промышленную зону. На весовой он узнал, что сегодня машина с металлоломом фирмы, ООО «Металлист +» взвесилась только что, вес восемнадцать тонн двести килограмм. Это была пока единственная машина. Подъехав к площадке со строительным вагончиком, на котором висела табличка, ООО «Металлист +» и разгружался знакомый Семену КАМАЗ, он увидел, что чёрная Лада тоже стояла здесь. Войдя внутрь вагона, Семён обнаружил всю компанию. Они дружно поедали большой богатый тормозок, который состоял из крупно порезанного балыка и «Краковской колбасы». Твёрдого сыра, кусками поломанного горячего хлеба, кучке зелёного лука и разнообразной   зелени.   Двух   банок   «Краснодарского соуса»   и   горчицы,               
нескольких банок пива и литровой бутылки, до половины отпитой, финской водки «Белый медведь». А также, двух полтора литровых бутылок сладкой газированной воды «Саяны» и «Пепси-колы» местного разлива. В состав пирующих входили слегка опьяневший, не так от водки, сколько от нынешнего  своего   статуса  начальника  площадки   Юрка  Бобров.  Изрядно               
подвыпивший его кум и тесть Петюни, Бурлак. Сам Петюня и ещё один парень, не знакомый Семёну.
      -- О..!   Начальник  Клондайка  прибыл!   Семён,  проходи,  –  восторженно
закричал Бурлак. – Бобёр, налей начальнику прииска.
      -- Нет, нет, - запротестовал Семён, приветствуя всех за руку по очереди, -
я за рулём. А перекусить, если можно, я не прочь. Глядя на ваше изобилие, как говорил Шарапов в банде Горбатого, живот свело.
      -- Конечно Анатольевич можно, присоединяйся. Мы тоже вот с Дэном как
в шесть утра поехали, так ничего и не ели, - представил парня Петюня.
      -- Что за имя Дэн, англичанин? - спросил Семён, сложив себе большой бутерброд и откусив от его края?
      Все засмеялись. Дэн был одного роста с Петюней, но сложен крепко. Видно было, что он физически накачен хорошо.
      -- Да нет. Меня зовут Денисом, а так короче, - пояснил Дэн со смущением.
      -- А фамилия твоя как? – поинтересовался Семен.
      -- Вот Анатольевич дотошный, всё ему надо знать, - сказал Юрка.
      -- А как же, это порядок. Кстати, Пётр, - обратился Семён к Петюне, - ты обещал подать список рабочих твоей фирмы на проходную. Подал?
      -- Нет. Но сегодня бригадир, вечером отдаст. А фамилия Дениса, -  Косенко.
      -- Понятно. Мне надо чтоб на проходной были все фамилии, кто заходит на территорию завода. Чтоб сторожа могли проверить, может тот или иной находиться на территории или нет. Да и Захарченко может с проверкой нагрянуть.
       -- Это вряд ли. Ему Петюня… Ох, извините товарищ начальник. Пётр Алексеевич, такой тормозок отвёз, в двух сумках еле поместилось. Теперь он,
                113
долго на завод не покажется, - засмеявшись, сказал Юрка.
       -- Вот как? Это с чего бы? За какие заслуги? – удивился Семён.
       -- Ну а как же? Презент в честь начало нашего сотрудничества. Это наши представительские расходы, - объяснил с удовольствием Петюня. – Мы всегда так делаем, с кем сотрудничаем. А руководитель сам делится со своим коллективом, если посчитает нужным.
      -- Ну, всё.  Мне с вами стало скучно, - сказал Бурлак. -  Пока Анатольевича
не  было,  мы  говорили о бабах и картах. Как он приехал, только о работе. Расслабься Сеня.               
     Они с Юркой выпили уже по второй рюмке, после того времени как приехал Семён.
     -- Папа, вы сегодня уже хорошо выпили. Давайте вас Дэн отвезёт домой, а мы пока с Юрием Фёдоровичем пойдём, посмотрим за разгрузкой. Вы не возражаете Анатольевич? И вы спокойно перекусите.
     -- Да я, собственно говоря, уже перекусил. Так что всё, - сказал Семён, выпив из полиэтиленового стаканчика газировку.
     -- Жду всех вечером у себя!  –  с такими словами, пошатываясь, Бурлак направился к выходу из вагончика. – Дэн поехали.
     Все вышли из вагончика. Дэн повёз Бурлака домой, Юрка направился к машине, которую вручную разгружали четверо молодых рабочих. Ещё не дойдя до машины, Юрка громко стал воспитывать своих подчинённых.
        -- Ну что фраера, в-запрели? Кто за простой машины платить будет. Сколько можно порожняки гонять. Думаете, если я отошёл, так не вижу, как вы шлангуете? Совсем нюх потеряли. Кудрявый, бегом ко мне, - скомандовал Юрка самому молодому из бригады. – Я за вами, как за малолетками на первой ходке ухаживаю, а вы? - сказал подбежавшему парнишке Юрка. — А ну, отрыжкой полетел в вагончик, наведи там марафет и забери весь хавчик и пиво со стола. Водку не трогай! Разгрузите машину, потом похаваете.
       -- Спасибо Фёдорович! Я мигом, - сказал Кудрявый и побежал в вагон.
       -- Молодец Юрий Фёдорович, -  похвалил Петюня, обратившись к Семёну. – Сам нашёл пацанов. Он для них как вор в законе.
       -- Так опыт же.  Всё-таки, пятнашку оттянул. Кстати, у вас на заводе Михалыч, тоже опытный бригадир, - перевёл разговор Семён. – Бригада работает слажено. Они что, действительно круглые сутки работают? Он мне так сказал.
        -- Ну, сутки, то он хватил. А часиков до трех ночи работают. И встают в шесть, половина седьмого. У них вахта. Когда десять дней, а когда и на двадцать просят оставить. В зависимости от объекта. На таком могут и на двадцать дней остаться.
      -- Послушай Пётр, - решил сразу выяснить Семён, - я на металле собаку съел.  Могу  на  глаз  определить,  сколько  весит  колонн а  или ферма. А тем               
более, в оборудование. Ты сколько сегодня машин металлолома вывез?
      -- Одну, вот эту. А что? – округлив глаза, ответил Петюня.
      -- А по моим наблюдениям. Не меньше двух. Нет двух грохотов, сеялки и
                114               
целый угол металлических форм заложен был. Форм я в этой машине не наблюдаю в том количестве, что там были сложены.
      -- Может их кто до нас вывез?               
      -- Два дня назад я их видел в цеху.
      -- Ха! Так за два дня можно вывезти не одну машину.               
      -- Вот, вот. Так и Лёха сказал, слово в слово, -- пристально, посмотрев на
Петюню, сказал Семён.
      -- Какой Лёха?
      -- Щербина, из бригады Михалыча. Как вроде его научили, — не унимался Семён. – Сознайся Пётр, решили на представительские расходы заработать?
      -- Да говорю тебе не мы, Анатольевич. Мы утром видели твоих охранников. Те двое не могли? Вид у них деловой. И резаком работают. Я с ними поговорил немного, так они предложили свои услуги. Хотели днём у меня поработать. Я сказал, на будущее подумаю, они же твои люди. Хотел  сначала с тобой поговорить. Можно их задействовать в нерабочее время, когда они закончат дежурство?
      -- Да нет, конечно. Они у тебя тогда и ночью будут работать. А кто охранять будет остальной объект? Да и вообще это не дело. Они должны по должности вроде как за твоими мужичками приглядывать, чтоб они не лезли, куда не надо. А если они будут работать у тебя, то их надо тогда менять на других.
       -- Ну, хорошо, обойдёмся без них, - пообещал Петюня.
       -- А насчёт второй машины, значит это не вы…, –  как будто раздумывая вслух, сказал Семён. – Ладно, разберёмся. Пётр, я сейчас ещё проеду по своим делам, а вечером, часам к восьми буду на заводе. Ты там будешь?
       -- Постараюсь, если на фирму не вызовут. Могу уехать в Донецк. А ещё, надо вагон под погрузку металлолома заказывать на послезавтра, чтобы железнодорожники поставили.
       -- Договорились. И ещё. Тебе, для меня, Геннадий ничего не передавал. Я имею виду деньги?
       -- Нет, ничего.               
       -- Ты ему напомни про двести гривен.
       -- Ладно. Ну, пока, а то вон, уже Дэн едет.
       Семён попрощался с Петюней, махнул рукой Юрке, стоявшему возле разгруженной машины и вдохновенно руководившему окончательной укладкой металлолома на земле. Сев в машину, Семён уехал.
        «Вот тебе Сеня и Юрьев день, - думал Семён, выезжая с площадки, направляясь  к  Захарченко,  -  началось.   Надо посмотреть в «светлые» глаза  Никоновича,   после  полученного  презента.  Как он, на него реагирует. Потом решу, говорить ему о воровстве машины металлолома или нет пока. В конце концов, я о воровстве знаю, да  и  Валентина  может подтвердить  в  любой момент. А то, что ночной охраны на заводе практически нет, можно с Захарченко обсудить прямо сейчас. А сегодня вечером надо с ним обязательно появиться на заводе».
                115
        Семён, пройдя в открытую калитку во двор Захарченко, услышал музыку группы «АВВА», звучавшую громко на весь дом. Хозяин, полулежал на кровати, упершись спиной о подушку у стены, и смотрел клипы по видеомагнитофону.  На столе было полное изобилие продуктов и отпитая больше половины литровая бутылка водки «Белый медведь».
        -- С праздником! – сказал Семён, войдя в комнату и поприветствовав за руку Захарченко. – Что празднуем?
        -- Да, так. Приезжали наши подрядчики, презент привезли, - немного сконфузившись, ответил Захарченко, вставая с кровати, приглушив звук музыки. – Кстати, возьми вот, я и тебе приготовил. Твое участие было решающим в подписании этого договора.
       Захарченко отдал Семёну небольшой бумажный свёрток. Семён, взяв свёрток и пристально посмотрев на Захарченко, понял, что тот, был пьян или хотел казаться пьяным, это всегда было трудно разобрать.
       -- Знаешь, они нас уважают, а значит, побаиваются и оказались не плохими парнями. Как они там, уже начали работать?
       -- Начали. Но меня беспокоит не то, что они начали. А то, как мы начали работать с ними.
       -- А что? Что ни будь не так? – удивился Захарченко. – Ты сегодня там, на заводе, был?               
       -- Был. Как я уже сказал, у них всё в порядке. Шесть человек режут, пилят, грузят, всё как надо. А вот у нас! Наши охранники, стали проситься к ним на роботу. Я, конечно, запретил этому Петюне брать их к себе, но сам факт.
       -- Как ты его назвал, Петюней? – спросил Захарченко и громко рассмеялся.
       -- Ну, это не я его так назвал. Его так называет его тесть, Бурлак. А вообще-то мне не до смеха. Ночная охрана у меня вызывает опасение. Они выражают своё недовольство по зарплате. И вообще не надежные.
       -- Ну, ничего, ничего. Вот рассчитаемся с ними по зарплате, этот Петюня, как ты говоришь, пообещал мне в течение трёх дней перечислить деньги, за
первый металл.   И  всё станет  на свои места.   Потом, можно  их  и  поменять,
 если это понадобится. Вот увидишь, получат всю зарплату и станут нормальными охранниками. Я, когда их брал на работу, они были нормальными ребятами. Я и родителей их знаю.
      -- Ну, смотрите, Василий Никонович. Я своё мнение сказал. Подрядчики  работают и ночью,  под свет автомобильных фар и костров. У них вахта такая.
Машины грузить могут тоже, по ночам. Так что, эти нормальные ребята могут сдавать им свой металлолом, а вернее наш, по сходной цене, прямо там, не куда и возить не надо. А насчёт первых денег. Пока фирма Петюни, не продаст металлолом, деньги не перечислят. А вагон под погрузку закажут на послезавтра. Вот и считай. Раньше, чем через неделю, а то и больше, ты деньги не увидишь. А ты говоришь три дня. Доверчивый ты стал Никонович, я тебя не узнаю. Сегодня ты конечно уже не поедешь со мной на завод. Давай завтра утром пораньше, чтоб охранники ещё не ушли домой, приедем на завод и поговорим с ними. Ты для них авторитет больше чем я.  Заодно,  всё увидишь
                116
 своими глазами.
       -- Чего мне там глядеть? Что я не видел, как металл режут да стены рушат? Хватит и того, что ты там присматриваешь. А с ребятами я буду разговаривать, когда деньги на зарплату привезу. Раньше нет смысла перед ними унижаться.
      -- Ну, если ты так считаешь Никонович, пусть будет так. Кстати, ты и за мой аванс не забудь, когда деньги придут. Да и на бензин, если можно, немножко выдели. А то, вот как сегодня, по два раза на день, бывает, езжу на завод. А бензин сейчас кусается.               
      -- Хорошо, хорошо, - как будто обрадовавшись, что не надо никуда ехать согласился Захарченко, - выделю. А Николай Паламарчук, был на заводе?
      -- А что ему там делать. Он, как и ты, лишний раз не хочет показываться на людях. Подписал договор, теперь ждёт отдачу. Ну, в его случае, может это и правильно.
       -- В моём, тоже. Всегда нужно иметь запасной вариант. Если у вас что-то не склеится, кто будет договариваться устранять недоразумения. Если мы там будем светиться, то значит мы, эти недоразумения и сделали. А так, есть кому их разрулить.
        -- Ладно, быть по сему, – сказал Семён, пожал на прощанье руку Захарченко и, прихватив свёрток, направился к выходу из дома.               
       -- Держи меня в курсе, заезжай, - вслед Семёну сказал Захарченко.
        Семён от Захарченко поехал к себе в гараж. Он вспомнил, что у него нет запасной камеры, не то чтоб запасного колеса, которое он поменял раньше, пару дней назад. Семён решил сегодня уже на завод не ехать. Надо было сделать, из старых покрышек, валяющихся в гараже, пару запасок, чтобы бросить их в багажник. Ездить надо будет много, а резина на колёсах сильно изношена.  Ему многое не нравилось из того, как развиваются события.  Это стойкое нежелание Захарченко появится на заводе, вместе с Семёном. До самого гаража он размышлял.
       «Почему он избегает совместной поездки на завод? Наверное, потому, чтобы  никто  нас  не  видел  вместе  часто  катающихся  в  одной  машине  по               
городу и на заводе тоже. Значит, он и тут подстраховывается. Мало ли к чему приведёт этот бизнес. Ладно, посмотрим, как ты будешь платить. Завтра пораньше надо приехать на завод. А то, что я сегодня предупредил, что буду позже, даже хорошо. Может это насторожит охранников и подрядчиков, что я могу приехать в любое время. Хотя это может действовать, скорее всего, только до часу ночи. Ну и это хорошо. Во первых бригада сегодня первый день работает. Наверняка организует праздничную вечеринку и закончит работу рано. А во-вторых воровать в первый день больше одной машины будут вряд ли. Разговор с Петюней о том, что я знаю о хищении металлолома, должен их насторожить».
         Заехав в гараж, Семён развернул свёрток. В нём лежала, такая же, как он               
уже не раз сегодня видел, бутылка водки «Белый медведь» и палка копчёной колбасы.
        -- Хоть-бы  хлеба  положил, - недовольно  буркнул  вслух Семён,  зайдя в
                117
гараж с презентом.
       -- Так у меня есть, - сказал Виктор, сосед по гаражу, неожиданно войдя в ворота гаража.
       -- Неси, попробуем вот презентную финскую, - показал Семён бутылку, пожав руку Виктору.
       -- Спирт разбавленный, что там пробовать. Лучше за такие деньги бутыль самогона взять хорошего, - посетовал Виктор.
       -- Так это же презент. А его, как известно, не выбирают.
       -- Жизнь налаживается, Анатольевич? Презенты, как в старые добрые времена. Ну, я сейчас, - сказал Виктор и пошёл в свой гараж за хлебом.
       -- Да… Налаживается, - пробурчал тихо, себе под нос Семён, когда Виктор вышел из гаража. – Ещё не известно, что в результате такой жизни получится.
       На следующий день в восемь утра Семён подъехал к воротам завода. Они были закрыты на не запертый висячий замок. Семён открыл ворота и заехал внутрь.  На дверях сторожки висел замкнутый замок. Накинув замок на въездные ворота, как он висел раньше, Семён сел в машину и поехал к литейному цеху. В цеху грузилась машина металлоломом и велись демонтажные работы. Со вчерашнего дня было много сделано. Печь-вагранка лежала поперёк пролёта на земле. Её кромсали два газорезчика на куски приемлемых габаритов. Кирпичные стены в нескольких поперечных пролётах, где стояла печь, завалены. На земле, так же лежали несколько полу-ферм и шесть колонн. Гора порезанных ригелей и связей. Все рельсовые пути по цеху демонтированы и уже погружены в КАМАЗ, который был практически загружен. Возле автокрана стояли оба охранника и Михалыч.  Заметив Семёна,  они перестали беседовать и стояли, смотрели на него. Семён подошёл и поздоровался со всеми за руку.               
       -- Ну что Михалыч? Дела продвигаются? – спросил Семён.
       -- Как видите, потихоньку.
       -- Да нет, не потихоньку. Утро второго дня работы, а вы уже печь-вагранку завалили. Молодцы.               
-- Мы её родимую ещё вчера вечером положили набок. Весь день с ней вчера промучились. Теперь пойдёт быстрей. Ладно, Анатольевич, если ко мне вопросов нет, я пойду. А то сейчас нагрузят, половина машины пустой будет.
       -- Твое руководство вчера было?
        -- Да вот, так же, как и вы. Пообещали и не приехали. А мы ждали, шашлычок вчера был. Думали вас угостить.
        -- Спасибо Михалыч, спасибо, дела не позволили. Ну, ступай, вопросов больше нет.
      Михалыч пошёл к КАМАЗу, а Семён попросил ребят охранников отойти с ним в сторону от шума из цеха для разговора.
       -- Ну что мужики, с Захарченко о вашей зарплате я поговорил. Обещает после получения первого же перечисления за металлолом рассчитаться по долгам полностью. Надо потерпеть несколько дней.
       -- Терпеть можно, если есть за что жить, - насупившись, сказал Максим.
                118
       -- Терпели-то больше.  Сегодня у нас пятница, восьмое. Я думаю, к концу
следующей недели должен рассчитаться. Раньше среды, ему на счет деньги не поступят.
       -- Трудно, ещё неделю ждать. Мы хотели тоже с вами поговорить, -  сказал Андрей. – Есть возможность немного подработать у Михалыча в бригаде. А его руководство не дает добро. Пётр Алексеевич Хитрук сказал, пока с вами не посоветуется, нельзя. Так как вы, не будете против этого?
       -- Пётр Алексеевич со мной уже разговаривал, а я с Захарченко говорил, -  попытался отговорить ребят от этой работы Семён. – Он сказал, что отдаст вам зарплату и в дальнейшем задерживать не будет. А работать охранникам на заводе и у подрядчика, нельзя. И я, полностью с ним согласен. Ведь вы должны смотреть за подрядчиком, чтоб он чего лишнего не вывез. А если будете у него получать зарплату, то уже будете зависеть от него. Это может мешать основной работе.
       -- Какой работе. Они здесь днём и ночью работают. Кто сюда полезет? – возмутился Максим.
      -- Полезть-то может и не полезет, хотя это тоже не факт. А вот отгрузка машин, с вечера и до утра, может осуществляться.  Вы, как охрана, должны всё  это  контролировать  и  фиксировать  в  тетради   круглосуточно.  Как  это,               
делает Валентина. Кстати, что-то я её не вижу сегодня. Вы не в курсе, где она?
       -- Не знаем, - с раздражением ответил Максим.
       -- По-моему, она больше не выйдет на работу. Зарплаты нет, - спокойно с иронией сказал Андрей, - ей муж запрещает ходить сюда работать без зарплаты.
       -- Она вам это сказала, что больше не выйдет или это ваше предположение.
       -- Сказала, вчера вечером – с удовольствием выпалил Максим.
       Семён заметил, как на Максима недобро посмотрел Андрей. Похоже, было на то, что они чего-то не договаривают.
       -- Ну ладно, это я выясню потом. Тогда тем более. Пока найдём женщину сюда для работы днём, вам надо разделиться на пару дней и поработать врозь. Одному в день, другому в ночь.
       -- Нет, днём мы не можем. Если нельзя здесь подработать, значит надо искать в другом месте.   А то меня мамка скоро совсем кормить перестанет, -               
отказался на отрез Максим.
      -- А ты, Андрей? – спросил Семён.
      -- И я не могу, по той же причине. Вдвоём мы нанимаемся грузчиками, или огород кому вскопать.  А один, что сделаешь?
      -- Ну вот, а говорите ждать не за что, нет денег. Значит, подождать можете с зарплатой недельку.
      -- Вскопать десять соток, двадцать гривен. И хозяин смотрит, чтобы ты копал не в половину штыка, а на полный штык. Потом идти на дежурство, -  раздраженно высказывать стал Максим. – Хотите, пойдём сегодня вместе с нами, посмотрим, как вам это понравится.
       -- Ладно, ладно, Максим успокойся. Знаю, как копать тяжело, - попытался
                119
успокоить Максима Семён, - у меня самого огород двенадцать соток, да ещё и у родителей столько же. Но выходить из положения как-то надо. Необходимо сейчас замену Валентине найти. Надо чтоб кто-то остался из нас троих. Завод же не бросим без присмотра.               
      -- Вот вы и оставайтесь, а нам ещё ночью дежурить, - предложил Андрей и протянул ключи от ворот и сторожки Семёну.
      -- Ну, хорошо.  Мягкого вам грунта на огороде. И не опаздывайте вечером, на смену, - сказал Семён, взял ключи и пошёл садиться в машину, чтоб отогнать её ближе к сторожке.
      Семён, отъезжая от литейного цеха, видел в зеркало заднего вида в машине, как ребята направились к разваленному проёму в заборе. Андрей, что-то  высказывал  Максиму,  на  что тот, нервно жестикулировал, взмахивая руками. Через этот проём можно выйти на железную дорогу и дальше по ней на асфальтированную дорогу, ведущую в посёлок Коммунарский. Подъехав к сторожке, Семён вошёл в неё и посмотрел в тетрадь дежурств. Кроме КАМАЗа в тетради были записаны проезды через ворота двух машин. Техничка выезжала в 16-00 и заезжала обратно в 18-00 часов. И автокран уехал с завода в 19-45 часов. Выйдя из сторожки и заперев её на замок, он сел в машину и стал думать, как поступить ему дальше.
        «Необходимо поехать домой к Валентине. Почему она сегодня не вышла на работу? В чём истинная причина. Вчера, когда я с ней расставался, она ничего не сказала, что работает последний день. Либо она очень скрытная, а
это в ней было ещё смолоду, либо на неё кто-то надавил».
          Семён выпустил машину гружёную металлоломом, записав все данные
машины  в  блокнот,  затем,  закрыв ворота  на ключ,  отправился по заводу в
обход. Он хотел посмотреть, изменилось ли ещё, что ни будь из увиденного им ранее. В течение двух часов Семён повторил свой первый обход и никаких отличий не обнаружил. Зайдя в литейный цех, он предупредил Михалыча, что на заводе сегодня целый день он будет дежурить сам. Поэтому он сейчас закроет въездные ворота и поедет на часик в магазин, купить покушать. Если кто приедет и будет сигналить у ворот, то пусть подождут, он скоро будет.               
         На самом деле Семён поехал к Валентине домой. Где жила мать её мужа, куда, по её словам, они переехали семьёй, он хорошо знал ещё с детства. Тогда они ходили со Степаном в школу в параллельные классы. А в пятом классе их дружба достигла того уровня, про которую говорят: «не разлей  вода».  Им  было  тогда  по  одиннадцать  лет.  Степан  так  увлекался рыбалкой, что Семён пристрастился к ней тоже. Хотя увлечение футболом всегда перетягивало. И если надо было выбирать, ехать со Степаном на рыбалку или играть в футбол, будь то тренировка или матч, Сеня всегда выбирал футбол. Степан же футболом не увлекался совсем. Зато он знал все шахтные и совхозные ставки, водоёмы, речушки в округе. И хоть он был и хорошим рыбаком, но часто приезжал с рыбалки без улова. Как-то, в конце октября, Степан по секрету сказал Сене, что он знает, как можно обеспечить свою семью рыбой на всю предстоящую зиму.  Если он хочет тоже обеспечить свою семью и согласится
                120
помочь ему, тот откроет ему свою тайну. Но придётся не спать и работать всю ночь. Сеня чувствовал, что тут что-то не ладное. Но, чтоб не показать себя трусом и лентяем, согласился. Тогда Степан поведал, что обследовал все ставки. Он присмотрел один очень хороший ставок. Этот ставок находится не далеко от их поселка. И если всё получится так как он задумал, то за ночь каждый, может привезти домой на велосипедах по мешку, а то и два, рыбы. Этот ставок назывался «третий курятник». Принадлежал совхозу «Родина» и балка была перегорожена земляной дамбой. Ставок был необходим для нужд летних курятника и гусятника, находящихся рядом. В конце октября птицы там не было. Её уже переработали на мясо, а несушек перевезли  в  тёплые  зимние  птичники.  Сторожей никаких нет и собак тоже. Надо   постараться   раскопать   дамбу   в узком   месте, он   уже наметил это  место,   где  именно  вода  сойдёт  по  балке.  А  им, с  Сеней, останется  только  и  всего, собрать,   с   обезвоженного    дна,  плескающуюся  рыбу, покрупней. Сложить её в мешки и отвезти домой. Успеть это нужно до утра, чтоб никто не видел. А потом пусть кто хочет себе берёт остатки. Сеня попробовал возразить по методу рыбалки. Жалко было ставок. Но Степан убедил его в том, что совхоз, для будущих летних птичников, опять засыплет дамбу ещё с осени. За зиму он наполнится снова. На субботу была назначено операция. Сеня предупредил родителей о том, что они со Степаном едут с вечера на рыбалку, хотят там заночевать у костра и отсидеть утреннюю зорьку. Это они уже делали со Степаном летом.  В воскресенье в школу не идти, и родители Семёна отпустили, только заставили потеплее одеться. На ставок они приехали с удочками, лопатами и ломами на велосипедах вечером, ещё смеркалось. На               
противоположном берегу сидели несколько рыбаков. Они, забросив удочки в ставок, обозначив рыбалку, стали дожидаться пока разъедутся рыбаки. Последний покинул ставок с первыми звездами на небе. Придя на дамбу, перегораживающую балку, в намеченное Степаном место, для копания, ребята разделились. Степан начал копать от ставка, а Сеня от балки, друг другу на встречу.  Начали они лихо с шутками, устроив соревнование, кто первый прокопает до средины дамбы глубиною метр.  Ребята предполагали, что широко копать не надо. Стоит только пустить воду, по траншее и она сама размоет себе необходимый канал. Как оказалось, дамба спрессована была очень сильно. И хотя она была шириной около четырех метров, поддавалась медленно. Прошло около двух часов, когда они, выбившись из сил, прокопали сплошную траншею поперёк дамбы глубиной и шириной в три штыка лопаты. До поверхности воды в ставке ещё оставалось почти столько же. Ребята надеялись, что дальше будет легче. Пусть ещё они провозятся два часа, и вода пойдёт. А там только помогай, она размоет всё сама. Но чем глубже они копали, тем твёрже становился грунт. Или силы стали их покидать. Они, часто отдыхали. В половине четвертого первая вода устремилась по траншее. Но она шла медленно и размывала не вглубь, а берега траншеи. Пришлось копать самим. Копать в воде оказалось ещё сложнее, хотя они предусмотрительно имели с собой сапоги. Лопаты сильно засасывало и приходилось их с большим
                121               
усилием вырывать из грунта. Часам к пяти, ребята без сил попадали на дамбу, рядом  со-слабым  ручьём,  вяло  текущим по траншее.  После отдыха, они прокопали ещё немного и решили, что пора уезжать со ставка, так как сейчас могут приехать на утреннюю зорьку рыбаки. Попасться им на раскопках в дамбе канала, было никак нельзя. Докопать они решили в следующую субботу. Они, со стороны ставка, прикопали немного и забросали ветками канал обратно. Из последних сил Сеня закатил велосипед во двор своего дома в половине седьмого утра. Еле раздевшись, он рухнул спать. Проснувшись, около обеда и выйдя из дома во двор, Сеня увидел отца с кем-то разговаривающим у калитки. Возле ног мужика стояла удочка и лежал раскрытый рюкзак полный рыбы.
       -- Вот так Степанович я сегодня порыбачил, - говорил мужик, обращаясь к отцу Сени.  –  Представляешь! Кто мог прокопать его?  Да так грамотно.  Вода сошла, в аккурат, до половины. Она отошла от берегов до середины. А в плёсах оголившегося дна рыбы полно. Там сейчас наверно половина посёлка выгребают рыбу, пока совхозное начальство не приехало.               
      Сеня прыгнул на велосипед и полетел к Степану. Мать Степана сказала, что он поехал на какой-то ставок, где сегодня ночью дамбу прорвало. Подъезжая к ставку, Сеня увидел, что совхозное начальство уже приехало и пытается разобраться со случившимся. Но народ, по-прежнему, обследует все полыньи, образовавшиеся на открытом дне ставка. Видно рыбы уже там не было. Подъехав к Степану, стоявшему поодаль от дамбы на берегу ставка, Сеня увидел в его глазах такую мокрую печаль, что не стал даже ничего говорить ему.  Он развёл руки в стороны и присел на пятую точку. Степан присел рядом. Они не сорились. Но после такой рыбалки Сеня перестал ею интересоваться совсем. И дружба их со Степаном перешла в приятельские отношения.
      Подъехав к деревянным воротам с калиткой, Семён позвонил, нажав кнопку электрического звонка. Калитку открыла Валентина.
       -- О…! Анатольевич, здравствуй, - удивившись, поздоровалась она. – Проходи во двор.
      -- Здравствуй, здравствуй, нарушитель трудовой дисциплины, - сказал Семён, заходя во двор. – Ты чего это, на работу не пришла?
      -- Как чего, я же говорила. Если зарплаты не будет, я не выйду на работу. Ты что, забыл? Прошла неделя, зарплаты нет.
      -- Ты не так говорила. Ты сказала, что Степан тебе советовал бросить такую    работу, потому что не платят. Но я же тебе сказал, когда будет зарплата. А вчера ты ничего не сказала, что бросаешь работу. И заявления не писала на расчёт.  Ты что, порядков не знаешь? Зарплату тебе на следующей неделе всю выплатят. Это я уж прослежу. Если конечно ты выйдешь работать.               
      -- Нет, Анатольевич, не выйду. Мы уже со Степаном так решили.
      -- А где он есть. А ну, зови его сюда. Они решили… - Захарченко узнает, что ты бросила работу, будет тянуть с зарплатой не известно сколько.
      -- Нет Степана, на работе он. Но даже если и Степан согласится, я всё равно
                122
не выйду на работу.
     -- Почему? – удивился Семён.               
     -- Не хочу неприятностей. Ты, присядь, Сень, - сказала Валя, показав на скамейку, под раскидистой яблоней у окна дома.
     -- Каких неприятностей, о чём ты? – спросил Семён, присаживаясь на скамью.
     -- Семён, то, что я тебе сейчас скажу, больше нигде не повторю. Так что на меня нигде не ссылайся. Но тебе сейчас скажу, по старой дружбе. Я сегодня была на заводе.
     -- Так. И почему ушла?
     -- Не перебивай, я всё скажу. Мне, скажем так, посоветовали, как я и собиралась, ссылаясь на мужа, уйти с работы.
     -- Кто посоветовал? – опешив, спросил Семён.
     -- Какая разница? Я им сказала, что за эту работу я не держусь. Но кто мне вернёт деньги за уже отработанное время. Если я вот так, сразу брошу работу, меня выгонят за прогулы и ничего не заплатят.
      -- Так тебе что и денег дали?
      -- Дали. Правда, не все. Но я рада и этим. Могли просто пригрозить и всё. Сень, не связывался бы ты с ними. Брось ты этот завод от греха подальше. Ты же, всего то, неделю отработал. А то они о тебе не хорошо говорили.
      -- Кто, они-то? Охранники что ли?
      -- Да все там они против тебя. Деньги мне, я так понимаю, не охранники заплатили.
      -- Да… Знакомая песня. Года четыре назад проходили уже. Меня, так же заплатив зарплату рабочим, из директоров переизбрали. Ну ладно Валюш. Спасибо за откровенность. Передавай привет мужу. Поехал я, - сказал Семён, 
поднявшись со скамьи и направляясь к калитке.
      -- Семён, я тебя прошу, не говори никому о нашем разговоре. Охранники это такая поселковая шпана. От них чего угодно можно ждать. А нам тут жить. 
      -- Не бойся, Валентина,  не  скажу.   А  первую  машину  с  металлоломом подтвердишь? Ведь ты могла сказать мне о ней и раньше. Да так оно и было.
      -- Нет, Семён. Не впутывай меня ты в эти разборки. Тем более она и в тетрадь не была записана. Нет, номера машины, и фамилии водителя, тоже нет. Чего зря гусей дразнить?
      -- Понятно. Ну ладно. Счастливо оставаться.
      Семён, выйдя со двора, сел в машину и поехал на завод. По дороге заехал в поселковый магазин, купил кефир и белый батон.  Перекусив на ходу, он подъехал к воротам завода и увидел, что они открыты. Ничего не поняв, Семён проехал прямо во двор и поехал к литейному цеху. Около цеха стояла машина Петюни. В самом цеху начали грузить КАМАЗ.
        -- Михалыч, я же просил меня подождать, ворота не открывать – выйдя из машины, окликнул он бригадира, стоявшего рядом с Петюней и Дэном на улице, возле ворот цеха. – У вас что, ключ есть? Как вы открыли ворота?
       -- Семён Анатольевич, он не виноват, - вступился за бригадира Петюня, -
                123
это я попросил сбить замок, чтобы не терять время. Мы подождали полчаса, но больше простаивать машинам нельзя.  А за замок не переживай. Сейчас Дэн поедет и купит новый замок.
       -- Так нельзя, мужики. Этак вы можете всю затею нашего сотрудничества поставить в тупик. Мне придётся сообщить вашему руководству о неприемлемости ваших поступков. Вы делаете своё дело, я, своё, — возмутился Семён.
      Михалыч быстро повернулся и ушёл в цех на погрузку машины.
       -- Успокойся Анатольевич, тебе, что замок жалко? – продолжал оправдываться Петюня, -  было бы, о чём переживать.
      -- Тут дело не в замке. Ты что, Пётр Алексеевич, не понимаешь. Так вы можете и ночью сбить замок, а утром повесить новый. Мне здесь что, ночевать. Есть рабочее время, а есть перерыв на обед. Есть не рабочее время ночью, во время которого ворота должны быть закрыты. Если вы хотите работать круглосуточно, это ваши проблемы. Но, не выходя и не вывозя с территории завода ничего, - продолжил выговаривать Семён.
-- Хорошо-хорошо, Анатольевич.   Так, дальше,  и  будем  делать,   извини,  -   сказал Петюня, испуганный таким напором, – По ночам будем готовить, а сутра отгружать металлолом.
       -- Спасибо! А замок я и сам куплю.
       -- Нет, нет. Мы сломали, мы и покупаем. Дэн давай слетай и купи замок.
       Дэн быстро сел в Ладу и уехал за замком. Семён пошёл в цех и Петюня следом за ним. Осмотрев территорию цеха, Семён вдруг вспомнил, что когда               
он приехал утром, машина была уже загружена металлоломом.  Не погруженными оставались гора ригелей и связей, которых лежало на куче по объему больше чем на половину машины. Три или четыре полу-фермы, шесть колонн и целая печь-вагранка, которую только заканчивали кромсать на куски.  Всего этого  должно  бы  хватить  на  две  машины.  А сейчас в цеху почти не осталось металла и одна гружёная машина. Семён посмотрел на часы и высчитал, что отсутствовал он в цеху около полутора часов. Значит запросто можно успеть за это время загрузить две машины.  Конечно, если хорошо уложить металл, то может не полный КАМАЗ. Но то, что тонн десять нет в наличии, это точно. Повернувшись лицом к Петюне, Семён увидел, как тот внимательно за ним наблюдает со сладким выражением лица. Посмотрев на рабочих, которые как ни в чём, не бывало после погрузки, разбрелись по цеху и приступили к следующему демонтажу. Семён заметил, что нет машины технички. Когда он уезжал, она была в цеху у торцевых ворот. Он подошёл к Петюне, взял его под руку и вывел из цеха.
      --Сколько машин сегодня загрузил? – Сразу в лоб спросил Семён.
      -- Две. Утром одну и сейчас одну.
      -- А где техничка?
      --Ушла за продуктами и кислородом, - глазом не моргнув ответил Петюня.
      -- А сколько в неё металлолома влезет, как ты думаешь?
      -- Ну, Анатольевич! Ну, глаз-алмаз! Увидел? А я хотел тебе сказать, да ты
                124
с этим замком так на нас наехал, что я про всё забыл. Да. В техничку тоже погрузили. Тонны четыре, пять не больше. Металлолом отвезут на площадку Юрию Фёдоровичу, мы туда купили большие старые магазинные весы.  Он сейчас примет и отдаст деньги на продукты рабочим, на кислород и тебе отдадим. Я, с Луговым говорил.  Он сказал, что тебе тоже обязательно надо отдать двести гривен. Извини Анатольевич, не успел сказать.
      -- Молодцы. Всё у вас задним числом выходит. Замки сбиваете, металлолом вывозите. А потом, если я увидел, соглашаетесь как не в чём, не бывало. Это что вторую машину уже так вывезли?
      -- Какую вторую машину. Анатольевич, ты ту машину нам не приписывай. Мы ничего не вывозили.
      -- Да ладно, проехали. Как говорят, не пойман не вор, - согласился Семён,               
понимая, что теперь, без подтверждений Валентины ему доказать вывоз ими лишнего ККМАЗА с металлом, не удастся. – Я тебя прошу, Пётр. Давай работать в одной команде, но каждый по своим направлениям.  Пойми, если вы где-то попадётесь с не учтёнкой, или Захарченко узнает о хищении металлолома машинами, мне несдобровать и с вами сразу, будет расторгнут договор. Ты меня понял?
      -- Да понял, понял. Зря ты переживаешь так. Мы же не сегодня родились. Металлолом возим уже не один год и знаем, как с ментами разбираться. Всё будет хорошо.
      -- Не хрена ты меня не понял, Петя. Одно дело разбираться, когда металла               
загружено больше, чем учтено. И совсем другое, - когда машина вся не учтена.
      -- Согласен.  Но мы неучтенные машины не возим.
      -- А в техничке? Десять тонн, это не одна тонна.
      -- Да каких там десять тонн? Там хоть бы четыре тонны было, - не соглашался Петюня. Ты потом заедешь к Юрию Фёдоровичу и узнаешь. У него-то деньги подотчётные, за каждую тонну.
      -- Хорошо, заеду, - согласился Семён, а сам подумал: «Что я Бобра не знаю? То вы его не знаете. Да он вмиг напишет фамилию выдуманного клиента или знакомого, с которым договорится и поделится списанной суммой на украденный тоннаж».
       В этот момент на территорию завода заехал Дэн. Он отдал Семёну новый, такой же, как был амбарный замок с полным комплектом из трёх трубчатых ключей. Семён проверил комплектность ключей по паспарту замка. Дэн, кроме замка, привёз щедрый тормозок.
       -- Семён Анатольевич, пойдём, перекусим, - предложил Петюня.
       -- Да я особо не голодный. Ну, ладно, пойдём в сторожку, там есть стол и есть где сесть. Мне всё равно ждать ночных сторожей. Составлю вам компанию. Догоняйте, я машину к сторожке отгоню.
      Петюня и Дэн тоже сели в машину и поехали следом. Семён, запустив в сторожку подъехавших ребят, закрыл ворота завода и записал в тетрадь номер выехавшего с металлоломом КАМАЗА и фамилию шофёра второй машины. Пообщался с Петюней  и Дэном на производственные и отвлечённые темы, и
                125 
поучаствовав в поедании тормозка. Через час, приехала техничка и Семёну отдали деньги. После чего, попрощавшись, и пообещав ему окончательно об отгрузке металлолома только в дневные часы, с восьми утра и до восьми вечера, Петюня с Дэном уехали. Закрыв на замок ворота, Семён отметил в тетради о выезде с завода технички за продуктами и кислородом, в районе трёх часов дня. И возвращение её на завод, в шесть часов двадцать минут вечера. Затем, закрыв сторожку, отправился обратно в цех. До восьми часов вечера оставалось полтора часа. У Семёна, было время посмотреть и зафиксировать визуально объём демонтированного металла на вечер, чтобы утром сравнить с тем, сколько демонтировано за ночь. Сторожа пришли без десяти минут восемь вечера. Они пришли через тот проём в заборе, через который уходили утром. Семён снял старый ключ от замка ворот со связки и повесил новый. Передав Андрею связку ключей, рассказал им о договоре с подрядчиком, о вывозе металлолома с территории завода только в дневное время с восьми до восьми часов. И предупредил их, чтоб в другое время не вывозился металлолом.  А ещё, об обязательных записях в тетради всех транспортных средств заезжающих и выезжающих с завода. Это основная их обязанность, для чего они тут нужны на данный период работы. Хотя и остальные обязанности по охране объекта никто не отменял.  И это не столько требование его, сколько Захарченко. Вместе с Семёном ребята пришли к сторожке. Слышно было, что Максим слегка выпивший.               
       -- Ну, хватит о работе, - сказал Семён, чтобы смягчить немного общение перед отъездом. – Как день прошёл? Подработать, где-то, удалось?
        -- А это не входит в наши обязанности сторожей, - недовольно ответил Максим, - перед вами отчитываться.
       -- Да что же ты такой колючий? Я-то тут причём, что вам задержали зарплату. Или у тебя есть другие какие-то претензии ко-мне?
       -- Да нет претензий, - поспешил сказать Андрей. – Просто мы хотели подработать у подрядчиков, а вы не разрешаете. Может, все-таки можно?
       -- Давайте договоримся.  Если вы поработаете дня три врозь, один из вас днём, а другой в ночь, то я найду за эти дни вам подмену, хотя бы на месяц. Тогда вы спокойно можете на этот месяц пойти к ним подработать. Потом, если захотите, обратно придёте в сторожа. Как вам такое предложение? Вы, до утра подумайте, а утром, когда я приеду, скажите.               
       -- Хорошо. Мы, подумаем, - согласился Андрей.
       -- Вот и славно, -  попрощавшись с ребятами за руку, Семён сел в машину,       - счастливо отдежурить. Андрей, пожалуйста, выпусти меня, открой ворота.
       Семён уехал с завода, немного успокоившись. Ему самому понравилась пришедшая в голову идея, как можно убить двух зайцев. Получить три дня для манёвров вне завода и поменять не надёжную охрану.
        «Только бы они согласились на раздельное дежурство, - думал Семён, направляясь на площадку к Юрке, - только бы согласились на уход к подрядчикам. А ребят я и в гараже найду на охрану. Да вон хотя бы Шурка Холмогоров. У него сейчас заказов на авто-ремонт не особо много. Сидит без
                126
работы целыми днями в гараже. Или Валерка Сахно, таксист деревенский. Один клиент в день и то не каждый. Конечно, лучше если бы сторожа были местные, с посёлка и пенсионеры. Чтобы на бензин не тратились. Ну, я думаю, проблему бензина можно решить с Захарченко, когда начнут поступать деньги за металлолом. Да и женщин, для дневного дежурства из бывших работников завода, за три дня можно найти. Ну, пока не будем торопить события. Пусть сначала согласятся. А там поищем».
       Семён, подъехал к весовой и узнал у дежурной весовщицы, что сегодня взвешивались две машины фирмы «Металлист +». Утром восемнадцать тонн девятьсот килограмм, вечером двадцать тонн пятьсот килограмм. Семён записал данные за восьмое октября в свой накопительный блокнот.               
       «Не хило грузят, умеют черти, - подумал Семён. – Интересно сколько ещё Бобёр принял из технички. Если учесть первую краденую машину и не учитывать техничку, они уже вывезли около семидесяти пяти тонн. За два дня».
       На площадке у Юрки работа продолжалось и вечером. К нему везли металлолом легковыми машинами частники, а также тележками и колясками алкаши и бомжи. Сияющее и подвыпившее лицо Юрки говорило о том, что жизнь наладилась. Обвешивая каждого клиента от пяти до двадцати килограмм, в зависимости от количества взвешиваний и количества сдаваемого металла, Юрка увеличивал  свой  суточный  доход. Жил он, не   далеко  от  приёмочной   площадки,  самое  большое,  двадцать минут   ходу   пешком.   Поэтому, он работал до двенадцати ночи, а иногда и дольше. Лишь-бы были клиенты.               
        -- Приветствую тебя «ночной Бог», - поздоровался Семён с Юркой.
        -- Чего это ты меня так возвысил? – широко улыбаясь, спросил Юрка.
         -- А кто ж ты для всей этой братии? — показал Семён на неопрятно одетых клиентов ждущих своей очереди сдать свой небольшой улов, собранный неизвестно где, задень. – Ты их одаришь деньгами. А они отнесут их в ночные киоски и обменяют на «огненную воду». Потом понесут её по притонам и квартирам, где начнётся карнавал на всю ночь.  Вот и выходит, что ты и есть «Ночной Бог». Не будь тебя, жизнь в городе оборвалась бы с заходом солнца. Редкий рабочий человек пойдёт в киоски ночью пропивать зарплату. Только джентльмены удачи.
        -- Послушай Семён. Ты не пробовал книжки писать? У тебя получится, -  сказал Юрка, рассчитываясь с клиентом. – Держи, болезный, девять гривен. И донеси хоть половину домой.
       -- А ты дай ещё одну гривну, чтоб я смог поделить поровну, - стал просить мужик, очевидно много пьющий, но семейный. – Ты ведь глянь, сколько откинул у меня не кондиции. Половину. Я же это домой не понесу.
       -- Ты понимаешь, что мне такую вырубку запрещено принимать. В ней веса мало, а места занимает она много. Что прикажешь вагоны пустые гонять по твоей милости?
      Мужик продолжал просить Юрку с умоляющими глазами.
                127
      -- А…! Бакланы занюханные. Держи свой рубль и вали, - закричал Юрка, отдавая одну гривну. – Я с вами по миру пойду. Завтра хозяин выгонит меня с работы.
      Мужик ухватил данную ему гривну, которую он уже не верил, что дадут и быстро удалился. 
        -- Ну, вот. Я же говорю «ночной Бог», сказал Семён.               
        -- Сеня, не юродствуй и не мни душу, - замахал рукой Юрка. – Сейчас вот двоих ещё отпущу и приду. А ты вон иди в вагончик, налей себе пока я тут, по-Богую. Я быстро.
      -- И то дело, - сказал Семён и пошёл в вагончик.
      Семён, зайдя внутрь  вагончика,  сел  в  откуда-то  появившееся  удобное старое кресло,  стоявшее за столом,  напротив входной двери, как в кабинете начальника. На столе, лежал холодный  шашлык,  начатый лаваш, помидоры,
зелень и стояла початая бутылка водки. Вдоль стен вагона, с одной стороны стоял узкий диван, напротив, вряд, четыре стула из разных мебельных гарнитуров. На стенах, кроме огнетушителя, висела клееная в нескольких местах, большая карта областей Украины. Вокруг карты на кнопках были развешены фотографии девушек из журналов. На каждой фотографии, внизу,  название одной из областей Украины, кем-то написанных от руки фломастером. У каждой девушки, ей присвоенной области, были свои отличительные особенности. Одесситка и Крымчанка были в полуобнажённых купальниках. Черниговчанка с кружкой пива Черниговского, Киевлянка с еврейскими шестиконечными звездами на одежде. Львовянку, представляла девушка из старой военной хроники, едущая сидя на рамке лобового стекла кабриолета в военной фуражке, в короткой юбке, отдающая лихо честь под козырёк. Полтавчанка - Наталья Варлей летающая стоя в гробу, фрагмент из фильма снятого по произведению Н.В. Гоголя «Вий». Сумчанка, держит эротично в руках длинную сахарную свеклу, сидя на мешке с надписью «сахар». Но самыми неожиданными были девушки Донецкой и Луганской областей.  Это были аппетитные,  полуобнажённые, негритянки в касках, наколенниках и налокотниках, для катания на роликах. Очевидно, этим автор хотел символизировать шахтёрский край. Семён налил себе половину стакана, выпил и стал закусывать помидором, разглядывая фотосессию на стене.
        -- Ну, что, полегчало? – спросил Юрка, зайдя в вагончик. - Приехал какой-то, взвинченный. Клиентов братией называешь.
        -- А, что это ты наших землячек негритянками выставил? Женщины, как известно, сейчас в шахте не работают. Чего ж это они у тебя такие чёрные?
        -- Там скоро и мужчины не будут работать. Все шахты позакрывают.  А потом это не я выставил. Есть у меня Кудрявый, молодой пацан. Это он, журналы с девками покупает и вешает на стенку их фотки. А я, не против этого, пусть вешает, всё веселее глазу. А то, целый день на хлам железный смотришь.
        -- Этот хлам не плохо тебя кормит. Что скажешь?
                128
        -- Одно   другому   не   мешает, -  сказал Юрка, взяв  ещё  один стакан из тумбочки стола.  Он налил в оба стакана водку. – Давай по чуть-чуть.
        -- Давай, - они стукнулись стаканами, выпили и Семён спросил сразу напрямую. – Ты сегодня, сколько металлолома принял з завода, который привезла техничка?
       -- Сейчас, - Юрка, положил в рот кусок шашлыка и открыл свой блокнот с записями, активно жуя мясо. – Ты что, не закусываешь?
       -- Да, я наелся, с твоими руководителями. Они, как обычно, хороший тормозок привозили.
       -- Тебе везёт, кормят, - сказал Юрка, отправляя в рот второй кусок шашлыка и половину помидора, - а я вот, сам себе покупаю, что придётся, - сказал Юрка, громко рассмеялся и продолжил жевать шашлык.
      -- Я вижу. Что придётся. Икра кабачковая с сухими бубликами, да? – улыбнувшись, Семён показал на продукты, лежащие на столе.
     -- Так…, смотрим, техничка, четыре тонны сто килограмм. 
     -- Что это они, пустую, машину гоняют? Торопились, что ли, - вслух размышлял Семён.
     -- А чего им торопиться. Сколько привезли, столько и принял. Да в техничку, наверно, больше и нельзя грузить. Не потянет мотор.
    -- А место в машине было, чтобы еще грузить?
    -- Немного было.
    -- Значит торопились. Пока меня нет на заводе, отправить машину, чтобы я не знал, - стал прощупывать Юрку Семён.
    -- Да зачем им это? – удивился Юрка.
    -- А…! Налей-ка ещё по одной. И ты это, возьми, вот, - Семён протянул двадцать гривен Юрке, - пошли, кого ни будь в ларёк. Пусть купят ещё водки и чего, ни будь закусить.
     -- А ехать как потом будешь?
     -- А я сегодня вот тут, на диванчике у тебя заночую, пустишь?
     -- Здесь обычно сторож кемарит.
     -- Ну, тогда вон в машине.
     -- Да ладно, сторож обойдётся. Я сейчас, - взяв деньги, Юрка вышел на улицу из вагончика.
     Через пару минут он вернулся назад.               
      -- Сейчас принесёт, я сторожа послал. Тут рядом, недалеко, - сказал Юрка, сев на стул и взял в руку рюмку. – За удачу, давай.
       Они выпили и принялись закусывать. Семён решил вернуться к начатому разговору.
       -- Так ты не понимаешь, почему они торопились?
       -- Не понимаю. Чего им от тебя прятаться?
      -- А вот ты, когда взвешиваешь металл, только честно, меньше говоришь клиенту вес, чем на самом деле?
       -- Конечно. Я же потом буду отчитываться за каждый рубль. Пусть лучше этот рубль останется моим, чем потом, свои отдавать.
                129
       -- Бобёр, ты душой-то не криви. Ты на этом зарабатываешь. И, чем больше сбросишь вес, тем больше заработаешь. Так?
      -- Пойди тут заработай. Видел сегодня, как за свою солому лишнюю гривну требовал?
      -- Юра, я же тебе не Петюня. Не разыгрывай здесь святого. Понятно, что ты эту солому должен принимать как обычный металлолом, ну, может, с небольшой скидкой. Если я завтра, припру тебе целую машину такой вырубки, то примешь и еще скажешь, чтобы привёз. А вагон, утрамбуешь при погрузке. Сейчас столько таких площадок развелось, что скоро вы будете принимать и вырубку от крышек, для овощной закатки банок. Там толщина меньше миллиметра, а не та, которую тот мужик тебе привез, я думаю, из-под железных отвёрток, или ключей рожковых. В ней толщина, не меньше четырёх миллиметров.
       -- Ну, ладно ревизор. Что ты этим хочешь сказать? – сдался Юрка.
       -- Так вот. Петюня, не знаю сам ли он, или по заданию, как говорят, центра, хочет у меня тоже слямзить металлолом.  Ну, не у меня конечно, на заводе, но хочет.
      -- Тише ты. Кто-то идёт, - предостерёг Юрка.
      В вагончик зашёл мужичок с сумкой полной продуктов.  На вид ему лет пятьдесят, может больше немного. Опрятно одет, по виду армянин.
      -- Чалтырь, где ты ходишь. Мы уже протрезветь успели. Теперь догоняй из-за тебя, - с напускной строгостью высказал Юрка.
      -- Фёдорович, тебе, чтоб опьянеть, целое ведро надо. А я пришёл быстро. Обычный человек, ещё не протрезвеет, - оправдывался Чалтырь.               
         -- Ну, поговори мне ещё тут. Присядь, давай с нами немного хапни, -пригласил Юрка сторожа.
         Чалтырь выставил на стол три пол литровых бутылки водки, два лаваша и консервированные банки с говяжьей тушёнкой, грибами, маслинами, корнишонами.
         -- Молодец, - похвалил Семён, - это ты что, на двадцатку купил?
         -- Щас! – улыбнувшись, доставая из тумбочки стола третий стакан, сказал Юрка. – Я ему добавил. Чтоб два раза не бегать.
        Чалтырь помог выпить одну бутылку водки и ушёл из вагончика, сославшись на то, что ему надо дежурить всю ночь.
              -- Чалтырь, это что имя у него такое? Или кличка? В твоём коллективе, у всех клички. Как на зоне, - спросил Семён. - Так называется придорожный армянский посёлок, довольно таки большой, расположенный на трассе Ростов – Таганрог. Я не раз через него проезжал.
       -- А он оттуда родом. У него там вся родня живёт, в России. А его хрен принёс сюда, на шахту за длинным рублём, ещё молодым. Тут и остался жить с семьёй. И я ему эту кличку не давал. Он пришёл с ней уже сюда. Нормальный мужик, на пенсии. Хочет уехать, да дом жалко продавать. И дети здесь уже корни пустили.  Оставлять самих здесь не хочет.
      -- Да… У него хоть пенсия есть. А у нас с тобой? – сказал Семён.
130
      -- Вот - вот. И я о том же. А ты, лишнюю тонну металла боишься вывезти с завода.  Договорился бы с Петюней и привёз одну, две машины металлолома. Сдал, большую долю денег забрал себе и с нами поделился бы. А ты сидишь на деньгах и мышей не ловишь.
         Семён, аж протрезвел, от услышанного. Значит, они уже у Бурлака обсуждали это. Но, чтобы Юрка не замкнулся, он осторожно продолжил пьяный разговор.
        -- Юра, - сказал Семён, разливая по стаканам водку из второй бутылки, - Петюня не хотел сегодня, чтоб я знал про тот металл, который привезла техничка к тебе на площадку. Как ты думаешь? Если бы я, по твоему совету, поступил так, как ты предлагаешь. Смог бы я дальше контролировать вывоз Петюней с завода металла и других материалов?  Скажи мне. С кем Договор подписан о сотрудничестве? Мы утром, тогда, ехали на встречу к твоему куму. Я договаривался с Петюней, или с кем?               
        Они опять выпили и Юрка ответил.
        -- Я знаю. Тебе, как бывшему директору, не хочется иметь дело с Петюней. Но с Петюней делиться, про эти деньги не узнает никто и можно заработать больше. Мне то, какая разница? Отдавать деньги тебе с Петюней или людям, принесшим металлолом с улицы.
       -- Эх, Юра, Юра. А как же я буду выглядеть перед Захарченко. Ведь он мне доверился, а я буду машинами воровать и другим давать делать тоже. И, не дай Бог, конечно, но если дело коснётся ментов, то те же Паламарчук и Захарченко, нас с Петюней, усадят на одну лавку в суде. Ведь Паламарчуку не всё равно кому деньги платить за металл. От того что мы с Петюней будем воровать металл с завода, его больше не станет у Паламарчука. Ведь это металл, не откуда то, со стороны, а с цеха, где металл и так уже его. А он его будет покупать дороже, чем он стоит по договору. С большим успехом Петюня может загнать пару машин на другую площадку, где возьмут подороже. Тогда получается, что Паламарчук вообще его не увидит. А Захарченко, и того хуже. Не увидит этих денег совсем. Вот ты сегодня, сколько с технички металла принял?               
       -- Я тебе уже сказал, четыре сто.
       -- Нет. Это ты написал в блокнот. А принял? Ведь ты мне не правду сказал, Юрок. Я же на металле собаку съел. Петюня, в этом деле, профан. Но я-то знаю, сколько весила приблизительно та куча металлолома, которую я прикинул еще утром и заметил. А когда я приехал в обед и увидел, что этой кучи нет, а КАМАЗ только заехал и начал грузиться, я всё понял. В той куче, было около десяти тонн. Я конечно не знаю. Может водитель технички не всё на твою площадку привёз.
       -- Всё, - буркнул, опустив глаза Юрка.
       -- Тогда кались Юра, сколько было в машине?
       -- Чёрт меня дёрнул с тобой сегодня пить, - уставив свой стеклянный взгляд на бутылку водки, пробормотал себе под нос Юрка.
       Обычно он так смотрел, когда замыкался в себе. Семён успел его изучить
                131
за время их совместных заработков. Взяв ту бутылку, на которой зациклил свой взгляд Юрка, Семён налил водку в стаканы.               
       -- Не бойся ты. О нашем разговоре никто не узнает. Поверь мне.
       -- Знаешь Сеня. Я, с некоторых пор, верю только себе. И то не всегда. Иногда глазами видишь одно, а там, внутри, совсем другое. Кукла, слышал такое?  Так вот. На водителя не думай. Он всё привёз что погрузили. А привёз он четыре сто. Но ты молодец. Я всегда знал, что ты умный мужик. А что Петюня, действительно хотел скрыть от тебя металл, отправленный этой машиной?
       -- Ну да. Лишь когда я ему, вот как тебе сейчас рассказал за эту кучу, он сознался. Правда, тоже грузил, что там только пять тонн, не больше. Но ты же согласен, что там было больше?
      -- Давай выпьем, и я пойду домой. Завтра вагон грузить. Надо выспаться.
       -- Ладно, Юра. Давай забудем про сегодняшний разговор. Мне и так всё ясно и понятно. Не к чему мне ещё тебя тут привлекать к разборкам. Я сам.
          Они выпили ещё раз на посошок и Юрка пошёл спать домой, а Семён, в машину.   Около семи часов утра, Семён уехал с площадки домой. Юрка ещё не пришёл на работу. Конечно, Семён рисковал, с запахом после вчерашнего. Он проехал переулками, где обычно не бывает гаишников и поднялся домой. Полина была сегодня выходная и собиралась поехать с Семёном на машине к дочке в Луганск. Услышав от него запах спиртного, она, и без того бывшая вся на нервах, закатила истерику.
       -- Ты где ночевал?! До каких пор это будет продолжаться?! Отвечай…!
      Семён, чтоб как-то сбить атаку, достал деньги. Отсчитал сто гривен и положил на стол.
       -- Полина, успокойся.  Была ночная погрузка металлолома.  Ночью было прохладно, немного выпили.               
        -- Чего ты врёшь! – скорее по инерции, чем со злобой продолжила Полина. – Я же тебя знаю. Ты не выпил, а напился. И не ночью, а вчера. А где ночь спал? Опять, у шлюхи?
        -- Что у тебя на уме одни шлюхи? Сколько можно. Я же тебе сказал, чем я сейчас  занимаюсь.  Времени не то, что на шлюх,  нормально поесть некогда.
Кстати. Тебе привет от Валентины Гарай. Она ушла с работы. Бросила всё, не стала дожидаться и зарплату.               
       -- Ну и дура. Кто ей теперь заплатит? За привет спасибо конечно, но ты мне зубы не заговаривай. Ты чего себе столько денег оставил? Не много ли? – спросила Полина, пряча со стола деньги в кошелёк.
       -- Это не все мои. Тут деньги на бензин на неделю. И десятку оставил себе на обеды, - обосновал, придумав на ходу Семён.
       -- Так это что, твоя зарплата, сто гривен?
       -- Нет, аванс. Я же всего две недели работаю. А триста гривен на той неделе, забыла? Зарплата через две недели, может раньше. А это... Тебе же надо с чем-то ехать к Анне.
       -- Ух и хитрец. Посмотрим, какая будет у тебя зарплата. Работаешь и днём,
                132
и ночью. А ты? Не хочешь, съездить со-мной, ты выходной? Сегодня же суббота.
       -- А кто тебе сказал, что я на пятидневке? Тут и в воскресенье придётся наведываться на завод.
       -- Ладно, я уже пошла, - успокоившись, сказала Полина, открывая входную дверь в квартиру. - Пора на луганский автобус. Борщ и плов в холодильнике.
      Семён подошёл к Полине, поцеловав её в щёку.
       -- Спасибо. Передавай привет Анне. Скажи, пусть приезжает с женихом.
       Когда захлопнулась дверь за Полиной, Семён вздохнул с облегчением.
       «Как вовремя я принёс деньги, - подумал он. – Если бы пришёл без денег, хана. Надо привести себя быстро в порядок и ехать к Захарченко».
       Семён, побрился, хорошо обмылся холодной водой, поел горячего борща вприкуску с салом. Переоделся в свежие одежды и поехал к Захарченко. Было около десяти утра, когда Семён подъехал к его двору.  Захарченко он застал всё в том же воздушном состоянии. Тот удивился приезду Семёна в выходной день. Однако очень обрадовался и предложил провести выходной день с ним, за столом и воспоминаньями. Семён обосновал свой отказ тем, что его ждут сторожа, и он должен ехать на завод.  Валентина больше не работает, и днём на воротах никого нет. Собственно говоря, он сегодня и заехал к нему затем, чтобы согласовать возможную замену сторожей. Но его это, как показалось Семёну, не очень взволновало. Поэтому он понял, что Никонович, соответствует своему внешнему виду и зажигает с того дня, когда получил Петюнин тормозок.  Продолжать он будет это, по крайней мере, до понедельника. Говорить с ним сейчас, это терять зря время. Он, в таком состоянии, и раньше не принимал ни каких решений. Договорившись о встрече в понедельник и простившись, Семён поехал на завод. Сторожа встретили его с явной враждебностью. Семён извинился за своё опоздание, сославшись на то, что его задержал Захарченко с отчётом по отгрузке металлолома.               
       -- Нас это не касается, - возмущался Максим, - мы вам уже говорили. Наша смена заканчивается в восемь утра. Утром мы идём, ищем, где подработать. А сейчас уже одиннадцать. Кто нас, где ждёт. Кто хотел себе нанять работников, уже это сделали.
       -- Погодите мужики. Вы что передумали уже идти на подработку к Михалычу? – удивился Семён.
      -- А кто нас туда берёт, - поддержал Максима на суровых тонах Андрей. – Как говорится, ковать нужно было железо пока горячо. А теперь Михалыч убедил Петра Алексеевича в том, что им лишние рты не нужны. Они справятся и сами, без нас.
      -- Вот не задача. Какая разница. Если людей будет больше, металла демонтируете  больше  и  отгрузите  больше.   Деньги  будут те же,  а может и
больше. Чего это Михалыч упёрся. А Пётр Алексеевич здесь?
      -- Нет.  Утром  был,  уже  уехал.  Мы думали, вы подъедите.  А вы спите, -
                133
продолжал дерзить Максим.
     -- Послушай Максим, успокойся и перестань хамить, - решил одёрнуть Максима Семён. –  Причину своего позднего приезда я пояснил.  Я, поговорю с Петром Алексеевичем. Может, ещё договорюсь. А пока. Давайте действовать, как условились. Один оставайся сегодня в день. А второй придёт в ночь.
     -- Нет. Мы не согласны. Если бы нас уже взяли, тогда другое дело. А так. Договоритесь вы с Петром Алексеевичем или нет, на воде вилами написано. Вот когда договоритесь, тогда и вернёмся к нашему разговору. А пока, держите, - сказал Андрей, отдавая ключи, -  наша смена окончилась, прошла она без происшествий, мы пошли.      
        Сторожа дружно зашагали в открытые ворота. Семён загнал машину во двор завода, запер замок на воротах и пошёл к литейному цеху.  КАМАЗ  уже               
грузился металлоломом. Семён не стал разговаривать с Михалычем об отказе сторожам. Только узнал от него, что сегодня уже никто из руководства сюда не приедет. Сегодня отгружать будут вагоны с площадки, и все будут там. Михалыча задача полнее загрузить эту машину, чтобы хватило металлолома на два вагона. А остальное время они будут заготавливать металлолом для завтрашней отгрузки машин. Семёну это было на руку. Он решил остаться на заводе, чтобы выпустить гружёную машину, а потом, закрыв ворота, у него будет время отъехать на посёлок. Можно попытаться найти нового дневного сторожа. Когда Семён делал запись данных машины в тетрадь, он увидел, что никаких записей по заездам и выездам машин на территорию завода сторожа так и не делают. Предупредив Михалыча, что будет через два, три часа и, закрыв ворота на ключ, он поехал на посёлок. Навстречу ему встретилась машина хлеба-возка. Очевидно, она разгрузилась в поселковом магазине и поехала дальше по хуторам развозить хлеб. Припомнив старые привычки и сообразив, что большая часть жителей посёлка, всегда к этому времени идёт в магазин за свежим, ещё горячим хлебом, он повернул машину к магазину. Ожидание его не обмануло. Ещё на подъезде к магазину, Семён увидел многих бывших работников завода идущих за хлебом. Побеседовав в магазине с несколькими женщинами, ему повезло. Удалось договориться с Юрченко Зоей Васильевной, работавшей раньше в картонажном цеху швеёй на прошивочных машинах и подменявшей, во время отпуска вахтёров на проходной. Она недавно вышла на пенсию и как раз подыскивала себе на зиму не тяжелую работу. Она была полной, но подвижной весёлой женщиной и согласилась работать во все дни днём, кроме воскресенья. Так же она пообещала найти себе подменную сторожиху, на воскресенье и на случай необходимости, когда отлучиться. Это вполне устраивало, на данный момент Семёна. Он договорился встретиться с ней в понедельник на работе, купил себе перекусить и поехал на завод. На заводе, ожидая, когда придёт его смена сторожей, Семён сделал обход территории, заходя в каждый цех. Он заметил, что в механическом цеху стало больше и основательней раскуроченных станков.  На выезде  из цеха,  возле снятых ворот,  в углу,  стояла,  прикрытая
                134
фанерой, от разбитых  больших  ящиков,  тачка с  широкой  площадкой,  в исправном состоянии на резиновом ходу. На такой тачке раньше подвозили заготовки станочникам. Семён попытался найти следы от тачки, чтобы выяснить, куда возят снятые запчасти.
      Обойдя всю территорию, он нашёл следы у разваленного проёма в заборе, около гаражей, за кузней. К проёму снаружи было накатано по траве вдоль забора две колеи от легковой машины, вдавленные глубоко.  Стало понятно, что механизмы и детали со станков не сдавали в металлолом, а продавали запасными частями. Пройдя по другим цехам, Семён заметил в «штамповочном», что кто-то работал здесь с резаком. На прессах срезают маховики, прямо с валами,  на  которых  они  раньше  крутились.  Потом, их выкатывали из цеха и катили в сторону «литейного» по дороге, уложенной дорожными плитами.  Семёну стало не по себе, от масштабов хищения.               
       «Кто это делает. Люди Михалыча, или сторожа? - думал Семён, всматриваясь в след. – Станки в «механическом», скорее всего, разбирают сторожа. Судя по тому, что он видел в этом цеху до появления бригады Михалыча, они этим промышляли и раньше. Но делали они это реже, по запросу со стороны под конкретный заказ на деталь. До появления лишних людей и меня на заводе, они, скорее всего, телегой вывозили ночью снятые механизмы прямо к воротам.  Раньше, Семён подходил, к тому проему в заборе и таких следов от машин там не было. Теперь они побаиваются. Чтоб никто не видел, в том числе и люди Михалыча, возят за гараж. Этот маршрут из литейного цеха не просматривается. А тем более, ночью.  И снимают запчасти, наиболее востребованные раньше, или те, что проще снять, впрок. Возят их теперь, куда-то,  на  склад.  Не продадут как  деталь, так  сдадут  в металлолом.  С этим все понятно.  Делают это сторожа, а может,  запускают кого-то на территорию. А кто в «штамповочном» шурует? Петюня говорил, что у сторожей есть свой резак. Вполне возможно, что и это делают они. Устают от работы ночью, бедные. Вот и ломятся утром домой».               
      Семён шёл по следу, оставленному на плитах, и увидел, что он прерывается, не доходя до «литейного», где-то посредине дороги между цехами. Из цеха вышел Лёха Щербина и, посмотрев на Семёна, ушёл обратно быстро в цех. 
        «Чего это он так шустро убежал, - подумал Семён, - это неспроста. Они, в этом задействованы.  Может маховики выкатывают перед погрузкой машин.               
Грузят их краном, а потом присыпают сверху металлоломом в цеху. Зачем тогда их катить по дороге, а не грузить сразу в машину возле «штамповочного»? Боятся быть застуканными возле другого цеха с краном? Может быть».
       Семён пошёл в «механический» цех, решив пока не с кем не делиться своими наблюдениями и обнаруженными изменениями в цехах. Взяв телегу из цеха, он откатил её к воротам и поставил за сторожкой, так, чтоб её было не видно. Вечером, когда пришли сторожа на смену, опоздав на целый час и объяснив это тем, что они поздно начали копать большой огород и потому так
                135
задержались, Семён указал им на отсутствие записи в тетради, времени и самого факта въезда КАМАЗА на территорию завода. А также поинтересовался, не заметили ли они изменений в «штамповочном» цеху. Сторожа стали утверждать, что маховики были срезаны еще до их трудоустройства на завод. А завтра, они согласны задержаться на час дольше, на дежурстве, несмотря на то, что они сегодня утром отдежурили на три часа дольше. Семён отдал ключи и уехал. Приехав на площадку к Юрке, в половине десятого вечера, он застал всех там. Погрузка вагонов была завершена. На площадке вообще не было металлолома, она была, как будто выметена под метлу.  Петюня, собрался отъезжать к железнодорожникам для уведомления их о готовности вагонов, чтобы их ночью забрали. Семён, попросил Петюню на пару слов.
       -- Пётр Алексеевич, я надолго не задержу. Скажи, почему ты отказался взять моих охранников на работу? Ведь ты же вроде хотел их взять.
      -- Как почему? Семён Анатольевич, мы же с тобой говорили. Не дело чтоб твои охранники работали у меня.  Ты же сам это говорил, - показывая свою занятость, на ходу отвечал Петюня, идя к машине.               
      -- Постой, постой, - задержав за локоть Петюню, сказал Семён. – Они же тебе сказали, что я их заменю другими сторожами на месяц. А там дальше поглядим, может они у тебя и совсем останутся. Я им, по их просьбе, на это добро дал. Говорили или нет?
      -- Говорили, говорили, - явно нехотя отвечал Петюня. – Вот ты хочешь от них избавиться. Они тебя как работники не устраивают. Значит, им веры нет. А мне, зачем такие работники? К тому же, и Михалыч просил их не брать. Бригадиру с ними работать. Зачем мне, конфликт, с бригадиром. Так что, извини Анатольевич. Мне пора.               
    Петюня, пожав руку Семёну и сев в машину к Дэну, уехал. На площадке стояла ещё машина Бурлака, перламутровая, круто отреставрированная с множеством наворотов «копейка» с прицепом. Семён подошёл к Бурлаку поздоровался. К ним торопясь быстро пришёл Юрка.
      -- Куда это вы намылились? – спросил Семён, здороваясь с Юркой.
      -- Извини Сеня, вчера ты его развлекал, а сегодня моя очередь, - опередив Юрку, ответил Бурлак. – Ты вчера его поил всю ночь, а я повезу его на всю ночь, трахаться, - Громко рассмеявшись, Бурлак сел в машину. – Шевелись кум! Нам пора.
     -- Да Сень, извини. Надо куму помочь, - пожав руку Семёну, сказал Юрка, садясь в машину.
     -- Юра, сколько металла привезли сегодня? – крикнул Семён. – Весовая закрыта, спросить не у кого.
     -- Двадцать восемьсот! – выкрикнул Юрка из окна отъезжающей машины.
    «Ты смотри, какая трудовая деятельность у всех, - подумал Семён, - прямо завидки берут. Ну и ладно. Зато я могу спокойно ехать домой».
    Полина, уже приехала из Луганска и только легла спать, когда Семён пришёл домой в десять ночи. Перебросившись несколькими словами о поездке
                136
Полины к дочке, они уснули.
               
7. МЕНТЫ.
     Утром, Семён проснулся от резких звуков дверного звонка. На часах было восемь утра. Семён так крепко спал, что не слышал, даже, как ушла на работу Полина. Так спокойно и крепко он не спал, пожалуй, последние две недели. Семён встал с кровати и, как был в трусах и майке, пошёл к двери.
      -- Иду, иду! Кто там?
      -- Семён! Ты дома. Слава Богу! Открой, это мы.
      -- Кто мы, - услышав женские голоса, удивился Семён, - я раздетый подождите.
      -- Да открывай, не бойся. Что ты можешь нам показать такого, чего мы не видели? – послышался второй женский голос.
      -- Вот сегодня день задался, - поддержал весёлый разговор Семён, натягивая спортивные штаны, двигаясь к входной двери. – Надо же, как повезло. С утра домой пришли две бабы. И жены дома нет, – шутил Семён, открывая дверь.
      -- Да! Если бы не те два козла, можно было бы поддержать твои мечты, -  сказала жена Бурлака Тамара, проходя в квартиру.
     -- Ничего себе гости. А где мужики? – приглашая пройти женщин в зал, спросил удивлённый Семён.
     -- Вот именно. Где они? – риторически спросила Тамара.   
     Взволнованные женщины прошли в зал и сели в кресла. Ирина, жена Юрки, плакала. Семён стал мгновенно придумывать отмазку для мужиков, которые очевидно загуляли на славу и где-то задержались.
      -- А…! Ну так я знаю, где они. Я вчера был на площадке у Юрки. Они были оба там. Когда я уезжал, в половине двенадцатого, надо было ещё грузить больше половина вагона металлолома. Вот они, наверное, сейчас поехали к железнодорожникам договариваться, чтоб забрали гружёные вагоны.
      -- Такой же кабель, как и наши, - сказала Тамара, -  только сидит сегодня дома. Ты видишь, Ирина?
      Наступила немая сцена. Все молчали.  Семён понял, что он, сказал что-то не то.
      -- Успокойся Тома! – Прикрикнула жена Юрки. - Нам надо чтоб Семён Анатольевич помог, а ты его оскорбляешь. Семён Анатольевич, выручай.
      -- Да…  Видно я ошибся.  День сегодня не,  задался,  а  не удался,  - сказал      
Семён, присев на край дивана. – Что случилось, девчата, рассказывайте.
      -- Юрку и Петьку, забрали в милицию, - тихо сказала Ирина.
      -- Когда! – удивился Семён.
      -- Сегодня ночью, забрали вместе с машиной, - ответила Тамара.
      -- Где это случилось?               
      -- В каком-то бывшем совхозе на коровнике, продолжила Тамара. – Эти бараны думали, что коровник брошенный.  А это, как оказалось, приватизированная  собственность  бывшего председателя этого совхоза. Там
                137
 их и повязали сторожа.
       -- Мало того, они уже погрузили на прицеп срезанные столбы, - продолжила рассказ Ирина. – Так что взяли их с поличным, как говорят. А Юрке, это второй срок, обеспечен, - сказала Ирина и заплакала.
       -- Да и моему козлу тоже, - больше, похоже, злилась, чем переживала Тамара. – Всё мало ему было на выпивку и баб, я пенсию забираю у него.  Вот теперь напьётся. У него тоже, уже срок был, по малолетке. А теперь, на старости лет, пойдет рангом выше, на взрослую.  Дурак!
      -- Анатольевич выручай! – взмолилась Ирина.
      -- Да я-то, что могу? – пока не соображая, чем помочь, спросил Семён.
     -- У тебя же есть связи в ментовке? – с надеждой в глазах, спросила Ирина.
     -- Да у Бурлака их больше во сто крат. Ты что, Тамара, никого не знаешь из друзей ментов, у Петра? – удивился Семён. – Они наверняка приезжали к вам, париться в бане.
      -- Эти козлы, когда париться приезжали, были друзьями, - с раздражением ответила Тамара. – А когда надо помочь, это не в их компетенции. Так заявил сегодня утром этот, как его Ира?
       -- Майор Гутник. Мы уже были у него утром. Это он дал возможность позвонить домой ночью Петру, сообщить, что их закрыли в КПЗ. Он, дежурил сегодня старшим по городу. Говорит, что сделать ничего нельзя. Уже в курсе начальник милиции района.
       -- Ничего себе, - опять удивился Семён, - ночью забрали, а утром, ещё не было восьми часов, уже начальник милиции знает? Это кого же они там ограбили?
      -- Не знаем, - опять взмолилась Ирина. – Семён, помоги.
      -- Девчата, ничего обещать не могу. Сейчас к Ефиму Ивановичу съезжу, потом заеду к вам расскажу. Вы где будете?
      -- А почему мы не можем поехать с тобой? – спросила Тамара. – Он кто, в милиции, твой Ефим Иванович?               
       -- Кто-кто, знакомый.   Я, с ним, в бане не парился, но по сто грамм, было, доводилось выпить. Он начальник уголовного розыска, у нас в районе. Так что, я думаю, это в его компетенции. Освободить их, конечно навряд ли, но, по крайней мере, можно будет понять, как быть дальше.
        -- А мы, оказывается, не зря к тебе пришли, Анатольевич. Ирина права была. Выручай Анатольевич, - теперь и Тамара, стала мягче.
        -- Повторяю, чем смогу, помогу. Но не более. А теперь пора. Со мной ехать в милицию не надо. Соболев этого не поймёт, да и вам там мелькать, нужно меньше.               
         -- Хорошо, как скажешь, Семён Анатольевич, - немного успокоившись, сказала Ирина.
       -- Мы будем у нас. Дорогу к нам ты же знаешь? – добавила Тамара. – Пока ты, не приедешь, мы никуда больше не пойдём.
       Семён проводил подруг и, быстро перекусив и собравшись, пошёл в гараж за машиной.  В  милиции, Соболева  он  нашёл  быстро.  Когда Семён пришёл
                138               
было уже около десяти часов. Совещание, у начальника милиции, уже закончилось и Соболев, был у себя.
        --Разреши, Ефим Иванович? – спросил Семён, заглядывая из-за приоткрытой двери в кабинет.
       -- О…! Сеня, заходи! – приветливо улыбаясь, как всегда, пригласил хозяин кабинета. – Опять права забрали? Ты, просто так, заходишь редко.
       Семён зашёл в кабинет и, убедившись, что они одни, решил не затягивать с делами. По опыту знает, что Соболева, могут в любой момент вызвать, или кто-нибудь придёт, и ему придется удалиться и перенести разговор до вечера. И то, если повезёт.
      -- Нет, я способный ученик и строго придерживаюсь твоим советам, не пить за рулём, после последнего раза. У меня к тебе другое срочное дело.
      -- Ну вот. Я же говорил, без дела не проведываешь.               
      -- Извини Ефим. Видит Бог, я очень рад тебя видеть всегда. Но сегодня позволь объединить приятное с полезным.
    Увидев то, как Семён торопится и озабочен, Соболев, уже сообразив, о чём пойдёт речь, тоже заговорил серьёзно.
       -- За дружка, пришёл узнать?
       -- Ну, Ефим.   Откуда ты знаешь, что они мне знакомы?  Я, вроде тебе про
Юрку Боброва никогда не рассказывал.               
       -- А как ты думаешь, Сеня, я же должен знать, с кем мой друг хоровод водит. Только я не как не думал, что Бобёр, после того что пережил, пойдёт опять не в ту сторону. Он ведь уже работал. И в не плохом месте, принимал металлолом. Что, жадность фраера сгубила?
       -- Ефим, я думаю это все его кум, Бурлак.
       -- Ага… Бобёр пятьнашку оттянул, а его кум со стажем малолетки на дело затащил. Кого ты лечишь? Ну, ладно… Слава Богу, что тебя с ними не было. Пожадничали, наверное, делиться не захотели.  Хотя, если бы они тебя с собою взяли, то не сидели бы сейчас в КПЗ.
       -- Спасибо тебе, Ефим.
       -- Да не потому, что мы друзья.               
       -- А почему! – удивился Семён.
       -- Я думаю, ты своему другу не стал бы забор резать на металлолом?
       -- Да я вообще никому забор не поехал бы резать. Тем более я сейчас работаю у Захарченко. Так что…
       -- У кого? – Переспросил Соболев.
       -- У Захарченко. Директор завода «Техмаш». Знаешь такого?
       -- Знаю…, - сказал протяжно Соболев. – У этого алкаша? Ну, ты нашёл себе работу. У него же завод весь растаскивают по кирпичику. Что ты у него будешь делать?
        -- Он попросил меня помочь, по старой дружбе, я же раньше работал на этом заводе, и он меня хорошо знает. Поручил мне проконтролировать демонтаж и сдачу в металлолом старое оборудование и металлоконструкции. Сам он, как ты правильно говоришь, часто выпивает, да и машины у него нету.
                139
А на заводе, сейчас работает подрядная организация.  Демонтируют литейный цех, со всем оборудованием. Вот, он меня и принял на работу, чтобы я помог ему осуществлять контроль, за работой нанятой фирмы.               
       -- Ох и Вася… Ты смотри, дружище. Этот Василий Никонович уже заинтересовал бэх-ов. Он тебе не говорил, что его завод и сейчас проверяют. Смотри, чтоб он тебя не подставил.
       -- Да нет. Ничего не говорил. Спасибо Ефим что сказал. Там конечно только начали работы. Но всё очень сложно. На заводе сейчас охрана слабая. В-общим надо бы посидеть за рюмкой чая. Посоветоваться.
      -- Я, не против. Когда сможешь, подъезжай ко мне домой, посидим.
      -- Спасибо Иванович, обязательно подъеду. Так ты мне так и не сказал, что случилось с моим приятелем и его кумом?               
      -- Они, у твоего друга, Ивана Митрофановича, на личном приватизированном коровнике ночью забор резали. Он их сам с сыном и сторожами повязал, привёз в милицию и сдал.
      -- У Котлярова? – Громко удивился Семён.
      -- Да. Хорошо, что их там не постреляли. Ты же знаешь Митрофановича. Он там как раз ночевал с сыном, после охоты. А это, сам знаешь как бывает, – сказал Соболев и рассмеялся, - хотя собак, кажется, на них спустили.
     -- Ой-йо-йо... – запричитал Семён. – Митрофанович мировой мужик. Ты же знаешь Ефим. Если бы не он, тогда эти рейдеры, когда завод захватывали и меня снимали с директоров, ух… Как же они туда полезли? Что, не видно было, что коровник не брошенный? Что там есть люди и скот.
     -- Да в том то и дело. Два дня назад там никого не было. И сторожей поставили   сегодня  первую   ночь.  Вот  они  и  нарвались.  Так  что,  езжай  к Митрофановичу. Они с начальником милиции кумовья. Уговоришь своего друга, - отпустят. Ну, если у Бурлака магарыча для Митрофановича хватит.               
     -- Вот блин, надо ехать. Жалко Бобра. Сколько можно сидеть?
     -- Ну, если за столько лет ума не нажил, свой не вставишь.
     -- А жена? Они с Бурлачихой ко мне утром примчались, она чёрная была от горя. Пятнадцать лет ждала и опять…
     -- Чего ты так переживаешь. Опыт-то есть, не пропадёт, – пошутил Соболев. – А чего это они к тебе прибежали? Ты что, адвокат Бобра?
     -- А ты что, забыл?  Я-же тоже на рынке три с лишним года стоял. И Боброву знал ещё до того, как Юрка вышел. А потом и с ним доводилось шабашить. Он-то мужик неплохой, но бесшабашный. А когда такое случается, то будешь бегать. Вот бабы и сегодня бегали ко всем. Многие твои братья парились у Бурлака, а теперь все руки не хотят пачкать.               
      -- И правильно. Он что думал, твой Бурлак, если с ним водки попили, так он воровать может? Нет брат, шалишь.
      -- Да, я согласен с тобой. Но делать то что-то надо? Вот бабы и бегают ко всем знакомым. А я директор, хоть и бывший.
      -- Да это понятно. Ну ладно Семён, езжай, не теряй время. Пока делу ход не дали. Держи меня в курсе. А вечером заезжай, пообщаемся, насчёт твоего
                140
завода. И вообще, о жизни… - поднявшись из-за стола улыбаясь, провожал, похлопав по плечу Семёна, Соболев.               
       Семён, сел в машину и поехал на приватизированный Митрофановичем коровник.  Он знал, где он находится, так как Митрофанович давно говорил Семёну о своих планах его приватизировать, и они однажды там выпивали. Он был, не то что бы новый, но хорошо сохранившийся и обустроенный. Со многими подсобными пристройками пригодными под склады, амбары, птичники. Было там помещение пригодное для жилья. Иван Митрофанович Котляров, был председателем совхоза «Заря» уже около двадцати лет.  Совхоз специализировался на выращивании птицы, в основном это куры и гуси, так как в угодьях совхоза находилось большое количество ставков и запруд, а пахотных полей мало. В основном бугры и овраги. Так же в совхозе были большие сады, в основном яблочные и черноплодной рябины. Имелись свои фруктовые хранилища. Остальное животноводство и посевные поля использовались не на плановое выращивание, для продажи, или сдачи государству, в былые времена, а для внутренних потребностей хозяйства и кормовой базы для птицы.  Совхоз был не большой, но когда-то богатый и самое главное, до сегодняшнего дня, живет трудно, но на плаву. Только поменял форму собственности, стал акционерным обществом. Завод, которым руководил Семён, стоял на землях окружённый садами и полямисовхоза «Заря». Взаимоотношения, у Семёна с Котляровым, давно сложились очень хорошими, и как соседей руководителей и как друзей-приятелей. В своё время, Котляров помог Семёну достать оборудование, через систему аграрной  промышленности, для производства  металлических крышек, под закатку овощей и фруктов в банках. Когда Семён наладил производство крышек, совхоз Котлярова стал оптовым покупателем продукции. В горячую пору уборки урожая, Семён всегда помогал людьми от завода. А те, в свою очередь, были довольны возможностью запастись фруктами на зиму. Свежими и закупорить в банки. Котляров разрешал рабочим завода ежедневно определённое количество фруктов брать домой бесплатно. Завод помогал выточить необходимые детали на станках, или подварить сваркой сломавшуюся совхозную технику. Вообще, жили, как завещал В.И. Ленин, в братской семье рабочих и крестьян. Захват завода и отстранение Семёна от директорства, был подготовлен тщательно в 1995 году осенью. Семён уезжал в Киев на сырьевую биржу продать не кондиционный гранулированный полипропилен. Завезённый ещё при СССР, хранившийся на складе завода уже много лет, на всякий случай. Теперь, этот случай настал. Задолженность   рабочим  по  зарплате перевалила  за  два  месяца.   Продав, этот материал, на сумму двухмесячного фонда зарплаты завода, Семён довольный вернулся в Андреевск. Утром, появившись   на   заводе, он, на проходной  и  внутри   корпуса  завода, увидел объявления об отчётно-выборном собрании, на котором должны переизбрать директора. Опешивший Семён, войдя в кабинет, вызвал к себе своих заместителей. Первым в кабинет вошел Главный инженер Поляков Юрий Никитович, его Семён забрал с завода «Техмаш» у Захарченко,
                141
 после окончания политехнического института заочно, с должности мастера инструментального участка. Он с Юркой дружил ещё с тех времён, когда сам работал на «Техмаше». За ним вошёл   Юлианов Андрей Егорович. Его Семён пригласил на должность механика после совместного окончания с ним машиностроительного института, заочно. До этого он работал токарем на Луганском заводе. Следом за ними вошла Главный бухгалтер завода, Клименко Лариса Васильевна. Её Семён пригласил работать с должности рядового бухгалтера завода «Техмаш». Всем им было около тридцати лет.
       --Что происходит, кто мне объяснит? Это что за объявления? – спросил Семён присутствующих, после того, когда все сели за стол для совещаний.               
       В помещении повисла гнетущая тишина. Все присутствующие опустили головы, но Юлианов лукаво поглядывал из-подо лба на остальных.
        --Я что, один в  помещении  нахожусь?  Господа!  Что,  чёрт  возьми,  тут произошло, когда я был в Киеве и добывал для всех эту, чёртову зарплату?
        --А это произошло давно, - посмотрев на Семёна, сказал Юлианов.
        --Что значит давно? – удивился Семён.
        --Прошлой осенью, когда вы ездили нашу продукцию продавать в Польшу, а оттуда вернулись на машине. – Выпалил Юлианов.
        --Ну, и что произошло тогда? – продолжал удивляться Семён.
        --Вот тогда народ и стал не доверять тебе, - продолжил Юлианов. – И сейчас также. Откуда они знают, почему завод работает, а зарплаты нет. Директор ездит по командировкам, а зарплаты нет. Строим цех по дерево переработке и участок по производству вареников, а зарплаты нет. Я, тоже этого не понимаю.
        --Если ты, один из руководителей предприятия не понимаешь, так спроси, а не готовь речь на завтрашнее собрание. Объясняю. Заводу сейчас необходимы те виды производств, которые востребованы на потребительском рынке. Коньки для фигурного катания, Украине, в таком количестве не нужны.  Поэтому, вырабатывая остатки заготовки и материалы, мы последние два месяца работали на склад. За этот товар деньги получим не скоро. А вот та линия, которую ты никак не можешь запустить, для производства вареников, дала  бы  уже  отдачу.   На неё дали триста тысяч, кредиторы, которым нужно отдавать скоро будет деньги. А у нас картошка для вареников три тонны, которую можно сказать подарил нам для запуска линии председатель «Зари» Котляров, лежит и гниёт. И станки, которые притащили мы с Поляковым, с Луганской фабрики «Труд» для пошивки гофра-тары под упаковку самодельной водки новыми «бизнесменами», тоже, не спеша полтора месяца настраивали. А они готовы были заплатить вперёд, лишь бы мы быстрее пошили тару. Вот тебе и задержка зарплаты. А цех, по переработке древесины, это целевая программа по бизнес-плану министерства и там зарплата заложена только строителям цеха. И машину я себе тогда пригнал не из салона, а купил в Польше с рук нашу семёрку, так как хотел экспортный вариант.  А сколько я на неё копил, это не твоё дело. Всевозможные государственные проверки, по этой сделке с поляками, нас шерстили, почти полгода. И налоговая полиция, и
                142
валютный контроль и демпинговый контроль цен. Так, Лариса Васильевна?
       -- Так, - тихим голосом подтвердила Клименко.
       -- Всё было сделано законно. Ты парень, что-то, не в ту сторону гребёшь, - глядя в упор на Юлианова, сказал Семён.
       --В ту. – Огрызнулся Юлианов, поднялся из-за стола и вышел из кабинета.
       --Кто ещё в ту сторону гребёт? – спросил Семён и посмотрел на Полякова и Клименко. – Ты чего молчишь. Юрий Никитович?
       --А что тут скажешь, народ уже настроен против твоего руководства. Так что… - Поляков поднялся из-за стола и направился к выходу. – Лариса Васильевна сейчас всё тебе объяснит. Возьми завтра с собой на собрание, Анатольевич валидол и постарайся принять всё, как неизбежное.
       Поляков вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. В кабинете опять стало тихо. Первой заговорила Клименко.
       -- В тот день, когда вы уехали в Киев, на завод приехали братья Борзые. Вы же их знаете, Борзенко. Собрали людей и провели собрание. Всем выдали по две зарплаты и пообещали выплатить третью, завтра, сразу после собрания. И в дальнейшем пообещали платить зарплату ежемесячно в срок. Если вас переизберут.
       --Да... Эти братья могут морды бить, по своему решению. Кому и сколько.               
 Но тратить такие деньги самостоятельно они не посмеют и не будут. Значит, нашим заводом заинтересовались серьёзные люди. Вот оно что… Спасибо Лариса Васильевна, за информацию.
       --Эту информацию вы можете услышать, пройдя по заводу от многих. Так
что я вам никакой тайны не открыла.
       --Лариса Васильевна. Ответ-те мне на такой вопрос. Все получили зарплату у Борзых? И вы тоже?
      --Да, все и я в том числе. Вы правильно сейчас сказали. Такие выплаты не делаются на авось. Очевидно, что всё это готовилось давно, лишь ждали, когда вы очередной раз уедите, куда ни будь. Чтобы провести разъяснительную работу с коллективом завода и купить всех зарплатой. Так зачем же мне терять эти деньги и возможно работу впоследствии тоже.
      --Понятно. А как же вы оприходовали эти деньги и выдали их, официально или по ведомости Борзых?
      --Да, оприходовали, конечно. Выдали официально.               
   -- За что, позвольте вас спросить, вы оприходовали деньги.  И кто дал распоряжение на выдачу зарплаты?
      --Оприходовали, как предоплату от ООО «Сок и напитки», за гофра-тару по распоряжению Полякова. Он же подписал приказ на выплату зарплаты. В ваше отсутствие руководит предприятием он, как главный инженер, согласно Устава, имеет право.
      -- Да, конечно. Сам дал ему такие права. Считал его другом. И отцы наши когда-то сильно дружили. Когда его отец был жив он просил не оставлять Юрку на «Техмаше», а взять с собой, когда я получил назначение сюда. Времена меняются… Значит, он знал о готовящемся собрании и сам участвует
                143
в заговоре моего смещения с должности. Как и Юлианов..., - размышлял в слух Семён, - Лариса Васильевна, сегодня должны прийти на счёт завода деньги за проданный  мною  полипропилен в Киеве. Так вы уж, пожалуйста, вот моё командировочное, не куда их не трогайте. Я с сегодняшнего дня на работе и пока ещё директор.
       --Разумеется, Семён Анатольевич, не сомневайтесь, - сказала Клименко и поднявшись из-за стола, направилась к выходу из кабинета.
       Семён, вышел следом и быстро прошёл к своей машине, по ходу не с кем не разговаривая. Никто из рабочих, как было это раньше, не обратился к нему с вопросами, а наоборот уходили, опустив глаза, с его пути.  Только сторож на центральных воротах, Борис Наумович, прежде чем их открыть, подошёл к машине и сказал в открытое окно машины Семёну.               
       --Семён Анатольевич, я и батьке твоему говорил, когда ты с ним как-то приезжал. Он что, тебе не говорил?
       --О чём?
       --Хороший ты мужик, но сильно доверчивый. Вот и Полякову с этим смарчком, Юлиановым, прости Господи, сильно доверял. А они тут творили и                командовали, пока тебя нет, будь здоров.
       --Доверял... И не только им. Ладно, Наумович, открывай. Разберёмся.
      Сначала Семён заехал в совхоз «Заря» к Котлярову. Обсудив с ним создавшееся положение и договорившись о встрече вечером, Семён поехал в Луганск на бывший головной завод, затем заехал в обладминистрацию. Вернувшись  в  Андреевск,  и   встретившись   обратно  с  Котляровым,  Семён понял,  что  ничего хорошего от завтрашнего собрания ждать не приходится. Котляров сообщил, что сейчас в городе нет вообще первых руководителей. Так получилось, что глава района, начальник милиции и начальник налоговой, все в отпуске и ему не удалось ни с кем встретиться, чтобы обсудить проблему. Единственное, что он обещает, что он сам приедет на собрание выступит в его защиту. И заместитель главы районной администрации пообещал, что будет тоже. Однако, если весь коллектив проголосует за снятие, то ничего не попишешь, такое нынче время.
         -- След, тех, кто это затеял, ведёт к ментам в Донецк, - слегка понизив голос, сказал Котляров, - к очень серьёзным людям, а наших серьёзных людей, которые как-то могли бы повлиять на ход событий, нет сейчас в городе. Но ты не отчаивайся. Подготовь свою речь. Если ты будешь убедительным, да мы с замом районной администрации выступим, как умеем. Чтоб не торопились и ещё недельку подумали и взвесили все за и против, есть шанс. Голосование надо постараться перенести на следующее собрание, через неделю. Там смотришь, и кум мой, начальник райотдела милиции, подъедет, с главой города и остальными. Так что тянем время. А там посмотрим.
      На собрание явилось две трети всей численности работников завода. В президиум избрали списком, предложенным кладовщицей материального склада. В него вошли: главный инженер Поляков, механик Юлианов, председатель профсоюзного комитета  завода  кладовщик готовой продукции
                144
 Юлианова (жена механика Юлианова), старший мастер Галустова, электрик, а также наскоро внесенный в список, заместитель главы районной администрации.  На собрании, кроме рабочих, присутствовали братья Борзенко, как наблюдатели и возможные спонсоры предприятия. Приехал и Котляров. Первому, предоставили слово Семёну.
                --Не скрою. Меня удивила постановка вопроса нашего собрания. – Начал Семён, выйдя к столу президиума. – Уезжая в Киев, я со многими из вас виделся, и никто ко мне претензий, по руководству заводом, не выдвигал. Ну, кроме сетований на задержку зарплаты.
        --А это главная претензия. – Послышались реплики из зала. – Руководи как хочешь, но зарплату отдай. На что людям жить?               
        --Так я за тем в Киев и поехал, чтобы привезти деньги на зарплату.
        --Привёз? – послышались крики из задних рядов.
        --Привёз, но вам, кажется, она уже не нужна.
        -- А Поляков деньги нашёл дома. И ездить не куда не надо, лишние деньги тратить на командировку. Вот и выходит, что нам выгодней такой директор, который дома сидит и деньги находит. А не катается за счёт акционеров.
        В зале послышались смешки. Семён повернулся к Председателю собрания Галустовой.
         --Людмила Марковна. Вы мне дали слово или мы собрались на дискуссию?
         --Товарищи! Внимание! – Громко выкрикнула Галустова. – Придерживайтесь тишины. Дайте директору отчитаться. Потом дадим слово тому, кто захочет сказать.
         -- Вот правильно. Почему меня удивила повестка нашего собрания?  Такого рода собрания называются отчётно-выборными. То есть, прежде чем переизбирать руководителя, необходимо дать возможность ему отчитаться за проделанную работу, а уж потом, если считаете нужным переизбирать. А тут получается всё наоборот. Сначала выборы, потом отчёт. А у меня ведь есть что вам рассказать. Просто мне необходимо хоть какое-то время чтобы подготовиться к собранию. За последние два года, сколько мы освоили новых видов продукции? Мы превратились из узко профильного, а потому уязвимого предприятия, в много профильное. Раньше, мы кроме коньков для фигурного катания больше ничего не умели делать. А теперь? Расширили ассортимент  продукции из пластмасс. Освоили совсем новое производство полиэтиленовой продукции. А для того  и  другого  необходимо  спроектировать  чертежи и изготовить в металле пресс-формы на других предприятиях, специализирующихся на этом. И всё это стоит не малых денег. Запустили линию  производства  крышек  для  закупорки  стеклянных банок. Смонтировали и запустили в производство линию производства гофра-тары. Заканчиваем запуск линии производства вареников. Строим цех по переработке древесины, согласно бизнес-плана, принятым нашим министерством  и  включенным  в  план финансирования новых производств на  Украине.  Освоили  производство  бытовых  водонагревателей  проточной               
                145
воды и промышленных светильников, для нужд министерства обороны. Начали подготовку на освоение производства строительных защитных косок и касок для мотоциклистов. Нашими потребителями продукции стали такие предприятия, как завод Массандровских вин, куда мы отправляем вновь освоенную продукцию, полиэтиленовую пробку, несколько наименований.  А так же два областных мясокомбината, куда мы отправляем, тоже нашу новую продукцию. Крышки для закупорки тушёнки в стеклянную тару. Благодаря этому, мы смогли открыть свой заводской магазин в городе. В нём мы реализуем полученные по бартеру вина и мясные изделия, колбасу и ту же тушёнку. Там же, после освоения производства пельменей и вареников, мы будем их реализовывать. Условием нашего сотрудничества, с названными мною предприятиями, является бартер. Сейчас, вы все знаете, что расчёты, между предприятиями проходят, в основном по бартеру. А наличные деньги можно получить только непосредственно от торговли, если нет поступлений на расчётный счёт. Наш магазин помогает нам реализовать как бартерную продукцию, так частично и нашу, не пищевую. Так как мы, в магазине, открыли отдел хозяйственных товаров. Здесь мы выставили на продажу наши коньки для фигурного катания, пластиковую посуду, бытовые светильники, нагреватели проточной воды. Здесь же планируем выставлять освоенные новые изделия из древесины, после ввода в эксплуатацию нашего строящегося цеха. Двери, окна, наличники, плинтуса, а в перспективе и мебель.  Так же планируем открыть отдел бытового электроинструмента и комплектующего инструмента. А для этого всего необходимо будет создать новый отдел по закупкам и оптовой реализации. Всё это требует кропотливого труда и финансовых подкреплений. Нам, возможно, придётся выпустить ещё акции и искать надёжных и денежных акционеров. Но это всё наше будущее. Чтобы это всё осуществить, необходимо время. Поэтому, предлагаю нам всем не торопиться и дать мне возможность подготовиться с отчётом и перспективным планом. Чтоб я мог отчитаться перед вами не на пальцах, как сейчас, а с реальными цифрами. Собрание, по данной повестке, прошу перенести хотя бы на неделю. У меня всё.               
         Семён. После этих слов, сел в передний ряд. Потом попросил слово механик Юлианов. Он, в своей вспыльчивой манере, обвинял директора в неправильных тратах и финансировании никому ненужных проектов. О том, что нельзя работников машиностроительного завода, заставить осваивать производства вареников, деревообработку и другие не профильные производства. О том, что ни к чему переносить голосование, об отстранении директора Мелихова от должности, мол, ничего нового он не расскажет и через неделю. Затем взял слово заместитель главы администрации города и сообщил всем о том, что как хорошо, что мы дожили до тех времён, когда сами избираем себе руководителей. Когда можем одёрнуть за руку зарвавшихся руководителей. Однако, из выступления директора, видно, что завод на правильном пути. Он просил бы, не торопиться при выборе нового    руководителя и   хорошо  обдумать, надо  ли  менять  директора. Может быть
                146
будет достаточно  указать ему на ошибки, в некоторых  вопросах, и дать срок                     
на их устранение.  Он предупредил  о  том,  что  на  практике было уже много примеров,  когда при вновь избранном руководителе, предприятие работало ещё хуже, чем при прежнем, а иногда,  банкротилось и исчезало совсем.          
        Потом выступили двое подготовленных рабочих и обвинили Семёна в частых командировках и неумении найти сбыта готовой продукции, коньков для  фигурного  катания, от  которой   ломятся   склады,  а  это   деньги.   Затем выступил, по просьбе рабочих, Александр Борзенко, младший из братьев Борзых. Он пообещал, что тоже предложит освоить новое производство.  Но освоение этого производства менее затратно финансово и более прибыльное для предприятия. Этих денег хватит не только на стабильную выплату зарплаты, но и на расширение объёмов существующего производства винных и коньячных пробок и металлических крышек. Какое производство он предложит освоить, он объявит только после выборов. Последним попросил слово выступить Котляров. Его выступление было эмоциональным и громким. Он предупредил, что коллектив совершает большую ошибку, приняв решение расстаться с Мелиховым. Что они забыли, каким было их предприятие до прихода Мелихова и каким, оно стало теперь? Что Мелихов, как директор, хорошо зарекомендовал себя как на городском и областном уровне, так и в Киеве, на министерском. Абы кому не открывают финансирование строительства новых цехов, да ещё в наше не простое время. И деньги, которых не было на зарплату, он все-таки нашёл, как  он  здесь  на  собрании  услышал.  Так в чем же вы обвиняете директора. Котляров тоже посоветовал взять паузу дней десять и подумать. Сто раз взвесить все за и против, ещё раз выслушать отчёт Мелихова, а уж потом принимать решение о переизбрании директора.
        Председатель собрания, чтобы определить, проводить переизбрание директора или нет, предложил проголосовать. Собрание проголосовало явным большинством за проведение сегодня переизбрания. Представитель администрации района, Котляров и братья Борзые, покинули собрание и уехали. Семён перед началом голосования попросил ещё раз слово.
        --Я понимаю, что сегодня не мой день. Раз вы всё-таки проголосовали за переизбрание сегодня, значит, вы настроены снять меня с должности директора. Позвольте мне в последний раз, перед голосованием, предупредить вас. Создавали мы с вами наш завод долго и трудно. Те, кто придёт вместо меня, не станут беречь созданное нами, многое пойдет в металлолом и с молотка, если не всё. И не говорите потом, что я вас не предупреждал. Когда очутитесь за воротами и без работы, локти будете кусать, но будет поздно.
       В полной тишине из зала послышались выкрики:
       --Хватит нас пугать, мы не маленькие…
       --На твое место придёт тот. Кто создавал этот завод с тобой…
       --Так что за нас не переживай. За себя переживай…
       --Я вас предупредил! - выкрикнул громко Семён, - и совесть моя, перед вами чиста.  Я вас не предавал и не продавал.  Вы сами выберете сегодня свой
                147
путь. Ждать результатов голосования я не буду. Если оставите меня, - сообщите. А нет, значит…
         Семён махнул рукой и направился к выходу. Через два дня Семён приехал на завод и забрал трудовую книжку. Директором был избран Поляков, но он свою кандидатуру отклонил и директором назначили Юлианова. Ещё через неделю к Семёну в гараж поздно вечером подъехала иномарка. Из неё вышли четыре крепких парня. Очевидно, они знали, что Семён последнее время в гараже проводил всё своё время. А иногда оставался ночевать. Семён почувствовал, как у него пробежал холодок по спине. Зайдя внутрь гаража, они окружили его.
          -- Младший Борзый тебя зовёт к себе. Поехали, -  сказал, стоящий ближе               
остальных к Семёну, парень.
          --Зачем я ему понадобился, - спросил Семён.
         --Там узнаешь, - ответил второй, и все дружно расступились, создав для Семёна коридор для прохода.
         Семён понял, что сопротивляться бесполезно. А в гаражах, как назло, он сегодня был один. Никого из его приятелей уже не было. Да и вряд ли это помогло бы.
         --Хорошо, давайте я поеду за вами на своей машине.  Вы меня назад же не повезёте, - попытался схитрить Семён.
         --Привезём, не бойся, сказал третий.
         Только теперь, Семён, услышав знакомый голос, заметил, что среди них был Поляков, стоявший сзади остальных.
         --Ну, хорошо, поехали. Выходите. Я гараж замкну, - сказал Семён, взяв ключи с полки.
         --И не вздумай тут шутить, -  сказал четвёртый, -  нам приказано тебя привезти, и мы это сделаем по любому.               
         --То есть? – насторожился Семён.
         --А то и есть, - сказал первый и направился к выходу.
         Все последовали за ним. Семён закрыл гараж и направился к машине, у которой открыта была задняя дверь и возле неё, стоял   Поляков. Все остальные сидели уже в машине. У Семёна мелькнула мысль убежать в тупик улицы и перемахнув через ворота попытаться скрыться.
          --Семён Анатольевич не суетись, – как будто читая мысли Семёна, сказал Поляков, - садись, поехали.
         --Что меня ждёт? – подойдя ближе, тихо спросил Семён, чтоб остальные не услышали.
         --Всё будет хорошо, не переживай, - прошептал Поляков.
         --Ну, смотри Юра. Ради дружбы отцов, верю, - буркнул Семён.
         Он сел в машину, за ним сел Поляков. Ехали в полном молчании. Менее чем через двадцать минут Машина подъехала к железным глухим воротам старого шахтного комбината, огороженного высоким забором с колючей проволокой сверху. Ворота открылись автоматически, и они заехали во двор. Подъехав ко входу комбината, все вышли из машины.
                148               
          --Мужики, мне бы в сартир. А то вы меня так быстро собрали, что я ничего не успел.
         --Я свожу, - вызвался Поляков, - скажите там, что мы сейчас будем.
        Все зашли в комбинат. Парни пошли по широкому коридору влево, а Поляков повёл Семёна вправо в конец коридора. Коридор был пуст. Они шли рядом.
          --Так зачем же меня всё же, ночью сюда привезли? Если ты говоришь, что всё будет хорошо?
         --Давай заходи, сейчас скажу. – Сказал Поляков и открыл дверь в туалет, пропустил Семёна вперёд.
Закрыв за собою дверь и убедившись, что в туалете больше никого нет, Поляков тихо заговорил.
         --Лично я, особо против тебя в теперешнем положении ничего не имею. Но братьям, очень не понравилось, как ты выступил перед голосованием и у тебя могли быть проблемы. Я поехал к Митрофановичу, Котлярову и попросил, чтобы он тебя предупредил. Сам я не мог с тобой встретиться. Митрофанович молодец. Он в тот же день приехал сюда со своим кумом. Ты же знаешь, кто у него кум?
         -- Да, начальник районной милиции, - ответил Семён.
         -- А ты думаешь кто хозяин у Борзых, тоже милиция, только другого района. Те тоже приезжали в тот день. В общем на сходняке Митрофанович тебя отстоял как хорошего руководителя и порекомендовал привлечь тебя к работе. За этим тебя и привезли. Всё пошли, - сказал Поляков и быстро вышел в коридор.
         Войдя в большую комнату, Семён увидел, что комната оборудована специально для переговоров и банкетов. Вдоль стен стояли диваны и буфеты, уставленные хрустальной посудой, посудными наборами и разнообразными напитками. В центре комнаты стоял большой овальный стол, заставленный разными блюдами из ресторана и фруктами с большим выбором спиртных напитков. Вокруг стола стояли красивые резные стулья, на которых сидели те же парни, что привезли Семёна сюда и старший брат Борзый. В торце стола в кожаном большом кресле сидел младший брат Борзый и широко улыбался.               
          --Юра, скилькы можно тэбэ ждать, - громко смеясь, на смешанном деревенском диалекте спросил он у Полякова, - ты шо, от встрэчы з Сэмэном Анатольичом пропоносыв?
          Все присутствующие громко рассмеялись.
         --Сидай Анатольовыч. Ты шо пьешь. Може у нас такого и нэма. Вы дырэктора, хто вас знае? Можэ ты тилькы увиски пьешь, так е и увиски.
          Все опять дружно рассмеялись.
        --Нет, я предпочитаю водку, - сказал Семён, присаживаясь в торце стола, напротив младшего Борзова.
       Семён раньше слышал, что по иерархии блатных, младший Борзый стоит выше старшего брата. После долгой, пустой болтовни братьев, под пьяный, и
                149
часто показной хохот присутствующих, и выпитых нескольких рюмок, Семён поблагодарил за приглашение и сказал, что ему пора. Младший Борзый ещё раз пошутил.
        -- А куды ты торопышся. Тоби шо, завтра на роботу? – и рассмеялся.
        -- Да нет. Вашими стараниями, я теперь отдыхаю, - ответил Семён.
        -- Плохо получилось, - вдруг серьёзно и на русском языке стал говорить младший Борзый.
        Все присутствующие сразу встали из-за стола и вышли из комнаты. В помещение остались Семён, Поляков и два брата.
         -- Что ж ты раньше не сказал, что ты такой хороший? Мы, не знали, а Юрка не подсказал. А этот ваш Юла, - так он назвал Юлианова,  -  так просто,               
преподнёс тебя, как сволочь и разгульного пьяницу. Но с ним потом определимся. А тебе предлагаем поработать коммерческим замом, вон у Юрки. Директором, будет Юрка. Если тебя назад ставить, народ нас не поймёт.
          -- Да я и сам теперь не пойду на завод директором, - утвердительно сказал Семён. - Народ свой выбор сделал. Я им обещал.
          Он понял, что его весь вечер проверяли и вот только теперь, пойдёт тот разговор, ради которого его сюда привезли.
         --Вот и правильно, какая разница, кто ты по должности. Важно, кто ты будешь, по сути. А нам надо, чтоб ты помог Юрке, и завод работал нормально. Конечно по тем правилам, которые установит наше руководство. Контрольный пакет акций уже у нас. Так что остальные акционеры будут делать то, что мы скажем. Тем более, скоро акционеров станет на много меньше. Мы акции рабочих сейчас скупаем. И численность рабочих, на заводе постепенно надо уменьшать. А зарплата у тебя будет та же что и была, плюс премии от нашей фирмы, если конечно сработаемся. Ну, так как, договорились?               
           -- Я подумаю и скоро отвечу, – ответил Семён.
         --Хорошо. Сутки на раздумье тебе хватит, хотя, что тут думать. Только смотри, о сегодняшней встрече, чтоб никто не знал, - глядя в упор на Семёна, предупредил Борзый.
         --И Митрофанович? – спросил Семён.
         --А он, о ней знает. Но больше, никому, - сказал младший Борзой и снова перешёл на деревенский язык. – Юрок, позовы хлопцив. Давайтэ закруглятысь. На посошок и до дому. Уже дванадцять ночи. Бо моя Ленка, мэни гарбуза дэсь вставыть. Скаже, шо я, з дивчатамы куёвдовся.
        Поляков вызвался на своей машине отвезти Семёна домой. По дороге, Юрка рассказал, что Юлианова, отстранили от руководства. Он стал требовать себе, за «выполненную работу», слишком много привилегий. И нагрубил донецкому хозяину. Где он теперь будет работать, ещё решение не принято. Они решили заехать к отцу Семёна, чтобы он увидел, что они снова вместе и успокоился. После происшедших событий на заводе, он очень переживал. У отца они ещё выпили и рассказали ему, мол, у них по-прежнему дружба и этот захват завода всё равно бы произошёл, только тогда бы их выгнали обоих. Вот
                150               
И выходит, Юрка правильно сделал, что примкнул к захватчикам. Зато теперь Юлианова иуду наказали, а они в порядке. Снова будут руководить заводом вдвоём. Это успокоило старого Мелихова, на какое-то время. Около двух часов ночи Поляков отвёз Семёна домой, на квартиру, и сам поехал на посёлок Коммунарский, где он жил в собственном доме.
      На следующий день Семён сутра поехал к Котлярову. Поблагодарил его за то, что он прикрыл его перед рейдерами и рассказал о вчерашних угощениях. После суточного раздумья Семён дал согласие на временное сотрудничество. Это же советовал и Котляров. Семён стал появляться на заводе по работе. Рабочие возмущались. Был один директор, а теперь три. Юлианов руководил де-монтажом якобы старого, ненужного оборудования и металлоконструкций, по указанию новых хозяев, и сдачей всего этого в металлолом. После того как Семёну два раза откручивали болты на колёсах его «Жигулей», чтоб произошла авария во время движения автомобиля, он окончательно принял решение. Поставив в известность Борзых, что ими не были приняты меры после первой диверсии, хотя они и обещали, мол, больше такого не повториться, завершил сотрудничество с заводом. Зиму и весну, Семён отработал в хозяйстве Котлярова завхозом. Летом, когда Котляров стал больше заниматься развитием собственного частного аграрного предприятия, земельные паи многочисленных родственников влились в его хозяйство, Семён почувствовал, что надо уходить на собственные хлеба и не злоупотреблять благородством Ивана Митрофановича. Так как в совхозе достаточно было своих кадров, проработавших не один год.  Да и Котлярову создавать напряжённость в коллективе, из-за принятого Семёна на придуманную должность, не хотелось. Впоследствии, когда Семён занимался торговлей, они не часто, но встречались и выпивали, просто как хорошие приятели.
        И вот теперь, когда Семён ехал к Котлярову, он надеялся на снисходительность Митрофановича, но конечно на определенных условиях. Когда Семён подъехал к коровнику он увидел, как Митрофанович с сыном Артёмом идут к «Волге».
       --Доброго здоровья, Митрофанович! - громко приветствовал Семён, выйдя из машины.
       --О… Семён. Здорово живёшь! Что тебя привело, сутра? – как обычно улыбаясь приветливо, сказал Котляров.
       --Сильно торопишься? Удели, пожалуйста, пару минут. Очень надо.
     Семён подошёл к Митрофановичу и пожал руку ему и сыну.
       -- Ну, если пару, то можно. А-то меня кум ждёт. Говори, что у тебя?
       -- А кум твой, начальник милиции?
       -- Да, Теплинский, а что?
       -- Это ты едешь решать судьбу ночных гостей?               
--Да. Понимаешь, идиоты. Ещё и сопротивляться начали. Артём чуть шмалять из ружья не начал. Пришлось собаками их пугнуть. Только тогда успокоились. А ты что, их знаешь?
                151
      --Знаю… Бобёр, вообще недавно пятнашку оттянул. Это Бурлак, кум его затащил на шабашку.               
      --Какая же это шабашка, это воровство.
      --Да кто ж спорит. Просто я знаю эти семьи. Утром жёны прибежали в слезах, просили, чем смогу, помочь. Бурлак, как Бурлак, а Бобра жалко. К другому кому, может я и не пошёл бы просить. Ну, а коль это они к тебе попали. Митрофанович, подумай. Может тебе нужно что-то построить, Бурлак хороший строитель, а Бобёр сварщик. Какая тебе польза их посадить? А так, может подписать их под штрафные работы у тебя на коровнике? Глядишь, и люди на свободе останутся и тебе помощь в строительстве. А у Бурлака и бригада помощников найдётся, я знаю.
       -- А что, Артём? Сенька дело предлагает, а?
       -- Да, сейчас-то они согласятся, а как дело до работы дойдёт, будут волынить, - засомневался Артём.
       -- Это вряд ли, - оживился Митрофанович, - Теплинский с них расписку возьмёт о не выезде, да я возьму, под приостановку подачи заявления взамен на отработку возмещения ущерба. А ущерб я им нарисую такой, что хватит нам на то, чтоб навес для сеновала сварить, загон для телят и кухню тёплую сложить, чтоб варить жратву поросятам было где зимой. Не в кухне же, где себе готовим, варить её. А ты Семён, будешь посредником начала переговоров. Пусть ценят потом, что ты их с нар вытащил. Поехали к Теплинскому.
       -- Поехали, - сказал Семён с облегчением, усаживаясь к себе в машину, - кажется, получилось.
    На следующее утро Бобёр и Бурлак приступили к исправительным работам на коровнике у Котлярова. Впоследствии, за выпитой рюмкой Бобёр говорил, что он, хоть и благодарен Семёну за отмазку перед ментами и Котляровым, но так не уставал за все пятнадцать лет отсидки, как за этот месяц штрафных работ. С ними, на-ровне, весь этот месяц работал Артём, сын Котлярова. Кроме ранее запланированных объектов, был построен небольшой гараж для «Жигулей», пристроенный к одной из стен коровника. Каждый день был сытный обед, а вечером, если был повод очередного завершения строительства объекта, стол накрывали с выпивкой. Но Бурлак, впоследствии пьяный кричал:               
      «Лучше бы я отсидел три года на зоне, чем, по твоей отмазке, Сеня, на воле пахал!  Век воли б такой не видать.  Это ты специально,  подсуетился, чтобы своему корешку коровник обустроить».               
        По окончании штрафных работ, Котляров принёс подписки из милиции и, расписки Бурлака и Бобра, которые они давали ему. Порвал их и вручил им взамен хорошие тормозки, со свежим мясом килограммов по три. За прощальным застольем поблагодарил за хорошую и качественную работу и объявил, что претензий больше к ним не имеет. Мол, жалко с такими хорошими мужиками расставаться.
      --Приходите ещё!

                152       
8. АЛЧНОСТЬ.
      «Вот-это да…!», - подумал Семён, войдя в литейный цех утром. А вернее, в то, что от него осталось.  После того как он отмазывал Бобра и Бурлака от милиции, Семён не появлялся на завод следующие три дня, предупредив Захарченко об отлучке по личным делам. Там, где когда-то стоял цех, кое-где торчали не поваленные металлические колоны, а по периметру, местами, просматривались, почти разобранные кирпичные стены.
       «Так раздербанить цех, надо очень постараться. Ну, Петюня. Сколько у него прыти, когда нет надзора за ним».
       Семён увидел горы битого и не очищенного кирпича по периметру, где раньше стояли стены цеха. Навалом свалены плиты перекрытия, так что невозможно их посчитать. Металла в кучах лежало немного. Почти весь был вывезен. Рабочих не было. Семён, осмотрев внимательно всю площадку, пошёл к сторожке. Когда утром он приехал, ночных сторожей уже не было, а дневная, тогда, ещё не пришла.
--Здравствуйте Зоя Васильевна, - обратился Семён к сторожихе, идущей ему на встречу.
-- Здравствуйте, Семён Анатольевич. Что же вы? Позвали на роботу, а сами не появляетесь.  Я три дня хожу, дежурю и не знаю, принята на роботу или нет. Ведь заявление, я-то, не писала.
«Значит Захарченко не приезжал за эти три дня», - подумал Семён.
--Приняты, Зоя Васильевна. Не переживайте и извините. Я Василию Никоновичу о вас говорил. Мне, по срочному, нужно было уехать в Таганрог на три дня. Уезжал очень рано и не мог с вами поговорить. А заявление, сейчас напишете, и я отвезу его Захарченко. Ну как вы, освоились?
--Да дело то не хитрое. Но никто ничего не рассказал мне. Смены не передаются. Ночные сторожа приходят и уходят, когда хотят. Я их первый день ждала до половины девятого вечера. А они пришли и смеются. Мол, чего я их ждала, шла бы себе домой. Так я их теперь и не вижу, и не жду.
--Понятно…, - протяжно сказал Семён. – А в тетради записи делали о заездах и выездах машин?
-- А с этим вообще непонятно. Я полистала тетрадь. Вижу, что там несколько записей было сделано Валей Гарай и наверно вами.  Больше никто
ничего не писал. Я первый день записала три машины. Две на въезд и одна на выезд. Больше они при мне не выезжали. Остальные дни заезжало на территорию не больше одной грузовой машины в день. Может ночью что вывозили, кто их знает. Когда они выезжали, я не видела.   Судя по тому, как разобран цех, наверное, ночью.  Я, когда первый день вышла, ещё крыша кое-  где была. Похоже, вывозили. Но записей на выезд ребята, наши сторожа, не делали. Так что не знаю, Анатольевич, спросите ребят.               
-- Так…, - опять протянул Семён. – А сегодня, почему никого рабочих нет? Знаешь?
-- Нет, не знаю. Я вчера уходила все работали. И машины были: грузовая,
                153

 

автокран и техничка. И начальник их был, на легковой. Я их записала.
--Понятно…. Ну что ж, молодец, Зоя Васильевна, - похвалил Семён.
    Забрав с собой заявление сторожихи, и пообещав ещё сегодня приехать на завод, Семён поехал к Захарченко. Подъехав к дому, он застал его отпирающим калитку во двор.
                154
           -- Доброе утро Василий Никонович, - поприветствовал Семён, выходя из машины, - вы уже откуда-то идёте?
           -- А Семён, приехал? Ну, как там тёща, проведал?
           -- Проведал? Два дня как грешник в аду. Машину зерна, больше трёх тонн, ведрами на чердак занёс, да бункер сена затащил во двор на сеновал.
           -- Чудный зять. Тёща, отблагодарила поди?
           -- Ну…, что, что? А это да. С этим всегда всё нормально. Полную машину провианта забила. - Семён достал свёрнутый лист из кармана куртки, - Василий Никонович, вот заявление на работу сторожихи Юрченко. Она дежурила все дни, пока меня не было. Толковая женщина. Она даже…
          -- Это хорошо…  - перебил Захарченко. - А вот у нас, Семён Анатольевич, не всё нормально. Твои протеже попались ОБЭП. Меня сутра, посыльным, вызвали в милицию.
          -- Какие протеже, что случилось? Когда? Где попались? – огорошенный новостью спросил Семён.
         -- Сегодня ночью, три машины с металлом шли на Мариуполь. Я уже дал показания. Теперь, просили, чтобы ты пришёл в 302 кабинет.
         -- Хорошие дела, пока меня не было три дня. То-то, я смотрю, на заводе,               
никого нет, и литейный цех разобран почти до фундамента.
         -- Как до фундамента? – удивился Захарченко.
         --Да, я сейчас оттуда приехал. Они так шустро его разобрали за три дня, как за полторы недели не разбирали. А вы что же, Василий Никонович, за три дня ни разу там не были?
        -- Как-то не получилось. В тот день, когда ты уехал, ко мне заезжал Хитрук Пётр. Сказал, что они несколько дней не будут работать, так как у них будет смена рабочей вахты. Да-и некогда было. Документы отчетные готовил.  На нашем заводе проводится сейчас плановая ревизия. А ты Семён сходи в милицию, лучше прямо сейчас. Хорошо, что ты ко мне приехал. Я обещал, что тебя сам найду. Но они, наверное, уже и по твоему адресу посыльного послали. 
           -- Сейчас поеду. Ну и что мне там говорить? Вы, наверное, уже продумали нашу позицию?  Чтоб наша информация была одинаковая.               
           -- Какая может быть наша позиция? Я сказал, что машины в Мариуполь не посылал и вообще мало что знаю о демонтаже на заводе. Все работы подрядчика контролирует мой зам, то есть ты. Оно ведь так и есть, Семён? А ты объяснишь, что тебя не было, когда грузились эти машины. Вот и вся позиция. Ну, ладно езжай, а потом заедешь ко мне, расскажешь.
         Захарченко пока консультировал Семёна зашёл во двор и запер за собой калитку. Семён, когда Захарченко пошёл вдоль дома вглубь двора, ещё немного  постоял,  соображая,  что произошло, и  как  реагирует  Захарченко  на случившееся. Затем сел в машину и поехал в милицию.               
        «Надо же, какой осторожный, даже во двор не пустил, не дай Бог, кто увидит, - размышлял Семён, пока ехал в милицию. – Скорее всего, он у «бэхов», совсем от всего открестился. Ну и ладно. В конце концов, он, договор на демонтаж подписывал и приказ, на начало работ, тоже его. А то, что он ни
                155
разу с начала демонтажа не приехал на завод, даже когда я у него отпросился и уехал, это будут его проблемы. Но какой мерзавец Петюня, хотя такие масштабы? Вагон металла, без согласия руководства, не вывозится мимо весовой. А почему мимо, может у них всё законно. Просто менты задержали машины и ведут проверку. Ладно, сейчас всё выяснится».
        Семён, сказал на проходной дежурному, что его вызвали в 302 кабинет. Дежурный получил подтверждение по телефону и Семёна пропустили.  Но он сначала пошёл на второй этаж к Соболеву.               
        --Ну что, дружище, - широко улыбаясь, как всегда, пожимал руку Семёну Соболев, - опять твои друзья залетели?
        -- Ефим, ну какие друзья? Я же тебе говорил. Это подрядчики. Я ещё хотел с тобой посоветоваться.
        -- Хотел, да не пришёл. Не хочешь посидеть с другом за рюмочкой чая.
        -- Хочу, ещё как хочу. Сам соскучился по простой беседе и тихой песне под твою гармошку, но всё как-то не случается. То Бобёр со своим кумом, то Полина с тёщей. Зерно ей во двор высыпали, она боялась, что дожди зальют.  Да ты же знаешь, Полина с твоей Ленкой по телефону говорила, что мы уезжаем как на пожар. Она что, тебе не говорила?               
         -- Да говорила. И очень хорошо, что тебя не было в городе. Ты сейчас куда, в 302-ой?               
         -- Вот как? Да... А-что, всё-таки произошло, пока я ездил к тёще?               
         -- Я Анатолия Ивановича видел, следователя. Если ты там не при делах, рассказывай всё как есть. А если при…               
         -- Да при каких там делах? – вскрикнул Семён, - ты что, меня не знаешь?
              -- Ну, тогда ничего не бойся. Анатолий Иванович нормальный мужик, хоть и почитатель Сталина. У него и на стенке его портрет висит, для острастки посетителей.  Не пугайся.
         -- Ты хоть скажи, были там документы на груз или нет. Откуда металлолом? Почему решили, что это с нашего завода?
         -- Иди, там тебе всё расскажут. После, загляни ко мне.
«Анатолий Иванович Нестеренко, следователь отдела по борьбе с экономической преступностью», прочитал Семён на табличке 302-го кабинета и постучал в дверь. После полученного разрешения он зашёл в кабинет. За столом сидел человек приятной наружности, слегка располневший, лет сорока.
          -- Проходите, проходите, - повторил он мягким тихим голосом. – Не бойтесь. Мелихов Семён Анатольевич? Присаживайтесь, вот сюда на стул, – сказал он голосом уже не казавшимся Семёну таким приятным. – Это же вы, заместитель директора, Захарченко Василия Никоновича?      
          -- Да, я. А почему, собственно говоря, я должен бояться? – спросил Семён, присаживаясь за т-образный стол сбоку.
-- Ну как же? Вы уехали, а у вас с завода, стали потоком вывозить материалы. Всё это с вами согласовано. Скорее всего. Так что, в зависимости от того, как мы с вами сейчас побеседуем, будет принято решение. Закрыть вас прямо сейчас или взять подписку о невыезде и отпустить, пока.
                156
        Семён почувствовал легкую панику в душе. Но вспомнил, что Соболев охарактеризовал Нестеренко как нормального мужика, постарался быстро взять себя в руки.
               
 
           -- Вообще то, я не совсем понимаю, зачем меня сюда вызвали. Мне Захарченко сказал, что какие то, три машины задержаны милицией. Вот всё что мне известно. Согласовывать вывоз, чего бы то ни было, я не мог, поскольку меня не было даже в городе.
                157               
          -- Хорошо. Семён Анатольевич, назначены ответственным за демонтаж
 и вывоз материалов с завода «Техмаш», вы?               
          -- В мои обязанности входят: контроль за демонтажными работами на выделенном конкретном объекте на территории завода «Техмаш». Таким объектом в данный момент является литейный цех.  О чем есть приказ по заводу. Так же я должен вести учет загруженных, демонтированными материалами, машин. Непосредственно контрольные записи заезда машин и вывоза материалов с завода, осуществляют, как везде на заводах, сторожа на               
Въездных воротах. Так же я должен не допускать ведения демонтажных работ на других участках, или в цехах завода, а в случае если это произошло, ставить в известность об этом своё руководство и руководство подрядной организации «Металлист +». Вот всё за что я ответственный.               
         -- А у вас есть список машин, которые заезжали на территорию завода? И, что было вывезено с завода на сегодняшний день?
         -- У меня есть записи обо всех машинах, которые вывозили металлолом на день, до моего отъезда. То есть трёхдневной давности.
         -- Так. А кто должен был контролировать отгрузку с завода, в те дни пока               
вас нет на работе?               
         -- Сторожа. Есть специальная тетрадь на проходной, куда сторожа должны записывать марку и номер машины, фамилию водителя и организацию, какой принадлежит транспорт, а также наименование груза.               
        -- Где эта тетрадь хранится?
        -- Постоянно лежит в сторожке, где находятся сторожа.
        -- И сейчас она там? – оживился следователь.
        -- Там, а где же ей быть? Я утром ездил на завод, разговаривал со сторожихой Юрченко. Она сказала, что делала записи всех транспортных средств что заезжали на территорию завода. Значит, тетрадь на месте.               
         -- Хорошо, это мы сейчас съездим, проверим. Сторожа давно работают у вас на заводе и сколько их?
             -- Трое. Зоя Васильевна Юрченко, правда, работает всего четвёртый день. А два ночных сторожа, Андрей Артёменко и Максим Нигуца, почти год.
       -- И как у вас отношения с ними, надежные они люди?
       -- Так я сам работаю недавно, две недели. На работу ходят все, не прогуливают. Ну а охранять неработающий завод сложно. Там нет света и периметр забором не везде закрыт. Вот они и не очень довольны к предъявляемым мною требованиям. Так что отношения так себе. Скажем так, рабочее.
        -- А вот Захарченко Василий Никонович говорит, что вы с ними, почему-то не ладите. Хотели-бы от них избавиться и поставить кого-то других.  И  организацию  для  демонтажа,  вы предложили и вызвались, за ними, контролировать. Вот с ними у вас, очень хорошие отношения. И сколько отгрузили и куда, знаете только вы. Он, как говорят, не при делах. И вообще, за всё, что происходит на территории завода сейчас, отвечаете вы.
       -- Анатолий Иванович, я не пойму, что произошло?   «Металлист +», что
                158
металлолом вёз, без документов? Так ведь он, с завода, вывозит металлолом без взвешивания. Только с наименованием груза в накладной, которую сам и выписывает для транспортировки. А после взвешивания металлолома на весовой асфальтного завода, дальше он может везти его куда хочет, хоть в Европу. Для нас важно знать, сколько он вывез, для дальнейших взаиморасчетов за металлолом с нашим заводом. На основании данных о количестве машин, проехавших через проходную завода, и данных с весовой, о количестве металлолома, загруженного в эти машины, я подаю данные в заводскую бухгалтерию. Она выписывает счета и накладные на оплату за демонтированные материалы фирме «Металлист +». Ну а дальше, по условиям договора, оплатил, демонтируй дальше. Не оплатил, работы все
останавливаются до оплаты. Организацию «Металлист +», Захарченко, знал до того, как я устроился к нему работать. Собственно говоря, он и попросил меня  позвонить  по  телефонам,  которые  он  дал мне сам,  чтоб я  договорился о встрече с руководством этой фирмы и договорился о сотрудничестве. И потом, «Металлист +» официальная организация, зарегистрированная во всех необходимых органах регистрации и налогообложения. Иначе бы я и не дал добро на свою работу у Захарченко. Комплект копий документов фирмы «Металлист +» тоже есть у Захарченко. Весь металлолом, который они вывозили с завода под моим контролем, записан в общем журнале всех взвешиваний на весовой АБЗ. Иногда, небольшие партии взвешивали на металлоплощадке фирмы «Металлист +». У меня в блокноте, он в машине лежит, эти отгрузки все записан6ы, до момента моего отъезда. Данные о вывезенном металлоломе я подал в нашу бухгалтерию перед отъездом. За время, что я работаю у Захарченко, так раскурочить завод, в каком он сегодня состоянии, нельзя. Да и первое, что я сделал, приступив к работе, это составил дефектную ведомость состояния оборудования на заводе. Один экземпляр ведомости есть у Василия Никоновича. То, что Захарченко не хотел вникать в детали отгрузки, это его дело. Но намекать на мой сговор с «Металлист +» на неучтенную отгрузку металлолома, это не прилично, и я бы даже сказал предательство с его стороны.
       Семен замолчал и опустил глаза в пол.
      -- А он тебя и предал, Семён Анатольевич. Я не могу и не хочу тебе давать               
его письменное объяснение случившегося и объяснения о твоём участие в этом деле. Иначе ты совсем потеряешь веру в порядочность людей. Но на будущее подумай,  о   сотрудничестве   с   Захарченко.   А   сейчас,  сходи   в  машину, за блокнотом, а потом придёшь в соседнюю комнату, 303 - ю. Там сядешь и напишешь всё, что тебе известно по сотрудничеству завода «Техмаш»  с «Металлист +», с  указанием зафиксированной тобой отгрузки с  завода. А чтобы ты понимал всю серьёзность положения, я тебе скажу.               
        Нестеренко встал из-за стола и пересел напротив Семёна.
      - Случилось вот что, Семен Анатольевич, - продолжил он. - На строящейся даче, три дня тому назад, была арестована машина с плитами перекрытия, без
документов на эти плиты. На кирпич, сваленный там же, не было тоже никаких
                159
документов. Затем удалось установить, откуда они. Они с вашего завода. Потом, на следующий день, отследили караван из трёх машин с металлоломом, идущий на Донецк, от фирмы «Металлист +», с вашего завода. А сегодня ночью, на просёлочной дороге под Астаховкой,  задержаны   ещё   три   машины   с   металлоломом,  ехавших  на Мариуполь. Водители частники, с документами на груз не существующих фирм. Удалось выяснить, что это металлолом, тоже, с вашего завода. Вот всё, что я могу тебе сказать. Я сейчас поехал на завод. А ты Семён, напишешь объяснительную, оставишь её на столе и можешь идти.  Завтра в одиннадцать часов подойдёшь сюда, в 302-ой кабинет, мы и Захарченко сюда вызовем. К тому времени и у нас уже будет более полная картина.               
        После написания объяснительной, не застав Соболева на месте, Семён вышел из милиции. Ему, сотрудник Соболева, который хорошо знал Семёна, сказал, что Ефим Иванович уехал срочно по делам и если и будет сегодня, то очень поздно. Сев в машину, Семён поехал на весовую. Там, в журнале, были отмечены две машины, 19,0 и 19,5 тонн, которые взвешивались два дня назад.               
       «Значит, - раздумывал Семён пока шёл в машину, - из шести обнаруженных машин только две зафиксированы официально, а четыре уворованы. А это, около, девяносто тонн. Хороший куш обломился у фирмы. И это только те машины, что засветились и обнаружены. А сколько ещё вывезенных и не засвеченных? Судя по остаткам металлолома на заводе, это ещё штуки четыре. А может и больше. И это только металлолом. А если посчитать еще плиты и кирпич? Надо проехать на металлоплощадку «Металлиста +». Что там, ещё делается без Бобра?».       
            Подъезжая к вагончику на площадке, Семён увидел полный покой и пустоту. Вся площадка опять, будто выметена под веник. Навстречу, из вагончика, вышел сторож Чалтырь.               
       -- Здравствуй Чалтырь, - поздоровался Семён, выйдя из машины, - ты что               
 тут сам? Вы что, не работаете?
       -- Здравствуй Сеня.  Худые времена настали.  Юрий Фёдорович в ссылке. Металлолом не принимаем.               
       -- А начальство давно было?
       -- Да считай четыре суток никто не приехал. Мы вдвоём с Поленом ночью. Днём ходим домой по очереди.
       -- А что вы тут охраняете? Площадка то, пустая.               
       -- Как это что? Эй, начальник Сеня, дорогой. А вагончик, чтоб не сожгли. А весы, а баллоны, шланги, резаки? Всё охранять надо!
       -- Ах, ну да. Ты прав Чалтырь. Ну, тогда, спокойного дежурства тебе, друг, - сказал Семён, садясь в машину.               
       -- И тебе Сеня, счастливо.
    Чалтырь махал рукой, пока Семён развернул машину и поехал. Семён ехал из промзоны и размышлял.
         «Куда теперь? К Захарченко, до завтрашнего дня ехать не нужно. Ничего хорошего из нынешнего разговора не выйдет.  Сегодня только поругаемся.  А
                160
завтра в ОБЭП придём врагами. На заводе тоже делать нечего после следователя. Там, скорее всего Юрченко напуганная, а мне ей тоже сказать нечего, до завтрашнего похода в милицию. Ехать искать Петюню, домой к Бурлаку, после того, что они без меня тут творили, лишнее унижение. Да и что я ему сейчас скажу. Надо дождаться завтрашнего результата встречи с Нестеренко. Поеду в гараж, хватит на сегодня потрясений. Лучше там спокойно ещё раз продумать своё поведение на завтра».
      Семён, был удовлетворён принятым решением. Заехав по пути на рынок, он купил тормзок и бутылку самогона. В гаражах во второй половине дня обычно затишье перед вечером. Хозяева в это время все на роботе, либо на огородах. Только местные мастера «самоделкины» занимаются ремонтом машин или другой бытовой техники. Семён, загнав машину, зашёл в гараж напротив, к Шуре Холмогорову. Тот занимался ремонтом старенького «Опеля» и сам находился под машиной в яме.
       -- Кулибин прервись, пойдём по рюмочке жахнем.
       -- Не могу Анатольевич.  Хозяин приедет через два часа,  а мне ещё надо
снять выхлопную, заварить её и поставить обратно.               
        -- Да за два часа этого «Опеля» можно всего разобрать и собрать по     новой. Тем более, ты. Пошли, не выёживайся.               
        -- Не могу Анатольевич, мне потом жену в консультацию везти.
        -- Вот блин. Когда вы всё успеваете? И машины делать и детей. Ладно, пойду сам довиться тормозком.
        -- А что у тебя в тормозке? – Высунув голову из ямы, спросил Шурка.
        -- Фигня всякая. Сало копчёное, чесночок молодой, да горячий лаваш с помидорами.
        -- Вот Анатольевич, умеешь ты уговаривать, - сказал Шурка, вылезая из ямы, - но только одну рюмочку, идёт?
       -- Да как скажешь, пробурчал Семён, направившись в свой гараж.
 Холмогоров, действительно выпил одну рюмочку и хорошо закусил. А Семён, пытаясь отвлечься от не приятных мыслей, когда Шурка уже ушёл делать машину, постепенно допил бутылку полностью. Но водка как-то не брала его.  Уже Шурка уехал за женой, а Семён, всё копался, наводя порядок на стеллажах, не желая идти домой. Он знал, Полина почувствует, что у него, что-то не ладится и начнёт приставать с вопросами. Чтобы не нарваться на неприятный разговор, он решил дождаться пока Полина уйдёт в вечернюю смену, на шахту.   Уже около шести часов вечера было, когда к гаражу Семёна подъехала машина, чёрная Лада2110. Из машины вышел Денис Косенко, водитель Хитрука и направился в гараж.
       -- Семён Анатольевич, я вас уже обыскался. С вами хочет встретиться наше руководство и прислали меня за вами. Я уже был, и на заводе, и в офисе «Техмаша», и у Захарченко, и дома у вас. А вы оказывается здесь.
       -- Какое руководство? Пётр Алексеевич Хитрук?
       -- Да нет, Паламарчук и Луговой, хотя и Пётр там тоже есть.
       -- А что случилось? – притворился не знающим Семён.
                161
       -- Да то они вам сами расскажут. Они в «Премьере» вас ждут уже почти два часа, пока я вас искал.
       Ресторан «Премьер», считался одним из самых престижных и находился в центре города. 
       -- Я сегодня не могу. Занят. Ко мне должны сейчас приехать. Передай, что я готов с ними встретиться завтра в обед.
       -- Нет, нет, вы что? Они просили вас сегодня привезти.
       -- Да не могу я поехать.  Я людям пообещал.  Должны вот-вот подъехать. Да и выпил я немного. За руль нельзя садиться.               
       -- Семён Анатольевич, я вас отвезу туда и обратно. Я вам клянусь. Пожалуйста, поедемте. У меня будут неприятности, что я вас нашёл и не смог уговорить приехать. Там переговорите и сразу назад. Семён задумался.
       «Может и есть смысл, так сказать, из первых уст узнать, что произошло и чего ждать дальше. Так легче будет сориентироваться перед завтрашним разговором. Надо съездить. В конце концов, что я теряю».
      -- В общем так. Денис, я сейчас соседей предупрежу, что через полчаса приеду. Ты меня обязательно должен привезти назад. Договорились?
      -- Договорились, - обрадовался Денис такому решению и стал помогать закрывать ворота.
      Семён, замкнув гараж, для достоверности сходил в первый попавшийся открытый гараж, поздоровался с хозяином и, вернувшись, сел в машину. За столиком в ресторане, когда Семён туда пришёл, сидел один Петюня.      
     -- Что у тебя с радиотелефоном случилось? – Поздоровавшись с Семёном, стал возмущаться Петюня на Дениса, - звонили, звонили тебе, тишина. Паламарчук и Геннадий, не дождавшись, уехали, у них встреча назначена в Лутугино на семь часов вечера.
      -- Я не знаю Пётр, может с питанием что, не включается и всё, - оправдывался   Денис, -  что-то   другое, я   разобрал   бы, нашёл причину. А радиотелефон, штука дорогая. Да и некогда было возиться с ней. Я Семёна Анатольевича нашёл по пятому адресу. И на заводе был уже, и дома, и в канторе, и у Захарченко. А он в гараже оказался. Хорошо соседи подсказали, где он может быть.
      -- Ну что, Денис? Поехали. Отвезёшь обратно. Как обещал, - сказал Семён.
      -- Да подожди ты, Анатольевич. Успеешь. Присядь, есть разговор, - попросил Петюня. – Ты на заводе был?
      -- Пётр, я на заводе был. И видел масштабы демонтажа, - сказал Семён, продолжая стоять. – Что ты мне скажешь, я знаю. Вывезли две машины металлолома. Я в курсе. О чём ещё говорить?
       -- Да, нет. Вывезли больше. И ты об этом знаешь. Присядь Анатольевич, - настаивал Петюня, натянуто улыбаясь. – Об этом и просил Паламарчук меня, с тобой переговорить. Мне тоже досталось за случившееся. Но выход уже найден. Всё будет хорошо. Присаживайся Анатольевич.               
       -- И какой же выход найден? – спросил Семён, присаживаясь за стол.               
       -- Анатольевич, ты пойми. Сейчас такое время. Кто успел, тот и съел.
                162
       -- Я уже это слышал от твоих руководителей при нашей первой встрече. Только, во всём есть мера и правила игры. А вы, как выяснилось, ни того, ни другого не знаете. И твой Паламарчук, раз допускает такие методы ведения дела, тоже. Ну, в общем, что тебе велено мне передать?
       -- Николай просил передать тебе, что никто от тебя ничего не хотел скрывать. Просто у него подвернулся хороший заказ на металлолом в Мариуполе, а тебя не было, чтобы предупредить. Ехать с завода на промзону взвешиваться, а там, на весовой, могла быть очередь. А потом обратно мимо завода на Астаховку, это ведь самый короткий путь на Мариуполь, можно потерять полдня. А надо чтобы машины вернулись с Мариуполя и загрузились ещё раз. Сунулись к Захарченко, он как обычно пьян. Вот и решили, чтоб он не волновался, сказать ему, что нас эти три дня не будет, у нас меняется вахта. Она и правда должна была поменяться, но только с сегодняшнего дня. Мы добавили людей, там все работали, даже твоих сторожей привлекали и я, и Денис, мой водитель, тоже работал.
        В подтверждение этих слов Денис быстро закивал головой.               
       -- Нужно было набрать двести тонн металлолома, около десяти машин, за два дня. Этого количества не хватало для срочной отправки корабля, -  продолжил Петюня. - Тогда бы Паламарчук получил, чуть ли не двойную цену от хозяина зафрактовавшего корабль. Набрали семь машин и пошли одни неприятности. Три машины пошли на Донецк, там стояли недогруженные вагоны для отправки в Мариуполь. И три пошли прямиком в Мариупольский   порт. Их, менты задержали. Седьмая, лежит на заводе, не отправленная.               
         -- Всё правильно. Но почему, при таком будущем наваре, не оформить всё как положено. Через весовую с записью на заводской проходной, с легальными документами? – удивился Семён, - что алчность задавила? Как говорит один мой друг, Мыхал Иваныч: «жадность фраера сгубила».
      -- Да. Я за это уже выгреб от Паламарчука по полной, - опустив голову, согласился Петюня. – Хотелось быстрее выполнить задание и самому подзаработать.  Да ещё, в спешке, парня такого покалечили. Может даже ходить больше не сможет. Что-то с позвоночником. Упал при погрузке с кузова машины на кучу металлолома.               
      -- Кто, я его знаю? - поинтересовался Семён.
      -- Знаешь. Это Лёха Щербина, крепыш из бригады Михалыча.               
      -- Да, вспомнил, весёлый такой, - сказал со вздохом Семён. – Был крепыш.
    На некоторое время все замолчали.
      -- Так зачем меня искал Паламарчук и как теперь может быть всё хорошо, когда машины арестованы? Я-то чем могу помочь, - удивился Семён.
      -- Тут, как говорится, главное не мешать. Выслушай меня, пожалуйста. Те три машины, что шли на Донецк, уже стоят под разгрузкой в вагоны. Остальной металлолом будет отправлен с других мест.               
       -- С Лутугино, например, - предположил Семён.
       -- И не только. Моя задача в ближайшие три дня по этим адресам отправить металлолом. Вернуть, взятый в долг Паламарчуком, металл.
                163
       -- А что с машинами под Астаховкой? – спросил Семён.
       -- Ушли, как презент, за то чтоб не к нам «Металлист +», не к заводу «Техмаш», больше претензий от ОБЭП не было. Люди тоже хотят жить. От трех машин государство не разбогатеет. Да и Паламарчук не обеднеет. А нужным людям подарок хороший. И на будущее полезно. Так что про эти машины надо забыть и работать дальше.
       -- А что скажет на это «забыть» Захарченко? – иронично спросил Семён.
       -- А он уже сказал. Он готов обо всём забыть, только бы к заводу не было вопросов от ОБЭП. Конечно за некоторое вознаграждение Никоновичу.
       -- Ах, вот оно как! Ну что.  Тогда действительно всё будет хорошо. Повторю вопрос, в таком случае. Зачем хотел меня видеть Паламарчук?
       -- Анатольевич, Паламарчук хотел попросить тебя проехать сейчас на завод со мной и определиться. Кроме остатков от литейного цеха, где ещё, можно на заводе быстро демонтировать металлолом на пять машин. Завтра Николай сам приедет, чтобы договориться с Захарченко о начале работ. Но подтвердить о не перспективности дальнейшего использования планируемых к демонтажу объектов, должен ты. Тем более, что о таком сотрудничестве с тобой договаривались в самом начале. И за это тоже, он готов заплатить.               
       -- Индийское кино на русский манер, - сказал Семён.
       -- Не понял, - удивился Петюня.
       -- Старый индийский фильм «Хитрость против алчности». Вы молодые его не видели. А у нас кино другое, на русский манер, «Хитростью для алчности». Ладно, это лирическое отступление. Завтра, часиков в одиннадцать, давай съездим. Куда вам теперь торопиться? Пароходы загрузите другим металлоломом. А этот, на возврат долга, можно и завтра решать вопрос.               
       -- Николай будет звонить сегодня мне домой поздно вечером, чтоб узнать результат нашей поездки на завод. Давай съездим сегодня. Это же не долго. И ты, Анатольевич, завтра будешь свободен. Заработаешь бонусы себе на зарплату.
      Семён посмотрел на часы. Было десять минут восьмого вечера.
      «Может ещё сторожиху Юрченко можно застать на роботе, - подумал Семён. – Что она ещё расскажет о приезде следователя. Да и информации, перед завтрашним днём, чем больше, тем лучше».
      -- Хорошо, давай съездим по-быстрому. На встречу я всё равно опоздал.
      -- Вот и правильно, - обрадовался Петюня. – Давай Анатольевич, по пять капель. Сегодняшний стресс снимем хоть немного.
      Через двадцать минут Денис с Петюней и Семёном отъехали от «Премьера». Дорога на завод занимала минут двадцать. По пути, Петюня попросил заехать на железнодорожный узел, расположенный на полпути между городом и посёлком Каммунарский. Пробыв около получаса на товарной станции, Петюня вернулся с извинениями и упаковкой дорогого пива. Петюня старался произвести впечатление человека, осознавшего свои ошибки. Он много говорил о новом подходе к дальнейшей работе. Выпив около машины по банке пива, о чём настоял тоже он, дабы не облиться на ходу,
                164
Петюня настоятельно усадил Семёна на переднее сиденье, рядом с водителем. Сам сев назад, продолжал болтать, бес умолку о том, что не только он вывозил не учтённый металлолом с завода. А ещё этим занимаются постоянно заводские ночные сторожа. И даст Бог, мы сейчас можем их за этим застукать. Так как сейчас уже девятый час вечера, и они точно никого не ждут. А на заводе, как известно, никого нет и, уже, темнеет. Семёну подумалось, что может он и прав. И хорошо, что он едет на завод не сам, а со свидетелями. Если хищение и будет происходить, то не отвертятся. В таком благодушном состоянии, поглядывая в окно машины на знакомые улицы родного посёлка Коммунарский, Семён ехал на завод не о чем, почти уже, не беспокоясь. С ОБЭП-ом, похоже, всё уладится. Захарченко тоже себя проявил так, что Семён теперь знает, как себя с ним вести и скорее всего, немного подзаработав, скоро расстанется с ним. Петюню, Николай Паламарчук так отходил, что порядка теперь будет больше. Ну а поймают они сегодня сторожей за воровством металлолома или нет,  особой разницы нет.  Их, всё равно надо менять. Машина проехала через центр посёлка мимо клуба, где было оживлённо, так как приближалось время 21-00 часов, начала дискотеки. В это время, как и много лет тому назад, тогда перед танцами, вся молодёжь с посёлка и совхоза, собиралась заранее в соседних дворах старых трёхэтажек и одноэтажных бараков-общежитий, расположенных вокруг клуба. Все подзаряжались спиртным или просто собирались в группы в закутках. Проехав за посёлком переезд железной дороги, идущей по кольцу от завода на шахту, машина устремилась по хорошо сохранившемуся асфальту. До завода от переезда оставался ровно километр. Семён это точно знал, как и все ученики поселковой школы, бегавшие эту дистанцию на уроках физкультуры. Впереди, метров триста, шёл пошатываясь высокий крепкий парень. Им оказался Максим Нигуца.               
        -- Давайте возьмём, - предложил Семён.
      Машина, поравнявшись, остановилась возле Максима. Петюня, распахнул перед ним заднюю дверь.
        -- Садись, бедолага. Я смотрю ты немного уставший? – спросил, рассмеявшись Петюня. – Что, на дежурство опаздываешь?
       Максим с удовольствием плюхнулся на заднее сиденье и по салону сразу распространился крепкий запах спиртного.
        -- У… Да ты хороший братец. Как же ты будешь дежурить? А где твой напарник? – продолжил расспросы Петюня.
       -- А ты, Пётр Алексеевич не беспокойся. Я в порядке. А Андрюха уже там. Он не захотел сегодня пить. А я вот перед дискотекой с ребятами немного выпил. Люди отдыхают, а мне пришлось на этот грёбаный завод идти. Да был – бы какой толк от этого. Хорошо хоть ты, Пётр Алексеевич, человек слова. Попросил помочь и заплатил. А наши козлы начальники, только обещают.               
        -- Ну, ты аккуратней со словами, - предупредил Денис.
      На что Семён, украткой, махнул рукой, мол, пусть болтает. И продолжил сидеть, ничем не выдавая себя. В машине было темно, и кто сидел впереди, за
                165
высоким передним сиденьем Максиму видно не было.
         -- А что я не правду говорю, - продолжил заводиться Максим, - козлы и есть. Захарченко то понятно, он давно просит и скоро получит. Но этот Мелихов, ещё та гнида. И сам не ест и другим не даёт. Хотя сам сволочь, наверное, ест, а другим не даёт.
        В машине, когда она проехала в открытые ворота и остановилась возле сторожки, повисла тишина. Семён спиной почувствовал, что Максим очевидно уже понял, кто сидит на переднем сиденье. Скорее всего, ему кивком подсказал Петюня. Это Максима даже раззадорило.
        --Этого козла, следовало бы повесить здесь вон на укосине в механическом. Я уже даже и верёвку приготовил.
        -- Может ты, уже успокоишься? – громко и резко спросил Семён.
Он ожидал что эффект кокой-то неожиданности подействует на Максима, и он успокоится. Но произошло всё наоборот. Максим мгновенно выскочил из машины и кинулся в открытое окно наносить удары, стараясь попасть по лицу Семёна.
        -- Андрюха, закрывай ворота и помоги мне вытащить этого козла из машины. – кричал, Максим. - Он сегодня нам за всё заплатит. Висельник проклятый…
       Максим продолжал наносить удары через окно, но Семён ловко уклонялся от них. Закрыв ворота на замок, Андрей пытался помочь Максиму, через водительскую дверь вытолкнуть Семёна наружу из машины, но руль и близко расположенное к нему сиденье мешало. Петюня и Денис стояли в стороне, возле сторожки и молчали. Максим продолжал наносить энергичные удары по плечу Семёна и пытался захватить воротник куртки, чтобы вытащить Семёна из машины.
       -- Пётр! Денис! Успокойте их, уже, -  просил Семён.
        -- А что мы, это же твои люди, - сказал тихо Петюня. Он взял за локоть Дениса и увлёк с собой, в сторону литейного цеха. - Сами разберётесь.
       -- Ах ты сволочь. Так ты меня специально привёз сюда? Петюня…               
       В момент, когда Максим распахнул дверь в машину и упершись ногой в порог машины, а руками вцепился в куртку Семёна, он, вместо того чтоб упираться, выскочил наружу и со всей силы толкнул Максима перед собой, круговым движением рук освободившись от захвата. Тот, через спину, кувыркнувшись, растянулся на животе плашмя. Семён выпрямился и осмотрелся по сторонам. Андрей стоял за машиной безучастно и наблюдал за происходящим, подбадривая Максима. Больше в сумерках никого Семён не разглядел. Видны были контуры медленно поднимающегося с земли Максима, рычащего в два раза громче, чем до того, грозя немедленно его убить. Семён уже готов был с размаху ногой нанести удар в область лица Максима. Неожиданно, сбоку, в ухо Семёну, кто - то прошептал.               
        -- Анатольевич, уходи через забор, там, в углу, ящик, я его подержу.               
      Это был Денис. Он запрыгнул на спину Максиму, придавив распластанного его обратно к земле.
                166               
         -- Хватит братишка, успокойся, - прикрикивал Денис, закрутив одну руку за спину Максиму и прижав коленом другую, уперев его лицом в грунт.
         Семён мгновенно вспомнил про ящик, который стоит всю жизнь в углу между кирпичным наружным забором и стеной механического цеха. Разогнавшись от машины и оттолкнувшись от ящика, Семён перелетел забор, опёршись о него рукой, не касаясь его остальным телом. Очутившись на противоположной стороне забора, он пробежал вдоль его до ворот, пересёк асфальт и пробежав прямо по скошенному полю подсолнуха, остановился, прислушиваясь, что происходит с той стороны ворот. Там, слышны были крики Максима, требовавшего от Андрея быстрее открыть ворота и пуститься в погоню. Семён развернулся и отбежав ещё метров пятьдесят, семьдесят вглубь поля, повернул в сторону посёлка и продолжил бег. Постепенно стал накрапывать дождь. После нескольких молний и громовых раскатов дождь пошёл густой и с порывами ветра. В одно мгновение чернозёмное поле превратилось в сплошное повидло. Положение спасали корни подсолнечника, позволяющие ногам не утопать глубже косточек ступней. Семён сообразил сразу разуться и пошёл дальше босой, чем спас лёгкие туфли от полного размокания. Дорога от завода с поля просматривалась очень хорошо. Поэтому, когда на дорогу выехала машина Петюни и стала прочерчивать фарами потемневшее пространство, периодически поворачиваясь лучами фар в поле, Семён, чтобы не быть замеченным, плюхнулся на землю плашмя. Пролежав так некоторое время, пока машина ехала вдоль по дороге и раз за разом разворачивалась, освещая поле, Семён начал замерзать, под не прекращающимся дождём. И когда казалось, что всё закончилось. Машина перемахнула переезд и поехала в посёлок, Семён вскочил на ноги и попытался бежать к дороге, чтобы согреться и выйти на плотный грунт.  В этот момент, машина неожиданно вернулась. Семён тут же вновь упал навзничь.  Машина ехала вдоль поля, периодически останавливалась, поворачиваясь фарами к полю. Из машины выходил, судя по голосу Денис и звал Семёна.               
       -- Семён Анатольевич! Идите к нам! Не бойтесь. Я сторожей отвёз. Их с нами нет! Выходите!
       «Да… Так я вам и поверил. Хватит. Игры в благородство закончились. Война, так война», - думал Семён, прячась лёжа за кочками. «Значит, когда вы высвечивали поле первый раз, они с вами тогда были.  Кто же вам теперь поверит, что их с вами нет. И куда вы потом меня повезёте. И хоть ты Денис и помог мне сбежать. Где гарантии, что тебя не вразумили теперь на обратное действие?»               
        Пролежав на земле до тех пор, пока машина вернулась назад в посёлок и скрылась. А чтобы не нарваться на неё при входе в посёлок, спрятанную, где не-будь с потушенными фарами, Семён решил идти по полю до железной дороги. Дрожа как осиновый лист, постоянно хлопая и растирая себя на ходу, Семён пересёк железную дорогу не на переезде, а метрах в трёхстах от него, почти посредине между ним и шахтой. Всё время, пока он добирался до посёлка шёл дождь. Он  прекратился,  когда  Семён  вышел на дорогу, недалеко
                167               
от автобусной остановки. Помыв руки и ноги в луже и обув туфли, Семён пустился бегом, чтоб согреться, к одному из знакомых, Сергею Постовому, с кем он учился, когда-то в институте, на заочном отделении.
       «За любые деньги договорюсь. Пусть отвезёт меня в город на своей машине», - думал Семён.
       Как только Сергей открыл двери своей квартиры, Семён понял, что затея не выполнима.  Хозяин, вышел к нему, держась за стенку и увидев Семёна, сразу полез обниматься.  Поговорив с Семёном, Сергей посоветовал никого больше не искать, так как в это время сто процентов мужского населения посёлка либо спят уже пьяные, либо ещё пьют. Но трезвого, найти сейчас, в одиннадцатом часу ночи, уже бесполезно. Это же не шесть часов вечера. Сергей предложил остаться ночевать у него, а утром он ему поможет. Но Семён категорически отказался от предложения. Тогда Сергей посоветовал пойти на шахту, а там, в двенадцать ночи, пересменка. Шахтёров повезёт автобус ПАЗ в город. С ним можно доехать почти домой, так как автобус идёт мимо квартала, где живёт Семён, по кольцу. Семён, поблагодарив Сергея, побежал на шахту.  В час ночи Семён вошёл в свою квартиру. Полина, должна была прийти с работы только утром. Попарив ноги и выпив сто пятьдесят граммов самогона, Семён завалился спать. Казалось бы, после таких потрясений, Семён должен проспать до обеда. Но у него была обратная реакция организма. Он проснулся в шесть утра и не мог лежать в кровати бездействуя. Вчерашнее возбуждение не прошло. Душа требовала мести.  Первое, кому он хотел отомстить, это Петюне. Семён был сто процентов уверен, что он заманил его туда специально, чтобы напугать. А когда Семён напуганный бросит эту работу, ему будет проще с Захарченко.  Вторым, кого Семён просто приговорил к уничтожению, правда, ещё не знал, как это сделать, был Максим Нигуца.               
         «Эту алчную тварь, самого неплохо было бы повесить. Во всяком случае, под виселицу его поставить надо, чтоб постоял и почувствовал то, что вчера                испытал он», - думал Семён, закипая от ненависти. – «Эта сволочь должна быть унижена, а лучше бы вообще…» - Тут Семён спохватился, что это слишком. – «А Андрей, тоже сволочь. Он, наверное, стоял бы и смотрел, как меня повесили. Безразличная тварь. Но вовремя перестал помогать в драке и на том спасибо. Иначе мне была бы хана. Дениса испугался, что ли? Он внешне выглядит очень спортивно. Не то, что эти бандиты. Про Дениса я не понял. Либо он действительно хороший человек, либо хороший артист в разыгранном спектакле. Ладно, надо двигаться. Начнём с Петюни.»
       Семён встал с кровати, умылся, выпил крепкий кофе, оделся в чистый спортивный костюм, штормовку, обулся в кроссовки и  пошёл в гараж. Он шёл за машиной и удивлялся, что усталости не чувствовал. День занимался солнечный. Одежда приятно согревала тело, не проходившее возбуждениетолкало его вперёд. Семён выехал из гаража, когда на часах было половина седьмого утра. Он знал, что жена Юрки Боброва перебралась сейчас торговать с центрального  рынка  на  местный,  на  квартале,  где жил Семён и
                168
Юрка. Каждое утро Юрка приходит помогать жене, выставить весы и продукты для торговли, а потом, за ним приезжает Бурлак, и они ехали работать на коровник к Котлярову. Семён не ошибся. Чета Бобровых была уже на месте и вовсю трудилась.
       --Бог в помощь, - поприветствовал Семён.
       -- А ты? Не хочешь помочь? – улыбаясь, спросил Юрка.
       -- Юрка! Бессовестный! Что тут помогать, - возмутилась Ирина. – Семён Анатольевич не вздумайте. Выпачкаетесь. Осталось два мешка картошки и мешок капусты. На тележке со склада, он и сам привезёт.
       -- О, о. Видал как она за тебя, сказал Юрка.
       -- А как ты думал? – хлопоча возле ящиков с помидорами, щебетала Ирина. – Да если бы не Семён Анатольевич, сидел бы ты уже передачки выглядывал.
       -- Да ладно Ирина, хватит об этом. Сколько можно? – буркнул Семён.
       -- Что-то вы сегодня без настроения, Семён Анатольевич. Случилось что? - не унималась Ирина.
       -- Случилось. Юрка, ты Бурлака сейчас ждёшь?               
       -- Да. Должен сейчас подъехать. А что?
       -- Ну, вот подъедет, тогда и узнаешь. А пока, езжай за картошкой. Или правда, помочь?
       -- Да хрен с ней, той картошкой, я сама припру её в обед. Пока хватит. – заинтересованно спросила Ирина. - Что случилось?
       -- Да брат. Ты и вправду загадками говоришь. Выкладывай? - уже серьёзно спросил Юрка.
       -- Да что выкладывать? Сволочи, твои деловые люди оказались. И Петюня, поддонок, в первую голову.
       -- Во как. Расскажи.
       -- Пошли в машину, - предложил Семён.
       -- Я тоже хочу послушать, - взмолилась Ирина
       -- У меня от неё секретов больше нет, -  сказал Юрка. – Говори здесь.
              Семён, сделав паузу, рассказал всё, что произошло с ним вчера, от утренней поездки на завод, потом в ОБЭП, и до вечерней поездки с Петюней. Всё время рассказа, Юрка опустив взгляд на асфальт, уставился в одну точку.
      -- Вот паразит, - высказалась Ирина. – Я всегда говорила Томке. Очень у тебя сладкий зять. Такой и убить сможет, не почувствуешь. А что это Бурлак не едет? Обычно он уже всегда здесь. А-то и раньше нас приезжает.
      -- Да… Что-то кум не торопится, - глядя по сторонам, подтвердил Юрка. – А что ты Семён вообще намерен делать?
      -- Сначала пусть Петюня объяснится и при любом объяснении выгнать его с завода. Там будет видно, с «Металлистом +» или без. А потом с Нигуцей расправиться. Поеду к смотрящему, на посёлке Коммунарский. Там есть такой. Серёга Капрал, я его с детства знаю. Захочет наказать за беспредел, мало не покажется. Не захочет, буду думать дальше.
     -- Юра… - Окликнула мужа Ирина и посмотрела пристально на него.
                169
      Он посмотрел в ответ на жену, потом повернулся к Семёну.
      -- Не захочет, если он действительно смотрящий, а не баклан. Тем более задаром. Поехали, сами разберёмся. Ирка! Если кум появится, пусть сам сегодня едет к Котлярову. С Петюней разберёмся потом. Поехали сначала к Гуцею, или как его? Пощупаем его на бздо. Пока он не проспался и не кинулся в бега. Где он живёт, знаешь?               
       -- Знаю, адрес есть. – Семён, повернувшись к Ирине, сказал, - спасибо.
       -- Мальчики прошу, только не увлекайтесь. Юрка, смотри…
       -- Ирина, смотри вон, за помидорами, - ответил Юрка.
     Они уже садились с Юркой в машину, когда Семёна кто-то окликнул. Повернувшись на оклик, он увидел идущего на него, улыбающегося, высокого крепкого парня, лет двадцати пяти, в спортивном костюме.
        -- Сеня, ты, - изумился Семён, - откуда ты взялся здесь, в Андреевске, да ещё в такую рань?
       -- Я, признаться, тоже не ожидал вас тут увидеть. Вы что опять торговлей начали заниматься?
     Они крепко обнялись.
      -- Да нет, так, заехал по делам. А отец, тоже с тобой?
      -- Нет, он в Красном Луче. А я тут с командой. Приезжали вчера, вашим тут мастер-класс показывали. А сегодня, хотел вас найти, и отец дал задание увидеть вас.  Мы, решили командой совместить, утреннюю пробежку с закупкой продуктов на дружеский обеденный пикник. – Показал на ребят, в таких же спортивных костюмах, суетившихся у мясного прилавка. - Шашлык хотим пожарить с местной командой. Вчера сильно их помяли. Надо, так сказать, сгладить немного атмосферу.  Мы, сегодня вечером, уезжаем. Хочу вас пригласить. Приходите с вашим товарищем.
       -- Знакомьтесь Юра. Это Семён Мелихов, сын моего брата, Игоря Мелихова. Правда, названного брата. Но мы дружим уже лет десять. Они сейчас вернулись в Красный Луч, а раньше жили у нас в Андреевске. Семён занимается боевым самбо, мастер спорта, чемпион Украины.
       -- Это что же? Ты Семён Мелихов и он Семён Мелихов? – удивился Юрка.
      Он подошёл к молодому Семёну и, представившись, пожал руку.
       -- Игорь его так назвал. Мы ещё знакомы с ним небыли. А теперь утверждает, что Всевышний, ему в ухо нашептал, перед крещением, назвать так сына в честь будущего названного брата. А когда мы с ним познакомились, он сразу меня назвал братом. Придумал, конечно. Но легенда приятная.
       -- А я не в претензии, хорошее имя. Да, дядь Семён?
      Все рассмеялись.
       -- Ну что, в два часа дня в городском парке, возле стадиона, в кафе, где был шахматный павильон, приходите. Я буду вас ждать. И перед отцом отчитаюсь. Мол, виделись и даже шашлык ели вместе.               
        -- Спасибо за приглашение, Сень. Но сегодня можем не успеть освободиться к двум часам. Много накопилось на этот день, - стал отказываться Семён. -  Есть проблемы.
                170
       -- Проблемы? Так может помочь. Ребята и сами справятся с подготовкой шашлыка.
       -- А поехали, - неожиданно выпалил Юрка, - посмотрим какой ты самбист.
       -- Нет, нет, - запротестовал Семён. – Не хватало ещё парня в эти дела втягивать. Отставить.
       -- Так вы что, на разборки едете? Тогда поехали, мне не привыкать. С удовольствием помогу. Может ещё пару ребят взять. Сколько их там?  Для нас лишняя тренировка не помешает, так сказать, в условиях, приближённых к боевым.               
       -- Да нет, - сказал Юрка, похлопав Сеню по плечу, - Я так думаю, что там и тебя одного будет много. За одно, пообщаетесь с Анатольевичем.
      -- Я сейчас, - сказал Сеня и пошёл к ребятам из команды.
     Семён подошёл к Юрке и тихо сказал.
      -- Бобёр, не хорошо парня вовлекать в такие дела.
      -- Да не переживай. Просто трое, лучше, чем двое. Для убедительности. Сеня нужен больше для Петюни, чем для твоего этого, как-то бишь его бэндэры, Гуцея. Неудобно мне зятя кума прессовать. А так вас будет двое, ну и я в сторонке постою, для порядка.
     Через минуту, они втроём ехали в посёлок Коммунарский. Семён по пути, вкратце объяснил суть дела Сене. Сначала, по совету Юрки, заехали за Артёменко Андреем, чтобы взять его с собой для наглядного воспитания на примере Нигуцы. Но его не оказалось дома. Родители сказали, что он не пришёл домой ещё с дежурства. Когда подъехали ко двору Максима Нигуцы, там, во дворе, суетилась по хозяйству женщина. Семён узнал в ней располневшую Марию. Во двор пошёл Сеня, а Семён протянул машину дальше вдоль двора, и они с Юркой стали наблюдать поверх забора. Сеня, улыбаясь приветливо, поздоровался и попросил позвать Максима, предложить работу. Мария бегом побежала поднимать сына с кровати.               
      --Эй, лыдащий сынку, вставай. До тэбэ люды вже додому прыходять, роботу дають. Максым?
      Мгновенно в окошке показалось лицо Максима. А ещё через минуту, Максим вышел во двор одетый, в лёгкий спортивный костюм и обутый в шлёпанцах. Следом вышла Мария, уже одетая в чистое, с сумкой в руках.
        -- Максым, я до тёткы Надькы. Мы домовылысь пойихаты у город, на йих машыни за цукором. Як-шо з хаты пидэш, зачыняй уcэ.
       Мария вышла быстро в калитку пошла в противоположную сторону от машины Семёна, никого не замечая.
        -- Так какая работа? - ничего не подозревая, спросил Максим.
        -- Ямку выкопаешь и всё. Закапывать будут другие, - уже с холодным жёстким взглядом в упор, сказал Сеня.
        Во двор вошли Юрка и Семён. Юрка смотрел из-подо лба с отвисшей нижней губой, своим выразительным взглядом убийцы. Все трое стали вокруг перепуганного и оцепеневшего Нигуцы.
        -- Ну что, палач. Сам-то готов принять ту смерть, которую мне готовил?
                171
 – спросил Семён.
        -- А это уже от него не зависит. Сейчас поедем, он выкопает ямку. Удавку на шею и прикопаем, - медленно, утробным хриплым голосом, произнёс  Бобёр. – Лопата у тебя есть? Мы потом привезём, кинем во двор.
        Видно было, как Нигуца терял самообладание. Его начало постепенно трясти. Колени, руки и, наконец, губы. Лицо покрылось потом. Он, не контролируя себя, стал очень громко непрерывно издавать звуки из заднего прохода.
        -- Фу ты ничтожество, - продолжил тем же голосом Бобёр. - Перестань вонять здесь. Мы тебя кончим быстро. Где лопата, поехали. А то ты здесь всю улицу завоняешь.
        -- Не надо, не убивайте. Я умоляю вас, -  дрожащим голосом стал просить Нигуца, - Семён Анатольевич, прости! Прости, меня!
       -- Вот видишь, сегодня какой ты. И Семён Анатольевич, и прости.  А вчера вечером, что говорил? Козлом обзывал, висельником проклятым.
       --  Прости, Семён Анатольевич…, не убивайте… Помогите… - попытался закричать Нигуца, но голос от волнения почти пропал.
       -- Сколько можно его слушать, - подойдя и железной рукой ухватив за локоть, Сеня младший потащил Нигуцу к выходу со двора. – Анатольевич открывай багажник.
       Услышав это, Нигуца обмочился. Он стал безуспешно упираться со слезами на глазах. Сеня пренебрежительно толкнул Нигуцу на ворота, ударившись, он упал на газон внутри двора. Он продолжал, плача, ползать за Семёном и просить о помиловании.
     -- Семён Анатольевич, прости… Помилуй, я заплачу.
     -- Кому нужны твои вонючие деньги, - выкрикнул Семён. - Да и ты тоже. Руки об тебя марать, гнида. Успокойся, никто тебя убивать не собирается.               
     -- Да. Но мы все потратили на тебя, ничтожество, время и нервы, – возмутился Юрка, - Анатольевич вчера, мы сегодня. Как ты собираешься всё               
это возместить, сучёнок?      
    -- Если мы подъедем к нашему сельскому магазину, - обрадованный такому повороту событий, оживился Нигуца, у которого стал появляться голос, - я смогу быть благодарным и постараюсь вас не обидеть. Багажник наполню.
     -- Конечно, наполнишь, - предупредил Сеня младший, - иначе мы тобой его наполним.
    -- Никогда не думал, что ты, гнида, можешь так уважительно разговаривать, - удивился Семён, – иди закрой дом, как мать сказала и поехали.
     -- И не вздумай испытывать судьбу. Иначе всё может повториться и на тот раз, уже до конца исполнено, – предупредил Бобёр, покачав в стороны массивным подбородком.
      Он посмотрел опять на Нигуцу из-подо лба, от чего, видно было, ему опять стало не по себе. Когда все сели в машину Семёна, неожиданно вернулась Мария. Наверное, поездка в город за сахаром, не состоялась. Она узнала Семёна и подошла к водительской дверке.
                172
      -- Сэмэн Анотольовыч, чы цэ вы? Божэ мий! Так цэ вы прывозылы чоловика наняты мого  нэпутьового Максыма на роботу? От спасыби вам. Вы и зараз нам допомогаетэ.
      -- Добрый день Мария, - поздоровался Семён, не выходя из машины. – Мы вам, вы нам помогаете, так и живём. А если мы не будем помогать друг другу, кто нам поможет? А дети, какие бы небыли, они наши. Главное, чтобы старших и родителей уважали. Извини Мария, до свидания, торопимся.
      -- Ось, ось. Повчы и мого нэпутьового. А ты слухай сынку, слухай, шо Анатольовыч каже. Ну, до побачэння! До побачэння! – крикнула Мария, вслед трогавшейся с места машине.
     В магазине Нигуца, под запись, набрал: ящик коньяка, упаковку разных соков и напитков, штук пять качалок разной колбасы. Ветчину и сыр, несколько банок консервированных грибов, маслин, крюшонов, и разных паштетов.  Отъехав от магазина до поворота на улицу, где жил Нигуца, его высадили.
       -- Можно, я  скажу   Андрею  Артёменко,  что  это я  за  двоих  проставился,               
чтобы к нам, будто обоим, не было больше претензий по вчерашнему случаю, - стал просить Нигуца.
      -- Хорошо, - согласился Семён, - пусть хоть так ответит за своё хамство. А ты мне напоследок, ничего не хочешь сказать?               
       -- Нет, а что ещё? – удивился Нигуца. – Ах, да. Извините меня за вчерашнюю выходку. Больше такого, по отношению к вам, никогда не повториться. Прошу извинить нас, за себя прошу и за Андрея.
      -- Ладно, – сказал Семён. – Найди Андрея и с сегодняшнего дня постарайтесь нормально вести себя на работе сторожами и вовремя менять дневного сторожа.  С передачей дежурств и записями в тетради как положено. Запомнил?
     -- Да, запомнил.
     -- Всё.
    Семён надавил на педаль, и машина рванула в направлении города.
     -- Ну, что думаете, внял воспитанию? - Спросил Семён.
     -- Ты вот что, Семён. Заканчивай с этим заводом. Его всё равно будут дербанить.  А с твоим характером, можешь сильно пострадать, - посоветовал Юрка. – Подыскивай себе другую работу.  Сегодняшнее унижение, твой этот Гуцея, западэнэць, тебе не простит. Даже если ты его уволишь, он местный и пастись возле дармового металла, так или иначе, будет. Да и Захарченко твой фрукт, как я понял, ещё тот.
      -- Да это понятно… Легко сказать, другую работу. Где её найти?
      -- Семён Анатольевич. Моего отца попросили найти толкового директора на новое предприятие, с нулевым балансом. Предприятие находится здесь, в Андреевске.  Может, позвоните отцу? – предложил Сеня.
      -- А что же он, тоже мне ещё брат.  Забыл мой номер телефона? – удивился Семён.
      -- Это предприятие, уже год, как открытое.  Просто ещё не начинало свою
                173
деятельность. Вы понимаете, не было ни каких банковских проводок. Но к отцу, обратились только на прошлой неделе. Я, сегодня вечером напомню ему про вас. Хорошо, вы согласны?
       -- Ну, надо ознакомиться с предложением по существу. А в принципе, почему  нет?  Да!  Сколько  сейчас  время?  –    Семён   посмотрел  на   часы. –               
Половина одиннадцатого. Мне, на одиннадцать в ОБЭП. Давайте заскочим домой к Бурлаку, узнаем за Петюню. Потом, быстренько, кинем тебя Сеня. Куда тебе удобней?
      -- В парк. А вы что, на шашлыки не приедете?               
      -- Приедем, но чуть попозже, - пообещал Семён.
      Подъехав к дому Бурлака, было удивительно, что он дома, а не у Котлярова. Все трое вошли в незапертую входную дверь. Бурлак и Тамара сидели в беседке и что-то оживлённо обсуждали. Увидев гостей, они замолчали.
      -- А ты почему не на роботе? - спросил Юрка.
      -- Какая работа, кум. Я отпросил нас с тобой на сегодня у Котлярова. Что там у вас на заводе произошло? Петька вчера поздно вечером приехал, перепуганный, весь не в себе. Ночь не спал. А сегодня менты приходили, его спрашивали. Нам ничего не сказали, зачем он им. Слава Богу, что я его, к тому времени, уже отвез в больницу. А там его в психиатрическую больницу определили.
       -- Почему в психиатрическую? – спросил удивлённый Семён.
       -- Да он, похоже, свихнулся, - сказала Тамара. – Всю ночь буровил, что кого-то повесили. Что его повесят следующего. Стал прятаться в шкаф. Вот мы с Петром и решили его отвезти в больницу.
        -- Гадёныш. Натворил. Нашёл, где спрятаться, - сказал Семён.
        -- Чего он там натворил? - спросил Бурлак.
        -- Анатольевич, тебе уже некогда, ещё Сеню отвозить, езжай. Я останусь пока тут и всё расскажу. Найдёшь меня потом на рынке, у Ирины. Кум меня потом туда отвезёт.
        Семён, согласился и они с Сеней уехали. Высадив его возле парка и, договорившись ещё сегодня встретится, Семён поехал в ОБЭП. Было десять минут двенадцатого, когда он подъехал к милиции. К машине подошёл Захарченко, видимо поджидавший Семёна.
        -- Опаздываешь, Семён Анатольевич? – поздоровавшись за руку, сказал Захарченко. – На тебя это не похоже.
        -- Были уважительные причины Василий Никонович. А вы что, без меня не хотите заходить? Или, всё-таки, решили согласовать нашу позицию?               
      -- Нет, я уже был. Просто хотел предупредить, что всё прикрыли. Вопросов у ОБЭП больше нет. Сегодня, Николай Паламарчук, представил все недостающие документы в ОБЭП. Единственно, хотели наказать Хитрука, за неправильное оформление документов, но он попал в больницу и выйдет оттуда не скоро. Что-то с головой.
      -- Вот оно как. Ну что ж, видите, как всё хорошо закончилось для вас. А вы
                174               
волновались. И что теперь дальше?               
       -- Знаешь, Семён Анатольевич.  Мне здесь  посоветовали,  или  нет, даже                рекомендовали, чтобы ты уволился. Пойми, я не могу пойти против ОБЭП. Не обижайся. Тебе нужно рассчитаться.
       -- Ладно. Раз рекомендовали, значит так и сделаем. Чего же не пойти людям на встречу.  Когда можно будет получить расчётные?
       -- А сейчас. Правда ведомости нет с собой. Но ты напиши расписку на получение расчётных, двести пятьдесят гривен, и я тебе их выдам. А копию приказа на твоё увольнение по собственному желанию я, пока тебя ждал, написал от руки. Тоже сейчас отдам тебе. Только ты мне заявление на расчёт тоже напиши.
       -- Хорошо. Только надо бы добавить хоть семьдесят гривен на бензин. Сколько раз, за это время, я ездил на завод. Паламарчук что, рассчитался за металл? – спросил Семён.
         Семён достал из машины блокнот, ручку и принялся писать расписку и заявление.      
       -- Напиши в расписку и тридцать гривен на бензин. Больше нет с собой. Да и дома сейчас нет. Это мы немного готовой продукции продали со склада. Ну что, тебя заставлять ждать пока он рассчитается? Мы же порядочные люди, знаем друг друга давно. И вообще, заходи, как не будь, пообщаемся.
       -- Зайду.
       Семён отдал расписку, заявление и получил копию приказа и, заранее приготовленную саму денег. Потом Захарченко долго копался во внутреннем кармане, чтобы там из пачки отсчитать, не вынимая её, тридцать гривен. Они пожали друг другу руки и Захарченко спешно удалился. Семён поднялся в 302 кабинет. Там, следователь Нестеренко, ничего нового Семёну не сказал.  Сообщил что, как он и обещал, они во всём разобрались и им всё теперь ясно. Сожалел, что так получилось с молодым парнем, Петром Хитруком. Алчность довела до психушки. Ещё раз посоветовал расстаться с Захарченко. Пожелал впредь быть осторожным с выбором работы. На этом и расстались. Зайдя к Соболеву, Семён его опять не застал на месте. Сев в машину, он, с несказанным облегчением вздохнул и решил.               
         «Надо сейчас будет отвести Юрченко Зое Васильевне сторожихе, хоть тридцать гривен. А то опять получится, пригласил и бросил. Дальше пусть думает сама, работать там или нет».
         Съездив на завод, отдав деньги и попрощавшись со сторожихой, Семён забрал Юрку с рынка, выделив часть тормозка из багажника, как презент, Ирине. Отогнав машину в гараж, прихватив ещё часть тормозка для Сени и его отца Игоря, они поймали такси и поехали на пикник самбистов. Вечером, проведя Сеню в Красный Луч, Юрка и Семён вернулись в гараж и продолжили своё общение. Они вспоминали, выпивая коньяк, какие случаи в их жизни, были похожими на Семёна приключение, когда не знаешь, останешься жив или нет. У Юрки их было много, поэтому рассказывал в основном он. Уже около одиннадцати часов ночи, Юрка предложил пойти по домам.  Но Семён,
                175
договорился с соседом по гаражу, который задержался поздно, подбросить Юрку домой, так как ему завтра идти работать к Котлярову. А сам, снова безработный, решил заночевать в гараже.