Якобинцы

Якобинцы
Когда я вошел в комнату к Марку Исаевичу, то застал его в непривычной для него позе - он никогда не сидел «нога на ногу», считая эту позу вульгарной и подходящей только для девиц легкого поведения. Но в этот день он не только так сидел, а еще и помахивал одной ногой - вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз...

Я сделал вид, что ни капельки не удивлен его поведением, но на душе у меня стало как-то тревожно. Успокаивало лишь одно - лицо Марка Исаевича было какое-то хитровато-заговорщицкое, как будто бы он узнал некую «страшную тайну» и только ждет как бы улучить момент, чтобы ею со мной поделиться. Я делал свои дела, но спиною ощущал на себе пристальный, следящий взгляд Марка Исаевича. И вот, уже на выходе, он остановил меня вопросом:

- Волька! Кто такие якобинцы? Вы знаете?

Я обернулся. Марк Исаевич преобразился. Из «шального мальчишки» он снова стал серьезным мужчиной и сидел в кресле, как и подобает такому человеку - ровно, немного наклонив голову вправо, положив руки на подлокотники. Заметив, что я слушаю его, он поднял правую руку, указыв на меня пальцем и повторил свой вопрос:

- Вы знаете кто такие якобинцы?

Марк Исаевич был не тот человек, которому можно сказать «Не знаю», повернуться и уйти, поэтому я, выдержав некоторую паузу, как будто бы вспоминаю, ответил:

- Какие-то заговорщики времен Французской Революции...

Лицо Марка Исаевича просияло.

- Вот-вот! Все так и считают! А это не так! Точнее - не совсем так...

- Ну, тогда, поясните... - потребовал я, поскольку, на самом деле, понятия не имел, кто они такие.

- Вы.., я.., мы с вами.., Аллочка.., моя Валя... - с улыбкой, не спеша, вымолвил Марк Исаевич.

- У-у-у... - промычал я - энто как-то антиресно?

- А вот так-то, Волька, - вскрикнул Марк Исаевич - ведь ко всем нам, ко всему, что нас окружает здесь, в СССР, можно прибавить слово «Якобы»! Якобы страна, якобы свобода, якобы город, якобы литература, якобы искусство...

- Ах вот вы о чем - воскликнул я, так же громко, как и Марк Исаевич. - Ну, понятно... Теперь понятно.

- Ну, посудите, Волька! Медицина, образование, культура... Это разве медицина, это разве образование, это разве культура? Это - якобы медицина, это - якобы образование, это - якобы культура! А магазины? Это разве магазины? Они же пусты! Это - якобы магазины, это - якобы торговля, раз она не торгует, а выдает по талонам...

- Да... - протянул я - лихо сказано... никогда бы до такого не догадался...

- Пройдитесь по нашей улице вечером, особенно в якобы парке. Это разве люди, стаканы, бутылки, крики, драки. Это - якобы люди...

Он грустно помолчал и добавил: - Якобы жизнь... - снова помолчал и продолжил - А может и якобы смерть? - глаза его на секунду сверкнули, но тотчас же потухли - на этой якобы планете, в этой якобы вселенной...

Марк Исаевич молчал. Глаза его были неподвижно направлены в одну точку. По всему чувствовалось, что он погрузился в глубокое раздумье.

Чтобы не мешать, я тихонько вышел, а он якобы не заметил моего якобы ухода.

Эти «якобинцы» крепко-накрепко засели у меня в памяти.

С тех пор прошло ужасно много лет. Уже нет и самого Марка Исаевича и его Вали, нет той страны, в которой мы якобы жили, нет тех идеалов, в которые мы якобы верили, нет даже той цели, к которой мы якобы стремились.

А якобинство осталось!

Стоит только оглянуться вокруг, ступить на потрескавшийся, полный ямок и ям, якобы тротуар, зайти в наш Тимирязевский, больше похожий на бурелом, якобы парк, пройти по заплеванному, заросшему сорной травой, берегу, якобы пляжу, на котором расположились купающиеся и загорающие, прождать сорок минут, якобы скорую, помощь, узнать о том, что учительница английского языка ударила ученика по голове журналом - якобы образование...

Чтобы продолжить - якобы Конституция, которую можно не соблюдать, якобы закон, меняющийся, как женское настроение, якобы президент, который правит бесчисленно много лет...

Да-да-да, Алла так и осталась моей якобы невестой. Страна так и осталась якобы страной.

И взаправду - все мы - якобинцы. Смешно, до слез!

А вот кто такие, действительно, были якобинцы я так и не узнал. Да, сейчас, спустя сорок лет, есть интернет, но мне нет интереса копаться в музейном хламе. Зачем мне какие-то, давно сгинувшие со света, якобинцы, когда вокруг меня ходят ЖИВЫЕ!