Жив курилка, жив в каждом из нас дух Черномырдина

---
     Посмотрел как-то перлы Черномырдинские, вспомнил чиновное своё прошлое. А ведь всё это было, было, было... И вино никогда не заканчивалось вином... А женщины-чиновницы, ах какие они были на самом деле изворотливые бл..бл..агородные, чуть подвыпившие дамы...
+++++++++++++++++++++++

Репортаж с одного совещания.   

     Собралися как-то чиновники на какое-то совещание. Вот они, значит, собралися, расселися по стулам вкруг стола, встал тут среди них один товарищ, по виду самый ответственный, и начал он речь держать такую:
     -- Так, теперь вся работа у нас и у вас станет строиться для того, чтобы ликвидировать всё то, что было накоплено за долгие годы.
     Товарищ немного подумал, переваривая, что он сказал, и добавил:
     -- Надо делать то, что положено, что людям нужно, а не что хочется и не то, чем мы с вами тут все занимаемся.
     Чиновники за столом напряглись, пытаясь вспомнить, чем они тут вообще занимаются. Главный столоначальник склонил голову набок, пытаясь расслышать, что ему вполоборота наговаривает сидящий рядом с нем другой чиновник, рангом, видать, пониже. На какого-то животного, то ли птицу стал похож. То ли ничего не расслышав, то ли оставшись при своём мнении он продолжил:
     -- Я говорить ничего такого не буду, а то тут скажу вам ещё чего-нибудь, что вы трактировать будете.
     Тут он снова задумался:
     -- Тракторовать, или как там ещё у нас в директиве.
     -- Вы понимаете, что нас никто не может и не должен упрекать за то, что у нас есть помыслы… у кого хорошие, а у кого какие…
     Народ вокруг согласно закивал головами, что-то зашелестело, и забренчало где-то, помыслы в головах похоже.
     -- Курс нашего движения вперёд единственный и он безусловно правильный.
     Чиновник от удовольствия даже крякнул. Потом оглянулся по сторонам. И, чтобы никто ничего не подумал такого, добавил:
     -- Мы выполнили все пункты по нашей работе: и А и Б, и даже В. Отродясь такого случая не было, и вот опять.
     Что он тут имел ввиду? Мало кто понял. То ли он имел ввиду своё кряхтение, то ли что ещё?
     -- И вообще, всё, что мы тут сделали, мы сделали по-настоящему, по большому, ну и по малому тоже. Это надо думать, это надо понимать.
     Тут он снова приосанился, подтянулся и повёл свою речь дальше:
     -- Надо думать, что следует понимать, у нас по глазам должно быть видно, что всех тошнит от того, что всё стоит. А ведь все знают, что тут стоит всегда всё на свете, только не то, что нужно.
     Товарищ отдышался и добавил, для непонятливых:
     -- Ну надо же в конце концов думать головой, что понимать-то.
     -- Теперь поговорим про наши, известные всем органы. Они совсем не движутся в направлении, согласно курсу, согласно курса. Пьяные все что ли там? Я понять, конечно могу, что лучше водки ничего хуже не бывает, вышестоящие органы это нам указывают. Но ведь и это дело тоже форма движения для любого органа, а наши органы не готовы к этому делу. Смотришь как они это делают, так тошнит прямо в глаза.
     Тирада далась члену неизвестного органа с большим трудом. Он что-то стал искать по карманам. Нашёл носовой платок, потом какую-то бумажку, пытался её прочесть, потом поднял голову... Вокруг распространялась гробовая тишина, было ощущение чего-то переходящего из одного состояния в другое, перезвон прекратился, шорох спрятался где-то под пятками и не высовывался. Тут чиновный хан махнул рукой словно в никуда и произнёс новую тираду:
     -- Да нет, это же наглая ложь, у меня никогда не было вопросов к русскому языку, и я же не еврей, я не стану стесняться. Что мне там говорят, это не про меня. И вот ещё что, нам ещё дали время, чтобы мы сохранили своё лицо, лицо у нас главное, мы им всё можем сделать, даже то, что другие органы не могут. Ну просто ложь наглая...
     Снова пауза. Чувствовалось, что люди здесь собрались также и для чего-то другого. Они в тихую начали озираться по сторонам, принюхиваться. Что-то снова зашелестело в воздухе, послышалось тихое побренькивание. Это у людей в головах шло обмозгование чего-то своего.
     -- Теперь по вопросам нынешним. -- Вдруг грохнул чиновный хан. Грохнул так, что аж зазвонили айфоны в штанах у присутствующих. Чиновник сначала опешил, потом довольный эффектом своих вдохновенных речей, которые заставляют вздрагивать даже малоодушевлённые предметы, повёл речь свою к новым лексическим высотам:
     -- Что же мы сделали с нашей экономикой. А? Вот, молчите. Что же это, шли мы шли, искали рынки, как нам все там советовали, а заместо рынков у нас сплошные базары. Нет, я повторю вам, нет, это совсем не так, это инсинуации с запада, это всё у нас по-другому.
     Ну, так или не так, но народ вокруг вновь ожил, поскольку речь зашла о сокровенном, действительно, пора уже и о рынке подумать было, пусть хоть он и базаром называется, но там было всё, что нужно, и главное, там оно всегда было. Благо, что он не далеко располагался, и надо бы гонца туда послать.
     -- Нужно стремиться к хорошему, -- ворожил по-прежнему чиновный хан, -- а весь мир сейчас не туда идёт. Он наоборот всё делает. Так не придём мы никуда, не выживем, а если выживем, ну, кто останется, потом долго хохотать будем, что выжили и как жили.
     Чувствуя, что время пожимает, а народ начинает отвлекаться от поставленных вопросов, чиновник начал закругляться:
     -- Сами понимаете, дорогие мои, -- все тут сразу заулыбались, потому что хорошо знали своего начального столоводителя, это был сигнал к окончанию торжественной части, -- сами понимаете, что эти, которые там, -- чиновник снова неопределённо махнул рукой в сторону Космоса, -- так они до сих пор не тут, да тех, кто тут, те, которые там не всегда и ни разу никто сюда не позвал...
     -- Потом, мы ведь всё обещали, и что с того было сделано. Если бы сделали, то где бы мы были, нас бы вообще не было, поэтому конечно мы ничего и не сделали.
     Тут чиновник вдруг брякнул совсем уж ни к чему, не по теме:
     -- Воруют все, воруют всё, куда девается никому не понятно, но и страна у нас такая, что всё в ней не убывает, откуда только что не берётся.
     Чувствуя, что стал заговариваться, чиновник начал финишировать:
     -- Всегда будет у нас как всегда, потому что хотим, как лучше. И никто, повторю и никогда, слышите, ни за что…
     Чиновник бухнулся со всего размаху в стул, полностью утомлённый и обессиленный.
     Этим мгновенно воспользовался его подручный, полусонно сидевший во всё время чиновного спитча, словно под ним была пружина замедленного действия:
     -- Так товарищи, что будем: вино или водку, -- прямо и без обиняков вопросил он общество.
     Народ довольно загалдел, но среди неясного гомона слышно было, как какой-то совсем уж последний служака этого то ли ведомства, то ли органа пробубнил:
     -- Вино потребно для поднятия здоровья, которое нужно, чтобы радоваться жизни и пить водку.