Anestethic

Скрепки и мелодии
Удерживают вместе все эти воспоминания.
Воспоминания…
Воспоминания…
Я вообще не хочу думать.

Прогуляйся по закоулкам своей памяти,
И ты не захочешь возвращаться туда никогда.
Уходи…
Уходи…
Мне совсем не хочется петь.

TRAVIS


I

Я немножко слаб, глаза устали.
Им нужно чуть-чуть отдохнуть.
Но я не стану спать, потому что во сне
Случиться черт-те что…

Alice Cooper


Капитан Фабер?
Человек, поднявшийся из-за стола мне навстречу, кажется не таким ухоженным, каким я его привык видеть время от времени на экране телевизора: в это довольно тёплое январское утро некому и не для кого было подрисовывать его лицо и укладывать непослушные каштановые волосы, а потому знаменитый следователь из BFU предстал передо мной с двухдневной сизой щетиной и покрасневшими опухшими веками.
Капитан Фабер?
Вряд ли Лукас Хауг ожидал к себе кого-то ещё, но он на всякий случай решил удостовериться.
Всё так. Эту фамилию дал мне мой отец, Маттиас Фабер, в прошлом тоже пилот гражданской авиации. Видите ли, это у нас семейное. Даже моя сестра... Правда она не летает, а только возится на земле со стремительными птицами. Да, именно так я и сказал. А вы Лукас Хауг, верно? Это ведь вы расследовали катастрофу рейса 8995 три года назад? Чему вы удивляетесь? Мне приходилось смотреть телевизионные передачи с вашим участием. Хотите верьте, хотите - нет.
И ещё у него оказалась раздражающая привычка теребить костяные пуговицы на простом сером кардигане, в который он оделся в тот день, а когда они надоедают, то переключать внимание на шариковую ручку и вертеть её длинными цепкими пальцами, щёлкая кнопкой на колпачке.
Капитан, вы точно в порядке?
Я сглотнул, глядя на эти нервные холёные руки, и ответил на вопрос: настолько, насколько может быть в порядке человек, переживший крушение авиалайнера… только давайте договоримся сразу: не называйте меня капитаном.
Почему? Ведь вы командир воздушного судна.
Был им.
Хотите воды?
Позже, может быть. Говорить придётся много, не так ли?
Глаза следователя сощурились.
Что по-вашему произошло в тот вечер?
Мне нравится, что он привык ценить и своё, и чужое время и приступает к делу без всяких церемоний. Его вопросы короткие, чёткие и исключительно по существу.
Внезапно будто кто-то схватил хвост самолёта и начал смещать нас влево.
Тогда почему вы бросили руль направления?
Я не бросил. Он не слушался.
Что же вы предприняли, когда, как вы утверждаете, руль не отреагировал на нажатие педали?
Воспользовался штурвальчиком.
Штурвальчиком?
На низких скоростях пилоты авиалайнеров используют штурвальчик управления передним колесом, расположенный в левой части кабины.
Понятно… А скажите, вы знали, что на рейсе была ваша жена?
Разумеется, не знал!
Вы командир, а не знаете? Как же так, капитан?
Моя забота вести самолёт, а не сверять списки пассажиров.
Широкое обручальное кольцо на безымянном пальце вспыхивает золотыми искрами каждый раз, когда я взмахиваю руками.
Какое отношение моя жена имеет к этой катастрофе?
Возможно, что никакого. Это я и собираюсь выяснить.
Анна-Мария. Мы так и не успели прийти к какому-то решению… Как и почему она оказалась именно на этом злополучном самолёте? Мой рейс в Берлин не был единственным… По какой счастливой случайности рядом вместе с Анной-Марией не оказалось Францля? Если бы ей хватило решительности привести свои угрозы в исполнение, мой сын мог оказаться в числе пятидесяти трёх погибших при крушении лайнера и последовавшем вслед за тем пожаре.
О чём задумались, Фабер?
Так… ни о чём… Кажется, вы предлагали мне воды?