Записки пограничного комиссара. Часть 3

   
Однажды в соседний погранотряд пришел нарушитель и припер  солидную партию документов и Алекса командировали туда для оказания, как тогда говорили, практической помощи. Добирался на поезде, на станции спросил, как дойти до воинской части. Оказалось рядом, следовало преодолеть железнодорожные пути и немного пройти пешком.
Отрядом командовал подполковник Йолтуховский, отделом - капитан Кочегаров,  тот самый, что учился в Москве двумя курсами старше и сопровождал Алекса из Хабаровска в Казакевичево.  И вот уже  начальник отдела. До Евгения  отдел возглавлял полковник Плужников. Он неожиданно скончался от странной болезни – на голове образовалась шишка, которая оказалась злокачественной опухолью. Странно закончится жизнь и у Евгения,  уже на высокой должности в Москве, у него обнаружится белокровие. Но об этом рассказ отдельный.

Начальник отдела имел просторные апартаменты, под которые была отгорожена часть бывшего холла на четвертом этаже здания управления. И потому окно в кабинете было во всю стену. От этого казалось светло и уютно. На столе много разных ручек и прочих канцелярских принадлежностей. Ощущалась культура и стремление хозяина выглядеть прилично.
Алекс прибыл не один, командировочных на усиление распределили по разным кабинетам и каждому вручили по пачке документов. В отделе близко сошелся с Володей Тихомировым, который "сидел" на информации.  Про город Биробиджан ранее Алекс ничего не слышал. Еврейская автономная область, а если коротко ЕАО с центром в Биробиджане, ранее станция Тихонькая, была создана Сталиным, как выяснилось, для усиления пограничного режима района.  Граница в то время часто нарушалась китайскими и белогвардейскими, как тогда, говорили, бандитскими группами. Идея Сталина заключалась в том, чтобы поставить преграду на их пути в виде поселений, жители которых бы враждебно относились к белоэмигрантам, и особенно к казачеству. Тут, лучше евреев, ранее притесняемых казачеством, найти было трудно.

Первый эшелон с евреями-переселенцами прибыл на ст. Тихонькая в мае 1928 года. За первые 6 лет на Дальний Восток переселилось двадцать тысяч человек, при этом, одиннадцать вернулись на прежние места жительства. В настоящее время их намного меньше, чем было в 1934 году.
Документы, которые предлагалось перевести, касались приграничных проблем, что было близко, понятно и полезно. Пожалуй, с этих документов Алекс начал разбираться в «китайской специфике», в жизни обычных китайских граждан, проживающих на краю своей Ойкумены.  Бегают по своему берегу, выкрикивают что-то, не сразу понятное из цитатника Мао Цзэдуна, а чего спрашивается? Что тебе хохол на нынешнем майдане. Во всем надо разобраться.

Китай переживал трудности, сравнимые с советскими 30-х годов.  Борьба группировок, чистки. Массовые переселения населения, во многом походили на раскулачивание в СССР со ссылкой людей на  «горячие участки социалистического строительства».
В  Китае все по команде, все в строю. И Китай это не просто China, как его называли когда-то, а Народная Республика, где народ, что тебе белый листок бумаги, на котором можно писать любые иероглифы. Это не Алекс придумал, а вождь Мао Цзэдун. Вот он и установил драконовские порядки, а точнее режим в строго режимном царстве-государстве. Всё было расписано до мельчайших деталей - где, когда, куда и сколько, кто и за что ответственный. Режим в приграничье включал в себя не только требования пограничной политики, но и порядок въезда - выезда в пограничный район, вопросы прописки и проживания. Пропуск в пограничные населенные пункты выписывался и выдавался только управлениями общественной безопасности. Пропуск выписывался и на выезд,  если не было удостоверения жителя пограничной зоны.

Для оформления такого пропуска, в частности для отпускников, органы общественной безопасности направляли в коммуны запросы, запрашивали на проверяемых рекомендательные письма («цзешао синь») из производственных бригад. Очень сложно обстоял вопрос с пропиской. Временно работающим в погранрайонах отделы безопасности коммун, прописку в коммунах не продлевали, это делалось только через уезд. Прописка оформлялась только по адресной книге,  которая называлась «хукоу» и только с разрешения местных парткомов.
Режим на границе распространялся на все области деятельности. Точнее сказать, у китайцев все было зарежимлено. Транспорт двигался только под контролем уездных  отделов безопасности. Тем боле если дороги прокладывали по льду пограничных рек.
Как-то раз, сидя на заставе, Алекс наблюдал, как напротив, в районе Иргинских сопок  рыбачили китайцы. За рыбаками, а точнее за джонками, с малых военных пограничных катеров велся контроль. Вначале рыбаки сплавлялись на лодках вниз, потом возвращались и вновь бросали длинные до двухсот метров из лески сети - «стенки». Иногда возвращаться вверх лодкам помогали катера.

С места, где Алекс находился, просматривались соседний поселок Сяохэцзы, а также вышка в районе поселка Дунхайцунь, с которой частенько, видимо ополченцы,  вели наблюдение за островами Тарабаров и Большой Уссурийский. Несколько в тылу располагались села: Дунань, Дунфа, Шенли, Туаньцзе, Дуншен, наименование которых, по большей части,   были связаны с востоком, так как «дун» - это восток, а «Дун фан хун» - гимн хунвейбинов «Алеет красный Восток».
Шенли и Туаньзце переводились как «Победа» и «Единство» — сплошной патриотизм. Еще глубже в тылу дислоцировались поселки Тунццзян и Нунцзянли. Через них шла дорога от уездного города Фуюань на Чжуацзи, который, согласно карте, называли Чуадэр. Южнее Чуадера по реки Уссури располагались населенные пункты Белахун и Хайцин.

Китайские села стояли недалеко от рек, озерков и проток. В свое время казаки тоже строили станицы там, где были луга и выпаса, а они чаще всего находились возле больших речных островов. Когда наши станицы и поселки на границе захирели, то и острова остались без хозяина. Китайцы это прекрасно знали и отстаивали свои позиции, можно сказать притязания, не только путем дискуссий и заявлением протестов, но и практически – они их осваивали и использовали в хозяйственной деятельности. В этом, у них была насущная потребность. Создавались коммуны, сосредотачивались большие массы людей, осваивались пограничные земли, к которым относились и острова. Для советских людей пограничные острова на тот момент реального экономического интереса не представляли. Людей на границе не было, и громадные  пространства находились в запустении.
 
Кроме указанных поселков, в  фуюаньском восточном выступе, был расквартирован по многочисленным бригадам, а их насчитывалось более двадцати, госхоз «Цяньшао» («Передовой»). Военизированные подразделения трудились, осваивая целину, и готовились к войне.
Как китайцы организовывали работы на пограничных островах? В документах, которые приходилось разбирать Алексу  в Биробиджане, на этот счет говорилось:
«По каждому выезду коммунаров на острова информировались органы общественной безопасности. Существовали требования, согласно которым выход на острова и возвращение на берег должны были осуществляться организованно. Личные документы, записные книжки граждан, газеты оставлялись дома. Если работники выезжали на день, то они обязательно брали сухой паёк. Во всех случаях назначались старшие рабочих групп. В одиночном порядке выход на границу запрещался».
-Что, действительно имеются такие строгости? - интересовался он у старших и опытных товарищей.

-Из всяких правил, даже китайских, есть исключения, - отвечали они. Люди везде одинаковы и имеют тягу договариваться. Но если серьезно, у соседей народу много и там с нарушителями не рассусоливают, как у нас.
-Это как?
-Как говоришь. А так, раз и в глаз. Был человек и нету.
После того как рассматривался и утверждался порядок работ, выходящие на острова регистрировались на специальных бланках, получаемых в органах безопасности, куда накануне поступал примерный такой доклад:
«19 марта 1976 г. Вторая производственная бригада на 2-х тракторах с сеялками в 9 утра выходит на остров. Всего 15 человек, старший Чжан Гу, возвращаются в 23 часа». Если состав работающих и время выходов не менялось, ежедневные инструктажи не проводились, а только в начале и в конце работ. Если случались изменения, то ответственные экстренно выходили на связь с органами безопасности и  внешних дел и докладывали, так мол  и так.

Если «не так», разбирательством, в частности по заявлениям сопредельной стороны о нарушении "установленного порядка на границе", занимались работники этих самых органов «внешних дел». Ознакомившись с сутью заявлений, они звонили на погранпосты, просили уточнить, детали того или иного нарушения. Установив, кто и где допустил нарушение, сотрудники выезжали на места для проведения расследования и документирования его результатов.
-Я помню был большой ажиотаж в связи с выдворением наших дипломатов из Китая, - отвлек внимание  коллег от перевода представитель Благовещенска.
 -А когда такое случилось? - последовали ему вопросы.

 -Точно по дате не скажу, но в 1974 году. Тогда соседи ждали от нас, как они говорили ревизионистов, ответных мер. Что мы мол будем мстить за выдворение. У нас тогда проходил XXV cъезд КПСС, китайцы перешли на усиленную охрану. А у них был самый пик  критики "правых уклонистов".  Инструктажи по бдительности велись как у нас, так и у них.
 Их пограничные представители выезжали в коммуны и населенные пункты, участвовали в совещаниях с целью разъяснения "пограничной политики", доводили требования "по строгому соблюдению правил пограничного режима, особенно теми, у которых имеются лодки". Подходить к фарватеру рек Амур и Уссури строго запрещалось.

 -А сейчас как у вас? - в ступил в беседу местный представитель. Он на месте не сидел, а все бегал на доклады к начальству, пытаясь согласовать перевод бумаг с текущими делами.
 -У нас, как и у вас, только река поближе. От вас до Амура надо полдня пилять, а у нас  вышел из отряда, вот тебе и набережная, люди ходят и даже купаются.
 -Точно что ли! - удивился  местный товарищ. А я не помню, когда и купался, бумаги одолели.      
Бумаги. Когда Алекс докладывал свои справки, доклады и называл их бумагами, начальник всегда возмущался и поправлял его:
-Не бумаги надо говорить, а документы.

-Может малая часть из них и станет документами, - размышлял Алекс, - ну а большая, точно бумаги. Пролежат сто лет в делах и никому они не понадобятся, за ненадобностью. 
По китайским бумагам (документам) вопросы по границе китайцы решали достаточно глубоко в увязке с договорами и общей международной практикой, в том числе 60-ых годов. Чувствовалась их профессиональная подкованность.
У Алекса возникало ощущение, что китайцы, имея органы внешних сношений от Пекина до приграничных уездов, лучше   знали проблемы границы. В СССР такие службы в гражданских и военных органах отсутствовали и офицеры, которые привлекались к представительской работе, бывало не знали даже названия пограничного китайского уезда. Специальная страноведческая подготовка в пограничных частях отсутствовала.

У него ни раз возникали соображения, с которыми он делился со старшими офицерами, что всех допускающих к пограничной дипломатии следовало бы готовить, экзаменовать и только после этого разрешать участвовать во встречах с представителями сопредельной стороны. Политработники давили на сознательность, штабисты на знание обстановки по границе, службы боевой подготовки наставляли навыкам воевать и выживать, а за знания Китая, территориальных вопросов никто не отвечал. И потом, чтобы добиться успеха в переговорах, надо уметь их вести. В Москве, при Академии такие курсы появились в середине 90-х годов, в округах и частях этот курс в рамках текущей подготовки офицеров, которая традиционно называлась командирской, так и не появился. Всех упорно учили воевать, но не учили, как достичь победы без войны.

Какая велась на этот счет подготовка у соседей, Алекс не знал. Он знал, что во все времена китайцы были мастерами вести переговоры. Об этом свидетельствовали многочисленные книги, труды, трактаты, переведенные еще известным синологом Иакинфом Бичуриным.
Так, известный Сунь Цзы утверждал: «Кто еще до сражения побеждает предварительными расчетами, у того шансов много; кто до войны не побеждает расчетами, у того шансов мало. И еще он рекомендовал: «разбивать замыслы противника...его союзы, побеждать не сражаясь». Переговоры — это дипломатические сражения и к ним тоже надо было готовиться.

Работающим на островах рекомендовалось выставлять наблюдательные посты. Вырезать кустарник можно было только на разрешенных участках. Нарушители подвергались штрафу. При этом конфисковался инструмент и заготовленный хворост. В уезде Сунькэ запрещалось кому-либо выходить на реку для вылавливания брёвен. Это могли делать только бригады рыбаков. Наблюдение за плывущим по реке лесом разрешалось вести только с берега. Передвижение по Амуру в светлое время суток по берегу и на островах разрешалось только группами и не менее 3-х человек. Плавали китайцы на лодках только в дневное время, на санях по Амуру ездили по 2 человека. Нарушителей правил задерживали, с ними разбирались до выяснения личности и причин нарушения режима. Активный выход на острова завершался к 10 октября.
-А когда у вас заканчивается выход на острова? - интересовался Алекс у Тихомирова во время обеда.

-Какой-такой выход? -удивлялся он. Только летом и на короткий срок во время сенокошения. Угодий там никаких нет, хворост наши не заготавливают. Пограничники выходят по необходимости: порыбачить или грибы пособирать. Вот и все дела.
Столовая части располагалась в отдельном здании, чем-то напоминающем столовую Уч-Аральского отряда в Казахстане, где Алекс был на стажировке. В Казахстане кормили мясом, подавали свежие овощи. Здесь ситуация другая — лапша, вялые котлеты. Своих хозяйств в автономной области не так много, хотя есть известные, как например, «Амурзет». Полное название «Амурское земельное товарищество». В селе Амурзет дислоцировалась пограничная комендатура и там одно время служил приятель Алекса. Однажды, в маленьком бочонке он прислал в Хабаровск соленые огурцы и помидоры.

-Сейчас бы они не помешали, - подумал Алекс, - пережевывая сухую лапшу.
Ночевали командировочные в отрядной гостинице. Один раз Алекс был в гостях у Володи Тихомирова. Он и жена его москвичи и училище он окончил Московское. Алекс тоже учился в Москве и было о чем поговорить, вспомнить театры, спектакли. Тогда это было престижно, некоторые любители даже собирали театральные программки.
С утра начиналось  корпение над текстами, издававшими специфический китайский запах гаоляна с чесноком. Дело двигалось, общими усилиями потихоньку разбирались в иероглифах и их содержание.

   Китайская сторона весьма осторожно относилась к деятельности на пограничных реках, с тем, чтобы не допустить каких-либо оплошностей. Так, когда на одном из островов  соседи обнаружили прибитый течением лес, об этом факте доложили в ОБ. На место приехал их представитель, который после уточнения «спорный он или не спорный», доложил в коммуну, и только потом получил добро на вывоз обнаруженного леса.
С началом нового года в уездах согласовывались планы лова рыбы на реках и конкретно по коммунам. До утверждения этого плана лов рыбы запрещался. Частные лица в любом случае не могли ловить рыбу сетями. Так, представители отдела охраны военного подокруга Хэнцзян, находясь в командировке в 23-м производственно-строительном полку, для того чтобы немного заготовить кеты, вынуждены были договариваться с руководством местной рыболовецкой бригады.

Во время путины органы внешних дел допускали мобилизацию учеников для вязки сетей и ремонта лодок. На участках лова кеты имелись контрольные посты, на них в установленное время поступали доклады о результатах лова. Были и исключения - в погоне за прибылью некоторые руководители не обращали внимания на «погранполитику» и самовольно выходили на реки в ночное время и на не разрешённых участках.
Лов рыбы осуществляли специальные рыболовецкие бригады. Им определялись участки, составлялись списки рыбаков. Кроме лодок рыболовецких бригад, были личные и общественные. Лодки периодически перерегистрировались. Ответственные за плавсредства вызывались в уезд со списками наличия лодок и кому они принадлежат. По требованию военного командования, командиры погранрот составляли отчёты, в которых указывалось, сколько имеется на участке личных и государственных лодок, сетей, рыбаков.

Строгость в соблюдении режима проявлялась во многих элементах деятельности китайской стороны. Особо тщательно органы общественной безопасности проводили дознание по фактам обнаружения следов на берегу реки с выходом на острова. Такую информацию, в большинстве случаев, получали команды обстановочных речных катеров, которые устанавливали знаки судоходной обстановки, содержали их и контролировали их сохранность.
В коммуны часто поступали ориентировки по розыску. В этих случаях коммуна давала распоряжения в бригады расставить контрольные посты для проверки проезжающих. Службу несли круглосуточно. Задержанию подлежали лица из другого района,  не имеющие документов и подозрительные, хотя и имеющие документы.