Против судьбы - 5

   Вчерашний  день, принеся  массу  новых  впечатлений, промелькнул незаметно. Тарасовы, прикупив  кое-что  из  интересующего их  мебельного  богатства, уже  успели  договориться  о  доставке  по  адресу  на  свою  квартиру  и  урегулировать  практически  все основные нюансы, а  потому  пребывали  в  прекрасном  настроении  еще  с  вечера. Пару  «капель»  пришлось  с  ними  принять  и  мне – обмывали покупку сдержанно, без излишеств, но душевно. Смотрели телевизор, причем, я  с  интересом предавался этому занятию, несмотря на откровенное  однообразие программ –  вести с полей, программа «Время». Все это было откровенно знакомым  и  очень-очень  далеким...

   Ранним  утром  я  составил  компанию  Тарасову, он  собирался  съездить  на  пруд  и порыбачить. Сам  я  к  рыбалке  отношусь  как-то  без  трепета, но  посидеть  и  понаблюдать, время  от  времени  шепотом  спрашивая  о  каких-то  секретах, не  отказался. День  нужно  было  чем-то  занимать, ну  а  для  отвода  глаз  я  захватил  с собой  записную  книжку, в  которой  были  написаны  тексты  кое-каких  песен  и  немного стихов.  Пока  отставной  майор  внимательно  наблюдал  за  поплавками, я  сидел  неподалеку  на  стволе поваленного  дерева,  пробовал загорать  и  время  от  времени  делал   пометки  в  своих  записях.

 

  Надо   сказать,  природа  откровенно  настраивала  на  лирический  лад.  На  ветвях  уже  старательно  набухали  почки, птицы  уже  с  гомоном  носились, принося  на  крыльях  теплый  весенний  день.  А  солнышко,  непривычно  теплое  и  ласковое,  несмотря  на  апрель,  уже  ощутимо  пригревало. 



   Ближе  к  обеду   с  приличным  уловом  мы  прибыли  домой. Тарасов, сияя, широко  разводил  руки, показывал, какие  рыбины  чуть  было  не  попались  на  крючок.  Надежда  под  его  восторги  быстренько  почистила  и  выпотрошила  часть  улова,  и  вскоре  рыбка  во  всем  своем  великолепии   была  подана  к  столу!

  Поджаренная, с  аппетитной  хрустящей  корочкой, добыча  золотистой  горкой  возвышалась  на  большом  красивом  блюде, а  Василий Андреевич, просто  сияя  от  гордости, вспоминал  все  новые  моменты  рыбалки, и  видно  было, что  он  просто  по-детски  радуется.  Блюдо  вскоре  опустело, и  не  мудрено – рыбка  имела  просто  сказочный вкус. А  потом  еще  и  знаменитый  чайник (раз-два – и ведро, три-четыре – и напился), водрузившись  на  стол, составил   нам  компанию. После  того, как  дружными  усилиями  мы  все-таки  победили  его  наполовину  под  купленные  мной  вчера  вкусности, супруги Тарасовы, отложив  мытье  посуды  на  потом, в  обнимку  уселись  перед  телевизором.

   Я  же, поблагодарив  хозяев  за  чудесный  обед  и,  покинув  гостеприимный  стол,  направился  к  себе. Настроение было отличным, хотелось совершить  какой-нибудь  подвиг, поэтому  я  решил, что  если  никому  не  причиню  вреда  и  часик-другой   подремлю, то  миру  от  этого  определенно  будет  польза.



  Сон  на  свежем   воздухе  был  очень  кстати. Через  пару  часов  я  проснулся  и  некоторое  время  потягивался  и позевывал,  не  торопясь  вставать.  Хорошо-то  как…  Впрочем,  как  ни  валяйся,  а дело  делать  надо.


   Приближался  вечер. Сегодня  я  планировал  встретиться  с  человеком,  роль  которого  в  дальнейших  событиях  будет  едва  ли  не  основной.  Таких  людей  на  Станции  было  немало,  но,  поразмыслив  и  прикинув  свои  возможности,  я  решил  остановиться именно  на  этом  человеке. 


   Что  мне  о  нем  известно?  Должность,  имя,  в  общих  чертах  -  характер  и  взгляды  на  жизнь.  Жесткий,  прямолинейный,  не  терпящий  полуправды,  профессионал  высшего  качества,  преданный  своему  делу  и  знающий  его  до  тонкостей.  Требователен  к  себе  и   людям  в  равной  степени.   С  таким,  конечно,  работать  в  одной  упряжке  не  сахар,  но,  случись  нужда -  хоть  преисподнюю  штурмовать.  Да  и  информацию  о  нем    собрать  оказалось  намного  проще,  чем  о    других,  с  кем  можно  было  бы  вести  предметный  разговор.

   Было  их немного – второй  зам Главного инженера  и  зам  по  науке. Люди, для  которых  реактор  и  все  с  ним  связанное  было  не  просто  словом, а  прежде  всего  делом, которое  они  любили  и  хорошо знали, а потому могли быть полезны в моем начинании...


   Так. Вещи, которые  нужны, все  носители  информации – папочка  с  уже  тщательно отобранными  данными  по  аварии, заключения  комиссий, выдержки  из  книг.  Особенно меня порадовала  мысль, что  я  буду  показывать  человеку  его  же   книгу, которую  он  в  будущем  напишет  своими  же  руками... Или  не  напишет, тут   уж  насколько  удачно  все  пройдет. Самое  основное – газеты. «Правда», «Известия», «Труд»  и  еще  несколько, а  также вырезки, аккуратно  подклеенные  на  картонки – все  публикации  того  времени, рассказывающие  об  аварии.


  К  чему  все  это,  спросите  вы?  Не  проще  ли  включить  видеофайл  на  планшете,  или  фотографии  показать?  Не-ет,  ребятки!  Газета  в  советское  время – самый  достоверный  источник  информации!  Фотографии  можно  подделать,  а  на  планшет  тупо  отмахнуться, мол,  буржуйская  затея.  Так  что – газеты,  на  чьих   титульных  листах  явственно  читается  дата  выхода  в  свет.   От  этого  не  отмахнуться,  и  даже  такой  скептик  и  материалист, как  Мятлин, не  расценит  мои  доводы  как  дурную шутку.


    Как  вспомню,  сколько  времени  и нервов  у  меня  ушло  на  поиски  прессы  того  времени,  остатки  волос  дыбом!  Сколько  было  писем  написано,  какие  аргументы  в  уговорах  звучали.  Не  хотели  коллекционеры  расставаться  с подобного  рода  артефактами.  Правда,  долго  меня  терзали  сомнения,  сохранится  ли  информация  на  тех  газетах  после  переброски?  Фильмы  и  фантастика   не  дают  однозначного ответа.


  Я  и  сейчас,  если  честно,  не  понимаю,  почему  весь  собранный  материал  сохранился  в первозданном  виде,  а  электроника  продолжает  работать,  хотя  ее,  по  большому  счету,  даже  еще  не  сделали!  Ни  в один  из  сценариев  происходящее  не  вписывается!  Вообще!

 
   Планшет, впрочем, я  тоже  возьму. Пусть  формально  пока  его  как  бы  и нет  на  свете, но  видеофайлы на месте, просматриваются.   Покажу  фильм  человеку,  пусть  оценит.   Ох, думаю,  и  интересно  будет  ему  посмотреть  на  версию,  официально  признанную  в  моем  времени  и  воплощенную  в   мини-фильме!  Сразу  ругаться  станет  или  до  конца  досмотрит?  Вот  и посмотрим!


   Еще  парочка  мелочей  из  моего  времени. Сверток  с  бутербродами  и  бутылка минеральной воды (холодненькая!) – возможно  придется подождать, так хоть не на голодный желудок. И мой паспорт…  Вот уж действительно – ребус так ребус! По  его  данным  мне  в  данный  момент  должно  быть около  одиннадцати  лет!    Но,  как  ни  крути,  а  документ,  с  печатями,  фотографией  и  водяными  знаками.


   
  К  чему,  казалось  бы,  столько  переживаний? Во-первых,  сама  идея  предъявить  человеку  материалы  недалекого  будущего  сама  по  себе  уже   изрядно  отдает  фантастикой.


  Если  не  сказать,  откровенной  бредятиной,  учитывая, ЧТО это  за  материал…


  А  во-вторых,  здесь  уже  вопрос  доверия  к  источнику  информации.  Печатное  слово  есть  печатное  слово,  что  написано  пером,  как  говорится, не вырубишь  топором.   Электронные  носители  завоевывали  свое  «место  под  солнцем»  не  одно  десятилетие,  несмотря  на  очевидную  практичность  и  удобство.  Зачастую  уже  в  зрелом  возрасте,  несмотря  на  расцвет  электронных  технологий,  приходилось  утыкаться  в  привычные  справки-талоны-свидетельства  и прочую  макулатуру.  «Без  бумажки  ты -  какашка»!

 
   Так  что  фото  и видео  будут   потом  свою  роль  играть.  «Вначале  было  слово…».  Печатное, разумеется.



  Выкатив  из ограды велосипед, я  потихоньку, наслаждаясь  предвечерней  прохладой, покатил  по  дороге.



   Места, что  и  говорить, были  просто  чудесными. Дорога  была  достаточно  свободной, такой  массы  автомобилей, как  в  мое  время (вот же забавно как, а?) не было. Шелест ветра  в  ветвях, еще  не  покрытых  листвой, но  уже  готовых  брызнуть свежими искрами весенней зелени, ласкающие кожу  нежаркие  лучи  уже  уходящего  к  закату  солнца, даже  эта  весенняя  прохлада, ненавязчиво  обнимающая  за  плечи – все  навевало  на  лирический лад.  Хотелось вечно  крутить  педали, наслаждаясь  вечерними  ароматами  и  чудесной погодой, провожать  глазами  куда-то  спешащих  птиц, слушать  гудение  новеньких  шин.  Совершенно не  тянуло думать  о  чем-то  более  конкретном. Дорога наматывалась на  колеса, в душе царили покой и умиротворение…


   Вот  и  до  боли  знакомые  корпуса  с  полосами  на  боках. Станция. Первая очередь  и  вторая.  Сначала я  видел  ее  не  один раз  в  фильмах, отснятых посторонними людьми. Потом  уже  сам  через  очень  много  лет  я  ловил  ее  видоискателем  своей  камеры, стараясь  не  захватить  в  кадр  таких  же экскурсантов, снующих  в  поисках лучшего вида.  Даже  не  верилось,  что  я  стою  на  том  самом  месте,  где  десятилетия  назад  прошлась  большая  Беда.


   А  вот  когда наш автобус, миновав КПП, въехал  на  территорию  покинутого  людьми  Города,  и  мы  вышли   из  него  на  покрытый  свежими  лужицами  асфальт,  тут-то  меня  и  накрыло  всерьез.  Казалось, вся  людская  боль  и тоска разом прошлись  перед  лицом, подхватив  меня  под  руки, проведя  вместо  гида  по  заброшенным  улицам   и   молча  показав   мне   Город  с  высоты  многоэтажного  дома. Помню, даже  снимки  я  делал  как-то  автоматически, в  то  время  как  мысли  блуждали неизвестно где. Даже  рассказы  нашего  гида, одного   из   местных  жителей, проводившего  для  нас  экскурсию, я помню  весьма  смутно, к  огромному  сожалению... Как к поэту  приходит  Муза, так  ко  мне  пришла  людская  Горечь  в  тот  день. 


   Впрочем,  веселья   и  шуточек,  суеты  и  беготни  в  тот  день  тоже  было  изрядно.  Не  все,  к сожалению,  отнеслись  к  знакомству  с  Городом  серьезно.  Да и  бог  им  судья.


   Остановив  велосипед  невдалеке  от  проходной, через которую обычно уходили домой в Город работники  Станции, я сверился с часами  и  приготовился  к  ожиданию. В принципе, Мятлин  мог  и  задержаться, ничего необычного. Первые  полчаса  прошли  незаметно, потихоньку  начинало  смеркаться. Я  уж  было  собрался  воздать  должное  взятой  с  собой  еде, как вдруг заметил шагающего  в  мою  сторону  человека. Да, так и есть – он  самый, тот, кто  мне  нужен!  Мысли сразу же взвихрились в голове, пульс резко участился...  Э, нет, так дело не пойдет!  Дыхание ровное, успокоились  и  теперь  по  делу.

   -  Добрый вечер, Антон Семенович! – неторопливо  идя  к  нему  навстречу, поздоровался я.

 
  Тот  самый, нужный  мне  человек,  лицо  которого  я  знал  лишь  по  его  фотографиям,  удивленно  поднял  брови,  но  шаг  сбавил:

  - Добрый вечер, молодой  человек. Вы  меня  знаете? Откуда? Я  вас, извините, не припоминаю.



   - Да, вы  меня  не  знаете, но  это  не  столь  важно.  Вы  простите, что   я  вас   после работы  напрягаю,  но  мне  очень  нужна  ваша  помощь  как  специалиста. Меня Николай зовут.
 

  Мы  обменялись  рукопожатиями, после  чего  его  серые  пытливые  глаза  с  некоторым интересом  стали  меня  изучать.

   
  - Так  я  слушаю, Николай. Только  давайте  стоять  не  будем, если  удобно – излагайте  по  дороге.

   
   Я собрался с мыслями, досчитал  до  трех,  как  перед  прыжком  в  воду,  и начал:

   - Сразу  хочу  отметить – здесь  я  не  как  представитель  какой-либо  организации, а сам  по себе, частное лицо. От  вас  я  прошу  только  немного   внимания  и терпения. Обещаю  на  все  ваши  вопросы ответить  полностью  и  максимально  правдиво, в пределах того, что знаю, разумеется.  Но  для  начала  хочу  кое  о  чем  рассказать.  Дело  серьезное.

 
  - Любопытно,- хмыкнул он  и  достал пачку сигарет. – Курите?


   - Нет, спасибо. Так вот, речь идет о четвертом энергоблоке Станции. По моей информации, в  конце  месяца  он  будет  ставиться  на плановый ремонт.   Насколько  я  в  курсе,  при  останове  блока  выполняются  некоторые  виды  испытаний. Будут  они  проводиться  и   в  этот  раз. По  окончании  работы  реактор  будет  глушиться.  Казалось  бы,  обычное  дело?  Не  совсем.

   Дело  в  том, что  при  снижении  мощности  до  заданной  цифры,  оператор    упустит  ее   до  очень  малой  величины  из-за  неисправного  регулятора  и  тонкостей  управления  реактором  на  небольшой  мощности. В  результате  этого  реактор, в  силу  своих    конструктивных  особенностей, перейдет  в  очень  нестабильное  состояние. Тем  не  менее, испытания  пройдут  вполне успешно. Нужные  показатели  будут сняты, затем  будет  дана  команда  на  глушение реактора. После  нажатия  кнопки  АЗ-5  реактор  взорвется.


   Он  остановился, глубоко  затянулся, и, медленно  выпустив дым, пристально  взглянул  мне  в  лицо:

   - Вы  вообще  знаете, что  это  за  кнопка,  АЗ-5?  Для  чего  она? Какие  механизмы она  задействует  и  как  вообще  работает?


   - В  деталях – нет. Но  как  автомеханик  проведу  параллель  с  педалью  тормоза  в  автомобиле. Уместное  сравнение?


   - Да. Вполне, -  он  повернулся  и  неторопливо  зашагал  дальше. - Я  вам  даже  больше  скажу, Николай – не  читайте  больше  фантастику на  ночь, это  не  способствует  ничему  хорошему. Лучше  на  русскую  классику налечь, пользы  больше  будет.

    Видно, разозлил  я  его. Ну  да, как  же – человек  с  улицы, а  туда  же, сказки рассказывать, еще  и  о  сокровенном... Ладно.

  - Или  детективы  можно, да? Мозг  развивать, -  догнав  его,  полушутя-полусерьезно  спросил  я,  зная  о  его  книжных  интересах.

  - Кстати, да. Тоже  полезно. Мозг – вещь  такая,  в  развитии  нуждается.
 

  Я  сдержанно  улыбнулся.  Разговор  шел  не  совсем  так,  как  мне  бы  хотелось, но  дороги  назад  не  было:

  - Знаете,  ваша  ирония  мне  непонятна. Я ведь  не  выгоду  свою  преследую, а   всего  лишь  хочу  предотвратить  большую  беду, которая  случится  там, где  никто  ее  не  ждал. Помнится, кто-то  из  великих  людей    сказал:  кто  предупрежден, тот  вооружен. 

   - Да,  древние  римляне  зачастую  были  очень  мудрыми  людьми.  Жаль,  что  это  их  не  спасло,  -  Мятлин   остановился,  стряхнул  пепел  и,  повернувшись  ко  мне,  словно  с  натугой  произнес  своим  сипловатым  голосом:


   - Молодой  человек, я  сегодня  не  расположен  к  юмору, особенно  после  рабочего дня. Если  в  детстве  вы  не  наигрались  в  героев, то  сейчас, думаю,  не  самое  удачное  время. 
 

   «Молодой  человек»,  значит?  Вот,  значит, как  у  нас  с  настроением,  уважаемый?  Ладно,  подсыплем  перчику!


   - То  есть  в  то, что  реактор  взрывается, вы  не  верите  и  верить  не  хотите, так  вас  понимать? – глядя  ему  прямо  в глаза,  спросил  я.



   - Представьте  себе,  не  хочу!  Просто  послушайте,  информация, так  сказать,  к размышлению.  Любой  реактор  проектируется  и  сдается  в  эксплуатацию,  будучи  просчитанным  во  всех   направлениях  и  снабженный  защитами  от  разных отклонений  по  параметрам. А  потом  еще  и  доводится  до  ума  долгие  годы,  согласно  рекомендациям  тех, кто на нем  работает!  Это  если  очень  кратко,  самая  суть.  Так  что  мне, как специалисту, поверьте, неинтересно слушать  ваш  абсурд  и  уж  тем  более  верить  в него!


   - Зачем  же  верить, Антон  Семенович? Можно  ведь  не    отрицать, а  проверить! -  я  ухватился  за  его  слова  как  утопающий  за  соломинку. -   Даже  не  можно,  а  нужно! Я, собственно,  к  вам  именно  за  этим!


   - Как??? Объясните  мне,  как  вы предлагаете  проверить  то, что, якобы, произойдет  через  две  недели??? -  Мятлин,  повернувшись  ко  мне  всем  телом, даже  подался  вперед. -  Вы что, Господь Бог, что все на свете знаете? Кто  вы  вообще  такой, молодой  человек, и  откуда  здесь  взялись?



   Вот  это  уже  ближе  к  нашей  теме. Теперь  можно  и  карты  на  стол.



   - Я  из  будущего, Антон  Семенович, потому  и  говорю  о  том, что  произойдет.  Вернее,  только может  произойти, если  не  принять мер. Просто  потому, что  в  моем  времени  эта  катастрофа  произошла.

 
   После  этих  моих  негромких  слов  наступила  какая-то  нездоровая  тишина.


   Выкинув  погасшую  и  смятую  сигарету, он повернулся  ко  мне.   Я  выдержал  его  взгляд  и,  не  давая  ему  сказать  ни  слова,  продолжил  уже  смелее:



   -  Это  слишком  серьезно  для  того, чтобы  быть шуткой.  У  меня  на  руках – прямо  здесь  и  с  собой – достаточное  количество фактов, чтобы  в  корне  изменить  вашу  уверенность  в  реакторе, которому   вы  лично   отдаете   столько   сил  и  стараний. Поймите, речь  не  идет  о  шпионаже  или  вредительстве. Все   дело  просто  в  самой   конструкции  некоторых  механизмов  и  систем,  в   их  конструктивных  недоработках.   А  заодно   и   в  изменении  физики  самого  реактора, потому что  из-за  выгорания  топлива   процессы  в  активной  зоне  идут  не  по  рассчитанному   алгоритму. Ну,   вот  не   учли  этого  проектанты, когда  просчитывали, поторопились.  Видимо,  за  премией  гнались.   И  вы, как  опытный  физик, долгое  время  работавший  именно  в  этой  сфере, прекрасно должны понимать, о  чем  я  вам  толкую.

   
   - Я-то понимаю, - Мятлин  раздраженно  опять полез в пачку за сигаретой. - А вот  вы, похоже, в  этом  отношении  мало  что  смыслите, юноша! Или  вы  считаете, что  в  Академии  Наук  неучи  сидят?  Что  Правила  безопасности  не  писаны  для  проектантов?


   -  Антон  Семенович,  насчет  неучей,  сами  понимаете,  не  все  однозначно.  Вы  с  самого  начала  на  Станции,  знаете  ее  практически  наизусть.  Вспомните  сами, сколько  было  недоработок  и  изменений  в  проекте Станции, пока  ее  строили? Сколько  нервотрепки  выпало  лично  на  вашу  долю?  Положа  руку  на  сердце,  хотя  бы  себе  самому  ответьте  на  вопрос – полностью  ли  безопасной  и  от  всего  ли  застрахованной  построили  эту  красоту?


  -  Представьте  себе,  вполне,  насколько  может  быть  безопасным  ядерный  реактор!  И  защит  не  одна  и  не  две  стоит,  и  много  параметров  контролируется! -  раздраженно  ответил  он.


    - Ладушки. Вот просто,  чтобы  не  быть  голословным, пример.             Вам известно  строение  стержней системы  управления  и  защиты? Что  на  их  концах   не  бор, а  графит? И  как  этот  материал  нейтроны  поглощает? Чья  это  была  идея?  И  что  такое  «концевой  эффект»,  припоминаете?


   
  Тут  он   пронзил  меня  удивленным  взглядом.  Сердце  у  меня  в  груди  забарабанило,  даже   пот  пробил.  Неужели  я  достучался  до  него?!


  - Припоминаю.  Как  же  не   припоминать?  То,  что  я  про  это   знаю,  ни  у  кого вопросов  не  вызывает.  А  вот  откуда, интересно,  про  это  знаете  вы? -  медленно  процедил  Мятлин.


  -  Книги  умные  читал  по  интересующей  теме! – брякнул  я,  впрочем,  нисколько  не  обманывая. -  В  том  числе  и  лично  вашу.  Там  вы  очень  хорошо  все  по  полочкам  раскладываете.  Жаль,  что  слушать   никто  не  захотел!


  - Не  понимаю  вас,  юноша.  Абсурд  какой-то… - он  отвернулся  и выбросил  смятую  незажженую  сигарету. -  Какой-то  бред,  даже  понимать  отказываюсь!


  - Антон  Семенович,  давайте  так.  Я  не  хочу  быть  голословным.  Сказать  и  рассказать  по  всей  этой  ситуации  я  могу  многое, но  тут  не  говорить  нужно,  а действовать.  И  действовать  быстро  и  профессионально,  пока  есть  возможность  хоть  что-то  предпринять! Поэтому  я  и  обратился  за  помощью  именно  к  вам – человеку, до тонкостей  знающему  реактор, все его хитрости и сложности. А  в  героев  играть  мне  уже  как-то  не  по  возрасту.


   Мятлин,  пожав  плечами,  обескураженно  покрутил  головой:

   - Черт знает что... Вы или больной на голову, молодой человек, или же просто  авантюрист! Только непонятно, чего же все-таки  вы добиваетесь. Денег? Славы? Или  же  вам  просто на  нервах  у  меня  поиграть захотелось?


   Я  вздохнул.  М-да,  беседа, однако...


   - Хорошо, словам, вижу, не верите, оно и понятно – не  ждал  я  от  вас  другой  реакции. Полюбопытствуйте. Думаю, это убедительнее будет.

   Я протянул ему газету с небольшой статьей, в которой скупо говорилось об аварии. Он, чуть помедлив, взял, пробежал  глазами,  перечитал.  Потом  взгляд  его остановился на дате. Ага! Брови  его  полезли вверх... Что за чушь?  Повертел  ее  в  руках, бегло  просмотрел всю,  потом  опять  на  дату. Прямо  будто  высветилось  над  головой яркими  буквами – не  может  быть!  Может-может, я  вас  уверяю, сударь!  И  будет!  Не  дай,  Бог,  конечно...



   Я  просто  молча  стою  и  наблюдаю за ним. Мятлин  медленно  свернул  газету  и  взглянул  на  меня. Я  отметил, что  в  глазах  его  уже  не  агрессия, но  пытливый  вопрос  человека, привыкшего  до  всего  доходить  и  всему находить разумное объяснение. Это  уже  лучше, намного  лучше!  Теперь будем  чуть  мягче:

   - Эта  газета появится  еще  нескоро, Антон Семенович. Честно говоря, я очень хочу, чтобы она не появилась. Ни она, ни другие с подобными новостями. За этими строчками – одна из величайших катастроф. И в   наших силах  ее  предотвратить.

    Молчание  в  ответ. Ох, колеблется мужик,  верить  не  хочет, понимаю  его. Но  и  мне отступать некуда! Я  достаю свой  паспорт  и  подаю ему, забрав   газету. Он некоторое время листает документ, сравнивает фото с оригиналом, смотрит  дату выдачи,  хмыкает,  смотрит на свет...  Пауза. Отдает обратно. Опять достает сигареты, закуривает, отворачивается и начинает неторопливо  прохаживаться  рядом.

   Пока  он  раздумывает, видимо, куда позвонить  в  первую  очередь – то  ли санитарам, то  ли  в  милицию – я  достаю  свою  заранее  приготовленную  папочку с  массой  всякого  интересного  и  обращаюсь  к  нему:

   - Вы  не  торопитесь   в  милицию  звонить, Антон Семенович. Прежде  чем  все  это  попадет  неизвестно  в  чьи  руки, я   прошу  вас  просто     проверить   мои   слова. Доказательства  здесь,  в этой  папке.  Это   информация, касающаяся  непосредственно  аварии  и  причин, ее  вызвавших. Для  начала  немного, чтобы  всю  картину  ясно представить. А  детали  чуть позже.  Уверяю – Сименон или Агата  Кристи тут даже рядом не стояли!

   Остановившись  напротив  меня,  Мятлин,  не  отвечая,  смотрел  на  меня  и молча  курил.   Я  стоял,  держа  папку  на  ладони.  Докурив  и  затоптав  окурок, он  помолчал,  потом  вздохнул  и   взял  ее. Прищурился  и  остро посмотрел мне в глаза. Я выдержал его взгляд. 

   - Ну  что же, молодой человек, допустим, что  все, вами сказанное,  правда. Тогда  что  же  получается, вы  можете  и  будущее  предсказать? Раз  уж  из будущего  прибыли? – с  едва  заметной  насмешкой  прозвучал  сипловатый  голос  Мятлина.


   Ты  что, серьезно,  мужчина?  А, хотя,  ну  да,  ты  ж  фантастику  не  жалуешь… Впрочем,  кто  бы  на  его  месте  отказался  хоть  одним  глазком  заглянуть  в  будущее? Я  хмыкнул:

   
   - Это  вряд  ли. Как  бы  то  ни  было, но рассказать я  могу  лишь  то, что случилось  в  моем  времени, так  сказать, мой  вариант будущего. Оно  ведь от многих  величин зависит. Вот  если  мы  сейчас  все  как  есть  оставим, то  мой  вариант  будущего будет вполне правдоподобным. А  если  что-то  пойдет иначе, то  и  будущее   станет  другим. Поэтому  рассказывать  я  пока  воздержусь, а  вот  технику  будущего  показать  могу. Взгляните!

   Я  показал  и рассказал  ему  обо  всем, что  лежало  в  моем рюкзаке. Ненадолго  забыв  о  первоначальной  теме  нашего разговора, мы  изучали  вещи, настолько  привычные  в  моем  времени, что  казалось невероятным, насколько  они могут  заинтересовать  человека  из  прошлого! Тем  более, грамотного  человека, связанного с техникой. Я  рассказал  ему  все, что  знал  о технологиях нашего времени, о зарождении  мобильной  связи  и  принципе  ее  действия. А рассказ  о  компьютерах, которые  появятся  практически  в  каждом  доме  уже  через  каких-то  двадцать – тридцать лет, об  их  возможностях  его  изрядно  удивил. Так, незаметно, прошло, примерно, полчаса. Спохватившись, мы  все-таки  решили  не  стоять  посреди  дороги, а  продолжить путь, заодно подытоживая  нашу  встречу.


   Что  и  говорить, приятно  иметь  дело  с  грамотным  человеком. Уж  не  знаю, насколько я  убедил  его своими доводами, но материалы  он  взял, обещал обязательно с ними ознакомиться  и прокомментировать. На  прощание, возле Города, мы пожали друг другу руки, и я все-таки не удержался от небольшой шпильки:


   - А ведь признайтесь, Антон Семенович, вы уже  собирались  меня  милиции  или  санитарам  с  рук  на  руки  передать?


   - Само собой.  Я  и  сейчас  этого  не  исключаю.  Другой  вопрос,  что  мне  уже  больше  интересно,  чем  досадно  за  потерянное  время. Такой,  знаете  ли,  спортивный  азарт  в душе  почему-то.

   - Азарт  хорош  в  меру.  Я  искренне  надеюсь,  что  все  это  не  оставит  вас  равнодушным.  А  насчет  милиции…  Знаете, -  я  остановился  и  потер  лоб.  -  Я  ведь  никаким  боком  ни  к  ядерной  энергетике,  ни  к  Городу  не  отношусь.  Казалось  бы,  что  мне  за  дело?


  - Кстати,  хороший  вопрос.  И  почему  же  вам  не  сиделось  на  месте?


  - Скорее,  из-за  несправедливости.  Да,  наверное,  в этом  дело.  Город  очень  молодой,  красивый.  И  такая  страшная  судьба  в  моем  времени.  Я  и  решил:  будь  что  будет.  И  очень  надеюсь,  что  все  это  не  зря.  И  документы  эти,  и то,  что  еще  у  меня  есть  -  все  хочу  отдать  в  ваши  руки.  Именно  потому,  что  вы  можете  повлиять  на  ситуацию  как  профессионал.


   Я  перевел  дыхание.  Сердце  с  непривычки  колотилось  как  заведенное,  в голове  был  откровенный  сумбур,  но  мне  нужно,  нужно  было  сказать  сейчас  именно  то,  важное!


   - А  милиция  в   таких   делах   не  будет  разбираться.  Да  и   медики,  хоть  я  голос  сорву,  всех  убеждая.  Они  далеки   от  этого.  Пока  что-то  прочитается,  если  прочитается,  опять  же.  Пока  что-то  кому-то  передадут,  если  передадут…  А  конец  месяца  и  та  самая  дата  уже  рядом.  Было  бы  обидно  упустить  возможность  что-то  изменить к  лучшему. 


  Я  повернулся  к  Мятлину,  который  молча  стоял  и  внимательно  смотрел  на  меня:


  - Если  же  вся  идея  накроется  медным  тазом,  думаю,  камера  под  замком  будет  для  меня  самым  безопасным  местом,  учитывая  то,  что  в  скором  времени  может  здесь  произойти.  А  уж  лучше  пеший  этап  куда-нибудь  в  Сибирь!  Лишь  бы  подальше…


   - Я  так  понимаю,  ваше  присутствие  здесь – следствие  какого-то  эксперимента?  Хотелось  бы  узнать  от  вас  побольше  технических  подробностей,  Николай! Сами понимаете,  меня  мало  занимает,  будет  ли  в  магазинах  будущего  икры  и  колбасы  вдоволь.  Мне  больше  интересно  узнать  тонкости  этого…  этой  переброски.  Или  перехода,  как  это  называется?



   - Постараюсь  объяснить  то,  что знаю. На момент  проведения эксперимента  по переброске  мне  было 74 года, и был я тогда глубоким стариком  с  кучей болячек. А  вот  почему  сейчас  так  выгляжу,  не знаю. Есть кое-какие  мысли  на  этот  счет,  но  пока  еще  сырые, не готов я  сказать  что-то  определенное. Поэтому,  надеюсь,  основная  беседа  у  нас  с  вами  будет  еще  впереди. В любом случае, я  никуда  отсюда не денусь, так  что  ловить  меня  не  обязательно, тем  более  с милицией. Это я  вам  обещаю. Ну, все, не  буду больше задерживать, вы  и  так  из-за меня  вечер потеряли. Доброй ночи, Антон  Семенович!

   - Доброй ночи, Николай! 

    Он размашисто  и  крепко  пожал  мою  протянутую  руку,  слегка  улыбнулся   и,  повернувшись,  зашагал  домой.  А  я, отклоняясь чуть в сторону  от  его маршрута,  вскочил  в  седло  своего  двухколесного  коня   и   покатил  по  вечернему Городу.


   Чувствовал  я  себя,  откровенно  говоря,  как  выжатый  лимон.  Ох  и  труден  дядька  на  общение!  Ну,  лиха  беда  начало!  Боевое  настроение  не позволяло   пропускать  чудесный  вечер. Народ на улице, несмотря  на  довольно поздний час, гуляет и наслаждается жизнью, много  молодых родителей  с  колясками и   без, за ручку ведущие  своих  малышей  погулять  перед  сном.


   Я неторопливо катил по улицам, уступая дорогу транспорту и соблюдая правила движения.  Крутил  педали,  дышал  вечерней  ароматной  прохладой,  каждой  клеточкой  впитывая   в себя  атмосферу  Города,  живущего своей  обычной  жизнью.  Где-то  слышалась  музыка, разговоры  и смех,  где-то  все  еще  играли  дети.  А  деревья,  еще  непривычно  невысокие,  оттеняли   эти  звуки  тихим  шуршанием  своих  крон. 


    Вдоволь надышавшись свежим воздухом, я решил найти себе место,   где   можно  было  бы  спокойно посидеть, подумать, ни на что и  ни  на  кого не отвлекаясь. Для  этого  я  выбрал одну  из  многочисленных 9-этажек недалеко от поликлиники.  Поднявшись  в  обнимку  с   велосипедом  на  верхний  этаж,  я  нашел  выход  на  крышу.


  Еще  один  момент.  Поскольку  я  -  первый  человек,  участвующий  в подобном  эксперименте,  мне  просто  необходимо рассказать  всем  о     пройденных  этапах.  Еще  в  лаборатории  я  оставил  на  столе  письмо,  в котором  объяснил  свой  несанкционированный  эксперимент.  Об  этом  более  подробно  я  расскажу  чуть  позже.  А  пока  я  решил,  что  каждый  день  буду  оставлять  информацию  о  прожитом  дне  и  проделанной  работе  в  определенных  местах. 


  Тайники  я  решил  делать  на  крышах  девятиэтажек, пометив  их  особым  символом,  чтобы  через  много  лет,  если  вдруг  возникнет  надобность,  можно  было отыскать.  Не  спрашивайте  меня  ни  о  чем,  я сам  пока ни  в  чем  не  уверен!  Если  не  пригодятся  мои  записи,  пусть  себе  лежат  дальше,  вреда  от  них  не  будет  никому.  Ну  а если  вдруг…


   Тогда,  думаю,  заинтересованные  люди  все  крыши  в  Городе  проверят  на  предмет  наличия  тайников.  Как  знать,  может  быть  это  чему-то  поможет,  что-то  объяснит.   Как  и  те  аудиофайлы,  что  я  записываю  в  свободное  время.  Там  все,  что  приходит  в  голову:  впечатления  об  окружающем,  погода,  мысли  вслух,  отчеты  о  первых  перебросках.  Время  покажет,  есть  ли  во  всем этом  ценность.

Продолжение - http://www.proza.ru/2018/09/05/1634