Размышления у помойки...

- Мда, и в этой помойке ничего существенного. Видно и здесь кто-то уже прошёлся, бутылок нету, мешки раскрыты. Ну что ж, пойдём дальше. Незнакомый город – это очень плохо, особенно когда ты без документов и денег, ни друзей, ни знакомых, ни кого, ты один, ты в вакууме. Одно слово – чужой город, чужие люди. Хотя друзей, как оказалось, и раньше не наблюдалось. Так, одни приятели, да собутыльники. Приятельствующие собутыльники. Хе-хе. И почему так? А, народ, почему так? Вот, молчит народ, спешит по своим делам. Ну, ну, спешите, спешите,  дай бог, что б вас такое не коснулось...
- Интересно, а я что, один такой без друзей? Нет, наверно не один. А ведь раньше считал, что они были, и друзья были, и приятели тоже. Эх-хе-хе, всё теперь в прошлом, с высоты прожитых лет, понимаю – никого не было. Не было друзей, и всё тут. Ведь дружили как? В основном по праздникам. Ходили друг к другу в гости, или когда выпить водочки, это запросто, ну, там, денег перехватить, или поболтать ни о чём. Жизнь текла ровно, в приятном удовольствии. А потом перестройка, и все куда-то делись, исчезли, ни адресов, ни номеров, даже обратиться не к кому...
- Молодой человек, извините, сигареткой не угостите? Надо же, пробежал мимо, и не остановился. Оно конечно, не в хоромах живу, а всё по помойкам больше брожу, в этом долбанном городе нет для меня места, только по помойкам, провонялся весь, сколько дней уже не мылся, самому противно. Смотри-ка, кто то выкинул сломанную сигарету. Ну и что ж, что сломанная, сейчас мы её отремонтируем. Тут всего то, только фильтр надломлен. Тааак, отрываем его до конца и всовываем сигаретку по-глубже в края фильтра, вот и всё, как новая. А где моя зажигалочка? С утра не курил. Надо бы по-удобнее расположиться, не всегда попадаются такие сигаретки. Данхил. Надо же, какой-то богатей выкинул. Дааанхил. Когда же я его пробовал? Кажется  в молодости. Контрабандные были, по десять рублей за пачку покупали у спекулянтов. Ну да, тогда время такое было. Развитой социализм, переходный период между просто социализмом и коммунизмом. Где бы присесть? А вон и лавочка свободная. Нет, не успел, молодая парочка присела. Влюблённые. А как смотрят друг на друга? Когда-то и я так смотрел. А в итоге - бомжую. Нет, не буду мешать, поищу другое место. И что ж так курить-то охота? А ведь два года не курил, и не тянуло. А тут в такую передрягу попал…
- Охо-хо-хо, вот здесь и присяду. И помойка не далеко, отсюда хорошо видно, может кто какое барахлишко вынесет, мне бы брюки, а то, мои в драке пострадали, сильно порвались, особенно сбоку, по шву, была бы иголка и нитка, зашил бы, а так, хоть и не очень видно, но всё равно, как-то не удобно. Тааак, прикуриваем, мммм – кааайф, первая затяжка за столько часов, сразу напряжение в организме спадает. Нет, реально нервы расслабляются от сигарет. А то ходишь и думаешь, где бы взять, где бы взять. Уже думал окурков насобирать, да цигарку скрутить? А что, во время войны так и делали. Нет, неудобно, что люди скажут. А что скажут? Ты на себя когда последний раз в зеркало смотрел? Ну, в зеркало не помню, а вот в витрину – сегодня, конечно, вид очень и очень потёртый, да ещё и брюки рваные. Эх, помыться бы, а то сам себя нюхать не могу, да и зубы давно не чистил, не бритый, конечно, противно смотреть. А ведь всего две недели, и уже на человека не похож...
- А говорят, что для бездомных ночлежки открыли. А где они? Всего одну с трудом нашёл, но туда не пустили, говорят, мест нету. Я говорю, мне бы хоть помыться, да побриться. Много вас таких ходит, отвечают, и не пустили, иди говорят, отсюда, откуда пришёл, и прогнали. Эх, люди, люди, что делать, как быть? А хороша сигаретка была, но быстро кончилась, ещё бы парочку, может и накурился бы, а так, только оскомину сбил...
- Тэкс, посмотрим, что в этой помойке. Фу какая гадость, во что это я вляпался? Блевотина какая то, что ли? Нет, не похоже, просто еда протухла…
- Фууу, как руки воняют, лучше б не нюхал. Обо что бы вытереть, вот об эту тряпочку. Нет, всё равно воняют. А, ладно, может найду какую- нибудь колонку вечерком, хоть умоюсь немного. Хорошо бы кусочек мыла попался, хоть обмылочек маленький...
- Вооо, бутылочки, надо взять, потом сдам и денежки будут, хоть сигарет куплю, а то стыдно клянчить...
- Так, а что здесь? Хлеб засохший, ну, что ж, пойдёт и засохший. Какие-то овощи, подгнившие правда, фу, какая гадость, надо бы поосторожнее, стираться-то не где. Около  магазина бы помойку, там и просрочку бывает выкидывают, там, сытнее будет. Но там свои бомжи, туда не суйся. Сунулся было, по незнанию, думал она общая. Оказывается нет, кидать в неё – общая, брать не моги, есть свои, кому брать. Теперь вот брюки рваные и похоже ребро сломано, да и рука гноится...
- Мдааа, жииизнь. Правильно говорят – от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Пойду-ка я дальше. Вот где бы рюкзачок взять? А то с этими пакетами совсем неудобно. Хм, надо же какие мысли, рюкзачок. Значит мозг приспосабливается к ситуации, скоро дипломат начнёт требовать, что б бутылки пустые носить было удобнее. Ладно уж, пойду...
- Извините, а бутылочку можно взять? Спасибо… Что делать, противно, но уже не так как в первые дни, тогда вообще было невмоготу, казалось – все смотрят, смеются, показывают пальцем. А что делать? Хм. Извечный русский вопрос. И ни кто не знает ответа, хотя, мне кажется, что общего ответа нету и не может быть. Вот для меня какой ответ? Хотя, сначала надо правильно сформулировать вопрос. Что просто делать? Или что первоначально делать? Я бы сейчас выпил, может даже водки, что б забыться. Чтоб всё стало хорошо, что б все люди стали добрыми и красивыми. Вот только где взять? Что делать и где взять. Вот, оказывается не один, а два извечных русских вопроса. Не прав классик. А то – что делать, что делать?  Главный вопрос - где взяяять? А взять негде, денег с гулькин нос, если истрачу сейчас, завтра  не на что будет поесть. Но ведь на еду-то всё-равно не потрачу. Это точно, не потрачу. Триста рубликов пять дней таскаю в кармане. А еда, извините, в помойке, вода – в колонке, и вокруг свобода. Хочешь пряники ешь, хочешь водку пей, всё равно ни того, ни другого нету. Пойду-ка я наверно и куплю водки, отведу душу сегодня, а завтра будь, что будет...
- Хозяюшка, будьте добры бутылочку водки? Нет-нет, да, вот эту. И самых дешёвых сигарет. Сколько? Ну вот, впритык. Стаканчики я около бочки с квасом видел, там их много и бесплатно. Ну ладно вам, зачем вы так, я понимаю, воняет от меня. Но я ведь не всегда такой был. Нет, конечно. Всего две недели… Ааа. Да что вам говорить, вы всё равно не поймёте, нынче человек человеку волк. А это у нас, у русских, извечно так, не любим мы друг друга, ненавидим. Ладно, теперь, куда бы пойти, что бы удобнее устроиться, и, что б не мешали, да и не отняли что бы. Народ вокруг злой, закон джунглей, выживает сильнейший, ничего не поделаешь — звериный оскал капитализма. А я сейчас раненая лошадь, даже отмахнуться нечем. Итак, быстренько сюда, а то полиция ходит. Надо ж, уже привычка, от полиции хорошего не жди. Сколько раз сталкивался с ними в прошлой жизни, и ничего хорошего, они вроде документы проверить, а сами карманы выворачивали. Эх люди, люди...
- Но тогда ведь милиция была, хотя, хрен редьки не слаще. Но сейчас, есть свои плюсы – меня не забирют. Даже, если буду пьяным. Зачем я им грязный и вонючий…
- Итак, расположимся здесь. Есть небольшой навесик на случай дождя, опять же помойка рядом, куски картона вон лежат, кто то холодильник купил, а упаковку выкинул, и пенопласт на месте, значит тепло будет спать, не замёрзну, а ночи уже прохладные. Не простыть бы, а то, тогда хана, кирдык, сдохну. А может так оно и к лучшему будет…
-  Вечереет. Наверно надо сразу приготовить себе лежанку, вот так, сначала пенопласт, сверху картон и вот этой картонкой укроюсь, помять её немного, что б не сильно топорщилась и можно было хоть чуть подвернуть под себя…
- Ну вот и готово, располагаемся удобнее, чай готов, как говорится, извольте кушать, снял я с барина пальто…
- И ужин царский тоже готов – подсохший хлеб, ну, это ничего, зубы ещё есть. Овощи. Вот здесь только срежу подгнившее, протереть надо бы, хотя, водка всё продезинфицирует. Так, что тут ещё? Кусочки сыра, колбаса, рыбка – на запах кажется копчёная.  Сразу видно - народ  у нас не доедает. Кто не доедает – бедствует, а кто не доедает – выкидывает. Бедствует – думаешь, это я про себя? Нет, я сегодня не бедствую, сегодня я богат как Крез. Ну что мил человек – приступим? Открываем водочку, наливаем в стаканчик, на две трети. Не меньше. Вот так. Отрезаем хлебушек, не сильно тонко, сверху кусочек колбаски и помидорку. Что это к ней прилипло, дохлый таракан, что ли? Ничего, стряхнём его, мы не гордые. Вон, вьетнамцы их жарят и лопают вместо семечек, и ничего, живые, а тут всего лишь прилип, да и то, дохлый…
- Итак, водочку берём в правую руку, а бутер в левую. Водочку подносим к губам и медленно, небольшими глоточками втягиваем в себя, замираем на секунду, и прислушиваемся. Как она, легла? Потом нюхаем бутер, сглатываем слюну, и только тогда, откусываем кусочек...
- Мммм, вкууус специфический, как говорил классик эстрады. Между первой и второй… Ну, ты понял. Только пол стаканчика. Опять втягиваем её, даже нет она уже сама бежит по проторенной дорожке. Знает милая куда надо, где её сейчас ждут. Спешит, торопится, растекается по всему телу...
- Хорошо, побежала, вот уже и музыка заиграла в организме, поплыли краски. Вот они – розовые, голубые, светло-зелёные, и мир стал прекрасен, и куда делись эти серо-чёрные дни, эти злые бабки, эти каркающие дворники. Они наверное совершенно милые люди. Это я сам злой. А бутер - вкуснее не ел. Пускай и хлеб сухой, и колбаса подсохла, пусть помидор с таракашкой, но какой он вкусный, и съедается всё до последней крошки...
- Вот, теперь и закурим. Что тут за сигаретки? Да, тётка не обманула, хороших не подсунула. Дерьмовенькие. Ну ничего, будем курить эти...
- Уххх, кхе-кхе, какие крепкие. Фууу. Противные. Ну ничего, будем  получать  дерьмовое  наслаждение. Хорошо-то кааак. Это сколько же я вот так не выпивал? Года два или три? Да, точно, три...
- Куда то собака побежала, по своим собачьим делам. Мдааа. Шарик, Шарик, иди сюда, на... Ты  Шарик? Кушай, кушай, тут ещё в пакетике что-то есть. У меня тоже когда-то была собачка. Ну в той, в прошлой жизни, в интеллигентной. Когда всё было хорошо. Семья была, семейные радости были, семейные ценности. Я тогда с ней гулял. С собачкой. Она маааленькая такая была. Лааасковая. Куда всё делось? В один момент исчезло. Ладно, что теперь вспоминать, сам виноват. Таакс, ещё стаканчик. Нет, конечно, половинку. Добавить градус, как говорится…
- Хлебушек, теперь сырок сверху и ещё помидорку. А это что? Дольки ананаса, что ли? Эх, гуляем…
- А ну брысь отсюда. Ух, ненавижу я кошек, а ты Шарик, тоже их недолюбливаешь я смотрю? Я, наверно потому что у неё была кошка. Или кот? Да не всё ли равно, твари они, ещё те. Что она, что её кошка. Ненавижу обеих. А ты за что? Просто так, по штату положено? Поняяятно. Да нет, я всё-таки, наверно любил. Так бы всё не бросил, и не приехал сюда. Думал, обрадуется, летел, как говорится, на крылах любви. Люблююю, пела душа. Идиот старый...                - Правильно говорят – седина в голову, бес в ребро. На что я надеялся? Ведь всё и всех бросил, а меня на порог не пустили. Представляешь дружище пёс? Меня даже на порог не пустили. Сказали – иди, откуда пришёл. А туда дороги нету. Всё, совсем нету. Не-ту. Вот так. Ты меня понял? Я совсем всё бросил, понимаешь, всё оставил, в чём был, в том и уехал...
- Ты же мужик, ты должен меня понять. Или нет, или не мужик? Ну-ка покажи. Ну вот, вижу, мужик. Меня тогда как перемкнуло, ничего толком не помню, что я говорил, что делал. Всё как в тумане, как в дыму. Ментов помню. Да, точно менты были, полицаи местные, ППСники, их помню. Закинули меня в машину, отлупили, и за городом выкинули. Жестоко били, я там в кустах сутки валялся никак не мог прийти в себя. Всё забрали. Ни денег, ни документов, ни вещей.  Хотя какие вещи - трусы, да носки, да так, по мелочи...
- Ну что? Ещё по соточке? А? Дай лапу друг на счастье мне. Ну да, ты не будешь, это точно, а я, пожалуй, хряпну…
- Дружище, всё хорошо? А меня что-то повело, давно я не выпивал. Ух, хорошо как шибануло в голову, а ты давай, закусывай, закусывай, а я вот закурю. Тут, вот, ещё кусочек ананаса есть, так что, мне хватит…
- Фуууу, кхе-кхе, крепкие. Сталина на них нету...
- На кого, на кого – на ментов, на полицаев этих. Не разобрались, сразу бить. Сволочи. У меня приятель тоже ППСником работал. Целый месяц. Больше, говорит, не смог. Спят ночами в детском саду, пьяных обирают, наркоту подбрасывают. Сволочи – короче...
- А знаешь товарищ Шариков, а ведь моя мама, ездила в одной машине со Сталиным. Дааа, с ним, с Иосифом Виссарионовичем. С ним, родимым. Ну, ездила – это громко сказано. Он её с подружками подвозил почти что к дому. Не веришь? А зря, я сейчас расскажу. Вот только ещё соточку. Там ведь есть ещё? Ееесть. Хорошо-то как. Ты как считаешь? Тебе тоже хорошо товарищ Шариков, а Полиграф Полиграфович? Дай я тебя поцелую. Не хочешь? Ну, как хочешь...
- Ну вот, слушай. Сталин тогда на Кавказе отдыхал. Это было году в пятидесятом. Моя мамочка, если бы знала она, где я сейчас, умерла бы. А может к ней рвануть? Нет, в таком виде, далеко не рванёшь, да и документы…
- Итак, моя мама тогда ходила кажется в четвёртый  класс. Автобусы надо сказать ходили редко, а может и вообще не ходили, я не спрашивал, и они с подругами шли из школы пешком. Да, товарищ Шариков, не поверишь, они ходили в школу пешком. Это сейчас детей  чуть не до десятого класса возят в школу, а тогда, бери портфель и беги, ни кто тебя не повезёт, да и денег особенно и не было. А сейчас все богатые, пешком не ходят, поэтому и болеют. Походили бы ножками, да хоть бы курдюки растрясли...
- О чём это я? А, ну вот, идут они с подружками и чёрная машина их догоняет. А они встали, смотрят, Сталин, шепчут, едет. Тогда ведь он, отец народов, ездил запросто, почти без охраны, без кортежа. Скромненько так по нашим меркам. Преступно скромненько. И сам не шиковал, и другим не давал. Вождь между прочим, не хухры-мухры. Увваажаю его за это. Уважуха ему и низкий поклон. Сейчас бы этих гадов растрёёёёс, попрыгали бы они у него, как тараканы на сковороде…
- Ну ты меня понял Полиграф Полиграфович? Вижу понял. И тебе уважуха. Выпьем, аааа? Тогда наливай. Что дальше? А, значит, машина останавливается, выходит мужик, из задней двери. Ну какой Сталин, охранник он, ты не понял, что ли? Значит, выходит, и приглашает девчонок,  мол, заходите девочки, говорит, заходите в машину, мы вас подвезём. А они стоят, как вкопанные, оробели значит. Потом одна, Ленуська, мамина подруга, быстренько запрыгнула в машину, а за ней и все остальные. Расселись, значит, и машина тронулась. А Сталин, впереди сидит, сидит и молчит, а потом расспрашивать их стал, про то, про сё, про это...
- Спрашивает, а есть ли горячие завтраки и обеды в школьном буфете. Девчонки, конечно же честно – ничего нету. А он, а что кушаете, спрашивает. А они - что с собой из дома возьмём, то и кушаем, отвечают. Мою маму спрашивает – вот ты дэвочка, что сегодня кушала. Да, милый ты мой товарищ, он мою маму спрашивал, понимаешь, с ней сам Сталин разговаривал. Нет, не советовался, не болтай. А мама, значит, смотрит на него, а он рябой. Ты представляешь? Чуть, говорит, не вырвалось изо рта, что он рябой. Она, говорит, я даже рот рукой прикрыла. Ну и вот, он спрашивает маму – вот ты дэвочка, сегодня, что ела. Она отвечает - хурму и хлеб. Тогда осень была и как раз хурма поспевала. А другая девочка спрашивает охранника — дядя, а это кто, и показывает на Сталина. Он засмеялся, повернулся и спрашивает – дэвочка, ты мэня нэ узнала? Она покраснела и замолчала. Тааак, там ещё осталось, а? Остаалось, ну, я из горлышка, зачем, как говорится, посуду пачкать...
- Ну и вот, потом про тетрадки, чернила, ручки стал спрашивать. Аааа, ух, зевота напала. В сон клонит. Ну вот про тетрадки, где берёте. Ну, говорят, в Сочи, в Адлере, кто где купит. А в школе нету… Какой Сталин смешной, с карандашами и тетрадками. Меня за нос дёргает. Ну, уйди, уйди…Что такое? Шарик ты? Облизываешь? Молодец. Надо же уснул. Приснится же такое. Короче, о чём это я? Аааа, через день и тетрадки и обеды горячие в школе появились. Вот такой он, блин, враг народа. А нынешние заботливые правители обирают детей и кормят тухлым мясом в школе. Так кто враг народа? А? Ладно, хрен с ними со всеми. Давай спать? Завтра может всё изменится к лучшему, не может же быть постоянно плохо?
  А утром пожилой дворник долго пытался растолкать спящего бомжа. Не получилось. Вызвал полицию, приехали  ППСники. Увидев этого бомжа они переглянулись. Один из них тихо произнёс – надо же, значит выжил бедняга, а я переживал тогда...
- Дурак, ты что ли, за каждого переживать, - ухмыльнулся другой.
- Ну что стоите, грузите, - скомандовал старший. - Всё тут ясно, ещё один опился…
И действительно, виноватых нету. Просто ещё один бомж опился палёной водкой, а её сейчас много, в каждом ларьке продают, и ни кто не застрахован...
  А он просто влюбился, и хотел круто изменить свою жизнь. Но сердце не выдержало испытаний. И для всех, он так и останется безымянным бомжом, ещё одним опустившимся человеком, без определённого места жительства, которых так много в нашей стране. Они же бомжи, они отбросы общества, и тогда зачем о них думать? Проще сказать опился, и закрыть дело.
А ведь так действительно проще...