Немецкий полевой эвакопункт
На пороге большого дома, то ли бывшей школы, то ли сельсовета, стоял немецкий офицер в белом халате и размахивая руками, кричал:
- Нихт шиссен! Нихт шиссен! Криг капут!
Бойцы в недоумении и с осторожностью приближались, не понимая сдается немец или это какая-то провокация. Не доходя метров пятьдесят, Спицын приказал всем залечь в цепь и вызвать к нему рядового Майера, тот был волжским немцем и хорошо говорил по-немецки - он у нас был, что-то внештатного переводчика. А офицер все это время, что-то быстро-быстро говорил, потом зашел вовнутрь и появился снова, держа в руках белое полотнище с красным крестом. Все встало на свои места - мы наткнулись на небольшой полевой госпиталь.
Появился Майер и плюхнулся в снег, рядом с комроты:
- Слушаю, товарищ старший лейтенант.
- Ну-ка спроси у этого, - ротный головой мотнул в сторону немецкого офицера, - чего он хочет.
Майер разговаривал с немцем минут пять, а потом перевел весь разговор. Оказалось, что немецкая часть, занимавшая деревню, несколько часов назад отошла на запад, забрав с собой легкораненых, а госпиталь и "тяжелых" оставили здесь. Ему тоже предлагали уйти, но он отказался. Кроме него, есть еще два пожилых санитара и около сорока раненых и он просит, не убивать их, а сохранить жизнь.
- Вот, сволочи, даже своих раненых бросают, чтобы шкуру спасти! - выругался Спицын и тут же отдал приказ, - Арташев, возьми свое отделение и проверь. Мы если что прикроем.
Все оказалось как и говорил немец - кроме него, двух санитаров и раненых ни кого больше не было. Но зрелище было довольно жутковатым - обмороженные, с оторванными конечностями, в окровавленных бинтах, раненые немецкие солдаты лежали на полу, как можно ближе друг к другу, чтобы хоть как-то согреться - единственным источником тепла, была небольшая железная бочка, в которой горел слабый костер.
- Ну, и что мне с ними делать?, - ни к кому не обращаясь, вроде как самого себя спросил ротный, оглядывая беспомощных немцев.
Офицер снова что-то по своему залопотал, и Майер тут же перевел - немец просил взять из всех в плен, иначе раненые просто умрут, а он, как врач, за них отвечает. Последняя фраза поразила Спицына - в такой не простой ситуации, немец остался верен своему долгу и это решило ход дальнейших действий. Ротный достал из планшетки лист бумаги и что-то начал писать, потом остановился и обратился к Майеру:
- Спроси его имя, звание, должность, номер госпиталя и количество раненых.
- Карл Венкельдорф, капитан медслужбы, врач пересыльного полевого пункта № 183, раненых сорок два человека и два санитара. - перевел тот.
Через минуту, Спицын закончил писать и протянул лист Майеру:
- Прочитай, переведи и отдай ему.
"Я, гвардии старший лейтенант Спицын Андрей Викторович, командир 4-й роты 138-го стрелкового полка 56-й стрелковой дивизии 4-й ударной армии, удостоверяю, что мною взяты в плен: капитан медслужбы Карл Венкельдорф, два санитара и раненые солдаты, в количестве 42-х человек. Мною даны обязательства, по сохранению жизни военнопленных. Документ предоставить любому командиру или представителю Красной Армии."
Майер перевел написанное немцу и протянул ему бумагу. Тот аккуратно сложил его в четверо и положил в нагрудный карман. И вдруг, этого ни кто не ожидал, отдал честь русскому офицеру...
Спицын остановился только один раз, обернулся и увидев немецкого врача, стоявшего на крыльце дома, про себя подумал: - Я сделал все что мог, а там, как судьба распорядится, - и пошел догонять свою, роту уходившую на запад.
Свидетельство о публикации №218090500200