Вестник Горно-Алтайска

Цикл жизни еженедельной муниципальной газеты прост. В понедельник утром главный редактор Татьяна Аркадьевна идет на планерку в администрацию города. На планерке мэр, в зависимости от настроения, распекает начальников отделов, или, наоборот, что значительно реже, скупо хвалит. Даются указания и нашему редактору: на что обратить внимание, о чем написать.

Татьяна Аркадьевна приходит в редакцию где-то в десять. Редакция: верстальщица Надежда Ивановна, бухгалтер – тоже Надежда Ивановна, замредактора – Галина Павловна, фотограф Павел Васильевич  успеют два раза отчаёвничать. За третьим чаем  Татьяна Аркадьевна распределит работу на неделю. Галина Павловна пишет о депутате горсовета, Павел Васильевич фотографирует нового прокурора, а я отправляюсь на открытие детского спортивного зала в подвале какого-нибудь жилого дома, или брать интервью у очередного юбиляра, сделавшего охренеть и маленькую тележку для нашего города, или на концерт местного коллектива, лауреата и дипломанта всех конкурсов округи.

К концу дня появляется корректор Мария Павловна. С ней вяло переругивается Надежда Ивановна, верстальщица. Претензии в основном в том, что материалов много, надо верстать, а  они ещё не читаны. Мария Павловна хладнокровно расправляется с текстами на раз, два, три, иногда сдержанно хихикая и утыкаясь в корректируемые листы. Она явно считает и авторов и их героев людьми недалёкими. И, наверное, не без основания. Чиновники наши в основном мысли свои выражать не умеют совершенно. Иногда городят такую ахинею. Приходится или идти на риск и ставить всё как есть, рискуя нарваться на крики возмущенного героя: «Вы что понаписали?! Дураком меня выставить хотите?!», или подправлять мысль, стиль, чиновника, вкладывать в его уста разумное, доброе, опять же рискуя получить: «Я этого не говорил! Вы исковеркали смысл моей речи!»

Я восхищаюсь терпением Татьяны Аркадьевны, выдерживать всякие планерки, заседания, совещания. По-моему, тут нужна железная воля, а ещё меня поражает умение редактора  разруливать, сглаживать конфликты. Благодаря Татьяне Аркадьевне вся редакция смотрится как одна семья, праздники отмечаем за одним редакционным столом, занять деньги до получки – не проблема, прямо и идиллия.

В восторг меня приводит и спокойствие Марии Павловны, её умение приходит на работу после обеда, и уходить за три часа до конца рабочего дня. А еще интеллект, и безупречная грамотность. Такой человек, ошибки находит там, где все остальные десять раз прочтут и ничего не найдут. А она – раз и протягивает тебе твое сплошь красное и в корректорских знаках, иди – исправляй.

Надежда Ивановна, верстальщица, тоже молодец. По двадцать часов сидеть за версткой, за компом. Я бы не смог. А еще она умеет впихнуть номер то, что впихнуть невозможно. А она умеет, хоть мелким шрифтом и подрезав все материалы, но вставит.

Надежда Ивановна, бухгалтер, умеет из нашего скудного бюджета, добыть премии к каждому празднику. Бухгалтерия вообще таинственное слово, там ничего не понятно. Бухгалтеры кажутся мне фокусниками, шаманами. Как у них всё сходится? Откуда они знают, кому что положено и когда? Как они умеют договариваться  с налоговой?

А Галина Павловна просто умеет рассказывать истории. Их у неё много. И все про неё саму. И во всех она смеётся над собой. Ценное качество.

Фотограф Павел Васильевич появлялся по мере надобности, и когда ему хотелось поделиться какой-нибудь новостью. Например, как за месяц заработать миллион. «Всё очень просто, вкладываешь десять долларов, приводишь десять человек, которые тоже вкладываюсь десять долларов, эти десять человек приводят ещё по десять, когда набирается сто человек, тебе начинают возвращаться деньги! Чистая математика, посчитай». Все убеждают Павла Васильевича, что это финансовая пирамида и развод. Павел Васильевич смотрит на всех с прищуром: «Не верите, а  многие уже получают хороший доход». Разгорается спор. Потом все машут рукой, а Павел Васильевич чувствует себя победителем. Фотографии Павел Васильевич делает замечательные. У меня на кухне до сих пор висит его натюрморт.

Вторник – время второй корректуры, уже начерновую сверстанного текста. Быстро закончив свою работу, Мария Павловна подхватывает плащ и сумочку и исчезает, бросив на ходу: «Оставайся лавка с товаром!» Остающаяся перевёрстывать газету Надежда Ивановна, естественно, корректора недолюбливает.

Редакция занимала две комнаты, в одной сидела бухгалтер, во второй, большой, за четырьмя столами расположились все остальные сотрудники. Ежечасно пили чай. Даже если отказываешься, работать всё равно невозможно. Разговор длился, пока не заканчивался рабочий день. Мало кто кого слушал, но каждый хотел рассказать что-то своё.

-Мне в 2004 году поставили диагноз гидроцефалия первой степени.-Ну что у нас за врачи. Сидят, пишут и пишут. Не посмотрит, не разденет, а пишет. У меня первый инсульт, а она меня даже на кардиограмму не отправила. А в Новосибирске мне сказали, что это у меня на почве стеноза.
-А у меня у внука воспаление.
-Ну, дак, температура неспроста не бывает.
-Ну что, пойдем работать?
-Спать хочу. Посидим ещё.
-Да на таком диване посидишь, сразу заснешь.
-Да, диван очень мягкий. А я рано встаю, не высыпаюсь. Проснусь, лежу, слушаю шум дождя.
-Это, Галина Павловна, вас Бог будит, чтобы вы ему молитвы вознесли за свои проблемы.
-У меня нет проблем.
-Эх, мне бы вашу уверенность. Вам надо ходить гулять на берег возле военкомата.
-Да мы ходим, и по парку и вдоль реки. А там кругом пластиковые бутылки.
-Да уж, мы на Катунь в воскресенье ездили, там тоже всё в бутылках.
-И какой идиот их придумал? Какой идиот их запатентовал?
-А на Галапагосских островах-то слышали?
-Нет, а что?
-Гигантские черепахи яйца отложили. Теперь есть возможность их выживания. А то чуть не вымерли. А могли вымерет… вымрать… вымруть… тьфу, что за слово! Самец там жил, на самок внимание не обращал. А недавно ученые обнаружили кладку. Значит – обратил!
Хихиканье.

Господи, зачем мне вся эта информация? Надо сосредоточиться на статье.

-А к нам пришли и сказали гараж побелить и ворота покрасить.
-У администрации?
-Ну да.
-Мне тоже надо побелить. Дома. Потолки.
-Мне вот тоже надо край делать окно. Машины ходят прямо по нам.
-А я бы переделала все дома, в городе, да и в стране. Это ж надо такое издевательство над народом. Туалеты рядом с кухнями. Стены такие тонкие, что знаешь, что у соседей на обед.
-А у вас балкон или лоджия?
-Лоджия.
-Лоджию можно увеличить по площади.
-А у нас лоджии сделали позже постройки дома, они ходят.
-Кто ходит?
-Лождии ходят.
-Куда ходят?
-Да сами по себе.
-Странная вы.
-Да уж не страннее вас. А еще я бы сделала в лоджиях подпол, на величину банки. Там можно варенье хранить.
-А я закажу окно в Долине свободы, мастер там есть…
-Ну, тупой до невозможности!
-Мастер?
-Да какой мастер! Хренастер! Муж мой! Я ему говорю, давай под лаги подложим деревяшки. Ну что ты! И так сойдет. И теперь в двух местах пол поскрипывает. Не сильно, но я-то слышу.
-Дайте ваш пакетик чая пополоскать…
-Да вы что не брезгуете?
-Брезговать в молодости надо, пока здоровье есть. А в нашем возрасте надо силы экономить. Вот, молодежь, сходила бы в магазин, купила бы чай…

Что ж, молодежь – это  я, встаю и иду в ближайший, двадцать метров, магазин за чаем.
Возвращаюсь – ничего не изменилось.

-Господи, боже мой, когда же я сделаю балкон. Мне надо край.
-Тоже надо ремонт делать. У меня ванна была прекрасная, пока дочь не стала пользоваться «Силитом». Всю эмаль верхнюю съела. И ванна портиться
-Ну, сантехника вызывать – ужас. Сделают, только за порог – и снова всё потекло.
Мне знаете что, счетчики на воду надо поставить. Смерть как не хочется этим заниматься.
-Лучше умереть в небе на самолете, чем на земле мучаясь.
-Чего же лучше?
-Не одному.


Тишина. Подозрительно. Выглядываю из-за компьютера. Величавые дамы пьют чай.
Галина Павловна тянется за печеньем. Смотрят в окно.

-Я смотрю на страну… Ну вот эта женщина, ну, туфельки ни к селу ни к городу.
-Я бы купила себе хорошие туфли за дорого, но я не смогу в них ходить, ноги отекают.
-Дочь позвонила. Спрашиваю, ну что там внук? Сполз с дивана на карачках.
-Сколько ему?
Этот вопрос Г.П. задает собеседнице каждую неделю.
-Девять месяцев.
Звонит телефон в другой комнате.
-Бегите! – командует Галина Павловна, и бухгалтер, несмотря на солидную комплекцию, инвалидность и перенесенные инсульты, резво бежит к телефону.

После разговора по телефону всё возвращается на круги своя.
-Меня один раз знакомая встречает, говорит: ваш муж-то дома?
-Да дома, вроде сейчас сидит, скучает. А что случилось?
-Да я думала, говорит, вы разошлись. Прошло какое-то время. Она встретила нас с мужем. Я вижу она офигевает. Подходит, говорит: простите, я вас перепутала, вашего мужа с другим мужчиной. Так вот сплетни и рождаются…
-Вон женщине грудь отрезали. А она в реанимации услышала, нечаянно, что медсестры говорили, что ей по ошибке грудь отрезали… В суд подала, но она ничего доказать не может…
-Ужас.
-И не говорите. Вчера сижу, пишу за компьютером, а Вовочка сзади подошел и рулоном обоев как звезданул, да прямо по больной родинке. И болит, прям ноет… я поддала ему за это, чтобы понял: «Тебе больно? И мне больно, как тебе».
-Хорошо-то как чаю напились…
-Ну что пойдем дела делать?
-Да какие дела? Время без пяти пять. Домой пора.

Вечером во вторник распечатывали газету на специальной полупрозрачной бумаге размером А3,а  утром относили в типографию. Оттуда Надежда Ивановна, верстальщица, и Павел Васильевич забирали готовый тираж и развозили его по торговым точкам и в администрацию. А в четверг всё в редакции повторялось. Распределялись задания, пился чай.

 - А еще я была в турецкой бане.
- Ужас.
- Да нет вообще так классно. Там только пар. Мы там два часа были, а потом еще продлевали. А я еще на пять кг поправилась.
- Не заметно.
- Да ну. Ну, вы посмотрите щеки-то какие. Попка какая.
- Попка это от тренировок. Ой, я вчера пошла на тренировку. Ужас, но два килограмма сбросила.
- А от меня как внука забрали, я перестала есть. А килограммы всё равно не уходят. Странно.
- А в Каясе на въезде сгорела у одного дома крыша.
- А я видела.

-А меня чуть ротвейлер не покусал. Идем, видим: у изгороди в кустах шевелится. Огромного вида собака. И выходит бичеватого вида женщина. Говорит: "Проходите, он вас не тронет". Мы с Ларисой Ивановной не рискнули. Мы пулей слетели с этой горы. Огромная псина. И всё, я перестала ходить на гору.
-Любая собака каким-то образом воспитывается и может воспринимать команду "фу".
-Не всегда.
-Всегда. Это у них на подсознательном уровне лежит…
Молчание, попивание чая.

-Меня в Кургане кусала собака, ночью. У меня подруга училась в Кургане. У нее дедушка с бабушкой жили в пригороде. Пока мы доехали, было темно. И вдруг на нас из темноты выскакивает овчарка. Она наставила нам синяков, всё порвала.
-И не выяснили, чья собака?
-Нет, дед ходил. Погрозил судом. Стали привязывать.
-Мы, когда на Гардинке жили, муж работал в СМУ "Роспотребсоюза". Он приглядел: на остановке кирпичного завода стоял киоск, жила дворняжка. Но она, видимо, гуляла с овчаркой. Щенки у нее были крепкие. Он пришел, когда собака ушла. Он приходил, но щенки - умные, в дальний угол прятались. Потом собака пропала. Ее утащили дети из вспомогательной школы. Он ее там увидел, проследил, где держат щенков. И одного взял. На цепь посадили. Такой пес-балбес вырос! Ребятишки отпустят его поиграть с ними. Он коров увидит и бежит, облает. Они испугаются, обдрищутся.
-Ребятишки?
-Чего? Какие ребятишки? Коровы! Он весь в говне, а шерсть длинная.
-Муж?
-Пёс, а не муж!
-Зря вы так! Видела я вашего мужа, хороший мужик!
-Да пёс это был, коров пугал, а  они от страха на него дристали! Он к ребятишкам их облизывать. Они придут потом домой всё в этом… и лицо, и одежда…
-… и тело, прямо как у классика.  А у нас в Кургане какая-то особая порода выведена. Фокстерьеры, что ли, шерсть торчит, лохматость страшная. Увязался Тузик за мной, пошла я ставить укол в профилакторий. Он за мной. Я ему скажу: «Не ходи». Он сядет, сидит. Я пойду - он пойдет. Там казашки торговали барахлом. Смотрю Тузик пристроился, лежат они такие мокрые…
-Торговки?
-Чего? Юбки кучей лежат мокрые. Тузик пописал. Хорошо торговок отвлекли. А то бы мне пришлось платить.
- А потом переехали мы на Гардинку, пёс вырос огромный. На цепи сидел. Рвал цепи только так. Сшила я ему сама плетенный ошейник. Если палец пролез - снимет и уйдет. А потом прочитала, что цепных псов надо раз в неделю отпускать, чтобы вся агрессия выходила. Но он людей не трогал, он пройдет по округе и всю свору посадит или поводит по округе. Так сторожа из Облпотребсоюза в эту ночь на улицу не выходили. В ведро ходили по нужде, а  на улицу ни за что. Вот что за пёс был! Страсть!
-А у меня дома каждый день беда! Я только перемою всю посуду… А её опять полно! Откуда только у меня все берется, я правда не понимаю.
-Сегодня девочку такую видела. Попа такая. Кофточка точно под джинсы. Полосочку загорелую видела. Тело такое ладное. Красота. А то видела старуху выставила пузо искалеченное беременностью, висит всё пузырем.
-Ну, что вы такое при Сергее говорите!
-А что, ему уже давно женится пора.

О, женить меня это идея фикс. Придет из администрации симпатичная курьер. И разу мне:
-Ой, смотри какая симпатичная!
Женщина возникнет на пороге дать объявление. Снова вслух инфа для меня:
-А что, браки, где дама моложе мужа ещё крепче обычных.
Практикантка появится – тут же объявят женихом и невестой.

Хорошо Татьяна Аркадьевна, редактор, видела мои страдания и отпускала писать статьи домой. Дома у  меня был первый ноутбук. Приходил и, вместо того, чтобы писать - отсыпался. А вечером на репетицию. На танцы, к «Ангелам». После танцев пиво с друзьями, долгие проводы. А вот ночью – тексты. А утром опять: редакция, чай, депутаты, чиновники, коммунальное хозяйство, открытие школ, детских садов, встреча с предпринимателями, день призывника, день матери, день конституции, день работников внутренних органов, день борьбы со СПИДом, день донора… Вот так оно шло-катилось и конца-края этому не было видно. Золотое время.

© Сергей Решетнев