Зловонная утроба города. Подглавие II

     Го­лова рас­ка­лыва­лась. Он еле-еле от­крыл гла­за. С по­тол­ка оди­ноч­ной ка­меры что-то ка­пало. В цен­тре тес­ной ко­мор­ки уже об­ра­зова­лась не­боль­шая лу­жица. Ка­жет­ся, он так и зас­нул вче­ра ночью, си­дя в уг­лу. Хо­тя, чес­тно приз­нать, этот кар­цер сам был раз­ме­ром, как угол. Ес­ли сю­да пос­та­вить че­тырёх взрос­лых муж­чин, они как раз забь­ют эту ком­на­туш­ку до от­ка­за. Га­зэф ог­ля­дел­ся. Кар­цер был вы­пол­нен из чёр­но­го кам­ня. Не­боль­шое, раз­ме­ром с два спи­чеч­ных ко­роб­ка, окош­ко ввер­ху ка­меры чуть ос­ве­щало по­меще­ние. Сна­ружи раз­да­валось пе­ние птиц. Боль­шая же­лез­ная дверь вы­пол­ня­ла фун­кцию од­ной из стен. Во­ин осоз­нал, где он на­ходит­ся. Это был оди­ноч­ный кар­цер в тю­рем­ном зда­нии го­род­ской стра­жи. Мес­тный по­лицей­ский учас­ток. В этом убо­гом по­меще­нии его бу­дут со­дер­жать до су­да, вы­водя в ту­алет и на кор­мёжку по три ра­за в день, как ка­кую-то со­баку. Кро­вати нет и не пред­ви­дит­ся. Но мог­ло бы­ло быть и ху­же. Ка­мера бы­ла до­воль­но чис­той. Час­то в та­ких со­бачь­их буд­ках бы­ли сле­ды кро­ви и че­лове­чес­ких экс­кре­мен­тов. Так­же стан­дар­тным для та­ких по­меще­ний был за­пах мо­чи и бле­воти­ны. Но тут ни­чего та­кого не наб­лю­далось. Мож­но бы­ло ска­зать, что ему по­вез­ло.
      Га­зэф вспо­минал вче­раш­ний бой.
      Му­тант. Сран­ный му­тант.
      Он на­де­ял­ся, что со вре­мён ба­рона Си­гиз­мунда по­доб­ных тва­рей в этом го­роде не ос­та­лось. Ви­димо, он оши­бал­ся. Од­на­ко дан­ное чу­чело при­воз­ное. Из са­мой сто­лицы. То, что Им­пе­рия сно­ва поль­зу­ет­ся ус­лу­гами прок­ля­тых ал­хи­миков — это пло­хой знак. Дан­ный факт не толь­ко оз­на­ча­ет на­руше­ние за­кона, но и яв­ля­ет­ся по­каза­телем то­го, что но­вое пра­витель­ство не луч­ше преж­не­го. Фех­то­валь­щик не ве­рил в идеи ре­волю­ции. Он не был впе­чат­ли­тель­ным юно­шей или оби­жен­ным на жизнь кресть­яни­ном, ко­торо­го на­логи вы­нуди­ли взять­ся за ви­лы. Эко­номи­чес­кие и пра­вовые от­но­шения для Га­зэфа ни­чего не зна­чили. Во­ин счи­тал всю эту за­тею че­тырёх­го­дич­ной дав­ности бре­дом. Лю­ди всё вре­мя стре­мят­ся к спра­вед­ли­вос­ти, од­на­ко, в ко­неч­ном ито­ге, они и са­ми по­нятия не име­ют, что это по­нятие оз­на­ча­ет. Обыч­но за сло­вом «спра­вед­ли­вость» сто­яло толь­ко отож­ранное пу­зо.
      Так как Га­зэфу бы­ла чуж­да и иде­оло­гия, и эко­номи­ка, и мо­раль с цен­ностя­ми, во вре­мя Крас­но­го Штан­дарта он прос­то от­си­живал­ся в ти­хом угол­ке стра­ны, ку­да весть о сме­не пра­витель­ства приш­ла без на­силия. Мес­тные на эту но­вость прос­то кив­ну­ли. По су­щес­тву, для них из­ме­нилось толь­ко то, ко­му они те­перь пла­тят де­сяти­ну. Ос­таль­ное их сов­сем не ка­салось. Сам он уже не пом­нил, за­чем всту­пил в мес­тный не­боль­шой мя­теж. Од­нажды к не­му в ла­чугу прос­то пос­ту­чали ста­рик и его про­теже. Оль­герд прос­то поп­ро­сил его по­мочь. И Га­зэф сог­ла­сил­ся. Вор­чли­вого во­ен­но­го он знал со вре­мён Аль­бе­ка. Имен­но этот ка­питан им­пер­ской пе­хоты в своё вре­мя по­содей­ство­вал то­му, что­бы фех­то­валь­щик пред­стал пе­ред мес­тным ба­роном. У пар­ня был дол­жок. Свой долг пе­ред ба­роном тот уже ис­полнил. Ста­рик был вто­рым кре­дито­ром. Во­ин за­думал­ся. Он осоз­нал, что уже пят­надцать лет знал Оль­гер­да в зва­нии ка­пита­на. Да­же мес­тные пар­ти­заны ос­та­вили его в этом же ран­ге. Это дол­жно быть судь­ба. Па­рень ух­мыль­нул­ся.
      В дверь ка­меры на­чали дол­бить.
      — Зак­лю­чён­ный! Встать!
      Во­ин не спе­ша по­вино­вал­ся. Он с удив­ле­ни­ем об­на­ружил, что это да­лось ему лег­ко. Ни жи­вот, ни ру­ки, ни че­люсть, ку­да вче­ра ночью пря­мой на­вод­кой при­летел удар же­лез­ной ла­пой, его не бес­по­ко­или. Единс­твен­ное, что он сей­час ис­пы­тывал, это не­досып.
      — Мор­ду в сте­ну! Спи­ной к две­ри!
      Га­зэф пос­лушно ото­шёл к сте­не и от­вернул­ся. Ско­рее все­го, сей­час по­ведут на доп­рос. Воз­можно с прис­трасть­ем. Да­же ес­ли он рас­ко­лет­ся, то всё бу­дет в по­ряд­ке. Знал он нем­но­го. Тем бо­лее, что Ва­нес­са мер­тва, Оль­герд уже за­дер­жан, а где скры­ва­ет­ся До­рея он не знал. Вы­пыты­вать из пар­ня не­чего. В ка­меру заш­ли двое страж­ни­ков. Они еле по­меща­лись в эту тес­ную буд­ку.
      — Без фо­кусов, мразь.
      У пар­ня не ос­та­валось ре­сур­сов на фо­кусы. Ору­жие у не­го отоб­ра­ли, а в ру­копаш­ном бою он был, от­кро­вен­но го­воря, слаб. На­вер­но, да­же лю­битель в та­вер­не мог бы его лег­ко уде­лать, ес­ли речь зай­дёт о ку­лаках. Один из уваль­ней по­дошёл вплот­ную и силь­но при­жал во­ина к стен­ке. Вто­рой на­цепил кан­да­лы. Сна­чала на ру­ки. По­том на но­ги. Страж­ни­ки отош­ли от не­го и выш­ли из ка­меры.
      — Ли­цом к две­ри! На вы­ход!
      Га­зэф по­вино­вал­ся. Вот он уже нес­пешно брёл по тю­рем­но­му ко­ридо­ру, уны­ло поз­вя­кивая це­пями. Для его рос­та и фи­зики они бы­ли прос­то ги­гант­ски­ми. А так­же тя­жёлы­ми. Ес­ли бы во­ину пред­ло­жили жить всю свою ос­тавшу­юся жизнь в этих кан­да­лах или уме­реть, то тот, ско­рее, выб­рал бы вто­рое. И не по­тому, что так силь­но це­нил сво­боду. Кан­да­лы бы­ли жут­ко не­удоб­ны­ми.
      Двое про­вожа­тых нес­пешно бре­ли ря­дом по обе сто­роны — спе­реди и сза­ди. Тот, что был впе­реди, пос­то­ян­но ози­рал­ся на смот­ря­щего в пол пар­ня.
      — Тол­чёк?
      Га­зэф мот­нул го­ловой. В ту­алет ему не хо­телось. Пос­ледний раз он ел и пил толь­ко в боль­нич­ной па­лате. Жи­вот ти­хо ур­чал. Они, на­конец, ку­да-то приш­ли. Пер­вый страж­ник от­крыл мас­сивную сталь­ную дверь. Ка­залось, что на этой две­ри зам­ков боль­ше, чем во всех ка­мерах, ми­мо ко­торых они про­ходи­ли, вмес­те взя­тых. В цен­тре ка­меры сто­ял де­ревян­ный стол. По его сто­ронам сто­яло два же­лез­ных сту­ла. Один из них выг­ля­дел уси­лен­ным. Тол­стые руч­ки и нож­ки. При­варен к по­лу.
      Это, вид­но, моё мес­то.
      Сол­нечный свет, про­ника­ющий че­рез ук­реплён­ное ок­но, чуть ос­ве­щал ком­на­ту. Га­зэфа при­вели в по­меще­ние для доп­ро­сов. Чуть по­годя, его ру­ки и но­ги по­пар­но прис­тегну­ли к си­дению. За­пястья бы­ли при­цеп­ле­ны к сту­лу не на­мер­тво, а це­пями, ко­торые нем­но­го вы­тяги­вались. Во­ин по­ложил ру­ки на де­ревян­ный стол, на ко­тором уже пос­та­вили две мед­ные круж­ки с во­дой. Бы­ло от­но­ситель­но ком­фор­тно.
      Так он си­дел ми­нут де­сять. Га­зэф пог­ля­дывал на нас­тенные ча­сы, что бы­ли над дверью. Че­рез не­кото­рое вре­мя он уже воп­ро­ситель­но смот­рел на страж­ни­ков, ко­торые рас­по­лага­лись по обе сто­роны от вход­ной две­ри. На не­мой воп­рос от­ве­тил ува­лень, что сто­ял ле­вее.
      — Се­год­ня те­бя доп­ра­шива­ет вер­ховный ин­кви­зитор. При­кинь, ка­кая честь, а?
      — Ага. Го­ворят, она один на один уде­лала это­го па­яца. Ве­ликий Га­зэф. Толь­ко пос­мотри­те на не­го те­перь. По­бит ба­бой. Хе­хе.
      — Прав­да, что-то де­ваха за­дер­жи­ва­ет­ся… уже пять ми­нут как дол­жна быть здесь.
      — Эй, ко­рот­кий, мо­жет те­бе пож­рать че…
      — Ты иди­от? По рег­ла­мен­ту не по­ложе­но, — вто­рой го­ремы­ка рез­ко пе­ребил пер­во­го.
      — Сам ты иди­от. Вон, смот­ри, ка­кой тще­душ­ный. Ес­ли она ещё чуть опоз­да­ет — он тут у нас от го­лода сдох­нет.
      — Сна­чала ты им да­ёшь при­бор, что­бы они ели, а по­том они те­бя это­во… вил­кой в шею!
      — Так мы ему лож­ку да­дим! Лож­кой-то не убь­ёт, на­вер­но…
      — Я это­му в ру­ки ни­какой инс­тру­мент не до­верю. Ни лож­ку, ни вил­ку, ни по­лов­ник. Ес­ли хо­чешь по­кор­мить — бу­дешь кор­мить с ло­жеч­ки, как ма­лыша. Да и то пос­ле сог­ла­сова­ния с на­чаль­ством.
      Они за­мол­кли. Во­ин хоть и про­голо­дал­ся, но пред­по­чёл бы есть са­мос­то­ятель­но. Он нем­но­го уди­вил­ся, что мес­тные его зна­ют. Га­зэф хоть и был до­воль­но из­вес­тным фех­то­валь­щи­ком, но все его спор­ные под­ви­ги ог­ра­ничи­вались тер­ри­тори­ей про­вин­ции Аль­бе­ка и Ти­рона.
      — … где эта ба­ба гу­ля­ет…
      Страж­ник тя­жело вздох­нул. Су­дя по все­му, ждать при­дёт­ся дол­го.