Татьяна, что же Вы молчите?..

   Татьяна, что же Вы молчите? Ведь я вижу — читаете меня и... и молчите. Я-то думал, что если меня кто-то и будет читать, то уж точно не женщины: и роман совсем не любовный; и женские образы схематичные, едва прописанные (признаться, я женщин не понимаю, знаю только, что женщины и мужчины с разных планет, и мужчины на Земле — пришельцы); и занудные лекции вместо диалогов... а Вы читаете... но молчите...
   За проявленный интерес — спасибо! А за то, что хорошо про Эльбрус у себя на страничке рассказали, вот Вам, как раллисту, подарок от меня.

   Я нальчанин. Вот Вы видели наши горы всего раз и полюбили, а я с первого класса каждое солнечное утро (а утро в Нальчике солнечное даже в пасмурные дни, как правило), так вот каждое солнечное утро, переходя проспект Ленина, останавливался на разделительной полосе, оборачивался на горы и любовался вечно снежными вершинами Эльбруса в пронзительно чистых, утренних лучах… Н-н-н ах! Красота!

   Наша четырёхэтажка на проспекте была построена на деньги Маш-завода — крупнейшего в СССР производителя насосов и оборудования для нефтяников.  То есть, понимаете, завод изготавливал насосы, практически деньги качать. Естественно, у Министерства нефти и газа завод был в любимчиках — всё у завода было: и санатории, и профилактории, и базы отдыха на Каспии, и пионерские лагеря — только работайте. И люди старались — работали, а среди лучших — братья Пичужкины — рабочая династия — семеро из девяти братьев — целая бригада передовиков. Всегда на доске почёта вся бригада. Бригадир — старший брат Василий. Вот про дядю Васю и пойдёт разговор.
   Был дядя Вася, кроме того, что токарь высшей квалификации, ещё и автогонщик-раллист, и, как лидер во всём, очень хотел победить в гонках, но всё не складывалось как-то, и всё по самым глупым обстоятельствам. И почти каждая гонка заканчивалась для него аварией. После последней, дяде Васе поменяли тазобедренный сустав левой ноги, вкрутили шурупы, чтобы собрать пару-тройку позвонков и вживили титановую  пластину в череп, а правые ключица и лопатка сами по себе срослись. Долгое время даже после больницы дядя Вася не узнавал никого:  ни жену, ни детей, ни соседей — амнезия. Но со временем восстановился полностью: и работал, и «летал» на своей «ласточке» ГАЗ-24. Машину вводил он мастерски — могу засвидетельствовать! Не единожды, как только восстановился после той страшной аварии, дядя Вася, как и прежде, по-соседски возил меня и родителей в Осетию.
   И вот в 1996 году, осенью (неспокойные на Кавказе были времена) дядя Вася предложил мне: «Поехали, на Каспий. Одному ехать опасно — могу заснуть». Страшновато мне было — хоть и по объездной дороге, но всё-таки вокруг Чечни путь, но вижу надо человеку помочь. Сам дядя Вася нас всегда выручал. И мы поехали.
   Летим на его "ласточке" 150 километров в час — хорошо! И что важно: коровы на дороге — дядя Вася остановиться, пропустит — дальше едем; какой-нибудь джигит («хэй чо не видищ — я еду») суетится позади: фарами мигает, сигналит — дядя Вася, спокойно пропустит его и опять едем. И за всю эту дорогу по объездной от Нальчика до Дербента дядя Вася никому не просигналил! Ни коровам, ни «баранам»! Никому! Я был восхищён и мастерством, и выдержкой дяди Васи. Так ему и сказал, когда поздно ночью приехали на базу отдыха под Дербентом: «За всю дорогу, дядя Вася, Вы ни разу на клаксон не нажали — я таких водителей на Кавказе никого больше не знаю!»  А дядя Вася мне и отвечает: «Понимаешь, самое главное при вождении — это правильно выбрать скорость и дистанцию — для каждой дистанции между машинами на дороге надо выбирать правильную скорость и, соответственно, наоборот. Тогда и сигналить не придётся… Да и неисправен у меня сигнал...»

(Подарок для Т.Г. 3)