Чудесная тишина

   Жил-был на свете Художник. Он жил в большом каменном городе, где никогда не утихал шум: по шоссе носились машины, по тротуарам сновали взад-вперед толпы людей, разные звуки неслись на Художника со всех сторон, заставляя его прерывать свою работу - Художник писал Тишину.
   Тишина ему снилась. Она была прекрасна. Совершенна. Так хотелось запечатлеть ее на холсте - такую, какая виделась во сне!.. Тщетно: не получалась Тишина. Люди получались, машины получались, кошки, птицы, дома, фонари – все получалось, кроме Тишины. Художник вставал пораньше, надеясь, что в утренние часы сумеет воплотить свою мечту на холсте… но какой нибудь прохожий, вставший ни свет, ни заря, мешал своими шагами подобрать нужные краски. Он дожидался позднего вечера… но и поздним вечером нежный образ Тишины ускользал от Художника: кто нибудь обязательно включал веселую музыку и начинал громко смеяться. Даже ночью непрошенные звуки мешали писать Тишину, пугая ее то плачем ребенка, то лаем собаки, то рявканьем мотора проезжающего авто. Что уж говорить про день?!

    Художник загрустил: как можно написать то, чего нет? Если бы прекрасный образ не становился таким неясным, расплывчатым при пробуждении, пугаясь любого звука! Во сне Тишина была видимой до каждой черточки, до каждого цветного пятнышка, но стоило открыть глаза – и она таяла, как легкое облачко в ветреный день… Наверное, бедный Художник вскоре серьезно заболел бы и даже умер, ведь от огорчения он перестал кушать и стал плохо спать, без конца просыпаясь и хватаясь за кисти: сейчас он, наконец-то. напишет то, что так явственно снилось! Увы: Тишина не желала видеться наяву так же зримо, как во сне. Пародия на Тишину у него получалась, а не красота...

   В этот день (как и во все другие) Художник лежал на диване, закрыв глаза и упрямо стараясь вспомнить приснившийся ему прекрасный образ. Он чувствовал отчаяние: ничего не выходит. И не выйдет. Не нужны ему больше его кисти и краски. Писать другие картины он не хочет, писать Тишину – не может. Все: нужно распроститься со своей мечтой… и подарить кисти-краски детям. Вон их сколько играет во дворе: наверняка есть те, кто любит рисовать.

   Художник решительно встал с дивана и вышел на балкон. А во дворе вместе с детьми яркое весеннее солнышко радовалось хорошему дню. Оно беззаботно прыгало по качелям-каруселям, по детским мордашкам, по окнам соседних домов, по нежным, блестящим, новеньким листочкам берез, растущих вокруг детской площадки. Легкий ветерок ловил солнечные зайчики и рассыпал их всюду, как фокусник в цирке: «Оп – ля! Жмурьтесь от счастья!». Художник протянул ладошку, пытаясь поймать на нее очередного солнечного зайчика, но поймал… золотистое березовое семечко. - Вот спасибо! – впервые за долгое время улыбнулся он, разглядывая неожиданный подарок, – и что мне теперь с тобой делать?
   Семечко было маленькое-маленькое, беззащитное и легкое, как пушинка. Оно тоже солнечно улыбалось и смотрело на Художника с любопытством: – Такой большой, а не знаешь, что делать?
- Знаю, -  весело подмигнул ему Художник, - тебя нужно посадить! Хочешь расти в настоящем лесу? Тогда – вперед! И Художник, завернув солнечный подарок в бумажную салфетку, чтобы не потерять, отправился на вокзал. Странное дело: и в метро, и в электричке, и в лесу, бродя в поисках симпатичной полянки, Художник ни разу не вспомнил о своем сне. Ни на минуту он не загрустил о несбывшейся мечте. Он радостно думал о том, какой красивой вырастет из маленького Семечка настоящая Береза и как ему будет приятно приезжать к ней в гости.

   Наконец, симпатичная полянка была найдена. Обломком подобранной веточки Художник выкопал ямку, достал из салфетки свое Семечко и бережно опустил его в теплую землю. – Расти маленькое, да удаленькое! – проговорил он, поливая из ладоней Семечко водицей, зачерпнутой в ручейке неподалеку, - стань красавицей лесной, радуй мир своей листвой!
   А Семечко как будто только этого и ждало: не успела последняя капля воды с ладошки скатиться, как из-под земли высунулся любопытный зеленый носик Березового ростка. – Мило! – оценил росток полянку, - сейчас подрасту повыше, чтобы получше все рассмотреть. И - давай тянуться вверх: через минуту он уже по колено Художнику был, через пять минут – до пояса, а через десять – молодая Березка выше Художника стала. Протянула она свои зеленые веточки к Солнышку: - Здравствуй, батюшка! Не вели меня воронам бранить, вели соловьям хвалить! И тут же прилетел соловушка: давай щебетать – тренькать. Такую музыку повел, что и старый пенек заслушался, заскрипел радостно: - Красотища!..

   Склонила Березка над Художником ветви кудрявые, прошептала благодарно:
 - Спасибо, милый друг!
Так хорошо стало на душе у Художника, как и во сне не бывало. Прислонился он спиной к белому стволу своей Березки, зажмурился от яркого солнышка: счастье! Соловушка заливается – одна трель другой бесподобнее, ветерок листочками шелестит, как стишок нашептывает, ручей неподалеку журчит, на камушках пританцовывает, шмель довольный гудит над лютиком, лягушки «ква-сивые» словечки добавляют. Заслушался Художник… и вдруг услышал, что и соловей, и ветерок, и ручей, и шмель, и Березка, и даже старый пенек одно слово поют-шепчут на все лады: - Ти-и-ши-и-на-а-а…
 
   Ах, как захотелось Художнику эту услышанную тишину написать! Так захотелось, что быстренько попрощался он со своей Березкой – и скорей домой, к своим краскам!
Машины шумят – он не слышит, музыка за стеной гремит – не слышит, люди кричат или хохочут – не слышит: пишет прекрасную лесную Тишину Художник, даже оторваться от холста не может на минуту. И такая у него замечательная картина получилась, что люди до сих пор ходят на нее в музей полюбоваться! Подойдут поближе, замрут в восхищении, улыбнутся счастливо и прошепчут негромко:
 - Красота!  Тишина какая! Уходить не хочется…