Одиночество

Автобус плавно снизил скорость, аккуратно вписываясь в крутой поворот.
Огромная фура появилась внезапно.  Не снижая скорости, она вылетела из-за поворота на встречную полосу. Столкновение было неминуемым. В последний момент водитель фуры вывернул руль. Жёсткий удар пришёлся  в бок автобуса, в середину левой стороны.

Спасатели приехали через двадцать минут, раньше «скорой». Около лежавшего на боку в кювете автобуса толпились пассажиры. У девяти из них обнаружились лёгкие травмы. Водитель автобуса, без единой царапины, сидел на обочине, ухватившись за голову и что-то мычал.
В целом почти всем пассажирам и водителю автобуса повезло. Кроме одного. Точнее, одной, чьё тело спасателям пришлось  буквально отбирать у кусков острого металла.

Она лежала на уже желтеющей траве рядом с приготовленным для неё страшным чёрным мешком. Странно, но  голова и даже лицо женщины не пострадали. Седые волосы с красивой стрижкой, немного бледное лицо, закрытые глаза. И улыбка. Лёгкая улыбка, похожая даже не на улыбку, а на тень улыбки. Тихий ветерок  играл её волосами, и казалось, что женщина спит.
Белый наушник выпал из её левого уха, высвобождая звук мелодии. Печальная, с аккордами, похожими на плач журавлей...

-Николаевич, там сведения о погибшей спрашивают. Где её сумка? Может, паспорт при ней? Кстати, надо опись вещей составить.
В сумке были красивая бледно-голубая коробочка с туалетной водой, фирменный пакет с женскими туфлями в коробке, деньги, банковская карта, всякая мелочь, необходимая в дороге. И паспорт.

Один из спасателей открыл паспорт, полистал и неожиданно для всех выругался. Окружающие переглянулись.
-У неё день рождения сегодня, - через паузу произнёс спасатель. - Имя красивое. Вера.

…..............

  Собиралась Вера так тихо, что муж не проснулся. В окне была почти ночная темень, хотя свет во многих окнах уже горел. Люди собирались на работу.
Перед уходом   разбудила мужа.  Сказала, куда уезжает.
Моргая сонными глазами, он морщился, не совсем понимая, чтО Вера говорит. Потом сказал:
-Ты же к сестре ехать собиралась.

Так ничего и не поняв, он запер за ней дверь и опять лёг спать. Засыпая, не мог вспомнить, чтО забыл ей сказать.
Попутчиков у Веры оказалось мало. Не больше десяти человек. Остальные пассажиры этого рейса подсаживались по пути, и к областному центру автобус обычно прибывал без единого свободного места.

Вера выбрала место слева, у окна, в середине салона.  Почему-то это было её любимое место.
Она пристегнулась ремнём, удобно поставила сумку, вставила  наушники в уши и включила музыку. Спать совсем не хотелось. Лёгкое волнение гасилось любимой музыкой.
Через два с половиной часа она вышла в областном центре.

        Сразу зашла на автовокзал и купила обратный билет на междугородний автобус. Её любимое место, слева, в середине салона, у окна, оказалось свободным. Можно было, конечно, уехать и другим рейсом, пораньше, на микроавтобусе. Но Вера не любила небольшие маршрутки. Почти на всех маленьких маршрутках, на которых она ездила в областной центр или возвращалась обратно, попадались хамоватые водители.
 
Потом  она зашла в цветочный магазин. Роскошные лилии и вызывающе красивые, но холодные, розы не задержали её внимание. Она медленно обошла это сказочное царство цветов. И ничего не выбрала. Уже проходила мимо прилавка, направляясь к двери, когда из подсобки вынесли  небольшой ящик с низкими бортиками.
Ландыши! Четыре горшочка, стилизованные под корзинки, в которых росли цветущие  ландыши! Её любимые цветы! В сентябре!

Она метнулась к прилавку, и, чувствуя, как на лице расплывается ненужная улыбка, сказала:
-Мне ландыши. Один горшочек. Вот этот.
Хорошенькие продавщицы переглянулись.
-Вы знаете, сколько они стОят?

Через минуту она выходила из цветочного магазина. В одной руке — сумка, в другой, бережно прижатый к телу, горшочек ландышей. Странно, но у ландышей был их родной, ни с чем не сравнимый, аромат.
Так и прижимая к себе горшочек, она зашла в знакомый обувной магазин. То, чтО ей было нужно, стояло на стеллаже.

-Мне вот эти, - сказала Вера, озвучив размер.

Пока в подсобке искали нужный размер, Вера прошлась по залу. Остановилась около женских туфель. Чёрные, замшевые, на красивом, среднего размера, изящном каблуке. Когда-то в молодости у неё были такие. Удобная колодка позволяла передвигаться в таких туфлях очень комфортно. Она даже позволяла себе пробежаться в них по длинному коридору из кабинета до канцелярии, чем очень смешила коллег.
Увы... О каблуках теперь  нужно было забыть. Так же, как она забыла о многом в своей жизни.

-Вот, пожалуйста. Можете примерить. Только мне кажется, что эти размером больше, чем те, что сейчас на Вас.
Продавец протянула коробку с туфлями.
-Я не буду мерить. Это не мне, сестре. У неё сегодня день рождения.

Из обувного магазина Вера прошлась по улице, и, сориентировавшись, свернула к девятиэтажке. Здесь было другое царство. Царство ароматов.
Не тратя времени на поиски, она в нескольких словах объяснила продавцу, чтО именно ей нужно.  Через пять минут на прилавке перед Верой стояли десятка полтора красивых флаконов. На третьем запахе она остановилась.
-Мне вот этот.
-Может, ещё посмотрите, -  привычно вежливо произнесла вышколенная продавец.
-Нет, мне этот аромат понравился.

Прохладный, будто утренняя свежесть, аромат хранился в бледно-голубом флаконе. Выйдя из магазина, Вера не удержалась. Оглянувшись, будто испугавшись, что её в чём-то уличат, она достала флакончик.

Так она и пошла дальше.  Чуть-чуть не молодая женщина, с горшочком ландышей в руке, с лёгкой, почти незаметной, улыбкой, похожей на тень улыбки. В сопровождении аромата морского бриза.

До  обратного автобуса оставалось три с половиной часа. Нужно было пообедать. И всё равно времени оставалось много.

Она зашла в булочную и, выйдя, устроилась на «Арбате». Уютная зона отдыха с работающим фонтаном, ещё по-летнему яркими цветами, лавочками, высокими бордюрами, на которых можно было присесть.
На один из таких бордюров она и присела. Достала из пакета булочки и принялась крошить их вездесущим голубям.

Эту женщину она заметила не сразу, а, заметив, подумала, что они, Вера и эта незнакомка, чем-то похожи. И внешне. Да и не только внешне. Они были похожи  о д и н о ч е с т в о м. Что-то, наверное, есть в этом мерзком одиночестве, если оно накладывает отпечаток на человека. Можно иметь семью, мужа, детей, близких, друзей. И быть одиноким. Одиноким  д у ш о й.  Не понятой, обиженной, одинокой душой.

Как и Вера, женщина кормила голубей, кроша им такую же булочку. И явно никуда не торопилась.
Скормив голубям вторую булочку, Вера решилась.
- Извините, - сказала Вера, - я боюсь выглядеть бестактной. И даже странной. 

Сбиваясь от волнения, Вера высказала незнакомке свою просьбу. И страшно обрадовалась, когда незнакомка приняла её приглашение. П о н я л а её, Веру.
Они сидели в уголке уютного ресторанчика. Обеденный час-пик закончился, в зале было пустовато. За барной стойкой тихо играла музыка.
Посреди их столика среди вкусностей, рядом с хрустальными бокалами с бордовым вином, стояли ландыши.
О чём они говорили, две почти одинаковые женщины? Может, об одиночестве. А, возможно, совсем и не об одиночестве.

Выйдя из ресторана,  у перехода, Вера сказала:
-Нина, не провожайте меня. Я не люблю проводы. Мы же с Вами не расстаёмся. Обязательно увидимся. Через полтора месяца я приеду на Ваш день рождения. И ещё. Вот, возьмите.

Она протянула новой знакомой ландыши. И, предопределяя её возражение, произнесла:
Женщина не должна покупать цветы и дарить их себе. Это неправильно. Муж мне никогда не дарил цветы. Даже в этот день. Он всегда говорил, что я могу и сама их купить.

Загорелся зелёный, и Вера пошла по переходу. Перейдя дорогу, она обернулась. Нина стояла на том же месте, где они расстались. Они помахали совсем одинаково руками друг другу. Два одиночества.

В автобусе Вера села на любимое место, пристроила сбоку сумку и достала наушники. Эту мелодию она любила.  И не только потому, что ноябрь был её любимым месяцем.  Было в этой мелодии нечто такое, что поднимало из закоулков её души то светлое, что она прятала там, в этих закоулках. Поднимало, будоражило. И одновременно успокаивало. И фон мелодии. Что-то, похожее на печальные крики журавлей. Любимая осень. Любимый ноябрь. И не любимый сентябрь. Не любимый потому,  что в этом месяц был её день рождения. Который она не любила.

Скорее всего, она слишком устала за день. И под ровный ход автобуса заснула. И опять ей снился тот самый сон. Нет, это была не её прошлая жизнь. Скорее всего, она видела свою будущую жизнь. Её кусочек.
Она рассматривала во сне свою будущую жизнь. И улыбалась. Улыбкой, похожей на тень улыбки.

Автобус плавно снизил скорость, аккуратно вписываясь в крутой поворот...