В лесу у Чёрного озера

Марево жаркой июльской ночи растекалось над Чёрным озером, обволакивая непроглядным сумраком болото у леса, которое словно настоялось под дневным зноем и теперь дарило своим обитателям пряные травяные ароматы. 

Плещей и Радоница уже собрались было на боковую, как вдруг услышали непонятный звук. Он доносился откуда-то со стороны лесной полянки и отдалённо напоминал жужжание насекомого, то прерываясь, то вновь нарастая.

В этот поздний час пчёлы, осы, оводы, шмели и шершни уже давно угомонились. Брат и его старшая сестра насторожились.

– Это что ещё такое?.. – озадаченно спросил Плещей.

Сестра не ответила. Жужжание повторилось. Радоница высунулась из землянки и вглядывалась в ночь, пытаясь угадать источник звука. Плещей тоже выглянул.

Их зоркие глаза уловили слабое мерцание света у тропинки, ведущей к лесной поляне, где ещё совсем недавно останавливались на ночлег люди.

Тихо, стараясь не издавать ни малейшего звука, брат и сестра стали пробираться в ту сторону. Внезапно оба замерли: от кустарника на краю поляны в такт сигналам исходило зловещее голубое сияние.

– Рада, мне страшно, – испуганно вымолвил Плещей, который был гораздо младше сестры, и сжал её ладонь.

– Тише, – ответила она шёпотом. – Похоже, у нас снова гости.

Непонятный звук и свечение вдруг прекратились. Радоница положила ладонь на голову брата, легонько заставив его пригнуться, и повела в сторону  зарослей, за которыми они присели на трухлявом пне. Сестра наигранно хихикнула:

– Ты чего это такой трусливый стал? Вон как вчера сам чужака у ручья шуганул! Бедняга так припустил, что все миски по кустам растерял!

– Так, то ж был просто человек. А тут неведомо кто. Или что…

Плещей слегка приподнялся и стал прислушиваться. Лес молчал. Ветер приутих, стали слышны нестройный хор лягушек и какие-то тяжкие вздохи на болоте, окружавшем Чёрное озеро.

«Дядька Горюн или Долгий дедушка*? – подумала Радоница, улыбнувшись своей мысли. 

Дядьку Горюна, Хранителя Чёрного озера, брат и сестра любили и часто искренне жалели за вечное его одиночество и неприкаянность, а вот Долгого дедушку побаивались с раннего детства. Был он угрюм, тяжёл на руку и крут на расправу.

Старики щелпы** поговаривали, что в разное время находили в окрестных лесах обглоданные хищным зверьём останки крупных бурых медведей с переломанными хребтами. Ни лосю, ни волку, ни даже медведю такое было бы не под силу. Суров, ох как суров был Старик…


* * *

Люди в той глуши стали появляться сравнительно недавно; в основном это были охотники из ближайшей, но изрядно далеко расположенной деревни. Брата и сестру, выросших в лесу и не знавших другой жизни, их появление всегда немало развлекало и забавило.

Манок охотника, к примеру, на утку, рябчика, косулю или лося каждый из них всегда легко мог отличить от призывных звуков живой природы. Тогда-то они и затевали свою любимую игру. 

Радоница устраивала перекличку с охотником, подражая той или иной птице или зверю. Как правило, бедолага настолько увлекался погоней, что, сам того не замечая, оказывался в непроходимых дебрях или топи, откуда выбраться было ой как непросто, несмотря на всю охотничью сноровку, способность ориентироваться в лесу или компас.

Брат не отставал от сестры и всё больше сбивал пришельца с толку, подкрадываясь и тряся кусты и небольшие деревца с самых неожиданных сторон. 

Изрядно помучив незваного гостя, юные щелпы выманивали его, вконец растерянного, обратно на сухую тропинку, и вскоре выпроваживали восвояси, издавая теперь уже отнюдь не дружелюбные звуки – такие, как нечеловеческие вопли или волчий вой.

Бывало, правда, что на их баловство вдруг радостно отвечала настоящая стая, или охотник с перепугу начинал палить из своего ружья по кустам вокруг. Тогда проказники, хохоча и визжа во весь голос, уносили ноги подальше от опасного места и отсиживались где-нибудь на дереве или в топкой трясине. 

Грибники до здешних мест не добредали, как видно, опасаясь заблудиться. Поскольку берега Чёрного озера представляли собой сплошное болото, а без лодки, которую ещё надо было дотащить через лес, там делать было нечего, то и рыбаки сюда не заглядывали.

Но вот вчера под вечер нагрянула пёстро и необычно разодетая компания молодых людей и девушек. Они остановились на ночлег, облюбовав приглянувшуюся полянку совсем недалеко от землянки, где жили брат и сестра.

Развернув мягкие матерчатые домики,  такие же разноцветные, как и их наряды, они разожгли костёр и приготовили на огне еду.

Уже смеркалось, когда новоявленные гости сытно поужинали картошкой с тушёнкой и черным чаем, в который влили банку сгущённого молока.

У Радоницы, спрятавшейся в кустах, слюнки от этого так и потекли – ведь собирать пустые банки из-под сгущёнки на стоянках охотников было её излюбленным занятием!

Самый молодой из компании, худенький чернявый паренек в очках на пол-лица и в толстовке с капюшоном, отправился мыть посуду в ручье неподалёку от поляны. Старшие из парней подтрунивали над тщедушным ботаником перед девчонками, притворно беспокоясь, как бы тот не заблудился в трёх соснах.

– Если лешего встретишь, сразу дуй к нам, – со смехом вторили парням девушки.

– Сами топайте к лешему с вашими дурацкими суевериями!.. – запальчиво крикнул в ответ очкарик и скрылся в кустах, громыхая котелком, мисками и кружками.


* * *

Он присел у журчащего среди зарослей ручья и, расставив рядом посуду с торчащими из неё ложками, принялся за мытьё. Напевая себе под нос какую-то мелодию, увлечённый своим делом, он не сразу почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.

Подняв голову, краем глаза в наползающих лесных сумерках парень приметил в ивняке справа от себя едва заметное движение. Мелодия оборвалась. По его спине пробежали мурашки; в затёкших от долгого сидения ногах вдруг обнаружилась слабость: за ивой у кромки воды кто-то так же сидел на корточках и смотрел на него.

Очки паренька разом запотели. Не шевелясь и ещё не веря собственным глазам, он пытался рассмотреть того, кто сидел за ветками дерева, нависшего над ручьём.

По очертаниям и размерам это существо больше походило на человека, чем на зверя, но было в его облике и нечто необычное: близорукие глаза студента сквозь запотевшие стёкла разглядели, наконец, свисающую с бёдер мокрую тёмную шерсть. 

Передними конечностями оно тихо плескалось в ручье. Рот, а скорее, пасть была оскалена в подобии улыбки. Парень похолодел и не мог сдвинуться с места от страха.

Но стоило только жуткому созданию резко плеснуть ладонью водой в его сторону, как он завопил, подскочил и, побросав посуду, со всех ног бросился к лагерю.

Лес, враждебный и вселяющий первобытный ужас, гнал юную душу, мигом ушедшую в мелькающие голые пятки её владельца, всё дальше и дальше – прочь от ручья!..


* * *        

Компания студентов тем временем расползлась по палаткам и приготовилась ко сну, чтобы наутро подняться пораньше и засветло успеть дойти до следующей запланированной стоянки, обозначенной на старомодной топографической карте.

Девушки игриво ворковали с парнями из соседней палатки, обсуждая всё, что предстояло сделать с утра перед выходом на очередной походный этап. Лениво потрескивал костёр, не получая новой пищи для пламени. Внезапно наступающую тишину нарушил отчаянный крик откуда-то из глубины чащи.

– Это же наш Толик кричит!.. – первыми всполошились девушки. 

Парни повыскакивали из палаток. На ходу натягивая кроссовки, они бросились напрямик через кусты в сторону ручья. Один из них на всякий случай прихватил лежавший у костра топор.

В этот самый момент навстречу им вылетел чернявый паренёк. Волосы его были всклокочены, чудом удержавшиеся во время безумной гонки очки съехали с переносицы; он задыхался от бега и остановился лишь когда друзья буквально повисли на нём.

Отправилась от попавшей в рот паутины и опершись локтями о колени, студент тяжело дышал и никак не мог перевести дух.

– Да что с тобой стряслось такое?.. – взволнованно спросили его ребята.

Толик тихо опустился на траву. Лицо его блестело от пота. На все расспросы о том, что же с ним приключилось у ручья, он лишь невнятно пробормотал что-то про лесного человека.

Так ничего от него толком и не добившись, вся компания благоразумно решила, что, дескать, «у страха глаза велики», и  разошлась по своим палаткам, оставив трусишку у догорающего костра.

Старший из парней напоследок пообещал, что точно оставит малого на завтрак без сладкого, если до подъёма несчастный паникёр не сходит к ручью, чтобы собрать брошенную посуду. 

Девушки выглядели не на шутку напуганными. Одна из них, так и не сумев прикурить, дрожащей рукой сломала тонкую сигарету пополам, мрачно заметив при этом, что её шутка про лешего была явно неудачной и неуместной. И что суеверия тут ни при чём...

Уже давно стемнело. Где-то в чащобе проухала сова. Одна за другой взвизгнули молнии на палатках, погасли фонарики под их сводами, и весь лагерь постепенно погрузился в тягучий сон. 

Незадолго до этого Радоница, едва сдерживаясь, чтобы не прыснуть со смеху, разбиравшего её всё это время, проскользнула из кустов к своей землянке.

Она решила дождаться братца, чтобы рассказать ему окончание затеянной им у ручья страшилки, и вместе с ним от души посмеяться перед ужином с зайчатиной в ягодах и гарниром из мочёных грибов, собранных накануне. Она была уверена – до утра их с братом уж точно никто не потревожит.


* * *

И вот теперь они сами были порядком напуганы. Злополучная поляна, где сестра и брат играли с раннего детства, и на которой, кроме них самих, отродясь не бывало никого, кроме разве что мышей, зайцев да муравьев с кузнечиками и лесными клопами, – эта поляна в одночасье будто превратилась в средоточие неведомого колдовства, нагоняющее страх и уныние.

Юные щелпы ещё долго просидели в кромешной тьме рядом с поляной, но пугающие звуки и сияние цвета дня больше не повторялись. Лишь кваканье лягушек и противные стоны болотных кикимор нарушали ночную тишину. 

Вернувшись к своему уютному жилищу, брат и сестра до самой зари уже не смогли сомкнуть глаз, лёжа рядышком на огромном замшелом  бревне под звёздным небом, вслух размышляя о том, сколько же всего непонятного и волшебного таит их родной лес.

Оба старались не подавать вида, что не на шутку струхнули от пережитого совсем недавно – до крайней степени непонятного, а потому пугающего. 

Мириады небесных светляков, мерцающих в бескрайней лиловой вышине за облаками, про сияние которых старики говорят, что оно – суть душ всех тех, кто уходит от нас навсегда, – действовали на Радоницу и её младшего братца успокаивающе.

Они решили, что все неведомое способно навлечь на древний и непостижимый для чужаков род щелпов губительный гнев Долгого дедушки, хозяина Большого леса, и поклялись друг другу никогда больше не ходить на отныне проклятую поляну – любимое место их детства. 

Под утро брат и сестра, малые детки Большого леса, изрядно продрогли. Забравшись в свою землянку, они укрылись одеялом, сшитым из заячьих шкурок, и уснули, тесно обнявшись, чтобы поскорее согреться.


* * *

– Ну, чего ты вчера так испугалась, Алёнушка, – утешал руководитель туристической группы симпатичную шатенку, которая с потерянным видом шла впереди всех с рюкзаком и пенкой за спиной.

– Толик вчера, конечно, учудил! Понятное дело – первый раз в таком походе. Он сам больше расстроен, чем испуган: только сегодня утром обнаружил, что вчера потерял свой телефон.

Видимо, когда бежал к палаткам от ручья. А я ведь всех просил, чтобы упаковали гаджеты подальше до конца похода, чтобы научиться ориентироваться по карте...

Ребята сказали, что этот крутой девайс ему недавно подарил отец на день рождения. Не иначе, наш Толик решил его в глуши испытать…

Позади них, отчего-то постоянно оборачиваясь, плёлся худой чернявый очкарик, ожесточённо срубая палкой стебли глухой крапивы по краям едва заметной тропы.

– Да ладно тебе, Алёнка, ты же не суеверная. Не порти себе впечатление от путешествия. Кстати, помнишь, ещё на первом переходе, когда сошли с электрички, мы заметили грибников с непонятными антеннами в рюкзаках за спиной?

Спешили тогда – всем было не до того, просто посмеялись: гляди, мол, эти бабки и дедульки – просто радисты или же они на связь с иными мирами выходят в лесу?.. А я отвлекся и не объяснил вам, в чём тут дело.

Это у них не антенны были, а остро заточенные самодельные железные пики от нападения рыси, Эта лесная кошка всегда атакует сзади, часто – с дерева, и старается вцепиться старой и слабой жертве в шею. Вот про те места – да, дурная слава идёт. А здесь что? Обычная глухомань...

– И, поспешу вас обрадовать, прекрасная мадемуазель, – быстро добавил он, приосанившись. – С нами вам точно бояться нечего!..

Руководитель туристической группы широко улыбнулся и попытался на ходу приобнять девушку, но та увернулась, слегка отстранилась от своего спутника, глянула ему прямо в глаза дерзкими голубыми глазами, будто излучающими сияние, и сказала с вызовом:

– А я и не боюсь! Может, раз мы такие смелые, вернёмся на ту поляну и поищем новый смартфон Толика?..



*Так на севере России иногда величают снежного человека или йети (прим. авт.)

**В уральских говорах эти лешие также известны как шурале (башкирск. – прим. авт.)