Ковыль на ветру
Из всей близкой родни у отца на всём белом свете оставалась всего лишь семья брата Яши. Отец не видел его целых пятнадцать лет. Отец был старше Якова, до них у деда было семь детей, шестеро умерли весной 1917 года от чёрной оспы, старший с умер после трудармии.
Потеря шестерых детей была страшным ударом для деда Петра и бабушки Елены. В тот год в Равнополь приехали работники Красного Креста с вакциной. Прививки были очень болезненными, дети их тяжело переносили и по селу пошли слухи о происках дьявола. Не знаю, кто убедил деда не мучить детей. Скорее всего, это был пастор менонитской общины. Прививку поставили лишь Петру, старшему сыну. Он выжил, а Лена, Юля, Агата, Анечка, Ваня и Яшенька стали умирать один за другим и скончались в течение одного месяца.
Дед Пётр вышел из общины, пастор собственноручно подписал Петру увольнительную, с оговоркой, что тот имеет право вернуться или войти в любую другую менонитскую общину со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями.
Яков, младший сын деда Петра встретил войну в Красной Армии. Всех бойцов немецкой национальности на второй месяц боёв отозвали с фронта и отправили в тыл на лесоповал и в шахты. Якова не отозвали. На исходе лета деду пришла похоронка. Теперь уж неизвестно, то ли писарчук ошибся, то ли командир не хотел терять бойца с немецкой фамилией, погиб боец Тисенко, а в список погибших занесли Якова Тиссена.
Эта ошибка спасла жизнь семнадцати бойцам, которых Яков вывел из окружения. Сняли с убитого немецкого солдата форму, одели её на Якова и тот отконвоировал своих однополчан к линии фронта. Шли ночами, днём прятались в лесу. Любопытным бойцам вермахта Яков объяснял, что ведёт «пленных» по приказу своего командира. Через линию фронта пробились ночью с потерями. Яков был ранен в плечо и контужен. Эти ранения сказались на его здоровье, он рано стал инвалидом, очень долго и очень тяжело умирал. Орденов за свой подвиг не получил, но лечили его, всё же, как ветерана войны.
Очень трогательным было прощание отца с Равнополем. У меня комок к горлу накатывает, когда вспоминаю этот момент. К ограде подъехала бензовозка. Шофёра отец помнит с самого детства. Он рад довести бывшего сельского учителя до Павлодара, до самого вокзала.
Отец отдал шофёру чемодан, тот запялил его между цистерной и кабиной. Отец и дядя Яша обнялись. Стоят. Не могут расстаться. Отец садится в кабину. Дядя Яша отходит в сторону, встал у побеленной стены своей мазанки. Плачет. Шофёр включает скорость. Отец положил свою руку на руку шофёра: "Подожди." Стоим ждём. Отец выходит из кабины, подходит к брату, обнимает его, пытается успокоить. Идёт обратно. Садится. Шофёр ждёт. Отец сжал рукой его колено: «Поехали!»
Свидетельство о публикации №218090600271
Я отношусь к таким, которые как раз часто рецензий не оставляют. А что тут скажешь? Спасибо, понравилось?
Горе, оно и через сто лет горе. Уму не постижимо, как люди оставались людьми в таких условиях. А сегодня, когда условия жизни гораздо легче, чем в революционные или военные годы, люди наоборот стараются очернить жизнь и себе и окружающим. Непонятно...
Хотя, в какой-то степени понятно. Это кара за то, как обошлись с солдатами Великой Отечественной. Кого на Родине же - в лагеря, о ком просто забыли, как о Вашем дяде (как это такое - не признать такой подвиг, не дать ордена??), кого свои же родственнички сожрали за квартиру, как многих ветеранов, доживавших свою жизнь в закутке, в нищете и в хамстве...
Вот, собственно, и размышления. Поэтому и не оставляю часто рецензий, по крайней мере, на такие рассказы, которые пробирают до костей.
Маша Шаммас 06.09.2018 10:00 Заявить о нарушении
Фёдор
Фёдор Тиссен 06.09.2018 11:58 Заявить о нарушении