Не плачь, малыш Год собаки -9

ГЛАВА 9 НЕ  ПЛАЧЬ, МАЛЫШ

Ну вот, не прошло и двух дней, а у нас снова хуккей. С утра прислушивался ко всем разговорам, и все не верил, что на стадион Алина не собирается. Там было холодно, и дождь на этот раз, образумилась немного. А то ведь так и лапы протянуть не долго, а еще сильные магнитные бури передавали, мне соседский  старый пес говорил.

После обеда я улегся спать, ведь вечером - то не заснешь до самой полуночи. Ой, сделает она меня полуночником, ложусь как сова,  а просыпаюсь как жаворонок, и пес его поймет, к кому отношусь теперь, а все хуккей виноват.
Но выспался, хоть и снились кошмары, во сне я потерялся на том стадионе, было  темно, я все прыгал и метался, но Алины и след простыл. Взвыл от горя и обиды, проснулся,  и тогда понял, что это сон, а я дрыхну без задних лап.
Открыл глаза, сидит, по клавишам бьет, наверно сказку про меня пишет. Когда она про котов и мужиков пишет, то не улыбается, а шипит и морщится, а тут  улыбается – значит точно про меня. Это хорошо, только как бы мне потом плакать не пришлось. Ведь то, что для Алины смех, для меня может  кошмаром обернуться, сколько раз убеждался, примета есть такая верная. С Алиной поживешь, и не такое узнаешь.

Но  не успели мы погулять хорошенько, как потащила уже на хуккей смотреть, и неважно успел я или не успел свои дела сделать. Я успел, конечно, но могла и полюбопытствовать, как там любимая собака поживает, все ли у нее в порядке, ведь зверь живой, а не игрушечный, с ним всякое может случиться.  Но я не жалуюсь, это так , мысли вслух, как Алина говорит своему бывшему.

-Макар, пошли, что ты упираешься, как баран, - услышал я ее голос, когда  на кошку прыгнуть собирался. Ну не люблю я котов, противные они собаки.
Обидной показалась кличка, но деваться  все равно некуда, надо идти, а то еще в парк соберется на стадион, тогда мало не покажется.

Как только зашли в хатку нашу, так  телевизор ожил, и там уже стоят хуккисты, гимн поют. Ну все,  потеряна моя Алина часа на три не меньше. А если игрища затянутся?
 
Что там было, я даже смотреть от обиды не стал. Но так как она подпрыгивать стала в кресле и матерных слов не говорила, то видно все хорошо было. Ну и пусть развлекаются, мне это совсем не интересно, крыша над головой есть, намордника нет, вольному воля, хоть по паласу валяйся,  хоть на балконе сиди, она и не заметит, пока хуккей не кончится. Но на балконе холодно, а валяться расхотелось, чистить его начнет, оглохнуть можно, и специально долго чистить будет, чтобы я осознал, почему ей это делать приходится, вредная, как сто собак у меня хозяйка.

Я дал себе слово на экран не пялиться,  но как дал его, так и забрал назад, гляжу, гол забили  ястребы, потому что волки были в синем, и с экрана такой страшный синий волк скалится, думал сожрет и не подавится, и тут   как раз показали пацана, тоже в синем, стоит он, волка обнял и горько плачет. Я даже про пасть волка позабыл, хотя она все  еще была близко.
- Пацан, - гавкнул я  во весь свой голос, - да не реви ты,  сейчас и твои забьют, ну это же игра, чего так убиваться-то. Но не слышит меня пацан, рыдает, слезы по мордашке размазывает.

В это время и Алина заметила плачущего пацана, рот открыла, радоваться перестала, только руками всплеснула,  добрая она у меня.

- Да не вой ты еще, -  тут же услышал я ее голос, - и даже не заметил, что  выть начал. Наверное, и правда начал, потому что баба Люда по трубе застучала.

Что творится, пацан ревет, Алина  грустит, бабка стучит – ну что за хуккей такой, скорее бы он закончился.

И тут началось, они забили и второй и третий, все ястребы, пацан начал реветь белугой. Я отвернулся от экрана, ну как на это смотреть можно, и даже не подвоешь ему за компанию, потому что не только баба Люда, но и Алина по голове настучит, ведь  выть-то плохая примета, да и как можно слышать вой, когда ястребы побеждают и надо радоваться. Все перепуталось в хуккейном и нашем мире все тоже перепуталось.

Растянулся я на диване, на экран не смотрю, расстроился сильно не только пацана, но даже  синего волка стало жалко, потому что ходил он такой печальный и потерянный  между рядами, и тоже выть не мог, а ведь, наверное, хотелось, больше, чем мне. Они летели, и летели с крупным счетом.
Но в тот момент наконец-то забили волки, правда, это их не спасло, пацан недолго смеялся, он зарыдал в пятый раз. А его все показывают и показывают, поиздеваться видно захотели  на той стороне экрана.

Я убежал и спрятался в  другой комнате, ведь сердца разорваться может от такого хуккея. И как они так играют, что  дети малые  ревут весь матч – стыд и срам синим волкам. Вот, почти стих сочинил, волки и до  стихов доведут. Ястребы победили, к Мессингу не ходи. Кто это такой не знаю, но Алина так говорит, когда дело ясное, что дело темное. Это была победа.

Как там пела Алина – это радость со слезами на глазах, вот такой была та самая победа. Но Алина про пацана забыла, она  писала свои комменты, радовалась, кружилась по комнате, с кем-то по телефону говорила, а про собаку кто же вспомнит. Хорошо, что сон не сбылся, и я не потерялся, как во сне, а то бы совсем беда.

Заснул я быстро. Только проснулся тоже быстро, когда она только укладывалась, и всю ночь не мог сомкнуть глаз, боялся, что если засну, то синий волк меня  сожрет. Только я  волосатый  и не очень вкусный, а если сожрет Алину, что я тогда делать стану?

Но это все мелочи,  ястребы волков заклевали и то хорошо, мы победили, а то, что победа бывает порой такой вот печальной, потому что для кого-то это поражение. И хоть пацана было жалко, но не мог же я против ястребов идти.

Порадовался. А утром Алина про того пацана все-таки написала, и просила, чтобы  хуккеисты не огорчали детей,  чтобы не рыдали они на стадионе. Но это все мечты, не бывает так, ведь если побеждает одна команда, то друга проигрывает. И не бывает по-другому. Но как сказал Алинин  друг:  - Хуккей  - это только игра. Жаль, что  пацану этого не объяснить, да я и не смог бы, если бы даже захотел, потому что все знаю, чувствую, а ничего сказать не могу, как любая собака. Хотя  не только собаки, порой  и люди бывают  точно такими же, не верите, так у Алины спросите.