Глава 3. Невидимый замок

На следующее утро после завтрака гости из Ордена Семилистника отбыли по своим делам, а дядя Малис попросил нас с мамой уделить ему время для серьёзного разговора. Втроём мы уединились в библиотеке.

Я любил эту комнату. Её тишина и приглушённый свет, льющийся из огромных окон, прикрытых до половины тяжёлыми тёмными занавесами, действовали на меня умиротворяюще. Запах старой древесины шкафов и старых книг напоминал о какой-то тайне, вся прелесть которой в её невыразимости и неразгаданности.
 
Многочисленные мягкие диваны и кресла так и манили забраться в них с ногами, чтобы полистать не спеша какой-нибудь старинный фолиант в обложке из тиснёной кожи с рукописными страницами и рисунками.

Но сейчас я с неохотой присоединился к маме, потому что после проводов гостей намеревался поболтать с сёстрами, которых видел только мельком за завтраком. Я искренне надеялся, что «серьёзный разговор» не продлится слишком долго. Я был почти уверен, что моё участие в беседе старших — чистая формальность, связанная с моим положением хозяина замка. Но загадочное выражение лица дяди Малиса удивило меня.

— Танна, я приехал к вам из Шимурэда, — многозначительно сказал он, плотно прикрывая дверь.

Начало было интригующим. Об эльфах Шимурэдского леса не слышали уже около тысячи лет. Со времён короля Мёнина они жили особняком, ограничивая связи с внешним миром, но с некоторых пор полностью закрыли доступ посторонним в свою часть леса и словно бы исчезли из Мира. Никто толком не знал, что стало причиной их добровольного отшельничества.

Эльфы Шимурэдского леса были нашими предками. Их правитель Светлый Токлиан доводился прадедом по прямой линии моей матери и дяде Малису. Но я никогда не видел его, и мама ничего о нём не рассказывала.

— Из Шимурэда? — изумлённо переспросила она.

— Именно, — кивнул дядя Малис. — Дюжину дней назад мне прислал зов сам Светлый Токлиан. Он попросил меня с дочерьми срочно приехать в Шимурэд.

— Прислал зов? Сам Светлый Токлиан?! Так он же…

Глянув на меня, мама запнулась и замолчала.

— Да, — снова кивнул дядя Малис. — Я сам удивился, услышав его Безмолвную речь. На следующий день мы уже были в дороге. Ты знаешь, я всегда мечтал побывать в Невидимом Замке. Но эльфы произвели на меня удручающее впечатление. Два дня прошли в попойках, пока однажды, проспавшись, Светлый Токлиан не соизволил вспомнить, зачем он нас пригласил. Он долго бормотал мне что-то несуразное о Конце Мира. Я так толком ничего и не понял, кроме того что грядут плохие времена. Светлый Токлиан попросил меня все древние эльфийские книги, хранящиеся в нашей библиотеке, переписать Тайнописью и спрятать в надёжном хранилище, защищённом заклятиями. Но наша семейная библиотека велика, в Тайнописи я не силён, не говоря уж о магии. Так что, сестра, мне нужна помощь.

— А Аннат? — спросила мама. — Насколько я помню, твоя жена вполне способна справиться и не с такими заклятиями.

— Но если Аннат будет работать одна, то боюсь, в ближайшие пятьсот лет она вообще не вылезет из библиотеки. Девочки ещё слишком малы, чтобы ей помочь. Танна, ты же можешь попросить Магистров нашего Ордена заняться этим делом? Думаю, они не откажут самому Светлому Токлиану в его просьбе. Да и тебе, если на то пошло, не откажут. И ещё, Светлый Токлиан пригласил к себе и вас с Лойсо. Он передал вот это.

Дядя Малис раскрыл ладонь. На ней лежал ярко-зелёный полупрозрачный самоцвет. Мама взяла его в руки.

— Давно я не видала эльфийского ключа, — сказала она. — Интересно, зачем мы понадобились Светлому Токлиану?

— Вот побывай у него, и узнаешь. Правда из его пьяной болтовни мало что можно понять, но хоть Лойсо посмотрит на Невидимый Замок.

— Я сама там была давным-давно маленькой девочкой. Хочется поглядеть на него ещё раз.

Дядя Малис печально покачал головой.

— Боюсь, Замок разочарует тебя, как и его хозяева. Нет уже на свете тех прекрасных изумительных созданий, которые населяли когда-то Шимурэд. Одни жалкие, никчёмные пропойцы — живой мусор.

— Тем не менее, надо ехать. Мне не нравится вся эта история, Малис. Эльфы, пьяные они или нет, никогда ничего не делают просто так. Когда Светлый Токлиан хочет нас видеть?

— Не знаю. Он ничего не говорил на этот счёт, но я бы на твоём месте отправился немедленно, пока мы у тебя в гостях. Возможно, Светлый Токлиан скажет тебе что-то важное, чем ты захочешь поделиться не только со мной, но и с Магистрами Ордена. Тебе ведь не надо ехать. Ушла Тёмным Путём — хлоп! — и уже в Невидимом Замке.

Мама задумалась.

— Да, ты прав, — сказала она. — Дело может быть серьёзнее, чем мы думаем. Странное поручение дал тебе Токлиан. Переписать эльфийские книги, спрятать… От кого? Меня это тревожит. Я вызвала сюда Гарату. Сейчас он придёт, и я объявлю ему, что в ближайшие два дня… О!

Дверь библиотеки распахнулась, и на пороге возник сам Гарата Йовис.

— Хорошо, что вы так быстро пришли, Магистр Йовис, — одобрительно сказала мама. — Я как раз говорила сэру Малисигирику, что нам с Лойсо придётся уехать дня на два. Дело очень спешное и пока что секретное, поэтому я не могу посвятить вас во все детали. Но в эти два дня, пока нас не будет, прошу вас взять на себя управление всеми делами замка.

— Хорошо, леди Танна, я сделаю, как вы хотите. Что говорить всем остальным о вашем отсутствии?

— Правду, разумеется. Что нам спешно потребовалось уехать, но через два дня мы вернёмся. Если случится что-нибудь непредвиденное, посылайте мне зов. Безмолвная речь на то и имеется.

— Хорошо, леди Танна, я вас понял. Сэр Тирой, вы никуда не уезжаете? Остаётесь здесь?

— Да, остаюсь. Я дождусь возвращения сестры и, возможно, мы прогостим у вас ещё какое-то время, но не долго.

— Жаль, можно было бы и подольше, — с улыбкой сказал Гарата Йовис. — Дети очень соскучились друг о друге. С утра никак не наговорятся. У них столько планов!

Я с завистью вздохнул. Мои друзья общаются, играют, строят планы, а я, загруженный серьёзными взрослыми делами, не имею возможности даже поговорить с ними. Вот и теперь сижу, как проклятый, в библиотеке, таращусь на взрослых и ровно ничего не понимаю. О каких пьяницах говорит дядя Малис? Светлый Токлиан, что ли, пьёт? Как это может быть? И, если это так, зачем к нему бежать, сломя голову? Что умного может сказать пропойца? С другой стороны очень любопытно взглянуть на легендарный Невидимый Замок. Там, обучаясь эльфийской магии, провёл лучшие годы своей жизни король Мёнин, ещё в ту пору юный принц, гонимый другим претендентом на престол. Претендентом, с которым несколько лет спустя Мёнин расправился, разбив его на голову в битве у залива Гокки. И Светлый Токлиан был его союзником и другом. Это были мои любимые страницы истории.

Пока я размышлял, мама успела связаться с прислугой и отдать распоряжения.

— Лойсо, — сказала она, переходя с Безмолвной речи на обычную, — мы отправляемся прямо сейчас. Слуги уже собирают вещи. Пойди, попрощайся с кузинами и спускайся во внутренний двор.

***
Магера и Манера сидели на лужайке перед замком в окружении других детей. Вся компания весело болтала. Особенно усердствовал Куни Йовис. Он из кожи вон лез, пытаясь произвести впечатление на Магеру, которая с чисто королевской высокомерной снисходительностью взирала на его кривляния.

— Сэр Лойсо, — закричал Нанка Маллона, первым заметивший моё появление. — Ну, наконец-то! Мы вас тут с утра ждём.

Кузины, а за ними и все остальные поспешили ко мне навстречу.

— Я должен уехать, — быстро сказал я, — пришёл проститься.

— Уехать? — Манера взглянула на меня испуганно и огорчённо. — Надолго?

— Нет, всего на два дня. Я отправляюсь сейчас же.

— Куда?

— Зачем?

Вопросы посыпались на меня со всех сторон, а я молчал, не зная точно, можно ли мне на них отвечать.

— Ах, Лойсо, — с досадой сказала Магера, — не разводи, пожалуйста, дурацкие тайны. Можно подумать, мы не догадаемся, что Светлый Токлиан пригласил тебя в гости. Мы ведь сами только что от него. Когда вернёшься, нам будет о чём поговорить.

Сделав ударение на своём «будет», она гордо задрала носик, а Манера многозначительно улыбнулась. Девочки явно жаждали обменяться впечатлениями о пребывании в Невидимом Замке.

— Ну, если вы такие догадливые, — усмехнулся я, — то попрошу вас быть и такими же молчаливыми. Между прочим, Куни, даже твой отец не знает, куда мы отправляемся. Нехорошо получится, если вы начнете болтать.

— Что мы дураки какие-то? — обиделся за всех Куни Йовис. — Когда это мы твои секреты выбалтывали? Мы даже про дырку в заборе никому ничего не сказали!

— Ну да, герои! А толку? Мама всё и без вас знала.

— Но мы здесь ни при чём, — педантично уточнил Нанка, а потом жалобно спросил: — ну хоть, когда приедете, вы нам всё расскажете?

— Если смогу, расскажу.

— Вот тебе раз, — печально протянул Таопе Вуулкс, внук Младшего Магистра Ордена Камней на Престоле Коста Вуулкса, — а мы собрались в поход к Дальним холмам. Теперь придётся, конечно, подождать до твоего возвращения.

— Так что постарайся вернуться поскорее, — сказала Магера, — без тебя здесь невесело.

Манера промолчала. Но её взгляд был настолько красноречив, что у меня сладко защемило сердце.

***
Мама ждала во внутреннем дворе.

— Мы пойдём Тёмным Путём, — сказала она. — Ты ещё не знаком с этим искусством. Поэтому давай руку, я проведу тебя. Когда вернёмся, напомни мне, чтобы я дала тебе несколько уроков. Это полезное умение. Оно скоро понадобится тебе.

Я взял маму за руку. Страх во мне боролся с любопытством. Ещё ни разу в жизни не доводилось мне ходить Тёмным Путём. Этот секрет мгновенного перемещения на любые расстояния был доступен далеко не всем искушённым магам. Но в древних аристократических семействах искусство Тёмного Пути передавалось по наследству.

Мы сделали шаг по направлению к воротам. Мир качнулся, на какой-то миг нас окутала тьма, а потом снова стало светло. Я огляделся. Мы стояли на узкой, хорошо утоптанной лесной тропинке. Огромные деревья по обеим её сторонам росли так густо, что их ветви смыкались где-то на головокружительной высоте, не пропуская солнечный свет. В пышных кронах, невидимые глазу, щебетали птицы. Шагах в двадцати от того места, где мы оказались, тропинка упиралась в непроходимую чащу.

— Это Шимурэдский лес, — сказала мама и двинулась по тропинке.

Я поспешил за ней, гадая, как мы преодолеем ту зелёную преграду, что высилась впереди. Но ничего преодолевать не пришлось. По мере того, как мы приближались, мне становилось видно, что чаща — вовсе не чаща, а стена, увитая вьющимися растениями. Даже странно показалось, что я этого сразу не заметил. Ещё через какое-то время в стене обозначились решётчатые ворота. Рисунок прутьев точно повторял изгибы и форму листьев растений, обвивающих стену. Когда мы подошли к воротам, они скрипнули и гостеприимно распахнулись перед нами.

Вслед за мамой я шагнул в ворота и буквально наткнулся глазами на серые стены и резные башни со стрельчатыми окнами. Они словно вынырнули из густого тумана каменной громадой.

«Добро пожаловать в Невидимый Замок Шимурэд! — зазвучал в моей голове тихий отчетливый шёпот. — Светлый Токлиан ждёт вас».

От этих превращений и этого шёпота мне стало не по себе. Я оглядел серую громадину. Две узкие башни по бокам основного здания сильно выдавались вперёд.

«Это сторожевые башни, — услужливо подсказал всё тот же тихий голос, словно ему были известны все мои мысли, даже не сформулированные. — Здесь когда-то стояла стража в светлых панцирях и стальных шлемах. Но нет больше стражи в Шимурэде».

Сказать по правде, многообещающее было начало. Никто не спешил нас встречать. Мы прошли по широкой аллее, поднялись по каменным, позеленевшим от времени, ступеням. Тут и там сквозь плиты пробивалась трава. Замок казался запущенным и нежилым.

Двери тёмного дерева открылись так же гостеприимно, как перед этим ворота. И мы вступили внутрь. Нас окружила полутьма. В нос мне ударил неприятный кислый запах. Под ногами что-то хрустело, какие-то осколки.

Мы оказались, по всей видимости, в холле. Сквозь высокие, запылённые окна едва сочился дневной свет. Мозаичный пол был равномерно устлан ковром из мусора непонятного происхождения. Над нашими головами на ржавой цепи висела огромная люстра без единой свечи. У дальней стены на скамье сидели два странных существа. Тощие, как скелеты, в жутких обносках, которые висели на их иссохших телах, они были похожи на оживших мертвецов. Сальные волосы, спускавшиеся ниже пояса, свалялись в неопрятные косицы. Существа периодически прикладывались к бутылке, которую отнимали друг у друга.

— Грешные Магистры! И это эльфы Шимурэдского леса! — тихо воскликнула мама.

Существа у дальней стены наконец соизволили нас заметить.

— О! — завопил один, оторвавшись от бутылки. — У нас гости!

Он попытался встать, чтобы подойти к нам, но не совладал с непослушными ногами и рухнул на пол.

— Проклятье! — бормотал он заплетающимся языком. — Проклятый замок! Так и пляшет! Так и пляшет! Что ты с ним будешь делать?!

Второму пьянчужке, видимо, более стойкому, удалось подняться на ноги. Покачавшись несколько минут в попытке обрести равновесие, он неуверенно двинулся вперёд. Подошёл к товарищу, который никак не мог встать, потому что не понимал, где у него пол, а где потолок, и протянул ему руку.

— Держись! — сказал он, гордый своими успехами. — Я т-тебе пом-могу.

Несчастный вцепился в спасительную конечность и начал подниматься. Он поднимался долго, раскачиваясь всем телом. Одной рукой он держался за руку друга, второй за его пояс. Друг стоял, наклонившись и расставив ноги, как моряк на палубе корабля во время качки. Я с интересом следил за их манипуляциями и гадал, получится у них принять вертикальное положение или не получится. Но тут один из них сделал неверное движение, неустойчивая конструкция из двух абсолютно пьяных эльфов покачнулась, и оба тяжело повалились на пол. Я не выдержал и неприлично громко расхохотался.

— Да, герои, — мама покачала головой. — С координацией у вас не очень. Этак мы до завтра не доберёмся до Токлиана. А ну-ка приходите в себя! — Она быстро подошла к пьянчужкам, барахтающимся на полу, и щёлкнула каждого по лбу. — Вот так.

Эльфы изумлённо смотрели на неё мутными глазами, но вид уже имели вполне вменяемый.

— Поднимайтесь, — командовала мама, — и идите доложите Светлому Токлиану, что леди Танна Пондохва с сыном Лойсо приехали по его приглашению.

Горе-охранники поспешно удалились. Мама двумя пальцами брезгливо подняла бутылку и понюхала её содержимое.

— Брага, — констатировала она. — Обычная домашняя брага. И не лучшего качества. Ну да, для того чтобы сделать лучше, надо хоть иногда протрезвляться. Ну, где там наши трезвенники? Доложили они о нас или, забыв обо всём, сели пировать с остальными?

Оказалось всё-таки доложили. Нас пригласили в пиршественный зал.

Когда-то это помещение, вероятно, имело вид величественный и торжественный. Но неприбранное, наполненное вечно пьяными людьми, оно приобрело черты сомнительного притона. Столы стояли незавершённым прямоугольником. На них громоздились бутыли, фляги, стаканы, отвратительные объедки. За столами от души веселились эльфы. Под столами спали те, кто уже утомился от веселья. В центре этого безобразия на каком-то подобии трона восседал старик с отёчным пятнистым лицом и слезящимися глазами. Он то и дело подносил ко рту кубок тонкой работы и прихлебывал из него.

— А! Потомки явились! — закричал он, едва завидев нас. — Добро пожаловать, потомки! Мы вам рады! Эй, посадите дорогих гостей за стол да накормите хорошенько!
 
— Благодарим вас за гостеприимство, Светлый Токлиан, — сдержанно сказала мама, — но мы не голодны. Мы прибыли к вам прямо с пира, устроенного в честь приезда моего брата Малисигирика. Сэр Малисигирик передал нам ваше приглашение, и мы не замедлили явиться, поскольку нам показалось, что дело весьма срочное. К моему величайшему сожалению, мы не можем надолго покинуть гостей, чтобы воспользоваться вашим гостеприимством, поэтому я прошу вас, Светлый Токлиан, уделить нам внимание прямо сейчас.

— Э, дорогая правнучка, — пьяно рассмеялся владыка эльфов, — разве вы не видите, что мы тоже заняты важным делом? У нас совещание, поэтому я не могу сейчас отвлекаться на посторонние разговоры. Мой церемониймейстер покажет вам ваши покои, чтобы вы отдохнули с дороги!.. Эльфы! — провозгласил он торжественно, уже не обращая на нас внимания. — Эльфы!.. Выпьем…

Качающейся походкой к нам подошёл толстяк с опухшим от пьянства лицом.

— Прекрасная леди, юный господин, прошу пожаловать в ваши апартаменты, — он попытался поклониться, но у него это плохо получилось. — Есть ли у вас с собой вещи, которые необходимо отнести?

— Все наши вещи при нас, — сказала мама.

— Правильно, леди, так и надо, — пьяно ухмыльнулся толстяк. — Всё своё должно быть при себе.

Потом он забормотал что-то несусветное, вроде странной песенки:

Жил-был когда-то упрямый гном,
Турум-бурум-бурум, бом, бом.
Он в лисьей норе устроил дом,
Турум-бурум-бурум, бом, бом.

Я с удивлением прислушивался к странному, дикарскому напеву и дурацким словам, как вдруг моего слуха коснулись другие звуки. Какое-то бульканье, всхлип, словно душат кого-то. Я повернул голову и увидел совсем юного эльфа, который стоял у стены, прислонившись к ней лбом. Ярко-розовая блевотина извергалась из его нутра, заливая пол. В воздухе распространился отвратительный кислый запах. Я почувствовал, что меня самого сейчас стошнит, закрыл руками нос и рот и выскочил из зала.

Следом за церемониймейстером мы поднялись на следующий этаж и двинулись по совершенно пустой галерее. Сюда почти не доносились звуки попойки.
 
— Напрасно, прекрасная леди, вы не остались на нашем пиру, — говорил между тем толстяк. — У нас хорошо. Могли бы отдохнуть, повеселиться.

— Мне не до веселья, уважаемый сэр, — возразила мама. — У меня слишком много забот, чтобы бездумно пировать, забыв обо всём. Но Светлый Токлиан пригласил нас к себе, дав понять, что у него к нам срочный и серьёзный разговор. И вот мы здесь.

— Ну да, ну да, — покивал толстяк, — каждому своё: кому заботы, кому веселье. Вот ваши апартаменты, бесподобная леди. Отдыхайте. Для юного господина приготовлены комнаты в соседнем крыле. Идёмте, юный господин.

Мне это совсем не понравилось. Остаться в чужом доме, среди незнакомых невменяемых существ! Такая перспектива не вызывала восторга. Но моего мнения никто не спрашивал.

Мы долго шли по коридорам и галереям, пока наконец толстяк не остановился у высокой двери, богато инкрустированной перламутром.

— Прошу пожаловать, — сказал он, распахивая дверь. — Ваши комнаты, мой господин. Если вам что-нибудь понадобится, посылайте мне зов. Или кому-нибудь из слуг. Я приду. М-м-м… мы придём… М-м-м… или не придём. Но вы не будьте на нас за это в обиде. Как видите, мы сейчас не в лучшей форме. Мы сейчас всё время пьяны. Ох! Постоянно пьяны…

Он ссутулился, опустил голову и вышел. Из коридора донеслось его удаляющееся бормотание про гнома, который зачем-то поселился в лисьей норе.

***
Едва оставшись один, я огляделся. Похоже, этой части замка не коснулся общий разор. Комната, в которой я стоял, была великолепна. Сквозь огромные стрельчатые окна, сияющие чистотой, лился яркий дневной свет, освещая стол, накрытый богатой скатертью, и несколько изящных кресел вокруг него. Ноги утопали в мягком ворсе кеттарийского ковра. С потолка гирляндами свешивались газовые шары. Это явно была гостиная. В соседней с ней спальне прямо посреди комнаты, прикреплённый к потолку, ниспадал складками до самого пола огромный шатёр из прозрачной ткани. Внутри шатра стояла овальной формы кровать, накрытая богато вышитым покрывалом. На ней в беспорядке лежала груда узорчатых подушек разных форм и размеров. В углу сиротливо приютилась моя дорожная сумка — привет от мамы. Спать мне пока не хотелось, поэтому в спальне я задерживаться не стал, а вернулся в гостиную и подбежал к одному из огромных окон. Открывшийся вид привёл меня в полный восторг. Роскошный парк с лесным массивом, лужайками, цветниками, каскадом из нескольких прудов, соединённых между собой протоками с перекинутыми через них лёгкими, ажурными мостиками, был похож на фантастический сон. Я тут же пожелал побродить по этому парку. Но внезапно меня охватило странное чувство, что этого делать не нужно. Я не знал, откуда оно взялось. Ничья воля, вроде бы, не тяготела надо мной, ничей ужасающий шёпот не наговаривал в ухо строжайших запретов.

«Как дела? — зазвучала в моей голове Безмолвная речь мамы. — Уже осмотрелся? Успокоился?»

«Да, мама, всё в порядке, — ответил я. — Здесь очень красиво, и вид из окна просто прекрасный».

«Ну вот, видишь. А ты переполошился, дурашка. Невидимый Замок Шимурэд для нас с тобой одно из самых безопасных мест в Мире».

«Почему?»

«Потому что в наших жилах течёт эльфийская кровь, а, значит, Замок будет оберегать нас от всех возможных опасностей. Кроме того, у нас есть ключ, а он родня тем камням, из которых построен Замок. Ну и последнее — нас пригласил в гости сам Светлый Токлиан. Эльфы никогда не причинят зла своим гостям. Даже в невменяемом состоянии, если ты заметил, они были с нами милы и учтивы, насколько могли, разумеется».

«Мам, а почему та часть Замка, где нас встретили эльфы, грязная и запущенная, а эта, нежилая, сияет чистотой? И парк под моими окнами такой, будто в нём каждый день трудится дюжина садовников?»

«А-а, заметил. Я всё думала, обратишь ли ты внимание на такую мелочь. Скорее всего, потому, что на нежилую часть Замка и парк наложено Заклятие Сохранности. А жилую сохранять не было надобности. Слуги там и так убирали. Кто же мог подумать, что эльфы Шимурэдского леса вздумают нарушить запрет и попробовать вино?»

«Что за запрет?» — не отставал я, обрадованный тем, что мама отвечает на мои вопросы, вместо того, чтобы посоветовать обратиться к письменным источникам, как она это делала обычно.

«Когда многочисленные дочери Ульвиара Безликого начали воевать с собственным отцом из-за власти, — сказала мама, — две из них, наиболее ловкие и хитрые — Фатра и Улика — обманули свою сестру Сахагору, с которой у них был заключён военный союз. Они обманом утвердили свою власть почти над всей территорией нынешнего Соединённого Королевства, не оставив ничего третьей сестре. Оскорблённая Сахагора в пылу ярости прокляла сестёр. Фатре было сказано, что её потомки, едва попробовав вина, станут горькими пьяницами и сгинут бесславно навеки. Испуганная Фатра бросилась к лучшим магам того времени, чтобы снять проклятие с себя и своего рода. Но, увы, Сахагора оказалась слишком могущественной ведьмой. С колдовством, сделанным по крови, не совладал ни один маг. Тогда Фатра наложила на всё своё колено Заклятие Тайного Запрета. Отныне никто не мог даже помыслить о том, чтобы попробовать спиртное. В результате войн и прочих катаклизмов потомки Фатры осели в Западном Угуланде и стали владыками Шимурэда. На протяжении бесчисленных веков они вели трезвый образ жизни (я тихонько хихикнул). Не знаю, как им удалось преодолеть действие такого мощного Заклятия. До сих пор это считалось невозможным».

Я хотел было спросить, какая участь постигла Улику, но тут мама сказала:

«Прости, милый, я не могу больше говорить, меня удостоил посещением сам Светлый Токлиан».

И она исчезла из моего сознания. Я походил по комнатам, а потом, соскучившись, вспомнил о парке. И снова то же странное чувство нежелания выходить из отведённых мне покоев охватило меня. Оно было так сильно, что я невольно покорился ему и от нечего делать решил поболтать с сёстрами — обменяться новостями. Это было донельзя глупо. Мы расстались всего часа два назад, но воспоминание о пьяной оргии эльфов и гулкая пустота этих стен действовали угнетающе.
 
Я послал зов Манере, но к моему величайшему удивлению не смог с ней связаться. Было впечатление, что мой Безмолвный зов натыкается на глухую стену. Я бился несколько минут, пытаясь докричаться до младшей кузины — всё было напрасно. Тогда я послал зов Магере, с тем же результатом. В волнении я начал слать зов всем подряд: приятелям, дяде, слугам. Ни-че-го. Стена. Мне стало не по себе. Почему я не могу связаться ни с кем из домашних? Неужели у них что-нибудь случилось? Не провалился же наш дом под землю со всеми обитателями и не ушёл в другой Мир? Тут мне подумалось, что нужно бы послать зов кому-нибудь из тех, кто находится не в замке. Первая, про кого я вспомнил, была тётя Аннат, мать моих кузин. Но и здесь я потерпел неудачу. Я мог взывать к тётушке сколько угодно, меня окружала всё та же глухая стена. На всякий случай я послал зов сэру Хумхе Йоху и даже «индюку». Нет, тишина.

Это было так странно, что я растерялся и послал зов маме, забыв, что она занята разговором с владыкой эльфов. Но мама не отвечала. Даже не так. Мамы не было. Её не было в Мире вообще! Моя Безмолвная речь была похожа на вопль.
«Мама! — орал я. — Мама, отзовись! Мама!» Ответом мне была тишина. И вокруг была тишина. Весь замок словно вымер. Дикая мысль пришла мне в голову. Никого больше нет в Мире. Я остался один в заколдованном Замке. Совершенно один!!!

В этот момент солнце, которое клонилось к закату, скрылось за деревьями парка. Комната погрузилась в сумрак. В сгустившейся полутьме окружающая роскошь показалась мне такой зловещей, что я в панике кинулся к дверям. «Надо разыскать маму! — стучало у меня в голове. — Надо разыскать хоть кого-нибудь! Не может быть, чтобы совсем-совсем никого не осталось!»

Я рванул дверь на себя и в испуге отпрянул назад. Прямо за дверью стоял Светлый Токлиан. Не помню, кажется, я истошно закричал. Но он никак не отреагировал на мой крик. Стоял и смотрел на меня в упор мутными, чуть фосфоресцирующими глазами. Потом медленно поднял костлявую руку и пальцем поманил к себе. Я весь съёжился от ужаса.

— Идём, — сказал он глухо, — я кое-что покажу тебе.

— Я никуда с вами не пойду! — Мой голос срывался на фальцет. — Где моя мама?

Он усмехнулся и снова поманил меня. Ничего страшнее этой усмешки и этих горящих глаз я в жизни своей не видел. Я не знал, куда меня призывает этот жуткий старик, но, разумеется, ничего хорошего от него ждать не приходилось. Уж во всяком случае, меня точно не за конфеткой звали! И как всегда бывает, когда я припёрт к стенке и помощи ждать неоткуда, мною овладела ярость. А она, как известно, сильнее страха. Ярость заставила меня вспомнить, что я не совсем беспомощен. Сделав почти незаметное глазу движение, я метнул во владыку эльфов Синюю Молнию. Всего лишь двадцатая ступень Белой магии, но она всегда действовала безотказно. Светлый Токлиан досадливо, как от назойливой осы, отмахнулся от моей Молнии, и она рассыпалась мелкими искрами.

— Идём, — хрипло сказал он, — потом будешь баловаться.

Ошарашенный и перепуганный, я молча поплёлся за эльфом. А что мне ещё оставалось делать? Токлиан шёл немного впереди. Его ноги почти не касались пола. В гулкой тишине слышны были только мои шаги. Очень скоро я потерялся в бесчисленных лестницах и коридорах. Мне казалось, что теперь мы будем всегда идти во тьме: лестница, коридор, переход, снова лестница, снова коридор. И бархатные сумерки вокруг.

Наконец мы вышли в галерею, прямую, как стрела. В её бесчисленные окна струился призрачный свет. Он делил всё пространство на полосы — светлые и тёмные. Токлиан шёл вперёд, не останавливаясь. Его полупрозрачный силуэт перетекал из одной полосы в другую. Тьма — свет, свет — тьма. Я брёл за ним, совершенно отупев, забыв, где я и кто я собственно такой. В голове остались только два слова, они бухали в такт шагам: свет — тьма, тьма — свет.

Не знаю точно, когда я почувствовал перемену. Похоже, я спал на ходу. Но что-то в окружающем меня мире было не так. Мы шли уже не по галерее, а по парку. Но деревья в нём были какие-то чудные, словно из цветного стекла. И листья, касаясь друг друга, издавали нежный перезвон. А красная трава ластилась к ногам, как беспризорный пёс. И ветер, неощутимый, но вполне зримый, струился между полупрозрачными стволами деревьев, то и дело меняя цвет. Я не понимал, где оказался. Вероятно, я просто спал и видел длинный странный сон. Светлый Токлиан всё ещё шёл впереди меня. Но и с ним было что-то не так. Что именно, я никак не мог сообразить.

Внезапно он остановился и оглянулся. Тут только я понял, что с ним не так. Передо мной стоял не сгорбленный пьяница на трясущихся ногах, а молодой красавец, стройный, как дерево. Весь он словно сиял изнутри. Длинные волосы золотым потоком текли по плечам и спине. Тёмно-синие глаза излучали таинственный сапфировый свет. Я задохнулся от восхищения. Мне захотелось всегда-всегда быть рядом с ним, прикасаться к его одежде, чувствовать на себе его взгляд. Мне стало стыдно за свою дурацкую Молнию. Как я мог даже помыслить о том, чтобы причинить вред этому удивительному, прекрасному, бессмертному созданию?! Да ему и невозможно причинить никакого вреда, потому что…

— Потому что это создание владеет эльфийской магией, — сказал Светлый Токлиан, лукаво улыбаясь. — Люди, как правило, любят чистые энергии, поскольку это основа всего. Так кейфаи когда-то и захватили Хонхону — без единого взмаха меча, без единой стрелы. Мы входили в любой дом, и простодушные крейи принимали нас как дорогих гостей. Делились всем, что имели. Ульвиар, может, и рад был бы подраться, но как поднять оружие против тех, кто взирает на тебя со слезами восторга? Ему это оказалось не под силу. Ну, здравствуй, Лойсо! Добро пожаловать на Тёмную Сторону Невидимого Замка. А ты храбрец! Запустить заклятием в самого хозяина Шимурэда!

— Простите меня, Светлый Токлиан, — сказал я, не зная, куда деваться от стыда, — я очень испугался.

— Чего же ты испугался, малыш? Разве в моём Замке есть что-нибудь страшное или враждебное?

— Я пытался послать зов родичам, которые остались дома и не смог…

— Ах, это! — Светлый Токлиан рассмеялся. — Да, из Невидимого Замка нельзя послать зов, и докричаться до нас тоже нельзя. Я сам ещё полтора тысячелетия назад поставил на это место защиту.

— А как же вы послали зов дяде Малису и пригласили его в гости?

— Ну, Лойсо, ты уже не маленький, неужели сам не додумаешься?

Вопрос был, конечно, глупый. Вот уж действительно догадаться сложно!

— Вы вышли из Замка?

— Ну, разумеется. Вышел за ограду, оттуда можно послать зов куда угодно.

— Но после этого я пытался связаться с мамой, — упрямо продолжал я. — И тоже ничего не получилось. Было такое впечатление, что её вообще нет в Мире.

— Да, её и не было в Мире. Она была со мной здесь, на Тёмной Стороне. Вот только что вернулась.

У меня закружилась голова. Светлый Токлиан говорил о каких-то невероятных вещах. Я ничего не понимал, но очень хотел понять.

— Что такое Тёмная Сторона?

Владыку Шимурэда, кажется, позабавило и моё незнание, и моё жадное любопытство.

— Оглядись хорошенько вокруг. Вот она, Тёмная Сторона.

— Вижу, — я нетерпеливо тряхнул головой. — То есть, я вижу, что это какое-то странное место. Но я не понимаю…

— Правильно, большинство вполне искушённых магов, которые способны уйти на Тёмную Сторону, а таких не очень-то много в Мире, поверь мне, не понимают до конца, что это за место. Садись, Лойсо, нам с тобой предстоит долгий разговор.

Он опустился на траву, и я последовал его примеру.

— Видишь ли, сущность человека не бывает единой и неделимой. Все мы — натуры довольно сложные и состоим из разных маленьких «я». Одно из твоих многочисленных «я» ты можешь осознать только здесь, на Тёмной Стороне. Здесь и живые, и неживые существа предстают в своём истинном, первоначальном виде.

— Значит, поэтому вы так изменились? Сейчас вы — настоящий? А тот пьяница в Невидимом Замке — не настоящий?

— Почему же. Он тоже настоящий. Во Вселенной всё настоящее, и в то же время всё иллюзорное. Никогда не знаешь, где начинается одна иллюзия и заканчивается другая. Я вижу, тебе сложно понять меня, Лойсо. Уж больно ты ещё маленький мальчик, такой маленький, что я не представляю, как рассказать тебе всё то, что ты должен узнать. Но у меня, к сожалению, нет времени ждать, пока ты подрастёшь. Очень скоро в Мире я забуду сам себя, забуду, кто я такой, и больше не смогу приходить сюда. От меня останется только никчёмное пьяное тело. Однажды наступит день, когда мы забудем свои имена, и тогда Невидимый Замок перестанет нас узнавать. Он выбросит нас, и мы останемся бездомными бродягами в Шимурэдском лесу. Вечными бродягами, поскольку не сможем даже умереть. Мы бессмертны. А, значит, вынуждены будем изо дня в день, из века в век влачить тягостное бессмысленное существование. Увы, Лойсо, такова плата за бессмертие.

Голос Светлого Токлиана стал совсем тихим. Меня затопила его неизбывная тоска, и я уже не понимал, кто из нас скорбит о гибнущих эльфах — он или я. В какой-то степени я стал им. Теперь я вполне осознал смысл того, о чём говорила мама, назвав меня зеркалом. Я ощущал боль моего собеседника, как свою, ни на минуту не забывая, что я это я, а он это он.

Светлый Токлиан вдруг поднял голову и, взглянув на меня, рассмеялся.

— Ну и ну, мальчик, ты что, всерьёз вознамерился поплакать? Не надо. Я пока ещё здесь. И мне о многом нужно поговорить с тобой. Не стесняйся, выкладывай все вопросы, которые засели в твоей лохматой голове. Я отвечу на них, чтобы потом они не мешали тебе слушать меня.

Я подумал и решился.

— Ты сказал, что мама была с тобой на Тёмной Стороне, но когда я открыл дверь, не дозвавшись её, ты стоял за дверью. Ты что, был в двух местах одновременно?

Я сам не заметил, как перешёл со своим таинственным собеседником на «ты». Почему-то это показалось мне самым естественным.

— Разумеется. Это эльфийская магия, мальчик. Ею почти никто не владеет. Мало того, о ней почти никто не знает. А тебе придётся ею заниматься. Ну, о чём ещё ты хочешь спросить?

— Как вы смогли преодолеть Заклятие Тайного Запрета, наложенное Фатрой, и зачем вы это сделали?

— Фатра наложила не Заклятие Тайного Запрета, а совсем другое заклятие. Мы знали о нём. Но это неважно, в конце концов. Ты задал хороший вопрос, Лойсо. Это то, о чём я хотел с тобой поговорить.

— О том, как спились эльфы Шимурэдского леса?!

— Да, и об этом тоже. Видишь ли, Лойсо, когда с существами, подобными нам, происходят такие странные вещи, они случаются не сами по себе, не потому что так уж вышло. Этому всегда есть серьёзная причина, и такие события всегда имеют серьёзные последствия. С этого момента постарайся слушать очень внимательно. Я помогу тебе запомнить мои слова, даже если сейчас ты поймешь не всё, о чём я стану говорить. По мере надобности сказанное будет всплывать в твоей памяти.

Я смотрел на Светлого Токлиана, не шевелясь, почти не дыша. Его сапфировые глаза притягивали мой взгляд, как два магнита. Мне мучительно хотелось влиться в его сознание, чтобы знать то, что знает он. Чтобы понимать так, как он понимает.

— Правильно, Лойсо, — сказал эльф с ласковой улыбкой. — Я рад, что ты именно такой, каким должен быть. Теперь я спокоен.

Я не стал спрашивать, какой я, каким должен быть и за что спокоен владыка Шимурэда, потому что чувствовал: сейчас не это важно.

— Твоя жизнь, Лойсо, будет яркой и трудной. Ты станешь величайшим колдуном своего времени. Ты познаешь бремя славы со всеми её тайными иглами. Ни одна не минует тебя. Будет много друзей, поклонников, учеников, но ещё больше недругов и завистников. Жаждущих уничтожить тебя окажется столько, что тебе придётся стать поистине бессмертным, если захочешь выжить. Соединённое Королевство ожидают тяжёлые времена. Собственно, они уже наступили. Спившиеся эльфы Шимурэда — это первый симптом безумия, которое постепенно охватит всю страну. Не знаю точно, когда это началось. Примерно, после исчезновения Короля Мёнина. А может быть, и ещё раньше. В Мир из Вселенной пришла некая Сила, назовём её Незримые. Почему так? Потому что их нельзя ни увидеть, ни услышать. Их даже почувствовать почти невозможно. Они всегда действуют через людей того Мира, куда приходят, чтобы захватить его. Сами себя они называют Странствующие Боги. Но они не боги. Они бродяги Вселенной. Вечные изгнанники. Их выкидывают из одного Мира, они находят другой. Если Мир оказывается слишком слаб, чтобы избавиться от Незримых, а так чаще всего и случается, они уродуют и разрушают его до тех пор, пока не уничтожат. А потом находят себе новый Мир, и всё начинается сначала.
— А зачем они разрушают миры?
— Потому что созидательная сила им неведома. Они по сути своей разрушители. Ты ведь, когда ешь, ничего не оставляешь в тарелке? Так и они выедают Миры, оставляя после себя пустоту, хаос. Чтобы захватить очередной Мир, Незримые всегда находят слабых и властолюбивых людей. Исподволь начинают внушать им мысль о собственной избранности и исключительности, желание уничтожить любых соперников, настоящих, будущих и потенциальных. Они нашёптывают, подтачивают волю, доводят до безумия, чтобы перевернуть в сознании людей всё с ног на голову. Чтобы неясно было, где добро, а где зло, где правда, а где ложь. И начинается бесконечная война всех против всех. У каждого своя правда. Каждый показывает пальцем на другого и говорит: «Ты — зло!» А выходит из этой войны победителем один, всегда только один, тот, кого выбрали и поддерживают Незримые. Он и является зачинщиком общей заварушки. Но интрига, как правило, закручена так хитро, что обвинения падают на кого угодно, только не на него, реального виновника происходящего. Но и он, ослеплённый своей удачей, считающий себя властителем, единственным и неповторимым, не подозревает, что является всего лишь дешёвой куклой в руках Незримых, их рабом. Незримые с удовольствием пользуются услугами добровольных рабов, продавшихся им ради власти, денег, любви, славы, да мало ли, ради чего люди готовы пойти на такую низость, как предательство целого Мира. Но участь этих несчастных печальна. Они получают всё то, что им обещано, но едва раб отыграл свою партию, его заменяют другим. Незримые не берегут своих помощников. Они знают, что всегда найдётся подлец и дурак, готовый продаться за блага земные. В любом Мире таких пруд пруди. А вот рабы отныне привязаны к хозяевам до конца времён. При любом раскладе — выживет ли их Мир или погибнет — для них он потерян навсегда. И они скитаются по Вселенной вслед за Незримыми в поисках пристанища.

— Почему всегда побеждает только тот, кого поддерживают Незримые?

— Потому что, хоть они и не боги, но могущество их велико. Они сильны и изощрённы. Прирождённые захватчики. Главная их сила в скрытности. Если о них будут знать, справиться с ними станет возможно. И ещё помни, у Незримых нет врага хуже, чем магия того Мира, в который они вторглись.

— Почему? Чем же им магия не угодила?

— Э-э, мальчик, магия — это Подлинная Сила. Попробуй победить вооружённого врага, готового к нападению. Трудно, не правда ли? А если его разоружить? Магия — начало всех начал. Без неё невозможно зарождение ни одного Мира. Незримые же внушают людям, что Началом были они. Что всё началось с их прихода. Что этот Мир — их творение, и до них ничего не было. Стирают самую память о прошлом. Вторгаясь куда-либо, они прежде всего уничтожают существующую магию. И тогда ободранному Миру нечего им противопоставить.

— Ну, магию нашего Мира им уничтожить не удастся, — самоуверенно заявил я. — У нас колдуют все, даже грудные младенцы! Чтобы покончить с нашей магией, нужно будет уничтожить всё население Соединённого Королевства поголовно и всех колдунов и шаманов в других государствах.

— Вот, что никогда не останавливало Незримых, так это количество жертв! Какая им разница, сколько будет убитых? Чем больше, тем лучше. Их место с удовольствием займут те, кто верой и правдой служил Незримым в других Мирах. Надо же им где-то жить? Они и таскаются за своими хозяевами в поисках хорошего пристанища и хорошей кормёжки.
 
Меня пробрала дрожь.

— Как это возможно — убить всех?

— Всех и не надо. Колдуют в Соединённом Королевстве далеко не все, что бы ты ни думал по этому поводу. Есть простые люди, для которых в их простой жизни нет места никакой магии. Есть колдуны-неудачники, слабые и бесталанные, на которых махнули рукой их Магистры. Есть те, которых вовсе не приняли ни в один Орден. Есть, наконец, те, кто так или иначе пострадал от деятельности очередного Ордена или могущественного мага — родные какого-нибудь слуги, убитого жестоким, вздорным или равнодушным хозяином. Разве мало таких случаев, Лойсо? И ведь никто не спешит обращаться в полицию. Но от этого ненависть и страх никуда не деваются. Вся эта перечисленная мной публика очень обрадуется, если магия в Соединённом Королевстве будет ограничена законом или вовсе запрещена.

— Но ведь таких не слишком много? — упавшим голосом спросил я. — У нас в доме, например, колдуют все до последнего уборщика. А слуг не убивают никогда. Мама запрещает.

— Честь и хвала твоей маме. Но далеко не все поступают так же, как она. Ты ещё успеешь в этом убедиться. Конечно, недовольных много. Но пока не настолько, чтобы решиться изменить установившийся веками миропорядок. Для этого количество недовольных нужно увеличить в несколько раз. На такой случай у Незримых есть хорошее, всегда безотказное средство — война. Не та война, где одно государство нападает на другое. Я имею в виду гражданскую войну, где все против всех, и каждый сам за себя.

— Неужели просто развязать такую войну?

— Разумеется, нет. Но Незримые имеют в делах этого рода большой опыт. Сыграть на чувствительных струнках человеческой души, поменять местами «белое» и «чёрное», убедить людей, что справедливости во Вселенной всё равно нет, поэтому сильнейший всегда прав, — и разразится такая бойня, которой ещё не видывал этот Мир.

— А разве сильнейший не всегда прав?

— Нет, Лойсо, нет. И чем скорее ты уяснишь себе эту истину, тем лучше для тебя. На любую силу всегда найдётся другая, ещё большая сила, а на ту — ещё большая, и так до бесконечности. Победитель обязательно однажды окажется побеждённым, и, возможно, даже своим же бывшим соперником, когда они снова встретятся где-нибудь на другом конце Вселенной, а, может быть, и поближе. Это называется Равновесие. Закон Равновесия одинаков для всех Миров.

— Ты ещё не рассказал мне, как вы смогли преодолеть заклятие Фатры. И зачем вы это сделали.

— Не зачем, а почему. Эльфы Шимурэдского леса стали первыми, кто оказался на пути у Незримых. И ты видишь, что с нами произошло. Преодолеть заклятие, наложенное Фатрой, могли только безумцы. Это не метафора, Лойсо, мы, действительно обезумели, мы не понимали, что творим. Ты, вероятно, ещё не знаешь, что действие любого заклятия, наложенного на человека, прекращается, если он сходит с ума. Изменяется угол сознания. Мы пришли в себя, как видишь, но было уже поздно. Древнее проклятие сбылось.

— Значит, они могут свести с ума целый народ?

— Да, целый народ. И не один народ. У каждого может быть своё персональное сумасшествие. Если маги однажды перессорятся и передерутся между собой в вечном стремлении выяснить, кто сильнее, может начаться война. А если её подогреть, то она будет долгой и кровопролитной. Такой долгой, что в ходе этой войны все забудут, с чего и по чьей вине она началась. А Незримым только этого и надо. Представь: в стране хаос, народ недоволен, никто не чувствует себя в безопасности. В такой ситуации даже самое безумное и непопулярное решение будет принято как единственный выход. Маги могут оказаться вне закона.

— Маги, но не магия. Так ведь уже не раз было. Короли разгоняли мятежные Ордена, потом создавались другие, и беды в этом не было никакой!

— Да, потому что в Мир ещё не вошли Незримые. Теперь будет всё по-другому. Удар нанесут по магии. Не сразу, не завтра. Незримые умеют ждать, им некуда торопиться. Потихоньку, исподволь они станут искать молодых, глупых и амбициозных, которые пожелают дарового могущества. Отобрать, украсть, убить того, чьей силой воспользовался, — станет законом для магического общества на будущие сотни лет. Таких легко подвигнуть на что угодно, такими легко управлять. Затем начнут приходить в Мир люди Незримых. Они в большинстве своём тоже маги. Но их магия грубая, жестокая, агрессивная. И она только для них, избранных Незримыми. Они завоюют всё свободное пространство. И тогда Мир обречён. Он погибнет. Они разорвут его на части.

— Этому как-то можно помешать?

— Ну а зачем бы иначе я рассказывал тебе всё это? Во-первых, нельзя допустить, чтобы эльфийская магия, книги, артефакты попали в руки людям Незримых. Пока это не твоя печаль. Взрослые спрячут всё наиболее ценное. Тебе нужно будет только сохранить. Но эльфийские книги есть и в замке Рулх и в Большой Библиотеке Ехо. Их надо тоже скрыть.
 
— Как же я смогу это сделать? Кто меня пустит в замок Рулх!

— Сможешь. Храброму и сильному — стены не преграда.

— Да какой же я храбрый и сильный?

— Нет, так будешь.

Я не нашёлся, что на это возразить. Правда, ведь Светлый Токлиан сказал, что я стану самым крутым магом. Может быть, тогда передо мной все двери откроются?

— Ну, допустим. А что ещё?

— Ещё? Воевать с людьми Незримых везде, где встретишь. Мешать их планам. Не допускать к власти. Если понадобится — убивать.

— Как их узнать? Как отличить обычного человека от этих… Незримых?

— Тебе не надо будет их отличать. Они сами найдут тебя. Твоё могущество как магнитом станет притягивать их. Каждый раб Незримых будет чуять в тебе врага. И каждый будет пытаться расправиться с тобой. Эта война очень опасна, Лойсо. Гораздо опаснее, чем любая другая. В особенности для тебя, поскольку ты отнюдь не бессмертен. Я дал вам эльфийский ключ. Сохрани его. Если тебе придётся скрываться от врагов, ты с помощью ключа всегда сможешь попасть в Невидимый Замок и привести сюда своих людей, кого захочешь спасти.

— Светлый Токлиан, а почему именно я?

— Ты, каков ты есть сейчас, не сможешь смириться с новым миропорядком. Вот и всё. Не ищи других объяснений. Да, забыл тебе сказать. Обязательно побывай на Уандуке. Эльфы из колена Улики помогут тебе, если ты будешь нуждаться в их помощи.

Он посмотрел на небо и задумчиво прищурил глаза.

— Скоро рассвет. Нам пора возвращаться.

— Рассвет?! — Я подскочил, как ужаленный. — Мы ведь пробыли здесь совсем недолго, чуть больше часа, может быть!

— На Тёмной Стороне время течёт по-другому. Пойдём. — Он легко поднялся с травы. — Давай руку. Так будет быстрее.

Взявшись за руки, мы сделали несколько шагов и оказались в знакомой длинной галерее. Светлый Токлиан в своём мерзком облике, который вернулся к нему, едва мы ушли с Тёмной Стороны, довёл меня до дверей в мои покои. Признаться, к этому времени я не чувствовал собственных ног.

Заперев дверь, я доплёлся до спальни, лёг, не раздеваясь, на пышную кровать, зарылся в подушки и мгновенно уснул.

Разбудил меня зов мамы.

«Ты всё ещё спишь? Нам пора уходить».

Я вскочил, радостный, что наконец-то слышу её. В дверь тихонько постучали. Я открыл, ни на миг не усомнившись, что это мама. Она быстро зашла в гостиную и внимательно взглянула на меня. Что-то было в её взгляде новое, словно она увидела меня после долгой разлуки и теперь пыталась понять, что же во мне изменилось за это время.

— Нам нужно попрощаться со Светлым Токлианом, — сказала она. — Он ждёт в пиршественном зале.