Камни и люди. Глава 21

Когда не знаю что делать, рулю на велосипеде на стадион. Сегодня людей побольше. На глаза попались несколько подозрительных молодых людей, болтающихся, явно, не для отдыха. Что-то высматривали и ждали. Я обратил на них внимание, когда делал круги.
На верху, на горке встретил старого знакомого Василия, поприветствовал его. Он на своем коронном месте. Я устроился там, где сидел вчера. Внизу у пруда молодая бабушка с внучкой, которых я ранее видел на стадионе на велосипеде. Сегодня они не катаются, а загорают. Бабушка без отдыха говорит и все время  наставляет внучку: туда нельзя, в воду не заходи, от меня ни на шаг иначе я не смогу отгонять комаров.

Комаров не так много, в основном достают мухи. Я тоже взял веточку и стал от них отмахиваться. Сегодня я начал читать рассказ Писемского «Питерщик». Речь идет, если говорить нынешним языком,  о  миграции рабочей силы из костромских деревень в Питер и Москву. Вначале, с помощью помещика, молодых ребят отправляют в город на пять лет осваивать при мастерских профессии. Оплата — 100 рублей, кафтан и обутки. Следующий, после возвращения этап, - женитьба, по благословению того же благодетеля, и самостоятельная работа, либо в артели, в городе. Часть дохода отчислялась в пользу помещика.
Бабушка с внучкой стали собираться домой. Видно было, что бабушка уже порядком устала, а у внучки появился дополнительный интерес — в пруду палкой она выловила, кем-то брошенную лыжу. И как бабка ни  старалась звать внучку, та с места не сходила. Тогда она схватила ее за руку и повела силком. И тут я услышал.

- Ну, б... ь! Это сказала не бабушка, а внучка лет четырех.
- Что ты сказала? Повтори, что ты сказала? - требовала бабушка. Но внучка на нее не реагировала, спокойно шагала за своей воспитательницей, таща за собой мокрую лыжу.
Вижу Василию стало скучно одному и он начал бродить вокруг меня, надеясь поговорить. Видно, не так уж много у него собеседников.
- Приезжал брат Николай в гости или нет, - спросил я его.
- Он ко мне не ездит, только к сестре.
- А что так?
- Не благодарные они все, мать их перемать, - злобно проговорил Василий. Я их поднимал, а нынче они меня и знать не хотят. Когда в Горьком, отец дурак, потому что пьяный был, попал под поезд, лишился ноги и ребра поломал, мне сказали иди работать. Я пошел зарабатывать деньги. Мать тоже заболела. Ее с горя парализовало, нога отнялась.

- Выходит вы жили в Горьком, - попытался уточнить я.
- Не в Горьком, а на железнодорожной станции. Она тогда Пижма называлась. Отец ехал на телеге и попал под поезд. Я тогда спортом занимался. Возвращаюсь со стадиона, а возле дома толпа собралась, вижу учителей, школьного директора. Он тогда мне и сказал: «Придется тебе Василий работать идти, а за школу будешь сдавать контрольные». Так и случилось, сдавал контрольные, а по литературе, до сих пор помню, писал не сочинение, как сейчас, а изложение. Учительница прочитала текст о природе, о том как глухариха   вместе с птенцами гуляла и как они прятались от ястреба. Помню, как она на доске написала «слово вместе пишется вместе, это не существительное а причастие»... Так я тогда и написал..
- А как здесь оказались после Горького?
- У отца тут сестра была, вот она и помогла — нашла ему работу извозчиком. Кости его хоть и срослись, но делать он ничего не мог, только сидеть и понукать. А тогда поселок и предприятие строились, возчики нужны были.
- А мать ваша что, поправилась?

- Поправилась, но не сразу. Когда у нее нога отнялась, отец мне сказал иди ищи муравейник, загребай его в мешок и приноси, будем мать лечить. Муравейник я нашел, да муравьев в нем не было, срок им еще не вышел. Пришлось подождать, когда они в нем соберутся. Вот тогда и вылечили.
Дальше мы вспоминали, кто с его братом Николаем вместе учился. Он назвал нескольких, в том числе знакомого мне Николая Петрова, но отдельно остановился на Юрии Больных, которому его родители якобы советовали не учиться, в чем я сильно сомневаюсь, а сразу идти на производство, где можно было хорошо заработать.
 -Он женился, да неудачно, я его частенько вижу в поселке, - добавил к сказанному Василий.
 - Да, было такое дело, - согласился я с Василием. Он развелся, а недавно снова женился. Уже не работает. Отец-то у него был начальником кадров предприятия.
- Не знаю такого. Знаю Портнягина и его жену Галю. Она в библиотеке работала, а я часто туда приходил за книгами. Благодаря ей я, можно сказать, и выучился, и аттестат получил. Она так и говорила — ты мой ученик.
Я не стал продолжать разговор. Портнягину я знал еще по изумрудской библиотеке клуба «Красный горняк» и тоже к ней относился с большой симпатией. Дело в том, что подошло время обедать, да и загорать срок закончился, можно и обгореть.
- Поеду обед готовить, - сказал я тогда Василию.

-Что его готовить, - удивился он. Сейчас лето, организму особых калорий для сохранения тепла не надо. Это только зимой следует плотно кушать, а сейчас можно овощами обойтись, опять же молоко, творог  - их же готовить не надо.
Не надо, все есть в магазине, - согласился я, - вот туда и заеду. На этом мы и попрощались.
Встретились на следующий день. Сегодня не так жарко, на небе ни облачка. Для меня самое то. Расположился на своем месте. Василий лежит на своем, за леском, но я не стал его беспокоить. Он сам подошел и завел странный разговор.
- Вот вы про Китай мало что знаете, а ведь там за детьми совсем другой уход, чем у нас.  Я понял, что на эту тему его навели молодые женщины, которые загорали рядом и закатили на горку две коляски с детьми.

- А какой там, в этом Китае, порядок, - поинтересовался  я.
- Родили — ребенок лежит на полу, не канючит. Подрос - сидит на чем-нибудь мягком и ни о чем не просит. Когда матери надо куда идти, то она запихивает дитя, как кенгуру, в специальный карман на животе или спине, он там и болтается. Я это к чему. Они там терпеливые и не избалованные, не то что у нас.
- Раньше и у нас так было, когда детей рожали больше десятка, - пояснил я. Никто за ними, как сейчас, не ходил. Старшие дети смотрели за младшими, да и родители были заняты по работе и дома. Сейчас все изменилось — детей стало мало, а работы и забот у родителей и того меньше. Вот они и трясутся над своими детками. А про Китай однозначно не скажешь. Сейчас и там, особенно в центральной развитой его части, те же проблемы, что и у нас. У них разрешают иметь только одного ребенка. Так что все над ним трясутся еще больше чем у нас. В деревенской глубинке, конечно, детей не балуют, это точно. Там работать надо, иначе не выживешь.
- А что у вас за профессия?- неожиданно поинтересовался он
- Профессия у меня военная, - ответил я.
- Это что двадцать пять лет служили?
- Так выходит. Начал со срочной службы и вот так до самой пенсии.

- Военный это хорошо. В армии хоть порядок есть,е - заключил Василий.
Я попытался выяснить, что случилось с их родительским домом, но Василий стал мне рассказывать  разные, видимо когда-то вычитанные истории. Одну про то, почему долгое время спортсмены не могли пробежать 100 метров быстрее десяти секунд.
- Сердце  и сосуды так устроены, - убедительно говорил он. Как ты не старайся, а они как мотор, больше дать не могут. Так определено природой.  Те кто нынче бежит быстрее, значит использует стимуляторы или наркотики.
Следующий рассказ у него был про некто Савицкую, которая в 1964 году спаслась в авиакатастрофе. Самолет упал, все погибли, а она, благодаря тому что пристегнулась к креслу и упала сначала на ветки деревьев, а потом в воду, осталась жива.
 -Вы верите в ангелов? - спросил он. Наверное ей ангел помог, иначе никак объяснить нельзя. Вот вы спросили про родительский дом, так он сгорел. Накануне пожара мне в уши нашептывал чей-то  голос, что он случится. Может это был мой ангел спаситель. Я неделю в койку спать не ложился, сидел и дремал в кресле. И вот случилась гроза, молния ударила по проводам, в нашем доме, который по улице Лесной был последний, загорелась проводка. Все сгорело в один момент.

- Никто не погиб?
-Нет. Ведь я жил один. У собак только морды обгорели.
  Когда я сказал Василию, что мне пора домой. Он возмутился:
- Что там делать?
- Дела разные, да и жена просила приехать к трем часам, - схитрил я.
- Этих женщин слушать не надо, их воспитывать надо, - на громкий голос перешел собеседник. У них мозги набекрень. Мужчины думают одной частью мозгов, а они совсем другой.
-Нельзя ли потише! - воскликнула женщина, загорающая недалеко со своей дочкой. Василий голоса не сбавил и еще с большим подъемом стал пересказывать мне, как однажды он поругался с  матерью. Она его так взбесила, что он, в целях протеста, был вынужден ударить себя палкой по челюсти, а потом еще сверху по голове, да так, что помял череп.
Настало самое время мне ухать, а Василию оставить свои горькие воспоминания и успокоиться. Я сел на велик, как до сих пор говорят мальчишки, и покатил в сторону аптеки за морской солью для ножных ванн.

Снова встретил Люсю Миронову. Она сразу спросила меня про брата Сергея, приедет он или нет. Когда я поведал, что он страдает ногами и пока ему не до поездок на Урал. Она вспомнила Картузова, который тоже где-то в Германии
 - Это, который с нами учился?
 - Нет, это его брат. Кто и чей брат, я не разобрал. Она меня еще спросила про Банман.
- Если это Анна, то я ее видел в прошлом году.
- Нет, Оля Банман, она тоже живет в Германии.
Завязался путанный разговор - кто про Фому, а кто про Ерему. Я перешел на ее мужа, который по рассказам Олега служил на границе.
- Да, служил, на Дальнем Востоке.
- А как у него со здоровьем, - поинтересовался я.
- Ходит по дому, а так, мало чего хорошего.
Кончилась беседа Люсиным заключением, что с окончанием работы и уходом на пенсию все дружеские связи, в том числе с Бурмакиными, прервались. Она побежала по своим делам, а я продолжил путь в аптеку. Случайно завернул к магазину «Монетка». Женщина торгует клубникой. Я ее уже как-то видел на этом месте с ягодой, но в тот раз покупать не решился, понадеялся, что цены будут снижаться. Ошибся. Погода резко ухудшилась, пошли дожди, ягода стала портиться и тут уж не до цен, как бы вообще не остаться без клубники. Выторговал два небольших ведерка за 900 рублей и пошел домой, позабыв про аптеку.

Разложил ягоду: часть высыпал в большую кастрюлю, а часть в эмалированную чашку.  Сначала снимал с ягоды зеленые усики, потом мыл ее. Нет безмена, взвесил рукой, примерно три и два килограмма. Сахару потребуется около шести. Пошел в магазин.
У подъезда встретил соседа Виктора. На небе появилось солнышко и он засобирался на свое деревенское хозяйство.
- Хоть что-нибудь поделаю, чего сидеть дома, - проговорил он.
 - Само собой разумеется, - согласился я, - там ведь у вас печка. А от печки не только тепло, а еще и уют. Мой папа очень любил сидеть перед печью с открытой дверью и смотреть как горят поленья.
  -Я вот думаю смастерить камин. А как и что, не разумею. От него хоть тепло? - спросил он.
 -В этом деле я не мастер. Думаю, что пока он горит — тепло, а как потухнет, так сразу — не очень, - выдал я свое мнение и пошел в магазин за сахаром.
 В местной газете опубликовали мою очередную заметку под названием «Даурский рубеж». Я ее написал ко дню пограничника — 28 мая, а опубликовали через месяц.  Хорошо, что совсем не забыли.
 
А я эти дни запомнил на всю жизнь- в 1967 году, в день начала войны  пришла повестка в армию. Началась беготня по инстанциям с  демонстрацией  этой самой повестки. Срочно началось оформление свидетельства о прохождении учебного курса в Свердловском художественном училище № 42.. Можно сказать, по команде присвоили  квалификацию гранильщика алмазов 4-го разряда и в свидетельстве проставили оценки по предметам обучения.
Друзья продолжали учиться на производстве, практиковалась в отдельном, застекленном со всех сторон цехе ювелирной фабрики. В нем стояло несколько рядов столов с аппаратурой для огранки алмазов. Упрощенно каждый агрегат представлял собой движок с чугунным диском, над диском имелся светильник. На руки выдавали лупу и квадрант-прибор для закрепления камня и установления его в нужной плоскости под определенным градусом. На столе, рядом с чугунным кругом, имелось приспособление для плотного установления квадранта, так чтобы он мог двигаться только вперед и назад. Правая рука держала лупу, а левая квадрант, в который закреплялся камень. Казалось, должно быть наоборот. Все же правая рука и есть правая, а лупу можно было держать в левой. Нет, кто-то придумал такой порядок. Не шведский ли Рефа, которого привез Татищев на Урал? -  рассуждал я.
Первоначальные занятия заключались в выработке навыков уверенно держать квадрант и правильно закреплять кристалл алмаза. Частенько, почти невидимые кристаллы  выскакивали из крепления и улетали в неизвестном направлении. Приходилось долго лазить по бетонному, крашенному коричневой краской, полу и искать маленькое искристое пятнышко.

На полу искать, это, конечно, не в горах и тайге, где впервые были обнаружены сибирские алмазы. Мастер рассказывал, как в 1954 году, работая  в  чрезвычайно  трудных  условиях тундры, геолог Лариса Попугаева и рабочий Федор  Беликов нашли мелкие темно -  красные кристаллики пиропа, извечного спутника коренных  месторождений  алмазов. Переходя  вброд речушки  и  болота,  они  долго  брели  по  то  появлявшейся,  то  бесследно исчезавшей  "цепочке"  в  поисках  этих  глиноземных гранатов и,  в  конце концов,  достигли  заветной  цели.  На  вершине  одной  из  сопок  ими  была обнаружена яма, похожая  на  жерло вулкана. В  одной  из  взятых  проб  было найдено пять мелких кристалликов алмаза. Так была открыта первая в Советском Союзе алмазоносная кимберлитовая трубка. Счастливцы назвали ее "Зарницей". Точно зарница. Если под нужным углом взглянуть, так алмазный кристалл  обязательно засветится.
Каждое утро, под расписку в журнале, практиканты получали белоснежные халаты, кристаллы камней и расходились по своим местам. Затем включались движки и начиналось монотонное гудение вращающихся дисков с двумя кругами алмазной пыли. На первом грубом круге на кристаллах обозначались, а точнее сказать, накладывались первые грани, на втором более мелком они шлифовались.

 Накладывались грани не так просто, кристаллография алмаза весьма сложная и точить его абы как не получалось, приходилось приспосабливаться. Практиканты делали «упрощенки» - камни со спичечную головку, на которые накладывали 24 грани. Настоящий бриллиант по стандарту должен был иметь 54 грани.
Особых способностей в алмазном деле я не обнаружил. Помогала усидчивость, но вредила тяга к различным новшествам. Каждый раз один и тот же процесс утомлял, тянуло к коллегам ювелирам и камнерезам, где присутствовал элемент творческой фантазии. Со своими приятелями по училищу встречался в фабричной столовой, где они показывали  разные поделки из драгоценных и полудрагоценных камней, ювелирные заготовки.
Во дворе фабрики находилась свалка отбракованных изделий-полуфабрикатов из яшмы, лазурита, родонита, халцедона и даже малахита. После работы имел привычку возиться в груде отходов и выбирать некоторые симпатичные заготовки различной конфигурации. Попадались и отшлифованные камни с одной стороны. Так, помаленьку  я собрал коллекцию поделочных камней, которую частично раздал, частично утратил в связи с призывом в армию. Отдельные изделия еще долго возил за собой по многочисленным местам проживания и службы.
 
Практику учебной группы вел мастер Пыжьянов. Среднего роста, плотный с животиком и легкой одышкой, он производил впечатление довольного жизнью человека. На него возлагалась ответственность научить молодежь тачать камни.  Мне же он больше запомнился умением играть в волейбол. На фабрике имелась спортивная летняя площадка,  и после сидячей работы приятно было размяться и попрыгать возле сетки. На все выделялось свое время: работа, отдых для глаз через час, обед. Дисциплина и порядок поддерживались как в аптеке.
В середине мая по запросу военкомата Пыжьянов написал на меня характеристику: «Александр учится на хорошо и отлично, на производственной практике показывает себя с положительной стороны - стремится овладеть профессией огранщика алмазов в бриллианты». Кое-что он добавил о спорте и участии в работе редколлегии. Не обошлось и без комсорга группы Лукиной, которая тоже оставила свое мнение о запрашиваемом, и расписалась. Позже меня вызывали в военкомат на собеседование. Серьезный мужчина задал несколько традиционных вопросов: Что? Где? Когда? Чем болел? Через месяц пришла повестка. На этом карьера огранщика алмазов, не успев начаться, закончилась.
С  чувством несправедливости и злости бегал я по этажам училища, разыскивая библиотекаря. Книги не сдашь, обходной не подпишут, и корочки не получишь. Корочки об окончании училища все же получил, но остался без праздника-выпуска.  Первый   выпуск в училище, как я узнал позже,  был в 1948 году, когда я только родился.

 С товарищами по группе, а главное с Толей Никитиным, я так и не попрощался. Группа продолжала трудиться-практиковаться, а мне предстояло бежать на вокзал и следовать в родной поселок Изумруд. День заканчивался, уже оставалось меньше суток до явки в военкомат, а я еще не видел родителей.
Как у нас любят из всего делать проблему! Все у нас срочно, бегом, на нервах. Как на войне! – продолжал чертыхаться я, рассматривая знакомый пейзаж в вагонное окно.
По прибытию в Асбест, позвонил сестре, а она маме на работу. В тот вечер она как раз дежурила на подстанции во вторую смену. Какая тут работа! Деревенская тишина раскрутилась до почти военной тревоги и экстренных сборов родственников, друзей-товарищей.. Что тут скажешь. Ахи-охи. Да как же так? К чему такая спешка, может что серьезное? Остаток вечера ушел на приготовление стола. Магазины в поселке уже не работали. Хорошо, что тетя Люба Онищенко, как заведующая, открыла свое хозяйство и выдала необходимые продукты. Гости собрались к полуночи. Какие тут веселые проводы! Время спать, а тут тебе застолье.  Посидели, поохали, выпили для порядка, закусили, чем попало, и разошлись – уж на работу пора собираться.
- Давай, подходи милый, - с утра пораньше позвал призывника дядя Павел Онищенко. Подставляй голову, уставной порядок наводить будем.  У дядьки с давних времен имелась собственная машинка. Сына Бориса, а иногда и меня за компанию стриг под бокс, а то и наголо. Пришлось вспомнить детство и превратиться в Котовского......».

Мои друзья-товарищи служили в разных местах: Олег начал в Нижнеудинске и закончил на Украине под Дубно. Толя Никитин отбывал воинскую повинность в Кунгуре.А Володя Мартьянов забрался дальше всех — в Германию. Была возможномть там задержаться, но закрутил с местной дивчиной и пришлось по команде сверху резко из-за границы эвакуироваться.
Володя из-за границы, а я на границу с Китаем. Задержался я на ней порядочно, на сорок лет с гаком. Всякое бывало. Кажется совсем недавно в торжественной обстановке принимали в пионеры поселкового  китайца. Жил он напротив больницы, рядом с семьей Боровских. Галстук привязывали под звуки горна и барабана. Китаец совсем старенький, седой и худой своим видом напоминал героев из сказки «Братья Лю» .
Вот эти "герои" и закрутили тугой узел на границе, который пришлось долго и помаленьку распутывать.