Глава 18. Прощание с мечтой

Любимое время года, как и прежде, приносило огромное наслаждение Марианне. Она, наконец-таки, позволила себе расслабиться, настроившись на дальнейшую борьбу со всяческими провалами. Контелья когда-то пообещала, что всё будет хорошо, поэтому Мари с твёрдой решительностью выбросила из своей души все волнения. Вместе с Лекс в один из прекрасных солнечных дней она отправилась в магазин одежды, чтобы пополнить свой гардероб. Погожий день приносил благодать, Мари шутила и смеялась чуть ли не до слёз, и вместе с этим к ней приходили воспоминания о том, какая озорная и оживлённая она была в детстве. Лексус, постепенно забывая о Докки, чувствовала себя отлично, хотя мысли о светлом, а позже тёмном прошлом иногда всё же посещали.

— Знаешь, я беседовала с Уинсли. Он знает про Докки всё до мелких подробностей. Негодяй чистосердечно признался, что сожалеет о том, что причинил мне столько боли. Он понял, что карма настигла его, причём следом же. Теперь он себя проклинает. Хоть я его и любила, но мне его вовсе не жаль. Жизнь иногда бывает справедливой. Сейчас я абсолютно ничем не заморачиваюсь, — выговорилась, наконец, Лекс, которая во время бесед с подругой редко упоминала вслух бывшего возлюбленного. Мари не могла не согласиться со словами подруги. Она тоже никогда не испытывала жалости к тунеядцам, а даже радовалась, что после множества злодеяний и чрезмерной жестокости, подобные по справедливости карались. Но, откровенно говоря, Марианна пыталась искоренить в себе чувство ликования из-за страданий других, пусть даже и страшных людей. После разговора с Лекс Стейн теперь только и думала об этом, но её мысли вдруг разлетелись, как осенние листья на ветру. Обычно девушка прогуливалась по улице, смотря себе под ноги, с опущенными глазами, но сейчас в одно мгновение она подняла взгляд и тут же, совершенно неожиданно, увидела перед собой Джона. Он стоял в полном одиночестве, прислонившись спиной к кирпичной стене десятиэтажного жилого дома; его в этот раз не окружали толпы поклонниц, казалось, на него вообще никто не обращал внимания, будто он никогда и не был знаменитым актёром, пользовавшимся немалой популярностью среди женской половины. Возможно, Джон размышлял о чём-то глубоком и серьёзном.

— Боже мой, он ещё не уехал! Это мой единственный шанс поговорить с ним, — остановившись неподалёку от Эллонса, с некоторым восторгом шепнула Мари подруге.

— Хорошо, иди. Я буду ждать тебя здесь, — ответила Готтлет, сжав руки в кулаки, и Стейн, собравшись с мыслями и прогнав страх из сердца, смелыми и уверенными шагами подошла к Джону.

Она увидела его сияющие глаза, увидела так близко, как никогда раньше. «Он прекрасен», — пронеслось в голове у Мари.

— Здравствуйте, мистер Эллонс, — проговорила она, и её ладони похолодели от волнения. Джон украдкой взглянул на девушку и довольно дружелюбно улыбнулся.

— Добрый день, мисс. Напомните мне, мы с вами где-то виделись? — произнёс он эти фразы так, будто бы они прозвучали из уст настоящего принца.

— Да, мы виделись довольно давно. Но я даже не знаю, с чего начать, мистер Эллонс... Я вовсе не ваша поклонница, это нечто иное. Прошу, выслушайте меня минуту. Скорее всего, вы меня уже забыли. Год и несколько месяцев назад я подарила вам свои стихи и призналась вам в любви. Понимаю, я совершила своего рода ошибку. Может быть, это было сумасшествие, но... это чистая правда. Эта любовь не похожа на ту, которую вы себе представляете, — проговорила Марианна тихим и слегка охрипшим от волнения голосом.

— Прекрасные стихи, могу сказать. Простите, что забыл о них. Хм, насчёт любви... возможно, она и другая, я вам верю, — протянул Джон, внимательно выслушав Стейн, сделавшую небольшую паузу. Между тем, «игра в гляделки» продолжалась. Мари не могла оторваться от глаз любимого, а он, в свою очередь не посчитал нужным избегать зрительного контакта с малознакомой, но симпатичной собеседницей.

— Помните, я выступала с моим напарником на свадьбе, где вы присутствовали? Я танцевала смешно и нелепо... А тот стих, посвящённый вам, который прочитал мой друг в театре, вы припоминаете? Единственное стихотворение, которое я считаю совершенным. Скажите, я приношу вам неудобства или раздражаю вас? Если это так, то хотя бы намекните мне, — продолжала свою речь Мари.

— Я подзабыл ваше имя...

— Марианна.

— Марианна, меня не оставил равнодушным ваш стих, он превосходен, как и все остальные, и неважно, посвящённые мне или нет. Да, я помню смешной танец, мне он тоже понравился и поднял настроение, так как та свадьба, за исключением вашего номера, откровенно говоря, была одной из скучнейших в моей жизни. Вы необычная девушка. Но, увы, ответить взаимностью я вам не могу и теперь. Извините, — с нотками грусти в голосе сказал Эллонс и тяжело вздохнул, не прекращая смотреть в глаза обиженной девушке.

— Джон, поймите, я хочу лишь... лишь... провести с вами немного времени. Пожалуйста. Я вам буду очень благодарна. Потом я покину вас навсегда, обещаю! — покраснев от стыда и огорчения, проговорила Мари.

— Не знаю. Мне сложно что-то сказать. У меня скоро будет свадьба. Я поклялся своей невесте Кэри никогда ни на кого не заглядываться. А провести с вами время... не знаю.

Джон снова глубоко вздохнул и замолчал, потому что не мог найти подходящего ответа на странное предложение. Стейн прекрасно осознавала, что нисколько ему не нравится. Но она до последнего надеялась на то, что он обдумает её слова и, в конечном счёте, согласится.

— Вы меня поставили в неловкое положение. Понимаете, я верен своей невесте... Простите, но... мой ответ «нет». Я не могу нарушить клятву.

— Я... я не вашего вкуса, знаю. Но хоть немного, всего один день! Позвольте мне просто прогуляться с вами по аллее в парке и всё, — дрожащим от слёз и умоляющим голосом всё ещё настаивала на своём Мари. Эллонс молчал с задумчивым выражением лица, к тому же отражающим большое сожаление. Это не предвещало ничего хорошего.

— Ладно, как хотите. Я больше не буду тревожить вас. До свидания, желаю вам счастья с вашей невестой, — произнесла ужасно огорчённая бедная девушка, и тут из её глаз струями потекли крупные слёзы, хотя раньше она боялась того, что когда-нибудь выставит все свои эмоции напоказ, притом перед своим любимым.

— Не стоит печалиться. У вас всё будет хорошо, я обещаю, вы найдёте человека, лучшего, чем я, достойного вас! Ведь вы гораздо лучше меня, правда! — крикнул Джон вслед уходящей Мари.

— Шесть лет, мистер Эллонс! Шесть лет только вы! — отозвалась Марианна, и с разбитым вдребезги сердцем зашагала в направлении дома вместе с Лекс, крепко сжав её руку. Она дала знать Джону, сколько лет она уже в него влюблена. Стейн так и не узнала о его реакции: удивился ли он или был равнодушен.

В этот раз Эллонс окончательно отверг её. Он действительно любил Кэри, желал посвятить ей всю свою жизнь, и это полностью погубило душу Марианны.

Придя домой в горьких слезах, Мари от бесконечной ноющей сердечной боли свалилась на пол. Всё. Все планы и попытки провалились в бездну. Уже больше никогда девушка не поговорит со своим возлюбленным. Её мечта улетела далеко и навсегда. Мари не смогла её удержать, хотя и цеплялась за её хвост всеми силами. Она ревела весь вечер и всю ночь, понимая, что после стольких стараний она всё равно услышала слово «нет». Лекс за несколько часов не проронила ни слова. Она ничего полезного сделать не могла, даже на время успокоить подругу, ведь сама Марианна настояла на том, чтобы Лексус оставила её в полном одиночестве. Теперь, когда все надежды рухнули, Мари наотрез отказалась разговаривать со всеми, кто ей был дорог: и с друзьями, и с родными. Наступил конец, поистине печальный конец. И Стейн ни на мгновение не желала представить, что с ней случится в дальнейшем.

Мари открыла глаза в час дня, вся разбитая, в унынии и горе. Лекс сидела рядом с ней на корточках и гладила её волосы. Кое-как с помощью подруги Марианна встала на ноги. Обе девушки молчали, ведь слова уже и не требовались.

Целых три дня Мари не издавала ни звука, душевно раненая, а точнее, совсем убитая. Готтлет, как родная мама, ухаживала за ней, готовила для неё только самые вкусные ароматные блюда, за неё убирала комнату, и всё, что говорила на это Стейн: «Спасибо тебе большое», и снова погружалась в свои бесконечные мрачные мысли.

Но, к сожалению, на этом не закончились беды девушки. Ей ещё предстояло узнать ужасное. Когда она частично освободилась от своих переживаний, то решила, наконец, выйти на свежий воздух. Мари теперь видела город таким пустынным и холодным, окутанным серой пеленой, как в фильме ужасов. Она прошлась до парка, присела на скамейку и сделала несколько маленьких глотков апельсинового сока, почувствовав вкус счастливого детства. Она долго любовалась природой, и лишь зелёные деревья да ясное безоблачное небо, похожее на безграничный ярко-голубой шатёр, рассеивали все горести.

— Здравствуй, — внезапно раздался неподалёку знакомый голос.

Совсем рядом оказалась мисс Отэм с пугающе-безотрадным выражением лица. Марианна поздоровалась с ней.

— Я нашла тебя только сейчас. И... прости, Мари... Мне нужно сообщить тебе одну важную новость. Я не хочу причинять тебе боль...

Стейн трудно было понять, о чём говорит Осень; она ненавидела, когда люди говорили загадками.

— Что произошло? — настороженно проговорила девушка, нахмурившись.

— Это касается тебя, — не высказала мысль до конца мисс Отэм, так как Марианна прервала её речь:

— Я знаю, Джон отверг меня. Это самое ужасное в моей жизни. После стольких попыток...

— Да, но не в этом дело, моя дорогая. Ты проживёшь всего лишь месяц.

Сердце Мари внезапно ёкнуло, и она чуть ли не потеряла сознание от такого жуткого известия. Мисс Отэм проронила несколько слезинок и с жалостью взглянула в округлившиеся глаза Стейн.

— Что? — пролепетала Мари.

— Мне тебя и вправду очень жалко, но так сказали ангелы. Ничего уже нельзя поделать. Твоё тело исчезнет, рассеется, как утренний туман, едва башенные часы пробьют полдень. Останется лишь твоя душа. Прости, я не хотела ранить тебя...

— Но Контелья! Она же говорила, что я выживу! — возмутилась Марианна.

— Слово Контельи не так уж велико и правдиво, — прервала её Осень со вздохом.

Но почему-то Мари до сих пор верила Контелье.

«Может, она имела в виду, что будет жить моя душа?» — подумала девушка. Она хотела разреветься, но что-то остановило её. Слёзы будто бы высохли навсегда. Мари лишь окаменела и сидела без движений. Осень обняла её, как свою дочь. Она представляла, какой немыслимый страх теперь поселился в сердце несчастной Марианны.

— А если я всё же заполучу сердце Джона, мне не грозит смерть? — тихо спросила Стейн.

— Ничего нельзя изменить. Но знаешь, это не смерть. Это исчезновение твоего облика. Никто не знает, кем тебе суждено стать, — ответила мисс Отэм, положив руки на колени и резко взглянув на небо, словно она надеялась увидеть там какой-либо хороший знак.

По возвращении Мари домой Лексус узнала об ужасном событии и до смерти перепугалась, чуть не лишившись дара речи. И всё же она нашла в себе силы с уверенностью сказать подруге:

— Нет, я не позволю! Слышишь? Я найду Тьюэльда, всех времён года и даже доберусь до ангелов, но ты будешь жить!

— Ты не сможешь ничего сделать, — вяло улыбнулась Марианна от глубокого отчаяния.

— Я спасу тебя, уберегу от опасности во что бы то ни стало! — продолжала Лекс, будто не услышав слова подруги. Мари рассмеялась от боли и горя, переполнявших её сознание и сердце. Она почувствовала себя умалишённой, но ничего не могла поделать со своим состоянием, потому что не контролировала себя, может быть, уже превращалась в другого человека или вообще, в иное существо.

— Всё хорошо, милая Лекс. Я всегда буду с тобой.

Готтлет не удержалась и вовсю разревелась. Марианна редко видела свою лучшую подругу столь удручённой и потерянной.

В своей жизни Лексус никогда не давала себе слабинку, не опускала руки, всегда видела цель и шла к ней с максимальным упорством, без слёз, но в этом случае всё круто повернулось, времена изменились...

«Счастья не существует, — размышляла Мари, хотя разум её уже давно поглотила сплошная мгла. — Мир — это лишь жестокость. Пусть я погибну, но за этот месяц попытаюсь сделать что-нибудь хорошее для всего живого, чтобы хотя бы кого-то вылечить от мук и страданий».

— Не плачь, Лекс. Всё будет хорошо. Ради меня, пожалуйста, не расстраивайся, — попросила Марианна подругу ослабевшим голосом и обняла её.

— Я постараюсь. Буду делать всё лишь для тебя, — сказала Лексус, вытерев слёзы кружевным платочком.

Поутру Мари вышла на улицу с улыбкой на лице. Она улыбалась всем: прохожим, животным и даже растениям, но, однако, не чувствовала при этом ничего; её не одолевала депрессия, не наполняла радость, — душой её овладела лишь пустота.

«Один мудрый человек сказал, что нужно жить так, будто каждый день последний», — думала Мари. Она на некоторое время забыла о Джоне, о своём будущем исчезновении. На этот раз ей без труда удалось сделать это. Стейн вспоминала счастливые моменты жизни, хотя и такие короткие... Ей и впрямь полегчало от этого. Был ли, не был ли тот камень внутри, который уничтожал всё светлое?.. Марианне стало всё равно, она гуляла по всему городу со своими друзьями, прекрасно проводя время.

— Не нужен мне Джон! Мне нужны все вы! — радостно восклицала Стейн, словно опьянённая какими-то неизведанными чувствами.

Когда же смерклось и все разошлись по домам, начал накрапывать дождик. Мари ни капельки не тянуло домой. Она не мёрзла, потому что чувствовала себя замечательно и ловила мелкие капельки дождя ладонями.

«У природы нет плохой погоды. Сейчас моя жизнь действительно прекрасна», — пронеслось в голове у девушки. Первый раз дождь приносил ей такое огромное упоение, а раньше он лишь служил поводом для хандры. Спустя пятнадцать минут Мари уже совсем промокла. Она спрятала руки в карманы джинс и нащупала фотобумагу. Это оказалась маленькая фотография Микко, которую героиня сразу же вытащила и начала рассматривать. У Стейн, не имеющей в этот день каких-либо острых чувств, что-то резко сжалось в груди; из её глаз брызнули слёзы. Как она могла забыть о своём лучшем друге?

— Нет, пока я с ним не помирюсь, не умру! — с твёрдой уверенностью проговорила девушка. Фотография насквозь промокла. Мари всё ещё стояла на месте, не сводя с неё глаз. У Марианны появилось непреодолимое желание встретиться с Фэйерсом в этот же час. И внезапно она поняла то, что раньше ей бы показалось смешным и глупым: «Я, кажется, люблю его. Чёрт, я не могу самой себе поверить. Но мне не в чем сомневаться! Может, я совершала грубейшую ошибку, потому что всю жизнь хотела быть рядом с Джоном? Но что со мной случилось? Я просто ужасно скучаю по Микко. Мне нужно ему срочно во всём признаться!»

Мари побежала со всех ног к дому Микко. Она боялась лишь одного: он не простит её.

Одиннадцать часов вечера. Стейн в одиночестве стояла перед дверью и долго не могла решиться нажать на кнопку звонка. Но она всё-таки уговорила себя сделать этот шаг.

«Боже, он не простит меня, не простит, не простит...» — в мыслях переживала девушка. И вот ключ в двери два раза повернулся. На порог вышел Микко, который явно не ожидал видеть свою подругу в столь поздний час, причём после такой крупной ссоры.

— Мари! — чуть ли не на всю округу воскликнул он и крепко обнял Марианну. Она удивилась такому приветствию.

— Я так скучал по тебе! Входи, пожалуйста, ты же вся промокла! — суетливо протараторил Фэйерс.

Марианна вошла в дом, не снимая куртку; она безумно радовалась встрече и не обращала внимание на то, что до ниточки вымокла.

— Я не позвонил тебе, я такой дурак! Всё волновался, боялся, что ты проигнорируешь меня! — суетливо говорил переполненный эмоциями Микко, принявшись заваривать ароматный чай.

— Это ты меня прости, виновата именно я. Поступила абсолютно неправильно.

Друзья ещё долго просили прощения друг у друга по очереди, что уже их начало смешить. Сняв, наконец, мокрую куртку и выпив горячего фруктового чая, Мари рассказала Фэйерсу о том, о чём недавно ей поведала Осень. Это заставило Микко занервничать до дрожи. Он перепугался и запаниковал так, как никогда раньше:

— Послушай, я не дам тебе умереть. Пусть лучше меня убьют вместо тебя.

— Ты что, в своём уме? Это не смерть, я же говорила. Я буду наполовину жива.

— Наполовину? Ты мне нужна целиком и полностью! Знаешь, никогда не думал, что скажу это... Пообещай, если тебе мои слова покажутся странными, не осуждай меня и не злись. Просто мне не хочется снова поссориться с тобой.

Мари в ожидании чего-то непредсказуемого застыла на месте, словно камень, и лицо её побледнело.

— Я обещаю, — после недолгого молчания сомнительно вымолвила

она.

— Я влюблён в тебя, — сказал, наконец, Микко и пристально посмотрел в глаза поражённой девушке.

— Я ослышалась? — тихо пролепетала она.

— Нет, всё правильно. Я тебя люблю. Наконец-то я испытал это неизведанное мною ранее чувство! — улыбнувшись, произнёс Микко. Ему в этот момент не терпелось услышать ответ Стейн.

Марианна нахмурила брови и сложила руки в замок. Ладони её от беспокойства сильно вспотели.

— Я знаю, тебе всё это слышать неприятно, потому что ты не можешь жить без Джона. Всё очевидно, но я не прошу тебе отвечать мне взаимностью.

— Нет, твоя мечта сбылась. И, кажется, моя... Я тебя тоже люблю, — медленно проговорила Мари, переступив порог вспыхнувшего волнения.

— Но как же Джон? Ты теперь забыла его?

— Нет, но я поняла, что ты особенный человек и как никто другой мне подходишь и очень нравишься.

Стейн находилась в такой ситуации первый раз и теперь поняла, что её час пробил.

— Да-да, я хочу быть с тобой! И это вовсе не связано с тем, что мне скоро предстоит превратиться неизвестно во что. Всё происходит наяву. Это не сон. Ты тот, кто мне нужен! — горячо сказала Марианна.

— Я тебя не брошу. Слышишь? Теперь мы вместе! Не могу в это поверить. Сейчас я знаю, что значит сила любви. Это прекрасно! Я ни за что тебя не оставлю в беде и буду бороться за тебя. И даже если бы я остался твоим другом, всё равно бы сделал всё, чтобы спасти твою жизнь. Ты мне так нужна, Мари! — дрожа, быстро говорил Микко. Марианна в порыве чувств крепко его обняла. Фэйерс провёл ладонью по лицу Стейн и прикоснулся к ней своими губами. Это был тот самый, настоящий поцелуй. Девушка ещё крепче прижала Микко к себе и долго не смела отпустить. Сквозь поцелуй чувствовались слёзы Мари. Она задыхалась от переполнявших её эмоций, в глубине души осознавала, что не совершает роковой ошибки.

Полночь. В душной тёмной комнате горел камин. Мари, тяжело дыша, не помня себя от счастья, шептала красивые слова Микко, а он, не отпуская её руки, улыбался и много раз повторял, что безумно любит её. На протяжении нескольких часов они не отрывались друг от друга. Марианна испытала истинное счастье, забыв свою старую мечту. Микко радовался тому, что, наконец, полюбил по-настоящему. Никакой душевной боли, никакого отвращения. Конечно, Мари не могла назвать свою неожиданную любовь мечтой всей жизни, но поняла одну важную вещь: теперь уж точно с Джоном у неё ничего не получится. Эта мысль её всё ещё ранила, но она на самом деле испытывала чувство влюблённости к Фэйерсу, хоть и немного меньше. «Эллонс грубоватый», — подумала один раз Мари. «Наверное, мне хотелось видеть его иным. Может быть, я в своём воображении сделала его идеальным ещё шесть лет назад?» Микко же относился бережно, с добротой и пониманием ко всем людям, но больше всего тепла и любви он отдавал единственной Мари. Он просто не представлял дальнейшей жизни без неё. В первый раз герои испытали что-то совсем новое, необыкновенное и прекрасное. Марианне безумно нравилось прикасаться к ладоням Микко, хотя раньше единственное прикосновение было всего лишь дружеским рукопожатием.

«Боже, как я счастлива! Это мой последний месяц радости. Надо провести его так, чтобы другим людям принести хоть какую-нибудь пользу. Как же хорошо, что у моего любимого Микко сбылась мечта! Эх, я даже никогда бы не подумала, что именно с ним мой мир перевернётся в лучшую сторону»,— поутру с улыбкой на лице думала Мари, сидя на краю кровати рядом со спящим Фэйерсом. Стейн почувствовала себя совершенно другим человеком.

Лексус обо всём узнала и, конечно, не могла не порадоваться за своих друзей.

— Ну вот, после того, как вы по документам перестали являться мужем и женой, полюбили друг друга, — с улыбкой отметила Лекс. Она до сих пор надеялась, что Марианна обязательно выживет. Последнее время никто из них не предавался грусти. Но что же ожидает Мари в ближайшем будущем?..

Стейн и Фэйерс начали помогать нищим и обездоленным людям и животным, всерьёз занялись благотворительностью. Теперь с их помощью многим детям из сложных семей в городе стало жить гораздо легче. Люди от души благодарили своих спасителей. Мари больше не находила причин для слёз. Ей было неважно, выживет она или нет, ведь мир преобразился, хотя и на такую малость...

В начале июня Марианна отправилась в город, где проживал её отец. Визит к нему она нанесла неожиданно, осчастливив своего папу как никогда раньше. Они пробыли вместе где-то с неделю, и за это время, часами пропадая на улице, рассказывали друг другу о своей жизни. Мари приходилось врать и даже кое-что выдумывать, она чувствовала в себе огромную вину, но ни в коем случае не смела огорчать отца.

Однажды, по возвращению в Сиэтл, девушке позвонил Джейк. Марианна многое поведала ему, но печальной вестью его омрачать не захотела, так как знала, как сильно он по ней скучает, волнуется и любит её. Много времени Стейн проводила в кругу близких друзей, с которыми познакомилась всего лишь год назад. Она была уверена в том, что они ни за что на свете не предадут её и не оставят в одиночестве.

Свою новую любовь Мари считала раем на Земле. Она ещё вспоминала про Джона с горьким осадком и великой грустью, но унывать ей совсем не хотелось. Наконец, она ощутила те самые чувства, которых когда-то так желала... Нет, не с человеком, приносившем ей на протяжении многих лет столько волнений сердца, а с другим, но всё же не менее замечательным.

И давняя мечта Микко сбылась. Он полюбил сильно и взаимно. Если раньше он не желал даже брать Мари за руку, то сейчас делал это с восторгом и с большим удовольствием. Когда-то давно Фэйерс отрицательно относился к поцелуям, потому что ему не доводилось целовать любимую девушку. Но вот появилась новая Мари. Совсем не та, которую ранее он считал своим лучшим другом. Никто не мог объяснить, почему обстоятельства сложились именно так, а не иначе, но, тем не менее, они принесли много счастья.

Почти каждую драгоценную минуту Марианна и Микко проводили вместе. Им был дан всего лишь месяц, чтобы познать прекрасное чувство любви. Но если бы не дальнейшая судьба! Жизнь бы осталась такой, какой можно было бы её представить в самой настоящей сказке. За месяц Мари вместе с возлюбленным написали множество интересных произведений, и вскоре об этом узнал сам Джон, но никто из знакомых Стейн не интересовался его мнением, так как оно уже не значило абсолютно ничего.