Промысел 2 15 3

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602
Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2018/08/26/949
 
 
Уроженец племени Солёного Озера из свиты Котти перестал дышать перед рассветом, и не яд переднебороздчатой змеи был причиной смерти. Говорят, что абстиненция сама по себе не опасна, однако у людей, систематически принимающих наркотики, страдают в первую очередь печень и почки, потом сердце. Ведь организм наркомана постоянно отравлен. Выделительная, кроветворная и другие системы не справляются с нагрузкой. Человек медленно умирает. Наблюдаемый объект угас по нескольким пунктам, а машина движка мяукнуть не успела.

Оставшиеся на Сером Плато люди нескоро узнали о случившемся. Ватажке сопровождения пришлось совершить погребальный обряд, добежать в стойбище. Оттуда колдун разослал весть. Других легально означенных служителей Котти родичи спрятали, дабы видом страданий не смущать новопринятых жён.

Жители бассейна Великой Реки давно заметили временную разницу между молнией и ударом грома. Для тех, кому удалось избежать гибели, блеснул миг последней подпитки снадобьем, откликалось больше года. В веках прозвучала легенда о власти эликсира удовольствия. На психологическом и генетическом уровне отпечатлелось неприятие опиатов. Свойственная человеку способность вырабатывать эндорфины со временем превратилась в сродный ремеслу навык. Резко упал престиж хлебного напитка , означающие беспричинную радость слова стали бранными.

Защита сложилась потом, а теперь опасающимся последствий хранителям и вождям предстояло с минимальными потерями развести брачные игры. Племенные сообщества строго обособились. Место исконных празднеств уподобилось военному лагерю, круги напоминали капища огнепоклонников. Охрана с ярко горящими факелами окольцевала каждый.

Мужу змеиной кухарки нечего было терять. Месть казалась подразумевающейся, ведь именно Гонт с Восьмирогой Отмели произнёс приговор тайнознатству, а потому не стали ждать утра, свернули стан. Лайп как-то вдруг потеряла Кина, метнулась проститься, но Гонт молча вскинул на плечё. Женщина не посмела пискнуть, бросила подаренный мешок.

Даже днём на межплеменных территориях опасно. Ходят сплочёнными группами. Люди Восьми Рогов двигались по трое, благо, тропа позволяла. Шли, не жалея сил. Исход был поспешен и угрюм. Старшая мать племени Синих камней висела безвольным обрывком холста, не видела происходящего. Под животом толкачиком бухало сердце охотника, перед глазами среди мерно ступающих ног колыхалась прибитая утренником пыль.

Дорога стабильно пошла под уклон. Путники оживились. Видимо, предположила Лайп, лес кончился, вышли на чистое.

«Ухватил добычу, Гонт! Четверная сила! – Засмеялся охотник справа. – Не увечную несёшь. Пусти. Сама добежит».
«Пальцы сбиты по камням. – Отвечал хранитель. – Смотри. Места живого нет, обувь девалась куда-то».
Лайп ощутила стопой ласку горячей ладони.

«Возьми, - прозвучало сзади. – Вот чёботы и масло. Сделай».
Ноги действительно болели. Не лишним оказалось заботливо втёртое масло, мягкая ткань, удобные башмаки. Даже платок поправлять не понадобилось, сам лёг ровно.

Руки выпустили, взял холод. Поступь с непривычки вышла неуклюжей, шаг сильных молодых людей был слишком скор. Идущая сзади женщина чуть ни оттоптала пятки. Гонт стиснул локти, почти понёс.

«Трудно тебе?» - Шепнул муж.
«Мешка жаль. – Едва слышно ответила жена. – Там веретёна, иглы хорошие. Где обзавестись».

«Забрали эти. Дома возьму». - Указал на хвост процессии Гонт. Лайп обратила внимание, что женщины идут налегке. Ставший за время пути привычным скрип волокуши объяснил красноречивее слов: груз позади, чтобы обезопасить тыл.

Тропа бежала под уклон. Рассвет наметился. Редкий стелящийся кустарник не мешал обзору. Путники глядели, как для света и отрады разворачивается простор, плавятся взвешенные синью облака, клубится мятое полотно Великой Реки, отблескивают валообразные косы восьми рогов. Там дом, немудрящий уют, желанный до остановки сердца сон.

Даже новопринятые рады. Разумеется, придётся пройти сквозь строй встречающих. Теперь неурочный час, бессонные сутки стимульнули равнодушие у всех, кроме жены хранителя. Женщина умеет держать лицо, однако, было видно, в уголках глаз, прикрытый лучиками морщинок, жмётся несветимый ужас.

Гонт пятнадцать лет успешно предводительствовал племенем, сложил знак прошлой осенью. Перед «Большим Кругом» сын Лейма поставил три корзиночки.

«Вот трое. Идут за мной. – Объявил вождь «слово Имеющим». – Я равно доверяю всем. Более того, я знаю, что каждый из выдвинутых положит камни за другого».
«Зачем делаешь так? – возразил старейший рода. – Твой сын готов сменить тебя. Если чувствуешь истощение сил, передай полномочия».

«Истощения нет. –Сказал Гонт. – Есть необходимость укрепить правило». Недоумевающим поясню: Тинк, сын Гонта сильный охотник, лучший, да. Справедлив, достоин уважения со всех сторон. Только глаз замутнён неизбежностью власти, сердце ждёт признания. Наследовать должность вождя по родству опасно. Я главный, и сын мой наследник! Вслушайтесь в подоплёку слов. Не тайнознатцы ли мы? Предлагаю троим исполнять работу несущего знак по четыре года, держаться вместе, выдвигать следующих. Заменять в случае урона. Выбранный на должность вождя охотник станет выполнять обязанности С полной отдачей сил, не уйдёт в тень после окончания срока, но будет опытным членом головной ватажки. Другие смогут приглядеться, чтобы лучше работать».

«Если кто-то не понравится, как поступать?» - Спросил главный колдун.
 «Есть порядок смены правил. Ты знаешь. – Отвечал Гонт. - Я предлагаю следующее: Вождём становится представитель троих с равным голосом. «Малый Круг» обеспечивает исполнение решений. «Большой» следит за соблюдением закона. Добытчики имеют слово.

Начали обсуждать, постановили: Вождь из числа пяти охотников избирается сроком на четыре года. Через один промежуток возможно повторное выдвижение. Состав пяти меняется посредством решения «Большого Круга». Выбирать имеют права только добытчики, по два камня на домохозяйство. Мастерица имеет право положить камень вместе с мужем или вместо мужа.

Выбрали молодого человека, Бейта мастера за проницательность ума, чистоту сердца, умение сплотить людей. К тому же Бейт по роду деятельности всё время находился в стойбище. К троим выдвинутым добавили Гонта и Тинка. Гонт был доволен. Новое правило встретило понимание «Имеющих слово», повелело крепко сидеть племени у восьми песчаных кос.
Старший сын получил нелицемерное признание соплеменников. Тинк охотник перестал быть сыном властелина, обрадовался возможности забыть о завистниках.

«Теперь я свободен. – Объявил жене хозяин круга. – Последнего женил, камень передал. Можно принадлежать только тебе».
Женщина усмехнулась грустно-грустно. Маленькая тихая Малт походила на подростка сироту. Взгляд глубоких серых глаз хранил уголёк недолюбленности, не плакал, не смеялся, не жил. Стояла одна задача: перемочь рвущую сознание боль в ушибленной некогда спине, до минимума свести обременение. Вопреки беспощадности страданий, хозяйка держала круг, тактично и своевременно указывала мужу необходимость работы, предлагала внятные, ложащиеся на душу рекомендации.

Гонту было за что благодарить давшего жену Создателя. Любил самозабвенно, верил безоглядно, теперь просил, чтобы мучения завершились отдыхом. Последнюю ночь шоркала по войлоку метель, сонно гудел дымоход, тихо скулила вода в неостывающем котле. И сталось желанное: во взгляде женщины явилась отрада.

«Легче тебе?» - Спросил муж.
«Да, охотник». - Ответила жена.
«Усни теперь.»
«Усну. Прежде дай на тебя наглядеться».

«Утром поглядишь».
Утро за гранью, милый, и будет хорошо!»
Гонт не успел ответить. Руки Малт упали, вытянулось тело, сами закрылись на век счастливые глаза. Мука нырнула в прошлое, изумлением, перехватывая дух, среди мигающих дней зазвенела память.

Смерть ударила, когда по весне старейшие предложили взять жену. Ровесницу можно выбирать в своём стойбище. Близкое родство крайне редко, приглядеться время есть. Гонт пригляделся и понял: никого из соплеменниц не видит у очага. Лайп вызывала уважение, но и такую жену не хотел до последнего шага. Пайти в качестве спасения от замужества выбрала хранителя Восьми Рогов, и глянули в душу родные глаза.

Вдруг оказалось, добычу приятно держать меж ладоней, пить запах тела, длить ласку волос у лица. Потряс последний вечер, «Главный Круг», слова благодарности Создателю Мира. Женщина у истока нового правила стояла прочно. Гонт при мысли, что эта принадлежит мужу и племени, безусловно молодел, чувствовал под руками скрип рычагов мироздания.

Теперь радость погасла. Предстояло зажечь. Об истоке страха мог лишь догадываться. Спрашивать в плотно сбитой толпе счёл неуместным, просто положил руку на тугой живот. Лайп дрогнула. Гонт начал тихо-тихо пожимать пальцами ниже пупка. Зазвенел пульсирующий живчик, губы интонационно коснулись уха. Женщина задохнулась. Резкий порыв встречного ветра вбил обратно родившийся стон. Рванулась бы, да некуда бежать. Оставалось отслеживать, как формируется лютая голова страсти, выпускает обматывающие поясницу уши, под лобком жуёт, искрами отплёвывается, образует горючий ноющий нарыв.

Склон бесконечен, до неимоверности крут. Ладонь страхует снизу. Облечённые настойчивостью пальцы знают длину пути, протяжённость времени, поднимают к горлу кипящий столб, взводят шаг до онемения бёдер, пожатие отзывается игольчатым покалыванием сосков, защёчной глухотой и звоном, обдаёт знобью плечи. Рука чувствует, что дело сделано, возвращается туда, где была вначале. Лайп каждым шагом проживает недобранность насыщения. Свербящий голодок возбуждает настоятельную потребность позвать. Становится вдвойне неловко, только некуда скрыться.

Обводная тропа пройдена. Серые конусы плотного войлока не выпускают, у черт кругов жадные до зрелища люди взвешивают походку, взгляд, поворот головы. Иди, не задерживайся, пролагай тропу в будущее!

«Я знаю эту! Знаю!» - В разверстом треугольнике стоит соседская дочь, уроженка племени Первого Рукава. – Смотрите! Эта была старуха, теперь красавица! Скажи, Пайти, на Священной Горе все становятся такими?»

Ответа не требуется. Плотно движущаяся ватажка влечёт дальше, левее, к верхнему концу. Не доходя до площади большого костра группа внезапно распадается. Лайп уже не видит лиц, над восприятием струится звук и запах. Гнетёт душу единственное желание – хоть на миг ощутить себя собой.

Сбылось, путь кончился. Гонт отпускает в разверстый зев, хлопает пологом, скрипит верёвкой. Женщина оглядывается и замирает, поражённая. Охотник, похоже, до полусмерти рад, что можно просто стоять, руки принадлежат человеку, дорога свернулась в нет.

Продолжение: