10000 картофельных кустов или letum non omnia

Ну вот, я выхожу из сна в здешнюю реальность, получив очередную указивку. Сегодня я должна ознакомиться с творчеством Яначека. Творил музыку он где-то тут во времени и пространстве. Впрочем, что это я так пренебрежительно: «указивка»? Это - задание Вечности! Так и только так.


Аватар приносит кучу забот. Один кишечно-желудочный тракт чего стоит. Тут неприлично обсуждать тонкости ухода, и ладно. Однако, аватар мне достался классный. Выпуклости где надо, всё в меру. Поросль на черепе офигенная. Тут у нас принято косу плести, модно. Всё остальное сбриваем по всей поверхности. Над глазами выдергиваем частично щипцами.

У мужчин же морока с порослью в нижней части фейса. Модно потому что. Вчера подсмотрела, как гость Николай Петрович, забавный дядька, выдергивает поросль из верхнего воздуховода, нос который. Умора! Вот ему это зачем? Ответ: он хочет нравиться дамам! А это ему зачем? Ведь новых аватарчиков он помог родить достаточно в законном браке, а про иные задания Вечности забыл…


О, только не это! Опять прыщ на носу! Ну что за условия выживания! Мой аватар переживает подростковый возраст. Ничего, справлюсь, они тут уже насоздавали кучу маскирующих мазилок.

Надо соответствовать здешнему идеалу красоты, чтоб выполнить задание из раздела биологических: родить пару аватаров. Вероятность того, что мозг рожденного будет работать на Вечность, мала, но отлична от нуля. Значит, будем стараться, не растратить бы только все силы в этих примитивных процессах.

- Юлия, быстрее к столу! Все ждут тебя! – Это Ма, энергичное, крикливое существо, родившее мой аватар.

Ещё за столом сидит моя любимая Ба, забавное существо. Поверхность её аватара сжурилась, конечности уже вообще закостенели, но окаемка верхнего отверстия для приёма пищи окрашена ею в розовый цвет. Вот зачем, а?

Отец… Почему мне кажется, что он помнит о Вечности? Ведь он редко слушает музыку, рассматривает картины, читает книги… Он устал, он очень устал, выращивая аватар для меня... Но он помнит, я верю в это! Не напрасно же он так много молчит!

А остальные так и гоняют воздух сквозь голосовые щели. Слушать их невозможно. Сейчас вот глаза вылупили, напрягли мышцы лиц, -  гость их удивляет. О, какой бред он несёт! Это невыносимо!

Он рассказывает, что скоро все будут жить лет по триста, а там, глядишь, и вечно. И все рады. Вот идиоты!!! А скажи им: «Сидите на месте, ничего не меняйте, даже трусы», - они изумятся, мол, к чему это?

А в этой точке времени, в этом несносимом аватаре вам зачем торчать? Зачем, спрашиваю? Вы что, возобновите исследования, кинетесь выполнять задания Вечности? Да ничего подобного! Так и будете киснуть на продавленном диване.

Вам бы разобраться в споре Ньютона и Лейбница о сущности Времени! А ведь старик Лейбниц почти подошёл к разгадке бессмертия. Во всяком случае он выдвинул гипотезу, что Время – лишь способ восприятия человеком действительности, следствие фиксации им событий.

Сначала использование энергии материального мира позволило человеку изменить скорость познания пространства, затем цифровые технологии открыли возможности небывалых скорости и объёма получения информации. Так направьте, наконец, энергию своей психики в нужное русло! Нет, никак у вас не получается: злоба, зависть, страх, лень переполняют ваши души.

И откуда эта патологическая концентрированность на своём аватаре? От невозможности увидеть своё продолжение вне его? Ну ладно, он хоть и не вечен, но может служить очень долго, если уж вам без него никак.

Физиолог Павлов утверждал, что смерть человека в 70 лет – это смерть во младенчестве, а коль помер в 150 лет, так, значит, убили… Какой там убили! Они сами успешно самоубиваются: едят по привычке, а не потому, что голодны, воду пьют ту, что несвободной течёт по ржавым трубам да химией очищается, дышать не умеют, сопят, присвистывая, про физические упражнения вспоминают редко и с отвращением.

Но молчу, конечно, жую – пережёвываю репу под соусом бешамель.

- Юлия! Ну хоть вкусно было? Поблагодари маму и проведи гостя по селению, покажи достопримечательности!

Да уж, достопримечательностей тут пруд пруди. Но как скажете. Экспериментировать с материалом, так экспериментировать.
________________________________________________________


«Нет, ну это уже ни в какие ворота! – думал Николай Петрович. - Вот ещё и эту малолетнюю нахалку навязали! И всё потому, что мы с Софьей учились с её родителями в одной группе!

Что делать… На работе тоска, хоть и в начальники выбился с приличной зарплатой. Дома с семьёй сидеть временами невыносимо. Внуки умиляют, конечно, но дети, их родители, страшно раздражают.

Софочка тоже раздражает, но не так всё же. Как никак, а супруга - родной человек, перст указующий и наказующий. Вот приехали к друзьям юности развлечься, так сказать. Если б водочки за столом не наливали, то вообще тоска.
И вот на эту убогую дачку они положили жизнь! Умом не понять, но хвалю, конечно, так уж заведено.

Как всё пакостно, однако. И так еще триста лет при удачном раскладе? Нет уж, увольте, копошитесь тут сами.

Господи! Как любви хочется!!!

Опаньки, куда это она меня привела?»
_________________________________________________________

Они стояли в руинах храма. Когда-то он был прекрасен… А теперь лики чуть виднелись сквозь матерщинные царапины, уничтожившие роспись древних стен.
Странная девочка с пушистой косой внимательно вглядывалась в измученные глаза мужчины.
- Я всё слышала, Николай Петрович.

Он удивлённо посмотрел на неё. Юлия прикрыла глаза и мелко покивала головой в подтверждение, потом опять ясно взглянула на Николая Петровича. Он долго смотрел в это открытое лицо и потом, всё поняв, разрядил затянувшееся молчание:

- Юлия… Ты знаешь, что такое Любовь?
- Конечно, знаю.
- Так что это?
- Любовь - это возможность познать Вечность.

Её зелёные глаза ласково засветились:
- Довольно тоски! Сейчас мы вместе будем слушать музыку.

Николай Петрович и Юлия, разделив по-братски наушники, взявшись за руки, шли по берегу реки, не обращая внимания на отдыхающих.

Навстречу им шёл огромный Писатель, думавший свою думу: «И всё же человеку, чтоб не оскотиниться совершенно, нужно прикладывать сверхчеловеческие усилия! Освободить сознание человека – вот наша писательская сверхзадача! Физиологи, конечно, молодцы, но в области психики, видимо, только мы, только мы помощники человеку! ... Однако непросто, ох, как непросто с человеческими существами: только станут сверхлюдьми, как душу свою теряют, и всё насмарку!»
Сквозь духоту летнего полудня прорвалась тонкая струйка прохладного воздуха, коснулась просторного писательского лба: «Да ты любил ли?»

 А Юлия с Николаем Петровичем слушали ни на что не похожую музыку Яначека и постепенно таяли в Вечности.

В иной точке времени Константин Эдуардович Циолковский писал: «Между тем, отмечено в истории и литературе множество необъяснимых явлений. Большинство их, без сомнения, можно отнести к галлюцинациям и другого рода заблуждениям, но все ли? Теперь ввиду доказанной возможности межпланетных сообщений следует относиться к таким «непонятным» явлениям внимательнее…. Нас ждут бездны открытий и мудрости. Будем жить, чтобы получить их и царствовать во Вселенной, подобно другим бессмертным.»

Мать Юлии и жена Николая Петровича, подружки с юности, занесённые вихрем времени в свидетели торжества технологий, сидели на террасе и обсуждали перспективы трёхсотлетнего бытия.

Когда-то они были очаровательны каждая по-своему, теперь же стали одинаково безобразны. Жир покрыл даже их спины.

- А ты знаешь, Маруся, при наличии денег и смелости, сейчас можно уже весь жир откачать, срезать часть кожи, а оставшуюся натянуть. Можно даже пересадить кожу с ягодиц на лицо, - мечтательно произнесла Софья Вадимовна.

Немножко сошедшая с ума от постоянной ответственности за семью Маруся, мать Юлии, мыслила практически:
- Но куда денут жир и кожу? Это ж наша собственность!
- Ой, да отдадут тебе и жир, и кожу! Только зачем тебе всё это?

Маруся задумалась, но ненадолго:
- Мыло варить буду! Разноцветное! Родственникам и подругам на все праздники дарить можно! У меня и формочка есть – лягушка.

Софья Вадимовна представила ядовито-зелёную лягушку во взмыленных волосах Николая Петровича и довольно хмыкнула.
- Давай съедим ещё по кусочку пирога. По маленькому кусочку. До шести можно.
- Ну если до шести да по маленькому кусочку, то давай, конечно…

- Ага, до шести они по маленькому кусочку, а после шести по большому, - думала бабушка Юлии, сидевшая неподалёку в кресле-качалке.

Она окинула довольным взглядом свою цыплячью грудь, морщинистые руки, украшенные массивными браслетом и перстнем, и подумала, что уж она-то сохранила верность вечной женственности.
О, она знала всё о любви мужчин! Как там писал Поэт?
Любить –
                это с простынь,
                бессонницей
                рваных,
срываться,
                ревнуя к Копернику,
его,
     а не мужа Марьи Иванны,
считая
           своим
                соперником.

Когда-то первый муж писал для неё картины, потом, однако, спился, и она удалила его из своей жизни. Второй муж, полковник, рвал для неё розы с клумб военной части, обводя вокруг пальца все караулы, и писал ей стихи… А затем стал кроликов разводить и сошёл с ума. А ещё был…

Воспоминания прервал луч солнца, упавший на её лицо. Острый носик старой дамы поднялся ему навстречу, губки, покрытые девичьей розовой помадкой, сложились в прелестную старушечью улыбку. Она знала, что этот луч хоть мгновенье, но был в неё влюблён…



За оградою дачи маститый босой Писатель шёл по пыльной дороге и думал то с довольством, то с раздражением: «Это всё земли мои! Надобно ещё и в Оренбуржье прикупить…Хозяин я хороший, а свои романы человечеству отдаю даром, лишь бы на пользу. И Учение я создал, в помощь людям. Но как бестолковы - то! Прям животные какие-то, пока молоды, а как стары становятся, так и глупы! И в семье никакого понимания. Бежать! Придётся бежать…»
Ветка придорожной берёзки ласково шлёпнула его по большому уху: «Любил ли ты?»


Сергей, отец Юлии, невзирая на время развития всяческих технологий окучивал картошку. Маруся каждый год сажала на поле не менее десяти тысяч кустов. В действе выращивания и уборки картофеля она видела залог вечного благополучия своей семьи. Вдруг что? А еда у них будет, да и продать можно.
Откуда было у неё такое миропонимание? Видимо, в генах сохранилась извечная боязнь голода предков…

Никакой необходимости в трате колоссальных сил на картошку, конечно, не было, но Сергей ради сохранения хрупкого равновесия в семье сажал, окучивал, поливал, боролся с жуком, убирал урожай, перевозил в город. И так много-много лет. Маруся была авторитарным руководителем семьи, взявшим на себя всю ответственность. И попробуй воспротивиться такому руководителю!

А в его голове почти всегда звучала музыка, и это была его музыка. Как жаль, что он не знал нотной грамоты и не смог подарить эту главную свою ценность людям!

Он лёг на землю, втянул голову в плечи, заслушался… Вдруг кровь мощно прилила к мозгу, и Сергей легко выскользнул из пришедшего в негодность аватара. Почти вертикально он поднялся вверх, потом принял горизонтальное положение и, отталкиваясь от воздуха, зашёл на прощальный вираж: «Прощай, милая и нелепая Планета! Я оставляю тебе Юльку!»

Напоследок он решил попрощаться с Костей Циолковским. Тот сидел у стола перед листом бумаги, следил за полётом шмеля под музыку Римского-Корсакова и страшно раздражался, не понимая, как возможно создание такой немыслимой траектории движения.

Сергей заглянул в записи друга и поразился:
«…Однако со временем, повинуясь эволюции, люди станут истинно космическими животными – то есть обретут способность жить непосредственно в пустоте без специальных защитных средств…»

Сергей дунул в макушку Циолковского и возопил:
- Ты что пишешь?!! Посмотри на них внимательно! Они и в пустоте высадят не менее десяти тысяч кустов картофеля!
- Да знаю я, знаю, - ещё больше разнервничался философ,- но надо же дать им надежду! Да и питаться здесь я планирую отнюдь не картошкой, к вечеру нужно сдать хотя бы десять тысяч строк, посему не мешай!

- Правду пиши! Диктую: «Жизнь в более высоких организмах подобна сну, а жизнь в высших животных, хотя и ужасна (с точки зрения человека), но субъективно несознательна. Корова, овца, лошадь или обезьяна не чувствует её унижения, как не чувствует сейчас и человек унижения своей жизни. Но высшие существа смотрят на человека с сожалением, как мы на собак или крыс.»
- Ох, ну хорошо! ... Лети уже, не мешай Гению.

Сергей расхохотался и взмыл в небесную синь. Там легчайшее облачко ласково коснулось его лица, и он узнал Ту, к которой испытал столько нежности, которой боялся коснуться, встречая восхищённый взгляд. Страсть непременно связала бы их в единое целое, но она слишком рано ушла…
«Ты дождалась меня, моя девочка!» - он крепко и нежно прижал её к себе, и они растаяли в Вечности.