2 изд. Род. И. Гл. 2 Дети Алоиса Ч. 6-3-3 Чума

ЧУМОЛОГИ

ИСТОКИ   - РОДОСЛОВНАЯ  ИРАИДЫ
(ПЕРЕИЗДАНИЕ – 2018 год)
ГЛАВА 1  МЕЙСТРИКИ
ЧАСТЬ 6–3–3  ЧУМА 


ЧУМА

Опубликовано: 1 Октября 1998 00:00

15012
"Совершенно секретно", No.10/115

Таисия БЕЛОУСОВА, обозреватель
«Совершенно секретно»

Чума : Для большинства наших современников чума...

sovsekretno.ru›articles/id/258/

 
Для большинства наших современников чума – пережиток далекого прошлого. Лишь узкий круг специалистов знает об эпидемиях, то и дело вспыхивавших в СССР. До последнего времени сведения о чуме оставались тайной за семью печатями. Во всем мире были уверены: в Советском Союзе чумы нет. И только сегодня ветераны-чумологи получили возможность рассказать нам всю правду.

ДЛЯ СПРАВКИ. «Природный очаг чумы» – это территория, где имеются болеющие чумой грызуны. От грызунов блохами чума передается людям и верблюдам. В СНГ активные ее очаги располагаются в Средней Азии, Казахстане, Закавказье. В России мы имеем такие в Забайкалье, на Алтае, в Дагестане, Чечне, Кабардино-Балкарии, Калмыкии, в восточных районах Ставропольского края, Астраханской области, а также вдоль границ с Казахстаном, Монголией и Китаем. Всего ими занято два миллиона квадратных километров.

Существуют две клинические разновидности чумы – бубонная и легочная. Первую можно заполучить от укуса блохи. Вторая представляет собой осложнение бубонной чумы. Легочная чума передается, как грипп, и вызывает стопроцентную смертность. Если в ближайшие два дня поставить верный диагноз заболевшему бубонной чумой, то есть надежда на благополучный исход. Если это случится позже, то человек умирает от интоксикации – при введении активных антибиотиков токсичные микробы погибают, выделяя токсин в организм человека. Легочная чума может привести к смертельному исходу уже на второй день. И умирают люди чаще всего потому, что местные врачи в большинстве своем не могут поставить точный диагноз и принимают чуму за грипп, менингит, пневмонию.

«До ХХ съезда КПСС, – вспоминает бывший начальник отдела особо опасных инфекций Минздрава СССР Г.Д.Островский, – сведения об инфекционных заболеваниях людей не сообщались и не проникали в научную печать, что не давало возможности оценить истинные размеры заболеваемости. Тоталитарное государство заботилось о респектабельном имидже. После 1956 года разрешили публиковать материалы о зараженности грызунов и блох возбудителем чумы, но под грифом «для служебного пользования». Одновременно во Всемирную организацию здравоохранения (ВОЗ) Минздрав сообщал, что случаев заболевания чумой у людей нет... Таким образом создавалось впечатление, что чума ликвидирована».

Пока СССР дурил ВОЗ, медики боролись с эпидемиями чумы. Перечислим лишь некоторые из них: 1939 г. – Москва; 1945 г. – юг Волжско-Уральского региона, Средняя Азия; 1946 г. – Прикаспийская зона, Туркмения; 1947–1948 гг. – Астраханская область, Казахстан; 1949 г. – Туркмения; 1953, 1955, 1958 гг. – Средняя Азия; 1970 г. – Приэльбрусье; 1972 г. – Калмыкия; 1975 г. – Дагестан; 1979 г. – Калмыкия; 1980 г. – Прикаспийская зона; 1981 г. – Узбекистан, Казахстан.

С 1920 по 1989 год чумой заболели 3639 человек, умерли 2060. Но если до войны от чумы умирали сотни, то с середины 40-х годов, когда начали лечить людей сульфидином, противочумной сывороткой и синькой, смертность исчислялась десятками, а с конца 50-х, когда стали использовать стрептомицин, – единицами.

Жертв чумных эпидемий было бы неизмеримо больше, если бы не деятельность сотрудников противочумной службы. Деятельность, которая постоянно секретилась. Чумологи не имели права рассказывать о своей работе даже родственникам. В 60–70-е годы за нарушение подписки о неразглашении запросто увольняли по статье. Нередко о месте и целях командировки люди узнавали только в аэропорту.
 
О том, в каких условиях работали чумологи во время эпидемии в Туркмении, вспоминает бывший сотрудник саратовского института «Микроб» Л.А.

 Мельников: «Кызыл-Арват был оцеплен войсками. Солдаты, вооруженные карабинами, по двое-трое патрулировали все вокруг, перекрывая дороги и тропы. На многих были ватно-марлевые маски, закрывающие рот и нос. Мы ехали по совершенно пустым улицам среди домиков с наглухо закрытыми ставнями и запертыми дверьми.

Административные учреждения, магазины, почта, милиция были закрыты. С трудом удалось отыскать несколько испуганных чиновников из райисполкома и работников райкома партии. Они рассказали, что чума фактически парализовала жизнь города. Из-за боязни заразиться никто не покидал своего дома.

На второй день после прибытия нашего эпидотряда поступил сигнал о наличии больных и умерших в одном из аулов. На подъезде к месту, примерно за километр, мы заметили оцепление из солдат. Две черные юрты одиноко стояли среди степи. Подошли военные врачи, офицеры. Рассказали, что, по их сведениям, в ауле умерли шесть человек. Несколько женщин с детьми разбежались и пока не найдены. Ни у кого не вызывало сомнения, что это – чума.
Однако требовалось бактериологическое и патологоанатомическое подтверждение диагноза.
Нагруженные инструментами, канистрами с дезраствором и другим необходимым снаряжением, мы медленно брели по раскаленной почве к пораженному заразой аулу.

Наша одежда состояла из комбинезона, двух халатов, надетых друг на друга, белой косынки, медицинской шапочки, толстого ватно-марлевого респиратора, очков-консервов, похожих на мотоциклетные, резиновых сапог, клеенчатого фартука и двух пар резиновых перчаток. В этом одеянии мы были похожи на космонавтов, неуклюже передвигающихся по поверхности Луны. Солнце палило нещадно, и пот струями стекал вниз, скапливаясь в резиновых сапогах.

Откинув полог юрты, мы заглянули внутрь. Перед глазами предстала страшная картина. Трупы мужчин и женщин в беспорядке лежали на кошмах и земляном полу. Чума обезобразила их лица, а кожа казалась черной. Запах тления проникал даже через толстый слой респиратора. Мы сделали поверхностный осмотр и описание погибших. Затем вытащили трупы наружу и произвели вскрытие...

После обработали раствором лизола юрту и одежду, распылили дуст по кошмам и коврам для уничтожения блох и засыпали трупы хлорной известью. Вернувшись в лагерь, я не смог удержаться от соблазна немедленно посмотреть под микроскопом сделанные на месте мазки... Увиденное потрясло меня... казалось, вся ткань умершего состояла из чумных бацилл.

Утром следующего дня половина персонала нашей экспедиции была занята неприятным, но необходимым делом сжигания трупов умерших от чумы. В условиях безлесной пустыни это мероприятие оказалось далеко не простым. Одни грузовые машины воинской части откуда-то издалека привозили дрова, другие – собранный в округе саксаул. Огромные костры горели целый день. Когда кончились дрова, выяснилось, что трупы до конца не сгорели. К вечеру подъехала цистерна с нефтью, и солдаты направили толстые шланги в недогоревшие костры. Пламя вспыхнуло с новой силой...

Несчастные, испуганные родственники и соседи умерших от чумы в панике разбегались подальше от очага заболевания. Они знали, что их будут искать, и поэтому прибегали к любой хитрости, чтобы избежать помещения в карантин. Поиски и выявление контактных иногда напоминали детективные истории с погонями и захватом.

В качестве пациентов ко мне приводили больных верблюдов. В одном случае нам удалось выделить чумной микроб. Мы долго добирались в глухих песках до места падежа. За это время труп вздулся от гниения, как шар. Когда его стали вскрывать, нас буквально с ног до головы залило зловонной жижей из его брюха. Весь противочумный костюм промок, а самочувствие было близким к обмороку. Кое-как взяли на биопсию органы, а потом долго отмывались и дезинфицировались. Риск заразиться чумой был велик».

Описанные события происходили в 1949 году, но с тех пор чума не стала краше.
«Если у чумологов возникало малейшее подозрение, тут же принимались эффективные меры, – рассказывал профессор Ю.Г.Сучков. – Информация о чуме поступала часто по линии госбезопасности. КГБ осуществлял также поиск контактеров по всей стране. Конечно, первым делом чекистов интересовал один вопрос: не диверсия ли это? Да не возили нам в пробирках чуму, своей, родной хватало».

Особенно были обеспокоены компетентные органы, когда чума появилась в Москве. Случилось это в декабре 1939 года. Замдиректора по науке саратовского института «Микроб» А.Л.Берлин, заразившийся при испытании новой противочумной вакцины, не зная о своем заболевании, приехал в столицу для доклада в Наркомздраве и поселился в гостинице «Метрополь». Занемог он на второй день. А через три дня Берлин, бривший его парикмахер и два медика, лечившие больного в инфекционной больнице на Соколиной горе, скончались.

Известие о чуме дошло до ЦК. Поднялся страшный переполох: в двух шагах от Кремля, от дорогого товарища Сталина, советского правительства витает «летучая смерть». Из Ростова-на-Дону самолетом в столицу немедленно доставили лучших специалистов, срочно был развернут чумной госпиталь, где изолировали и проверяли тех, кто контактировал с Берлиным, а также всех больных пневмонией. Патологоанатомы вскрывали тела скоропостижно скончавшихся. Одновременно проводили дезинфекцию гостиницы и кабинетов Наркомздрава. Поскольку власти опасались, что о чуме станет известно иностранцам, то вся работа осуществлялась под бдительным контролем НКВД в строгой секретности по ночам. Эпидемию удалось локализовать и ликвидировать. После этого случая любые работы с чумой в Москве были запрещены.

С 20-х годов советские специалисты неоднократно боролись с чумой в Монголии, Китае, Корее, Афганистане, Вьетнаме. Несмотря на закрытость советских НИИ, занимавшихся особо опасными инфекциями, на Западе имели представление о работах наших ученых и весьма высоко их ценили. В войну появление на фронтах известных советских чумологов приводило порой к неожиданным последствиям.

Летом 1942 года в Астрахань для организации борьбы с эпидемией туляремии в войсках прибыл И.И.Рогозин – начальник управления противоэпидемических учреждений Наркомздрава. Водитель рогозинской автомашины, работавший до войны в ставропольской противочумной лаборатории, упросил отпустить его домой для эвакуации семьи. Но выбраться из Ставрополя он не успел, в город вошли немцы.

Их сразу заинтересовала машина с московскими номерами, и они допросили водителя. Тот сознался, что привез в Астрахань Рогозина. Известие об этом быстро дошло до высокопоставленных фашистских медиков. Те переполошились. Рогозин был известен им своими работами в области профилактики чумы, следовательно, на юге России вполне может бушевать эпидемия. Тут же весь личный состав немецких соединений, продвигавшихся на юг, был привит от чумы, что вызвало панику среди фашистов. Наши разведчики, в руки которых попали документы об этой акции, передали их командованию. Советские медики, предположив возможность проведения немцами бактериологической диверсии, также провели вакцинацию бойцов Красной Армии.

В истории противочумной системы СССР есть множество эпизодов, о которых не было принято говорить. По воспоминаниям профессора М.И.Леви, в период борьбы с космополитизмом компетентные органы провели «этническую чистку»: из противочумной системы было уволено немало талантливых специалистов-евреев, среди них оказался и знаменитый И.И.Рогозин.

Еще один эпизод. В 60-е годы среднеазиатские республики не однажды пытались обмануть Москву. По воспоминаниям бывшего начальника отдела профилактики чумы Минздрава СССР К.А.Кузнецовой, «местные административные и партийные органы и даже минздравы старались скрыть случаи заболевания людей по ряду причин. Во-первых, из-за недопонимания всей серьезности возможных последствий, во-вторых, из ложного представления о том, что республика будет «выглядеть» хуже других, где нет «неприятных» заболеваний».

«В 1966–1969 годах узбекский Минздрав всячески препятствовал тому, чтобы я сообщал в Москву о случаях заболевания холерой в Ташкенте и других местах, что я обязан был делать, – рассказывал чумолог А.И.Дятлов. – Меня вызывали в Совмин, уговаривали, угрожали. Доходило до самого Ш.Р.Рашидова, с которым разговаривал по телефону из кабинета министра и получал от него наставления, что это-де наше внутреннее дело. Я соглашался, но информация в Москву поступала незамедлительно». Подобная строптивость привела к тому, что в конце 60-х годов под предлогом «подъема национальных кадров на должную высоту» портфели начальников противочумных станций по блату начали получать абы кто. Неважно, что в чуме эти «спецы» не разбирались, зато были послушны.

Желание «выглядеть красиво» не покинуло узбекских руководителей и двадцать лет спустя. В 1981 году чума охватила все Кызылкумы. А в Учкудуке, о котором мы узнали из популярной песни о трех колодцах, чумой заболели дети. Пока правительство Узбекистана придумывало кару для фельдшера, принесшего дурную весть о чуме (прямо как в средние века), и искало «виновных» (?!) в возникновении эпидемии, противочумные службы Узбекистана и Казахстана выявляли и истребляли зараженных грызунов, создавали защитные зоны вокруг жилищ, проводили вакцинацию населения, обучали людей способам защиты. С эпидемией справились. Но Кузнецовой пришлось долго убеждать руководство не наказывать «виновных».

«Хотя служба создавалась как противочумная, но заниматься ей пришлось и другими особо опасными инфекциями – холерой, сибирской язвой, бруцеллезом, туляремией, – рассказывает профессор Сучков. – Если верить официальным данным, до 1965 года холеры в СССР не было. (Информация о холерной вспышке в Сталинграде в 1942–1943 годах была засекречена. Тогда холеру признали занесенной немцами. Правда, опытные врачи прекрасно понимали, что это – бред, у немцев не было больных холерой.)

В 1965 году – одновременно начинаются эпидемии холеры в Афганистане и в Узбекистане – в Кара-Калпакии заболели 560 человек.

Местные врачи на призыв включиться в борьбу с холерой заявляли чумологам: вы специалисты, вот и занимайтесь, нас этому не учили и мы не хотим заразиться. Патологоанатомы наотрез отказывались вскрывать трупы умерших. Так что бороться с холерой пришлось одним чумологам. Хорошо, что служба заранее подготовила для себя специалистов широкого профиля – они могли выявить источник эпидемии, провести лабораторную диагностику, лечение, вакцинирование.

На охрану карантинной зоны власти направили девять тысяч солдат, милиционеров и дружиников. Вынос холеры в центральные регионы был предотвращен. Но в район Хорезма и прилегающие к Кара-Калпакии районы Туркмении холера все-таки была занесена торговцами наркотиков.

В самом начале этой эпидемии врач Туркменской противочумной станции Д.В.Жеглова выделила из воды реки Кушки холерный вибрион Эльтор. Получалось, что холера – местного происхождения. Но республиканской санэпидстанции дурная слава была ни к чему. И ее сотрудники накатали заявление на Жеглову, дескать, она, взяв холерный вибрион из музея живых культур противочумной станции, заразила им воду Кушки. Врача обвинили в совершении диверсии и завели на нее уголовное дело. Этим вопросом целый месяц занималась специальная комиссия, и Жеглова была реабилитирована. А холеру в Кара-Калпакии все-таки признали завезенной из Афганистана.
 
В 1970 году эпидемия холеры вспыхивает сразу в нескольких местах – в Одессе, Астрахани, Волгограде, Ростове-на-Дону.
Во всех этих местах за два-три года до эпидемии находили вибрион Эльтор, который нужно было бы отнести к холерным. Но отсутствие заболевших людей заставляло считать вибрион холероподобным.
К 1971 году эпидемия приняла угрожающие размеры. Минздрав был даже вынужден создать Главное управление карантинных инфекций. Считается, что в 1994–1995 годах холеру в Дагестан занесли туристы, побывавшие в Пакистане, и паломники, вернувшиеся из Саудовской Аравии. Далеко не все исследователи разделяют точку зрения о заносном характере эпидемии холеры в России. Я полагаю, что холера была вызвана вибрионом Эльтор, который неоднократно обнаруживали в Средней Азии, Азербайджане, Дагестане, Ростове, Донецке и даже в воде Москвы-реки.
Но если признать возбудителем вибрион Эльтор, то необходимо проводить дезинфекцию водоемов и арыков, запретить купание, полив, ловлю рыбы. Поэтому выгоднее считать, что холера – заносная. Добавлю, что на сегодняшний день холера, дающая сорокапроцентную смертность, не менее серьезная проблема, чем чума».

К 1991 году в ведении Главного карантинного управления Минздрава СССР находилась мощная противочумная система, куда входили шесть научно-исследовательских институтов (Саратов, Ростов-на-Дону, Ставрополь, Иркутск, Волгоград, Алма-Ата), 21 противочумная станция, 52 отделения и более двухсот эпидотрядов, где работали грамотные, специально подготовленные люди. Все противочумные отделения и эпидотряды следили за ситуацией в природных очагах.

«В одной госструктуре собралось десять тысяч умных, самоотверженных, патриотически настроенных людей, – рассказывает профессор М.И.Леви. – Руководили ими всего... три человека, которые всех своих специалистов знали наперечет. Пастухов, Островский, Кузнецова – они не отсиживались в кабинетах, а выезжали на все эпидемии. Это была уникальная кастовая система с элементами демократии. И наш коллектив достиг очень многого. Это даже в ООН признали. К сожалению, из-за секретности о работе чумологов никто ничего не знает. Лишь в последние годы мы начали публиковать их воспоминания в сборнике «Занимательные очерки о деятельности и деятелях противочумной системы России и Советского Союза».

Знакомясь с мемуарами ветеранов-чумологов, я не уставала удивляться. Каждый день эти люди имели дело с разнообразной заразой в лабораториях, большую часть жизни занимались ловлей чумных блох, мышей и сусликов. Месяцами они работали в районе эпидемий в жутких условиях. В Гадруте (Карабах), например, им пришлось дежурить на кладбище и отнимать у местных жителей чумные трупы. Аборигены пытались есть внутренности покойников, веря, что тогда болезнь их не коснется. В Баканасе (Казахстан) врачи собирали по домам тела умерших (всего их было 250) и складывали вдоль улицы в штабеля, тут же производили и вскрытия. А каково было сутками находиться в воняющих лизолом палатах, где пол и стены в кровавых плевках, где буйные больные в любой момент могли сорвать с тебя маску, очки, и вот уже ты – чумной. Но, несмотря на все эти ужасы, трудности и тягости, большинство чумологов влюблены в свою профессию и гордятся ею. И слава Богу, что такие фанатики были и есть. Только вот с каждым годом их становится все меньше.

После развала СССР начала разваливаться и противочумная система. В бывших союзных республиках из-за нехватки денег, отсутствия транспорта эпиднадзор уже не может осуществляться в прежнем объеме. А это значит, что в любой момент люди, находящиеся на территории природных очагов, могут стать жертвами стремительно распространяющейся эпидемии легочной чумы. На автомашинах и поездах «черная смерть» в два счета доберется и до России, в противочумной системе которой дела обстоят не лучше. Из-за недостаточного финансирования в ряде учреждений произвели сокращения кадров. Не имея денег на выплату зарплаты, сотрудников стали отправлять в бессрочные отпуска, что вызвало массовое увольнение специалистов. Старшее поколение уходит на пенсию, молодежь в противочумную систему практически не идет.

1995 году Всемирная организация здравоохранения сообщила нам об эпидемии легочной чумы в Индии. Тогда в Москве были развернуты карантинные госпитали, в которых выдерживали и проверяли всех, кто прилетал из Индии. А как вы думаете, что случится, если эпидемия легочной чумы вспыхнет (не дай то Бог!) в той же Чечне, где нет не только противочумной станции, но и обычных врачей раз-два и обчелся? Только люди, посвятившие борьбе с чумой десятки лет, осознают, какой ужас ожидает всех нас.

Два года назад в письме к помощнику президента А.Я.Лифшицу ветераны-чумологи популярно объясняли, к чему приведет недофинансирование противочумной системы. На какое-то время положение улучшилось, а потом деньги снова перестали выделять.

В 1997 году чумологи не выдержали и написали письмо в Минздрав России. Если государство не может, как раньше, финансировать противочумную службу, то давайте проведем разумную реорганизацию. Вот вам ее план, где учтено все. Новая служба будет способна обеспечить эпидемиологическое благополучие России и обойдется ей не дороже, чем в 1996 году. Письмо подписали известные ученые – академик И.В.Домарадский, профессора М.И.Леви и Ю.Г.Сучков, доктора наук Н.Н.Басова, Л.А.Ряпис, Е.В.Ротшильд, бывшие руководители Главного управления карантинных работ и отдела особо опасных инфекций Л.М.Марчук, К.А.Кузнецова, Г.Д.Островский, сотрудники, проработавшие в противочумной системе десятки лет, – Р.С.Зотова, И.В.Худяков и другие. Ответить им никто не соизволил.

Господа чиновники всех рангов и мастей, от которых зависит судьба противочумной службы! Контроль за чумой и иной заразой утрачивается не по дням, а по часам! Мы не знаем, где и когда может вспыхнуть эпидемия. В природных очагах, там, где еще работают противочумные станции, специалисты постоянно выделяют у грызунов культуру чумного микроба. Прививки против чумы у нас делают по строгим показаниям лишь тем, кто работает в опасных зонах.
К тому же вакцина не спасает от заражения, а только облегчает течение болезни. Так что подхватить чуму народу – раз плюнуть!

Учитывая же общее состояние отечественного здравоохранения, можно предсказать наше будущее. Если в ближайшее время не укрепить противочумную службу, то месть чумы будет жестокой. И вполне вероятно, что в 2000 году россияне начнут вымирать, как мамонты.