Жизнь поэта 8-я книга стр. 21-40 пр. 1

сегодня снова вечером станешь пить и петь, а я больше не собираюсь ловить светляков с Назико. Позволь мне сегодня переночевать у Этери и дослушать её рассказ до конца!
-Люд, ты уж честно сказала бы, что ещё раз хочешь послушать рассказ Резо, о его лучшем друге Вано.
-Этери, я же тебе говорила, что лучше сказать правду! Его, Бесико, не обманешь! Просвечивает, как рентгеном.
-Отпускаю с одним условием, что не станешь отдаваться Резо!
-Этому носорогу? И у меня, к тому же, моя красавица разбила нос, и сук её поранил. Она у меня неделю будет – госпитализирована.
   Бесико высадил нас, у магазинчика Биляла, не заезжая в совхоз.
   Мы поднялись по крутой кирпичной лестнице, которая была покрыта цементным раствором и, похоже, много лет не ремонтировалась, мимо конторы совхоза, где на доске почёта висели человек шестнадцать.
-Люд, смотри, здесь и Резо и моя сестра Нанули и её муж Вардгес, армяшка, но хороший мужик. Нанули с ним повезло.
-А он сегодня будет дома?
-Он с двумя детьми уехал в Спитак. Вернее, в деревню недалеко от этого города. Им, рабочим совхоза, отпуска в летнее время не дают. Но у его матери – юбилей и он сказал, уволюсь, но на юбилей поеду.
-А, что бедные рабочие так и работают без отпусков? Сейчас, люди приноровились и берут отпуска в сезон дождей, с октября и по середину февраля, и уезжают, кто к родственникам, в Россию, а кто в семейные санатории.
-Этери, с правой стороны контора, а с левой типа мини сада. Высоких три или четыре дерева. Там, наверно, вечная прохлада?
-Мальчики, отнесите домой сумки и далеко не ходите! Через час приходите ужинать!
21
-А они у тебя послушны!
-Я постаралась  сделать их друзьями, а не рабами. И никогда не читаю им нотации.
-А моя мать до сих пор меня учит, как жить, словно, мне ещё пятнадцать.
-Пойдем, взглянем на эти деревья?
-Значит, на одном из них он тебя трахал! А как они называются?
-Не знаю. Я не спрашивала у Ванечки.
-Надо, хотя бы знать дерево, на котором отдаёшься мужчине.
-Вот, мы их все четыре и обошли. Ты смогла бы забраться, хотя бы на одно из них?
-У них первые ветви начинаются метра три, четыре от земли, и стволы толстые. Не смогла бы!
   Мы трахались не на этих деревьях. А, здесь, я, в тот первый приезд, чуть не умерла от смеха. Мы всего один раз гуляли с Ваней с девяти до часа ночи. Отпустил муж Нанули - Вардгес. Когда мы пришли сюда, Ваня рассказал такую историю. Им, пацанам, было по девять, десять лет. Все щуплые и маленькие, вырастали в военные годы без нормальной пищи, кроме одного - жирного поросёнка Хосоны, у которого мать работала кассиром и бухгалтером.
   Купили на семь или восемь ребят бутылку 45 градусной водки - «тархун» и, чтобы их никто не видел, залезли вот на это крайнее, самое высокое дерево. Там и распили бутылку. А пацанам много ли надо? И вот, когда стали спускаться, все, вроде, ничего, а жирный Хосон, кроме того, что был неуклюжим, ещё и боялся высоты. Стали его снимать, а он плачет и упирается. Кто-то предложил снять с него штаны и рубашку, чтобы не цеплялись за ветки. И пока его сняли, он всех обсикал и обкакал. Я рассказываю не так, как Ванечка. А он рассказывал, сопровождая рассказ жестами и фразами на русском грузинском и армянском языках, ведь здесь  живут,  в  основном три эти национальности.
22
-Теперь я поняла, почему у нашего Вано-Ванечки, была такая тяга к спиртному, уже там, в техникуме! Он стал алкашом в детстве.
-А с ним мы пили в меру и только вино.
-Зато трахались без меры.
-Молодость брала своё, Людочка. Трахалась бы и ты с ним, кто вам мешал?
-Я сама, дура, себе мешала.
-Время ушло и его назад не возвратишь. Пойдём! Времени уже много и, если Нанули не пришла с работы, надо приготовить ужин.
   Мы поднялись по лестнице наверх.
-А как красиво здесь? Да, здесь маленький ботанический сад! Сколько цветов? Огромные разноцветные гортензии, пальмы, драцены и ещё какие-то деревья? Вот это я знаю, магнолия. Мне Вано говорил, что она цветёт зимой, хотя какая здесь зима? До двадцати градусов тепла, в январе, если выглянет солнце.
   Мы ещё минут пятнадцать любовались этой красотой.
-Люд, ты гладишь цветы гортензии, вспоминая Назико?
-Что она сейчас делает, моя девочка? Забыть, забыть, забыть! Пусть всё катиться к чёрту! Пошли к Нанули!
   Нанули ощипывала курицу для сациви.
-Ребята сказали, что у нас будет гость и я попросила Либо зарезать курицу. Резо отказался. Он даже своих не режет. Клава или просит кого-то или режет сама.
-Боится крови?
-Слишком любит животных. Особенно – собак. Поэтому и кличка у него Джека.
А он мне сам говорил об этом в прошлый раз, Нанули. Может, нужна и моя помощь?
-Я не стану бросать ощипывать курицу. А ты, Люд, помой огурцы помидоры и баклажаны. Этери, будь сегодня за хозяйку дома, и тамаду. Налей нам по стаканчику вина, хочется пить.
23
-Вино утоляет жажду тела, но не утоляет жажду любви!
-Классика? Откуда это, Этери? Я не помню!
-Это моё изречение. Мне оно пришло на ум, прямо сейчас, когда я смотрела на Людмилу. Она такая грустная! Вспоминает свою любовь, нашего Ванечку, и думает, что же он, такой красивый, сегодня будет делать без неё! Был бы он здесь, рядом, ловили бы светлячков или дарили друг другу цветы. Большие цветы  гортензии.
-Издеваешься, Этери?!
-Делаю первый разрез на ране нарыва. Потом станет легче. Берите бокалы, а тост мой короткий. Выпьем за любовь, постоянную, крепкую! А любовь призрачная, временная, не естественная, пусть уходит!
   Но мне вино лишь сильнее разбередило душу.
   Я не могла справиться с собой и готова была бежать до самой деревни, чтобы увидеться с Назико. Представляю, как будет плохо ей без меня.
   Пока готовили ужин, выпили ещё по бокалу. А потом, Этери ушла звать на ужин ребят.
   Я сидела отрешённо, думая о Назико.
-Ко мне подошла Нанули и, обняв, сзади, сказала:
-Надо же! Столько лет прошло, а ты его всё помнишь и так страдаешь о нём. Но, сейчас, похоже, расстаёшься с любовью. Всегда очень тяжело расставаться с любовью!
-Нет, Нанули, не тяжело, а невыносимо!
   Я бросилась к ней на шею и зарыдала.
   Дети поели и убежали.
   Солнце попрощалось с Небом, мужем, и устремилось на свидание к любовнику - Морю. И от этой их пылкой и страстной любви всегда рождались вечером, при встрече, красивый Закат, мальчик, а утром, при расставании – красивая девочка – Заря.
-Этери, Ванечка, рассказывал, что всегда любил наблюдать вечерний закат, со своей веранды. И Резо подтвердил это. Я хочу посмотреть закат. Сходим!
24
-А что нам остаётся ещё делать, двум одиноким женщинам, страдающим от любви и без любви. Пошли!
-А зачем ты собираешь сумку с вином и продуктами, мы, что - уходим на всю ночь?
-Да, и будем спать на том дереве, о котором я говорила. Люд, нам будет неинтересно без вина! Пьяные женщины – уродливы и противны, а те, которые слегка навеселе, приятны и беспечны. Мы станем приятными и беспечными и отдадимся ночью летучим мышам.
-Причём здесь летучие мыши? Противные твари!
-Ты же хотела, чтобы я рассказывала всё о Ванечке, вот, я и буду рассказывать тебе о нас и о летучих мышах, которые жили у него в сарае, ночью летали, а днём спали головой вниз и были хорошими его друзьями.
-А, впрочем, ты права, Этери! Бабская болтовня – наслаждение! А с вином – райское наслаждение!
   Мы выпили по бокалу вина, взяли сумку и стали спускаться к дому Вано, откуда хорошо был виден закат. Он был виден и от дома Резо, но без моря.
-Какая красотища! У нас в Херсоне тоже есть море, но такого заката не увидишь. До моря надо добираться пару часов.
-А у нас, в Кахетии, тоже красивые закаты и восходы, но там они связаны не с морем, а с горами.
-А у Назико... Бесико в деревне,  солнце тоже  заходит
25
за горы. А откуда оно встаёт не видела. Сама спала в это время.
-Это, потому, что вы не трахались с Назико на рассвете. Во сне.
-Я только начинаю забывать о ней, а ты мне напоминаешь.
-Как психолог, наблюдаю за твоей реакцией. Ты уже не так бурно реагируешь. Значит, болезнь пока не сильно запущена и есть возможность вылечиться. А нашу любовь к Вано-Ванечке, Люд, мы запустили, и теперь будем болеть ею всю жизнь.
   Мы стояли на веранде у квартиры Вано и наблюдали закат.
   Вдруг из комнаты вышла женщина лет сорока, и внимательно оглядев нас, спросила:
-А вы, что здесь делаете?
-В этой квартире жил Капцов Игнат, с женой и сыном Иваном?
-Да, а когда дядя Игнат и тётя Аня уехали к дочерям, нам дали эту квартиру, после того, как сгорел наш дом.
-А вы не позволите зайти, посмотреть нам, где он жил?
-А вы кто ему?
-Учились вместе в техникуме и любили его, а он нас  бросил и женился на казанской татарке и теперь живёт там, в Татарии.
-А вы его до сих пор любите и приехали посмотреть, где он жил?
-Приехали сюда отдыхать. У Этери, сестра Нанули живёт здесь в совхозе, ну, а Этери пригласила меня. Только я отдыхаю в одном из санатории, в Кобулети и при-ехала на одни сутки.
-Заходите, только мне нечем вас угостить! Если подождёте, сбегаю к Билялу, завмагу. Его дом в двух шагах.
-Не беспокойтесь! У нас есть с собой! Будете?
-Не употребляю. Больные почки. Заходите!
26
-Я предполагала, по его рассказам, что комната такая маленькая, но на самом деле она меньше.
-А у нас, в нашем доме, на первом районе было две комнаты, каждая из которой больше этой, но когда после пожара нам дали эту, мы были так рады! Может, быть кофе? Чай у нас, здесь, хоть и свой, а его никто не пьёт.
-Как тебя зовут?
-Наташа.
-Наташа, а можно ещё некоторое время постоять у тебя на веранде, полюбоваться закатом?
-Почему постоять? Я дам вам стулья. А если, желаете, поставлю маленький детский столик и два стульчика, на них сидеть взрослым можно. Дети подросли, а мы выбра-сывать не стали. Может, и внукам ещё пригодятся. Вот, смотрите!
-Можно, я присяду на стульчик, попробую. Люд, моя жопа уместилась, а твоя тем более! Наташ, на час, полтора, пока будет закат, а потом вернём.
-А вам закуски никакой не нужно?
-У нас только вино и шоколадки. Одной нам хватит, а вторую вашим детям.
-Спасибо! Не нужно! Они в Хуцубани, у родственников.
-Наташ, один глупый вопрос. А те, сараи, что были у Игната – снесли?
-Нет, дядя Игнат отдал нам. А почему они вас интересуют? Что он там спрятал бесценный клад?
-Его клад нас не интересует. А летучие мыши там по-прежнему живут?
-А куда им деться? Вначале они заёбы....вали нас. Но, сейчас, мы к ним привыкли и вроде стали с ними дружить. Днём заходишь, а они все висят вниз головой и совсем не реагируют. Откуда вы узнали о них?
-Ванечка мне рассказывал, а я Людмиле.
-А кого из вас он больше любил?
-Ту, которая не хотела ему давать?
27
-Да, он был красивым парнем, но я была старовата для него и не такая красавица, как вы. Вам помочь вынести столик и стульчики?
   Мы уселись на веранде и стали любоваться закатом, попивая вино с шоколадом.
-Люд, о чём ты задумалась?
-Представила, вдруг появляется в совхозе Вано, идёт посмотреть на свою квартиру, а тут мы, вдвоём. Пьём вино на его веранде, сидя на детских стульчиках Он бы точ-но охерел!
-А ты, на этот раз, точно думала о Вано, а не о Назико, всё рассказала искренне, как и думала.
-А ты, правда, хороший лекарь психолог. Если так хорошо, твой метод действует на меня, то на малышку он подействует ещё лучше.
-Завтра Бесико скажет нам, как она себя вела, может, уже забыла о тебе!
-Не могла она забыть так сразу, ту, которую полюбила!
-Она, может, совсем и не любила тебя, а только притворялась, чтобы добиться твоих ласк. Молодые сучки, в её возрасте, идут на разные хитрости, чтобы добиться своего. Я в школе много чего перевидала.
-Этери, смотри, смотри! Солнце едва зашло, а Луна уже выкатывается. Охереть, как красиво! Наливай!
28
   Мы ещё посидели с полчаса, любуясь, убегающей от Моря Луной и Этери сказала:
-Люд, а теперь пошли любоваться летучими мышами!
-На хера они нам нужны! Такая гадость!
-А ты, хочешь узнать ещё кое-что о своём Вано? О той романтической ночи, что у нас была с ним, как у вас, с   твоей Назико?
-Хочу, но только сравнение здесь неуместно. Не знаю, какая ночь была у вас, а у нас действительно с Луной, цветами, поцелуями и оргазмами.
-Люд, не знаю, какая была у вас ночь, хотя ты рассказывала, а у нас действительно с Луной, цветами, летучими мышами, поцелуями, траханьем на дереве, и оргазмами. Ну, что рассказывать? Или вначале посмотрим на летучих мышей?
-Рассказывай, а потом – посмотрим?!
   На пляже, когда Ванечка нырял вместе с чайками и плавал с русалками, хотя убеждал меня, что плавает с дельфинами, я придумывала коварный план, который бы позволил погулять нам ночью, вдвоём и придумала.
   После моря затащила его к нам и Нанули устроила нам застолье. На Вардгеса я не рассчитывала.
-Ну, что Вардгес, я скажу за тебя тост? –сказала сестра.
-Гавари, канично, ми жи дагаваривался.
   Нанули встала с бокалом в руках.
-Маленькая птичка, как наша Этери, сидит в большой чужой клетке. Ей хочется на волю. Ей хочется полетать по ночному лесу и увидеть звёзды и луну, ночных бабочек и светлячков, послушать пение других ночных птичек, но хозяева не отпускают её, потому, что болтливые сороки, разнесут по всему лесу сплетню, как будто, маленькая птичка летала к ночному филину с большими глазами и у них была любовь. Давайте выпьем за то, чтобы маленькие птички, как наша Этери, свободно летали не только  днём,
29
но и ночью, а болтливые сороки не болтали об этом и не разносили сплетни по всему свету.
   Мы дружно выпили.
-Нанули, ти зачим мина абжаиш. Ти думишь Вардгес-джан пилахой чалавик? Вардгес-джан хароший чалавик. Он ни будит гавариват Автандил, что малинкий питичка, наш Этери, гулевала на Ваня-джан адна ноч, вичир. Пуст пагуливют после наш стол.
-После нашего застолья? -ты хотел сказать.
-Да, посли наш застол.
-А может она не хочет гулять? Этери, ты хочешь погулять вечером с Ваней?
-Если вы отпустите!
-Вардгес не против. Я тоже.
-С Ваня-джан можна. Он ни билядун, как Резо. Резо – бабиник билядун. С Резо я ни атпускала би Этери.
   Я вскочила и расцеловала вначале добряка Вардгеса, а затем Нанули.
   Мы ещё выпили один раз за Вардгеса и Нанули и пошли гулять. Мы не стали гулять по совхозным проспектам, бульварам и площадям. Мы не пошли в совхозные музеи и рестораны. Мы сразу свернули на глухую маленькую тропинку, которая вела на совхозную цитрусовую плантацию где кроме поющих птиц и цикад - никого  не  было.
Мы сразу бросились друг другу  в  объятия,  как  будто не виделись тысячу лет и один день, сегодняшний, хотя весь этот день только и делали, что занимались любовью. Луна сразу задвинула наполовину задвижку, чтобы её серебристые парчовые лучи не сильно мешали нам, а звёзды наоборот, открыли свои задвижки полностью, и блеск и яркость их увеличилась многократно. Два светлячка пролетали мимо, и Вано успел поймать одного.
-Зачем ты поймал его, отпусти! Он же тоже хочет жить!
-Разве я его убиваю? Пусть живёт. Но мне нужен ещё один.
30
-Для чего?
-Чтобы я видел твои глаза.
-Разве ты их не видишь?
-Как я могу их увидеть? Они черней, чем эта чёрная ночь.
-Сейчас выйдет луна из-за облаков.
-Это я её попросил, чтобы она спряталась, пока я не повешу фонарики.
-Какие фонарики, куда и зачем?
-Один у меня уже в руке, а второго я поймаю позже. Сейчас стой спокойно и не шевелись. Я стану сажать светлячка на твою ресничку.
-Я не хочу! Он полезет мне в глаз.
-Когда мы были пацанами, ловили светлячков и бегали с ними. И мальчики и девочки, пока нас не загоняли домой родители. И ни кому светлячок не залез в глаз. Когда светлячку надоест кататься у тебя на ресничке, он упорхнет. Но перед этим скажет, прощай, любимая!
-Боже мой! Я, женщина, учительница, которой двадцать семь лет вернулась в детство. Мы поиграем с тобой в детские игры, а что будет потом со мной?
-Всё, Этери, всё! Больше не рассказывай о светлячках!
-Пошли лучше смотреть летучих мышей или рассказывай о них. Я больше не могу без неё, моей Назико!
-Тебе сейчас плохо?
-Очень, очень плохо!
-Хорошо, я начну рассказывать о летучих мышах.
-Этери, тебя надолго отпустили? – спросил он.
-Главное отпустили. А, теперь, мы можем быть с тобой, хоть до утра.
-Ты нормально себя чувствуешь после выпитого?
-Я же почти не пила. Только первых полстакана.
-Ты видишь эту тропинку?
-Да, ведёт наверх. А что там?
31
-Наши сараи, где родители держат гусей, кур, уток и козу с козлёнком. Кстати гуси, только, у нас, в совхозе.
-А я, как-то, видела их. Они так важно ходят. Особенно большой гусак, впереди.
-Его имя Задира. Если бы у меня было одиннадцать жён и ни одной тёщи, как у него, я бы тоже ходил так гордо с ними по совхозу и злил Резо.
   Я так захохотала, что в сарае вместе со мной загоготали гуси, закудахтали куры, и заблеяла коза. Только молчали утки, боялись, что за одной снова пришли, чтобы зарезать и сварить суп, а половинку отнести тёти Сони.
   Светлячки мигом сорвались с моих глаз и полетели, подмигивая друг другу.
-Тише, а то сейчас выйдет гусак Задира и набьёт мне морду, подумав, что я пришёл к его любовнице, свинье Машке из соседнего сарая, хозяин которого – Соло;.
   Я схватилась за него и, молча, хохотала, потому что он зажимал мне рот, боясь скомпрометировать меня  и моих родственников.
-Я, кажется, уписалась. Я сейчас посикаю. –Встав, я опёрлась об него – и сказала, поддерживай меня, я сниму трусы, всё-таки, я обосалась от смеха.
-Ты не побоишься, постоять возле наших сараев, минут пять. Я предупрежу родителей, что жив, здоров и принесу тебе свои плавки.
-Не побоюсь. Только не будь долго. Всё равно мне будет страшно. А плавки  не  приноси. Я  могу  и  их  тоже обсикать.
-Тебя не было целый час. Мимо меня, каждые десять секунд пролетали летучие мыши.
-Они живут в нашем сарае. Днём, когда заходишь, они под потолком висят головой вниз. Спят.
-И ты оставил меня здесь, зная, что здесь живут летучие мыши?
-Дай, я тебя потрогаю. Так, тут, тут, тут, а ноги? И ноги целы. Так ты живая? Совсем живая. Значит, тебя мыши
32
не съели. Когда мы стояли внизу на дорожке, ты видела пролетавших мимо нас мышей?
-Видела, но тогда ты был со мной.
-А ты знаешь, что у них нет глаз, и они видят при помощи ультразвука?
-Знаю. Я ещё второклашкам объясняла.
-Так вот, когда мы стояли внизу, пролетал их вожак и скал мне:
Ваня, хозяин, поставь эту девушку, которая нарушает законы гор и природы и лишается невинности два раза за один день, возле дверей, где мы спим, мы слопаем её на обед, который начинается, через пять минут. Вот, я и поставил тебя сюда, но они не стали тебя есть, потому, что ты обосалась.
   Я опять пыталась захохотать, но он успел зажать мне рот рукой.
-А ты быстро сходил домой и обратно.
-Этих женщин трудно понять. Минуту назад ты говорила, что целый час ждала меня, а сейчас говоришь, что я быстро пришёл.
-Потому, что я была не одна, и ты нам помешал.
-Сюда кто-то подходил? –удивлённо спросил он, а, затем, подумав, добавил, - может, придурок Чхака? Он уже воровал у нас один раз кур, ночью.
-Не подходил, а выходил.
-Кто? Соло; из своего сарая?
-Я не знаю никакого Соло;. Выходил из сарая твой гусак Задира и сказал:
-Этери, что ты одна ночью стоишь во дворе без настоящего мужчины, джигита? Я – султан Задира. Пойдём в мой гарем, и я сделаю тебя двенадцатой женой. Не захо-чешь быть женой, сделаю тебя своей любовницей, бросив свинью Машку.
   Теперь мне пришлось закрывать ему рот рукой. От смеха обосался уже он, но не так, как я, а пять с половиной капель, всё же, упали ему на плавки.
33
-Вытащи, торчащие наполовину плавки из кармана брюк, а то мои руки заняты.
-Ты принёс  воду,  чтобы  мне  подмыться,  после  того
как я обсикалась?
-Это вино, а не вода. Подержи стаканы и газету, в которой лепёшка с сыром.
-Хачапури?
-Нет, ржаная лепёшка с добавлением кукурузной муки. Мать ещё испекла кукурузные лепёшки, но я их ненавижу с детства. И ещё мамалыгу и скумбрию. Когда было голодное время, в войну и после, мы только ими и питались.
   Мы выпили. Стоя. Потому, что ещё не успели лечь. Ложиться на землю здесь тоже нельзя. Особенно ночью. Она сырая и много змей. Но он не стал говорить  об этом мне и спросил:
-Ты выпьешь ещё?
-Налей по полному стакану и предложи тост за нас с тобой и за любовь.
-Ты уже его предложила.
-У меня же не было рога с вином в руке, поэтому я только подсказала тебе, а тост произнесёшь ты.
   Мы подняли стаканы и он, как самый лучший тамада, в Аджарии, нет, во всей Грузии, а, может, и во всём мире, сказал:
-Уважаемые гости: звёзды, луна, зелёные цитрусовые деревья, поющие птицы, великаны эвкалипты, раз уж вы оказали нам честь и пришли на наше застолье, то я,  подняв этот позолоченный рог, с лучшим кахетинским вином киндзмараули, предлагаю вам выпить за самую красивую девушку Грузии – Этери и за самого достойного джигита..
-(Как лучше назвать – Ваня или Вано?
-Ладно, раз мы в Грузии, назови – Вано.)
джигита Вано. Вы, уважаемые, знаете любовные истории Ромео и Джульетты, Тристана и Изольды, Орфея и прекрасной Эвридики, но  вы, уважаемые,  не  знаете  о  любви
34
Вано и Этери. Это самая чистая, искренняя, страстная, горячая и печальная любовь двух тел и двух сердец.
   Так выпьем же за их прекрасную любовь!
   Все выпили, даже звёзды, и я, зарыдала у Вано на плечах. (Видно немного перепила или недопила)?
   Все Звёзды сразу зарыдали вместе со мной. Луна уткнула голову в Тучу, которую ей подарил, как любовнице, бродяга и повеса Ветер, и тоже заплакала, а цитрусовые деревья зашелестели зелёными листьями.
   Вано (Ваня) растеряно стоял и хлопал глазами и ушами, потому что из его глаз тоже вытекали слёзы, а ушами он слушал чарующую песнь неизвестной птицы, усевшей-ся на грейпфрут, под которым мы стояли.
-Почему, ты заплакала, девочка?
-Потому, что это был лучший тост в моей жизни и потому, что я люблю тебя. Скажи, что ты меня любишь!
   Он не успел ещё открыть рот, как я закрыла его своей ладонью.
-Не говори. Это будут пустые слова. Ведь, я знаю, что ты любишь другую. Людмилу, твою однокурсницу. Лучше поцелуй меня.
   Он прижался к моим губам.
-На мои губы стекают твои солёные слезинки. Ты плачешь о ней? О своей Людмиле. Перестань. Она ещё будет твоей, а мы больше никогда не встретимся.
   Мы ещё долго стояли так, и пили наши общие слёзы.
   Большая птица вихрем пронеслась над нами и вывела из оцепенения.
-Давай не будем грустить и допьём вино. Там остало-сь? У тебя есть носовой платок, а то мой весь мокрый.
Он отдал мне платок и разлил вино. Вышло, почти, по стакану.
-Давай, выпьем без тоста, а то я опять расплачусь.
-За тебя, милая!
-За тебя, милый!
После того как мы выпили он сказал:
35
-Может быть, походим?
-А стаканы и бутылку оставим здесь?
-Отнесём в мой дом.
-Что, зайдём, вместе, к тебе, так поздно?
-Я в свой дом могу привести когда и кого угодно. Сейчас он пуст.
-У тебя есть дом?
-Конечно.
-А почему ты сразу не повёл меня к себе?
-Веду же.
   Мы подошли к невысокому, но густому хвойному дереву.
-Привет, родной дом! Как ты поживаешь?
-Где ты здесь видишь дом? Это одинокое дерево.
-Это тебе так кажется. Но это мой дом. Ты умеешь лазить по деревьям?
-Откуда? Я же девочка.
-Моя комната на высоте, двух, двух с половиной метров. Если залезть на дерево, то снизу человека совсем не видно. Я часто залезал туда и о многом мечтал. До 14,  лет, я умещался там во всю длину, а сейчас, могу лежать только согнувшись. Давай обойдём дерево. Видишь, Крона круглая. Мы бы там свободно улеглись вдвоём, но ле-жали бы в полусогнутом положении. Я сейчас положу туда пустую бутылку и стаканы, а позже унесу к родителям. Хочешь залезть на дерево и вместо меня положить стака-ны?
-Я не смогу!
-Вот ветки, которые служат вместо ступеней? Ставь свою ногу!
-Что лезть прямо сейчас?
-Нет, мы завтра вместо того, чтобы поехать на море, придём сюда, залезем на это дерево и весь день тихо, как мыши просидим на нём.
-Я полезла.
-Вторую ногу ставь сюда. Не бойся, я  тебя  поддерживаю.
36
-Не бери меня за попу и не смотри снизу под платье, я же без трусов.
-Слезай, слезай!
-Зачем?
-Надо надеть плавки. Можешь веточками поранить свою девочку.
-Давай. Надеваю, что ты глазеешь? Отвернись! Всё, полезла.
-Теперь ставь ногу сюда, а следующую сюда. Переставляй на эту ветку. Перекидывай наверх, и ты в домике.
-Здорово! Здесь, правда, можно поместиться вдвоём.
-Сейчас посмотрим.
-Ты уже здесь?
-Немного подвинься на край.
-А я не упаду?
-Захочешь специально свалиться, а ветки тебя не пустят.
-Словно в большой чаше кто-то выстелил дно ветками.
-Попробуй лечь.
-Немного жестковато, но лежать можно. Я почти вытянулась во всю длину. Ах, ты - обманщик? Ты затащил меня на это дерево, чтобы обольстить?
-На песке было хуже, чем на кровати, а здесь будет хуже, чем на песке, но лучше чем на сырой земле.
-А как ты нашёл это дерево?
-Мне было лет двенадцать или тринадцать. Мы подрались с Ролико, его мать работала в конторе, а отца не было. Он был старше меня на год и здоровее. Надавали мы друг другу оба. Никто не победил. Такие драки между собой у нас, у пацанов, были каждый день. И на этот раз всё было бы нормально. Через десять минут мы бы игра-ли друг с другом. Но я двинул ему по носу и у него пошла кровь, а в это время его мать шла с конторы на обед и увидела сына стоящего с поднятой вверх головой. Так   
37
он останавливал кровь. Она вынуждала сына, сказать с кем он подрался, но у нас не принято было доносить друг на друга. Шнырявшая между ног девчонка лет восьми показала на меня. Тогда его мать побежала к моему отцу, а у него пропала лошадь, на которой он возил хлеб из пекарни. Он, как ушла мать Ролико, вытащил ремень из брюк, поставил меня раком между своих ног и отхлестал ремнём. До этого он никогда меня не бил. Я был последним ребёнком в семье и его любимцем.
   Это было под вечер. От обиды я плакал и бродил вокруг дома. Мне пришла мысль залезть на дерево и там переночевать. А утром уехать к брату в Донбасс, в город Енакиево, где он жил, и где я сейчас учусь в техникуме. Я увидел это дерево. Оно было небольшим и ветвистым.
   Когда я залез, то поразился. Оно было похоже на гнездо, которое делают гусыни, но в несколько раз больше и без пуха. Я забрался, свернулся калачиком и продолжал плакать. Так и заснул. Проснулся около двенадцати ночи, потому что замерз. Было это перед началом сбора цитрусовых, в конце октября. Днём тепло, даже бывает жарко, а ночи холодные.
   Родители чуть не сошли с ума. Мать обняла меня, всего расцеловала, а отец налил полный стакан чачи, выпил, и, ничего не сказав, лёг спать.
   С тех пор мы подружились с этим деревом. Оно стало моим домом. О нём никто не знает. Вернее видят все, кто проходит мимо, а что там наверху большое гнездо, никто не знает. Даже мой лучший друг Резо. Теперь вот, знаешь ты. Интересно, то, что толщина ствола медленно, но увеличивается, а крона в стороны, не разрастается. А, может потому, что человек растёт быстро, а дерево медленно и через двадцать лет, если его не спилят, ты приедешь ко мне в гости, и мы будем спать внутри, растянувшись во всю длину. Я уже, видимо, утомил тебя своим расска-зом.?
-Мне всё интересно,  что ты  рассказываешь. Только  я
38
думаю, что получится вот так; я приеду к Нанули и захочу посмотреть на это дерево. Подхожу, залезаю, а там ты со своею Людмилой. Лежите, растянувшись во весь рост, и целуетесь. Давай поцелуемся. Мы давно не целовались.
-Мы давно не ...
   Я закрыла ему рот долгим поцелуем.
-Мы в море, в воде шалили, у твоей тёти Сони шалили, на песке шалили, а на дереве ещё не шалили, давай попробуем для разнообразия. Когда я расскажу Нанули, она скажет: -Этери, неужели тебе не надоело фантазировать? А у меня, в памяти, это будет ярким эпизодом нашей встречи.
-Плохо, то, что не все звёзды будут смотреть на нас, только те, что над нами.
-Зато Луна вылупила свои глазищи.
-Ты полежишь две минуты, я возьму в соседнем доме, у друга Камилы, матрас из гамака?
-Во первых мне будет страшно, а во вторых не будет романтики.
-Тогда я буду тебе вместо матраса.
-Этери, ты так красиво всё описала, что я думала он, мой Вано, проделывает всё это не с тобой, а со мной! И я тебе верю, на все сто процентов, что это было правдой!
-А теперь, подойдём к сараю, откуда то и дело вылетают летучие мыши и залетают обратно. А потом пойдём к тому дереву. Оно в двух шагах отсюда.
-Только давай вернём детский столик и стулья.
-Вино будем допивать? Осталось ещё по бокалу?
-Этери, а мы полезем на это дерево?
-Я полезу, а ты как хочешь!
-И я полезу, там и выпьем.
   Летучие мыши стремительно носились. Они шныряли мимо нас и  не задевали.
Этери восхищённо смотрела на них, а я с отвращением. Потому, что сразу вспомнила случай, из того далёкого
39
детства. Димка Гвозденко, у которого тогда ещё не было клички «Джон», а просто «Гвоздь», часто на переменах таскал меня за волосы и говорил:
-Грищенко, как только мы окончим школу, ты станешь моей женой! Потому, что ты самая красивая девчонка в классе, после Олеськи Петренко. Только она выбражала. Но я ему всё время говорила – нет! Хотя он был самым красивым мальчиком и в него все девчонки были влюблены, а я, наверно, сильнее всех.
   Однажды, в пятом классе, он подошёл ко мне на перемене, держа руку за спиной.
-Грищенко, ты станешь моей женой?
-Ни за что, дурак, отстань!
-Тогда я положу тебе жабу на плечо. И он положил мне жабу. Но, как оказалось, это была не жаба, а пергач, так у нас называли летучих мышей. Летучая мышь мигом сорвалась и вылетела в окно. А я, испугавшись, заорала. Перемена уже закончилась и в класс вошла учительница.
-Грищенко, почему ты так кричала?
-Мне Гвоздь, Гвозденко, посадил жабу на плечо.
-И где эта жаба?
-Она, она вылетела в окно!
   Весь класс ржал. А ко мне так и прилипла кличка «Летучая жаба». Мы с Лариской, однажды, даже поссорились в техникуме, когда она, при Вано, назвала меня летучей жабой, пришлось мне  покупать ей пачку папирос, чтобы она больше так не называла меня.
   А ещё там, на поляне, за речкой, где у нас с Назико была индийская свадьба с цветами, над нами носились эти твари, особенно, когда Назико сидела у меня на коленях. Теперь, только до меня дошло, что она боялась летучих мышей больше, чем обычных и не хотела идти на ту поляну.
-Этери, а как называется мышь по-грузински?
-тагви.
-А летучая мышь?
40
Продолжение 2 следует

На Стихи.ру публикуются мои стихи. Заходите!

Спасибо всем тем, кто помог мне материально.

Для отзывчивых и добрых номер моей карты:4276  6200  2106  2330