Камни и люди. Глава 27

По возвращению, чистили с Олегом грибы, зашел разговор о Черном озере и, что у директора МРУ Хохлова был план воду из него скачать в пруд под поселком, уже начали рыть котлован, но вмешались охранные организации и по предлогом, «озеро - памятник природы», работы остановили. Никакой он, конечно, не памятник, числится где-то таковым, зарастает и высыхает, а дел никаких и поселок без пруда, искупаться людям негде. Кто прав? Я думаю, что в первую очередь надо думать о людях, о их благах. А так, озеро, как собака на сене. Вроде есть, но до него не добраться, болото, дороги, тротуары, никто не строит.  А о памятнике - одна болтовня.

Олег еще вспомнил, что Трехманенко, наш сосед на Крупской  был, оказывается, заядлым охотником. Ходил на озеро стрелять уток. А так-как был полный и неуклюжий, а шагать приходилось  за три километра по шатким болотным тротуарам (тогда они еще были), он выходил за полночь, чтобы встретить рассвет на воде.
В детстве у Олег была берданка 32 калибра. Вспомнил  про первую охоту на подсадную утку на  озере, про случай на 29-м квартале, когда он наставил ружье на человека и получил от Петра Георгиевича по шее. В тот раз они передвигались на лошадях лесника. Еще отец учил  на охоте в лесу быть предельно острожным, с чужими не общаться, стараться не подпускать их близко и, уж тем более, не здороваться. Кто знает, что у них на уме, - наставлял он сына.
-Ты рассказывал, что Цикаловы жили у вас в соседях на Маяковского, - спросил я.
-Да, были такие.
-В библиотеке, в местной газете прочитал, как в августе 1995 года правоохранительные органы задержали директора фирмы АООТ Михаила Цикалова.
-Организация эта мне не известна, а за что взяли?
-За незаконные операции с валютными ценностями и драгоценными камнями. Будто бы пытался продать эстонско-германской фирме 117 кг. изумрудов. Дали 3 года условно...И тут же амнистировали.
- Это не он, а Михаил сын соседа. Старший прибыл на Малышева вместе с Хохловым, был у него в первых советниках и часто с ним выезжал в Москву на разные совещания и доклады. Говорили, что у Цикалова были связи в Главке.
-А в МРУ он чем занимался?
-Точно не скажу. Следил за технологией производства. Мы тогда тантал добывали и обогащали. Вдруг на него спрос редко понизился. Куда девать? Вот тогда Цикалов, может еще с кем-то, договорились продать его японцам. Те приехали, товар в бочках с замками тщательно осмотрели и сказали: «Берем».
-А как отправляли груз в страну восходящего солнца?
-Обычным делом, только до Японии груз не дошел. Во Владивостоке, при проверке наш тантал оказался радиоактивным, покупатели от груза отказались и поставили условия — либо вы очищаете тантал от вредных примесей, либо мы подаем на вас в суд.
-И чем закончилось?
-Точно не скажу. Слышал такую басню, что специалисты тантал очистили, но по глупой случайности груз на продажу сбросили в хвосты, перепутали партии. Спасибо японцам, в суд на нас не подали. Дело обошлось миром. - Что касается старшего Цикалова, однажды в компании он рассказывал как в Узбекистане, в Красноводске значит, оказывали шефскую помощь местным хозяйствам в сборе хлопка. Работники они оказались никакие, когда они набирали по половине корзины, девчонки-малолетки  из местных школ сдавали по полной.

-Когда Хохлов убыл в Желтые воды, - продолжил Олег, - начальником назначили Юрия Зорина, бывшего начальника шахты. Он занял дом Хохлова на Лермонтова, а Цикалов переехал из трехкомнатной квартиры в дом Зорина, сюда на Маяковского. Вот такая история с соседством.
У Олега свой манер чистить грибы: снимает кожицу, обрезает бахрому по окружности, выскребает все до предела.  От гриба остается жалкое его подобие, только рожки и ножки. Что делать, так его научили врачи мама и жена и этим он гордится.  Как говорится, каждый по-своему с ума сходит. Тут у Олега явный бзик.
Он же чистил грибы и вспоминал как они, когда их было пятеро,  жили на Крупской в одной большой комнате. А еще он рассказал, как с мамой отдыхал в Кисловодске: мама по путевке, а для него снимали частный угол. Он запомнил угощение в ресторане, когда они полчаса ждали заказ, а в это время рядом шел пир горой, гуляла семья богатого армянина. Еще ему запомнилось, как собирал груши падалки, а его все время гонял дворник, не давал собирать.
-Злые они все были эти местные, - заметил Олег, - я думаю потому, что они жили бедно, одежда у них была в заплатах. Это я точно помню.
После разбора грибов пили чай с конфетами, зашла беседа о годовщине совместной жизни Бурмакиных. Они расписались в январе 1971 года, когда их сыну Юре уже исполнился месяц. Неофициально вместе жили с 1968 года.

Вечером искали историю болезни, которую для просмотра Валя привезла с работы домой. Все перерыли, но, увы. Утром,  я уже заканчивал уборку, как Олег вышел на связь.
-Хочешь расскажу анекдот, как в одной еврейской семье  пригласили гостей, - возбужденно проговорил он, - а когда те ушли, обнаружили пропажу серебряных ложек и вилок:
-Вы случайно не прихватили с собой нашу посуду" - спрашивают они.
-Да нет, как можно" - ответили  гости.
Спустя полчаса снова звонок:
-Вы уж извините, посуда нашлась".
-Вот и хорошо", - ответили гости.
-Хорошо то хорошо, а  осадок-то  остался, - услышали они в ответ.
-Я это к чему, - продолжил Олег, - нашлась история болезни, Валя ее совсем и не забирала с работы, пришла в свой кабинет, а она лежит на столе. Посмеялись над Валей, над собой, вспоминая подобные случаи склероза и договорились друг друга беречь. Что делать, старость и как говорил Аркадий Райкин: "Жизнь диктует свои законы".

Вспомнилось как болела Валентина. Вечером, после бани с ней случилось плохо, вызвали скорую помощь, а потом увезли в больницу. Мы с Олегом ходили ее навещать.  Когда возвращались возле больницы встретили женщину. Олег с ней оживленно по свойски общался, ее лицо мне показалось знакомым. Выяснилось, что это Трубина, давняя знакомая по Малышева и подружка Вали еще с медсестерских времен. Она сейчас работает начальником отдела кадров на РМЗ. Когда-то дружила с Борей Онищенко. Вид ее мне понравился, стройная, а главное в глазах веселая.
Когда возвращался от Олега и проходил мимо здания гостиницы на Советской, обнаружил на асфальте дорожки большую поломанную ветку рябины. Только ее поднял, чтобы убрать в сторону, как сверху раздался кошачий писк. Покрутил головой по сторонам, - никого. Когда мяуканье повторилось, я уже посмотрел в нужную сторону и увидел среди многочисленных толстых  и зеленых веток, белую кошечку сидящую на срезе тополя, на высоте метра три. Тополь срезали, образовалась площадка, вот кошка туда и забралась, скорее всего, со страха. Возможно, собака загнала. Наверх забралась, а вниз головой спускаться боится, вот и плачет. Ни шеста, ни доски рядом я не обнаружил. Подошел поближе к стволу и стал кошку уговаривать спускаться по веткам с одной на другую, вниз, даже стал показывать по каким.
Она меня не слушала и продолжала жалобно кричать. Наконец решилась и стала лапками ощупывать одну ветку, потом другую. Сделала один шажок, потом другой по ветке вниз, чуть сорвалась, но вылезла на другую, уже пониже и так помаленьку под мои уговаривания спустилась на последний сучочек. Смотрит вниз широкими глазами, мяукает, а прыгать боится.

Пришлось замотать руку рукавом куртки и протянуть ее кошке в качестве подставки. Она прыгнула и я руку опустил  вместе с ней. Спасательная операция закончилась.  Кошка потерлась о мои ноги, наверняка думая, что я возьму ее с собой, но этого не случилось. Я пошел домой, она немного пробежала вслед, присела и снова запела свою тоскливую кошачью песню.
Следующий день провел с Борисом. Когда пили чай с вареньем, зашел разговор про разные ягоды. Он перешел на свою любимую бруснику и вспомнил один новогодний случай. В новую квартиру в Свердловске,  по его расчетам, он въехал в 1993 году, под новогодний праздник. Торжественный ужин уже подходил к концу, оставалось попробовать бабушкин брусничный пирог со сметаной, как сыновья Паша с Артемом предложили выйти на балкон и посмотреть праздничный салют.
- Мы вышли и минут пять с радостью наблюдали, как справа и слева взлетали одна за одной разноцветные ракеты, - вспоминал Боря. Было чему радоваться: Новый год, за столом вся семья, все здоровы, впереди замечательный десерт, как тут закричал Паша: "Папа, папа смотри!"-  он пальцем показывал на стол, глядя в комнату через оконное стекло. Мы все разом обернулись и увидели: наша собачка Виола, залезла на стул и с большим удовольствие слизывала сметану с праздничного угощения. Что тут было! Бабушка нас всех успокоила:
- Сегодня большой праздник, пускай и нашей Виоле он запомнится. Она отрезала часть пирога, который Виола уже слизала, и отдала собаке, а мы сели угощаться оставшимся.
- Что же с Виолой случилось? - спросил я. Говорят она скоропостижно скончалась.
 -Через несколько лет после этого случая, Паша пошел с ней погулять и она, скорее всего что-то съела  на улице, и отравилась. Когда я утром уходил на работу, она так на меня смотрела, как будто прощалась. И верно, когда я пришел Паша плакал в своей комнате, так мы осиротели.

Боря рассказал, что был в командировке в Мурманске и жил в гостинице «Арктика». С командой возил специальный оптический прибор для подводников. На тот момент он работал в Свердловске на Оптико-механическом заводе,  недалеко от ст. Шарташ. Их предприятие замыкалось на Объединение «ЛОМО» в Ленинграде. Мимо него я частенько проезжал на электричке, когда каждый день курсировал из Сестрорецкав Питер и обратно.   Одно время  на ул. Оптиков проживал сын Дмитрий с семьей..
С утра заехал к Олегу, завез ему книгу Акунина, что брал накануне и взял забытые вчера очки. Он меня угостил чаем и поведал историю про одного коллегу по фабрике, который жил на Изумруде, по ул. Крупской за домом Мизгиревых. А началось все с разговора про указание местного медицинского начальства, когда город оказался в долгах, лечить людей доступными методами: чаще применять кровопускание,  клизмы и тому подобное.

-Мы с изумрудским Николаем вместе работали на фабричной мельнице, - начал Олег. Однажды отправили нас на помощь в подшефный колхоз, в Мезенку. В качестве сугрева на бригаду выделили  литр спирта. А что литр на целую ораву? Бабы говорят:
-Езжай в Мезенку за вином.
-Приехал туда с собранными со всех рублями и копейками, а там не продают, запрет на продажу в период уборки урожая.
-Дуй в Белоярку, на картонажную фабрику, там в магазинчике есть, - посоветовали знатоки.
Поехал туда, действительно есть, купил десять бутылок красного вина "Рубин" по 1 рублю 42 копейки.
Выпивать сели, когда уже возвращались домой, остановились на правом берегу Пышмы, на выезде из Белоярки. Выпили, значит, а Николай после этого сразу надулся и покраснел как помидор.
-Ты чего? - спрашиваю я его.
-Ничего, не боись, со мной такое бывает. Однажды на Изумруде мы с мужиками тоже выпили, давление у меня поднялось, так я взял бутылку, разбил ее о камень и острым концом порезал вену вот тут у голени, и показал на ноге рубец. Кровь хлещет, мужики в панике.

-Чего ты? - кричат они, - что делать то будем?
-Ничего делать не надо, - говорю им, - беру лист подорожника, прикладываю к ранке, завязываю носком и все дела. Я бывало выпивал ни по одной бутылке. Дело было на сенокосе. Жена меня с зятем разбудила чуть свет и кричит.
-Хватит лежать, пора косить, пока дойдете, самый раз. Что делать? Встали пошли в сторону Лесозавода, там у нас покос имелся, дошли до лежневой дороги, а там крапива в рост человека. Залез я в эту крапиву и из под лежневки достал бутыль на пять литров браги. Разлеглись мы на полянке и эту бутыль отоварили. Просыпаемся, а время уже возвращаться пора. Приходим домой, жена спрашивает.
-Ну как сенокошники дела, много сделали?
-Да все сделали, только чуть осталось, завтра еще пойдем.
-Я тоже с вами, - заявляет жена.
-Завтра смысла нет, мы же ненадолго, а вот когда пойдем на другую деляну, тогда добро пожаловать. На следующий день мы тоже дошли только до лежневки, я достал еще одну бутыль браги и наш такой сенокос еще раз повторился. На третий день от жены никак увернуться не удалось, пошли все вместе. Тут наш обман и обнаружился.
-Ах вы такие, растакие,- ругала она нас, - так чем же вы подлецы занимались? Я ей и рассказал про свой схрон. Она кричит, а я смеюсь и радуюсь.

Радость и у Вали Бурмакиной — у нее появился напарник по анатомическому цеху,а то все трудилась одна.  Прибыл из Оша, звать чуть ли не Бохадур, Олег  про себя кликал его Бахтыгуль, а Валя, забываясь, называет Махарадж. Предложил обоим обращаться к новому врачу просто «баике», что-по киргизски означает «уважаемый».
Ждали Валю, пили чай в ее служебной закусочной и говорили про Мартьяновых, про переезды родителей на юг к старшему сыну Юре, про младшего их Андрея. Оказывается, он тоже жил с родителями в Ставрополе, даже там женился, родил сына, который вырос без него.
-Почему без него? -спросил я Олега.
-Вернулся с родителями на Урал, что -то у них там не сошлось.
Дядя Леша, по возвращению, работал  водителем в пожарной охране и Олег общался с ним, когда приходил к начальнику пожарки за справкой на продление отпуска. Порядок был такой, если работник по службе привлекался к выполнению дополнительных нагрузок, связанных с ДНД и обеспечением пожарной охраны (следил за состоянием пожарных кранов, огнетушителей и т. д.), то он получал дополнительно к отпуску по трое суток за каждую нагрузку. Отпуск 24 суток, плюс шесть, получался месяц отдыха.

Так вот, в то время старший Мартьянов, как инвалид войны, получил от государства новые Жигули. Новую машину он отдал сыну Юре, а взял у него старую. Может эта машина и стала камнем раздора между родителями и детьми. Семья распалась. Володя с супругой уехал в  тюменские края, на Урай, в родные места приезжать не стал, был только на похоронах родителей.
Пытались до него дозвониться, но неудачно. Связались чуть позже. Вышли на его городской телефон  У него все нормально, за исключением, у жены инсульт и все, что с этим связано. Помогают сын и дочь, двое внуков. Володя на пенсии и не работает. Я рассказал ему про нас, про поселок, про кладбище, где на могиле его родителей отпали фотографии. Грустно все. Он спросил про Сергея, где он живет в Германии. Это он спросил потому, что сам служил в Германии, в Магдебурге. Я, к сожалению, название  города брата Кассель тогда не вспомнил.
Договорились с Олегом завтра поехать на кладбище и прикрепить к памятникам родителей Мартьяновых  отвалившиеся фотографии.
Прокатился до местного «Водоканала», что в здании «Теремок», решил предупредить, что я вскоре уезжаю надолго и до весны не буду рассчитываться за воду.

-А вы где живете? - спросила меня старшая сотрудница по фамилии Пантелеева.
-Улица Ленина 6 квартира № 8.
-А кто у вас руководитель ТСЖ?
-Увы, не знаю.
Она посмотрела свои учеты и назвала фамилию Захарова.
-Он у вас за главного. Вы, кстати, на него в суд не подаете?
-А что такое? - спросил я.
-Ну, он же поднял расценки на капитальный ремонт. Раньше было 8 рублей в месяц, а  сейчас 16.
-Нет, в суд я на него не подавал, для меня его расценки пока не обременительны.
Мы обговорили мои дела, снова придется приходить весной с билетами до Мурманска и обратно и писать заявление на перерасчет. Меня заинтересовала схема поселка Изумруд на стене. На ней были указаны все улицы и дома, каждый под своим номером.
-А еще такой схемы у вас нет, - спросил я.
-Нет, больше нет.
С этим я и уехал из конторы на своем велосипеде. Сделал круг вокруг поселка, несколько раз обернулся по стадиону, как бы попрощался с ним до следующего года, и вернулся домой.
Чемпионат мира по плаванию вчера закончился, мы заняли не очень почетное третье место.